Текст книги "Тайны тринадцатой жизни"

Сергей Каратов
ТАЙНЫ ТРИНАДЦАТОЙ ЖИЗНИ

* * *

Составитель О. Якк

© Сергей Каратов, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

Сергей Федорович Каратов

Сергей Федорович Каратов – автор двенадцати поэтических сборников. Последний вышел в середине 2014 года, и называется

«НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ ЖЕНЩИНУ ОДНУ»; г. Москва, издательство «Авторская книга».

Родился на Южном Урале в городе Миасс, Челябинской области. Окончил Миасское педагогическое училище в 1965 году, работал в школе, в геологии на севере страны, на заводе.

Сергей Каратов окончил Литературный институт им. А. М. Горького в 1977 году, где дипломной работой был первый поэтический сборник «Березовый лог». Остался в Москве и стал вести литературную студию «Звезда». После второго сборника «Снежная ягода», вышедшего в 1982 году, был принят в Союз писателей СССР.

Публиковался в «Новом мире», «Юности», «Смене», «Октябре», «Дне поэзии», а также в современных журналах «Предлог», «Московский Парнас», «Зинзивер», «Острова», «Кольцо А», «Дети Ра», «Муза», «Европейская словесность» Германия, международный литературный альманах «ARTES LIBERALES», «Журнал Поэтов» и др. Несколько стихотворений стали текстами песен у ряда композиторов России. Романс «Не оставляйте женщину одну» исполняют Анна Вески, Нани Брегвадзе, а также исполняли Александр Барыкин, Владимир Мигуля, Анатолий Папанов. Пишет прозу, выступает в периодике как критик и публицист. Активно общается с читателями на пространствах интернета. В постперестроечные годы активно взялся за работу над прозой, и много рассказов Сергея Каратова попало на страницы журналов «Наша улица» и «Информпространство».

Его работы можно встретить в «Литературной газете», «Литературной России», в «Независимой газете», в «Культуре», «Глагол» и др. Стихи переводились на французский, немецкий, эстонский, румынский, азербайджанский языки. Любит путешествовать, ловить рыбу, мастерить действующие модели, заниматься резьбой по дереву, строить из камней украшения для дачного ландшафта. Член Союзов писателей России, Москвы, Интернациональный Союз писателей, Союз писателей 21 век.

Тайны тринадцатой жизни

Старая Качель – оrbisterrarum

– круг земель, весь известный мир

КРУГ ЗЕМЕЛЬ ИЛИ ПРИЁМНАЯ ПЛАНЕТЫ

Старая Качель представляет из себя круг земель, охватывающих необъятные просторы, а потому признанная всеми другими народами приёмной планеты Земля. Таковой она стала считаться из-за вечной суеты и столпотворений, эсхатологических прорывов и ожиданий, схваток и примирений, бунтов и революций, местом рассмотрений сотен исковых заявлений одних народов к другим, а потому более точного определения и придумать было нельзя.

Уфологи отмечали в своих наблюдениях и сводках, что именно через Старую Качель происходит смычка планеты Земля с остальным миром, населённым такими же мыслящими и совершенными существами, каковыми были истинные старокачельцы. Примером этому послужил некто Владлен Смычкин, поэт и гуманист, благодаря которому высокое мнение о старокачельцах обрело всемирный характер.

Хотя за Смычкиным и наблюдались некоторые поползновения к грешку, но именно Всевышний наделил его той особенностью, благодаря которой Владлен обретает истинное признание и почёт. А случилось следующее. Поскольку Смычкин был с детства человеком добрым и отзывчивым, то все деньги, заработанные нелегким литературным трудом, он обычно раздавал бедным и нуждающимся. А однажды, оказавшись без единой шкробы в кармане, он отправился в местную больницу и записался в доноры. И вот оно чудо – в этой больнице после переливания крови выздоравливает безнадёжно больной человек. Вскоре случай повторился, и выяснилось, что и это исцеление произошло из-за перелитой крови. Стали проверять, от кого эта благородная кровь. Оказалось, что она от Смычкина. Далее события развиваются с невероятной быстротой. О доноре наводят справки, проверяют его подноготную до 45 колена (далее следы теряются) и выясняют, что по генеалогическому древу матери Владлен происходит от византийского императора Фомы Палеолога, а по линии отца он прямой потомок бессмертного поэта Омара Хайяма. И, как выяснилось, Смычкин и сам является бессмертным, потому что знатоки смогли убедиться в том, что Смычкин проживает свою тринадцатую жизнь, тогда как миллионы других только мечтать могут о таком обожании со стороны Всевышнего. Но чтобы сделаться таковым, оказывается, необходимо высочайшее чувство гуманизма. При проверке особой комиссией от Департамента Гуманизма при Старокачельском Правительстве гуманизм у Смычкина превысил все возможные показатели, установленные старокачельским Советом Добрейшин.

Его кровь стали вводить самым высокопоставленным чиновникам Старой Качели, начиная с Председателя, канцлера и остальных министров, мэров и важных особ из Золотого Двора. Смычкина сразу признали за величайшего поэта и мыслителя нового века, правда, осыпать премиями и наградами отчего-то не стали, видимо, боясь того, что у поэта испортится целебная сила его крови.

Зато Председателя Старой Качели начали заваливать заказами на поставку бессмертной крови для правителей других регионов. Тогда, насытившись кровью поэта, старокачельские вельможи стали приторговывать ею, отправляя драгоценные инъекции правителям самых могущественных государств мира.

И тут начали происходить чудеса: вдруг все воюющие государства прекращают боевые действия и выводят свои войска из малых и слабосильных стран, в которых одни продвинутые страны демонстрировали свои силовые возможности перед другими сильными странами. Вместо боевых действий могущественные страны стали демонстрировать благородство, делясь с отсталыми народами гуманитарной помощью. Оказалось, что гуманизм Смычкина, который он веками вырабатывал в себе, вдруг обрёл такое чудодейственное воздействие на весь мир.

Правители могущественных государств, оказавшись у власти и ощутивших вкус бессмертия, решили более никогда не браться за оружие, и никому, кроме своих, не доверять семейную власть, чтобы никогда не смогли оказаться у руля государства те, кто не имеют понятия о подлинном гуманизме.

Надо сказать, что со всего круга земель через Старую Качель издревле тянулись то шёлковый путь, то янтарный, то хлопковый, то газовый, то опиумный, а через них тянулись в эти места и разные народы, желая хотя бы прикоснуться к сокрытой от глаз пуповине Земли. Разные народы возмущались, что и они, а не одни только старокачельцы, хотели бы иметь возможность через эту пуповину общаться с другими мирами. Именно за обладание этой пуповиной и ненавидели старокачельцев все остальные народы, проживающие за пределами воображаемой Ойкумены. Именно поэтому другие народы объединялись в коалиции, чтобы потеснить старокачельцев с очень важного стратегического направления. Не зря говорилось: «Кто правит Старой Качелью, тот правит миром!»

ДОГОВОР

Поразительный по экспрессии сувенир стоял на рабочем столе историка Дубравина: лапы хищной птицы, когти которых вонзились в гриб-трутовик. Этот образчик лесной трагедии Михаил Михайлович нашёл на дереве, когда ходил по грибы. Птицы нет, только её лапы с когтями и косточками до коленного сустава. Вероятно, молодой ястреб сел на этот трутовик и по неопытности выпустил когти, не зная, что мягкость трутовика весьма обманчива и коварна. В этом сувенире Дубравин усматривал для себя какой-то потаённый смысл, своеобразный и неведомый рунический знак; символ, вынесенный им из прежних жизней, из запредельных миров. Он, словно бы, сам по неопытности засадил когти в бытовщину и не смог потом их выдернуть…

Михаил Михайлович Дубравин отложил перо, встал из-за своего старенького письменного стола и решил пройтись по улице. Он долго работал над Историей Старой Качели, заказанной ему не кем-то, а самим Председателем. Вызвав Дубравина к себе, Председатель Старой Качели сказал ему, что в последнее время появилась тенденция закреплять в исторических хрониках все деяния разного рода сообществ, из которых состоят не только города и страны, но даже отдельные коллективные хозяйства, заводы или воинские части. Поэтому и нам следовало бы написать историю Старой Качели. Председатель ходил по кабинету в своих начищенных хромовых сапогах, и под ним поскрипывали деревянные половицы.

– Ты, Михаил Михайлович, школьный учитель, преподаёшь историю. Вот тебе и хочу поручить эту работу. Напишешь часть – приноси, почитаем, обсудим. Если понравится, то и денежки выплатим.

– А если не понравится, то я останусь без гонорара? – удивился Дубравин.

Председатель в наступившей тишине сделал несколько шагов, отчего скрип стал особенно отчётливым.

– Впрочем, я согласен потрудиться и без гонорара, – решил снять напряжение школьный учитель.

– За качественную работу заплатим по-царски, не волнуйся, – сказал Председатель, провожая Дубравина к выходу.

Вспомнив этот разговор, историк стал анализировать написанное им и мысленно раскладывать свой труд на то, что может понравиться и на то, что оплате может не подлежать. Ещё он подумал о Председателе. Тогда историк был ещё совсем молодым и несильно придавал значение характеру этого человека. Знал лишь одну его особенность: суровый, но справедливый. Все последующие Председатели, вероятно, тоже владели этими качествами, но очень редко применяли их на практике.

СМЫЧКИН-АНАХОРЕТ

Когда человек излишне сыт, то душа его начинает томиться от бессмысленности существования. Бедолага начинает лелеять свои обиды, подсчитывать потери от несостоявшихся дел, от несложившихся комбинаций. Он прикидывает, лёжа в гамаке с надвинутой на глаза соломенной шляпой, какие бы ему открылись горизонты, не мешай ему слишком настырные конкуренты, не тесни его своими рамками государственная опека и налоговая полиция, не одолевай его лень и хандра, не отвлекай его от великих планов всякого рода пристрастия, то бишь к вину, к женщинам, к картам, к нардам, к бильярду, к игровым автоматам и компьютерным играм, к рыбалке, опять же и к охоте, к быстрой езде, к путешествиям и к прочему экстриму.

Да, многое может отнимать время у творческого человека, к коим не без основания относил себя старокачельский поэт Владлен Валерьянович Смычкин. Всякая неудачная попытка взяться за глобальный труд, который бы восполнил величайшую брешь, оставшуюся от строительства духовного храма человечества из-за патологического нежелания общества что-либо читать, особенно нечто назидательно-поучительное, угнетала поэта, затрагивала его самолюбие. Он начинал бранить себя за слабоволие, за неусидчивость, за невероятное хвастовство, которое рождалось вместе с очередным замыслом повести или романа и пускалось в путь раньше всех, облетая местные кабаки и литературные салоны, заскакивая раньше Смычкина во все клубы и редакции. Повсюду уже идёт трёп о новых творческих планах популярного поэта, уже подаются намёки со стороны редакторов и издателей о приобретении хотя бы лакомых кусочков, а если автор соблаговолит, то и всего произведения, благодаря чему данный печатный орган только увеличит тиражи и упрочит своё общественное положение.

Весь сюжет будущего произведения, как правило, являлся Владлену Смычкину во сне. Вот и сегодня ночью, остаток которой он после карточной игры провёл в своей постели, поэт увидел деда-купца. Великий дед сугубо конфиденциально поведал ему о том, что в целях конспирации, дабы не подвести героя и не подставить его властям, не признающим никаких мошенников, кроме самих себя, что он, то есть дед, прикопал всё своё золото и драгоценности на месте старого каменного дома. Где именно, Владлен не успел расслышать из-за грохота за стеной: там опять среди ночи пьяный сосед устроил разборки со своей сварливой женой. Иными словами, само провидение явилось к Смычкину, чтобы поведать о новой уготованной внуку цели жизни и раскрыть кое-какие подробности его дальнейшей судьбы. Но и наяву, и во сне обязательно найдётся какая-нибудь причина, мешающая реализациям наших планов и надежд. Дед исчез так же внезапно, как и появился. Что бы это означало? Наверное, такие же мысли охватили Мухаммеда, которому в ночной аравийской пустыне явилось видение самого Аллаха. Во всяком случае, для Смычкина сведения о кладе были такими же значимыми, как для скрывающегося в пещере Мухаммеда продиктованные откуда-то свыше суры Корана.

В библиотеке Ассоциации старокачельских писателей Смычкин тотчас же нашёл сонник. «Мошенник, – стал читать Владлен суждение заморского толкователя, – означает поворот в жизни, которая обещает быть интересной и полной всевозможных приключений, любовных побед и в финале – неожиданное богатство».

В поисках подтверждения данного толкования Смычкин отправился к своему приятелю, известному магу и астрологу Форстеру, который жил по этой же стороне Сенной улицы, в доме, на котором висела памятная доска. Бронзовая доска с барельефом видного человека в военной форме свидетельствовала о том, что прежде здесь проживал нарком обороны. Ныне в его квартире поселился местный наркобарон. Но памятной доске с его изображением ещё не подоспел срок.

Форстер удивился вопросу Смычкина: «Джимми, что по-твоему означает приснившийся мошенник и старый скряга?» Астролог не мог помнить всех подробностей из проштудированных им сонников, поэтому предпочёл заглянуть в самый точный, по его мнению, в сонник античного астролога Архимудёра. По многим позициям в сонниках возникали самые разные и даже прямо противоположные толкования, но только не относительно мошенника: всюду появление во сне этого субъекта означало множество приключений на голову сновидца и в финале – неожиданное обогащение.

Смычкин сиял, он даже решил расслабиться в связи с таким многообещающим будущим. Когда Форстер, не так давно поселившийся в Старой Качели, чего-то не понимал, то Смычкин переходил на английский. Поднимая бокал за успех во всех начинаниях, астролог не удержался от вопроса, кто же такой мошенник и старый скряга, который решил круто изменить жизнь бродячего литератора Смычкина?

– Мой дед, богатый купец, одновременно один из трёх членов трибунала воды и первый мошенник во всей Старой Качели. С водой всегда были проблемы в дальней слободе Половинка, а он там распределял воду. Через это наживался сказочно.

– Не очень-то лестно ты отзываешься о своём пращуре, – сказал озадаченный Джимми Форстер.

– А за что я должен благодарить его, если он ни гроша не оставил своим потомкам, сочтя нужным зарыть нажитое. И вот, наконец-то, он образумился на том свете и решил открыть тайну, которую унёс в могилу. С этого времени я начну почитать его и отзываться уважительно. А если, бог даст, мне удастся откопать зарытое наследство, то я ему огромный памятник сооружу на месте его захоронения.

– Думаю, что твой дед не нуждается в памятнике, ему важнее другое, – сказал мудрый астролог Форстер. – Он хочет, чтобы ты обошёл все свои прежние жизни и отыскал самую главную роль, в которую ты вложил всего себя. И, по-возможности, извлёк из прошлого то, что было у тебя там самым ценным. И скорее всего дед твой предполагает ценности духовные. Подумай над этим. Судя по твоим астрологическим приметам, ты прожил целую дюжину жизней, а после этой жизни ты должен завершить круг земных воплощений и уйти в астрал. Потому и печётся о тебе твой неправедно проживший свою жизнь дед. Он предостерегает тебя от ошибок, которые допустил сам.

Смычкин ушёл от астролога Форстера глубоко озадаченным. Наверное, я должен написать роман и отчасти обелить в нём своего пращура. Пусть душа его обретёт успокоение через это. Возможно, он дал мне понять про то, что я должен найти его клад, разбогатеть и, спокойно пребывая в полной финансовой независимости от внешнего мира, сидеть и работать над книгой. С другой стороны я должен искать клад в окружении надёжных людей.

Если это так, то о романе-нетленке даже не стоит заикаться, не то, чтобы писать его… Этот роман следует прожить самому, причём весь полностью – от начала до конца. Надо же и мне отхлебнуть мой глоток из заветного золотого кубка мечты. Нет, лучше я поживу в нём, а там будь что будет. Надо только разыскать остальных героев. Наверняка среди них есть весьма загадочные типы. Итак, вперёд, на поиски!

ДУСЬКА-КАЧЕЛЬ

Дубравин Михаил Михайлович получил задание Председателя найти документальную базу, на которой зиждется история происхождения Старой Качели. С этой целью учитель, выйдя в отпуск, засел в местных архивах, доступ в которые он получил незамедлительно. В основании Старой Качели, как удалось выяснить Дубравину, лежало объединение двух деревень, территориально близко расположенных друг к другу. Побудительным мотивом к объединению явились постоянные пограничные споры, связанные с выпасом скота, с дележом сенокосных угодий, с ремонтом вечно приходящих в негодность дорог. Да и рынок на две деревни один был испокон веков. Вот и решили собрать сход около рынка, где были вкопаны коновязи, и куда ставили лошадей на время продажи или покупки товаров, фуража или овощей. На сходе стали решать, какое название оставить за вновь создавшимся поселением: Старая Кляча или Дуська-Качель. Каждая сторона пыталась отстоять своё название, спорили до ночи, но всё безрезультатно. Стали даже поговаривать, что не может быть объединения, если не будет названия, устраивающего обе половины населения. Молодёжь принимала участие весьма опосредованно: одни, что постарше, толпились позади, где парни щупали девиц, а те, разумеется, визжали; другие сидели впереди схода на поляне и с раскрытыми ртами слушали разговоры старших или жевали берестяную смолу, которая наваривалась при получении дёгтя. Но этому бессмысленному толковищу был положен конец: прибыл посланец от самого царя с указом. Посланцем выступал князь Калина, которому были подведомственны эти земли. Но указ зачитать ему не было возможности, потому что хоть и летняя, но уже была ночь. Кто-то предложил установить фонарь. Так в центре, около фонаря, стали собираться сходы, а потом и соборы. С тех пор и повелось в Старой Качели, что всякие важные решения стали приниматься «от фонаря». А царский указ гласил: «Общее название следует составить из двух имеющихся названий деревень, выбрав наиболее благозвучные из них. Из первого названия отбросили слово „кляча“, а из другого названия выкинули „Дуську“». Так вот и возникла Старая Качель.

– Ай да царь, молодой да спелый! – восклицали жители нового поселения. Так впервые царя Гороха нарекли Спелым не где-нибудь, а именно в Старой Качели.

Учитывая, что потомков наверняка станет интересовать происхождение названий тех деревень, историк Дубравин решил докопаться до самого истока изучаемого вопроса. Он нашёл несколько берестяных грамот с перепиской тех лет. И вот что ему удалось узнать и подробно изложить касательно этой темы. Оказалось, что Старая Кляча происходит с незапамятных времён, говорят, аж от самого Ханурика. Как-то он проезжал по этим местам на коне, а тот возьми, да и оступись под ним. Рыцарь упал, гремя доспехами, и в сердцах назвал свою кобылу «старой клячей». И было не очень понятно, почему молодого коня князь назвал старой клячей. «Вероятно, он имел в виду себя», – высказал осторожное предположение историк. Кто-то из местных жителей был свидетелем этого падения. Пошли россказни, байки по всей округе, и за деревней Масловка совершенно неожиданно закрепилось пришлое и позорное название Старая кляча.

В названии деревни Дуська-Качель была заложена другая топонимика. Некая пышнотелая девица Дуня, в простонародье Дуська, любила жить вольготно и не признавала нравственных устоев, сложившихся в их деревне. Она была умна, знала сотни примет, умела разгадывать сны и предсказывать судьбу. Её посетителями были бабы, но они хаживали к Дуське днём, а к вечеру за разгадками снов или погодных примет к ней наведывались мужики. Придя к ней, всяк мужик засиживался дотемна, а, уходя, удовлетворённо потирал руки: видимо, разгадка сна была очень удачной… Ублажить она могла всякого мужика, за что острословы прозвали её Дуська-Качель. Популярность её была столь велика, что мужики своим решением назвали её именем деревню. Бабы не хотели признавать этого, как они говорили, «кобелиного названия». Собственно, они и спровоцировали объединение со Старой клячей, чтобы через это ликвидировать название Дуська-Качель. Мужики говорили, что эти козни бабы чинят исключительно от зависти к Дуськиной славе. Бабы злились и на мужиков, а пуще того на Дуську, но поделать ничего не могли. Только одна нашлась, которая мужиком переоделась и к безотказной Дуське вошла в доверие. Настёна звали эту женщину. Хитрая была эта Настёна. Втёрлась в доверие Дуське. А когда молодуха после медовухи ноги раздвинула для удовольствий, гостья возьми да сунь ей ерша в срамное место. Сунула она и возликовала, мужицкие патлы сбросила на земляной пол и стала выплясывать над скорчившейся от боли Дуськой.

– Вот тебе, гадина, не будешь мужиков наших соблазнять. Дуська узнала жену кузнеца Трофима. Настёна бежала по улице и не скрывала своего ликования, которое начали подхватывать другие бабы. А мужики, поняв, что с Дуськой что-то стряслось нехорошее, бросились выручать молодуху. Дуська с хрипом и стоном проговорила, что случилось. Но ни у кого не пролезала рука, чтоб вынуть ерша. Они за помощью к бабам, а те уперлись. И только одна, жена пасечника Дарья, выручила Дуську. Сунула она свою узкую ручонку, поколдовала, поворковала и вышла к опечаленным мужикам с окровавленным пескарём. Оказалось, что Настёне местные рыбаки по ошибке не ерша, а пескаря подсунули. Дуська узнала, что это был не ёрш, а пескарь, то и всякую боль у неё как рукой сняло. Её проведывали все мужики по очереди. Сны она стала разгадывать ещё лучше. Но только не бабам… А вот на новые любовные подвиги она уже не решалась. Поговаривали, что Дарья вместе с пескарём из неё и беса изгнала, который и ей покоя не давал и всех мужиков в округе баламутил.