Текст книги "Стас Михайлов. Закулисье звездной жизни"

Мы пили и пели до утра. Камеру я установил на штатив и во всю глотку тянул за начинающим певцом любимые песни. Надо отметить, что знал он практически все композиции, входящие в самый требовательный застольный репертуар, и много сверх того! Любую песню он играл на гитаре с ходу, как будто совсем недавно хорошо ее отрепетировал, совершенно не задумываясь над гармонией, формой и ритмом, все это получалось само собой, при этом он еще помнил наизусть все слова! Просто какой-то караоке-агрегат самой полной комплектации, правда, про караоке тогда никто еще не слышал. В общем, праздновали мы, как пишут в сказках, три дня и три ночи и, как-то сами того не заметив, подружились.

Это было славное время, когда людей объединяли общие интересы, одинаковое представление о жизненных и духовных ценностях, а не деньги или корыстная выгода. Мы с презрением относились к построению отношений по принципу ты – мне, я – тебе и были свободны и независимы. К сожалению, свобода и независимость весьма обширно распространялись и на наше финансовое положение. Уж больно мы были свободны от денежных доходов, востребованности в работе и прочих мелочей, которые могли бы значительно украсить наше существование. Но мы совершенно не унывали!

Итак, вы уже поняли, что прибыл Стас Михайлов в столицу c самыми серьезными намерениями – завоевать и покорить ее! Он оставил родной Сочи, решительно и без сомнений, на пике популярности, будучи, как он сам говорил, «королем местной водокачки». Центр города Сочи, пляжи, вокзалы, другие места, где только могли быть люди, плотно накрыл первый хит Михайлова – «Cвеча». Песня звучала из всех приборов, куда только можно было вставить аудиокассету, которые, в свою очередь, весьма бойко реализовалось практически во всех торговых точках самым бессовестным образом, попирая авторское право и полностью игнорируя хоть какие-то отчисления в его пользу. Сам же автор, хоть и чувствовал неладное, но убивался несильно, так как имел весьма абстрактное представление кому, кто и в каких случаях платит. О РАО, пиратах и теневом шоу-бизнесе мы тогда и понятия не имели, как, впрочем, и про все остальные аспекты этой непростой деятельности. Не было ни плана, ни стратегии, ничего, кроме желания петь и быть востребованным. В общем-то, и записать первые песни получилось практически случайно.

Организовал эту запись друг Стаса Андрей Нестеров. Он договорился со знакомыми музыкантами, и те практически с ходу живьем записали на студии аранжировки. Причем в записи принимали участие далеко не самые последние ребята. К примеру, гитарные партии сыграл Вадим Вершинин, в то время гитарист народного артиста РФ Олега Газманова.

Времена были не такие свирепые, все понимали финансовое положение молодого начинающего артиста и были полностью удовлетворены хорошей поляной, накрытой в ресторане по случаю первого магнитоальбома. К сожалению, Андрею не суждено было увидеть, как из искры возгорелось пламя! Молодой, сильный, красивый, отслуживший в морской пехоте, он умер после тяжелой болезни в 34 года. Светлая ему память.

Между тем именно с этого первого магнитоальбома с громким названием CANDLE и начался долгий и весьма тернистый путь Стаса Михайлова к вершинам славы и народной любви. Но до этого всего тогда еще было очень далеко.

Пока же концертная деятельность ограничивалась родным городом. Первые выступления будущего артиста № 1 проходили в санаториях, клубах, ресторанах и на открытых площадках – везде, где удавалось договориться. Самодельное оборудование, мотки проводов, постоянно что-то перегорало или не работало, казалось, невозможно было заставить звучать весь этот хлам! Участники мероприятия в полном составе что-то подключали, коммутировали, паяли провода, ругались и спорили. Ежу было понятно, что вся эта куча так называемого звукового аппарата должна быть на помойке, а не на сцене! Но в последний момент как-то все включалось, звуковой техник зубами замыкал провода, поискрив и пустив дымок, жуткая конструкция сплетенных кабелей и акустических систем начинала звучать, и выступление шло на ура!

Какое-то время подобные сочинские мероприятия работались в два отделения. В первом выступал Антон Токарев. Сын легендарного шансонье, имевший опыт работы в знаменитом «Ласковом мае», веселый и подвижный, он пел хриплым голосом про пайку, папиросочку, великую тоску по русским березкам, которой чрезвычайно маялись свалившие за океан бывшие соотечественники. Очень органично двигался и контактировал со зрителем, был улыбчив, нагловат и разухабист.

Ну а во втором отделении зритель мог лицезреть полную противоположность Антону – Стаса Михайлова. Не то чтобы Стас не контактировал со зрителем или плохо двигался, просто это были два совершенно разных выступления в одном концерте. Кому пришло в голову соединить несоединимое, сейчас уже никто и не вспомнит, но тем не менее это имело и успех, и своего зрителя.

В родном городе Стас в то время был уже достаточно популярен. Его узнавали на улице, шептались и показывали пальцем. Публика была посдержаннее, чем сейчас, и, гуляя по городу-курорту, мы могли запросто отведать жареных сосисок в любой уличной точке быстрого питания, без фотосессий и автографов. Сегодня он лишен этой завидной возможности, но, думаю, это не самая страшная перемена в его жизни. А вот действительно ужасная трагедия все же случилась.

Не могу не рассказать про это горе. Не долетев 15 минут до дома, рухнул в ущелье вертолет. Погиб самый любимый в жизни Стаса человек – его родной брат Валерий. Погиб геройски, спасая жизнь ребенку. Он накрыл его собой при падении. Ребенок остался жить, а Валера сгорел, так и не сумев выбраться из искореженной машины. Уцелевшие в катастрофе могли помочь погибающим летчикам, но этого не сделали… Бог им судья. Да и сам ребенок ни тогда, ни годы спустя так и не нашел нескольких слов соболезнования и благодарности для родителей своего спасителя…

Сразу же после сообщения об аварии Стас вместе с отцом Владимиром Борисовичем вылетели к месту крушения. Еще была надежда, что брат уцелел, но Господь управил по-своему. Семья Михайловых понесла невосполнимую утрату. Валера был для Стаса всем. Сложно подобрать слова, но более полных и цельных отношений я не встречал. Говорят, что время лечит. Это не так. Для Стаса все как будто вчера.

Чиновники от авиации компетентно объяснили причину аварии – разрушение главной шестеренки. Разрушение произошло вследствие заводского брака. Переложили всю вину на завод-изготовитель, завод, в свою очередь, не менее компетентно переложил вину еще на кого-то, и так же поступили все остальные инстанции, имеющие к этому отношение. Круг чиновничьей бюрократии замкнулся. Задача этих лишенных элементарной совести людишек была уйти от положенных в таких случаях выплат семьям, потерявшим кормильцев. Задача была успешно выполнена. Эти ребята работают без ошибок! Запретить, не дать, не пустить, не заплатить, не… не… не. Все эти «не» получаются у них качественно и несокрушимо. Вот дать, помочь, войти в положение, соблюсти законные права не получается совсем. Ну не может их гнилое нутро научиться сострадать! Не в состоянии они понимать чужую боль.

У меня всегда вызывало недоумение, почему все, кто по долгу службы обязан оказывать в таких случаях определенную законом помощь, прилагают титанические усилия, чтобы этого не делать? Стараются придумать что угодно, лишь бы не платить! Такое ощущение, что компенсации пострадавшим семьям они должны выделять из личных средств, а не выделенных государством из бюджета не самой бедной страны!

Но жизнь так устроена, что все хорошие, равно как и плохие, поступки возвращаются к нам бумерангом. Интересно, сколько раз бумеранг должен вдарить в железобетонное сердце чиновника, чтобы вызвать в нем хоть малость сочувствия к судьбам тех, чьи интересы он обязан отстаивать?

Каждый приезд Стаса в Сочи начинается с посещения кладбища, где покоится экипаж Ми-8, сделавший все для спасения людей в той страшной катастрофе, до конца боровшийся с неуправляемой машиной. Только благодаря этим мужественным парням, не растерявшимся в сложнейшей безвыходной ситуации большинство пассажиров вертолета остались живы. Прошло уже почти четверть века, а боль от этой утраты не утихает. Валере было всего 27 лет…

Итак, добившись определенного успеха в родном городе, я бы сказал, практически звездного статуса, Стас принимает историческое решение ехать покорять Москву. Все были категорически против и всячески отговаривали его, мол, кому ты там нужен, мало кого этот город принимает, у тебя и здесь все хорошо и т. д. К тому же Стас стал лауреатом конкурса «Гардемарины эстрады», прошедшего в Сочи. В заключительном гала-концерте финалисты исполняли песню «Атлантида» вместе с самим Филиппом Киркоровым! Они выбегали на сцену и подпевали ему, изображая всеобщее счастье. Все были уверены, что это их звездный час, старт блестящей в будущем карьеры.

Но пыл Стаса очень быстро остудил один из мэтров, бывших в жюри. Случайно, после выступлений, Стас оказался с ним в лифте, и, пользуясь случаем, поинтересовался возможными перспективами.

– У меня есть кому петь, – устало ответил мэтр, и внутренний голос подсказал Стасу, что он не шутит…

Несмотря на это, Стас каким-то образом сумел вручить свою кассету Филиппу, и, что самое поразительное, тот ее не выбросил в ближайшую урну, а каким-то невероятным образом сохранил! Сейчас, спустя более 20 лет, Стас рассказал Филиппу Бедросовичу про то, как стоял у него на бэк-вокале, а тот, в свою очередь, поведал о том, что все эти годы кассета так и хранилась у него! Умилению обоих не было предела!

В Сочи есть место, аналог московской «Глине» (ул. Неглинная), где в то время собирались все музыканты. Они обменивались новостями из мира шоу-бизнеса, вели заумные, малопонятные простому обывателю беседы о «примочках», струнах, гитарах и клавишах, пластике для барабанов, о неоспоримом преимуществе штекеров с позолоченными контактами перед обычными. Имели точное представление, в какой части земного шара должен быть спилен клен и сколько десятилетий он должен сушиться для последующего изготовления из него солирующей гитары, которая будет соответствовать по звучанию их высоким запросам. Компетентно сыпали названиями фирм-производителей, хвастались своими приобретениями, продавали, меняли, вели жаркие диспуты.

Весь день мог пройти в перетирании глупой, бесполезной белиберды. Востребованности по специальности у этих джентльменов никакой не было, зато познания из мира музыкальной индустрии были весьма обширные. Отношение к коллегам, особенно в отличие от них, чего-то достигших, самое пренебрежительное. Этот глухой, тот бездарь, поют «мимо», барабанят криво! Только им известно, как надо и что надо, а закономерный вопрос – «что же ты при таких талантах и никому не нужен» – вызывает шквал негодования. В резкой нецензурной форме вам объяснят о неготовности малокультурной и необразованной толпы вместить их гений! Очень быстро праведный гнев достигнет точки кипения, и за небольшой временной отрезок будет смешано с грязью все, что имеет отношение к нашей музыкальной культуре. Вам весомо и убедительно докажут, что, собственно, и культуры-то у нас никакой нет! Точнее, она есть, но это именно они, ее яркие представители, а не те, кого мы все знаем и любим. Что некие силы ожесточенно препятствуют продвижению их непревзойденности, не пущают к народу гениев, и приходится им сидеть по щелям и подвалам, перевариваясь и потихоньку прокисая в своем междусобойчике. И чрезмерное употребление наркотических препаратов и алкоголя происходит у них не от бездарности и лени, а от вселенской тоски за страну и глупых никчемных людишек!

Вот все эти хлопчики, ничего собой не представляющие, попахивая анашой и перегаром, активно убеждали Стаса никуда не ехать. Он им был совершенно не понятен! Их тусовки он не посещал, звуковыми эффектами не приторговывал, ничего не выменивал и вообще всеми этими заморочками совершенно не интересовался. Был равнодушен к джазу и, что самое удивительное для этой публики, добился популярности, исполняя собственные песни, совершенно далекие от блюза и фанка.

Ничего не имею против любого направления в музыке, более того, убежден, что все они имеют право на существование и своего слушателя, сам уважаю классику мирового джаза и джаз-рока. Не могу лишь согласиться, когда мне безапелляционно заявляют, что мы, мол, играем джаз или соул, а все остальное – отстой, низкопробщина и примитивщина. Вот единственно правильная музыка, а люди, слушающие попсу, должны вызывать чуть ли не омерзение. Между тем людей надо уважать, а вместе с ними и их музыкальные пристрастия. Играйте себе что угодно, а народ проголосует рублем, купив или не купив билеты на ваше выступление. И как бы долго меня ни убеждали в преимуществах одной музыки над другой, подобное голосование – самое честное и справедливое. Моментально расставляет приоритеты.

В любом подвале, где расположена репетиционная студия, мы можем найти бас-гитариста, который напедалевает синкопированные пассажи на семиструнном басу и люто ненавидит кварто-квинтовый круг. Можно заслушаться, как это сложно и здорово. Но если попросить этого деятеля в течение минуты ровно сыграть одну ноту, не убежав вперед и не отстав от заданного ритма, нас будет ждать большое разочарование. Это касается и барабанщиков. Пусть сыграет самый простой ритм, не разойдясь с метрономом, которого он не слышит.

Но давайте оставим этих ребят за их любимым занятием. Пусть себе сидят на том же месте и обсуждают производителей проводов и динамиков. Каждому свое, и осуждать их за это мы не вправе. Впоследствии мне не раз попадались персонажи, восклицавшие:

– Кто такой этот Михайлов?! Что за примитивная музыка, три аккорда?! Культурный человек не будет это слушать! Только благодаря низкому уровню всеобщего развития это все востребовано!

Так вот, гражданам, убивающимся над необразованностью собственного народа, хочу напомнить, что подавляющее большинство мировых хитов написаны на трех аккордах, а то и на двух! Конечно же, не в количестве нот дело, а в одаренности! На самом деле очень сложно написать по-настоящему талантливое произведение в рамках кварто-квинтового круга! Все гениальное просто, разумеется, это не значит, что все простое гениально.

Не надо всплескивать руками и истерить на предмет малокультурности наших соотечественников! Уверяю вас, люди не так глупы и примитивны, как вы их хотите представить. Откуда такая уверенность, что ваше мнение есть истина в последней инстанции? С подобным подходом можно многое отнести в разряд примитивизма и придать анафеме! Фольклор, например. Между тем многие с большой симпатией относятся к этому жанру, и причин обвинять их в недоразвитости я не вижу.

С пожеланиями терпения и воздержания от безапелляционных навязываний я возвращаюсь в Сочи 1993 года.

Отговаривая Михайлова покидать родной город, все эти деятели только ускорили воплощение этого плана. Плохо знали Михайлова убеждавшие его воздержаться от поездки в столицу! К поставленной задаче он идет с напором бульдозера, может, не так быстро, как хотелось бы, но зато качественно и надежно. Преграды, возникающие на пути, крошатся в пыль. Это удивительно целеустремленный человек, и уж если он попер, остановить его невозможно, причем это касается не только серьезных дел, а даже самых незначительных! Об этом, правда, мне еще только предстояло узнать.

А пока наша дружба только начиналась. Своего жилья у Стаса в Москве не было, средств, чтобы его снимать, тоже, и я предложил ему пожить у меня, благо четырехкомнатная квартира на 3-й Магистральной улице без особого ущерба могла вместить еще одного человека. Моя жена Света, надо отдать ей должное, очень терпимо относилась ко всем моим идеям, она совершенно искренне приняла Стаса как родного, ему была выделена комната, и мы зажили небогато, но дружно, я с женой, трое моих сыновей, Стас и здоровый черный доберман по кличке Каро.

Вот так все начиналось, на дворе стоял 1993 год. Мы еще не знали, что в 2002 году десятилетние усилия увенчаются успехом, и с 2003 года начнутся постоянные гастроли, у Стаса появится свое жилье, а в 2005-м я перееду жить за город, что в 2008-м мой дом сгорит и моя жена Света трагически погибнет на этом пожаре, пытаясь спасти ребенка. Все это еще только должно было случиться, а пока этот жизненный отрезок только начинался, и будущее было скрыто от нас…

Несмотря на видимое отсутствие всяких перспектив, деятельная натура Стаса не позволяла праздно проводить время ни себе, ни окружающим. Днем он старательно изучал толстенный рекламный талмуд «Желтые страницы», выписывал адреса и телефоны клубов, ресторанов и прочих увеселительных заведений, а вечером на желтой «копейке» мы развозили по этим адресам аудиокассеты и предложения выступить за весьма символическую плату. В большинстве случаев, как я теперь понимаю, кассета летела в мусорное ведро сразу после нашего ухода, туда же отправлялась и бумажка с моим домашним телефоном, служившая нам визиткой. Иногда, правда, поступали редкие приглашения.

Как-то все на той же желтой «копейке», впрочем, другого транспорта у нас и не было, мы приехали выступать в некое заведение. Ни клубом, ни рестораном назвать его было нельзя даже с большой натяжкой. Скорее это была большая столовая. Но 50 долларов обещанного гонорара – это всегда 50 долларов, кто бы что ни говорил!

От кого было приглашение, по какому случаю, я, разумеется, не помню, да и не в этом суть. Большой просторный зал, незамысловатая мебель, небольшая сцена, микрофон, какие-то колонки. У Стаса была гитара, и мы считали, что этого более чем достаточно. Повод, по которому нас позвали, нас не интересовал, как, впрочем, и приглашающую сторону тоже. Собственно, эту сторону я и не особо помню.

Мы пришли, расчехлили гитару, включили микрофон, и шоу началось. В углу сидела большая компания крепких хлопцев в спортивных костюмах, кроссовках и с поломанными носами. Они пили водку, закусывали, шутили и ржали как полковые кони. Стас начал свое выступление, а я, с опаской поглядывая на игру мышц под спортивными костюмами, мысленно торопил время, уж больно не внушала мне эта компания доверия. Напомню, что на дворе стояли лихие девяностые, когда сначала стреляли, а потом разбирались, можно ли было без этого обойтись.

Чем больше горячительного перемещалось со стола в могучие туловища, тем больше меня охватывала тревога, но гонорар надо было отрабатывать, и я продолжал нервно топтаться, мысленно подгоняя время. Стараясь слиться с невзрачным интерьером и не привлекать к себе внимания, я нервно поглядывал на часы. Где-то вдали уже было замаячила хрупкая надежда, что все обойдется и мы вернемся домой целые и невредимые. Но не тут-то было! Закончив очередную песню, Стас обратился непосредственно к разудалой компании с категорическим требованием прекратить пить и есть, когда он выступает. Он, мол, поет о серьезных вещах и надо слушать, а не жрать в три горла! После этой тирады у меня что-то оборвалось внутри и полетело в бездну, руки стали холодными и липкими, и весь накопленный к тому времени жизненный опыт говорил о том, что плакали наши 50 долларов, да что там доллары, целостность наших организмов стала вызывать у меня большие сомнения! Из скаковой лошади я как-то сразу превратился в старого понурого ослика.

Изумление компании в адидасовских костюмах было настолько велико, так как происходящее не укладывалось в рамки их представления о сущности бытия, что они замерли с разинутыми ртами и лишенными всякой осмысленности лицами. Не в состоянии поверить, что все это происходит наяву, а не является галлюциногенными последствиями алкогольных и всяких других излишеств, они тщетно пытались понять, не сон ли это. Возможно, возникшая пауза и спасла нам жизнь.

Как ни в чем не бывало Михайлов поблагодарил за тишину и продолжил выступление. Расчехлять пулеметы надо было сразу, а так через паузу да еще во время пения это выглядело бы как-то несолидно. Возникшая заминка и, как следствие, тишина все же привели к тому, что ребята, переваривая неслыханную дерзость, как-то само собой стали слушать, о чем пел Стас. Постепенно некая разумность хоть и не окончательно, но все же вернулась на их лица, появилась некая заинтересованность, что же он споет дальше, и кончилось все аплодисментами и ободряющими восклицаниями!

Что-то оборвавшееся в моем животе и улетевшее в бездну бодро и радостно вернулось на место, руки подсохли, да и получение 50 долларов стало казаться не таким уж несбыточным предприятием. Понурый ослик опять превратился в скаковую лошадь. Я почти успокоился относительно перспектив уехать с намятыми боками и уже без особых напряжений дослушал выступление.

Получив заветный полтинник, мы с чувством глубокого удовлетворения отправились домой. В дальнейшем я много раз имел возможность наблюдать удивительную способность Стаса «брать» любую аудиторию, поднимать самый тугой зал – от простого тысячника до стадиона. Но с тех самых пор Стас не любит выступать в местах, куда люди приходят кушать, а не слушать. На эту тему есть еще один весьма показательный случай.

Как-то ему предложили попеть в ресторане, где обычно обедают всякие банкиры, владельцы нефтяных скважин и валютных притонов, чиновники и депутаты и прочие граждане, кому нечего больше желать. Шанс небольшой, но, может, кто заметит, проникнется и поможет донести творчество до широких масс, пожертвовав совершенно незначительной в их понимании суммой, но совершенно неподъемной для простого труженика.

Стас упаковал гитару в кофр и поехал в это заведение. Важные люди аппетитно отобедали чем Бог послал и особого внимания на артиста не обращали. Как Стас ни пытался пробудить сопереживание своим творческим посылом, оторвать от еды этих ребят было крайне затруднительно. Трапеза полностью поглотила их естество, и обременять себя духовным они категорически не желали. Когда Стас безрезультатно закончил выступление и стал собираться восвояси, к нему подошел уставший от вседозволенности и деликатесного обеда человек, по-отечески похвалил, хорошо, мол, поешь и от щедрот своих одарил его маленькой зеленой бумажкой достоинством 500 рублей. Надо заметить, что на эти деньги в те годы можно было купить пару коробков спичек. Думаю, это был самый маленький гонорар в истории не только Стаса, но и всего шоу-бизнеса.

Выходя из ресторана, Стас вынул из горшка цветок, положил в него свой заработок и водрузил цветок на место. Похоронив таким образом купюру вместе с надеждой быть кем-то в этих обстоятельствах замеченным, он поехал домой с твердым решением больше никогда не петь перед жующей публикой.

Хотя, должен вам признаться, был случай с еще меньшим гонораром!

Уж не помню, через какие хитросплетения обстоятельств, случайностей и закономерностей Стаса пригласили на частный корпоративчик весьма респектабельных, я бы даже сказал, высокопоставленных особ. Выглядело все более чем достойно! Желтая «копейка», пилотируемая мною, привезла нас в район Внуково-3. В то время я и не подозревал о существовании этого неприметного поворота со скромным указателем. Благородно шелестя мощными двигателями, сюда сворачивали престижные автомобили S-класса. Здесь счастливые обладатели собственных лайнеров без суеты, толчеи и очередей, обласканные приветливым персоналом, проходили паспортный контроль и, попив в тишине VIP-зала на дорожку кофейку, а кто и коньячку, разлетались кто куда, согласно своим надобностям и желаниям.

Напомню, что речь идет о времени, когда мобильные телефоны существовали лишь в научно-фантастической литературе, 31-я «Волга» могла быть только очень смелой, но несбыточной мечтой, а владелец 6-й модели «жигулей» был абсолютно счастлив, ибо обладал, по мнению подавляющего большинства соотечественников, лучшим автомобилем в мире, вызывая восторг женщин и тихую зависть мужчин. Что уж тут говорить о частной авиации! Ее существование не укладывалось в постсоветские мозги, но тем не менее она была! Был и нормальный автопром, но тогда все эти блага еще не ворвались в нашу страну! О том, что это есть и у нас, мы могли только догадываться, а увидеть же собственными глазами можно было только в иностранных фильмах.

В общем, Стас пересел в невиданный нами ранее так близко «роллс-ройс», на котором и проследовал к личному самолету скромного и неприметного борца за денежные знаки. Глядя вслед уплывающему лимузину, я вдруг остро осознал, что «шестерка» не самая лучшая машина в мире! Да что там «шестерка», 31-я «Волга» не выдерживала никакой конкуренции с тем, что я увидел! Правда, человек я уравновешенный, чувство зависти мне незнакомо, так что смятение длилось недолго.

Пока я анализировал величину пропасти, отделяющую наш автопром от импортного, спецрейс доставил веселую компанию к морю, в некие частные владения, где она и увеселялась трое суток, качественно и со вкусом. Стасу пришлось петь с утра до вечера все эти дни. Он стойко перенес тяготы и лишения данного мероприятия, но все же к концу веселья был уже чуть живой. По дороге назад приморившиеся от удовлетворения своих прихотей «хозяева жизни» пообещали ему порешать все вопросы по раскрутке, ротации на радио и ТВ, съемке клипа и записи альбома. С их слов, проблем в его творческой биографии больше не существовало, а впереди ждали только успех и удача.

Несколько дней Стас восстанавливал напрочь севший голос, говорил только шепотом, но настроение было приподнятое. Конечно, немного огорчал факт, что за три дня каторжной работы не заплатили ни копейки, но грядущие перспективы должны были компенсировать это досадное недоразумение.

Мы уже строили смелые планы на будущее и практически поверили в завершение всех злоключений и начало новой безоблачной жизни. В назначенный срок Стас набрал оставленные номера телефонов. Каково же было его разочарование, когда он понял, что все обещания так и остались только обещаниями и никаких движений по его вопросам не будет. Сорванный голос да пафосные лживые посулы – вот все, что он заработал за трое суток…

Все мы помним незабвенного Павку Корчагина и знаменитый роман «Как закалялась сталь». В нашем случае мы, собственно, имеем похожую историю. Невзирая на стужу и холод, на голод и выстрелы исподтишка, Стас продолжал строить свою дорогу к людским сердцам и душам. Происходившие катаклизмы только закаляли и без того металлическую волю Михайлова. Не могу сказать, что он крайне радовался подобным испытаниям. Как любой нормальный человек, и огорчался, и переживал, но никогда не впадал ни в какие крайности! И ничто не могло заставить его свернуть с выбранного пути.

Вопреки сплетням, которые разносят представители одной из двух самых древних профессий, у Стаса никогда не было зависимостей. Ни алкогольной, ни какой-либо другой. Наркотики он вообще не пробовал, ни легкие, ни тяжелые, ни жидкие, ни газообразные, что касается алкоголя, то вынужден разочаровать желающих услышать про многодневные запои, депрессии и долгие мучительные выходы из этого состояния, всего этого не было и нет. Даже когда казалось, все не клеилось и не получалось, он не пытался уйти от проблем этим весьма популярным в нашем народе способом.

Думаю, что все эти перипетии только подстегивали его к движению в выбранном направлении. Любая неудача становилась неким стимулом, и «ледокол» по фамилии Михайлов продолжал переть вперед, грудью круша льды житейских неурядиц. Тогда я еще не подозревал, что уже зачислен в экипаж этого «ледокола» и вместе с ним стремительно набираю ход в известном только капитану направлении. При желании можно было сойти, но вот только куда? Тормозить ради высадки никчемного члена экипажа набравший ход корабль не собирался. Прыгать на ходу, согласитесь, неразумно, да и не забывайте, что за бортом льды житейских неурядиц, даже если выживешь при падении, скоро замерзнешь или станешь ужином белого мишки. Когда я все это понял, прыгать было уже поздно.

Удивительными способностями обладает этот человек. Он, как лавина, всех и вся увлекает за собой. Есть два пути: орать и сопротивляться или расслабиться и получать удовольствие, при любых вариантах он свое все равно возьмет. Как человек, относящийся к себе с большой и искренней симпатией, можно даже сказать с любовью, я, разумеется, выбрал второе.

Безусловно, таким характером он обязан своим родителям – маме Людмиле Васильевне и папе Владимиру Борисовичу. Эти замечательные люди живут в счастливом браке уже больше полувека. Совершенно разные по характеру, но удивительно органично дополняющие друг друга. Владимир Борисович, заслуженный летчик, инструктор и просто мудрейший человек. Работал в различных странах, не буду указывать, в каких, может, это государственная тайна, а я все разболтаю. На его вертолете летал даже президент одной из этих стран. Работа весьма ответственная и небезопасная, да и страны были не самые спокойные. Потом обучал молодых летчиков этому непростому ремеслу. Человек большого мужества и житейской мудрости. Его жизненная позиция – пример для подражания. Удивительно позитивный человек. В 75 лет Владимир Борисович 5 раз делал на турнике подъем переворотом. Большинство и в 25 лет не сделают ни разу. Своими руками построил большой дом, по характеру доброжелательный и веселый. Общаться с ним – одно удовольствие.

Людмила Васильевна, человек идеального порядка, волевая и бескомпромиссная. Правду получите прямо в глаза, без всех этих дипломатических экивоков. Великолепно готовит и поет частушки. Блинчики с мясом и творогом в ее исполнении – вершина кулинарного искусства. Ради них я готов на все, возможно, даже на нарушение существующего законодательства. Вместе они прошли долгий и трудный путь, воспитали замечательных детей и по праву могут ими гордиться. Теперь очередь дошла до внуков.

К сожалению, рассказывая о тех временах, так или иначе всплывают имена людей, которых уже нет с нами. Я уже рассказывал про Андрея Нестерова, не могу не вспомнить и Костю, замечательного музыканта, сделавшего аранжировки к пяти песням Стаса. К сожалению, он тоже ушел из жизни молодым. Мы всегда будем о них помнить.

Так вот, эти самые пять песен должны были быть записаны не где-нибудь, а на бывшей студии самой Аллы Борисовны! Незабвенная желтая «копейка», сыгравшая значительную роль в наших передвижениях, не подвела и на этот раз, доставив будущего народного любимца в спорткомплекс «Олимпийский», где все и должно было произойти. Аранжировки были готовы, артистом одобрены. Оставалось только записать голос.