Текст книги "Дао благополучия. История вашего будущего"

Дело в том, что в ваших списках могут присутствовать как объективные вещи, например «нехватка денег» (у нас именуемые эффектом – см. далее), так и вещи субъективные, скажем «неудовлетворенность собой» (у нас называемые результатом). А уверены ли вы, что нам (точнее, вам) надо работать именно с эффектом? Ведь отсутствие оного (до сих пор!) как минимум должно быть связано, во-первых, с некими вашими субъективными недостатками (к примеру, в плане работы, а заодно и денег – с «неверием в то, что вы дорого стоите как работник и профессионал»). А во-вторых, вообще может иметь в своей основе целый сонм определяющих вашу неудовлетворенность собой реакций на окружение (где и с кем вы это чувствуете?); состояний (что вы конкретно чувствуете?); способов поведения (и что делаете?); убеждений (а что при этом думаете – о себе, других, мире и Боге?) и образов самого себя (и кем себя притом считаете?). Что очень хорошо представлено в моей модели «Мерседес – СК» (рисунок похож на эмблему мерседеса; СК – Сергей Ковалев), которая позволяет хорошо классифицировать человеческие проблемы (рис. 6).

Так вот, как будет показано далее, вы можете работать и «по-крупному» (сразу с нехваткой денег или неудовлетворенностью собой) – описанные далее психотехнологии это допускают. Но если что-то пойдет не так, не поленитесь разобрать то, с чем именно вы возились. Может быть, вы просто работали не с тем, с чем было надобно…

Рис. 6. Модель «Мерседес – СК»

Ну, а дальше пойдет описание многочисленных психотехнологий, позволяющих вам избавиться от различных аспектов гнета обусловленности. В принципе, они несложны, довольно хорошо (мной!) описаны, а к тому же еще и проиллюстрированы примерами из моей практики. Итак, все, что я хотел бы в связи с этим здесь упомянуть, – так это только два момента.

Первый – это то, что, работая с данными психотехнологиями, вам нужно постараться не стараться, применяя любую из них.

Я уже писал о том, что в сонм благоглупостей родительского программирования входит в качестве некоего метапослания пожелание «жить тяжело, напряженно и… несчастливо». Так вот, на раннем, но операциональном уровне родители учат чад «добиваться своих целей» (а что, их нельзя просто достигать – обязательно нужно «биться»?), будучи не столько упорными, сколько упрямыми в этом самом «добивании-добывании» (кто-то из великих не без ехидства отметил, что «упрямство – добродетель ослов»). А еще всячески при этом стараться. Обратите внимание: не «хотеть», а именно «стараться» – в общем, артель «Напрасный труд»… Но еще У. Джеймс – великий, между прочим, психолог, – определяя волю как сочетание внимания и желания, утверждал, что важнейшую – определяющую! – роль в работе с бессознательным играет так называемое пассивное желание как внимание без усилий. То, как это работает, лучше всего показать на примере использования знаменитой обратной связи. Где сначала человек, скажем, старается снизить артериальное давление (и у него ничего не получается). Потом старается не стараться (и что-то начинает происходить). А после прекращает стараться и внезапно с легкостью (еще бы: после стольких-то трудов, без которых запросто можно было бы обойтись!) овладевает управлением ранее неуправляемыми функциями своего организма.

И второй момент, явственно вытекающий из первого. Работайте, как бы отключив ваш сознательный разум, с опорой на то, что само собой всплывает, но уж никак не надумывается. А это будут образы, ощущения и звуки, но не слова. Понимаю, насколько это сложно делать людям, привыкшим доверять только своему Сознанию. Притом что, как доказано уже давным-давно, именно бессознательное является не просто главным, но, пожалуй, и единственным инструментом. Причем не только выживания, но и подлинной жизни с неограниченными космическими перспективами…

Кстати, апологетам сознательной жизни с опорой на слова как на основной инструмент и субстрат логического мышления полезно было бы знать, что, согласно убедительным свидетельствам историка и социолога Б. Ф. Поршнева, вся эта вторая сигнальная система родилась в качестве средства принуждения одного человека другим. И то, что мы сейчас так ценим, – общение (сиречь словесная болтовня) и умозаключения (сиречь умственное словоблудие) – появились значительно позже этого самого принуждения. Так что воистину «в начале было слово». Каковое, однако, применялось, чтобы подавить другого. Точнее, как бы задавить или подменить биологически полезную информацию, идущую от первой сигнальной системы, где вы только видите (V), слышите (А) и ощущаете (К) – так называемый VAK. Дабы подсунуть, объяснив (D) нечто, полезное себе и только себе, любимому! Например, объявить самые лакомые куски туши мамонта отравленными или священными. А после с удовольствием съесть их втихомолку.

Как я пришел к этому выводу? На основании данных нейрофизиологии, в соответствии с которыми из всех зон мозга, ответственных за речевую функцию (то есть вторую сигнальную систему), древнейшими являются лобные доли, изначально отвечающие за планы и программы поведения. Это означает, что исходным в развитии второй сигнальной системы был не обмен информацией (коим заведуют другие отделы головного мозга), а особый род воздействия одного индивида на действия другого.

Вместо теоретических рассуждений, или Нечто важное и даже интересное по поводу нашего детства

Для начала я хочу познакомить вас с удивительно интересной и практичной концепцией контуров человеческого бессознательного Т. Лири, блистательно изложенной Р. Уилсоном в книгах «Квантовая психология» и «Психология эволюции». Концепцией, которая позволит вам сразу и почти полностью понять то, что происходит с любым ребенком в период его «счастливого» детства. Концепцией, которая даст вам возможность определить, каким именно вы стали в результате сомнительных педагогических экспериментов ваших родителей и иже с ними.

Отмечу, однако, что речь здесь идет не столько о воспитании, сколько о программировании. Ведь помимо традиционного воспитания существуют еще как минимум три применяемые взрослыми и миром в отношении детей схемы обучения/программирования, а именно:

• импринтинг;

• условные рефлексы;

• оперантное обусловливание (кондиционирование).

Прошу прощения, но знание это столь важно для понимания настоящей главы, что я позволю себе немного вас помучить. Так вот импринтинг – мгновенное запечатление информации – случается не только сразу после рождения (именно о таком импринтинге вы знаете из школьного курса биологии), но и во всех ситуациях, когда стимул обладает такой силой, что переживание фиксируется в качестве опыта раз и навсегда. В частности, все мы только один раз пытаемся сунуть руку в огонь, ибо неприятное (мягко говоря) ощущение от ожога навсегда импринтирует в нас почтительное отношение к любому пламени. К сожалению, наряду с экологичными импринтами мы – особенно в детский период жизни – получаем массу импринтов неэкологичных. Например, нам достаточно один-единственный раз как следует нахлебаться воды при неудачном знакомстве с водной стихией, чтобы потом почти навсегда получить устойчивую водобоязнь.

Условно-рефлекторное обучение заключается в интенсивном подкреплении стимулов, происходящих с большой частотой в течение короткого отрезка времени. Помните, как дедушка Павлов кормил собак с одновременным позваниванием в колокольчик, отчего вскоре слюна у них стала появляться без пищи по одному только звонку? Вот так и у нас, людей. Например, когда родители учат ребенка чему-то новому, они подкрепляют его успехи соответствующим стимулом («сделаешь уроки – получишь конфету»). Однако учтите, что если стимул или действие не подкрепляются, они довольно быстро прекращаются…

Ну а программирование оперантным обусловливанием вышеописанное как бы переворачивает – неважно, с головы на ноги или наоборот. Здесь подкрепляется не стимул или действие, искусственно привязанные к этому самому подкреплению, а самостоятельно найденное поведение. То есть этот метод направлен на достижение какой-то цели, не всегда осознаваемой теми же родителями. И они вознаграждают то, что им нравится или их устраивает, но пресекают все то, что им не импонирует или не нравится, загоняя тем самым ребенка в узкий диапазон действий и поведения, то есть программируя его нужным их родительскому «я» образом.

Так вот, согласно вышеупомянутой концепции Т. Лири, где-то в глубинах нашего сознания все мы имеем как минимум четыре контура бессознательного, характер заполнения которых определяет нашу жизнь и судьбу.

Первый из этих контуров – оральный контур биовыживания. Эта хитрая система импринтируется матерью или первым сходным с матерью объектом и кондиционируется (обусловливается) последующим питанием и заботой. По сути, она представляет собой запечатленный опыт раннего младенчества, из коего вы – еще совсем маленьким ребенком – делаете, однако, воистину судьбоносный вывод о жизни и мире – о доверии этому самому миру. При благоприятном исходе импринтирования и кондиционирования первого контура вы будете миру доверять, считать его интересным, безопасным и, в общем-то, приятным местом. И скорее всего, станете, как говорят психологи, человеком– «К», то есть тем, кто как бы идет навстречу реалиям и решениям своей жизни и придерживается наступательной тактики. Если же импринтирование и кондиционирование окажутся неудачными, базовое доверие к миру у вас не возникнет – и вы навсегда (почти навсегда, если ничего не предпримете, ибо восточная версия нейропрограммирования и некоторые специальные психотехнологии все же позволяют перепрограммировать содержание этого контура, но об этом далее) посчитаете этот мир враждебным, небезопасным и малоприятным. И с большой вероятностью превратитесь в человека-«От», то есть в того, кто старается оградиться или просто уйти от реалий и решений жизнедеятельности и придерживается отступательной доктрины.

Пожалуйста, как следует обдумайте вышеописанное. Ведь из него вытекает, что наиболее важные особенности нашей личности закладываются еще в младенчестве! И то, будем ли мы демонстрировать в своей жизни наступательность, позитивный настрой, страсть к переменам и исследованиям, независимость или, наоборот, постоянное беспокойство, привычку рано сдаваться и «умирать раньше смерти», укорененность и негативное отношение к любым переменам, а также просто зависимость (не от себя, а от других), определяется всего-навсего тем, как – удачно или нет – был импринтирован и кондиционирован первый, биовыживательный, контур нашего мозга-компьютера! Не буду далее распространяться на эту тему; если вы действительно желаете в ней разобраться, лучше прочтите книгу Р. Уилсона «Психология эволюции». Но одно все же скажу. По некоторым данным, 90 % всех живущих на земле людей имеют в той или иной степени негативное заполнение этого орального контура. Не здесь ли находятся корни наших вечных депрессивности, угрюмости, постоянного ожидания чего-то плохого, беспокойства и страхов, а также неприятия того, что на самом деле представляет собой бесценный дар, – жизни в этом мире, который воистину прекрасен, но мы всей этой красоты просто не можем ни увидеть, ни оценить? И еще: качество импринтирования орального контура определяет и отношение человека к деньгам – спокойное или трепетное, ибо именно они в нашем мире стали эквивалентом биовыживания – «биовыживательными бумажками», как их едко окрестил Р. Уилсон.

Второй из низших контуров – анальный эмоционально-территориальный. Он импринтируется и кондиционируется на этапе раннего детства, когда ребенок начинает ходить и определять свое место в семье и ближнем окружении. Здесь крайне важным и опять-таки судьбоносным является его статус – положение в системе отношений, образующих среду маленького человечка. Если этот статус оказывается достаточно высок и признаваем другими (то есть вас не унижали и не принижали, а признавали как субъекта, имеющего определенные права), импринтирование и кондиционирование осуществятся по благоприятному варианту – и вы будете демонстрировать сильное «я», уверенность в себе и стремление доминировать. Если же все происходило с точностью до наоборот (то есть вас ребенком ни в грош не ставили родные и близкие), вы будете жить под игом слабого «я», сомнений и неуверенности в себе, а также склонности к подчинению. И судьба ваша – бессознательно, а значит, неумолимо, но незаметно для вас – будет складываться соответствующим образом. При неудачном импринтировании эмоционально-территориального контура вы вряд ли когда-нибудь выйдете в начальники и будете отдавать приказы. Скорее наоборот – их будут отдавать вам до конца ваших дней. Кто? Да все, кто вас окружает, включая супруга (супругу) и даже детей, кои будут командовать вами, как говорится, без зазрения совести…

Теперь после столь печальной информации (но печальной только в том случае, если вы не захотите меняться) хочу сообщить еще кое-что – тоже печальное. Характер импринтирования и кондиционирования первых двух контуров задает то, что вполне можно назвать жизненной позицией. Ее простейшая диаграмма выглядит следующим образом (рис. 7).

Рис. 7. Диаграмма жизненной позиции

В данной схеме я просто «скрестил» возможные характеристики биовыживательного контура человека (они расположены по горизонтали) и потенциальные особенности его эмоционально-территориального контура (по вертикали). В результате получилось, что почти всех живущих на этой земле людей можно отнести к одному из четырех секторов: дружелюбной силы, дружелюбной слабости, враждебной слабости и враждебной силы.

По все тому же Р. Уилсону («Психология эволюции»), люди «дружелюбной силы» – это естественные и уважаемые общественные лидеры: полезные, внимательные, действительно дружелюбные и уверенные в себе. Правда, они часто портят людей своей добротой, слишком многое прощают, иногда просто соглашаются с каждым и любят управлять преимущественно теми, кто не может управлять собой.

Люди «враждебной силы» – это типичные начальники, к которым, увы, относится и большинство политических деятелей (особенно в нашей стране – далее поясню почему). Они тоже хорошие лидеры, но авторитарные, холодные, бесчувственные, а часто еще самовлюбленные и хвастливые.

Люди «дружелюбной слабости» лидерами становятся редко, ибо они самокритичны, застенчивы, робки, легко поддаются чужому влиянию и, в общем-то, нередко ищут кого-нибудь, кто отдавал бы приказы и взял бы руководство на себя.

Ну а люди «враждебной слабости» быть лидерами, пожалуй, просто не могут, поскольку они никому не верят, восстают против всех, бывают весьма резкими и злопамятными, обожают желчный сарказм, но притом частенько жалуются на всех и вся.

Как вам все это нравится? Не слишком обнадеживает? Еще бы! Зато помогает достаточно точно предсказать судьбу – как отдельного человека, так и больших групп и даже целых народностей. Например, хотите вы того или нет, но сейчас в нашей стране тон задают только два типа людей: «враждебной силы» – наверху и «враждебной слабости» – внизу. Эта объединяющая и «верхи», и «низы» враждебность хорошо передана в известном анекдоте о том, как Бог, пригласив к себе русского, предложил ему просить все, что душе угодно, но зная, что сосед получит в два раза больше. Подумав, русский попросил Бога: «Выбей мне один глаз…»

Так что сложная судьба России во многом имеет, так сказать, психологические корни. С упорством маньяков мы выбираем недееспособную Думу и еще наивно удивляемся беспринципности и коррумпированности власть имущих. Но в том-то и дело, что, по Р. Уилсону, в ситуацию борьбы за эту самую власть вступают только люди «дружелюбной силы» и «враждебной силы»: первые – чтобы помочь другим, а вторые – потому что не могут допустить нахождение у руля никого другого, кроме себя. Но далее представитель «дружелюбной силы» уступит человеку «враждебной силы»: не из-за того, что зло сильнее, а поскольку он хочет, чтобы у всех все было хорошо, а этого не будет, если его оппонент не окажется наверху (ужас, ужас, ужас…)! Это – о людях власти. Ну а то, как отреагируют «низы», тоже вполне предсказуемо. Людей «дружелюбной слабости» просто не интересует, кто будет у власти, ибо главное для них – чтобы кто-то другой принимал решения. Представителям «враждебной слабости» вообще на это наплевать, ибо независимо от того, у кого окажутся бразды правления, они все равно будут только саркастично и желчно жаловаться, избегая в то же время любых действий, связанных с их собственной личной ответственностью.

А теперь последний важный момент, связанный с первыми двумя контурами (и с тем, почему я сказал, что к четырем секторам можно отнести почти всех, но не всех). В принципе, идеальным политиком (и идеальным человеком) может быть отнюдь не усредненный (как бы находящийся «в перекрестье») тип (как вы, возможно, подумали), а так называемая уравновешенная личность, то есть та, которая будет не однобокой, но способной входить в каждый квадрант сообразно ситуации и обстоятельствам, занимая в то же время действительно центральную позицию (с понятием и феноменом центра вы еще познакомитесь). На диаграмме это можно отобразить в виде круга (рис. 8).

Рис. 8. Уравновешенная личность

Внутренняя затемненная площадь будет в нем представлять индивидуальность этого воистину «центрового» субъекта, а окружающая серая зона – его способность, если это необходимо, сдвигаться в любой квадрант.

Следующая (третья) система нашего мозга – это так называемый взаимосвязывающий семантический контур, и, к счастью, о нем можно говорить, не особенно вдаваясь в подробности. Ибо это то, что часто называют интеллектом, а иногда даже и интеллигентностью (хотя правильнее было бы именовать все это «интеллектуёвостью»…). Это, в общем-то, всего-навсего способность владеть языком и оперировать понятиями. Этот контур импринтируется и кондиционируется в дошкольные и первые школьные годы и определяет способности человека к логическому постижению мира, систематизации, выводам и умозаключениям. Те, у кого он импринтирован и кондиционирован успешно, обычно считаются умными (увы, в нашем обществе способность «трепаться на высокие темы» почему-то считается главным критерием ума). Те же, у кого это произошло неудачно (а с учетом потрясающих «успехов» отечественной системы образования и тем более заканчивающейся ее нивелировки – таких становится все больше и больше), наоборот, тупыми или глупыми.

Четвертый контур (последняя из низших систем человеческого мозга) именуется моральным социосексуальным. В принципе, импринтируется он первыми опытами возникновения и удовлетворения полового влечения (необязательно оргазма, как утверждает Р. Уилсон, но всегда таких «эротических вариантов», которые буквально «взяли за живое»). А далее в процессе кондиционирования на этот своеобразный фундамент накладываются всяческие нормы и табу общества и (или) ближайшего окружения. В результате образуется система, которая отвечает за локальное – местное и уместное – определение морального и аморального. Здесь учтите, что вообще-то мораль всегда локальна. Абсолютной морали просто не существует. Так, у некоторых северных народностей до сих пор вполне моральным считается предложить жену понравившемуся гостю. То же самое когда-то было и у сванов, которые, однако, считали вполне моральным еще и убить гостившего у них субъекта, но только после того, как, получив положенное гостеприимство, он покинет пределы селения. Локальность и относительность морали проявляется и в том, что она меняется со временем. Так, лет 80 назад дамы обязаны были щеголять в строгих цельных купальниках, в коих наличествовали рукава и панталоны, а нынче же никто не падает в обморок при виде бикини и даже топлес, хотя подобная «униформа» поборников морали того времени довела бы до сердечного приступа или даже инфаркта…

Помимо моральности социосексуальный контур контролирует еще и сексуальное наслаждение, продолжение рода и родительство. Удачное импринтирование и кондиционирование этого контура порождает гибких и терпимых в ценностях и нравственных ориентациях людей, вместе с тем неуклонно придерживающихся высших моральных принципов (типа 10 заповедей или индийской Ямы), которые для них давно стали не внешним догматом, но внутренней собственной системой оценки Добра и Зла. Неуспешность же в социосексуальном импринтировании и кондиционировании приводит к тому, что подобный человек становится либо трудновыносимым для окружающих моралистом и догматиком, либо, наоборот, совершенно аморальным существом. Здесь эти две крайности сходятся, и неслучайно журналисты в нашем отечестве то и дело застукивают очередного высокопоставленного моралиста за весьма аморальными действиями типа посещения частного борделя…

Закончить свой краткий обзор четырех контуров-систем человеческого мозга я хотел бы упоминанием о том, что у каждого из нас существует свой любимый контур, сильнее всего импринтированный и оттого наиболее часто используемый. И если вы оглянетесь вокруг, то сможете (теперь) увидеть их (контуров) представителей. И нарциссистов первого контура – тех, кто при возникновении перед ними проблемы будут либо искать того, на кого переложить ее решение, либо злобствовать и гневаться, потому что проблема эта существует и ее приходится решать. И эмоционалистов второго контура, которые в аналогичной ситуации будут буквально отгонять от себя проблему, как саркастически пишет Р. Уилсон, «угрожающе раздуваясь и рыча, как это делают млекопитающие». И рационалистов третьего контура, каковые будут подходить к проблеме планомерно и аналитически – и не решат ее, если проблема будет иррациональной, а таковой может быть даже «анально-территориальное» поведение их соседа эмоционалиста (популярный сетевой афоризм «Либерал – это тот, кто выходит из комнаты, как только в ней начинается драка»). И конечно же, моралистов четвертого контура, которые будут искать моральное решение: «Как здесь поступить честно и нравственно?» А если вам этого покажется мало или вы не захотите вглядываться в себя и других, просто вспомните, что при любом кризисе люди первого контура сметают с прилавков магазинов буквально все (в том числе и ненужное), обеспечивая столь близкое их сердцу биовыживание. Люди второго контура поднимают угрожающе-жалобный вой, требуя немедленно призвать к ответу виновных. Люди третьего контура тихо сходят с ума, пытаясь рационально объяснить иррациональное поведение правительства и чиновников. А люди четвертого контура более всего возмущаются безнравственностью власти, которая в очередной раз нарушила якобы взятые ею на себя моральные обязательства…

Вышеприведенный подход к возрастной периодизации информативен, прост и доступен. Однако он недостаточно конкретен с точки зрения задач нашей жизни, поскольку не позволяет сделать более детальные выводы о том, как та или иная стадия детства повлияла на наше взрослое (и ужасно неэкологичное, то бишь неэффективное и несчастливое) поведение.

Вполне реальные подсказки в этом плане можно найти у дедушки Фрейда, который, правда, считал все стадии развития ребенка психосексуальными, то есть связанными с перемещением и циркулированием некой исходной сексуальной энергии.

Первая стадия – оральная – продолжается от рождения до 18 месяцев. А удовольствие на ней (напоминаю – психосексуальное) получается от всех действий, связанных с кормлением (грудью, хотя и не только): сосание и глотание, а позже и кусание. Здесь как бы закладываются основы будущей здоровой личности: установки зависимости/опоры или независимости/доверия. При этом если мама в первые шесть месяцев недостимулировала или, наоборот, перестимулировала эту самую ротовую зону, возникает так называемая оральная пассивность: беспомощность, доверчивость, зависимость и постоянные поиски одобрения. А вот если что-то пошло не так во второй половине первого года жизни ребенка (когда он осваивает кусание и жевание), возможна уже другая фиксация – орально-садистическая, проявляющаяся во взрослости цинизмом, пессимизмом, любовью к спорам и склонностью к противоречиям.

Вторая стадия развития, по З. Фрейду, – анальная – приходится на возраст от 1,5 до 3 лет. «Приятность» ее заключается в наслаждении выделительными функциями (работой кишечника и последствиями оной). И именно здесь родители, приучая ребенка пользоваться туалетом, начинают закладывать основы его будущего самоконтроля. И ежели опрятность правильно стимулируется, впоследствии это приводит к развитию навыков саморегуляции, аккуратности и (даже) гибкости мышления.

Если же опрятность буквально навязывается или просто агрессивно востребуется, у дитяти могут проявиться протестные тенденции удерживания (запоры) или выталкивания (наоборот). Что впоследствии приводит к формированию двух типов личности: анально-удерживающей (методичной, скупой и упрямой) или анально-выталкивающей (импульсивной, беспокойной и разрушительной).

На третьей стадии развития – фаллической, – приходящейся на возраст 3–6 лет, дети начинают получать удовольствие от исследования своих половых органов и действий с ними. При этом (или поэтому) именно в данный период у мальчиков возникает пресловутый эдипов комплекс: желание устранить отца и единолично обладать матерью. А у девочек – комплекс Электры: стремление всецело обладать папой в соперничестве с мамой. К счастью, к 5–7 годам все это практически без последствий проходит за счет идентификации себя с родителем своего же пола (мальчиков – с папой, а девочек – с мамой). Что, кстати, приводит к созданию такой моральной (или морализующей?) инстанции, как супер-эго. Однако фиксации на фаллической стадии могут приводить у мальчиков к дерзости, хвастливости и опрометчивости (от желания доказать свою мужественность), а у девочек – к склонности флиртовать, обольщать и беспорядочности в сексуальных связях в будущем.

На четвертой стадии – латентной, – продолжающейся от 6 до 12 лет, к счастью, царит некое сексуальное затишье, которое оказывается весьма полезным, так сказать, в культурном плане, ибо сексуальная энергия здесь катализируется в учебе, познании, спорте, дружбе и взаимоотношениях.

Однако далее на пятой – генитальной – стадии, которая приходится на возраст от 12 до 18 лет, сексуальность и связанная с ней агрессия как бы возрождаются, хотя и на новом уровне (здесь зачастую бывает этакое возвращение «новых редакций» комплексов Эдипа и Электры). На фоне эмансипации от родителей (и от привязанностей к ним) и возникновения интереса к противоположному полу формируется генитальный (идеальный с точки зрения Фрейда) характер. Способный к гетеросексуальной любви без вины или переживаний. Активный в решении проблем. Могущий терпеть и трудиться. Проявляющий ответственность и заботу…

Как видите, неких намеков и даже прямых указаний в теории З. Фрейда содержится более чем достаточно. Однако если мы возьмем другую весьма интересную и содержательную теорию смены стадий возрастного развития, которую создал однофамилец величайшего гипнотерапевта ХХ века Милтона Эриксона, а именно психолог и психоаналитик Эрик Эриксон, то узнаем еще много чего интересного.

Надо сказать, что фрейдистское влияние здесь вполне отчетливо прослеживается даже в самих названиях восьми стадий психосоциального развития, выделенных данным автором.

1. Младенчество или орально-сенсорная стадия (от рождения до 1,5 лет).

2. Раннее детство или мышечно-анальная стадия (1,5–3 года).

3. Возраст игры или локомоторно-генитальная стадия (3–6 лет).

4. Школьный возраст или латентная стадия (6–12 лет).

5. Подростковый и юношеский возраст (12–18 лет).

6. Ранняя зрелость (18–25 лет).

7. Средняя зрелость (26–64 лет).

8. Поздняя зрелость (от 65 лет).

Оставим на совести Э. Эриксона то, что, например, одним лихим росчерком пера он объединил необъединяемое: 26-летних и 64-летних. Потому что все то, что касается интересующего нас этапа от 0 до 18–19 лет, он описал ну просто блистательно. Что и мы попробуем сделать, но вот только куда как более кратко и по возможности с практическими выводами.

Итак, стадия 1 (от рождения примерно до 18 месяцев) именуется стадией доверия или недоверия. А все потому, что ее суть и значение целиком и полностью сводятся к формированию невероятно базового чувства, определяющего всю последующую жизнь человека. А именно исходного чувства доверия или, наоборот, недоверия к себе (к собственному телу), людям и миру. К себе, который сюда не зашел, а пришел. К людям, которые о тебе заботятся, даже если ты их не видишь. И к миру, который вполне даже последователен и предсказуем.

Что это значит для любого из нас? Ну, во-первых, то, что мать в этот период является главным человеком в жизни ребенка, и он должен общаться с ней столько, сколько хочет. (Скажите, а у вас было так? Лично у меня, увы, нет.) Во-вторых, то, что важны и другие люди, с которыми ребенок тоже должен общаться, чтобы уверовать, что не только матери, но и этим самым другим вполне можно доверять. Ну, а в-третьих, то, что любые воспитательные извращения (типа оставления – из высших педагогических намерений – без внимания плачущего младенца) и режимные экзерсисы (типа кормления строго по часам) нам необходимо просто выбросить на свалку – неважно, истории или собственных заблуждений. Потому что иначе сам собой сформируется человек с глубоким чувством недоверия, для которого мир всегда будет казаться непредсказуемым, враждебным и опасным. И который всегда и везде будет пытаться контролировать ситуацию, дабы никто не причинил ему боль. Ибо ответ на главный для этой стадии вопрос: «Надежен ли мир?» был им дан (или получен?) в отрицательном ключе.

Стадия 2 (от 18 месяцев до 3 лет) носит не менее торжественное название: автономии, или стыда. Потому что именно на ней ребенок – но при условии, что он доверяет своему миру, – как бы встает на ноги, отдаляясь от своих спонсоров, опекунов и попечителей. И главное здесь – соблюсти некий баланс ограничений и дозволенности, а также позволять малышу полноценно реализовывать принцип «я сам» (не делая при этом все за него и, конечно же, не ругая за промахи). Потому что только в этом случае у него разовьется столь необходимая для взрослой жизни здоровая автономность. И он не будет манипулировать собой и другими, демонстрируя ненужную сверхдисциплинированность, сдержанность и… «буквоедство» (придерживаться буквы, а не духа; казаться, но не быть). Кстати, именно на этой стадии ребенок получает главный ответ на крайне важный для всех нас вопрос: «Я в порядке или нет?»