Текст книги "Юридический парадокс государства"

§ 4. Юридическая наука как средство раскрытия гарантирующего потенциала государства

Правоведение и юридический потенциал государства. Феномен значения первопричины возникновения государства. Юридические возможности и юридическое значение его познания. Парадоксы возникновения государства. Польза и интерес как первопричины государства. Юриспруденция и правоведение как средства отражения феномена государства. Власть: символ, средство и абстракция. Государственная власть и ее профессиональное гарантирование. Юридический смысл государственного гарантирования власти. Права человека и государственное гарантирование законных интересов. Государство, гражданин и «белые пятна» юриспруденции. Юридические последствия неюридических методов гарантирования законных интересов. Юридическое содержание государственности.

С позиций доминирующих ныне представлений о способах и инструментах познания государственности государствоведение предстает комплексной дисциплиной, сочетающей политологию, социологию, теорию организаций, экономику и менеджмент. А юридическая теория государства признается давно отвергнутой негодной попыткой. Эта идея хорошо просматривается, в частности, в работах В.Е. Чиркина, В.Д. Граждана и некоторых других авторов[12]12
  Граждан В.Д. Государственная гражданская служба: Учеб, пособие. М.: Изд-во «Юркнига», 2005; Чиркин В.Е. Государствоведение. М.: Юристъ, 2000.


[Закрыть]. Логика такого подхода проста и почти до неопровержимости очевидна: коль скоро создается правовое государство, незачем классическую науку о праве отвлекать на несвойственные ей направления.

Сегодня очевидны также и попытки вытеснения юридического направления из области теории управления, осуществляемого с целью оптимизации взаимоотношений, складывающихся между людьми в государстве. Эта тенденция настолько выражена, что сейчас впору говорить не о том, что без государствоведения нет полноты представлений о теоретико-методологических возможностях юриспруденции, а о том, как сохранить за юриспруденцией область развития представлений о возможностях оптимизации правопорядка юридическими средствами, объективно пребывающими вне пределов правотворчества и правоприменения. Уже потому, что любая правовая норма, вне возможности ее официального гарантирования, есть юридическое ничто. Ситуация тотальной активизации правотворчества и абсолютизации судебного разбирательства, реализуемого фактически в качестве единственного средства гарантирования действующих правовых норм, сегодня признается единственно верной юридической стратегией гарантирования правопорядка. Сегодня, кажется, не может быть и речи о совершенствовании юридического инструментария, предназначаемого для постижения других юридических возможностей государства, которые могут быть реализованы в поддержку прав и законных интересов человека. Но, как ни парадоксально, именно отстаивание государствоведения, как равнозначной правоведению отрасли юриспруденции, способно снять эту все обостряющуюся проблему.

Закон, несомненно, категория юридическая. Такая же категория и правопорядок, толкуемый как приведение в соответствие реалий жизни и нормативных предписаний, запретов и дозволений. Здесь уместно подчеркнуть, что правопорядок, понимаемый как обеспечение возможно большего соответствия реального и законодательно предлагаемого поведения людей, сейчас обеспечивается так или иначе принятием законов и последующим гарантированием ответственности каждого, кто нарушил закон. Несовершенства такого подхода очевидны. Все они сводятся к тому, что, во-первых, предпосылкой оптимизации правопорядка до сих пор остается правонарушение, а во-вторых, в качестве средства улучшения правопорядка предлагается увеличение количества законов. Действительно, по логике доминирующего сейчас подхода получается, что сначала мы должны принять много законов, потом выявить все их нарушения, а потом при помощи судебных разбирательств восстановить нарушенные права тех, кто сможет доказать свою юридическую незащищенность. Более того, стремление уменьшить количество правонарушений признается хорошим только в определенных пределах. Ибо отсутствие правонарушений вызывает подозрение в том, что они недостаточно активно выявляются.

Но это еще не все. Направление гарантирования ответственности за правонарушения, развиваемое в качестве исчерпывающего аналога юриспруденции, существенно искажает проблему обеспечения законных интересов (государственной поддержки).

Логика этой ситуации не менее интересна. Человек, которому по ситуации, уже определенной государством, положена государственная поддержка, должен, как происходит сплошь и рядом, всякий раз доказывать свое право на ее получение. А как же иначе, ведь другими способами официальной поддержки гражданина, кроме уполномоченного установления его правоты или виновности, государство сейчас не располагает. Но юридически выходит, что наше государство (все мы вместе, представленные профессионалами), не сомневаясь в необходимости поддержать человека, сомневается все же в том, тот ли это человек, который в этой поддержке нуждается, а заодно и в обоснованности такой поддержки. То есть человек, конечно, прав в своих ожиданиях официальной поддержки. Но не виновен ли он в том, что ожидает такой поддержки необоснованно? Далеко тут ходить не надо. Достаточно, например, вспомнить, что порою ветерану войны, подлежащему, по мнению государства, переселению из ветхого жилья, мало доказать тому же государству, – профессионалам, уполномоченно представляющим всех нас вместе, что он ветеран, надо доказать им же, что занимаемое им жилье именно ветхое.

Ладно бы только так. Иногда в точно таком же положении оказываются и иные, казалось бы, уже охраняемые государством ценности, т. е. ценности, ответственно и профессионально гарантируемые. И тут далеко ходить не надо. Просто вспомним, например, про случаи, когда территория, на которой расположен памятник культуры федерального значения, официально охраняемый государством, может утратить свой статус по беззаконному решению главы муниципалитета, а то и вовсе по фальшивой бумажке, изготовленной председателем садового товарищества. А вот возвращать утраченный статус надлежит исключительно огородами судебных тяжб. И далеко не факт, что путь этот приведет к успеху.

И так будет до тех пор, пока мы не осознаем, что государство – именно юридическое устройство, обеспечивающее меру взаимосвязанных притязаний каждого, находящегося в его пределах, всеми реально существующими средствами. И средства такого обеспечения никак не могут быть сведены к доказыванию чьей-то правоты или виновности.

Поэтому юристы-государствоведы фактически насущно необходимы для профессионального создания условий реализации ожиданий людей, связанных с их пребыванием в государстве. Чтобы понять это, крайне необходимо систематизировать юридические знания о государстве. Попытки такого рода предпринимались в не таком уж далеком прошлом.

Есть интересные попытки и сейчас. Направлением, которое в свое время выделило Академию российских энциклопедий из общего строя, стала энциклопедика. Развитие этого направления обещает хорошие перспективы, в том числе и в полноценном развитии юриспруденции в направлении государствоведения. Даже сама по себе методика организации материала энциклопедии способна оказать самостоятельное познавательное влияние.

Так произошло, в частности, в процессе создания Робертом Молем Энциклопедии государственных наук[13]13
  Моль Р. Энциклопедия государственныхъ наукъ / Перевод А. Попова. Санктпетербургъ: Издание книгопродавца Маврикия Осиповича Вольфа, 1868.


[Закрыть]. Создавая свою энциклопедию, он выделил два метода организации ее материала.

Согласно первому методу материалы энциклопедии располагаются в соответствии с общепринятым делением отраслей и разделов науки. В этом случае материалы представляются все и под своим обычным названием, но кратко, хотя представляются весь объем, последовательность и логическая связь известного материала. Отметим, что такие энциклопедии хороши для дилетантов, намеренных пополнить свою общую эрудицию. Принцип такой организации материала – «понемногу обо всем».

Согласно второму методу материалы энциклопедии располагаются сообразно внутренней органической связи предметов. И каждый отдельный предмет объясняется всесторонне и рассматривается с точки зрения всех отдельных учений[14]14
  Там же. С. 37–38.


[Закрыть]. Соответственно, такие энциклопедии востребованы, прежде всего, серьезными исследователями, способными понимать и развивать систему представлений об изучаемой материи. Принцип организации такой материи – «что, откуда и почему». И здесь очень значимо достижение соответствия между характером познаваемой материи и инструментарием, применяемым для постижения ее сути.

Роберт Моль высказал мнение о том, что «различие обоих способов обработки можно определить в кратких словах следующим образом: сочинения, излагающие предмет в внешнем порядке, представляют – ’’энциклопедию наук“; между тем, как те, которые органически излагают предмет, представляют – ’’энциклопедию науки“. Вместе с этим решается спор о том, как ему следует озаглавливать книгу – энциклопедией государственных наук или энциклопедией науки о государстве. Следовательно, во всяком отдельном случае вопрос сводится на то, какой принять метод изложения»[15]15
  Моль Р. Указ. соч. С. 42–43.


[Закрыть].

Представляется, что, наряду с этим, именно относительно предмета представляемой в энциклопедии Роберта Моля науки можно и нужно вести речь об «Энциклопедии юридической науки о государстве» как о системе представлений о государстве, представляющем собою юридический феномен. Есть все основания полагать, что именно такая энциклопедия может серьезно помочь в консолидации усилий исследователей-юристов, вооруженных познавательным юридическим инструментарием, адекватным юридической сущности познаваемого феномена.

В связи с этим уместно подчеркнуть, что попытка представить государствоведение комплексной дисциплиной допускает не только применение комплекса методологии, но и способна дать именно комплекс, а не систему представлений о государстве. Говоря образно, сколько бы мы ни изучали кошачьих улыбок, постичь сущность кота можно лишь тогда, когда сам кот, а не его улыбки станет предметом исследования.

Рассуждения Роберта Моля сводились к следующему: «Применяя эти общие положения к энциклопедии государственных наук, мы приходим к следующим выводам: во-первых, в нее должна войти вся совокупность сведений и учений, имеющих своим предметом государство, т. е. все науки, средоточием которых служит государство, как те, которые изучают, что государство обязано делать и на что в государственной жизни должно быть обращаемо внимание, так и те, которые изучают фактическое положение государств. Все же прочие науки, не имеющие непосредственного отношения к государству, должны быть исключены из такой энциклопедии»[16]16
  Там же. С. 38.


[Закрыть].

Найденные Робертом Молем аргументы привели его к формированию двух отделов энциклопедии государства, посвященных обозрению фактов. Один из них повествовал о том, как развивалась во времени государственная жизнь вообще, или только в известных государствах. Другой раздел, соответственно, включал сведения о том, как складываются государственные отношения в данный момент. Как само собою разумеющееся, его вывод заключался в том, что предметно и методологически энциклопедию государственных наук составляют две науки: история государства и статистика[17]17
  Там же.


[Закрыть].

Вместе с тем представляется, что обоснованно предлагаемый Робертом Молем подход оставляет все же некоторые сомнения в безупречности сделанного им вывода. Все дело в том, что обе упомянутые науки включают государство в свой предмет в том числе наряду с другими объектами. И главное для них не государство, а, соответственно, история и статистика. И то, и другое способно отражать лишь опосредованные исторически и статистически проявления государства, его косвенные признаки. Нечто подобное происходит и сейчас, когда предпринимаются попытки описания и объяснения юридического феномена государства с позиций экономики, социологии или теории менеджмента. Образно говоря, мы и сейчас увлечены осмыслением кошачьих гримас.

В связи с этим следует особо подчеркнуть, что уполномоченная профессиональная и публичная гарантия права человека посредством реализации ответственности и осуществления его законного интереса посредством создания поддерживающих условий – не что иное, как фундаментальные юридические проявления государства. И они неразличимы ни с позиций истории, ни с позиций статистики, ни с позиций прочих неюридических наук.

Юридическое явление государства не тождественно никаким другим его проявлениям, ни всем вместе, ни по отдельности. Юридический феномен государства невозможно отождествить с его политическими, экономическими, социологическими и другими признаками. И основное качество государства как раз и заключается в проявлении государственности. Государственности, понимаемой как свойство, лежащее в основе оптимизации проявлений в его пространстве каждым человеком его индивидуальной воли и, соответственно, извлечения каждым человеком его индивидуальной пользы. И это при условии развития обменных возможностей человека и окружающего его пространства, юридически обустроенного в государство. Остается подчеркнуть, что гармоничными проявления индивидуальной воли и извлечение индивидуальной пользы являются тогда, когда они не только не встречают на своем пути препятствий, но и сами не создают таковых.

Приравнивание проявлений организаций (обеспечение приоритетности собственных частных целей) в пространстве государства к таким юридическим свойствам государства, как гарантирование ответственности и ожиданий всех, кто в нем пребывает, а тем более абсолютизация собственных целей способны разорвать государство. В такой ситуации оно утрачивается как юридическое устройство и обращается в конгломерат непримиримо конкурирующих организаций. Юридическое свойство нормализации – соотнесения с мерой посредством официального гарантирования ответственности и поддержки проявляет государство, а остальные свойства, такие как экономические, социологические, политические, проявляются уже в государстве. Парадокс в том, что только благодаря проявлению юридических свойств все остальные свойства становятся проявлениями государства. Потому, что юридические свойства – первопричина государства. Все остальные свойства, кроме юридических, могут проявляться и вне государства в отдельных организациях.

Прочие свойства, проявляясь вне юридической сущности государства, превращают государство в иллюзию, фикцию, конгломерат политических, экономических и других организаций, уничтожающих государство посредством преследования собственных целей. Именно поэтому юриспруденция должна иметь своим предметом государство, а государство – предмет именно юридических научных притязаний.

Договориться о взаимном признании неприкосновенности своих прав – еще не все, нужна еще и возможность профессионально обеспечивать ее соблюдение посредством гарантирования юридических форм этой договоренности и постоянного приведения в соответствие этих форм существующим реалиям. Причем не только посредством гарантирования ответственности, но и посредством гарантирования обращения законного интереса в реальную пользу.

Неприкосновенность прав каждого человека, гарантируемая государством, ныне все чаще становится помехой не только гарантированию прав другого человека, но и гарантированию прав всех людей вместе, юридически упорядоченных в государство. Означает ли это, что мы попали в юридический тупик, выходом из которого является неизбежность отказа от государственного гарантирования прав и интересов человека, или его альтернатива – неизбежность отказа от государства? Вовсе нет. Правда, для выхода из этого тупика придется признать, что поддерживать средствами государства надлежит не всякие ожидания человека. Неприкосновенность прав человека государством может обеспечиваться, как уже отмечалось, посредством уполномоченного и профессионального гарантирования недоступности юридически формируемых и контролируемых границ, проникновение за которые любой, проявляемой конкретным лицом воли и проявляемого конкретным лицом интереса – причина конфликта с его аналогами. Например, если земли имеют официальный статус природоохранной зоны, никому лично не дано изменять его. Принципиальное отличие гарантирования непроницаемости таких границ для всех без исключения заключается в том, что всякая индивидуальная воля и всякая индивидуальная польза за пределами этих границ теряют качества государственно защищаемых и гарантируемых. Они становятся «вне закона» и вне государственной поддержки в силу своего положения в юридическом пространстве государства. И речь при их проявлении идет не о перспективе спора о праве на какое-либо деяние (о претензиях на поддержку со стороны уполномоченных государством суда, прокуратуры и милиции). Такой спор в этом пространстве невозможен в принципе. Речь в таких случаях может идти лишь об уполномоченном и юридически профессиональном признании отсутствия законных оснований у кого бы то ни было для такого деяния.

Юридическим продолжением такой ситуации становится реальная перспектива пресечения такого поведения и ликвидации его последствий силами и средствами, предоставленными самим государством в распоряжение специально подготовленных и уполномоченных чиновников. И пресечение такого поведения, и ликвидация его последствий могут осуществляться только от имени и за счет государства, с последующей компенсацией понесенных затрат за счет нарушителей такого пространства, и только уполномоченными чиновниками. Поэтому никакие последствия, наступившие для нарушителя границ такой зоны, не могут стать причиной судебного разбирательства. Такие области гарантирования правопорядка можно юридически обозначить как области уполномоченно гарантируемой ответственности.

Наряду с этим юридическими средствами могут быть выявлены и области, индивидуальная созидательность человека в которых не может быть поддержана государством потому, что она не полезна и не обеспечивает справедливое возвращение взятого. Их можно обозначить как области отсутствия пользы от официальной государственной поддержки. Здесь речь идет о том, что только полезные ожидания государству стоит официально поддерживать.

Например, однополые браки неполезны для человека в смысле продолжения его рода и тем самым прирастания индивидуальной созидательности. А преференции для одной из конфессий во многоконфессиональном светском государстве не полезны для человеческого сообщества, упорядоченного в наше государство.

Речь, разумеется, опять сводится к необходимости формирования профессионального корпуса чиновников, имеющих квалификацию юристов, специализирующихся в области государствоведения. Профессией этих юристов являлось бы государственное гарантирование власти посредством создания условий для беспрепятственного проявления индивидуальной воли и беспрепятственного извлечения индивидуальной пользы.

Кстати, тут, может быть, и пролегает отчетливая граница между административной юрисдикцией юристов-государствоведов (чиновников), профессией которых является государственное гарантирование власти, и юристов-правоведов, специализирующихся в области административного права. Есть спор о праве – дело решает суд, деятельность которого – поприще юристов-правоведов. Есть факт деяния при отсутствии законных оснований, либо присутствуют основания для государственной поддержки обращения интереса в реальную пользу – дело решает чиновник, имеющий квалификацию юриста по специальности государствоведение.

Особенностью проявления государственности посредством гарантирования неприкосновенности границ юридического пространства взаимном частной недоступности является также и то, что они могут обеспечиваться не посредством гарантирования ответственности нарушителя, а посредством создания условий, исключающих аналогичные проявления впредь. Иными словами, если есть средства для создания условий, исключающих вероятность правонарушения, почему их не применить? Самое интересное заключается в том, что с неюридических позиций в таких ситуациях просматривается лишь стремление обеспечения преференций для определенных организаций (сообществ), провоцирующее поток законотворчества, ориентируемого изначально на их корпоративные интересы. Иначе говоря, проблемы проявления государственности с неюридических позиций не только неразрешимы, но и неразличимы.

Более того, инициируемая и поддерживаемая с неюридических позиций боязнь гарантированием обязанностей чиновника нарушить права человека своим следствием имеет принципиальную практику вмешательства в социально значимые отношения со стороны государства только в том случае, если таковые приобретают характер правонарушения. Естественно, всегда запаздывая по этой причине.

Вмешательство в современное бытие россиянина сегодня априорно связано с боязнью нарушения его прав. Порою эта боязнь сильна настолько, что затрудняет гарантирование его прав. Не по этой ли причине раздаются призывы обучать гражданина умению защищаться от государства? С позиций государствоведения государство способно проявляться по отношению к гражданину только как гарант его законных прав и интересов. То, от чего призывают защищаться доброхоты-«правозащитники», по определению, не проявления государственности, а проявления злоупотреблений со стороны официально уполномоченных чиновников и политиков. Проявляясь именно так, функционеры и чиновники становятся не носителями официальных полномочий, а преследователями собственных противоправных интересов – правонарушителями.

В качестве гарантий от государственного произвола предлагается обеспечивать законные интересы человека только тогда, когда он сам об этом попросит. Следовательно, до проявления собственной инициативы никто из нас юридически для государства не существует. Иными словами, образуется своего рода «ничейная земля» в пространстве взаимоотношений государства и гражданина. Это ощущение исчезнет, едва юристы-государствоведы, профессионалы, предназначением которых является государственное гарантирование власти, станут инициативно соотносить реализуемость ожиданий пользы от существования данного лица в данном государстве с его созидательным потенциалом и реальными по отношению к нему ресурсами, способными обеспечить их реализацию.

Неюридический подход к решению проблемы взаимоотношений государства и человека неизбежно ведет к отождествлению государства с организацией, смысл которой заключается в самом факте ее существования, или с организацией, преследующей собственную выгоду. Естественно, что в таких конструкциях не остается места правам и законным интересам гражданина. Объектом государственного управления, юридической сутью которого является создание условий для гарантирования ответственности и ожиданий человека в государстве, с таких позиций* предлагается считать собственно государство как таковое или его часть – государственную службу. Проще говоря, представления о государстве суживаются до официальных структур, представленных чиновниками, а вся государственная деятельность сводится к заботе о стройности и жизнеспособности этих структур. Соответственно, в качестве предмета рассматривается деятельность государственной службы, объективные законы и принципы государственного административного управления. В результате государственные структуры и процедуры, вместо того, чтобы заботиться о человеке, начинают заботиться о самих себе. Иными словами, проблема гарантирования законных прав и интересов физических и юридических лиц, пребывающих в пространстве данного государства, исподволь подменяется проблемой создания формальных структур, смыслом деятельности которых становится обоснование собственной значимости, а также дележ полномочий и, соответственно, средств, предоставляемых в их распоряжение.

Следствием неюридического восприятия сущности государства является также мнение, согласно которому сфера участия государства в жизни граждан сокращается, а вместе с нею сокращается и сфера государственного гарантирования ответственности человека, а также государственное обеспечение поддержки его ожиданий.

Эти идеи В.Д. Граждан высказал в своем уже упоминаемом учебном пособии.

И дело здесь именно в том, что в силу своего видения и своей методологической вооруженности неюридические науки по косвенным неюридическим признакам оказываются не в состоянии выявить сущность юридического по своей природе феномена государства. Юридический феномен государства все же надлежит вначале юридическими средствами выявить, а затем уже исследовать экономические, социологические и прочие признаки его проявления.

Поэтому представляется, что гораздо рациональнее выявлять сущность государства по его прямым, юридическим признакам, чему в немалой степени может способствовать создание общими силами исследователей-юристов уже упоминаемой «Энциклопедии юридической науки о государстве», представляющей собою систему представлений о феномене, имеющем юридическую природу и познаваемом именно юридическими средствами.

Характерное ныне стремление к прямому правовому регулированию социально значимых отношений между российскими гражданами, очевидно, не приближает нас к улучшению состояния правопорядка. Такими средствами можно лишь поддержать иллюзию возрастания потребности в увеличении количества законов и укрепить заблуждение полной аналогии гарантирования и прав, и законных интересов. На практике, как уже отмечалось, это всякий раз вынуждает доказывать справедливость, кажется, уже гарантированной государством поддержки. Более того, правовая база такого регулирования, организованная по множеству оснований, порождает затруднения восприятия юридической сути возникающих коллизий даже у опытных профессионалов-практиков и исследователей-правоведов.

Понятно, что вариантов ответов на вопрос о причинах такого явления и способах его коррекции в рамках правоведения существует множество. Как понятно и то, что между этими вариантами порою нет не только гармонии, но даже самой возможности таковую выстроить. Очевидно, предпринятые попытки к разрешению данной проблемы юридическими средствами к результату не привели. Стоит ли пытаться еще? Ведь если нет возможности обнаружить единую природу одного из проявлений правопорядка в рамках классического правоведения, то может ли к ожидаемым результатам привести расширение границ научного юридического поиска?

Да, если к разрешению проблемы привлечь возможности юридических средств познания государства. И получить научные доказательства того, что государство является юридической по своей природе материей. Вместе с тем познать природу этой материи средствами правоведения невозможно. Именно такой подход может вывести решение проблемы оптимизации правопорядка из тупика.

В юридическом смысле государство не только машина, обеспечивающая восстановление нарушенного права и наступление ответственности за правонарушение. Это еще и система ответственного гарантирования законных интересов граждан именно посредством их поддержки. И подлинно научное восприятие данной сферы юридического проявления государства предполагает максимально широкий охват познаваемой материи.

Во-первых, в направлении выявления и публичного (официального, ответственного и уполномоченного) юридического обеспечения областей человеческих взаимоотношений, за пределами которых права одного человека способны вступать в противоречие с правами другого человека.

Во-вторых, в направлении выявления форм и способов юридической по своей природе и профессиональной по своему уровню гарантии законных интересов физических и юридических лиц, пребывающих на территории государства.

В-третьих, в направлении выявления профессиональной специфики поля деятельности юристов, содержанием которой стало бы уполномоченное и ответственное гарантирование власти. Именно государственное (профессиональное, ответственное и уполномоченное) гарантирование власти, понимаемой как способность обращения доверия избирателей в общеобязательный закон.

В-четвертых, научная разработка системы профессиональной подготовки таких юристов. Специфика содержания их профессиональной квалификации заключается в том, что она является по своей сути профессионально правообеспечительной и профессионально гарантирующей государственную власть. С одной стороны такая квалификация гарантирует поддержку реализации законных интересов, а с другой стороны, она обеспечивает неприкосновенность юридических границ, за пределами которых права одного человека могут противоречить правам другого человека. Причем содержанием профессионального предназначения юриста-государствоведа объективно предстают выявление, коррекция и создание условий для того, чтобы содержащееся в законе право человека обретало форму обусловленной этим правом конкретной пользы.

Пора признать, что обеспечить приемлемое для общества состояние правопорядка лишь посредством уполномоченного гарантирования ответственности явно не удается. Именно поэтому стоит всерьез оценить перспективу развития самостоятельной области развития юридической науки, являющейся государствоведческой по своей природе и своему содержанию. И, следовательно, перспективу соответствующей юридической специальности.

Государство не только гарантированная принуждением обязанность, но и обеспеченный поддержкой законный интерес. И это давнее утверждение авторитетных юристов-правоведов. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к работе Б. Чичерина «Курс государственной науки», изданной в Москве в 1894 г.[18]18
  Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. М.: Типо-литография Выс. утв. Т-ва И.Н. Кушнеревъ и К Пименовская ул., соб. домъ, 1894. С. 339.


[Закрыть] Правда, в упомянутой работе автор подчеркивает, что попечение о законном интересе касается только общего благосостояния, а не частного. И на этом имеет смысл остановиться подробнее.

Представляется, что проведение основного принципа демократии, согласно которому свобода человека распространяется до предела, за которым она превращается в нарушение свободы другого человека, связана с необходимостью разрешения очень серьезной проблемы. На первый взгляд, эта проблема имеет частный характер, а потому решать ее следует частным порядком. Представляется, что именно на этом предположении базируется ныне мнение некоторых исследователей о сокращении сферы деятельности государства, по мере распространения и укрепления демократии[19]19
  Шамхалов Ф. Теория государственного управления. М.: ЗАО «Издательство Экономика», 2002. С. 342.


[Закрыть]. К счастью, основными пропагандистами такой концепции являются не юристы. Потому, что так именно только кажется и только на первый взгляд. И подтверждением тому служит не столько уже приводимое прежде на страницах этой книги в качестве аргумента бесконечное затягивание разрешения простых социально значимых проблем средствами гражданского судопроизводства, сколько ставшие с недавних пор достоянием широкой гласности попытки россиян отстоять собственный интерес с оружием в руках.