Текст книги "Орден геноцида"

Глава 5

Проснулся я рано – от боли в челюсти.

Пропускать удары от Хильды – это всегда чревато. А когда она зла от выговора – тем более. Пусть я и парень, а она девушка, но мы еще и маги. Больше того – потомственные боевые маги, у которых раньше первого поцелуя всегда есть первый убитый враг или гейст. То, что для обычных людей начали придумывать только в этом столетии… Ну там равенство полов всякое. Или как там бишь его? Суфризм, что ли? В общем, это для обычных людей что-то новое, а чародейки равных прав добились много веков назад. Вот как выяснилось, что, когда дело касается магии, мускулы становятся не столь важны, как магический ранг, так и добились. У обычного рыцаря были братья, еще братья и самые младшие братья, которые могли встать в строй. А вот у колдовского рода были еще и сестры, дочери и тетки, которые даже при минимальном обучении увеличивали число бойцов клана вдвое, а то и втрое. А у кого магов больше, тот, в сущности, и побеждает в большой войне или в войне на истощение…

Конечно, наверное, все-таки не стоило Хильду так отчитывать за очередную вылазку в город в поисках приключений на свою задницу… Привлекательную и шикарную, но неимоверно бедовую задницу, потому как, к сожалению, моя кузина предпочитает думать именно ею, а не головой. Да простится мне столь вульгарное выражение, драть твою мать…

Но вот честно – достала. Прям хуже горькой редьки достала своими выходками. Еще и слабаком назвала. А я тут вообще при чем? Это же Хильде, видите ли, скучно на всякую мелочь охотиться, а дядя на большую охоту ее не берет. И совершенно правильно делает, как по мне – не с импульсивностью сестры и не с ее горячей головой. И бедовой задницей, да.

Конечно, она отлично стреляет из винтовки, великолепно держится в седле и колдует как взрослый маг, но у нее в голове одни драки и приключения. И никакого чувства осторожности, естественно. А без оного чувства охотиться на гейстов даже среднего звена – смертельно опасное занятие. Не одного опытного егеря в прошлом сгубило презрение к врагу или легкомысленность.

Так что я, конечно, сестру люблю, но именно поэтому и категорически не одобряю ее тяги к кабацким дракам. И уж тем более я не одобряю ее обиды на дядю, который не берет Хильду на охоту. Это для нее истребление гейстов ух какое веселое занятие, а для Райнхарда – это работа. Давняя, изнуряющая и тяжелая. И она стала бы еще тяжелее, если бы ему пришлось постоянно отвлекаться на то, чтобы проверить – не сделала ли Хильда какую-нибудь глупость, не понеслась ли она на врага в лоб, не открыла ли она своей выходкой спину того же дяди…

Я спустился со второго этажа на кухню, решив поискать в леднике обезболивающую микстуру – не полноценное зелье, которое на такую мелочь тратить было совершенно преступно, а просто легкую микстуру…

На кухне обнаружился Райнхард.

– Доброго утра, дядя.

– Ага, привет.

Дядя плеснул в стакан на два пальца настойки и залпом выпил.

Я поморщился.

Еще одно утро. Еще одно утро, начатое с алкоголя.

Еще одно обычное утро Райнхарда Винтера.

Так уж вышло, что бо́льшая часть наших эликсиров требует высокоградусного алкоголя в качестве основы, а это означает, что род Винтер издревле был большим мастером в области самогоноварения. Поэтому если в клане случалось что-то плохое, то один из самых простых вариантов забыться – на дне стакана – всегда был под рукой.

Райнхард когда-то считался одним из самых видных женихов княжества. Пусть и небогатый, колкий на язык, но нечеловеческие глаза алого цвета с вертикальным зрачком, черные как смоль волосы, высокий рост и аристократичное лицо делали его весьма популярным у представительниц прекрасного пола. Чем он, по рассказам, с успехом и пользовался, пока не встретил Лизелотту Аше – мать Хильды и Вилли.

Интересно, полюблю ли когда-нибудь так же, как Райнхард? Так, чтобы это было и благом, и проклятием сразу. Чтобы два года быть самым счастливым человеком на свете, а четырнадцать последующих – самым несчастным.

Я знаю, единственное, что еще держит дядю на этом свете, – это мы. Потому что мы – это все, что у него есть. Все, что у него осталось.

Мне было два года, когда Лизелотта умерла от родильной горячки вскоре после рождения Мины. Не помогли никакие, даже самые лучшие семейные зелья, способные вытаскивать егерей чуть ли с Той Стороны, потому что Лизелотта Аше не была егерем. Она была дочерью клана с пусть и боевым, но довольно рядовым Даром, а не древним родом истребителей гейстов. Ее не поили в детстве особыми отварами и не клали в заклинательный круг. Как меня, как Вилли, как Хильду. Эликсиры Винтеров ее бы гарантированно убили, и потому никто не решился дать их Лизелотте.

И она умерла.

А когда мне было четыре года – погибли мои родители. В бою даже не с высшим, а исключительным гейстом – иной не смог бы убить двух отличных боевых магов, один из которых был Заклинателем тварей.

И Райнхард остался один.

В двадцать два года с тремя детьми на руках.

Не могу сказать, что он воспитал нас. Сделал бойцами – да, обучил всему, что знает сам, – да, но – воспитал?.. Нет. И… он ведь совсем неплохой человек. Он добрый, честный и безгранично храбрый, но никто и никогда не готовил дядю к тому, чтобы он стал отцом-одиночкой.

Он родился и вырос воином, и им же остается. Он мог бы умереть за нас, но он делает больше – ради нас он живет.

Но мой бог… Кто бы теперь узнал того щеголеватого красавчика со старых фотографий в этом хмуром небритом мужике с вечно всклокоченными волосами и одетом в потертый военный мотоциклетный плащ…

– Снова пьешь? – проворчал я, присаживаясь напротив. Про боль в ушибленной челюсти я как-то даже сразу и позабыл.

– Есть повод, – усмехнулся Райнхард.

– Удачная охота?

– Обычная. Десяток рипперов, пара урсов, элх, малый боа… – Дядя достал из кармана черный кристалл и положил его на стол. – Зато нашел вот это.

– Ого, – присвистнул я, аккуратно беря кристалл и взвешивая его в руке. – Унций десять.

– Думаю, даже двенадцать.

Истинный Прах в кристальной форме нынче идет где-то по двадцать пять рублей за унцию. Неплохой улов.

– Это хорошая новость.

Дядя отодвинулся на стуле, вытягивая ноги и кладя на кухонный стол свою автоматическую винтовку.

– Значит, есть и плохая, – вздохнул я.

– Порубежники видели химер у границ Ожога.

– Где? – Я невольно вздрогнул, вспоминая этого гейста из старшего звена, которого вживую видел только дохлым.

– Около Сухого ручья и Старого лога.

Близко! Очень близко!..

Так. Подождите-ка…

– Химер? – переспросил я. – Не химеру?

– Да, сразу двух, – кивнул Райнхард и криво усмехнулся. – Тоже неплохая новость, в общем-то. За них хорошо платят.

– А их точно две?

– Ну, возможно, я не лучшего мнения о порубежной страже, но черную химеру от хрустальной даже они отличат…

…И тут я проснулся.

И совсем не от боли в челюсти, потому что вчера Хильда не била меня в челюсть.

И я знал, что сестра на меня ни капельки не злится, а наоборот – осталась более чем довольна даже проигранной дракой, потому что ей важнее процесс, чем результат.

А почему она не злилась? Потому что я не пытался изображать из себя образцового старшего брата…

Нет, не так.

Я не пытался изображать из себя взрослого, отчитывающего нашкодившего ребенка, а просто поговорил с Хильдой, сделав ей действительно заманчивое предложение того, что она действительно хочет. Спокойно, тактично, убедительно.

Почему? Наверное, потому что я и сам не злился. Да, я не одобрял все эти вылазки сестры, но и не бесился от этого почем зря, зная, что прямой запрет или отчитывание за такой проступок лишь раззадорят Хильду. Может, она и происходила из знатного саксонского рода, но была уже не первым поколением Винтеров, родившихся в Конфедерации. А какой самый верный способ заставить русского что-то сделать? Правильно, категорически запретить ему это делать.

Но тогда откуда, откуда, дэв всех побери, такие яркие и четкие видения еще не случившегося?

Да, отдающие чем-то неестественным, как будто это были не мои воспоминания, а словно увиденные со стороны, прочитанные со стороны… Но они были яркими, они были настоящими. Столь настоящими, что я даже не понимал, что до сих пор сплю, если бы не проснулся снова…

А вдруг я сейчас сплю?

Мысль была опасная – по-настоящему опасная. Не один ментамаг разнес себе голову взрывным заклинанием только лишь для того, чтобы вроде как проснуться по-настоящему. Да и среди обычных стихийников хватало буйнопомешанных из-за неспособности принять родовой Дар…

Но все это в прошлом, в общем-то. На дворе двадцатый век, наука не стояла на месте, а значит, теперь есть довольно простые методы понять – спишь ли ты все еще или нет.

Я встал и подошел к Проявителю тьмы, который вообще-то можно использовать и как обычное зеркало. Ну только если вас не смущают всякие штуки, вроде клубящихся вокруг черных теней и смутных силуэтов, так и норовящих выглянуть из-за плеча.

Быстро создал один из самых простых и базовых магических конструктов – Символ магии и просто-напросто запустил его в зеркало.

Что обычное зеркало на серебряной или алюминиевой амальгаме, что колдовское вроде Проявителя Символ поглощают без особых последствий. А вот во сне произойдет все что угодно – схема может отскочить от зеркала, как мячик; взорвать его, открыть портал на Ту Сторону, ну и так далее.

Сейчас же Символ повел себя ровно так, как и должен был – то есть без всяких последствий растворился в зеркале, вызвав у меня вздох облегчения…

Тьма за моей спиной в Проявителе сгустилась, и в ней вспыхнули два алых огонька.

– Я буду ждать… – прошипело у меня под ухом.

Я резко обернулся, вскидывая обе руки и машинально создавая сразу две боевые схемы – пока что свернутый щит и заготовку под огненный шар…

И натурально открыл рот от удивления.

Почему? Дайте-ка подумать…

Может, потому что у меня еще ни разу не получалось нормально выполнить сразу две схемы? Ну хоть какие-нибудь – даже банальный магический светляк вкупе с боевым заклинанием. Или вот как сейчас – атакующее и защитное заклинание. Обычно все кончалось тем, что вторая схема у меня либо совсем не получалась, либо получалась, но сразу же рассыпалась из-за нестабильности и огрехов в построении… А сейчас поди ж ты – на каждой ладони крутится по огоньку, да еще и сразу из двух стихий.

Или нет – наверное, я лучше буду удивляться своей скорости реакции, потому как обычно на любое заклинание мне требовалось не менее трех-пяти секунд. Ну вот светляк тот же – это три секунды, а молния – не меньше пяти.

Или во! Лучше всего мне стоит удивиться тому, что я твердо знал – огненный шар в моей руке может рвануть не хуже двухдюймового фугасного снаряда, а щит запросто отразит винтовочную пулю.

Удивительна ли такая, с позволения сказать, «мощь» в мире, где сильнейшие из чародеев могут сносить целые кварталы и выдерживать попадание снарядов батальонной артиллерии? Ни в коем случае.

Удивительно ли это в моем случае? Более чем.

Потому что такие атакующие чары, причем исполненные на нормальном уровне, а не самого факта исполнения ради, – это девятый ранг. Тот ранг, что не давался мне уже четвертый, мать его, год.

Я сжал кулаки, развеивая заклинания… И немедленно создал пару новых. На этот раз оба атакующих – зародыши Тройных клинков и простенькую молнию.

И снова – почти мгновенно и без всяких проблем. Совершенно буднично, абсолютно привычно. Просто на одних рефлексах.

Прикрыл глаза, выровнял дыхание, проверяя внутренним взглядом клетку… Тоже ничего необычного – линии тонковаты, но четкие. Узлы без изъянов, ядро стабильное. Новый кластер стабилен и встроился в общую структуру, а в противовершине уже почти готов еще один, который я умудрился сделать перед сном…

Десятый ранг. Никаких изменений… Никаких?

Я вгляделся повнимательнее и спустя пару минут пристального наблюдения наконец понял, что кое-что все-таки есть… Пробегающие от ядра по всей клетке огоньки – вот что.

Никакого хаотичного движения, четкий ритм, устойчивая частота… Ну ни хрена себе… Да такой оптимизации я даже в учебниках не припомню… Тут же разница между тем, что у меня было еще позавчера, и тем, что есть сейчас, – как между паровым и дизельным двигателем – у одного десять процентов эффективности, а у другого почти сорок…

Я обалдело помотал головой.

Да, это все еще десятый ранг для любого постороннего наблюдателя, не знакомого с моим внутренним ритмом, но де-факто…

Де-факто это был даже не девятый, а почти восьмой уровень, если брать в расчет реальную эффективность.

Голова натурально пошла кругом.

Уж не знаю, что со мной случилось вчера в один прекрасный миг, но этот миг был по-настоящему прекрасным. Дар ли то Ормузда или даже Ангра-Майнью – плевать!

Нет тьмы и света, есть только сила, которой просто можно по-разному распорядиться!..

Сердце неприятно кольнуло. Кажется, такое кто-то уже говорил… Кто именно – пусть хоть на части режут – не помню. Но кто-то… кто-то из тех, с кем лучше даже общих мыслей не иметь.

Два плюс два – всегда четыре, будь ты хоть пророк Илья, хоть Враг. Но это единственное, в чем ваши взгляды с Безликим могут совпадать.

На первом этаже послышался какой-то шум. Я немедленно насторожился и уже начал было раздумывать, взять ли мне только винтовку или винтовку и защитные амулеты… Но затем понял, что неосознанно усилил слух, а шум, в общем-то, не такой уж и сильный.

Так. Подожди-и-ите…

А если тот полусон, полунаваждение реально и там внизу сейчас сидит дядя и, как обычно, пьет настойку, а шум этот – от упавшей на пол винтовки, к примеру? Бред? Ну, я никогда не узнаю, если не увижу все своими глазами…

Спустился на первый этаж, заглянул на кухню…

Райнхард с руганью поднимал упавший на пол БАР, который он прислонил к кухонному столу, а затем зацепил ногой и уронил.

– Утро доброе, дядя.

– Ага, привет, Курт. – Райнхард положил винтовку на стол и вернулся к прерванному занятию.

То есть накапыванию спиртовой основы для зелий в свой стакан. На два пальца. Сугубо в медицинских целях, разумеется…

– Пьешь? – спросил я, испытывая чувство шон-гезин.

– Нет, просто смотрю, – криво усмехнулся Райнхард, одним глотком опустошая стакан и отставляя стеклянную бутыль в сторону.

То, что дядя регулярно заливался алкоголем, еще не означало его беспробудного пьянства. Для полноценного егеря рода Винтер полдюжины чарок даже самого крепкого алкоголя – лишь повод слегка захмелеть. Иначе боевыми зельями мы бы упивались буквально в сосиску.

– Врешь, – хмыкнул я.

– Ну а раз сам видишь, то зачем спрашиваешь?

– Интересно было, что ответишь.

– Чем меньше задаешь вопросов, – изрек Райнхард, – тем меньше вранья услышишь в ответ. Ну как тут без меня? Имение не спалили?

– Спалили, – кивнул я.

– То есть я сижу на пепелище. – Дядя огляделся по сторонам. – На удивление уютно.

– Ну а раз сам видишь, то зачем… – гнусаво произнес я и резко отклонился в сторону.

Впрочем, это мне все равно не помогло – Райнхард мой маневр уклонения предугадал и воздушный щелбан я таки поймал.

– Паршивец, – широко улыбнулся дядя. – Как девчонки? Дрыхнут еще?

– Да скорее всего.

– Поздно засиделись вчера?

– Не, не особо, – ответил я. – Как ты ворона прислал, так я их и разогнал по кроватям.

– И никаких проблем? Никаких пререканий? Никаких «ну еще одну историю»?

– Так я ж не ты. – Я продемонстрировал кулак. – Это ты их балуешь, дядюшка, а у меня они вот где!

– Ну да, ну да, – иронично покивал Райнхард. – А не было ли, часом, каких-нибудь проблем персонально от Хильдегарды Винтер?

– Уже прознал? – вздохнул я.

– Ворон на хвосте принес, – хмыкнул дядя. – Как понял?

– А чего тут не понять? Если ты зовешь сестру Хильдегардой, то, значит, она опять что-то натворила. В иных случаях такое оружие не применяют… И многое знаешь?

– Достаточно. – Райнхард усмехнулся. – Ладно, я сегодня добрый, так что ограничусь всего лишь усиленной тренировкой…

Я непроизвольно вздрогнул. В лексиконе дяди усиленной тренировкой обычно называлось то, что в иных других местах считалось бы усиленной тренировочной полосой для боевых магов начиная от восьмого ранга…

– А чего это ты сегодня добрый, а не как обычно уставший, если после охоты? – спросил я, внезапно почуяв неладное.

– Хороший улов. – Райнхард сунул руку в карман плаща и выложил на стол…

Черный кристалл Праха.

– Унций двенадцать… – протянул я, нервно сглотнув.

– Да, пожалуй, – кивнул дядя. – Сейчас идет по двадцать пять рублей за унцию, но я знаю, где дадут двадцать восемь.

– Хорошая охота? – все так же заторможенно сказал я.

– Не особо, – поморщился Райнхард. – Обычная. Десяток рипперов…

– …пара урсов, элх и малый боа, – закончил я.

Дядя потер нос.

– Я это что – часто говорю? – усмехнулся он. – Возможно, мне все-таки стоит поменьше пить на радостях… Ну, или с горя.

– Райнхард, – сказал я, – что ты думаешь о пророчествах?

Глава 6

– А с чего такие вопросы? – хмыкнул дядя. – Будущее знать вредно – начинаешь плохо спать…

– А если предположить… ну так, исключительно гипотетически, – протянул я. – Если предположить, что кто-нибудь начинает видеть будущее… Ну, например…

– Например, ты, – криво ухмыльнулся Райнхард.

– Например, я.

Дядя внимательно посмотрел на меня, а затем заложил руки за голову и откинулся на стуле.

– Ну, если говорить гипотетически…

– Исключительно гипотетически.

– Если говорить исключительно гипотетически, то я бы тебе тогда очень посочувствовал, Курт. Шесть из семи пророков заканчивают жизнь пускающими слюни идиотами.

– А еще один…

– Еще одного убивают до того, как его начинает сжигать собственный Дар. На костре посреди площади или шелковым шнуром во сне, – усмехнулся Райнхард, но затем стал предельно серьезен. – Говори, Конрад.

Если и есть в этом мире хоть кто-то, кто может выслушать любой бред, что я скажу, то это лишь члены моего клана.

– Я вижу… разное, – сказал я.

– Магическая клетка в порядке?

– Более чем.

– Грибной декокт пил?

– Хватило того раза, когда его случайно выпил ты, чтобы держаться от него подальше.

– Сны?..

– …Чего ты ждешь?

Я поднимаю руку с зажатым в ней пистолетом.

– Покончи с этим, палач.

Я целюсь Хильде прямо между глаз, совмещая мушку и целик маузера…

Сны?

…Я смотрю на Вильгельмину. На ее мертвенно-бледное лицо – в тон белому платью. На ее закрытые глаза…

Я смотрю на сестру, лежащую в гробу.

Я помотал головой.

– Я вижу это наяву. Еще я видел сон с нашим разговором – этим разговором. Не дословно, разговор был другим. – Я начал сбивчиво объяснять. – У тебя был этот кристалл, я сказал, что в нем десять унций, а ты – что двенадцать. Еще ты назвал список добычи на охоте…

– Может, перетренировался просто? – пожал плечами дядя.

– Господи, Райнхард, меня пугает то, что я вижу! – рявкнул я, вскакивая на ноги и опрокидывая стул. – И это точно не просто галлюцинации! Ты мне не веришь?!

– Успокойся, – ровно произнес дядя. – Садись. Конечно же я верю тебе. Кровь не лжет, ты же знаешь. Винтеры не врут Винтерам. Но сам понимаешь – маги не верят одним словам.

Я перевел дыхание, успокаиваясь. Подцепил ногой стул, поднимая его, и снова сел за стол, кладя на него обе руки с раскрытыми ладонями.

– Тогда – смотри.

Глубокий вздох… Сосредоточиться… И… рраз!..

На моих ладонях вспыхнули огоньки свернутых схем – пока еще свернутых, но готовых в любой момент развернуться в атакующие заклинания.

– Белое пламя, – спокойно, будто бы я показал обычного магического светляка, назвал дядя и слегка прищурился. – И…

– Фойершторм.

Сказал бы мне кто вчера, что я смогу сотворить два мощных боевых заклинания за раз, я бы рассмеялся ему в лицо. Хотя и весьма горьким смехом…

– Это восьмой ранг, – все так же спокойно сказал Райнхард. – Поздравляю.

Как и любой нормальный боевой маг, к шестнадцати годам я знал кучу заклинаний, но большинство – лишь в виде схем. Учить что-то такое не возбранялось – недоучки вроде меня все равно не смогли бы запитать контур чего-то по-настоящему мощного, так что вместо боевого заклинания вышел просто пшик.

Но не сейчас.

Не знаю, получилось бы у меня их сотворить даже на внезапно выросшем уровне магии, но на приливе адреналина – сделал.

– Это не было иллюзией, – сказал я, развеивая оба зародыша.

Держать их вот так вот, в подвешенном состоянии без активации, было слишком уж тяжко – такие заклинания либо быстро гасят, либо швыряют во врага.

– Я знаю, – кивнул дядя. – Ты что-то сделал в мое отсутствие? Я знаю несколько ритуалов, способных повысить силу, но там даже дюжины принесенных в жертву девственниц не хватит. А в нашей деревне – сам знаешь, с девственницами туго. Бабку Агафью разве что резать…

– Клетка, – сказал я.

Райнхард чуть прищурился, вызывая колдовское зрение… И удивленно моргнул.

– Это клетка все еще десятого ранга.

– Именно.

– Ладно, признаю, это все до безобразия странно, – усмехнулся дядя, которого не так-то просто было пронять. – Но ты же, кажется, говорил о том, что спал-спал, спал себе, спал… а когда проснулся, то резко начал пророчествовать и видеть несгораемые фикусы.

– Очень смешно, – буркнул я. – Это все вчера началось, резко. Можешь объяснить, что, мать его, происходит?

– Жажды крови не чувствуешь? – спросил Райнхард. – Желания отведать свежего мясца, желательно человеческого? Приступы неожиданной агрессии и раздражительности?

– Я же серьезно. А ты мне про старые сказки о том, как непослушные Винтеры превращаются в гейстов…

– И я серьезно. Это, в общем-то, универсальные признаки одержимости и потери контроля. Так что?

– Нет, ничего такого, – покачал головой. – Я бы вообще сказал, что… что я себя даже спокойнее чувствую, чем обычно…

– Ну и в таком случае – хрен ли переживать? – ухмыльнулся Райнхард.

– Издеваешься?

– Ни в коем случае. Все в воле Ормузда. – Дядя развел руками, не переставая ухмыляться. – Или ты не веруешь в Господа нашего пресветлого?

Набожность – и Райнхард Винтер; очень смешно.

– Глава!..

– Двенадцать лет как глава, – хмыкнул мужчина, приглаживая растрепанные волосы. – Слушай, Конрад, ну да, это странно – факт. Но сам знаешь – я практик, а не теоретик. Я по части того, как что-нибудь взорвать, испепелить, разрубить или пристрелить… А! И конечно же набить морду. Старый добрый мордобой, как же без него? Так что эту твою…

Дядя покрутил рукой.

– …ненормальность? – хмуро предположил я.

– …неожиданно полезную особенность, – поправил меня Райнхард, – я рассматриваю как полезное клановое приобретение. Нет побочных моментов? Вот и чу́дно. А начнешь превращаться в тварь – так я тебя лично из винтовки упокою, можешь не беспокоиться.

– Глава!.. – Ну вот, я уже и рычу почти как самый настоящий гейст.

– Курт, успокойся. – Дядя прекратил дурачиться. – Я посмотрю клановые записи, будь уверен. Из тех, что я вам все еще не показывал, да. Но знаешь, твое неожиданное усиление – это самое меньшее, что я мог ожидать от тебя…

– Не понял… – Я озадаченно моргнул.

Райнхард пристально посмотрел на меня, а затем поморщился.

– Не бери в голову. Это магия, сынок. Когда имеешь с ней дело с самого рождения, еще и не такое случается.

– Но вот что-то не доводилось мне слышать о том, чтобы такое с кем-то происходило…

– Брось, Курт, – хохотнул дядя. – Ты действительно думаешь, что кланы так любят делиться своими грязными секретами с другими? Они делятся только тем, что утаить невозможно. Высокорангового бойца не утаить – факт, а вот как именно он обрел свои новые силы – это уже не из разряда информации в публичном доступе. И мы такие же, если забыл. Так что вот тебе мой совет – забей.

– И это все, что ты можешь мне посоветовать? – Я был, прямо скажем, разочарован…

С другой стороны, а чего я ожидал? Что дядя отнесется к моим словам максимально серьезно и… Что сделает? Пустит мне серебряную пулю в лоб прямо здесь и сейчас, пока я не обратился в тварь и не сожрал сестер? Или запрёт в подвальной темнице, чтобы проводить опыты?

А чего я, собственно говоря, разочарован-то?

Да и чего стоило ожидать от человека, который вручил мне в семь лет боевой револьвер, когда я пожаловался, что боюсь спать в темноте?

С другой стороны, револьвер около кровати и правда избавил от страха темноты…

– Сын, если на войне мне предложат хорошее оружие, я не буду от него отказываться, – сказал Райнхард, и я даже как-то смутился.

Я все-таки был лишь племянником, но он всегда относился ко мне как к родному, не делая между нами троими исключений… Ну, разве что Вилли он любил все-таки больше остальных. Самую чуточку, но больше.

– Оружие может быть проклято…

– А? Мне устроить с тобой дополнительное занятие по разрушению проклятий и применению трофейных артефактов? Уж мне ли не знать, сколько может быть в клане тупиц, чтобы проклинать свое оружие направо и налево…

– Подожди! – спохватился я. – А пророчества?

– А в задницу пророчества! – рыкнул Райнхард. – Что ты там увидел-то? Если результаты боев кокатриксов на следующей неделе, то…

– Я вижу мертвых людей.

Дядя сел ровнее на стуле, поморщился, оттянул воротник кителя.

Все-таки есть слова, которые нельзя обратить в шутку даже при всем желании. Есть вещи, с которыми не шутил даже колкий на язык Райнхард.

И есть вещи, которые могут заставить его пройти огнем и мечом отсюда и до последнего моря.

– Кого ты видишь? – спокойно спросил дядя.

– Тех, чья смерть меня действительно беспокоит. И это не князь Печорский, сам понимаешь.

– Мертвые люди… Я все время их вижу… – прошептал Райнхард. – Всё. Гребаное. Время!..

Дядя громыхнул кулаком по столу, заставив подпрыгнуть стоящий на нем стакан.

– Лишь бы гросватера не встретить еще раз… – пробормотал маг, низко склоняя голову.

Гросватер – это нечисть из гейстов, которая превращается в то, чего ты больше всего боишься.

– Как ты с этим справляешься? – негромко спросил я.

– Кто сказал, что я справляюсь?

Райнхард схватил бутылку, зубами откупорил пробку и сделал пару глотков прямо из горла.

– Алкоголь не дает ответов, знаешь ли, – сказал я.

– В отличие от тебя – прекрасно знаю, – скривился дядя. – Он и не для этого.

Ну да. Он не дает ответов – просто помогает забыть вопрос.

– Что именно ты видишь? – спросил Райнхард.

Я на мгновение прикрыл глаза.

– Я вижу, что Мина умерла и лежит в гробу. И я знаю, что это моя вина.

– Еще.

– Хильда. Ей лет тридцать. И я убиваю ее.

– Еще.

– Наш утренний разговор. Не тот, что случился, – тот, что мог бы случиться. Кристалл. Охота.

– Еще! – прорычал дядя.

– А как по мне, для неполных суток – вполне достаточно, – хладнокровно произнес я. – Хотя… Еще этот наш разговор. Тот, что мог бы случиться. Так вот, в нем ты еще упоминал, что порубежники видели двух химер.

Райнхард пристально уставился на меня.

– Где?

– Сухой ручей, Старый лог. Черная и хрустальная.

Маг откинулся на спинку стула, не отрывая от меня взгляда алых глаз.

– Это так? – спросил я.

Дядя молчал. Что, прямо скажем, нервировало.

– Это так?

– Да, это так, – спокойно ответил Райнхард.

Поболтал бутылку, которую все еще держал в руке… и отставил ее в сторону, чем практически меня напугал. А вот чем уже действительно напугал, так это тем, что достал с пояса небольшой бутылек и залпом выпил его. Причем, судя по всему, это был хониг – мощнейший обнулитель действия любых зелий. Ну и средство для протрезвления, как было установлено в процессе применения.

Дядя поморщился, ибо хониг не отличался хоть сколько-нибудь приятным вкусом. Отложил пузырек и стал собран, спокоен и сосредоточен – настоящий глава клана, а не какой-то там любитель выпить и просто почесать языком.

– А это становится любопытным. Начни-ка с самого начала, Курт.

– Все началось с того, что я чистил винтовку…

Я рассказал дяде все – от и до, не упуская даже мелочей. Эта история явно была не из тех, которую можно было рассказать в двух словах…

Видения. Ощущение неправильности происходящего. Изменение облика в Камделире. Неожиданный прогресс в построении клетки…

– Стоп. Опиши еще раз шеврон на рукаве.

– Шеврон? – Я удивился тому, что дядю заинтересовала именно эта мелочь. – Серебряный крест в серебряном поле…

– Ты знаешь, что это за символ?

Я покачал головой. Ну мало ли гербов и всяких знаков на белом свете? Даже все дворянские гербы Конфедерации пока выучишь – рехнешься десять раз…

– Это герб архиепископства Сильверфол. – Дядя достал из кармана записную книжку и несколькими схематичными линиями выжег на бумаге именно тот символ, что я видел. – Когда-то они входили в число курфюрстов Пакта, как и мы, но после войны с Фердинандом оказались разгромлены. После этого в Сильверфоле был основан военно-монашеский орден из числа миньонов императора – Сильвер Сайд, Серебряная Сторона.

Я знал, что слышу это название в первый раз, но от него повеяло… повеяло чем-то знакомым. И чем-то очень, очень жутким.

– Но след от когтей… – пробормотал Райнхард себе под нос и сделал еще несколько росчерков, выжигая бумагу. Очень аккуратно – лишь опаляя, но не сжигая дотла. Я так не умел. – Вот такой, нет?

– Да. – И вновь я был удивлен столь точному совпадению. Как будто дядя видел то же самое, что и я.

– Интересно… – со странными нотками в голосе сказал маг.

– Что именно, глава?

– Нечастый символ. Но я его встречал – как часть кланового герба рода Аше…

– Слушай, но разве это все важно? Все эти мелочи…

– Мелочи… – вздохнул Райнхард. – Запомни – в Камделире не бывает мелочей. Вот что такое Камделире?

– Преддверие Той Стороны, – заученно ответил я. – Место, где нет ничего, кроме пустоты и растворенной в ней истины.

– Гладко шпаришь, – хмыкнул дядя. – Как по писаному. Но что из сказанного ты понимаешь? Спорим на двугривенный, что почти ничего.

– Чего это сразу «ничего»… – заворчал я.

– Потому что я понимаю примерно столько же. Мы, мать его, тысячи лет побираемся по руинам древних и Арафам, ходим в Камделире, исследуем магию… Но как ни хрена не знали, сидя в пещере у костра с куском мамонтятины в руке, так ни хрена и не знаем до сих пор.

Райнхард неожиданно замолчал, а затем посмотрел на меня и с расстановкой произнес:

– Что, если я скажу, что я знал, чем все кончится?

– То есть?.. – не понял я.

– Однажды… – словно бы через силу произнес дядя. – Однажды, много-много лет назад я вошел в транс, вошел в Камделире… и встретил там себя. Себя сегодняшнего. Опухшего от выпивки, небритого и жалкого.

– Ты слишком строг к себе, глава.

– Я просто умею смотреть правде в глаза, – усмехнулся Райнхард. – Я тогда никому об этом не рассказал. Веришь, нет – испугался. Решил, что скажут – у Райни клетка сдвинулась и мозги заодно. А теперь думаю – может, и зря тогда промолчал, может, отец что и подсказал бы…

Дядя перегнулся через стол и посмотрел мне в глаза.

– Ты встретил там кого-то еще. Не только самого себя в другом облике.