Текст книги "Конформист Федор Ягненков"

Федечка не выдержал и громко засмеялся.

–Гм, неслыханно…– пролепетала Алла Максимовна, скосив глаза в сторону.

–Я жду еще минуту! Только минуту!– предупредил учительницу Ангел.

Минуту Алла Максимовна молчала с дрожащими руками, потом еле слышно вздохнула и прошептала, обращаясь к Федечке:

–Ты… ты, Федечка, хороший мальчик… Из… извини меня… Больше не буду тебя ругать…

–А почему так тихо говорите?– не понял Ангел.– Можно и погромче. Повторите погромче.

–Снова?

–Да! Снова все повторите!– потребовал Ангел.

–Да, снова, Алла Максимовна,– попросил Федечка.

Алла Максимовна повторила свои слова, говоря громче, вытирая платком выступившие на лице слезы.

Федечка улыбнулся, посмотрев с благодарностью на Ангела.

–Теперь мне можно уйти? Вы говорили, у меня дома что-то случилось?– робко спросила Алла Максимовна Ангела.

Ангел быстро кивнул:

–Можете идти. Вас более никто не задерживает.

–Но я не поняла… У меня дома утюг остался включенным?– Алла Максимовна сделала попытку улыбнуться, но этого у нее не получилось, и она зло поджала накрашенные губы.

-Нет, все в порядке,– заверил Аллу Максимовну Ангел, снова улыбаясь.

–Неужели? Если пожар, как может быть все в порядке?

–Я постарался потушить пожар,– сообщил Ангел.– А вы в самом деле не выключили утюг, пожар начался, но я его потушил. Так что все порядке.

–Вы потушили пожар? На расстоянии?

–Я ведь Ангел, как ранее говорил. Возможности у них очень большие. Многое можем. Идите отсюда с миром!– попрощался с учительницей Ангел, после чего взмахнул рукой, и учительница исчезла из квартиры так же внезапно, как и появилась в ней.

Федечка вскрикнул:

–Ну, ты даешь, Ангел! Она исчезла!

–Исчезла, Федечка.

–Ты настоящий волшебник, Ангел!

–Благодарю… Ну, на сегодня довольно разговоров,– заключил Ангел.– Спи с миром… Я удаляюсь.

–Постой, Ангел, а завтра ты придешь ко мне?– с надеждой спросил Федечка.

Ангел добродушно ответил:

–Теперь я буду с тобой постоянно. А сейчас спи.

–Точно завтра придешь?

–Приду,– обещал Ангел.

–Точно?

–Обязательно приду.

–А во сне придешь или…

–Как ты захочешь… Спи, Федечка…

На этом первый визит Ангела к Федечке закончился. Он часто будет посещать мальчика в разное время суток, в минуты радости и печали, однако об этом мы поведаем в следующих главах.

Глава 4

Не хочу быть Одобрям-сом!

Время, к большому сожалению, быстротечно. Подчас мы не успеваем следить за его бегом, как ни странно. Как-то незаметно пролетели девять лет, и Федечка превратился из наивного и болтливого мальчика в красивого стройного юношу, на которого заглядывались многие девушки. Федечка перестал задавать родителям различные вопросы, предпочитая самому искать ответы на них; он решил сам докапываться до истины, не беспокоя своих родителей. За эти годы учителя неоднократно вызывали его родителей в школу, с нескрываемой досадой рассказывая, что на этот раз сказал или натворил их сынок. Родители стоически молча терпели учительские наставления, после чего дома долго и нудно отчитывали своего насмешливого, досаждающего учителям своими замечаниями юношу.

Прошло еще полгода. Федя закончил школу, и раздумывал, что делать дальше.

Как-то вечером Егор Вадимович зашел в комнату сына для серьезного разговора. Федя в эту минуту чинил свой магнитофон и напевал что-то себе под нос. Раздумья о будущей жизни, выборе специальности были далеки для него точно так же, как для папуаса лекция о жизни на Марсе или полетах на Луну.

–Федя,– начал медленно Егор Вадимович,– ты думал, что делать будешь?

Федя встревожился:

–Чего? Опять учителя что-то говорили?– Федя посмотрел пристально на отца и подумал: «Может, он уйдет сейчас?»

–Нет, не учителя. Ведь ты уже получил школьный диплом, школу закончил.

–Да, а что?

–Нет, послушай меня…– Егор Вадимович остановился на минуту, потом продолжил:– Ты вступаешь в мир взрослых, который не похож на детский мир с его наивностью, постоянными вопросами и игрушками… Теперь тебе будет не до игрушек!

-Ясное дело,– охотно согласился Федя, слегка вздыхая.

–Кем хочешь стать?

–Космонавтом!– выпалил, смеясь, Федя.

–Неужели? Шутишь?– не поверил Егор Вадимович.

–Шучу,– сразу подтвердил Федя.

–Ладно, кем хочешь стать?

–Шпионом!

–Федя, я говорю с тобой серьезно.

–И я тоже серьезно,– быстро ответил Федя.– Разведчиком буду.

Егор Вадимович покачал головой, потом продолжил:

–А если подумать? Если серьезно? Кем хочешь стать?

Федя криво усмехнулся:

–Кем? Бедным инженером!

Егор Вадимович покачал головой, повышая голос:

–Если ты хотел сейчас посмеяться надо мной, твоя затея не удалась! Ты только снова расстроил меня, понимаешь? Ответь, кем хочешь стать? Тебе уже семнадцать лет!

–Пока… не знаю…– замялся Федя.

–Плохо… Надо всегда заранее решать, что будешь делать.

–Решу,– пообещал Федя, потом добавил несмело:– хочу изменить мир.

–Мир хочешь изменить? – удивился Егор Вадимович. – И как?

–Изменить мир к лучшему.

–Значит, детство для тебя еще не закончилось,– заключил Егор Вадимович.

–Почему? Почему это кажется тебе невозможным?

–Да, детство для тебя не закончилось,– повторил задумчиво Егор Вадимович.– Жаль…Изменить мир? Гм… Забудь всю романтику… Все порывы твоей возвышенной души…

–Почему?

–Опять твое детское «почему»?– разозлился Егор Вадимович.– Опять?

–Но я хочу сделать что-то хорошее!

-Стань взрослым, сынок! Забудь романтический мир! Жизнь сурова!– назидательно говорил Егор Вадимович.

–Пап, я пока не решил, кем буду, я…– начал было Федя, но Егор Вадимович его перебил:

–Послушай! Самое главное я тебе еще не сказал. В жизни надо было очень осторожным, понимаешь? Нельзя высовываться!

–Вот как?

–Не высовываться,– повторил Егор Вадимович.– Будь, как все.

–Гм, это почему?

–А потому, что такая у нас жизнь!– повысил голос Егор Вадимович, хмурясь.– Очень тяжелая жизнь!..

–А куда мне высовываться из нашей маленькой Заманиловки? В Москву, что ли?

–Опять твои шуточки?– рассердился Егор Вадимович, хмурясь.– Опять Москва да Москва…

–Пап, не сердись,– попросил Федя.– Куда мне поступать? В нашей Заманиловке нет ни одного института. В Москву, что ли, ехать?

–Опять Москва!– насупился Егор Вадимович.

–А что ты предложишь?

–Ну, можно что-то найти в нашем областном центре.

–Не знаю… Все равно надо высовываться, как ты только что говорил,– ответил со скрытой досадой Федя.

–Послушай… Посмотри на меня.

–Я смотрю на тебя внимательно уже семнадцать лет.

–Опять шуточки?.. Неужели ты думаешь, что мне приятно работать на этом заводе? В детстве я тоже много мечтал, ой…– Егор Вадимович махнул рукой, слегка покраснел от волнения.– Жизнь, конечно, тебя научит, но я говорю тебе, советую, поэтому лучше послушать меня, твоего отца, а не каких-то строгих дядей с серьезными лицами, которые тебе будут делать замечания. Самое главное – не высовываться! Быть, как все. Все молчат, и ты молчи. Все

что-то одобряют, руки поднимают для голосования, и ты тоже подними.

Федя слушал молча, насупившись, не задавая глупых детских вопросов: почему и зачем. Он решил сначала выслушать отца до конца, хотя задача для не в меру болтливого юноши казалась непосильной.

А Егор Вадимович обрадовался, что его мальчик притих и внимательно слушает его, и твердо произнес:

–Не высовываться! Все поднимают руки, ты тоже поднимай. Понятно?

Федя молчал, тогда Егор Вадимович повторил вопрос, желая получить моментальный ответ. Федя быстро кивнул, чтобы успокоить отца.

–На собрании руки поднимают, – продолжал Егор Вадимович,– и ты поднимай. Понятно?

Федя вновь кивнул.

–Все чем-то недовольны и ты тоже что-то вставь. Будь, как все. Так спокойнее для тебя. Люди не любят выскочек, понимаешь? Я раньше тоже вел себя, как ты. Молодые максималисты по натуре своей, бескомпромиссны, импульсивны. Но со временем вся импульсивность исчезает… Расскажу тебе только один случай из моей молодости. Надеюсь, тогда ты лучше поймешь меня. Итак, первый год работы, я полон сил, энергии… И узнаю, что к нам присылают работать моего однокурсника, подлеца из подлецов, вруна из врунов! Я с ним часто ругался, даже как-то подрался.

Федя не выдержал, выпучил от удивления глаза, спрашивая:

–Ты… ты подрался?

–Да.

–Неужели ты можешь драться?

–Ладно, оставь свои насмешки…-тихо попросил Егор Вадимович, после чего продолжил:– И вот… Этот подлец Олег появляется у нас на заводе. Собрание. И на собрании

объявляют, что Олег будет нашим новым директором! Это тот Олег, который учился на одни троечки, бил слабых, обижал девушек, обманывал всех педагогов!.. Ну, папочка его устроил на наш завод, временно, как потом оказалось, чтобы занять руководящее место в министерстве… После собрания он увидел меня, раскрыл свои объятия, мол, здравствуй, Егорушка!.. А я стою в стороне, глаза отвожу. Он подходит ко мне и демонстративно протягивает мне руку. Все притихли, смотрят на нас. Другой бы пожал ему руку, но не я!.. Жизнь тогда меня еще не обломала!.. Я отошел в сторону, заговорил с другими.

–А этот Олег?– спросил с интересом Федя.

–Олег подошел ко мне, снова протягивая мне руку.

–А ты?

–Я отвернулся, делая вид, что не вижу его.

–А он?

–Что он? Он стоит с протянутой рукой.

–А ты?

Егор Вадимович негодующе спросил:

–Ты что, надо мной смеешься?

–Почему?

–Черт тебя! А он, а ты…– огрызнулся Егор Вадимович.– Олег тогда покраснел от злости, что-то прокричал мне… Что было потом? А ничего хорошего не было. Стали ко мне придираться, мол, то опоздал на три минуты, то ушел раньше с работы…

–В общем, никакой карьеры,– печально заметил Федя.

–Ой, какая карьера, если придираются на каждом шагу? Ну, ты меня понял?

Федя не ответил отцу, раздумывая.

–Что молчишь?

Федя понял, что теперь молчать не следует.

–Значит, я должен быть, как все?– поинтересовался Федя.

–Как все,– спокойно ответил Егор Вадимович.– Придется, сынок.

-Будто я оловянный солдатик?

–Опять твои насмешки?

Федя постарался успокоить отца:

–Пап, я не смеюсь!.. Только не хочется быть, как все.

–Заставь себя,– ответил убежденно Егор Вадимович.– Если сам себя не заставишь, жизнь заставит. Но тогда будет поздно!.. Моя жизнь перед твоими глазами! Пойми, отец тебе плохого не пожелает!

–Все ходят в тряпье и мне так ходить?

–И тебе!

–Я не оловянный солдатик!

–Не понимаешь ты меня…– сказал удрученно Егор Вадимович.

–Все руки поднимают и мне поднимать?

–И тебе!

–И мне?

–И тебе! Люди не любят непохожих на себя.

–Подражать всем, как попугай?

–И ты подражай!

–И как попугай, все повторять?

–Опять твои шуточки!– рассердился Егор Вадимович.

–Все прыгают из окна и мне прыгать?

Егор Вадимович протяжно вздохнул, говоря печально:

–Ты меня не понимаешь!.. Но придет тот день, когда я умру, и ты вспомнишь мои слова! Но тогда никто тебе посоветует, как себя вести! Никто!

Федя помолчал минуту, потом твердо произнес, стараясь не смотреть на взволнованного отца:

–Знаешь, спасибо, конечно, за твои наставления, но…

–Но я буду упрямо делать, как пожелаю?– догадался Егор Вадимович.

–Да!.. Да, пап! Я не хочу быть попугаем! – порывисто ответил Федя, слегка краснея.

–Придется им быть, придется,– тоскливо сказал Егор Вадимович.– Вот ты все с магнитофоном возишься, музыку

слушаешь…

–А чего мне делать в воскресенье? Математику учить?

–Хоть бы и математику. Да, хоть бы и ее, ведь у тебя одни тройки.

–Не хочу!

– В жизни, Федя,– повторил медленно Егор Вадимович,– надо было очень осторожным. Не высовываться.

–Это я уже слышал.

–Не высовываться,– снова повторил Егор Вадимович.– Все вступают в комсомол, и ты вступай.

–Да ну?– криво усмехнулся Федя.

–Именно так!.. Как все!..

–Почему?

–Опять твое детское «почему»?– негодующе спросил Егор Вадимович.– Чтобы проблем не было! Ты живешь не на острове, а среди людей. Люди не любят непохожих на себя. Все вступают в партию, и ты вступай. Вот я не вступил в партию, когда предлагали, а зря… Моя вторая ошибка в жизни… Надо быть, как все! Понятно?

Феде очень захотелось в этот миг выгнать отца из комнаты, но он с трудом сдержался, чтобы этого не делать.

А Егор Вадимович снова спросил:

–Понятно?

–Ты будешь повторять одно и то же до самого вечера?– озабоченно спросил Федя.

–Нет… Все поднимают руки и ты поднимай.

–Да ну?

–Опять упорствуешь? Все соглашаются, и ты соглашайся.

–Будь, как все!– назидательно произнес Егор Вадимович, пристально глядя на сына.– Все молчат, и ты молчи. Все что-то говорят, и ты то же самое говори. Все что-то осуждают, и ты осуждай! Мамонты вон выделялись, помнишь?

–Мамонты?

–Да, мамонты вымерли! Где они? Где…

-Мамонты вымерли, а клопы вечны,– тоскливо перебил отца Федя.

–Смеешься, сынок? Думаешь, клоп я? Ну, что ж…– развел руками Егор Вадимович.– Считай, что твой отец клоп, ничего не достиг… Живу на копейки… Тружусь, работа, дом… Все опостылело! Смейся… Но как бы кто-то другой не посмеялся над тобой! Будь, как все.

–Но я не хочу быть, как все!

–Будешь! В нашей стране только так и надо жить! Иначе уничтожат тебя.

–Не хочу!– упрямился Федя.

–Будешь, если жить хочешь!– злобно ответил Егор Вадимович.

–Меня и так называли ягненком! Не хочу быть ягненком!

–Пусть и ягненок, но он живой, ягненок! Будь, как все. Приспосабливайся.

–Не хочу!

–Повторяю: будешь, как все! Не высовывайся.

Федя не на шутку рассердился и произнес прозвище отца на работе:

–Я не хочу быть Одобрям-сом! Не хочу!

Услышав ответ Феди, Егор Вадимович вскочил, стал махать руками в состоянии крайнего раздражения, что-то бормоча, потом чуть успокоился и горько улыбнулся, говоря напоследок:

–Ладно… Я, как ты считаешь, Одобрям-с. Ладно…

–Это не я считаю, пап. Это так тебя называют на работе,– выпалил Федя, только потом понимая, что не следовало этого говорить.

–Знаю, как меня там называют, сынок, знаю… Но делаю вид, что не слышу этого.

–Почему?

–Конфликты мне ни к чему. Так спокойнее.

–Жить тихо, неприметно?

–Зато жить, не умирать!

-Лучше вовсе не жить, чем жить, как амеба немая.

–Уверен: со временем меня поймешь, Федя.

–Не хочу так…– пробормотал Федя, не глядя на отца

–Придется…

–Не хочу, как амеба!

–Придется. Тише едешь – больше командировочных,– наставительно сказал Егор Вадимович.– А ты подумай, больше спорить с тобой на эту тему не буду. Потом, когда

умру, вспомнишь мои слова, но поздно будет. Меня уж не будет…– С этими словами он тихо вышел из комнаты, махая рукой.

Потом, после смерти отца, Федя часто вспоминал этот разговор, вздыхая, постоянно упрекая себя за резкость и непочтительность.

Глава 5

Мечты, мечты…

После тяжелого разговора с отцом настроение у Феди испортилось, делать ничего не хотелось. Даже слушать музыку он перестал. Федя решил рано лечь спать, но, как назло, долгожданный сон не приходил, а мысли одна тяжелее другой не выходили из головы: кем он будет? куда поступать и надо ли поступать? ехать ли в районный центр? приспосабливаться, как советовал отец или не стоит? сможет он что-то изменить в мире?

К великой радости нашего героя через полчаса перед ним появился улыбающийся Ангел.

–Ты снова пришел ко мне?– радостно спросил Федя, присев на постели.

–Как же не прийти, мой милый друг? Пришел, помогу советом, если нужно,– уведомил Ангел, садясь на стул возле кровати Феди.

–И будешь приходить ко мне постоянно?

–Сколько тебе нужно. Вижу, чем-то озабочен, не так ли?– поинтересовался Ангел.

-Так.

–Может, расскажешь мне, а я помогу советом?– предложил Ангел.

–Расскажу… Но кажется, ты наперед знаешь, что случилось со мной,– произнес то ли вопросительно, то ли утвердительно Федя.

–Ты прав, мой проницательный друг,– подтвердил догадку Феди Ангел, поспешно кивая.– Прав… Я вижу все вокруг. Для этого мы, ангелы, и ходим по Земле среди людей, стараясь им помочь. Вот и я пришел к тебе именно сейчас, когда тебе плохо на душе.

–Плохо,– быстро кивнул Федя, слегка вздыхая.

–Ну, рассказывай.

И Федя слово в слово пересказал весь разговор с отцом, потом поведал о своих сомнениях, о том, что не знает, какой жизненный путь избрать.

–Выбор жизненной пути – тяжелая задача,– согласился Ангел, смотря с благосклонной широкой улыбкой на Федю.– Ты молодой, сразу весь мир хочешь изменить?

–А что в том плохого?– не понял Федя.

–Эх…– протянул Ангел.– Это тебе не плясать под рок– музыку. Как понимаю, тебе ничего не интересно?

–Ну, музыку интересно слушать.

–Но за это зарплату не платят,– снисходительно усмехнулся Ангел.

–Зряплату,– поправил Федя, тоже усмехаясь.

–Да, согласен, зарплата так мала, что ее можно называть зряплатой, но и ее нужно получить! Чтобы ее получить, ты должен кем-то стать.

–Неплохо бы банкиром стать, – мечтательно произнес Федя,– но своего банка у меня нет.

–Сожалею, что у меня нет лишнего банка, чтобы подарить его тебе. Знаешь, банкир без банка что жених без невесты. Анекдот один вспомнился.

–Расскажи!– попросил Федя.

-Больной спрашивает доктора: « Доктор, я буду жить? Надежда есть?» Доктор пожимает плечами, отвечая, что надежда есть, но шансов нет!

–М-да, шансов никаких…– тоскливо пробормотал Федя.

–Значит, заманчивое место банкира мы вычеркиваем,– решил Ангел.– Вот раньше мальчики мечтали быть или летчиками. Или разведчиками.

–Не,– поморщился Федя.– У нас никто об этом уже не мечтает.

–Верно!– согласился Ангел.– Я ж сказал – раньше.

–Да и космонавтом сейчас тоже никто не хочет быть,– добавил Федя.

–Согласен. Сейчас же 1991 год,– уточнил Ангел,– а не 1961. Сейчас хотят стать юристами или экономистами.

–Точно!– обрадовался Федя, потирая руки.– В экономисты бы я пошел.

–Да! Пусть тебя назначат экономистом,– снова усмехнулся Ангел.– Чтобы стать им, нужно окончить институт.

–Или колледж,– вставил Федя.– Есть такой в нашей Заманиловке.

–Значит, работу тебе нашли?– благосклонно улыбнулся Ангел.

Ангел с надеждой смотрел на юношу, думая, что тот согласится, однако Федя осторожно

возразил:

–Не… Не интересно это. Хочется что-то героическое!

–Так, Федя… Как выбирают себе профессию? Если она интересна, если человек хочет преуспеть в ней. Или он хочет повторить путь матери или отца.

–Фу!– замахал руками Федя.– Быть простым инженером? Как мой папа? Даже анекдоты ходят про простых инженеров.

–Анекдоты есть про всех,– отметил Ангел.– А экономистом ты будешь простым или сразу главным?

–Да и экономистом быть не хочу!– категорически заявил

Федя.

–Что ж, тебе решать…Тебе свой путь выбирать,– глубокомысленно произнес Ангел, разводя руками.– Я могу только посоветовать.

–Да ты ничего не советовал.

–Гм, разве? А предложение стать экономистом?– моментально парировал Ангел.– Забыл, что ли?

–Верно… Ладно, это понятно… А что ты скажешь о советах отца? Он мне постоянно советовал поступать, как все. Приспосабливаться, не выделяться.

Ангел задумался на минуту, потом охотно ответил:

–Каждый поступает, как ему велит совесть!

–А если поступает он дурно, совесть он потерял?

–Неплохо сказано,– похвалил своего собеседника Ангел.– Иные вообще живут без совести. Твой отец очень беспокоится за тебя, переживает, а…

Внезапный истошный крик в соседней комнате остановил Ангела.

–Кажется, это моя мама кричала…– пробормотал Федя, пристально глядя на Ангела.

Ангел помрачнел, встал, говоря шепотом:

–Да, твоя мама… Я пойду.

Федя вскочил, спрашивая Ангела:

–Ты знаешь, что случилось?

–Я все знаю. И наперед тоже знаю, что произойдет,– напоследок произнес Ангел, стараясь не смотреть в данную минуту на Федю.– Сейчас сюда войдет твоя мама. Она тебе все скажет…– С этими словами Ангел неожиданно исчез.

И вправду: через минуту дверь в комнату распахнулась, в нее влетела Ольга в одной комбинации, с взлохмаченными волосами и диким взглядом.

–Папа… – только и молвила она, потом остановилась.

–Что, что с папой?

–Папа… папы нет…

Федя подскочил к матери, тряся ее:

–Чего ты говоришь?! Как нет?!

–Пойди глянь…– прошептала Ольга, дрожа.

Федя выбежал в другую комнату и застыл, увидев Егора Вадимовича, лежащего на спине с выпученными от ужаса застывшими глазами.

–Он… он умер?!– вскричал Федя, еле касаясь отца.– Почему?

–Умер… Только что… – прошептала Ольга, вытирая платком слезы.– Пульса нет… Вечером жаловался на сердце… Закрой ему глаза.

Приехавшая скорая помощь через полчаса подтвердила смерть Егора Вадимовича.

–Теперь ты, Федя, должен стать взрослым. Детские мечтания закончились…– прошептала Ольга, обнимая сына.

А Федя подумал: « Одобрям-с умер… Больше не будет в нашей семье Одобрям-сов! Или ты станешь молотом, или наковальней!»

Глава 6

Ягненок или тигренок?

Через год Федя поступил в экономический колледж, чему больше радовалась его мама, а не он сам. Оказалось, грызть гранит науки – занятие весьма сложное, не по его зубам. Аналогично этому также трудно учить музыкальной грамоте аборигена из жарких стран, желающего лишь танцевать под музыку, а не разучивать ноты. Феде интереснее было считать денежные знаки, чем изучать науки об этих знаках. Вне всякого сомнения он предпочитал считать денежные знаки в собственном кармане, а не изучать чужие дебеты и кредиты.

–Ой, сколько можно мой мозг насиловать?– повторял про себя наш герой на каждом занятии в колледже. Позднее эта фраза станет одной из любимых фраз нашего героя.

Хотя учение (вернее, мучение, по мнению Феди) давалось с трудом, нельзя сказать, что он являлся

абсолютным тупицей. Все относительно на этом земном шарике, как и количество серого вещества в мозге каждого индивидуума. Если где-то что-то убавилось, то в другом месте что-то и прибавилось. Если науки давались Феде с некоторым трудом, то он преуспел в искусстве обольщения прекрасного пола, благо вырос красивым, высоким, стройным парнем, с белоснежными зубами, добродушным, с чувством юмора. Он мог легко начать беседу с совершенно незнакомой девушкой, рассмешить ее, рассказав свежий анекдот. Через месяц после поступления в колледж Федя познакомился на танцах с Ниной, продавщицей продуктового магазина, высокой с правильными чертами лица девушкой, шатенкой, с голубыми глазами. Она носила красную мини-юбку, и Федя не отрывал глаз от ее голых ножек. Еще Нина любила жевать жвачку, и это тоже почему-то нравилось нашему герою – уж не понять этих мужчин, что им понравится на этот раз? Нина заразительно смеялась, что очень нравилось Феде. Она смеялась так часто, будто кроме этого занятия ничего не делала в жизни. Федя только открывал рот, начиная рассказывать новый анекдот, а Нину уж трясет так от смеха, словно он успел рассказать анекдот до конца.

На второй день знакомства Федя после танцев пошел провожать Нину домой.

Уличные птички пели вечернюю серенаду. Легкий ветерок обдувал прохожих, поднимая женские юбки как бы случайно, что весьма веселило представителей мужского пола.

В полумраке Федя осмелел и полез целоваться с Ниной. Она было возмутилась, но это совсем не остановило нахального парня, живущего по принципу: «Смелость города берет!». После робких попыток Нины ее крепость была захвачена почти без боя.

–Ну, ты и нахал!– сообщила Нина, когда она вышла из-за

кустов в городском парке, поправляя юбку.

–И самый сексуальный нахал в колледже!– хохотнул довольный Федя.

–И что у тебя есть, кроме нахальства и чувства юмора?

–Есть пустой карман, тесная двухкомнатная квартира и совмещенный санузел, – воскликнул радостно Федя.

Нина в ответ хмыкнула и бросила Федю одного в парке, сказав равнодушно на прощанье:

–Ну и живи в своей тесной квартирке с пустым карманом!

Учась в колледже, Федя не стал придерживаться советов отца. На первом же курсе он часто пререкался с преподавателями, чем вызвал негативное отношение к себе многих из них. А когда на третьем курсе администрация колледжа пыталась ввести платное обучение и почти требовала, чтобы студенты подписали заявление, что они-де якобы не возражают против этого нововведения, некоторые студенты отказать подписывать, в том числе и наш Федя Ягненков. Уже никто из сокурсников Феди не называл его Ягненком, как ранее дразнили его в школе; наоборот, его следовало бы назвать Тигренком, если бы кто-то пожелал дать Феде такую кличку. А Федя часто говорил своим однокурсникам:

–Я не хочу быть рыцарем неудачи!

Будучи на четвертом последнем курсе Федя лишился матери: Ольга умерла так же внезапно, как и его отец. Оставшись сиротой и без средств к существованию, Федя сильно призадумался и впервые решил воспользоваться советами уже покойного Егора Вадимовича. Он понял, что может простоять в очереди за счастьем всю жизнь, и ничего не добиться, если будет уподобляться молоту – иногда можно побыть и наковальней, поэтому стал молчаливым, часто обдумывал каждое слово, прежде чем его произнести. Отныне он ничего не говорил против администрации колледжа, подписывал некоторые

заявления, которые давали иногда подписывать студентам. Детские мечты об изменении мира больше не волновали нашего героя, более интересными казались несбыточные мечты о толстом кошельке, набитом деньгами. Иной раз нужда, лишения, череда жизненных трудностей вместо призрачного успеха, который все почему-то не приходит, меняют характер. Ведь он не хотел становиться рыцарем неудачи, а удача или госпожа Фортуна сторонилась от него, хотя он с трепетом мечтал все-таки с ней встретиться.

Нужда заставила его сходить к директору колледжа и слезно молить его о восстановлении отнятой ранее стипендии из-за плохого поведения.

Директор колледжа Дурненко, низкого роста человек, лет пятидесяти пяти, краснощекий, что-то писал за столом. Он отличался двумя качествами: лысиной и свирепостью нрава. Если первое качество он приобрел после сорока лет, то второе качество появилось очень рано – родные его в один голос уверяли, что как закричал Дурненко в первый день рождения, так кричит и по сей день, хоть уши затыкай! Особо он переживал по поводу своей лысины, очень болезненно воспринимая насмешки учеников. Однако, как не засмеяться порой, когда лысина так ласково сверкает в солнечных лучах? Еще он переживал по поводу смешных имени и отчества – звали его Ашот Наибович. Студенты колледжа часто путали, называя его Нафибычем, Насыбовичем, в общем, чем больше фантазии наблюдалось у студентов, тем больше становилось модификаций имени и отчества, даже фамилии их директора Дурненко, в результате чего Дурненко превращался то в Дураненко, то в Дурануненко.

Дурненко чрезвычайно обрадовался визиту нашего героя.

–Неужто наш смутьян явился?– криво усмехнулся Дурненко.– Те же и Федя Ягненков?

-Ой, помогите… Стипендию бы мне. Уж тяжко мне,– еле выдавил из себя Федя, стараясь не смотреть на сверкающую лысину Дурненко.

–Всем тяжко.

–Денег не хватает, Ашот Наи… Нафи…– Федя замялся, поняв, что неправильно произнес отчество директора.

–Опять?!– вспылил сразу Дурненко.– Как зовут меня позабыл?

–Вовсе нет, Ашот Наибулович…-пролепетал наш герой.

–Черт! Наибович, Наибович!

–Да, Наибович… Извините…

Дурненко помолчал минуту, потом, смягчившись, глубокомысленно произнес:

–Знаешь, денег всем не хватает!

–Что делать?– удрученно спросил Федя и услышал тут же другой извечный российский вопрос:

–Кто виноват?– Дурненко хохотнул.

Федя впервые видел своего директора в хорошем настроении. А директор снова спросил:

–Кто виноват? Может, еще хочешь процитировать? Герцена, Вольтера, Достоевского?

–Ну…

–Ну и ну!– Может, скажешь про себя, что тварь я дрожащая?– продолжал хохотать Дурненко, но потом через минуту прекратил смеяться, помрачнев.

Федя покраснел от стыда, но повторил за директором:

–Тварь я дрожащая.

–Неужели?

–Голодаю. Устаю. Вагоны ночью разгружаю,– сказал сдавленно Федя.– Стипендию бы мне.

–А как вести себя будешь?

–Хорошо буду себя вести.

–Заявление о платном обучении подпишешь?– деловито спросил Дурненко.

Федя ответил не сразу, жалобно вздыхая, поэтому

Дурненко снова повторил свой вопрос.

–Подпишу, если нужно,– тихо ответил Федя.

–Нужно!– неожиданно вскричал Дурненко, ударяя кулаком по столу.

–Я подпишу,– почему-то повторил Федя, глядя в сторону.

–Ладно. Выделим тебе стипендию,– смилостивился Дурненко, слегка усмехаясь.– И вот что…

Последующие слова директора потонули в сильном коровьем мычании. Небольшое двухэтажное здание колледжа находилось рядом с лужайкой, на которой жители Заманиловки пасли коров, немало досаждая педагогам колледжа. Часто бывало, что коровий вой раздавался в самое неподходящее время – во время экзаменов или контрольных, вызывая громкий смех студентов; или иногда глупая корова взбиралась по лестнице, вроде желая войти в аудиторию. Ну, какое тут, скажите, может быть обучение, если то коровье мычание сосредоточиться мешает, то корова посещает вашу аудиторию, стоя перед самым носом?

Окна в кабинете Дурненко, находящемся на первом этаже, были раскрыты настежь из-за духоты, поэтому слышно было все, что происходило на улице: громкие разговоры, шум машин, мычание проходящих коров. Федя не сдержался и захохотал. Однако Дурненко принял смех студента на свой счет и завопил:

–Почему смех?.. Надо мной смеешься?!

–Нет, что вы…

–Почему смех? Над лысиной смеешься?

–Да зачем мне такая лысина, я…– попытался оправдаться Федя, что еще более усугубило ситуацию: Дурненко ударил кулаком по столу и завопил что есть мочи:

–А тебе, черт, ее кто-то предлагает?!

Дверь кабинета открылась, и в раскрывшуюся щель просунулась испуганная физиономия секретарши Любочки:

-А-а… Извините, Николай Матвеич, вы меня… а-а… звали?– Любочка застыла, ожидая ответа директора.

Вместо ответа Дурненко Любочка и Федя услышали вой проходящего стада коров. Федя не выдержал и снова захохотал, а Дурненко разразился отборной бранью, вспоминая всех матерей земного шарика. Испуганная Любочка быстро захлопнула дверь, покраснев от волнения.

Дурненко встал, закрыл окна в кабинете, продолжая ругаться, но уже вполголоса. Глянув на Федю, он решил:

–Ладно, иди. Дадим тебе стипендию.

Обрадованный Федя бодрым шагом пошел домой, присвистывая. Придя домой, он быстро поел и лег вздремнуть на часок перед ночной работой.

Совершенно некстати появился улыбающийся Ангел, говоря:

–Вот и я, мой друг!

–А я поспать хотел,– жалобно вздохнул Федя, зевая, чтобы Ангел побыстрее ушел.

–Гм, это вежливое твое «пошел вон»?– догадался Ангел, перестав улыбаться.

–Считай, как хочешь.

–М-да… Напрасно ты так со мной,– насупился Ангел.– Я хотел обсудить с тобой беседу и директором колледжа.

–Нечего это обсуждать!– решительно заявил Федя, хмурясь. – Не надо! Завтра приходи.

Ангел пожал плечами, отходя от Феди. Напоследок он тихо произнес:

–Знаешь, Федечка, я могу вообще прекратить к тебе ходить.

–Нет, только сегодня не надо. Не надо насиловать мой мозг! Голова болит. Завтра приходи.

Ангел кивнул и исчез.

А Федя еще полчаса не мог заснуть, вспоминая перипетии сегодняшнего дня, особенно, встречу с директором колледжа, просьбу о выплате стипендии. Феде

было очень стыдно перед собой за измену своим принципам, малодушие.

«Эх, ты… Превращаешься из тигренка в ягненка? Будешь, как отец, соглашаться во всем, если прикажут?!– сокрушался наш герой.– Будешь, как все?.. Молчать, все подписывать, поддакивать, если потребуется?! Из-за грошовой стипендии?… Тьфу!.. А что дальше-то?! Нельзя уподобляться клопам! М-да, мамонты вымерли, а клопы вечны!.. Черт, но голод не тетка! Завтра ты изменишься, Федя, изменишься! Да!.. Завтра Федя Ягненков будет тигром, а не ягненком!»