Текст книги "Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»"

Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха… либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще».

Если помнить, что «Александр Н.» (он любил писаться именно так, на «цивилизованный» англосаксонский манер) Яковлев с 1953 года – года убийства Сталина, начал работать в ЦК КПСС инструктором Отдела пропаганды и агитации, а с марта 1953 года – инструктором Отдела науки, школ и вузов, в апреле 1960 года стал заведующим сектором Отдела пропаганды и агитации, а с июля 1965 года – 1-м заместителем заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС, то становится ясно, что подспудно Ленина дискредитировали уже в советское время за счёт усилий формально советских, а фактически – антисоветских, ренегатских структур, начиная и заканчивая ЦК КПСС. В горбачёвские годы антиленинская кампания стала проводиться всё более открыто, так что публикацию документов Хальвега и других материалов в горбачёвско-яковлевском СССР можно оценивать как акт гражданского мужества. В предисловии к книге 1990 года доктор исторических наук А. М. Совокин – тогда заведующий отделом Ленина в Институте Маркса-Энгельса-Ленина, писал:

«Мы привели немало документов, фактов, воспоминаний не только в познавательных целях, не только, чтобы реально представить героический подвиг Владимира Ильича в ходе подготовки и осуществления нелёгкого его возвращения из эмиграции в Россию. Это нам приходится делать, чтобы ещё раз показать позорную роль современных клеветников, идущих по пути канувших в Лету российских контрреволюционеров. Различного рода измышления современных ненавистников Великого Октября, по существу, во многом схожи с походом промонархистских, буржуазных и мелкобуржуазных сил против Ленина в 1917 году. Публикуемые в сборнике документы станут важным подспорьем в выяснении реальных фактов истории возвращения В. И. Ленина на родину в 1917 году».

УВЫ, вскоре после того, как были написаны вышеприведенные строки, канувшие в Лету российские контрреволюционеры, после Октября 1917 года окончательно превратившиеся в агентов Запада и пособников иностранной интервенции, возродились усилиями того же Запада в ельцинской РФ, словно злой волшебник Волан-де-Морт из «Гарри Поттера». И начался новый поход против Ленина… Последней крупной провокацией против исторического облика Ленина стала книга Льва Данилкина с полуидиотским слащавым названием «Ленин. Пантократор солнечных пылинок». Даже не очень-то объективная учёная дама – доктор наук Елена Котеленец в своём, надо признать, капитальном обзоре новейших исследований и дискуссий о Ленине «Битва за Ленина», изданном в 2017 году, отметила, что «в случае Данилкина перед нами роман о Ленине, замаскированный под биографию. А главный герой – полностью сконструированный персонаж, с реальным Лениным имеющий мало общего».

Уточнить здесь надо одно – в случае Данилкина мы имеем не роман, а очередной крупный акт психологической войны против Ленина и России, замаскированный под роман. Хальвег, к слову, для Данилкина не источник, Данилкин предпочитает ядовитые «истины» эмигранта Бурцева и намекает на якобы не исключенные связи Ленина с германской и австрийской разведками.

Впрочем, и Елена Котеленец упоминает о книге Хальвега очень вскользь. Причем из цитирования Котеленец книги Нины Берберовой из Принстонского университета «Курсив мой» читатель, с сутью книги Хальвега не знакомый, может подумать, что Хальвег не обеляет, а обличает Ленина.

Копья ломаются по сей день… Современный американский исследователь Адам С. Улам в книге «Человек и эра», изданной в 1987 году в Бостоне, заявлял, что сейчас-де «нет сомнений», и это-де подтверждают «соответствующие документы», что суть обвинений Ленина в сотрудничестве с немецким Генштабом была «верной», но «не их интерпретация». Улам писал: «Ленин брал деньги у немцев, как он взял бы их для дела революции где угодно, включая Российский Двор Его Императорского Величества, но он не был «немецким агентом»… Вероятно, то, что большевики не гнушались никакими способами для пополнения своей казны, объяснялось их уверенностью в скорой победе мировой революции, а поэтому они не рассматривали серьёзно возможность попасть в политическую или иную зависимость к тем, кто снабжал их деньгами».

Но и суть обвинений против Ленина, а точнее – клевёт на него, и «интерпретация» Улама неверны. Ленин не только не был чьим-либо агентом, но и денег у немцев не брал, а партийная заграничная казна большевиков накануне 1917 года была почти пуста. И это-то как раз подтверждается соответствующими документами, аутентичность и достоверность которых подвергнуть сомнению невозможно. Речь – о ленинской переписке того периода. Мы с ней в своём месте познакомимся.

ЕСЛИ СМОТРЕТЬ на вопрос объективно, то как раз анализ переписки Ленина после начала Первой мировой войны, и особенно анализ писем из Швейцарии второй половины 1916 – начала 1917 года полностью опровергают все обвинения Ленина в получении «миллионов германских марок» и прочем подобном. Письма Ленина, написанные в реальном масштабе времени, обнаруживают прямо обратное – крайнюю скудость как партийной кассы, так и личных средств Ленина и Крупской.

Тем не менее по сей день имеет хождение версия «кайзеровских миллионов для Ленина», подробно «описанная», например, эмигрантским историком С. П. Мельгуновым. Она была запущена им в оборот в 1940 году в книге «Золотой немецкий ключ большевиков», опусе, надо заметить, малоумном. Сегодня книгу Мельгунова следует относить скорее к историческим курьёзам, которые интересны не как источник фактов, а как пример конъюнктурной злобности, застилающей глаза пристрастного «исследователя». Мельгунов с документами, изданными В. Хальвегом, знаком, естественно, не был и опирался на антиленинские слухи. Впрочем, и сегодня антиленинцы опираются на них же. Так, Б. И. Греков в 1998 году, описывая деятельность прогерманской Лиги нерусских народов России (Лиги инородцев России), «многозначительно» намекал:

«Одним из важнейших теоретических положений, составляющих основу деятельности Лиги, было право наций на самоопределение. В этом её программа оказалась сходной с большевистской… В литературе о Лиге упоминаются также связи Ленина с Кескюлой (эстонец, работавший в Лиге. – С.Х.), который якобы передавал Ленину германские деньги. Правда, прямых документальных подтверждений этого обстоятельства нам найти не удалось…»

Здесь всё состряпано по рецептам информационной войны, причём Б. Греков без разысканий в секретных архивах мог бы путём простого знакомства с работами Ленина 1917 и 1918 годов убедиться, что большевики провозглашали право нерусских народов России на самоопределение всего лишь как принцип, а не как рычаг развала единой России. Ленин сразу же подчёркивал, что большевики не сторонники малых государственных образований, а сторонники социалистической федерации народов. Собственно государственная практика Ленина после Октября 1917 года и была направлена на максимально возможное воссоединение всех национальных регионов бывшей Российской империи под рукой Москвы. (Что к 1923 году и произошло почти в полном объёме.)

Вернувшись в Россию, Ленин говорил, конечно, и о мире или о хотя бы перемирии для всех воюющих сторон. Но в качестве основополагающей он выдвинул идею не немедленного мира, а идею немедленной социалистической революции, причём – в общеевропейском формате. В случае такой революции и её успеха вопрос о мире решался бы автоматически – легко и попутно.

Что же до эстонца Кескюлы, то Александр Эдуард Кескюла, судя по всему, действительно входил в число тех, кто мог так или иначе общаться с Лениным в Швейцарии после переезда последнего туда в конце 1914 года. Политических эмигрантов из России в маленькой горной республике хватало, и Кескюла какое-то участие в политической жизни эмиграции принимал, иначе немецкий посол в Берне барон Гисберт фон Ромберг не числил бы его среди своих осведомителей.

Кескюла сотрудничал не с Лениным, а с Ромбергом, которому скармливал разного рода информацию, вплоть до мифической. Так, Хальвег сообщает, что в памятной записке Ромбергу «Внутриполитическое положение России» от 15 июля 1915 года Кескюла доводил до сведения посла «семь главных, выделенных из программы Ленина пунктов: установление республики, конфискация помещичьих земель, введение восьмичасового рабочего дня, предложение мира без оглядки на Францию, отказ Германии от военных аннексий и контрибуций, а России – от Константинополя и Дарданелл, вступление русской армии в Индию».

Уже этот перечень свидетельствует о не очень ясном знании Кескюлой программы Ленина, во-первых, и об авантюризме Кескюлы, во-вторых, ибо якобы «индийские» планы Ленина существовали лишь в меморандуме Кескюлы.

Ромберг воспроизвёл тезисы Кескюлы в донесении германскому канцлеру, направленном из Берна 30 сентября 1915 года. Это донесение приводится и в сборнике Земана, и именно на него ссылался в своих мемуарах Керенский. Однако в депеше Ромберга нет никаких конкретных данных о сотрудничестве Кескюлы с Лениным. Более того, анализ депеши лишний раз убеждает в том, что Кескюла просто водил Ромберга и Берлин за нос, пытаясь представить дело так, будто он, Кескюла, у большевиков «свой человек», и под эту басню выудить у немцев какие-никакие деньжата.

ОТНОСИТЕЛЬНО Кескюлы можно добавить и ещё кое-что…

В Сети бродят иногда просто-таки смехотворные истории о финансовых источниках обеспечения житейской жизни Ленина в разные периоды. Дописываются до того, что молодой Ленин якобы вёл жизнь помещика, управляя собственным имением Кокушкино в Лаишевском уезде Казанской губернии. Матери Ленина действительно принадлежала доля в отцовском небольшом имении Кокушкино, и Владимир Ульянов жил там с декабря 1887 года по октябрь 1888 года, высланный под негласный надзор полиции за участие в волнениях в Казанском университете. Но занимался он в Кокушкине не делами имения. Дела вели тётки – сёстры матери, а Ленин пополнял образование. Позднее он вспоминал: «Кажется, никогда потом в моей жизни, даже в тюрьме в Петербурге и в Сибири, я не читал столько, как в год после моей высылки в деревню из Казани. Это было чтение запоем с раннего утра до позднего часа»…

Впрочем, я отвлёкся, но отвлёкся потому, что в той же «кокушкинской» манере в Сети повествуется и о том, что Ленин-де, лишившись присылок из пенсии умершей матери, действительно жил в Швейцарии со второй половины 1916 года в стеснённых материальных условиях, но его-де поддерживал Кескюла, изображая «товарищескую помощь». Кескюла якобы выплачивал Ленину до 100 рублей в месяц, а сам получал деньги от немцев.

Сто рублей – сумма не бог весть какая. Однако существеннее иное. Был ли Ленин способен получать от плохо знакомого и политически не близкого ему собрата-эмигранта даже такого рода «пособие»? Утвердительно ответить на этот вопрос может лишь тот, кто абсолютно не знает Ленина и не имеет никакого представления о его психологическом портрете.

Ленин в финансовых вопросах – хоть в партийных делах, хоть в личных, был щепетилен до удивления. Среди его переписки 1916 года отыскиваются два показательных письма. Первое адресовано большевичке С.Н. Равич («Ольге») (1879–1957) – жене В.А. Карпинского («Минин») (1880–1965), заведующего библиотекой и архивом ЦК РСДРП в Женеве, и написано 3 июня 1916 года:

«Дорогая Ольга! Я Вам должен за библиотеку – проверьте по книжечке – за год плюс за обед (1.50 или около того). Деньги у меня есть, и реферат лозаннский покрыл поездку и дал доход.

Большой привет В.К. (В. А. Карпинскому. – С.К.) и salut Вам!

Ваш Ленин»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 241–242)

Долг за библиотеку – это невнесённая плата за пользование богатой партийной библиотекой, основу которой составила библиотека известного издателя социал-демократической литературы Г. А. Куклина (1877–1907). По завещанию Куклина – с 1903 года большевика, библиотека после его смерти была передана партии большевиков.

Второе письмо написано через несколько дней и адресовано Карпинскому и Равич:

«Дорогие друзья! Напрасно Вы поднимаете историю. Ольга даже насильно совала мне деньги в карман (я их оставил на столе, пока она ещё не вставала). Зачем отступать от истины, тов. Ольга? Это нехорошо.

К насилию прибегали Вы, и всякий третейский суд – если Вы решили довести дело до третейского суда между нами – Вас осудит, ей-ей!

Прошлый реферат я взял много денег, этот меньше, но всё же взял сверх нормальных расходов на жизнь. Значит, платить могу и, раз начал, значит должен… Очень прошу не поднимать склоки и судов, не упрямиться, раз Вы явно неправы. Деньги посылаю; за обед в ресторане и за библиотеку (после однажды заплаченного месяца за все остальные) ещё не заплачено.

Прилагаю 16 frs и надеюсь, что не будете настаивать на своём, явно несправедливом и неправильном желании.

Salutations cordials («Сердечные приветы». – С.К.).

Ваш В. Ульянов»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 242)

Господи! Сколько шума – пусть и в ироническом тоне – из-за каких-то 16 франков – примерно 10 рублей! И хотя по тогдашним понятиям о приличиях финансовая щепетильность была вообще-то нормой, сюжет с ленинскими 16 франками показывает и действительный уровень достатка заграничных большевиков, и немалую уже потрёпанность их нервов, и – лишний раз, внутреннюю невозможность для Ленина чувствовать себя чьим-то должником даже в мелочах, даже если речь о близких товарищах и партийных соратниках.

Что уж говорить о каком-то Кескюле?!

Ленин у такого не то что «без отдачи», но и заимообразно не то что 100 рублей, а и франка не взял бы!

ПОДРОБНОМУ рассмотрению переезда Ленина в Россию и анализу лжи о «германском золоте» я уделил много места в капитальном труде о Ленине, опираясь прежде всего на анализ переписки Ленина – источник наиболее представительный по информативности и убедительности. Поэтому предлагаемая вниманию читателя книга основывается на соответствующих главах моей 1000-страничной книги 2016 года «Ленин. Спаситель и Создатель». Однако эта небольшая книга имеет, конечно, и самостоятельное значение, охватывая вопрос с достаточной, как надеется автор, полнотой – при активном привлечении дополнительных материалов.

Начать же придётся не с мифического «германского следа» в деятельности Ленина, а с реального, но почти неизвестного «американского следа» в истории бурного российского 1917 года. Дело в том, что хотя документальных данных, подтверждающих версию, что возвращению Ленина в Россию препятствовала не только европейская Антанта, но и Америка, не отыскивается, исторические и политические основания для такого предположения имеются. Ленин в России был опасен не только для англо-французов, но и для янки!

И ещё вопрос – для кого он был опаснее – для элитарных кругов Антанты или для имущей элиты США?.. Ведь контролировать постфевральскую Россию намеревались прежде всего американские толстосумы, которые устанавливали контроль и вообще над всей Европой.

К тому же, в чём в чём, а в создании антиленинского «германского» мифа «американский след» просматривается вполне.

И даже – очень жирно.

И это, конечно, неспроста.

Глава 1
Российский Февраль 1917 года и американский Апрель 1917 года…

ПОСЛЕ свержения царизма в самом конце русского февраля 1917 года (в начале марта по европейскому григорианскому календарю) весна и лето 1917 года оказались для России не только бурными, но и неоднозначными. В общем виде такое заявление более чем банально и тривиально или, говоря по-русски, избито и лишено новизны. Но если мы начнём конкретизировать…

О-о, тогда выявляются такие неожиданные неоднозначности, что многие устоявшиеся якобы трюизмы, или, говоря по-русски, общеизвестные истины, оборачиваются к нам весьма любопытными и неизвестными сторонами. Причём неизвестными даже для абсолютного большинства участников тех давних и бурных событий. Например, плохо было понято многими в реальном масштабе времени – в 1917 году, и мало кем верно понято по сей день некое пикантное обстоятельство. А именно: во второй русской революции – Февральской – переплелись не только два очень разных внутренних фактора, о чём чуть ниже будет сказано, но и несколько очень разных внешних тенденций, отражавших политические, экономические и геополитические интересы тех или иных мировых групп влияния, общим для которых было одно – стремление максимально обессилить Россию, а то и раздробить её.

На переплетение двух чисто внутренних факторов – элитарного и народного, Ленин указал ещё до возвращения в Россию – в написанных ещё в Швейцарии «Письмах из далека». Уже в первом из них он отметил:

«Первый этап… русской революции 1 марта 1917 года, судя по скудным данным в Швейцарии, закончился…

Как могло случиться такое «чудо», что всего в 8 дней – срок, указанный г. Милюковым (министром иностранных дел Временного правительства. – С.К.) в его хвастливой телеграмме всем представителям России за границей, – развалилась монархия, державшаяся веками и в течение 3 лет величайших всенародных классовых битв 1905–1907 годов удержавшаяся несмотря ни на что?

Чудес в природе и в истории не бывает… Без революции 1905–1907 годов, без контрреволюции 1907–1914 годов невозможно было бы такое точное «самоопределение» всех классов русского народа и всех народов, населяющих Россию, определение отношения этих классов друг к другу и к царской монархии, которое проявило себя в 8 дней февральско-мартовской революции 1917 года. Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, «разыграна» точно после десятка главных и второстепенных репетиций; «актёры» знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперёк, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приёмов действия».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 11, 12.)

И далее (жирный шрифт везде мой, курсив везде Ленина):

«Если революция победила так скоро и так – по внешности, на первый поверхностный взгляд – радикально, то лишь потому, что в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации слились вместе, и замечательно «дружно» слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные устремления. Именно: заговор англо-французских империалистов, толкавших Милюкова и Гучкова с Кº к захвату власти в интересах продолжения империалистической войны, в интересах избиения новых миллионов рабочих и крестьян России для получения Константинополя… Гучковыми, Сирии… французскими, Месопотамии… английскими капиталистами и т. д. Это с одной стороны. А с другой стороны, глубокое пролетарское и массовое народное движение (…) революционного характера за хлеб, за мир, за настоящую свободу».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 16–17.)

Всесильным «режиссёром», ускорившим русскую революцию, Ленин назвал при этом «всемирную империалистическую войну». И он же указал на значение для совершения революции внешнего фактора:

«…если поражения в начале войны играли роль отрицательного фактора, то связь англо-французского финансового капитала, англо-французского империализма с октябристско-кадетским капиталом России является фактором, ускорившим этот кризис путём прямо-таки организации заговора против Николая Романова.

Эту сторону дела, чрезвычайно важную, замалчивает по понятным причинам англо-французская пресса и злорадно подчёркивает немецкая. Мы, марксисты, должны трезво смотреть правде в глаза, не смущаясь ни ложью, казённой, слащаво-дипломатической ложью первой воюющей группы империалистов (Антанты. – С.К.), ни подмигиванием и хихиканием их финансовых и военных конкурентов другой воюющей группы (Германии и Австро-Венгрии. – С.К.). Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и «связями», давно делавшие самые отчаянные усилия, чтобы помешать сепаратному миру Николая Второго с Вильгельмом II, непосредственно организовали заговор вместе с октябристами (члены праволиберальной партии «Союз 17 октября» – в честь царского Манифеста от 17.10.1905 г. – С.К.) и кадетами (партия крупной буржуазии. – С.К.), вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и петербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 31, стр. 15–16.)

Как видим, указывая на внешние факторы, подтолкнувшие элитариев России к заговору против царя, каковой – в свою очередь – подтолкнул массы к революции, Ленин не назвал Соединённые Штаты Америки. И не назвал не только потому, что на момент совершения «восьмидневной» русской революции США были формально нейтральными и вступили в войну на стороне Антанты лишь позднее – в апреле. Владимир Ильич не упомянул Америку и потому, что её роль в событиях тогда тщательно маскировалась, и даже Ленину путём чистого анализа «вычислить» эту зловещую роль было невозможно. Однако фактор Америки был объективно важнейшим, ибо Соединённые Штаты, формально не участвуя в войне до апреля 1917 года, были главными сценаристами и режиссёрами империалистической войны. Об этом подробно написано в моей книге «Политическая история Первой мировой», а здесь лишь скажу, что основной причиной Первой мировой войны были не уже сформировавшиеся англо-германские противоречия, а потенциально обостряющиеся американо-германские противоречия по всему спектру важнейших мировых проблем.

Америке, а ещё точнее – наиболее космополитическим кругам Мировой Элиты, надо было руками русских обессилить немцев, руками немцев – русских, в целом руками европейцев обессилить Европу, чтобы подчинить её влиянию Америки, а заодно и Россию лишить перспектив мощного суверенного развития. Добиться этого можно было, только развязав войну в Европе. Вот войну в Европе и развязали – в обеспечение интересов США.

А в апреле 1917 года Соединённые Штаты «лично» пришли в Европу, формально – как союзники Антанты, а на деле – как агрессоры. Очень давно – на рубеже XVIII и XIX веков, будущий князь Беневентский, Шарль-Морис Талейран – дипломат всех французских правительств с конца XVIII века до начала 30-х годов XIX века, прозорливо предупреждал:

«На Америку Европа всегда должна смотреть открытыми глазами и не давать никакого предлога для обвинений или репрессий.

Америка усиливается с каждым днём. Она превратится в огромную силу, и придёт момент, когда перед лицом Европы, сообщение с которой станет более лёгким в результате новых открытий, она пожелает сказать своё слово в отношении наших дел и наложить на них свою руку.

Политическая осторожность потребует тогда от правительств старого континента скрупулёзного наблюдения за тем, чтобы не представилось никакого предлога для такого вмешательства.

В тот день, когда Америка придёт в Европу, мир и безопасность будут из неё надолго изгнаны».

(Борисов Ю.В. Шарль-Морис Талейран. М.: Междунар. отношения, 1986, стр. 51.)

Эти слова Талейрана стоило бы отлить в бронзе, и бронзовые доски с ними установить на главных площадях всех европейских столиц и во всех европейских парламентах, включая Европарламент. Здесь концентрированно предсказана вся европейская история XX века и начала XXI века.

О том, как янки готовились к первому акту захвата господства над миром, давно надо бы написать отдельную книгу, здесь же сообщу лишь, что уже в 1910 году в США началась работа по коренной реорганизации армии. Американский военно-морской флот, оснащённый новейшими линкорами, ещё ранее заявил претензии на мировое лидерство, а теперь наступало время для сухопутных вооружённых сил. В июне 1912 года особое совещание начальников отделов военного ведомства во главе с военным министром Стимсоном и офицеров Генерального штаба во главе с генералом Вудом обсудило проект создания армии, «способной противостоять армии любой европейской державы»!

Зачем Америке была нужна такая армия, если сухопутная агрессия против США по сей день невозможна? Конечно же мощная армия нужна была Штатам для их собственной будущей агрессии в Европу.

Знания одного этого факта достаточно для того, чтобы отправить в мусорную корзину все псевдоисторические опусы, уверяющие, что Америка-де «вынуждена» была вмешаться в европейский конфликт лишь после того, как «возникла угроза демократии в Европе».

В начале XX века (как, впрочем, и в начале XXI века) нельзя было даже и помыслить о том, что какая-то европейская или иная держава отправится через океан завоёвывать Соединённые Штаты. Зато вполне можно было представить себе такое развитие событий, когда армия Соединённых Штатов отправится за океан в Европу, чтобы в полном соответствии с давним прогнозом Талейрана изгонять из Старого Света мир и безопасность.

Собственно, так ведь и произошло!

Если иметь в виду не текущие политические коллизии, подоплёка которых была скрыта, а общую ситуацию, то Ленин понимал это и без Талейрана. Поэтому и с ролью США в событиях в России он разобрался к лету 1917 года вполне. Позднее, 22 августа 1918 года, в «Письме к американским рабочим», опубликованном в «Правде», Ленин напишет без околичностей:

«Американские миллиардеры были едва ли не всех богаче и находились в самом безопасном географическом положении. Они нажились больше всех. Они сделали своими данниками все, даже самые богатые, страны. Они награбили сотни миллиардов долларов (с учётом экономического внедрения США в Европу Ленин преувеличивал не так уж и намного. – С.К.). И на каждом долларе видны следы грязи: грязных тайных договоров… договоров о дележе награбленной добычи… На каждом долларе – ком грязи от «доходных» военных поставок, обогащавших в каждой стране богачей и разорявших бедняков. На каждом долларе следы крови – из того моря крови, которую пролили 10 миллионов убитых и 20 миллионов искалеченных…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 37, стр. 50.)

Но понимая всё это, Ленин понимал и то, что влияние Америки в России не будет значащим только в том случае, если проамериканские политики будут изгнаны с арены российской политики. Таких политиков в России весной 1917 года хватало. И это было одной из проблем, не учитывать которые Ленин, как национальный лидер, не мог.

С другой стороны, для проамериканских политиков (вернее назвать их политиканами) возвращение Ленина в Россию было крайне опасным. Лев Троцкий после выдворения из СССР написал «Историю русской революции». Вообще-то это – сочинение не только претенциозное, но и зачастую сомнительное в фактическом отношении, однако полезное уже тем, что Троцкий часто цитирует других. Так вот, он приводит рассказ одного из основателей партии кадетов Владимира Набокова, управляющего делами Временного правительства. Набоков сообщал:

«В одном из мартовских заседаний Временного правительства, в перерыве, во время продолжавшегося разговора на тему о всё развивающейся большевистской пропаганде, Керенский заявил, по обыкновению истерически похохатывая: «А вот погодите, сам Ленин едет, вот когда начнётся по-настоящему»…»

Далее Троцкий вновь ссылается на Набокова, по словам которого, министры не усматривали оснований тревожиться, поскольку-де «самый факт обращения к Германии в такой мере подорвёт авторитет Ленина, что его не придётся бояться». «Как им вообще и полагается, – язвил Троцкий, – министры были очень проницательны».

Но тот же Керенский Ленина заранее и вполне обоснованно рассматривал как главный движитель развивающегося революционного процесса и главного своего антагониста. А ведь Керенский – хотя его дореволюционные связи с США так и не были вскрыты – явно был с США связан. Причём есть основания полагать, что эти связи Керенского – фигуры, близкой к партии эсеров уже в период первой русской революции 1905–1907 годов, установились как раз в период первой русской революции. После же Февральской революции они не могли не укрепиться. А англосаксы потенциал Ленина рассматривали явно всерьёз – недаром в Швейцарии подвизались как разведчики и молодой Аллен Даллес – будущий основатель ЦРУ, и призванный на службу в Интеллидженс сервис литератор Сомерсет Моэм – будущий автор «Луны и гроша». Причём последний, по его собственному признанию, после года работы в Швейцарии был в 1917 году направлен в Петроград с секретной миссией с целью воспрепятствовать приходу большевиков к власти.

Не заблуждался относительно опасности Ленина для дела российской и международной элиты и министр иностранных дел Временного правительства Милюков, связи которого с элитой США были к 1917 году давними, прочными и не очень скрытыми, о чём будет сказано. А Милюков прямо грозил Ленину тюрьмой, если тот вернётся в Россию через Германию – притом что иного маршрута для Ленина не было.

ДЛЯ лучшего понимания сути тех дней в их «американском» разрезе приведу ряд конкретных иллюстраций на тему «русских» американских вожделений…

С конца XIX века в Россию активно внедрялся французский, английский, бельгийский и германский капитал, а доля американского капитала оказывалась при делёжке российского «пирога» очень уж непропорциональной аппетитам США. Долее терпеть такую «несправедливость» капитал Америки конечно же не мог! И уже в 1912 году Америка по объёму своего экспорта в Россию, как сообщает историк-американист Р. Ш. Ганелин, оставила позади Англию и уступала лишь Германии.

К лету 1914 года в Россию ввозилось американских товаров более чем на 100 миллионов долларов в год, то есть более чем на 200 миллионов рублей. Для сравнения – государственный бюджет Российской империи составлял в 1913 году 3 миллиарда 436 миллионов рублей.

В 1913 году по инициативе США в Москве была учреждена Русско-американская торговая палата. А летом 1914 года – ещё до войны, русское правительство заявило об отказе продлевать русско-германский торговый договор, срок которого истекал в 1916 году. И сразу же – 23 июня 1914 года, бывший американский посол в России Кертис Гульд, выступая в Бостонской торговой палате, предложил сделать Россию рынком для промышленности США, равным по своему значению Латинской Америке.

Сравнение было вполне «знаковым» – Америка возымела желание сделать из России одну огромную «банановую» республику, но – без бананов. Расчёт был, кроме прочего, на вытеснение с российского рынка немцев. И зная это, нетрудно предположить, что уже одними этими планами Америки можно объяснять стремление США развязать мировую войну. Хотя планами захвата российского рынка коварство Америки, конечно же, не ограничивалось.