Текст книги "Земля 2252. Инкорпорация"

Глава 8
В усиление

Рядом грянул выстрел, и тут же раздался девичий крик. Ливадова похолодела. Промелькнул только миг, а Женька успела испугаться и подумать о Томке Тигаловой. В первом отделении второго взвода из девушек лишь она и Женька, и это кричит Тигалова.

Ливадова нашла в себе храбрость обернуться на выстрел и крик, что прозвучали в нескольких шагах от нее. Рядовой Тигалова сидела на земле, прижавшись спиной к стенке габиона. Лицо Тамары было белое как снег, искаженное мукой, отчего стало почти неузнаваемым. По нему ручьем бежали слезы. Девушка тихонько выла, схватившись выше колена за выставленную правую ногу, а рядом на утоптанной земле лежал автомат.

– Всем рядовым оставаться на своих местах! – оживший динамик шлема довел до личного состава приказ командира роты майора Морова.

Женька непроизвольно кивнула и опустила взор на рану. Пуля из АК-233 раздробила ступню, превратив ее в фарш из костей, мяса, крови и ошметков обуви. Полчаса назад вторую роту учебного батальона рассредоточили на полигоне вдоль оборонительной позиции из габионов. Попарно, Женька была вместе с Тигаловой, и сейчас, в данную секунду, рядом никого, кто бы мог помочь раненой, а Ливадова оцепенела.

Только и могла что смотреть на страшную рану, не в силах отвести от нее взгляд и, казалось, что и шевельнуться не способна. Пальцы правой руки мертвой хваткой вцепились в ремень, на котором за плечом висел автомат. Ствол нацелен в землю, оружие на предохранителе – это у Женьки, и так должно было быть у всех рядовых в первом и втором взводах. Но автомат Тигаловой каким-то образом выстрелил.

«Помоги же ей…» – Женька заскрежетала зубами, чтобы сбросить странное оцепление, но так и стояла окаменевшей статуей в нескольких шагах от Тигаловой.

Томка подтянула к себе ногу, согнув в колене. Она попыталась рассмотреть рану, однако лицо перекосило от боли. Тигалова откинула голову на габион и, закрыв глаза, из которых продолжали литься слезы, громко заскулила.

– Рядовой Ливадова!

– Я!

Появление комвзвода и его заместителя вернуло способность двигаться. Только вот вопрос: откуда взялись старший лейтенант Еременко и сержант Горгуа?.. Но что за дурь в голове? Они здесь, потому что им нужно быть здесь.

– Рядовой Ливадова! Принять автомат рядового Тигаловой! – приказал командир взвода.

Евгения подняла оброненный АК-233. Индикатор показывал, что в магазине тридцать один патрон – одного не хватает. Женька перевела переводчик огня с одиночной стрельбы на предохранитель и закинула оружие на левое плечо стволом вниз.

– Тише! Все будет хорошо! Тебя подлатают, – Горгулья присел около Тигаловой.

Расстегнув на подбородке ремень, сержант снимал с головы девушки шлем. Старший лейтенант тоже около раненой. Еременко достал из ее разгрузки аптечку и вскрыл упаковку. Тигалова глядела на командиров и часто-часто моргала, слезы перестали литься из глаз девушки, она больше не скулила, только еще скалилась от боли, но явно стала спокойней. Даже перевела осмысленный взор на Женьку.

– Плазмокровь? – спросил Горгулья.

Командир взвода посмотрел на рану и покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Плазмокровь затянет рану, но сейчас это преждевременно.

– Обезболить и перебинтовать ногу?

– Действуйте, сержант, – приказал Еременко и коснулся руки раненой. – Приготовься.

Тигалова всхлипнула и кивнула. Горгуа уже приготовил шприц с внушительной иглой.

– Давай шприц, – произнес комвзвода.

Сержант Горгуа передал шприц старшему лейтенанту и взял раненую за руки.

– Смотри на меня, – сказал замкомвзвода.

Еременко выдохнул и уверенным движением вогнал иглу через одежду в правое плечо Тигаловой. Девушка дернулась от жгучей боли, что мгновенно растеклась по мышцам вокруг укола. Могла бы и вырвать шприц из руки командира, если бы не крепкая хватка Горгуа. Пока обезволивающее вводилось внутрь, доставляло мучения похлеще раны. Из глаз Томки вновь хлынули слезы, она дернулась еще раз и обмякла.

– Потеряла сознание, – сообщил Горгуа.

– Такое бывает после обезболивающего, и это значит, что крови потеряла немало, – сказал Еременко. – Сержант, наложите жгут и перебинтуйте рану.

– Есть.

Женька поморщилась. Ее будто не замечают, а она все видит и слышит. Крови действительно много, бедная Томка…

Урча мотором, выбивая из-под колес пыль, подъехал санитарный броневик. Поверх камуфляжа на задней дверце – белый круг с красным крестом. Машина привезла руководство роты: майора Морова и капитана Радулова.

Из задней дверцы выпрыгнули старшина роты сержант Кусков и солдаты из полковой медчасти – рядовой и ефрейтор, на правом рукаве у каждого – большая белая нашивка с красным крестом. Они тоже были снаряжены по форме номер три. Бронежилеты, разгрузка, шлемы, наколенники и прочее; вооружены АК-233. Санитары выгружали из броневика носилки.

– Доложите о происшествии, – командир роты обратился к старшему лейтенанту Еременко.

– Нарушение правил обращения с оружием! Автомат рядовой Тигаловой не был поставлен на предохранитель, в результате чего непроизвольно произведен выстрел. Рядовой получила ранение в ногу.

Мрачный более обычного Моров подошел к Тигаловой, которая по-прежнему была без сознания. Сержант Горгуа уже наложил жгут выше раны и обматывал ступню бинтом поверх берца.

Майор выругался, не стесняя себя в выражениях. Дождался, когда замкомвзвода закончит с бинтом, а санитары положат раненую на носилки.

– Старшему лейтенанту Еременко и сержанту Горгуа объявляю выговор с занесением в личное дело, – холодным тоном сообщил Моров. – Вы должны были убедиться, что оружие рядового – на предохранителе. Ясно?

– Так точно! – Еременко и Горгуа ответили в один голос.

– Старший лейтенант Еременко отстраняется от командования вторым взводом до завершения расследования этого происшествия, – продолжил Моров. – Капитан Радулов, примите второй взвод!

Командир роты также потребовал у Еременко подробный письменный рапорт о случившемся. Женьке стало жаль старлея. Лицо у него совершенно каменное и серое, вытянулся перед Мором, как зеленый новобранец, а ведь тоже офицер.

Вместе с медиками и раненым рядовым санитарный броневик увез старшину роты. Майор Моров поручил старшему сержанту Кускову сопроводить Тигалову в медицинскую часть. Затем Моров увел с собой Еременко. Остались только новый командир и его заместитель с приказом проверить оружие у личного состава второго взвода.

Евгения подумала, что сейчас прозвучит команда к общему построению.

– Рядовой! – капитан Радулов подошел к Женьке. – Проверка оружия!

Ливадова продемонстрировала временному комвзвода свой автомат и автомат Тигаловой. У Женьки полный магазин, в оружии Томки не хватает одного патрона. Оба автомата стоят на предохранителях, лампочка-индикатор патрона в патроннике не горит.

– Все в порядке, – сказал капитан и добавил, что Ливадова остается на месте и отвечает за автомат Тигаловой до его передачи в оружейную комнату. – Будь молодчиной!

Молодчиной? Ливадова даже заморгала, она уже забыла, что между людьми можно общаться на человеческом языке, а не по-уставному. Капитан Еременко и сержант Горгуа ушли, а Женька разместилась на своей позиции в траншее перед габионами. Томкин автомат за спиной, ее АК нацелен на стрельбище. Собственно, это все.

В одиночестве время тянулось невыносимо долго. Единственным развлечением были переклички, что проводились Еременко или Горгуа каждые тридцать минут. В шлеме оживала коммуникационная система, рядовые ждали, когда прозвучит их фамилия. Короткий доклад с обозначением номера позиции, и затем слушаешь остальных. Дальше снова одиночество, потому что изломанная линия траншей и габионы закрывали обзор слева и справа – ты никого не видишь. Другим легче, сидят каждый с напарником и травят байки.

Солнце припекает. Когда фляжка с водой начала пустеть, Ливадова услышала урчание мотора. К ее позиции подъехал автомобиль. «Кухня» подвезла сухпай.

– Воду можно пополнить, – бросил через окно водитель джипа, – у нас есть.

Воде Ливадова обрадовалась гораздо больше, чем обеду. Без него проживет, да и есть не особо хочется, а без воды никак. Женька набрала полную фляжку холодной воды из бочки с краником в багажном отсеке джипа. Вдобавок получила две литровые бутылки с газированной минералкой.

– Бери, не стесняйся, – сказал сержант-тыловик, протягивая рядовому пару пластиковых бутылок. – Нам приказали по две штуки выдать.

Если дают дополнительную воду, значит, сидеть на жаре еще долго. Первоначально в траншее была тень, но сейчас солнце светит так, что никакой прохлады в земле не осталось.

– Спасибо, – произнесла Ливадова.

Думала спросить, как Тигалова, но откуда на кухне знают о раненом рядовом? Так и не поинтересовалась. Автомобиль уехал к следующей точке, а Ливадова заняла свое место. Ствол АК-233 направлен в поле, она ждет «появления противника» – так им было сообщено перед распределением по позициям. В случае бомбардировки они должны укрыться на дне траншеи – это тоже инструктаж, доведенный до личного состава на построении после прихода на полигон.

Понятно, для чего загнали в траншею вторую роту учебного батальона. Чтобы сохранить жизни, если террористическая угроза окажется не только угрозой.

– Тут ничего, – пробормотала Женька, – только пить хочется.

Открыла первую пластиковую бутылку и сделала несколько жадных глотков. Пить разрешается по своему усмотрению, а вскрывать коробку с сухим пайком без команды нельзя.

– Позиции номер двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, – в ожившем динамике шлема зазвучал голос капитана Еременко, – посты пять, шесть, семь, восемь, девять! Приступить к приему пищи! Обед – пятнадцать минут.

Женька никогда не любила борщ… ну то есть до заключения военного контракта. Теперь она лопала все без исключения, с удовольствием, и не толстела. Борщ и в самом деле неплох, он быстро подогрелся, когда рядовой надавила на дно запечатанной пластиковой миски. На второе была рисовая каша с мясом также в саморазогревающейся упаковке. Хлеб, горячий чай и шоколад. Мятная конфета. Ливадова управилась за отведенные пятнадцать минут, и снова продолжился монотонный тягучий день.

Казалось бы, прекрасная возможность обдумать свои чувства, свое волнение, что испытала, когда увидела вчера на плацу Владимира Воронцова. Оказалось, он служит командиром разведроты! Неожиданность так неожиданность! С другой стороны, она ведь собиралась вернуться к нему в постель. Женька покраснела… Но только после получения финансовой независимости!.. Козел! Самый настоящий козлина этот Воронцов! Президентский сынок точно все так подстроил, чтобы она служила в одном полку с ним!

Ливадова злилась. Но недолго. Скоро солнце расплавит ее мозги… Мысли о Воронцове ушли сами собой. Она так и не решила для себя, как реагировать на новое появление президентского сынка в ее жизни. Потом все обдумает…

Кажется, день стал бесконечно длинным. Лучше бы их гоняли. Скука невыносимая… Как же Ливадова обрадовалась, когда в шесть часов прозвучала команда строиться у контрольно-пропускного пункта! Личный состав роты побежал на построение. Женька увидела изможденные и одновременно довольные лица рядовых. Долгое безделье утомило сильнее, чем обычный день в учебке, и не только ее одну.

Рота построилась быстро. Командир первого взвода старший лейтенант Комаров и исполняющий обязанности командира второго взвода капитан Радулов доложили майору Морову о проведенном на полигоне времени.

– Информация о террористической угрозе не подтвердилась, – сообщил майор Моров после команды «Вольно». – Однако в роте все равно не обошлось без чрезвычайного происшествия!

Командир роты обвел свирепым взглядом первый и второй взвод и начал долго песочить рядовых за халатность и неуважение к инструкциям по техники безопасности.

– Кровью! – зарычал Мор. – Каждая строчка в инструкции по ТБ написана кровью ваших предшественников, а теперь и кровью рядового Тигаловой! Про устав вообще не хотел напоминать, но вижу, что придется!

Майор разошелся не на шутку и долго продолжал учить роту технике безопасности. Но можно и постоять в строю, если лично тебя не расчленяют. В случившемся была виновата только Тигалова, и пока ты лично не накосячишь, гнев майора на тебя не обратится… Но это не точно. Женька выругалась про себя. Стоит лишь подумать о чем-нибудь нехорошем, и вот оно: «Заказывали?»

– Завтра лично приму у вас дополнительный зачет по технике безопасности! Кто не сдаст, получит наряд вне очереди. – Моров припас это на сладкое, к завершению разноса личного состава.

Майор вновь оглядел роту, словно искал дрогнувших. Однако рядовые только таращились перед собой. Ни у кого нет желания поймать взгляд Мора.

– Все очень плохо, – произнес майор свою излюбленную фразу. – Рядовой Тигалова в госпитале. Я общался с дежурным врачом, и, по его словам, Тигалову поставят в строй, но это займет время. Когда вы… конечно, если не прострелите свою или чужую башку – покинете учебку и начнете настоящую службу, Тигалова только вернется в учебную часть.

Женька позволила себе улыбнуться – это можно, если ненадолго, пока Моров не смотрит в ее сторону. Тамара вернется в учебку. Значит, с ней все хорошо!

– Надеюсь, вы сделаете правильные выводы из случившегося, – говорил командир роты. – Сейчас марш-бросок до учебной части. Сдаете оружие и снаряжение, идете на ужин, а счастливчики после ужина отправляются в усиление. Дежурному по роте утроить суточный наряд!

– Есть!

Вперед выступил старшина роты старший сержант Кусков. Сегодня он дежурит. Кусок начал называть фамилии, в числе которых Женька услышала и свою.

– Рядовой Ливадова!

– Я! – Она сделала шаг из строя.

– После ужина заступаешь в ночной наряд!

– Есть!

Лицо Женьки оставалось непроницаемым, на нем не должно быть раздражения за наряд, которым окажется ночное дежурство. Особенно непозволительно закатывать глаза и тем более в присутствии Мора. Те, кто попробовал провернуть подобное, даже до присяги не дотянули.

Марш-бросок был изнуряющий. Сержанты Горгулья, Дорох и Кусок роту не жалели. Сипя и обливаясь потом под шлемами, брониками и разгрузками, солдаты кинули себя на последние три сотни метров, когда мимо промчался автомобиль с господами ротными офицерами. Машина обдала первый и второй взводы пылью и умчалась в городок.

Женьке было тяжелее других. Она тащит на себе второй автомат, и на излете марш-броска он очень тяжел, но сержанты не разрешили никому ей помочь.

– Привыкайте к тяготам службы! – рявкнул Горгулья. Он и два других сержанта бежали наравне с рядовыми, в такой же выкладке, но казалось, что два замкомвзвода и старшина роты только немного притомились. Ничего! Женька тоже добежит, она твердо знала это. Она научилась правильно оценивать свои силы.

Ливадова заскрежетала зубами. Добежит!

Она добежала. И все тоже, никто не упал и не отстал. Сдали оружие и направились в просторную длинную палатку-столовую. В учебке кормили сытно и вкусно, рядовые быстро пришли в себя, и Женька не была исключением. Все бы хорошо, но наряд лишил ее душа. Вот об этом она искренне сожалела.

Сразу после ужина Кусок забрал Ливадову и еще трех «счастливчиков», выбранных для усиления суточного наряда. Обычно он состоял из дежурного по роте, которым сегодня был старший сержант Кусков, и двух дневальных. Эти двое помимо прочего проводили ночь на двух постах около взводных палаток-казарм – на противоположных друг от друга сторонах. Стояли под «грибком» – небольшим навесом-пирамидой на столбе.

Ничего такого, просто переминаешься с ноги на ногу до утра. По выданной гарнитуре держишь связь с дежурным. Но после возвращения с полигона дневальные по роте остались при оружии и в полном снаряжении. Усилению тоже вернули набор снаряжения по форме номер три, оружие и полный боекомплект.

Странно это все! Зачем вооружаться до зубов, если террористическая угроза не подтвердилась? Однако в армии не рассуждают, здесь выполняют приказы. Дежурный по роте проверил оружие, правильность экипировки и произвел развод усиления суточного наряда. Четырех новых бойцов расставили по углам невидимого прямоугольника, который образовывало расположение палаточного городка учебного батальона.

По одному бойцу на один из четырех постов. Когда наступила ночь и палаточный городок затих, Женьке вдруг стало страшно. Она гнала прочь дурные мысли: будто кто-то прячется в темноте, куда не достает свет от многочисленных фонарей. Ерунда же! Но плохое предчувствие лишь нарастало.

Глава 9
Экзосистема

– Первое отделение прибыло! – доложил командир отделения рекрут Андрей Ливадов.

С ним еще семь человек. Всего после инцидента – так дрилл-инструкторы обозвали драку в душе и последующий трибунал – в учебном взводе осталось двадцать четыре человека.

Рей Бридж, или по-другому Снежок, зачинщик разборок, погиб. Родриго Гомес, по прозвищу Хорек, исключен из рекрутов и продан, а доход поступил в казну базы. Гомес – раб-рекрут, как и все остальные во взводе. «Мясо» штурмового батальона 73-го полка, в этом батальоне, за исключением офицерского и сержантского состава, тянут лямку рабы и неграждане. Ливадов называл их батальон штрафбатом, но, конечно, только в мыслях. Не стоит чесать языком и произносить незнакомые для дриллов слова.

Раба, который не подходит для дальнейшей службы, продают. Он собственность базы 73-го полка корпуса морской пехоты. Трибунал признал Хорька виновным в покушении на причинение вреда здоровью раба-рекрута Андрея Ливадова – тоже имущество базы – и негодным для дальнейшей службы. Гомеса отправили на биржу рабов, и это закрыло для него перспективу получить свободу и полугражданство. Четырем его подручным повезло больше: распределили по другим базам морской пехоты.

Во взводе остались только белые. Комендор-сержант Дюбува уже неделю повторяет, что так гораздо лучше. По его словам, белый быстрее поймет другого белого, и как же здорово, что у него теперь настоящий арийский взвод. Откровенность старшего дрилла поразила Ливадова, он ведь помнил, что нельзя было говорить подобное в его время, особенно в Штатах и других Западных странах.

Но здесь не стеснялись открыто проявлять свой расизм, хоть и не ставили его во главу угла. Никто не упрекнул Зака Дюбува, даже офицеры, которые пару раз слышали его сентенции об истинных арийцах во взводе; и он не шутил, а всем известно, что даже и в шутке есть доля правды. Впрочем, Андрей не забивал голову расизмом Француза и двух других взводных инструкторов, которые лишь посмеивались, когда Дюбува в очередной раз задвигал про белый взвод. Для Ливадова главным было выжить и получить свободу. Нужно просто исполнять обязанности рекрута.

– Рекрут Ливадов? – спросил офицер-интендант.

– Да, сэр! Командир первого отделения учебного взвода штурмового батальона семьдесят третьего полка! – старательно отрапортовал Андрей.

Офицер скривился и демонстративно прочистил ухо. По его мнению, рекрут был слишком громким, в особенности этим утром после вчерашней вечеринки. Но Ливадову совершенно наплевать на здоровье незнакомого офицера с погонами лейтенанта. Он докладывал о себе, как этого требовали их дриллы.

– Ну, если ты целый командир отделения, то пойдешь первым, – устало вздохнув, сообщил офицер. – Дьюк! Выдай ему снаряжение! Фамилия – Ливадов!

Другой интендант, с лычками капрала, выдал рекруту комплект легкой экзоброни. Хотя «легкой» – это еще как сказать… Снаряжение только по наименованию легкое. Броня представляла из себя подобранный под телосложение конкретного рекрута бронекостюм. Сам по себе он походил на глухую кирасу, а поскольку был обтянут со всех сторон камуфлированной тканью с кармашками для снаряжения, то внешне выглядел как бронежилет с разгрузкой.

На бронекостюме компактно закреплен шлем, а также две сложенные и прижатые к корпусу брони экзоконструкции, Одна будет держаться на поясе и усиливать ноги, другая надевалась на плечи и замыкалась вокруг плеча и предплечья. Получался экзоскелет, который на порядок увеличивал физическую мощь морпеха.

– Следующий, – меланхолично объявил капрал-интендант, стоявший на выдаче из склада.

Андрей подхватил свой комплект снаряжения и выбрался на солнышко. Далее у первого отделения – взводная казарма и оружейная комната в ней. Рекруты также должны получить свои штурмовые винтовки.

С момента назначения командиром отделения Ливадов обязан в любое время знать, где находятся рекруты его отделения и чем они занимаются. После стычки в душевой и трибунала авторитет Андрея среди товарищей по взводу вырос. Еще бы! Уложил Снежка и дрался с пятеркой латиносов, которых в последнее время меж собой считали за банду. А он защищался и отбился и потому заработал уважение.

Не сказать, что командиру взвода подчинялись безропотно или с охотой, но когда Русский требовал что-нибудь по делу, его слушались, а не по делу к своим Ливадов не приставал… Да, к своим. За минувшую неделю Андрей стал воспринимать вверенное отделение именно своим.

– Мы все, – сказал Майк Боббс.

В первом отделении из бывших ЧВКашников он один. Дриллы дали Майку кличку Упырь, и надо сказать, что она подходила как нельзя лучше. Физиономия Боббса почти всегда была мрачной, взор – тяжелым, а сам он коренастый. Упырь упырем! Характер тоже не подарок, но Майк не нарывается.

Андрей закинул ремень от бронекостюма на правое плечо, построил своих в колонну по одному и повел к казарме. На полпути к ней встретили второе отделение рекрутского взвода. Парни с любопытством поглядывали на комплект снаряжения, которое несли сотоварищи из первого отделения. Ливадов ухмыльнулся. Сейчас точно такие же выдадут, потом снаряжение получит третье отделение, и дриллы снова начнут дрюкать тупых тупаков – учить обращению с легкой экзоброней.

Получив личную «125CN» с одним пустым магазином, Андрей бросил ремень штурмовой винтовки на свободное левое плечо и, дождавшись своих, повел отделение на площадку, где проходили занятия по строевой подготовке.

Ливадов шел чуть сбоку от отделения, он должен следить, чтоб никто не исчез и не начудачил. Все нормально, идут один за другим, замыкающим коротышка Кевин Драмер по прозвищу Пупс.

Розовощекий, с толстыми короткими пальцами. На самом деле лишнего веса у Драмера немного, и ростом он не такой уж маленький. Но выглядел как коротышка или пупс; отсюда прозвище от дрилл-инструкторов, а доставалось ему от взводных сержантов реже, чем остальным. С нормативами по физической подготовке у Кевина в порядке, излишней тупизной не страдает.

Дриллы появились вместе с третьим отделением. Они тоже несли на себе стодвадцатипятки и комплекты легкой экзоброни. Сегодня вместо широкополых шляп на их бритых головах кепки.

– Строиться! – заорал сержант Уолтер Мэд. Похоже, он сегодня снова не в духе. Покраснел от натуги и зло выпучил глаза. Не зря рекруты называют его Бешеным.

– В одну шеренгу! – приказал комендор-сержант Дюбува.

Француз встал по центру образовавшейся линии рекрутов. Через десяток метров от него – сержанты Кларкс и Мэд. Они будут повторять все движения старшего дрилл-инструктора, чтобы порядок обращения со снаряжением хорошо видели и на флангах взводного построения.

– Слушайте меня, запоминайте каждое слово и делайте, как я! – Зак Дюбува положил винтовку на траву слева от себя, а бронекостюм поставил перед собой.

Сержанты, а за ними рекруты повторили действия старшего дрилл-инструктора.

– Перед вами чудо инженерной мысли, – повысив голос, продолжил комендор-сержант, – и лучшее, к чему вы до сих пор прикасались в вашей никчемной жизни! Это ОКЛС-7 – общевойсковой комплект легкого снаряжения седьмой версии!

Француз обвел взглядом взвод и, убедившись, что все преданно таращатся на командира, продолжил:

– У нас в боевых условиях применяется другая экзоброня. Разработанная специально для корпуса морской пехоты. Но вам, салагам, сейчас достаточно легкого общевойскового комплекта снаряжения. Хватит такого, чтобы на собственной шкуре прочувствовать принципы работы экзосистемы. Экзосистема есть совокупность бронекостюма, шлема и двух конструкций, которыми являются экзоноги и экзоруки.

Зак Дюбува указал на шлем:

– Это вишенка на торте. Шлем для ваших тупых голов! Снабжен коммуникационной системой! Выдвижным тактическим визором! В шлем интегрирована система ночного инфракрасного видения!

Андрей поймал себя на мысли, что интересно будет напялить на себя экзокостюм. За первые три недели в учебном взводе пять или шесть раз ходили в бронежилетах с разгрузкой и в шлемах, но он вдоволь набегался в таком виде по дагестанским горам, еще и нелегкий рюкзак на плечах нес.

– Сначала отстегиваем голову, вот так, потом руки и ноги. – Дюбува отделил от комплекта снаряжения шлем и экзоконструкции для рук и ног. Уложил все справа от себя.

Второй и третий дрилл-инструкторы, а с ними весь взвод повторили действия комендор-сержанта.

– Надеваем экзоноги. – Француз неожиданно ухмыльнулся, ему нравилось возиться с экзобороней, но лучше бы ему не улыбаться, потому как рожа старшего дрилла сделалась еще отвратней. – Красная кнопка! Нашли? Здесь! Жмем и смотрим, чтобы раздвигающийся механизм не зажал у вас что-нибудь особо нежное. Все справились?

Перед инструкторами и каждым рекрутом стояла странная конструкция – черный скелет ног с распахнутыми защитными щитками и двумя горизонтальными полудугами на уровне поясницы.

– Ставим за задницу! – командовал Дюбува. – Задвигаем свою задницу назад, прижимаем ноги к экзоногам!

Ливадов делал, как показывал Француз. Сдвинулся немного назад, и две полудуги с тихим щелчком сошлись вокруг поясницы. Металлическая полоска, которая соединяла поясницу и экзоноги, приняла форму тела. К ногам Андрея сзади прижался каркас экзоног, в нескольких местах появились новые полудуги. Сомкнувшись, они прочно соединили нижние конечности рекрута с экзоконструкцией. Сошлись защитные щитки, один из них оказался ребристым наколенником.

Оживший металл сомкнулся даже на ботинках: одна полоса – перед каблуком, другая – около носка. Андрей не удержался и хмыкнул. Ботинки снова в стремена вдели.

– Попрыгаем! Приседаем! – Дюбува подал личный пример.

Взвод рекрутов превратился в отряд мальчиков-зайчиков. Кто-то даже смеялся, и на сей раз дриллы не посчитали веселье рекрутов тупым и неуместным. Однако бурной радости взвод не проявлял, дисциплина не была нарушена.

Андрей думал, что почувствует, как выросли его прыгучесть и сила, но экзоноги еще не включились, если не считать работы по настройке системы под конкретного рекрута.

– Дергайтесь побольше! – усмехнулся сержант Кларкс. – Чтобы экзоноги лучше подстроились под вас!

Рекруты дергались, а экзосистема действительно подтягивалась или, наоборот, удлинялась, подгоняя конструкцию под телосложение.

– Теперь экзоруки! – объявил старший дрилл-инструктор. – Жмете здесь, и конструкция распрямляется.

Следующая экзоконструкция оказалась соединенными между собой наплечниками с каркасом под руки, который сгибался под локтями – и тоже с готовыми сомкнуться полудугами и щитками. Экзоконструкция оканчивалась насадками для пальцев.

Надев наплечники, Ливадов опустил руки, немного отведя их от туловища, и почувствовал, как с ними соединилась экзоконструкция – каркас лег с внешней стороны рук, щелкнули полудуги и сомкнулись щитки. Передние фаланги пальцев сами собой вделись в сквозные колпачки.

– Наперстки, – хмыкнул Ливадов.

– Машем руками! – требовал комендор-сержант. – Для дальнейшей подгонки! Жаль, что у меня во взводе тупые обезьяны, а не армия клонов из древних фильмов. Все разные! Но вы справитесь!

Андрей повел плечами, хрустнул шеей и помахал руками, ощущая, как экзоконструкция подгоняется под него. Он улыбался и видел улыбки других. Здорово-то как! Вроде в строю, но дергаешься, и никто на тебя не орет.

По спине Чака Салливана, еще одного рекрута из первого отделения, от экзорук к пояснице вдоль позвоночника побежала черная металлическая полоска. Навстречу ей от экзоног выдвинулась такая же. Через три секунды они соединились, Андрей ощутил, как за его спиной тоже формируется мост для соединения экзоног и экзорук в одну систему.

– Есть контакт! – разведя руки, Дюбува указывал на сержанта Мэда и сержанта Кларкса, которые повернулись к взводу спиной. У каждого из них две экзоконструкции соединились в единую систему. – Шевелим плечами и бьем об землю копытами! Рекрут Бык! Ты заснул?

– Нет, сэр! – воскликнул Том Леджински из третьего отделения. Здоровенный, широкоплечий, с низким лбом. Настоящий бычара, не зря он получил свою кличку.

– Это хорошо! – рявкнул Француз. – А то я собирался тебя взбодрить!

Бык налился краской. Он всегда краснел, когда дриллы были недовольны им. Сперва во взводе думали, что Леджински накрывает злость на инструкторов, а некоторые ржали и говорили, что Том стесняется, как девочка. Бык быстро отучил насмешников от таких шуток. Выяснилось, что покраснение – это какая-то непроизвольная реакция организма. Сержант Боб Кларкс придумал ему вторую кличку, но она не прижались. Проще называть Быком, чем Аллергиком.

Ливадов заметил, что комендор-сержант набирает в легкие воздуха. Сейчас проорет какую-то команду.

– Взвод! Равняйсь! Смирно!

Дюбува перевел дух.

– Так-то лучше! Что-то вы расслабились. – Старший дрилл-инструктор недобрым взглядом пробежался по физиономиям рекрутов. – Вольно!

Француз нагнулся к бронекостюму.

– Нажимаем здесь! – указал Дюбува. – Затем отщелкиваем!

Бронекостюм разошелся на левом боку на две половинки.

– Повторяем!

Вдоль шеренги рекрутов пронесся отзвук отщелкивающихся креплений. Взводные инструкторы показали, как надеть следующий элемент экзосистемы: поднимаешь, всовываешь правую руку, затем левую, шею держишь в выемке под ней, прижимаешь переднюю половинку к задней до характерного щелчка, после которого кираса бронекостюма вновь превращается в цельный элемент.

Андрей увидел и почувствовал, как бронекостюм соединяется с экзоконструкцией из механических ног и рук.

– Снова машем руками! Вот так! – Дюбува продолжал инструктаж. – Приседаем три раза. Между приседаниями пауза в две секунды. Запомните, недоумки! Не одна, а две секунды!

Рекруты повторяли за инструкторами. Экзосистема из трех соединившихся элементов стала частью каждого из них. Подгонка и настройка завершены. Экзоброня и экзоскелет перестали стеснять движения. Броня лежит на плечах, остальным двигаешь, когда шевелишь руками или ногами. После бронекостюма прибавка в весе стала чувствительной.

– Надеть шлемы! – скомандовал Француз.

Ливадов опустил на голову последний элемент экипировки, поправил пластиковый ремешок под подбородком, фиксируя положение шлема. Что-то изменилось…