Текст книги "Орден Леопарда. Сборник рассказов и повестей"

СНЫ

Вокруг тёплая и бездонная темнота. Она медленно пульсирует, то накатывая на меня, то отдаляясь. Мне не хочется, чтобы она уходила, хочется нырнуть туда, в неё, хочется погладить её, погрузить ладони в ласковое тепло. Во мне ни капли испуга, в ней ни грамма угрозы, я не боюсь её, мне хорошо с ней.

Из неизмеримого далека возникает светлое пятнышко. Оно близится и близится, вначале, как далёкий отблеск подброшенной монетки, затем разрастаясь и укрупняясь. Я с интересом вглядываюсь и едва не задыхаюсь от восторга: это огромный, как чайное блюдце, нет, больше, намного больше, это глаз. Добрый, нежный и чуть-чуть лукавый глаз. Он смотрит мне прямо в душу, и я купаюсь в его взгляде, нежусь в нём, как в набегающих волнах тёплого моря.

Ещё один глаз появляется. Он такой же нежный и чуть-чуть лукавый. Теперь уже они оба словно баюкают меня. А я тянусь к ним руками и не могу дотянуться.

Вот же они, близко-близко, и одновременно так же далеко, как луна.

Что-то начинает меня тревожить, не даёт окунуться в эти глаза-блюдца. А так хочется, так хочется!

– Сынок! – возникает голос мамы. – Просыпайся. Пора уже.

Я с неохотой разлепляю глаза и тут же жмурюсь от солнечного луча, падающего прямо мне на лицо.

– Мама! Мама, можно я ещё немножко посплю? Неохота вставать.

– Ладно. Немножко ещё поспи. Десять минут.

Мама краешком покрывала закрывает мне лицо от солнца и легонько гладит по голове.

Я тороплюсь заснуть, чтобы снова увидеть тёплую темноту и глаза-блюдца, но утренняя свежесть уже отогнала сновидение, и, полежав минутку с закрытыми глазами, я начинаю понимать, что уснуть снова не получится.

– Мама! – зову негромко.

– Что, сынулька? – откликается мама, не успевшая отойти и десяти шагов. – Ты видел их?

– Кого?

– Я думала, что ты мог испугаться, когда увидел их.

– Кого я увидел? Никого я не видел, я спал.

– Жалко. – мама возвращается и присаживается на уголок нашей импровизированной кровати. – Они такие большие были.

– Кто? – я страшно заинтригован.

– Как это, кто? Лоси.

Я чуть не подпрыгиваю в постели.

– Лоси?! Где?! Где лоси?!

– Они ушли.

– Куда уши?

– Не знаю. Постояли, посмотрели на тебя, долго-долго смотрели, повернулись и ушли.

– А-а! Что же ты меня не разбудила? Мама! – чуть не зарыдал я с досады. – Где они стояли?

– Вот тут, прямо у окошка. Сначала большой лось подошёл и смотрел на тебя. Потом справа от него другой, поменьше подошёл, встал и тоже долго-долго смотрел.

От обиды, что лосей не удалось увидеть, я чуть не закричал, но тут же вдруг вспомнил свой сон. Это были они! Точно! Я видел их глаза. Они во сне моём на меня смотрели. И обида вдруг прошла. Я на какой-то миг снова ощутил теплоту этих глаз, их ласку, и вновь передо мной на секундочку открылась бездонная, мягкая темнота.

Мало кто в конце шестидесятых годов прошлого столетия отваживался на длительные путешествия по просторам нашей страны на своей машине. Да личных легковых машин тогда и было не так-то много. А вот мои родители, выйдя на пенсию, решили податься в тёплые края и рискнули.

Выехали мы из Магадана ранним-ранним утром тридцатого июля тысяча девятьсот шестьдесят восьмого, направляясь в неведомый Северный Кавказ. Развернувшись и совершив последний круг внутри двора нашего магаданского дома номер девять по улице Портовой, отец, прощаясь навеки, нажал на гудок. Так мы и ехали до самого края города, гудком оповещая всех о расставании.

– Отец! Хватит-хватит! Перестань. – то и дело говорила мама, но как-то не очень убедительно. А отец, в глазах которого стояли слёзы, мотал головой и продолжал давить на гудок.

Шутка сказать: две трети жизни его были отданы Колымскому краю. Сначала по скорому приговору суда за подготовку покушения на товарища Сталина и пристёгнутый к этому делу бандитизм, потом на вольном поселении, а последние годы – свободным семейным человеком со всеми гражданскими правами.

– Тридцать четыре года, мать. Тридцать четыре года. Ай-ай-ай! – только и произнёс он негромко, выруливая на трассу с Транспортной улицы и оглянулся, бросив через плечо короткий последний взгляд на тонущий в утренней дымке Магадан.

Миновали старый Аэропорт, что на 14-м километре, затем Дукчу, пронеслись мимо поворота на Снежную долину и тогда я уснул, измаявшись вчерашними долгими сборами, ранним вставанием и предчувствием какого-то грандиозного поворота в совсем ещё недолгой жизни моей.

Так и оказались мы спустя несколько дней на поляне среди необъятной сибирской тайги, где с вечера остановились на ночёвку.

«Волга» М-21, с летящим оленем на капоте, была потрясающей машиной. Она была железная! Не то что нынешние – пластмассовые, пальцем проткнуть можно. Проходимость, как у вездехода. Переднее сиденье откидывалось, и получался трёхместный диван, на котором мы с мамой и спали все дни нашего долгого путешествия. Отец предпочитал ночевать в палатке, которую ставил вечерней порой, когда мы останавливались у какого-нибудь селения.

Ах, да! Вы, чувствую, уже готовы спросить: «Почему же не в гостиницах вы ночевали?»

Друзья мои милые! Да где же вы видели гостиницы в сибирских деревнях, да в конце 60-х?! Весь, так называемый, Сибирский тракт представлял собой грунтовку двухполосную, на которой пыль стояла чёрной тучей до горизонта вслед за нами. Встречные машины попадались едва ли чаще, чем изумлённые лисы, ежи да зайцы, впервые видевшие легковушку. Выглянут из придорожных кустов, заметят чудо техники и тут же исчезнут в недоумении и страхе.

Деревни возникали тоже нечасто, километров, эдак, через двести-триста-четыреста. Ночевать же посреди леса нам не очень-то хотелось, зверя дикого кругом ходило немеряно, а потому, доехав до очередного поселения, хоть и было ещё совсем светло, искали мы полянку поближе к людям, и на этой полянке разбивали наш бивак.

Навигаторов в те годы, даже в смелых проектах, ещё не существовало, а слишком доверяться атласу автомобильных дорог было наивно: на страницах его жирная красная извилистая линия частенько сменялась линией тонкой, пунктирной, означавшей «а кто его знает, где эта дорога и есть ли она».

Чудо случилось тем летом, поистине чудо: за всё время нашей поездки по грунтовке не пролилось ни капли дождя. Страшно даже подумать, что бы могло случиться, размокни эта пылища, разлейся она в грязюку непролазную. Сидеть бы нам в этой грязюке без всякой надежды на скорое освобождение, о чём предупреждали многоопытные ветераны, кивая головами в такт словам сожаления о нас, глупых, пропащих.

Дождя не было, что с одной стороны нас спасло, с другой же создало множество неудобств. Это сейчас зашёл ты в любой ларёк, мало-мальски похожий на магазин, и – пожалуйста тебе: вода родниковая, вода минеральная, вода столовая, с газом, без газа, и прочая, прочая, прочая. А тогда, в лучшем случае, бывала в сельских магазинах в пол-литровых бутылках лишь минеральная вода «Нарзан», «Боржоми» и «Ессентуки-4». Просто попить ещё можно, и то не увлекаясь, а обед приготовить? А чай? А кофе? Так что водой запасались мы в редких колодцах и старались экономить, как могли.

Зато арбузов в тот год уродилось столько, что, цена на них упала до трёх копеек за килограмм. Вот их мы и «пили», когда пить хотелось.

Очередная ночь, не важно какая по счёту, подарила мне ещё один удивительно яркий сон. Гулял я во сне этом по полянке, залитой утренним солнцем и, увидев огромную бабочку, погнался за ней с чисто исследовательской целью: рассмотреть поближе такую красотищу небывалую. Забежал в погоне за кусты, что обрамляли полянку, и попал в сказочную страну. Средь высоких-высоких деревьев, кроны которых, смыкаясь в невообразимой вышине, пропускали одинокие солнечные лучики, создавая волшебный полумрак, тускло отсвечивала идеально ровная поверхность маленького озерца, как будто старинное зеркало, которое забыл здесь какой-то великан, отдыхая под пологом леса от забот своих.

Осторожно, на цыпочках подошёл я к воде и, раскрыв рот от красоты и волшебства, любовался чистейшим песком на дне, видел, как вздуваются холмики водяные и опадают, на оставляя на поверхности ни морщинки, ни складочки – то были родники, питающие озеро.

На самом берегу покоился гигантский валун, поросший мхом, и был он такой великий, что мне пришлось задирать голову аж до хруста в шее. К валуну приставлена была ветхая деревянная лестница, такая древняя, что тоже вся мхом покрыта, а ступеньки, изъеденные временем, склизкие на вид, разломившиеся местами на несколько частей.

Столько было в этом озере, в этом валуне, в этой лестнице сказочного, волшебного, прелестного, что забыл я про бабочку и стоял и смотрел на всё это, и стоял, и смотрел, и не мог насмотреться.

Из блаженного сна вывел меня голос мамы: «Сыночка! Пора вставать! Завтрак готов!»

Сонная иллюзия сама собой превратилась в утреннюю прохладу, я хотел укрыться от неё одеялом, но мама была настойчива, и пришлось вылезать из тёплого гнёздышка.

– Сыночка, – говорила мне мама, – Кашу я сварила, а на умывание и на чай воды уже не осталось. Хочешь, можешь умыться и зубы почистить нарзаном.

– Воды полно, – ещё не отойдя от сонного счастья ответствовал я.

– Нет. Только нарзан.

Посмотрев удивлённо прямо в глаза мамы, я с убеждением возразил: «Ты что? Там воды – сколько хочешь. Чистейшая, ключевая».

– Сынуля, – ответила мама, – Ты ещё не проснулся. Пойдём, умоемся нарзаном.

– Зачем? – не унимался я. – Там, за кустиками, целое озеро! Там валун с лесенкой!

Я видел, что мама не верит мои словам, считает, что фантазирую, а потому, не умея найти нужные слова, чуть не срывался в плачь. Спор с мамой понемногу становился всё жарче, наконец я буквально схватил её за руку и потащил через кусты, туда, где видел во сне озеро. И откуда во мне взялось столько силы?

Фантастика! Оно было там! Озеро. Раскинулось, словно отдыхая, спрятавшись под пологом леса. Безмятежное, идеально гладкое, с малюсенькими водяными холмиками родничков, которые опадали, не оставляя на поверхности ни морщинки. Колоссальный, поросший мхом валун и прислонённая к нему лестница с изломанными временем ступеньками подтверждали мои слова.

Как всё это объяснить? Не имею ни малейшего понятия.

СТРАШНАЯ МЕСТЬ

(не по Гоголю)

Из служебной характеристики.

«Ермолов Павел Павлович, 1963 года рождения, работает на нашем предприятии более 10-ти лет.

За время работы проявил себя грамотным, инициативным специалистом. С коллегами по работе всегда корректен, умеет оперативно решать производственные вопросы. Автор 3-х рационализаторских предложений, которые помогли увеличить производительность труда и существенно облегчили рабочий процесс.

Имеет поощрения. За высокие производственные показатели награждался туристической поездкой в Тайланд (на двоих с женой).

Хорошо умеет фотографировать, сайт предприятия наполняется выполненными Ермоловым фотографиями, за что поощрялся денежными премиями и ценными подарками.

В быту очень спокоен, выдержан, всегда вежлив, даже при обсуждении самых сложных технологических моментов, умеет держать себя в руках…»

Из протокола дознания. (Орфография сохранена полностью).

«Ермолов П. П., 1963 г/р нанёс гр-ну Тряхоблудову И. С. удар бутылкой „Путинка“ водки по шапке теменной части головы, отчего она разбилась и залила водкой дублёнку гр-на Тряхоблудова И. С. А гр-нин Тряхоблудов И. С. водку не пьёт и от запаха севухи потерял сознание отчево упал лицом в нис на асфальт и разбил его…»

Утро началось с предвкушения скорой встречи. Пока Пашка досыпал положенные часы, Лариса сходила в магазин и вернулась с полными сумками деликатесов.

А как же?! Лёха приезжает! Армейский Пашкин друг, с которым они не виделись семнадцать лет, сегодня должен был прилететь из Норильска проездом в Адлер. От самолёта до поезда было почти шесть часов, так что Лёха обещался приехать около полудня, и у них был целый час, даже с запасом, чтобы посидеть, поговорить.

Пашка, конечно, встретил бы друга в аэропорту, но никак не удалось отпроситься с ночной смены – сменщик заболел ещё три дня назад, и заменить было некому. А Лариса тоже работала допоздна и домой пришла уже за полночь.

Разлепив веки, Пашка сквозь узенькие щелочки посмотрел на зелёненькие цифры часов на панели телевизора и вскочил, как ошпаренный – цифры показывали 11.20! Через сорок минут должен приехать Лёха.

Спешно одевшись и умывшись, Пашка кинулся помогать Ларисе на кухне.

– Сыр порезать… Угу… А ещё что?

– Ты пока постругай колбасу, сыр я сама потом порежу… Его ещё потереть надо, в салат… Я хотела тёртого купить, а у него срок годности… Понимаешь… Да не суетись, картошка уже варится, утку, как ты просил, я натёрла… Только ты уж извини, я куркумы много бухнула, жёлтая будет…

– Да ты ж моя золотая! Ты ж знаешь, я люблю… И тебя люблю и утку, но тебя больше, а утку есть люблю.

И чмокнул жену ласково в маковку.

– Колбаса на нижней полке, в углу за молоком… справа… Справа – это «солома».

Достал Пашка колбасу, острейший ножик приготовил, досочку разделочную и вдруг задумался.

– Подожди, а водку ты купила?

– Зачем, у нас ром есть и мартини.

– Тьфу ты!

– Что? Что не так?

– Да всё так… Я забыл тебе сказать… Лёха же только водку пьёт… Вот, дурак, забыл!

Схватился, выскочил в прихожую, куртку накинул, в кроссовки сунул ноги и – за дверь!

– Я быстро! Ой, деньги забыл! Дай мне кошелёк – в правом кармане сумки.

Лариса ему: «У меня руки в фарше! Возьми сам!»

На пятках, чтобы кроссовки не снимать, прошествовал Пашка в комнату, достал кошелёк и мобильник прихватил.

– Всё! Я побежал! Дверь закрой за мной!

Супермаркет известной всем фирмы находился за углом дома, через дорогу. Минуты всего четыре быстрого ходу. В него Пашка и направился. По дороге деньги в кошельке проверил – хватает, даже не на одну поллитру.

Подойдя к дверям магазина, был он неожиданно остановлен какими-то парнями в ярких спецовках.

– Извините, магазин закрыт – авария.

– А надолго закрыт?

– А кто его знает. Сейчас аварийка разберётся, в чём дело. Воду откачает… Часа на два, наверное.

О, как! И что прикажете делать?

Только Пашка сразу сообразил – во дворе, через два дома, недавно новый магазин открылся, надо туда. Можно, конечно, в павильончике купить, только Пашка павильончику не очень доверял. Как-то вечером он там хлеб и банку горбуши купил. Хлеб оказался недельной, если не больше, выпечки, твёрдый, как кирпич, а в банке вместо горбуши какая-то мутноватая жижа была и куски непонятно чего белесого присутствовали.

Так что лучше – в новый магазин.

Ух! Хороший оказался магазин. Всё есть, все толково расставлено, разложено. Кр-р-асота!

Выбрал Пашка известную водочку (сам-то он давно водку не пил – врачи запретили) и направился к кассе.

Всего касс в зале было штук, наверное, восемь, но работали только три, а потому у каждой из них толпилось человек по десять. День был выходной и поэтому, а ещё потому, вероятно, что супермаркет был закрыт из-за аварии, в магазин постоянно прибывал страждущий люд. Навскидку определив, в какой кассе народу поменьше, пристроился Пашка за пожилым гражданином с девочкой лет двенадцати.

Ох, лучше бы он этого не делал!

Однако, обо всём по-порядку.

Стоял себе Пашка в очереди и в мыслях уже встречался с другом. Так замечтался, что не заметил, как оказался уже у самой кассы. Вот гражданин с девочкой сейчас расплатится, и его очередь.

– Пап! – пискнуло гражданину юное создание, – Очень жарко! Я пойду на улицу, к Барсику.

– Иди! Только далеко не уходите, чтоб я не искал.

– Угу! – и создание растворилось среди спешащих на выход, а гражданин стал выкладывать из тележки продукты.

Продуктов было мно-о-ого!

Кассирша бойко подносила одну упаковку за другой к сканеру, и что-то внутри кассы весело пищало.

Не ожидая подвоха, Пашка спокойно ожидал своей очереди.

Вот и место освободилось, можно на резиновую ленту поставить бутылочку.

Вдруг гражданин заволновался.

– Подождите, это не надо было пробивать, – указал он на какую-то красочную коробку.

– Оля! – звонким голоском провозгласила кассирша, – Оля!

Оля молчала в недрах магазина, и потому кассирша, подождав немного, повторила призывный вопль: «Оля! коррекция!».

– Остальное пробивать? – обратилась она к гражданину.

– Угу! – буркнул тот.

– И ещё пакет большой, – добавил он через паузу.

– Оля! Коррекция! – снова разнёсся крик кассирши. – Оля!

Пашка машинально полез в карман, вынул мобильник и нажал клавишу, чтобы посмотреть время.

Экран телефона вспыхнул на секунду и тут же, проиграв бравурную мелодию, погас.

– Чёрт! – подумал Пашка. – Зарядить забыл.

– Извините, – повернулся он к стоящей за ним девушке, – Сколько сейчас времени?

– Без десяти!

– Спасибо.

В голове пронеслось: «Как бы не опоздать!», и спокойный обычно Пашка немного занервничал.

– Оля! Где ты ходишь?! У меня коррекция! – уже вопила кассирша во все лёгкие.

– Иду, не ори! – раздался голос почти за спиной Пашки. – Подвиньтесь, девушка! Разрешите, гражданин… или господин…

Оля оказалась огненно-рыжей и очень большой, лет пятидесяти с гаком, в форменном халате с бурыми пятнами. Огромного размера тело Оли притиснуло Пашку к транспортёру кассы, и он едва на потерял равновесие. Чтобы не упасть он опёрся о стеллаж со жвачками, сигаретами и прочей мелочью, от чего стеллаж поехал в сторону и закачался.

– Что вы делаете, мужчина! – завизжало у него над ухом так пронзительно, что даже зазвенело в ушах. – Охрана! Охрана! Здесь хулиганят!

– Кто хулиганит? – удивился Пашка. – Вы меня чуть не уронили своим животом!

– Хам! Бандит! Охрана! Вот этот вот товар уронил и хамит!

За кассой мелькнули два грозного вида упитанных мужичка в форменных куртках.

– Да никто ничего не уронил, – вмешалась девушка, у которой Пашка спрашивал время. – Вы сами его толкнули.

– А ты стой и молчи! – мгновенно отреагировала опытная в словесных баталиях Оля. – Я лучше видела. Охрана, карманы у него проверьте. Он жвачку в карман сунул.

Кровь бросилась в голову Пашке. Он в жизни своей никогда на брал чужого.

Еле сдерживаясь, чтобы не закипеть, он медленно и внушительно повернул голову к обидчице и как можно спокойнее произнёс: «Я ничего лишнего не брал. Вы меня толкнули и, чтобы не упасть, я взялся за этот ваш чёртов стеллаж, а он поехал. Всё!»

– Сунул! Сунул! – вдруг совершенно неожиданно вмешался гражданин у кассы. – Я видал, точно.

Лица охранников стали суровы и неприступны, как бастионы Петропавловки. И неизвестно, чем бы всё кончилось, но обстановку разрядила кассирша.

– Оля, мне коррекцию надо делать. Давай! А мальчика не тронь. Хороший мальчик. Ничего он не брал. Вам, господин хороший, стыдно так говорить. Где у вас очки? Вон, деньги сосчитать не можете. Как вы могли жвачку увидеть?

Гражданин запыхтел, но не нашёлся, что сказать и полез искать по карманам очки.

Рыжая большая Оля, произведя коррекцию кассы, что-то буркнула охранникам и гордо, словно броненосец на дозоре, покинула место боя.

Гражданин искал очки долго… Очень долго… Очень-преочень долго… Так долго, что, казалось, не найдёт никогда…

Пашка, питая слабую надежду, что в других кассах народу может быть меньше попытался развернуться, чтобы дать задний ход, но из этого ничего не вышло. Покупатели сзади него стояли плотной стеной.

Девушка сзади, заметив Пашкино телодвижение, глухо сказала, как бы сама себе: «Ага, я смотрела. Касс больше не стало, а народу явно набежало – ого-го!»

Наблюдая, как гражданин копался в карманах, пытаясь обрести вожделенные очки, Пашка вдруг поймал себя на том, что в голове пронеслось: «Вот бы сейчас подойти к этому кретину, да по голове его…» Но он тут же спохватился, взял себя в руки и стал придумывать выход из ситуации.

Тут в голову Пашке пришла спасительная мысль: «А что если бросить эту бутылку и просто пойти домой? Бог с ней, с этой водкой!»

Он уже решил, что именно так и надо поступить, но тут гражданин нашёл очки и начал расплачиваться.

– Слава тебе, господи! – сказал кто-то из стоящих сзади, но кто, Пашка не понял. Мечты его уже унеслись в далёкую даль…

Сидели Пашка с Лёхой на мягком диване, поднимали рюмки, и Лёха говорил что-то про старшего лейтенанта Проценко и про рядового Палубного…

Машинально протянул Пашка руку с рюмкой, в которой был пахучий сладкий ром… и вдруг увидел, что в руке у него не рюмка, а бутылка, и сам он не на диване, а в очереди…

– Будем расплачиваться? – спрашивала кассирша гражданина.

– Да-да, минутку, – гражданин по карманам выискивал мелочь. – Щас я, минутку, у дочки деньги.

И неожиданно пошёл к выходу.

– Вы куда?! – растерянно пискнула кассирша.

– Щас, она здесь, рядом!

Что-то нехорошо щёлкнуло в черепной коробке у Пашки и он стал часто дышать. Снова в голове родилась картинка, и было на картинке той, как подходит он к гражданину, говорит ему слова нехорошие, а потом достаёт поллитру, размахивается и…

– Девушка! – обратился он к кассирше, прогнав нехорошую картинку. – Может вы пробьёте… у меня одна бутылка, больше ничего.

– Меня Света зовут, вот на бейджике написано, – кассирша показала на кусочек картона, прикреплённый булавкой на пышной груди, – Не могу я пробить, пока касса занята.

– Я опаздываю, я очень сильно опаздываю! – взмолился Пашка…

– Погодите, вот уже пришли…

В самом деле, гражданин и девочка уже стояли возле кассы, и девочка выгребала из кармана мелочь.

Выскребя всё, что было на дне одного кармана, девочка взялась за другой, потом вынула скомканный носовой платок, развернула его и высыпала гору копеек.

Лично я не против мелочи, и копеек в том числе, Пашка тоже был не против, но кассирша этому явно не обрадовалась.

Тут же возникла перепалка.

Кассирша отказывалась брать мелкие деньги, гражданин с девочкой убеждали её, что эти деньги ничуть не хуже, чем крупные, тем более, что других всё равно нет.

Тяжесть в сердце у Пашки росла столь стремительно, что он стал бояться упасть в обморок.

– Господи! – думал Пашка, – Зачем мне нужна эта водка?! А… Лёха приезжает… Лёха… Лёха… Сколько время? – он снова повернулся к девушке, и та ответила, не глядя на часы: «Двадцать минут».

– Двадцать минут! – Вспыхнуло в голове, – Всё, к чёрту эту водку! А-а-а!! Нет, нельзя! Лёха ничего другого не употребляет…

Снова сложилось где-то в мозгу сладкое видение возмездия над тупым гражданином. И в видении этом представилось, что будто бы есть у Пашки скорострельный автомат, а вместо пуль в этом автомате страшно вонючая жидкость, как у скунсов. И вот вынимает Пашка этот новейшей конструкции автомат, ловит на мушку того гражданина, нажимает на курок и…

– Девушка, ещё вот этот тортик уберите… У нас не хватает… – проскрипел гражданин.

– Оля! – снова закричала кассирша, – Ещё коррекция!

– Папа! – вдруг чуть не заплакала девочка. – Ты обещал! Давай сосиски оставим!

И стали они решать, что же вместо тортика оставить – сосиски или…

– Лучше пельмени оставим. У нас ещё в морозилке есть.

– Нет, сосиски. Я их не люблю!

Пока шла перепалка на тему, что оставить, опять в голове у Пашки нарисовался проект страшной мести. Нужно такую плиточку нагревательную изобрести на батарейках, чтобы свинец можно быстро расплавить. А как расплавится, то гражданину этому прямо в глаза его белесые этот свинец…

Потом, конечно, милиция, разбирательство, может даже суд… Но Пашка встаёт для последнего слова и, когда заканчивает своё повествование, все аплодируют ему… А судья произносит: «Невиновен!»

Нет, суд, это не то…

А! Вот что, лучше маленькую такую бомбочку звуковую, чтоб, когда взрывалась, звук был страшной силы, от которого лопаются перепонки и кровь летит из ушей… Нет, бомбочка, это тоже не то… От неё у тебя самого перепонки лопнут.

Тогда… Вот! Самое лучшее – группу мгновенного реагирования, чтобы скрутили такого урода, и в сумасшедший дом до конца жизни! Точно!

Пашка уже собрался телефон вынуть и номер придумал набрать: 987654321!

И тут же бегут, на землю валят, коленом в спину, руки назад, наручники сверкнули и защёлкнулись. Всё, уже ведут, сейчас повезут. Прощай, тупица!

– Мы будем рассчитываться? Или не будем? – раздался вдруг голос прямо над ухом.

Пашка вздрогнул, вернулся из мыслей своих и оказался перед кассой. На него вопросительно смотрела молоденькая кассирша.

– Здравстуйте! Пакет нужен?

– Нет.

– Нельзя ли поскорее. Вы же не один стоите здесь. – Снова произнёс голос над ухом.

Пашка машинально повернулся. За его спиной стоял бугай в кожаной куртке, держа в руках бутылку водки.

– А где девушка? – почему-то удивлённо спросил Пашка.

– Давай, приятель, шевелись, не задерживай! – произнёс бугай. – Я вместо девушки. Что, не нравится?

Руки Пашки сами выкладывали продукты из корзинки.

– Извините, – сказал он бугаю, – Я задумался немного.

Выходя из магазина, Пашка уже на улице обнаружил мирно беседующих гражданина и девочку.

– Щас подойду… – подумал он, но ни к кому не подошёл, а направился прямо домой.

Начинался вечер, погода была прекрасная, дышалось необыкновенно легко, и Пашка вскоре забыл всё, что пригрезилось ему, пока он стоял в очереди в кассу.

Но, придя домой, поцеловав жену и сдав ей пакеты с продуктами, он пошёл за компьютер, открыл любимую программу объёмного проектирования и долго, до полуночи что-то выдумывал, чертил, прикидывал.