Текст книги "Все, что останется"

Глава 10

Тимур задерживался, и Олег в ожидании устроился на скамеечке недалеко от магазина. Утреннее солнышко пригрело и разморило. Унылый двор с вечно переполненными контейнерами для отходов и разбросанными повсюду пакетами и прочим мусором сейчас показался уютным и даже родным. Рынок был типично советским, расползшимся за современным супермаркетом и одному Богу известно, как он получил право на жизнь и работу. Разбросанные и, казалось, навалившиеся друг на друга магазинчики производили впечатление таинственности и словно хранили славные традиции торговли чем-то необыкновенным. Увы, ничего удивительного здесь не продавали. Зато всегда можно было найти паленую водку, траву и еще много чего не самого законного, но востребованного. Годами сложившиеся стереотипы не оставляли без покупателей, которые торговались, ругались и спорили, но приходили вновь и вновь. Краем глаза Олег посматривал в сторону группы молодых парней, похозяйски развалившихся в дальнем углу рынка. Они вели себя нарочито вызывающе, привлекая внимание и заставляя обходить стороной редких посетителей. Даже привыкшие ко всему, имеющие закаленный характер, внушительные размеры и годами отточенный язык продавщицы старались скорее скрыться за дверью своих лавок. Утро отвязных малолеток начиналось в лучших традициях местного контингента – с изрядной дозы спиртного и еще бог знает чего, сносящего мозги и рвущего последние инстинкты самосохранения. Один из них неуверенной походкой направился в сторону Олега. Молодой, здоровый, он был крупнее раза в два, всем видом подчеркивая свою значимость широко разведенными руками, почти не двигающимися при ходьбе.

– Папаша, курить есть? – Он подошел почти вплотную и сплюнул, замерев над сидящим Олегом.

– Не курю. – Олег знал много вариантов ответа, но хотелось закончить этот разговор мирно и остаться одному.

– Что так? Здоровье бережешь? Тогда подкинь парням на сугрев. – Он ухмыльнулся, поглядывая в сторону друзей, что-то обсуждающих и наблюдающих за сценой.

– Сугрев? Да не холодно сегодня. – Олег уже отметил, что парень не знаком с тем миром, в котором сам он провел столько времени. Все его знания состояли лишь из рассказов авторитетов постарше, которые любят повествовать о романтике блатных будней, суровой и справедливой школе жизни на зоне. Но там вся эта мишура выветривалась быстро. Олег помнил школьных товарищей, которые наводили страх одним своим видом. Перед ними заискивали, их боялись, они были в авторитете. Видел он их и потом, спустя годы, опустившихся, сшибающих мелочь под магазином и унизительно просящих у тех, кого раньше не считали за людей. Жизнь – переменчивая штука. Есть ошибки, последствия которых навсегда меняют жизнь и уже не дают возможности вернуться обратно. Надеяться на то, что тюрьма сделает тебя неотразимым мачо не стоит, – это слишком наивно и самонадеянно. Но этот мальчишка еще не знал всего того, что у Олега было за плечами, а делиться опытом желания не было никакого.

– Ты, папаша, не дерзи! – Лицо незваного гостя стало суровым и, по всей видимости, должно было напугать. – Доставай, что там у тебя есть.

Олег обвел взглядом двор, убедившись, что никому до них дела нет. Он неспешно встал, словно собираясь порыться в карманах, но вдруг выбросил руку, сильно сдавил шею двумя пальцами и резко потянул борова вниз. Тот, замычав, опустился на колени, даже не пытаясь оказать сопротивления.

– Фраер, ты рамсы попутал. Слушай сюда: ты сейчас молча встаешь и катишь к друзьям. Я двадцать лет зону топтал, и мне одного жмурика прибавить ничего не станет. И меня ты забудешь. А если у вас есть предъявы, то ты к Мамаю подойди и скажи, что у тебя с Шапиром непонятки. – Олег видел, как заволновавшиеся друзья привстали, не понимая, что происходит. – Понял все?

– Ы-ы-ы… – Ничего членораздельного у верзилы не получалось. Олег отпустил потерявшего былой бравый вид парня и спокойно уселся на скамейку, словно ничего не случилось. Казалось, он потерял всякий интерес к происходящему, но из-под прикрытых век острый взгляд провожал каждое движение приходящего в себя верзилы. Тот встал и, мелко семеня, направился обратно. Пару минут Олег смотрел, как он о чем-то напряженно разговаривает с друзьями, поглядывая в его сторону. Но слава Мамая была слишком красноречива, чтобы рисковать и связываться с таким странным мужичком, который не боится и никуда не уходит, явно уверенный в себе и своих силах. Уроки, которые были вбиты на зоне, очень хотелось забыть, а лучше и не знать никогда. Но именно там он усвоил, что бить надо первому, а сявки остаются сявками, даже в толпе.

Спустя полчаса утренний инцидент оказался забыт. Работа затянула, и Олег лишь к вечеру, да и то уже со смехом, вспомнил утреннее приключение, добавившее адреналина в и без того насыщенную жизнь.

Сегодня был день зарплаты, и у Тимура, как всегда, не было настроения. Расставаться с деньгами он не мог на уровне подсознания и до боли. Порой складывалось ощущение, что даже купюры он выбирал похуже, самые мятые и надорванные. Со смехом и не скрываемым злорадством они меняли их на новые здесь же, в магазине, возвращая потрепанные банкноты. Тимур приходил в бешенство, на что Вера невозмутимо заявляла: «Не хотите – не буду отпускать. Так и скажу: в нашем магазине расчет только по карточкам». Все знали полное недоверие Тимура к современным способам оплаты и любовь только к живой наличности, которую можно ощутить в руках. Вот и сейчас он протянул Олегу пачку смятых купюр, демонстративно отвернувшись.

– Не хватает. – Олег давно привык к этому моменту и мог бы не пересчитывать. Вопрос стоял лишь в том, сколько сегодня решил зажать Тимур.

– Правильна всо. Лук пропал почты вэсь. Пачыму нэ сматрэл?

– Ты что покупал, то и сгнило. И не гони фуфло! – Олег перешел на феню непроизвольно. Он старался себя контролировать, но сейчас было не до того. – Думал барыгу развести, а он тебя кинул. Бабки гони все.

– Вай! Я вас кармлу, паю, я вас здэсь всэх сматру, а вы… – Что «а вы» Тимур не договорил. Он и сам знал, что хотел купить полмашины дешевого лука, а привезли ему сгнивший, и перебирать там было нечего. До последнего он пытался продать хоть что-то или хотя бы высчитать. Но здесь все уже были научены горьким опытом.

– Вот скажи – кормилец. И не надо здесь слезу вышибать, несчастный ты наш. И вот что, – Олег уже успокоился, но решил решать все вопросы сразу, – со следующего месяца моя зарплата вырастает. Я хочу получать как продавщицы.

– Алэг, зачэм гаварыш так? Нэт дэнэг. – Тимур развел руки в стороны, показывая, что у него нет ничего.

– Да мне все равно, есть или нет. У Резо есть, и он меня зовет. Его грузчик опять забухал. Или ты платишь, или он. Мне ведь без разницы, где я буду в подсобке сидеть.

– Рэзо кинэт. – Тимур не любил конкурентов, особенно, если они были из другого клана. – У тыбя нэт дакумэнтов, нычего нэт. Я тыбя на чэснам словэ дэржу. Гдэ ты найдош такого, как я?

– Ой, не надо меня лечить. Чэсны ты наш. – Олег не удержался и спародировал Тимура. – Платишь или нет? Кстати, ты от жизни отстал. Здесь уже ни у кого документов нет, а работать кому-то надо. За копейки, как в рабстве, уже никто не работает. Капитализм на дворе, правда, странный он какой-то. – Последние слова он произнес тише, словно сам не понимал, что сейчас происходит.

– Падумат нада. – Тимур явно тянул время.

– Я засек время. – Олег поднял рукав рабочей куртки. – Тридцать секунд. Время пошло.

– Алэг. Зачэм?

– Ты вообще не шаришь? – Терпение начинало заканчиваться. – Мне денег больше дают. Я уйти собираюсь. Или ты вообще русский не понимаешь?

– Зачэм спэшиш? Завтра пагаварым. – Тимур не сдавался до последнего.

– Осталось десять секунд. – Олег решил не отвечать и не отрывался от бегущей стрелки. – Время! – Он прошел в подсобку и начал собирать свои вещи. Собственно, там были только чашка, чай и сахар.

– Нэт дэнэг. Давай выхадной дам. – Тимур выдохнул с грустью, но Олег не обернулся, продолжая аккуратно складывать все в пакет. – Вай! Грабитэль! Буду платить. – Он махнул рукой и ушел, не оборачиваясь.

Олег с усмешкой выставил все обратно. Пусть у него нет трудовой, пусть нет жилья, но его уже знают, и ни для кого не секрет, что ему можно доверять и он всегда на работе. Это было несложно, но ценилось необыкновенно. И Тимур тоже знал, что другого такого не найдет. Настроение было хорошим, и день казался прожитым не зря. Вот только нужно еще сегодня доделать то, что не успел, а точнее, на что не хватило мыслей вчера вечером. Тогда будет полное удовлетворение и от дня, и от проделанной работы. И Тимур не кинет. Никуда он не денется. А значит, со следующего месяца у него будет чуть больше денег. Они сейчас очень кстати – впереди ждут серьезные траты.

Глава 11

Лицо Платона несло тяжесть неумеренного потребления алкоголя все последнее время, но выглядел он с утра более-менее прилично. Роберт попытался принюхаться и с удовлетворением отметил, что товарищ пусть и без настроения, но вполне вменяем.

– Ну что? Ты совсем не плох. – Он смотрел, как Платон пристегивает ремень безопасности. – Нас ждут великие дела!

– Сразу бросать пить нельзя. Пару часов я продержусь, но потом как хочешь, с тебя пиво.

– Интересно, а чего с меня? – Роберт понимал, что денег у Платона нет, но и у него печатного станка не наблюдалось.

– Потому что мы теперь компаньоны.

– Ты мне, компаньон, вот что скажи: у тебя долгов много? – Вчера вечером, вдруг подумав об этом, Роберт долго не мог заснуть.

– Аренда и Маше зарплата. Обещает подать на меня в суд.

– Маша – это кто?

– Маша – это мой бухгалтер, секретарь и… – Фраза Платона зашла в тупик, вдруг оборвавшись.

– Сейчас догадаюсь. – Роберт уже все понял. – Твоя любовница.

– Любовница бывает у женатых. В данном случае правильно сказать – девушка. Была. – Платон осекся.

– Нехорошо. Кинуть такого ценного работника бессовестно и даже глупо. Рабочие романы заканчиваются или свадьбой, или скандалом. – Роберт прикидывал варианты.

– Чувства остались?

– Какие нахрен чувства?! Она видеть меня не хочет. Через подругу звонит, чтобы деньги забрать. Я отдам. Только вот пока нечего.

– Что думаешь делать?

– Да я из-за нее и пью. – Платон вдруг как-то сразу размяк. – Я ее люблю, а она вот… – Он махнул рукой.

– Скажу так: способ борьбы с горем ты выбрал не самый удачный. Но рассчитаться нужно обязательно.

– Мораль читать будешь? – Платон начинал нервничать.

– Делать мне больше нечего. Пошли, мы приехали.

Под кабинетом Тамары Францевны толпился народ, но вид двух строгих, подчеркнуто вежливых и уверенных мужчин заставил очередь расступиться.

– Тамара Францевна, здравствуйте. – Роберт решил не давать слова Платону, боясь, что он испортит ситуацию. – Прежде чем мы перейдем к бумагам, я сразу извинюсь за моего помощника. – Он видел и округлившиеся глаза Платона, и растерянность начальницы ЖЭКа при виде должника. Но вставить слово она не успела. – Здесь маленький презент. Мне буквально вчера привезли отличного угря и баночку шикарной икры. – Здесь он врал, но проверить все равно никто не смог бы, а женщина таяла прямо на глазах. – Оплату мы проведем буквально через час. Я только соберу все счета. И даже предоплату я вам гарантирую сегодня же. Надеюсь, у нас ничего не изменилось?

– Ой! Вы меня прямо смутили. – Она спрятала пакет в стол и набрала номер на большом старомодном телефоне. – Нина, подготовь договор на аренду офиса продажников по Чехова семнадцать. Сейчас тебе принесут все данные. – И обратилась уже к Роберту: – Сейчас все сделаем, но нужно отнести в бухгалтерию ваши реквизиты, чтобы мы не искали старый договор.

– Платон, ты же сходишь?.. – Роберт посмотрел так, что ничего другого товарищу не оставалось.

Минут пятнадцать они болтали с Тамарой Францевной о погоде, новых налогах, вспомнили рост цен и падение уровня жизни и, когда вернулся Платон, были уже лучшими друзьями. За старой тонкой дверью был слышен нарастающий гул недовольства томившихся в ожидании людей, и Роберт начинал чувствовать уколы совести. Бумаги были подписаны, и они получили ключи от помещения. Весь вопрос занял не больше получаса, и начало дня можно было считать обнадеживающим.

– У меня на счету голяк. – Платон смотрел на счета, которые Роберт держал в руках.

– Картотеки нет?

– Слава богу, пока нет.

– Уже хорошая новость. Сейчас заедем в банк. Ты внесешь на счет деньги, и мы проведем платежи. Так что первая часть будет решена. – То, что это только начало, а самое главное и затратное ждет впереди, Роберт знал, но думать об этом было страшно. Где-то проскочила предательская мысль, что все у него было хорошо, и эта авантюра была совершенно ни к чему.

– Ты серьезно? – Платон смотрел с недоверием. – Правда, думаешь, что что-то можно выкрутить?

– Поехали. Потом будем думать, как вернуть деньги.

Через час они вошли в новый офис, который пока напоминал что-то среднее между учебным классом и пунктом приема стеклотары. Нагромождение шкафов и столов было разбавлено огромным количеством пустых бутылок. Видимо, процесс прощания и закрытия был здесь долгим и жарким. Искать хозяина никому не нужного хлама смысла не было, и по молчаливому согласию Тамары Францевны Роберт понял, что может распоряжаться им по своему усмотрению. Но как раз мыслей, куда девать все это, не было.

– И что мы сейчас будем делать? – Платон с интересом бродил по кабинетам, мысленно восстанавливая последний банкет. – Хорошо погуляли. Купишь пивка?

– Давай вот что… – Роберт достал деньги. Они таяли на глазах, и отчетливо маячила перспектива необходимости еще разок серьезно приложиться к домашним накоплениям, чего не очень хотелось делать. Оля будет явно недовольна, но других вариантов не намечалось. Он протянул двадцать долларов Платону. – Поменяешь, купишь себе пива и возвращайся. А я пока попробую навести здесь порядок.

Запирать дверь было бессмысленно. Если бы что-то украли – это было бы очень кстати. Группа скучающих и поглядывающих по сторонам мужчин сразу бросилась в глаза, и Роберт направился к ним.

– Добрый день! – Назвать их господами он не решился, отметив про себя, что нужно грамотно подбирать слова, уж очень внимательно и с опаской поглядывали на него эти граждане. – Есть возможность заработать, но расчет, так сказать, по бартеру. Вы выносите все, что есть в трех кабинетах, а взамен забираете там металлолом и пустую тару.

– Посмотреть бы. – Тощий и оборванный тип вальяжно поднял голову и расправил плечи.

Было ощущение, что работы у них завались, и только в виде исключения он сможет глянуть одним глазком.

– Пошли. – Роберт кивнул в сторону нового офиса.

Беглого осмотра было достаточно, чтобы понять – сильно разжиться, здесь не получится.

– Так, вот это и это заберем. Остальное сам таскай. – Доходяга ткнул пальцем в столы и стулья.

– Все свободны. Торг окончен! – Это была капля в море, и Роберт потерял интерес, понимая, что придется платить еще и за вывоз мусора.

– Жердь, подожди. – Вперед выступил мужик постарше. – Вот что, – он почесал голову, – доплатить надо. Железа мало, бутылки эти не примут. И пол-литра сразу. А то мы того, не могем.

Роберт протянул на бутылку водки, понимая, что клиент может уже не вернуться.

– И еще четыре раза по столько, когда закончите.

– Ну, тогда мы счас. Быстро и начнем. – Тот, которого назвали Жердь, схватил деньги. – Пошли быстро. – Он подтолкнул друзей к двери.

Когда Платон вернулся, работа кипела. Пошатываясь, матерясь и ругаясь, дружная троица планомерно выгребала мусор.

– Стой! Убью, падла! – Жердь заметил, как кто-то попытался стянуть стул, который они оставили на улице. Там было железо, и его еще предстояло сдавать. – Незадачливый воришка бросил находку и как ни в чем не бывало потрусил дальше.

– Это что? – Вернувшийся Платон удивленно рассматривал снующих, сильно поддатых, но сосредоточенных работников.

– А у тебя есть другие предложения?

– Нет. – Платон уже явно ожил, и Роберт не мог этого не почувствовать.

– Теперь нужно рассчитаться с твоим бухгалтером. Как бы не мое дело, но разговоры о том, что наша фирма кидает, мне не нужны. Да и ты, – Роберт посмотрел на Платона, – завязывай. Пора начинать новую жизнь. Сколько ты ей должен?

– Я не поеду. – Платон напрягся.

– Почему? – Роберт не сразу понял, что Платон не ответил на главный вопрос.

– Боюсь. Я не могу с ней рядом находиться.

– Жаль. Кстати, бухгалтер нам нужен. У тебя есть идеи?

– Нет у меня идей. – Платон махнул рукой.

– Отлично! А у меня есть. – Вся эта ситуация начинала Роберту надоедать, напоминая детский сад. – Ты контролируешь процесс уборки. Вот. – Роберт протянул деньги, понимая, что они начинают таять куда быстрее, чем ожидалось. – Это ты отдашь нашим помощникам. Где у тебя ведомость по расчетам? Там нужна будет подпись, и давай мне адрес твоей бывшей.

Они прошли в теперь уже почти бывший офис. Роберт собрал все необходимое и уже на пороге обернулся, словно что-то вспомнив.

– Платон, дружище, мы с тобой с разными проблемами, но нам обоим нужно в жизни что-то менять. Перспективы жить по-старому такие тошные, что ничего не делать просто нельзя. Или мы с тобой изменим нашу жизнь, или она заставит нас плыть по течению, как сам знаешь что.

– Ты сегодня приедешь? – Платон сидел мрачный и словно пустой.

– Нет. Завтра мы встретимся здесь же в одиннадцать. Нужно будет переносить мебель. Если у тебя будут идеи, где найти помощников, – звони. Только видит мое сердце, таскать все это нам с тобой.

– Не радужно!

– Зато дешево. Ты свое пропил, а я скоро потрачу. Так что вариантов немного.

Глава 12

Сегодня у крестницы был день рождения, и после работы всей семьей они были приглашены в гости. Даша утешала себя лишь тем, что завтра у нее вторая смена, и она сможет хоть немного поспать. Надеяться на то, что Рита, кума и лучшая подруга с детства, ее отпустит раньше полуночи, не приходилось. Они жили не очень далеко, но виделись в последнее время не так часто, как раньше, хотя и созванивались почти каждый день, обещая непременно собраться на выходные. Сейчас оказался тот случай, когда были и повод, и желание наконец посидеть и просто поболтать.

Гостей, кроме них, не было. Они уже давно предпочитали этот маленький коллектив, где все разбредались, в конце концов, по интересам. Лена была с Лизой, дочкой Риты, одного года, им всегда было чем заняться, и они убежали почти сразу, чуть притронувшись к еде. За именинницу пришлось пить без нее самой, но это никого не смущало. Как сказал Дима (говорить тосты он умел, этого было у него не отнять), до определенного возраста сам именинник представляет не такой большой интерес, как его мама. Тем более еще большой вопрос, кто больше «виновен» в этом празднике. На что Витя, муж Риты, заметил, что его роль недооценивать нельзя и это даже не потоварищески. Постепенно мужчины перешли на футбол. В преддверии чемпионата мира все ждали, что сможет показать команда, которая «хоть и проигрывала всем подряд, но непрерывно улучшала игру, внушая оптимизм». Кому она внушала оптимизм и что можно обсуждать там, где вечные надежды сменяют сетования на невезучесть, – останется загадкой навсегда, но эта тема увлекла мужчин, заставив позабыть и о поводе этого вечера, и о женах. Рита, взяв бутылку вина и собрав что-то из еды, кивнула Даше:

– Пошли. Здесь о нас забыли, а нам и не надо. Хотя лет десять назад, я бы хлопнула дверью.

– Лет десять назад… – Даша встала за подругой, оценивая, сколько водки осталось и пониманием, что дойти до кондиции мужчинам хватит. – Ты им не очень много оставила?

– Много, конечно. Но ведь праздник.

– Дима, – Даша решила все же призвать мужа к совести, – тебе на работу завтра.

– Я помню.

У Риты был частный дом, и они вышли на террасу.

– Да пусть сидят. Я тебя уже сто лет не видела. – Она налила два полных бокала. – За нас, подруга.

– За нас!

Рита была всегда бойкой и энергичной. В школе староста класса, участница самодеятельности, активистка и красавица. Парни не давали ей прохода, но при этом побаивались острого языка и авторитета. Дашу Рита словно опекала, везде таскала за собой и учила преодолевать застенчивость. С точки зрения характеров у них не было ничего общего, но странным образом они дополняли друг друга. Рита не раз признавалась, что только благодаря Даше научилась думать, прежде чем бросаться с головой в омут. Даша же благодаря подруге научилась не бояться быть на виду, выходить на сцену и просто быть увереннее в себе.

Сейчас Рита работала в управлении образования и не скрывала, что работа совершенно разочаровала ее. Собственно, не познакомиться мужьям лучших подруг было невозможно, а в один из дней, когда Дима остался без работы, Витя устроил его на завод, в свою смену, где они прослыли неразлучной парочкой.

– Вот ты мне скажи, – Рита взяла дольку шоколада, – о чем могут говорить мужики, которые днями ходят один за другим на работе, ездят вместе на рыбалку, и опять их не оторвать друг от друга. А еще говорят, что бабы болтают без умолку.

– Ну что ты хочешь – летом футбол, зимой хоккей, рыбалка круглый год, у них всегда тема есть. В жизни оно не как в книгах.

– Я вот тоже подумала, – Рита снова налила, – вон Маргарита у Булгакова вытащила своего из дурки, книгу спасла, с дьяволом договорилась. Все на нас. Эти могут только написать и упасть как подкошенные. Никто их не любит, никто не понимает. Давай. – Она подняла бокал. – За нас, подруга! Самых сильных, умных и красивых!

Устоять против такого тоста не было ни сил, ни желания. Пить с Риткой всегда было весело и интересно. Она гуляла от души, с караоке, танцами и без оглядки на время и соседей. Частный дом имеет преимущества. Правда, он был у них небольшой, требовал почти непрерывного ремонта, но зато шашлык всегда был рядом, а летом можно было хорошо посидеть, как сейчас, на террасе.

– Я всегда говорила – мужики слабаки. У них, как только проблемы – сразу в запой. И все, приплыли – горе скосило под самое не могу. А мы что? Наплакались, а утром вставай и вперед: детей корми, в садик-школу отправляй, на работу несись. Прямо некуда деваться. Слушай… – Рита задумалась. – А давай мы с тобой запьем. Пусть они побегают вокруг.

– Только давай в отпуске. И на рыбалку дня на два укатим!

– Точно. Там же одни мужики.

Глаза уже блестели, и настроение становилось все лучше.

– Споем?! – Глаза Риты уже горели и требовали продолжения банкета.

– Они же футбол смотрят. – Даша понимала, что этот довод Риту остановить не сможет.

– Смотрели! А сейчас у них будет концерт!

– Может, не будем? Как-то неловко. – Даша еще не была уверена, что это стоит делать.

– Знаю одно средство.

Рита вышла и через минуту вернулась, неся в руках два красивых стакана, в которых не вызывал сомнений только лед.

– Помогает преодолеть неуверенность. – Она протянула стакан Даше.

– Коньяк с колой? – Даша вздохнула, зная предпочтения подруги. – Завтра же на работу.

– Я не пойду, а тебе к обеду. – Последние аргументы были убиты. – Вон, сидят двое, – она кивнула в сторону мужей, – и совершенно не переживают. А ты что-то еще думаешь.

Они не спеша потягивали коктейль, и минут через пятнадцать Рита встала:

– Мне можно уже не наливать – я такая, как вам надо. Пошли! – Она уверенно, но, в один момент вдруг слегка пошатнувшись, вошла в дом.

Даше ничего не оставалось, а впрочем, и настроение уже было очень хорошее.

 
Навзничь упавшие,
Насмерть пропавшие.
Нет стыда у любви,
Запретов не может быть!
Парим друг над другом мы,
Кружим самолетами –
Этим эфиром
Только и можно дышать,
В этих движениях
Только и стоит жить!
 

Вот что всегда совпадало у Даши с Ритой – это музыкальные предпочтения. Диана Арбенина прочно вошла в их небогатый репертуар, а ее песню «Разбуди меня» они обожали. Они пели ее не один раз, потому получалось слаженно и даже очень похоже. Мужья, уже порядком осоловевшие, заслушались, и даже дочки, забросив свои игры, прибежали послушать.

– Девочки, танцуем все! – Рита махнула детям. – Лена, готовимся, через неделю гуляем твой день рождения.

Это было случайным совпадением, но разница между Леной и Лизой была всего неделя, и два праздника отмечались почти подряд.

Периодически они прополаскивали горло коктейлем, который Рита обновляла, и в какой-то момент почувствовали себя настоящими певицами. Голоса звучали все увереннее, громче, и они подтанцовывали, получая удовольствие просто оттого, что могут расслабиться и не думать о том, как ты выглядишь и что ты можешь. С годами складывается ощущение, что ты стал взрослым и теперь должен быть обязательно серьезным, вести себя солидно и молчать. Почему-то это считается образцом приличного человека. Невольно хочется хоть иногда забыть об этой необходимости быть приторно-правильным и задвинутым на выдуманных кем-то условностях. Даша просто обожала Риту за то, что рядом с ней можно было стать если уж и не совсем ребенком, то, по крайней мере, почувствовать себя студенткой, которая имеет полное право на глупости. И в такие минуты остановить их уже никто был не в силах.

 
Я ж сама дверь закрыла,
Я собою довольна –
Отчего же так плохо,
Отчего же так больно?..
 
 
Одиночество – сволочь,
Одиночество – скука.
Я не чувствую сердца,
Я не чувствую руку.
Я сама так решила,
Тишина мне – подруга.
Лучше б я согрешила…
Одиночество – мука…
 

Эту песню Славы они исполняли в заключительной части выступления. Она звучала перед тем, как расходиться по домам, потому приходилось исполнять ее на бис и на посошок, окончательно добивая завтрашнее пробуждение.

Как и ожидалось, утро встретило головной болью и чем-то, зудящим в горле. Даша посмотрела на часы и с удовольствием отметила, что еще полдевятого, и она может полежать. Как ушел на работу Дима, она не слышала, а Лена старалась не шуметь, тихонько поглядывая на маму. Заметив, что та открыла глаза, тихонько подошла и, положив руку на голову, спросила:

– Мамочка, хочешь что-нибудь?

– Солнышко, принеси водички. – Даша улыбнулась, несмотря на головокружение и тошноту, отметив про себя, что голоса нет абсолютно.

– Вы вчера с тетей Ритой так пели здорово. Мы с Лизой тоже так будем. – Дочка хозяйничала по-взрослому, неся стакан воды и две таблетки.

– Не надо. Это не то, чему нужно учиться. Я полежу еще. Если усну, разбуди в десять.

Ей и правда удалось уснуть, и, как ни странно, проснулась она уже почти в форме. Лишь голос был по-прежнему словно чужой да голова слегка кружилась. Но после душа и завтрака прошло и это.