Текст книги "Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»"

Вернувшись в Штаты, Донован стал своим человеком на Уолл-стрит и выбился в миллионеры. В 1930-е годы этот опытный и деятельный эмиссар Золотого Интернационала много поездил по свету в якобы «частном порядке» – движимый якобы любознательностью. Он был в Эфиопии во время её захвата Муссолини, был в Испании во время гражданской войны, добирался и до более дальних, но не менее горячих «точек». В результате во время уже Второй мировой войны Донован стал создателем и руководителем разведывательного Управления стратегических служб (УСС) – предшественника ЦРУ. Так вот, его биограф Ричард Данлоп свидетельствует: «Корни американского Управления стратегических служб периода Второй мировой войны и его преемника – Центрального разведывательного управления – глубоко уходят в историю XX века. Можно сказать, что один из этих корней тянется к этому поезду и к этому человеку…»

Данлоп имел в виду спецпоезд, которым из Владивостока в Омск, выполняя поручение Госдепартамента США, проехали в 1919 году командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири генерал Уильям Грэвс, посол США в Японии Моррис и личный уполномоченный президента Вильсона – полковник Донован. Причём, как сообщает историк-американист С. А. Червонная – автор, весьма осведомлённый, «о том, что делал в Омске попутчик Грэвса и Морриса, документальных свидетельств не сохранилось».

Но кое-что известно относительно того, что делали «союзники» во главе с американскими «патронами» в, например, Москве. Скажем, наиболее известной фигурой знаменитого московского «заговора послов» летом 1918 года оказался англичанин Роберт Брюс Локкарт – отнюдь, к слову, не ярый антисоветчик. Однако американский консул Девитт (Дьюитт, Де-Витт) Клинтон Пуль (1885–1952) был в этом заговоре фигурой более существенной. В Москву Пуль приехал в июле 1917 года из Вашингтона как специальный помощник посла США в России Фрэнсиса. Был помощником генерального консула США Мэддина Саммерса, потом – консулом США, но всегда оставался разведчиком. Московское консульство США во главе с Пулем стало одним из основных центров организации гражданской войны в целом, и «заговора послов» в частности. Установив связи с правым эсером Савинковым, Пуль занялся подготовкой антиленинского заговора с целью, как он докладывал в мае 1918 года в Вашингтон, «образования правительства… которое сместит большевиков». Пуль был и куратором Ксенофонта Каламатиано. Последний, подвизаясь в Москве в качестве атташе «по экономическим вопросам», насаждал активную тайную сеть. Пуль контролировал ситуацию через свои источники в Главном штабе Красной армии, а Каламатиано координировал конкретную работу агентуры.

Что же до «заговора послов», то он в ряде ключевых моментов контролировался ВЧК, и поэтому первоначальный замысел осуществить убийство Ленина «при захвате латышскими стрелками» Совнаркома 28 августа был сорван. Но обсуждался этот план союзными дипломатами 25 августа 1918 года в американском консульстве. А 30 августа было совершено покушение на Ленина – явно помимо линии Локкарта в заговоре. Америка всегда умела выставить на свет божий второстепенную фигуру, сама оставаясь за кулисами как режиссер.

Так что весьма вероятно, что антиленинская кампания весны и лета 1917 года, развернувшаяся после возвращения Ленина в Россию, инспирировалась деятелями Временного правительства и прочими внутренними антиленинцами не без патронажа со стороны внешних антиленинских сил из-за океана. Последующая история с «документами Сиссона» делает такое предположение не только допустимым, но и вполне правдоподобным.

ТЕПЕРЬ ЖЕ, поняв кое-что из того, что нам надо понимать относительно зловещей роли Америки в российских событиях 1917 года, поищем тот «германский след» и следы того «германского золота», которым пеняют Ленину и большевикам.

Глава 2
«Золото партии» на груди у Инессы Арманд

ВОПРОС о финансовых средствах большевиков интересен не потому, что в нём много таинственного, а как раз наоборот – потому, что вокруг достаточного ясного вопроса давно напустили ядовитого тумана.

Как только ни описывали «клондайки», из которых РСДРП(б) пополняла партийную кассу, особенно – с началом Первой мировой войны! И «германский» источник фигурирует у «обвинителей» как основной.

Имеет хождение, правда, и «теория», гласящая, что Ленина якобы финансировали не немцы, а союзники – Антанта. А также имеется «теория» Николая Старикова, гласящая, что Ленина якобы нанимали для тёмных дел против России и те, и те…

Впрочем, каких только версий относительно якобы ангажированности Ленина антироссийскими силами не накопилось за те сто лет, в которые имя Ленина стало всемирно известным. А наиболее экзотической и одновременно забавной является, пожалуй, версия, изложенная «леди Агатой» – знаменитой Агатой Кристи, в одном из её ранних детективных романов «Большая четвёрка».

В романе, увидевшем свет в 1927 году, описан вселенский заговор против человечества могущественной полусумасшедшей четвёрки: таинственного китайского мандарина Ли Чанг Йена, американского мультимиллиардера, «мыльного короля» Эйба Райланда, гениальной французской учёной мадам Оливер, «затмившей славу мадам Кюри», и многоликого Истребителя неопределённого происхождения – своего рода суперспецназовца-киллера…

Раскрывает заговор, естественно, гениальный Эркюль Пуаро. По ходу расследования он встречается со знатоком «тайной жизни в Китае» мистером Джоном Инглзом, и тот заявляет:

– Беспорядки по всему миру, волнения рабочих, революции. Нормальные люди, совсем не паникёры, отвечающие за свои слова, говорят, что за всеми этими случаями стоит некая сила и что цель её – ни больше ни меньше, как разрушение мировой цивилизации. В России, как вы знаете, многие видят явные признаки того, что Ленин и Троцкий – всего лишь марионетки и их поступки (все до единого) диктуются чьим-то мозгом. У меня нет надёжных доказательств… но я совершенно уверен в том, что этот мозг принадлежит Ли Чанг Йену…

Итак, Ленин, по Агате Кристи – это агент и марионетка главы «Большой четвёрки», китайского мафиози Ли Чанг Йена… Да-а… До такого не додумался даже Николай Стариков!

Однако мандарин Ли как «шеф» Ленина – это для людей, якобы отвечающих за свои слова, всё же перебор. Они – «историки», «политологи», политиканы и просто изготовители «жареных» «фактов», выдвигают менее фантастические, хотя и не более правдоподобные версии… При этом стандартное обвинение Ленина заключается в том, что он-де то ли сразу после начала Первой мировой войны, то ли ближе к 1917 году вступил в изменнические контакты с императором Вильгельмом II, с германским Генштабом и с генералом Людендорфом. Одна из главок главы XV в книге бывшего жандармского генерала Александра Спиридовича «Большевизм: от зарождения до прихода к власти» так и называется: «Перед войной 1914 года. Измена Ленина и его договор с германским правительством».

А, скажем, профессор Санкт-Петербургского (какая радость – вновь Санкт-Петербургского!) университета, доктор наук Геннадий Соболев описывает «германскую» коллизию уже в более позднем – предреволюционном варианте. И Соболев в выводах более осторожен:

«…Названная ещё в 1919 году членами рейхстага социал-демократами Э. Бернштейном и М. Эрцбергером сумма в 50–60 млн. марок, полученных большевиками из Германии, остаётся до сих пор ни опровергнутой, ни подтверждённой документально…»

Спасибо, как говорится, и на этом!

Автор обзора работ о Ленине Елена Котеленец числит доктора Соболева среди тех, кто «развенчивает миф о “немецком золоте”», однако в своей книге «Тайна “немецкого золота”» он делает отнюдь не проленинский вывод:

«Следовательно, поиски “немецкого золота” большевиков должны быть продолжены…»

Что ж, успехов вам в поисках, уважаемый Геннадий Леонтьевич!

Зато небезызвестный «политик» Вячеслав Никонов, позоря имя великого деда – Вячеслава Молотова, бухает прямо:

«Гельфанд вошёл в историю (точнее – в историю фальсификации истории. – С.К.) прежде всего как спонсор Ленина и большевиков. Возможно (это «возможно» бесподобно! – С.К.), применительно к постфевральскому периоду так оно и было. Но до 1917 года до Ленина деньги от Парвуса если и доходили, то весьма опосредованно и в крайне незначительных количествах».

«Респектабельный» же Александр Ватлин, издавший в р-р-респектабельном издательстве «Российская политическая энциклопедия» («РОССПЭН») книгу о Германии, рекомендованную в качестве учебного пособия для студентов, обучающихся по специальностям «история», «политология», «международные отношения», тему о непосредственно «немецком золоте» обходит, но замечает:

«Стремясь добиться развития событий в нужном направлении, германские военные сделали ставку на углубление социальной революции… Первый «пломбированный вагон» с большевиками отправился из Швейцарии уже в марте (вообще-то в апреле. – С.К.) …Резидент германской разведки в апреле 1917 г. доносил из Стокгольма: “Ленин прибыл в Россию и работает в духе наших пожеланий”…»

Подтекст в тексте Ватлина очевиден: не задарма же Ленин «работал» в «духе пожеланий» германской разведки…

В осторожном стиле профессора Соболева, но задолго до него высказывался французский разведчик Л. Тома. В 1917 году он вёл работу по дискредитации Ленина, а позднее в своих воспоминаниях признал:

«Ленин не был платным агентом Германии в том смысле, что не получал от немецких властей задания действовать определённым образом в обмен на денежное вознаграждение или заранее оговоренную выгоду. Ленин был агитатором, на успех которого Германия делала ставку и которому она поставляла необходимые средства для ведения пропаганды».

Конкретных данных Тома, впрочем, тоже не приводит.

Небезынтересно, пожалуй, знать, что дядя императора Николая II – великий князь Александр Михайлович, имевший как-никак информацию, а не только газетные сплетни, даже в 1932 году в Париже не рискнул прямо обвинить Ленина, а выразился и более аккуратно, и политически более реалистично, написав:

«…Совершенно безразлично, получили ли большевистские главари какие-то суммы от немецкого командования или же ограничились тем, что приняли предложение германского правительства проехать через Германию (реально было наоборот – это эмигранты просили о разрешении на проезд. – С.К.) в запломбированном вагоне…

Странные сообщники – Ленин и Людендорф – не обманывались относительно друг друга. Они были готовы пройти часть пути вместе… Генерал старался оставаться серьёзным, думая о сумасбродстве этого «теоретика» Ленина. Двадцать месяцев спустя коммунисты здорово посмеялись над Людендорфом, когда революционная чернь хотела его арестовать в Берлине…»

Здесь не всё точно по части фактов, что объяснимо – Александр Михайлович не мог знать, скажем, все перипетии, связанные с проездом Ленина через Германию, о чём в своём месте будет сказано. Ошибался царёв дядя и относительно якобы «сообщничества» Ленина и Людендорфа. Однако в целом Александр Михайлович ретроспективно оценил ситуацию относительно верно – верно для великого князя, конечно…

Всё же в эмиграции «дядя Сандро» кое-что понял.

А вот эмигрант Сергей Мельгунов, в 1922 году высланный из советской России, разродился в эмиграции книгой «Золотой немецкий ключ к большевистской революции». Она была издана в 1940 году в Париже, в 1989 году – в Нью-Йорке… «Потный вал» перестроечного ажиотажа донёс её и до России. А что? Вполне приличное чтение для любителей развесистой «исторической» «клюквы»!.. Поосновательнее даже опуса Льва Данилкина. Но вообще-то подобной «литературы» за сто лет накопились горы, хотя авторы чаще всего просто переписывают друг друга.

Вернее будет поступить иначе – обратиться ко вполне достоверным документам и поразмышлять – правы ли обвинители Ленина, уже сто лет осыпающие его грудами «германского», «английского», «мыльно-мафиозного» (как Агата Кристи) и прочего «золота»?

Вот, например, отрывок «по теме» из ленинского письма видной большевичке Александре Коллонтай от 9 ноября 1915 года, отправленного из Берна в Нью-Йорк (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 162–164). Ленин извещал Коллонтай, бывшую тогда в Америке, что партия издаёт на днях «по-немецки» и затем «по-французски», а «если удастся извернуться с деньгами», то и «по-итальянски», «маленькую брошюрку «от имени Циммервальдской левой…»

(Циммервальдской левой называли международное объединение революционных интернационалистов 6 стран, созданное Лениным в сентябре 1915 года на конференции в деревушке Циммервальд близ Берна.)

«Извернуться» удалось лишь на немецкое издание, однако вышло оно явно не на «золото» кайзера! Как и для прочих его венценосных коллег по обе стороны фронта, деятельность циммервальдцев была для Вильгельма не только невыгодной, но и опасной.

Возвращаясь же к письму Ленина в адрес Коллонтай, отмечу следующее место в нём: «Насчёт денег с огорчением увидал из Вашего письма, что пока Вам ничего не удалось для ЦК собрать»…

При этом не мешает заметить, что сама поездка Коллонтай за океан была в начале осени 1915 года под вопросом именно из-за финансовых проблем. Когда Коллонтай была ещё в Норвегии, Ленин написал ей из Зёренберга в первых числах сентября 1915 года письмо, начало которого вполне показательно:

«Дорогая Александра Михайловна! Очень будет жаль, если Ваша поездка в Америку окончательно расстроится. Мы строили на этой поездке немало надежд и на издание в Америке нашей брошюры («Социализм и война»…), и на связи с издателем Charles Kerr в Чикаго вообще, и на сплочение интернационалистов, и, наконец, на финансовую помощь, которая так чрезвычайно нужна нам для всех тех насущных дел в России, о которых Вы пишете (и справедливо подчёркиваете их насущность в связи с желательностью большей близости нашей к России: препятствия тому в первую голову финансовые…)…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 138.)

Далее Владимир Ильич подчёркивал в письме важность значения издания его работы «Социализм и война (Отношение РСДРП к войне)» на английском языке в США. Впервые она была напечатана в августе 1915 года в Женеве отдельной брошюрой в издании газеты «Социал-Демократ» (см. ПСС, т. 26, стр. 307–350), затем вышла также на немецком и французском языках и была полностью перепечатана на норвежском языке в норвежской молодёжной социал-демократической газете.

В Германию брошюра ввозилась нелегально и распространялась группой Карла Либкнехта и сторонниками Циммервальдской левой… Французское издание было нелегально напечатано в Париже и распространялось там французскими циммервальдистами. До России эта крайне интересная брошюра дошла в ограниченном количестве экземпляров и переписывалась от руки. Английское издание, которое было возможно осуществить лишь в Америке, так и не состоялось, хотя Коллонтай и вела о том переговоры с издателем социалистической литературы в США Чарльзом Керром.

А в сентябре 1915 года Ленин в письме Коллонтай тревожился:

«…Немецкое издание нашей брошюры Вам посылаем. Сделайте всё возможное для продажи в скандинавских странах (нам чертовски важно вернуть хоть часть расходов на неё, ибо иначе мы не можем издать её по-французски!)…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 138.)

Заключил же письмо Владимир Ильич словами: «Денег нет, денег нет!! Главная беда в этом!» (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 139). Последние две фразы – видоизменяясь – проходят рефреном через всю переписку Ленина 1915–1916 годов и начала 1917 года в его ещё «швейцарской» фазе.

ИТАК, большевистские «клондайки» были не богатыми и не регулярными. Они не позволяли жить партии и её лидерам роскошно, но скромно жить и неустанно работать позволяли.

Между прочим, иногда какие-то деньги получались и за счёт лекционной деятельности большевиков. Так, 2 июня 1916 года в Женеве состоялся реферат Ленина на тему «Два течения в международном рабочем движении». За полмесяца до этого Ленин писал В. А. Карпинскому из Цюриха в Женеву: «Если условия не изменились, и поездка моя окупится, то назначьте, пожалуйста, недельки через две (на другой день в Лозанне)» (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 225 и примечание 290 на стр. 527).

Финансовые условия были достаточными для «самоокупаемости» поездки, и 3 июня 1916 года реферат был прочитан уже в Лозанне. В тот же день в письме Ольге Равич Ленин написал, что «реферат лозаннский покрыл поездку и дал доход» (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 242).

Я мог бы привести и ещё ряд подобных примеров из ленинских писем, но, пожалуй, и этого вполне достаточно. Желающие могут сами порыться в 49-м томе Полного собрания сочинений Ленина.

Зато в истории финансовых проблем РСДРП(б) имеется интересный и показательный казус, тоже относящийся к 1916 году. Он затрагивал отношения сразу трёх партийных сил: большевиков, меньшевиков и европейских социалистов, и рассказать об этом казусе стоит.

Во второй половине 1916 года Департамент полиции МВД выпустил специальное издание – обзор деятельности РСДРП (в целом) за первые два года мировой войны. Анонимный автор этого обзора обнаружил не только прекрасное знание взглядов обоих направлений в РСДРП – как большевиков, так и меньшевиков, но и отличную осведомлённость по конкретным вопросам.

Оперативные документы российской охранительной спецслужбы – не пропагандистский материал, здесь всё называлось своими именами, поэтому такие сведения важнее груды разного рода позднейших «исторических исследований» о финансовых средствах большевиков, и ниже приведён фрагмент из «Обзора…» МВД, который сам по себе способен закрыть тему о том – купались ли большевики во время войны в «золоте» германского генштаба?

Вот что узнаём мы из полицейского «Обзора…»:

«…на одном из состоявшихся в Берне в первой половине 1916 г. по инициативе Интернациональной Социалистической комиссии совещаний социал-демократов возникли пререкания между представителями Центр. Комитета РСДРП (большевики. – С.К.) и представителями Организационного Комитета партии (меньшевики. – С.К.) относительно денег.

Как известно, названная партия имеет около 140000 франков (80460 рублей. – С.К.), которые были добыты путём экспроприации в России и считались общим достоянием партии до раскола её на большевиков и меньшевиков. После раскола возник спор относительно этих денег между Центральным и Организационным Комитетами, каковой спор не разрешён и доныне, причём спорная сумма денег находится на хранении германского социалиста Каутского до решения этого спора конференцией».

Наконец, наконец-то отыскался след «германского золота» большевистской партии!! И ведь всё верно: её деньги были у немца Каутского… Вот только не Каутский финансировал Ленина, а, напротив (продолжаю цитирование полицейского обзора):

«На означенном выше совещании меньшевиками вновь был поднят вопрос об этих деньгах, причём Ленину и Зиновьеву было предложено согласиться на выдачу части этих денег в распоряжение Интернациональной Социалистич. Комиссии в Берне и на раздел остальной суммы между Центральным и Организационным Комитетами. Ленин на это предложение заявил, что собственником денег является Центральный Комитет и что по сему вопросу он до окончательного ответа снесётся с «центрами» в России».

Иными словами, Ленин не только не получал из Германии золота, но германские социал-демократы хотели на дармовщинку попользоваться частью золота большевиков – в качестве платы за хранение, что ли?

Спрашивается – если бы Ленин был на содержании у Людендорфа или у «союзников», стал бы он так отчаянно бороться за весьма скромную (по сравнению с приписываемыми ему золотыми миллионами германских марок) сумму?

Вообще-то сто сорок «общих» тысяч франков – это, скорее всего, не результат «экса», а остатки так называемого «наследства Шмита». Николай Павлович Шмит (1883–1907), совладелец полученной по наследству от отца мебельной фабрики в Москве, был племянником мануфактурщика Морозова (не Саввы, а другого Морозова – Викулы, тоже из морозовского клана). Во время учёбы в Московском университете Шмит сблизился с революционерами, стал большевиком, своим человеком среди собственных работников. Полиция называла фабрику Шмита «чёртовым гнездом», и не зря – во время Декабрьского восстания в Москве в 1905 году фабрика Шмита, вооружившего рабочих, была одним из сильных опорных пунктов в боях на Красной Пресне.

После подавления восстания фабрику Шмита сожгли, его арестовали, мучили, возили смотреть на убитых рабочих, а в 1907 году он «умер» в тюрьме, а точнее – был убит. Но Шмит успел передать из заключения на волю, что всё своё немалое состояние завещает сёстрам Екатерине и Елизавете с условием, что они полностью передадут деньги ЦК большевиков.

Возможно, что в сумму входило и «золото Камо», которое было захвачено при налёте на экспедицию Тифлисского банка летом 1907 года – в период, когда оба крыла РСДРП временно объединились. Большую часть денег – в банкнотах, использовать не удалось, но часть захваченного была в золотых империалах. А когда РСДРП вновь раскололась, деньги отдали Каутскому – как третейскому судье. Впрочем, возможно, это были и другие деньги, но надо отметить, что большевики «эксами» – вопреки клевете на них – не увлекались. Это было больше по части эсеров.

Описанная «охранкой» коллизия относится ко временам проходившей в конце апреля 1916 года в Кинтале близ Берна 2-й Интернациональной социалистической конференции. Она собрала 40 делегатов из России, Германии, Италии, Франции, Сербии и Швейцарии (среди последних были члены швейцарского парламента Грабер, Гримм и Нэн).

Избранные на конференцию делегаты от Австрии, Румынии, Болгарии, Греции, Португалии, Голландии, Швеции, Норвегии и Англии не прибыли, однако сам тот факт, что их ожидали, показывает, что ни о какой «келейности» в действиях приехавших не могло быть и речи.

На конференции были представлены отдельно большевики (Ленин и Зиновьев), отдельно – меньшевики (Мартов, Аксельрод и др.), были эсеры (Чернов и Натансон)… В числе делегатов от Германии были Карл Каутский, Франц Меринг, Роза Люксембург и Клара Цеткин…

Чем закончилось дело с «германским» золотом из сейфа Карла Каутского, я не знаю. Но вряд ли Каутский выдал ленинцам всю требуемую сумму. Скорее всего, он скупо оплачивал из хранящихся у него сумм лишь ряд текущих расходов как большевиков, так и меньшевиков.

Так или иначе дела с партийной кассой шли у Ленина в последние годы перед второй русской революцией туго, о чём – ниже…

ПОДЛИННОЕ финансовое положение большевиков во время Первой мировой войны хорошо характеризует письмо Ленина Зиновьеву от (ориентировочно) 20 декабря 1916 года. Пересылая «Григорию» «Замечания по поводу статьи о максимализме» (см. ПСС, т. 30, стр. 385–388), Ленин далее пишет:

«200 frs (примерно 120 рублей. – С.К.) послал.

Скандал со Шкловским меня дьявольски возмущает и беспокоит. А вы ещё хотели ему всю кассу отдать!! Надо действовать энергично: сказать ему, что деньги нужны к новому году, и не отставать, пока он не вернёт всего! Чертовский скандал! Действительно «панама», и у нас под носом».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 343.)

Таким образом Владимир Ильич отреагировал на сообщение Зиновьева о некой авантюре члена РСДРП с 1898 года Г.Л. Шкловского (1875–1937), тогда большевика, а после 1917 года – троцкиста и зиновьевца.

Зиновьев сообщал Ленину:

«…у Шкловского какой-то кризис, и он – не говоря нам ни слова — все партийные деньги пустил в оборот!.. Я уверен, что он скоро вернёт. Но пока дело стоит так, что нет ни сантима на почтовые расходы…» (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, прим. 414 на стр. 547).

«Ни сантима…» Зиновьева – это, конечно, гипербола. Но похоже, дела и впрямь обстояли неважно.

Судя по всему, Шкловский долг партии вернул, то есть банкротом не стал. А поскольку новый миллионер Шкловский в Швейцарии не объявился, то надо полагать, что позаимствованная им у партии сумма на миллионы не тянула и миллионной прибыли не принесла. Так, мелочишка! Как говаривал Остап Бендер: «Джентльмен в поисках десятки…»

Анализ переписки Ленина со Шкловским и о Шкловском в 1915–1916 годах, а Владимир Ильич сносился с ним регулярно, – вообще интересен и полезен. Шкловский наряду с Карпинским был одним из технических работников партии, с 1915 года – членом Комитета заграничной организации большевиков (КЗО), фактически заграничного ЦК. На Шкловском лежало много повседневных обязанностей, включая контакты с Радеком и немецкими социал-демократами, с Гриммом и швейцарскими демократами, текущие финансы, издательские хлопоты и т. п.

5 августа 1916 года Ленин пишет Шкловскому из Флюмса в Берн, поручая ему ряд дел, а пунктом 4) идёт ироничный вопрос: «Что давненько не было отчёта о деньгах? Или уже такая масса привалила, что не сосчитать?» (В.И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 275).

Но речь не об очередных «германских миллионах», конечно, а о копеечных поступлениях от издательской деятельности. Буквально на следующий день в другом письме Шкловскому в Берн Ленин пишет: «Ещё просьба: в Берне я заплатил 100 frs (франков. – С.К.) залога в полицию. Не можете ли Вы через секретаря, который Вас так высоко ценит, походатайствовать, чтобы их перевели в Цюрих как мой залог, а то здесь тоже требуют залога» (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 276).

Примерно такие суммы и фигурируют в расходах заграничных большевиков – сотни франков, десятки франков [26 сентября 1915 года Ленин просит того же Шкловского: «Дайте, пожалуйста, Людмиле (имеется в виду старая большевичка Л. Н. Сталь. – С.К.) 50 frs. Мы с Вами сосчитаемся по приезде»] (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 154).

ВОЗВРАЩАЯСЬ к письму Зиновьева Ленину, где Зиновьев сообщает, что на почтовые расходы «нет ни сантима», становится вполне ясно, что из всего этого можно сделать один логичный вывод: партийную кассу большевиков даже на исходе 1916 года «германское золото» не наполняло, а размер кассы был невелик – вряд ли больше нескольких тысяч франков. Во всяком случае, в ответ на отчаянную панику Зиновьева Ленин смог выслать ему всего-то сотню рублей, и этого, похоже, на текущие нужды достало.

Историк Светлана Сухова в обстоятельной статье 2014 года «Несуществующие «деньги Ленина»» касается истории с получением большевиками летом 1917 года 113 926 шведских крон (около 40 тысяч долларов) от швейцарского (точнее – немецкого) социал-демократа Карла Моора, которого позднее подозревали в работе на германскую разведку под псевдонимом Байер. При этом сама же Сухова и проясняет суть дела, сообщая, что деньги в Россию не пересылались, а были потрачены исключительно на проведение в начале сентября 1917 года в Стокгольме третьей Циммервальдской социалистической конференции. Сухова ссылается и на американского историка Ляндреса, отмечавшего: «Принимая во внимание цели конференции и состав её участников, можно с уверенностью сказать, что «немецкие деньги», на которые она была устроена, были использованы в не меньшей степени против правительства кайзеровской Германии, чем против Временного правительства А. Ф. Керенского».

Тем не менее на отнюдь не «шиллеровской» фигуре Моора стоит остановиться… Моор, которому в 1917 году исполнилось уже 64 года, был личностью сомнительной. В годы войны он оказывал содействие политическим эмигрантам в получении «права жительства» в Швейцарии, и какие-то контакты у швейцарской группы большевиков с ним имелись. Моор упоминается Лениным в двух письмах Шкловскому от 5 августа 1916 года (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 275, 276) – в не очень-то доброжелательном тоне.

Особенно же подробно и однозначно о Мооре Ленин написал из Гельсингфорса в Стокгольм 17 (30) августа 1917 года в письме Заграничному бюро ЦК. Время тогда было сложное – позади остались Июльский кризис с расстрелом 4 июля Временным правительством Июльской демонстрации, разгром редакции «Правды», обвинение Ленина в шпионаже в пользу Германии, жизнь на нелегальном положении в шалаше в Разливе, нелегальный переезд в Финляндию…

С 10 (23) августа по 17 (30) сентября 1917 года Владимир Ильич жил нелегально в Гельсингфорсе (Хельсинки) и оттуда писал членам Загранбюро ЦК в Стокгольм:

«Дорогие друзья! С великим трудом, после долгих недель вынужденного перерыва, удаётся восстановить переписку…

Гнусная кампания клеветы, поднятая буржуазией по поводу будто бы шпионства или прикосновенности к нему Ганецкого, Коллонтай и многих других, является, конечно, подлым прикрытием похода на интернационалистов со стороны наших бравых «республиканцев», желающих «выгодно отличить» себя от царизма клеветничеством…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 445–446.)

К фигуре и действиям в 1917 году видного польского и российского социал-демократа Якова Ганецкого (Фюрстенберга) (1879–1937), возникшего на этих страницах впервые, мы впоследствии обратимся не раз. В революционное движение он пришёл в 1896 году, участвовал в работе II съезда РСДРП, а также – IV и V съездов. Во время мировой войны примкнул к Циммервальдской левой. С Александрой Коллонтай читатель уже знаком.

Пунктом 3-м в письме шло:

«Каковы денежные дела заграничного бюро, назначенного нашим Центральным Комитетом? После июльских преследований ясно, что наш ЦК помочь не может (я так думаю, по крайней мере). Пишите, удалось ли собрать через шведских левых и просуществует ли бюро?..»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 447.)

Как видим, и здесь нет никакого «германского следа», но просматривается след «шведский», что конечно же не одно и то же… Причём уже из этого отрывка можно предположить и происхождение ста тысяч шведских крон от Моора – это могла быть как раз сумма сборов через шведских левых социал-демократов. Ведь Швеция была страной не только богатой, но и нейтральной, войной не разорённой. Так или иначе пунктом 4-м в письме шло:

«Кстати. Не помню, кто-то передавал, кажись, что в Стокгольме после Гримма (из Швейцарии. – С.К.) и независимо от него, появился Моор. Что подлец Гримм, как «центровик»-каутскианец, оказался способен на подлое сближение со «своим» министром, меня не удивляет: кто не рвёт с социал-шовинистами решительно, тот всегда рискует попасть в это подлое положение. Но что за человек Моор? Вполне ли и абсолютно ли доказано, что он честный человек? Что у него никогда не было и нет ни прямого, ни косвенного снюхивания с немецкими социал-империалистами?.. Убедительно просил бы, настойчиво просил бы принять все меры для строжайшей и документальнейшей проверки этого. Тут нет, т. е. не должно быть, места ни для тени подозрений, нареканий, слухов и т. п. Жалею очень, что «Циммервальдская комиссия» не осудила Гримма строже! Следовало бы строже!»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 447.)

Выше отмечен очень важный момент! Дело в том, что к лету 1917 года европейская ситуация вокруг проблемы войны и мира закручивалась всё более сложно. Помянутый Лениным швейцарец Гримм (мы с ним ещё встретимся позднее) – председатель Интернациональной социалистической комиссии (I.S.K.), приехав в Россию весной 1917 года, обменивался секретными депешами с швейцарским министром Гофманом о германских условиях мира для заключения сепаратного мира Германии с Россией. Иными словами, Гримм действовал как неофициальный эмиссар Рейха и был из России выслан (что Ленин и имел в виду). Дело Гримма расследовала специальная комиссия I.S.K. Она признала его действия противоречащими циммервальдскому движению и освободила Гримма от обязанностей председателя I.S.K., а третья Циммервальдская конференция в Стокгольме утвердила это решение.