Текст книги "Баловство небес. Избранное"

Свидание

 
Два незнакомца в интерьере комнат,
В которых даже стены их не помнят,
В которых этот странный разговор
Напоминает бьющийся фарфор.
И даже губы их не обманули,
Рождавшие слова и поцелуи.
Любовь на час
              и ключ в руках на час.
Роман, цензурой свёрнутый в рассказ,
Свиданье в окуляре циферблата,
Но время ни пред кем не виновато.
Исхлёстанная ветром, как плетьми,
Ночь высекает фонари из тьмы.
 

«Чем выше, тем труднее каждый шаг…»

 
Чем выше, тем труднее каждый шаг,
Зато глаза становятся богаче,
И мира распростёртая ладонь
С вершины ослепительно прекрасна
И первозданна,
                          как сама земля.
Всё, что внизу, становится мне ближе,
Чем выше по камням взбираюсь я.
 

Хочу заболеть…

 
Счастье моё – словно два крыла,
Смешана горечь с любовью,
Я хочу заболеть, чтоб ты пришла
И склонилась у изголовья.
Я хочу заболеть, чтоб все доктора
От бессилья рыдали, как дети,
Если нет у нас завтра, пусть длится вчера
На все будущие столетья.
Я хочу, чтоб мосты не сгорали дотла
И разлуки не стали дольше,
Я хочу заболеть,
                          чтоб ты пришла
И не уходила больше.
 

Не со зла…

 
Отсекли на полуслове,
Оказалось не со зла.
Оборвали бестолково,
Просто так —
                       и все дела.
Оскорбили между прочим
Тоже, видно, не со зла,
И улыбка даже очень,
Очень вежлива была.
– Не со зла! —
                       кричали всем.
Не со зла…
Тогда зачем?
 

Маргарита

 
Кто ты,
                        во времени не изменчива,
Взглядом – девочка,
                        статью – женщина?
Что тебе в судьбах безродных талантов,
Клавиатуру для музыканта?
Кто ты,
                        для боли чужой сукровица,
Чья-то гадалка,
                        чья-то любовница,
Чья-то жена
                        или чья-то сиделка,
С ветки на ветку летящая белка?
Золушка жалованных, непризнанных…
«Много званных,
            да мало избранных».
Ты, проживающая в портретах,
Может и впрямь дорогая примета?
Не отрекись.
                        Ведь тебе открыта
Тайна Мастера,
                        Маргарита.
 

Поздняя осень

 
И жалобы всё больнее
Из выгоревших садов.
И слышится всё вернее
Проклятие холодов.
И заморозки в ресницах,
И солнце уже не в счёт.
Такая пора.
            Мне снится
Не та.
            И тебе не тот.
Оправдываться нет силы,
Распутица —
            час вранья.
И осень заголосила
Руладами воронья.
 

Провинция

 
Холодный дождь на улицах пустых,
Как будто вымер город.
                        Сплошь безлюдье.
В горшках засохли кактус и герань,
Двойные окна непрозрачно пыльны.
Здесь все часы —
                        песочные часы,
Осталась в них всего щепотка жизни,
И некому часы перевернуть.
Мы спим давно —
                               у нас не сон, а спячка.
В последний этот день, предзимний день
Мы превратились в голые деревья,
И каждый тихо плачет о своём.
О чём?
            О счастье, о тепле, о небе?
В который раз берусь за телефон,
Гудками, словно криком, рву пространство:
– Я из провинции!
                        Вы слышите меня?!
На том конце слова, как вспышки света:
                        «Ждите ответа…
                        ждите ответа…
                        ждите ответа…»
 

Рисунки гуашью

 
Крыши мокнут,
Крыши сохнут,
Крыши —
            серые полотна,
Нарисованные двери,
Нарисованные окна.
В окнах вечер,
Чёт и нечет:
Руки, жесты, тени, речи…
Нарисованные люди,
Нарисованные встречи.
Краски —
            страсти,
Краски —
            сласти,
В абрисе червовой масти.
Нарисованного сердца
Нарисованное счастье.
 

«Неужто так и присно и вовеки…»

 
Неужто так и присно и вовеки,
Чтоб доказать, что кровь красна —
                                   рвать вены?
Чтоб самоутвердиться,
                                   человеку
И ныне биться головой о стену?
Неужто усреднённость стала меркой,
Деля позор и славу без остатка,
За годом год —
                          примерка за примеркой,
Стих за стихом —
                          перчатка за перчаткой.
Но верю я и в случай, и в призванье,
Высокий труд не убоится смуты.
Из тысячи веков непониманья
Да сложится прозрения минута.
 

После праздника

 
Потухшие гирлянды,
Разбитые игрушки,
Растоптанные искры цветного конфетти,
Замолкнувшее эхо
Серебряной хлопушки,
Сгоревшие бенгальские огни.
Усталый Дед Мороз
У людного прилавка
С глазами воспалёнными без сна,
Протиснувшись сквозь очередь и давку,
Спросил конфетку и стакан вина.
 

«Как надоела мне…»

 
Как надоела мне
Эта старуха-сплетница…
Каждый вечер у самых окон
Она выгуливает свою тень
На длинном поводке.
 

Страдивари

 
Чудесный голос старой скрипки
Узор в полночных окнах выткал,
И пела лаковая дека
Нежнее сердца человека.
Застыл один на тротуаре
Скрипичный мастер Страдивари.
Мечтал…
Да поздно.
                   Не резон —
В четвёртом ЖЭКе столяр он.
 

Две мысли

 
Две мысли постоянно крутятся в голове:
Одна —
              изменить этот мир к лучшему.
Другая —
              послать всё к чёрту.
И странно, что обе уживаются.
 

«Мне говорили…»

 
Мне говорили:
                        Ты не болен,
Ты просто спал.
                        Тебе приснилось.
И эхо дальних колоколен
Как зеркало с руки разбилось.
Мне говорили:
                        Всё минует.
И сон, и боль —
                        всё преходяще.
И губы той, что в лоб целует,
Пожалуй, губ других не слаще.
Я тоже что-то отвечал им
Не без резона и причины,
Горел закат пурпурно-алым
В ночном решётчатом камине.
Жизнь возвращалась бумерангом,
И время под откос катилось,
Мне позвонил мой добрый ангел
И вымолвил:
                        Тебе приснилось.
Ты просто спал —
                        и в том всё дело,
Дожди прошли и круг замкнулся.
Жаль, только сердце обгорело,
Но, слава Богу, ты проснулся.
 

Из книги «Прямо в сердце»

«Ты и в руках диковинна, как птица…»

 
Ты и в руках диковинна, как птица,
Неуловима, словно тени прочерк,
Пылающая белая страница,
Где главное сокрыто между строчек.
 
 
Ничья, как облаков по небу лодка,
Моя и всех, кто глаз с тебя не сводит,
Влюблённый дождь украл твою походку
И за тобой, как пёс, послушно бродит.
 
 
И я не исключение из правил,
В моих глазах надежда, блажь и мука,
Я, уходя, открытой дверь оставил,
Чтоб ты могла войти в неё без стука.
 

«И даль ещё была светла…»

 
И даль ещё была светла,
Над ней одна звезда светила,
Закат уж догорел дотла,
А ночь ещё не наступила.
Как бесконечно гаснул день,
Стекая каплями багрянца,
И мы с тобой, как свет и тень,
Обнявшись,
            не могли расстаться.
 

Пейзаж с письмом

 
В такую ночь —
Без сна.
Не полночь,
А в полдень – тень.
И за окном —
Весна.
И на столе —
Сирень.
Звёзды зажглись давно,
Листья шуршат едва,
А под рукой
Письмо,
Где, как цветы, —
Слова.
 

«Ты слушаешь…»

 
Ты слушаешь,
                        и не слышишь
(Какая в душе гроза!),
И я говорю всё тише
В растерянные глаза.
А я говорю всё глуше,
Поглаживая по плечу…
Не слушай меня,
Не слушай!
Послушай,
            о чём молчу.
 

Усталость

 
На улице вечер.
Люди и встречи.
Заботы у каждого…
……………………..
А впрочем
Всего лишь усталость.
 

«Не знаю…»

 
Не знаю,
            кто же в этом виноват,
Что светит нам по-разному с небес.
И что закат до срока лиловат,
И что минут до скупости в обрез.
И жутко —
            эта рвущаяся нить,
И странно —
            связаны едва-едва…
Мне хочется с тобою говорить,
А не придумывать и лгать слова.
 

«Мы сидели в кафе под открытым небом…»

 
Мы сидели в кафе под открытым небом.
Друзей болтовня, вино, сигареты…
Стемнело.
Шутили, и кто-то был пьяным.
Она наклонилась и тихо сказала:
– Прости, но сегодня не ты будешь меня провожать…
Ничего не случилось, всё было как прежде.
Мы сидели в кафе под открытым небом,
Не замечая, как плачет
Одно одинокое сердце.
 

Забытый роман

 
Фосфорное небо,
Сахарные луны,
Липы из картона,
                        звёзды из фольги,
Тротуар бесследный,
Дождь в окне бесшумный…
Жизнь – всё та же сцена
Драм и ностальгий.
Выцветшие мысли,
Сыгранные страсти
И костёр из денег, выпрошенных в долг.
Облетели листья,
Износились платья,
Позабытый праздник…
Ну какой в нём толк?
Утра отблеск тонкий
Спит за облаками,
Посланные письма молча ждут ответ,
Ничего за кромкой
Старого романа…
Ни любви, ни страсти
Не было и нет.
 

«Мы тебя подождём…»

 
Мы тебя подождём
Под дождём,
Я и грусть,
Я и скомканный вечер,
Я и ночь, что ложится на плечи,
Я и сон.
Мы тебя подождём.
Ничего, что ветра
До утра,
Всё ведь осень,
                        унылая плакса,
В лужах плавают жёлтые кляксы…
Ничего.
Всё пройдёт до утра.
 

«И радость горчит…»

 
И радость горчит,
Потому что она —
Начало печали.
 

«В моей пожелтевшей памяти…»

 
В моей пожелтевшей памяти
Сквозь шорох дождей прошедших
Вы самою нежной останетесь
Из будущих
И пришедших.
В уключинах дней истаявших,
В забывчивости событий
Вы сбудетесь самой оставившей
Сомнения и открытия.
И тихо идя из прошлого,
В грядущем в счастливый срок
Вам сердцем,
                     как поздней пошлиной,
Мой грустный
Большой
Цветок.
 

«Поделены места и ставки…»

 
Поделены места и ставки,
Замкнулся круг любовных сцен,
И я опять в тугой удавке
Твоих улыбчивых измен.
Твоих правдивейших обманов,
Твоих знобяще-летних зим
И ста взорвавшихся вулканов,
Кровоточащих ртом моим.
Я сам придумал наказанье:
Лелеять как родных гостей
Твои кошачие касанья
И нежность спрятанных когтей.
И так, боясь тебя обидеть,
Учеником сумею быть,
Учусь так верно ненавидеть,
Как раньше без ума любить.
 

«Ещё…»

 
Ещё!
            В бока вонзаю шпоры,
Любой оплачиваю счёт.
Ещё!
            Бескомпромиссны споры
С собой,
            судьбой,
Ещё,
ещё!
Ещё!
            Влюблённый и любимый
Под стук свихнувшихся колёс
Лавиной чувств неудержимо
И в небеса,
            и под откос.
Ещё!
            Манит далёкий берег,
И светел след летящих птиц,
Сколько непознанных америк
И недописанных страниц!
Ещё!
Из музыки Шопена,
Ещё!
            Из пальцев Фаберже…
Но слышу – вторит листьев пена
Всё явственней:
                          Уже… уже…
 

«Сколько бурь и страстей…»

 
Сколько бурь и страстей
До сих пор,
                   до сих пор,
Из безумных затей
Ни о чём разговор.
Распрощаться, сбежать,
Обещанья —
                   пустяк,
Покупаюсь опять
За улыбку, за так.
Королева Марго,
Сотый дубль.
                     Жизнь – кино.
И больней оттого,
Что тебе всё равно.
 

«Опять ко сну слепые окна клонит…»

 
Опять ко сну слепые окна клонит,
И снова осень как всегда права…
Сгорел закат,
Сгорели листья клёна,
Мои надежды
И твои слова.
 

«Освобождаюсь от несостоявшихся встреч…»

 
Освобождаюсь от несостоявшихся встреч,
Неприходов,
Незвонков,
Воздушных поцелуев.
Обещаний всего никогда и всегда ничего.
Забываю взгляды: восторженный (трудно!),
Тускло-виноватый – вниз (без проблем),
Лукавый, ироничный серьёзный,
Влажный – с вуалью (сложнее),
Исполненный слёз —
                                 забываю.
Дал себе слово не верить,
И я тебе больше не верю.
Ни на грамм,
Ни на йоту,
Ни на секунду —
На вздох, на полвздоха не верю.
Давно не ищу с тобой встреч,
Но зачем-то встречаю.
Уже не ревную, хоть сплетни обидчиво колки.
Свободен.
Могу не звонить
И не видеться,
Вовсе не думать.
С одним не могу совладать:
Научиться не ждать тебя больше.
 

«Губами тронуть тишину…»

 
Губами тронуть тишину,
Рукою тонкое запястье,
Одно бы на двоих нам счастье
И на двоих печаль одну.
Не предназначенное нам,
То счастье обернулось мщеньем —
Обломки кораблекрушенья
Разбросаны по берегам.
Так стали жизнь и время квиты.
Не ведали ни ты, ни я,
Что в этой временности быта
Вся быстротечность бытия.
 

«Наше счастье, оно не спросится…»

 
Наше счастье, оно не спросится,
А ветрами по свету носится,
Серебристой росой умытое,
Неосёдланное, необжитое.
В звонкой пене морской купается
И легко облаков касается,
Жизни формула самая сложная,
Недоступная, невозможная.
Наше счастье, как эхо гулкое,
Бродит сонными переулками,
И подарено,
И украдено,
И не брошено,
И не найдено.
 

Из книги «Дождь под деревьями»

«Синий иней на ресницах…»

 
Синий иней на ресницах,
По стеклу узоров бег,
И скрипучей половицей
Стелется январский снег.
Он кружится еле-еле,
И висит над головой
Ветер сплошь из акварели
Серебристо-голубой.
Тайну высмотрел я ныне,
Для себя не сберегу:
То не в небе звёзды стынут,
То блестят они в снегу.
 

«Если два солнца…»

 
Если два солнца,
То и две тени.
Хоть человек один.
Один
По-прежнему.
 

Причал

 
Губы мои рассохлись,
Словно днища старых лодок,
А в волосы вплелись водоросли.
Я – старый забытый причал.
Тоскливо гляжу на корабли,
Появляющиеся,
Чтобы исчезнуть.
 

«моя обманутая вера…»

 
моя обманутая вера
моя надломленная гордость
неисполнимые желанья
и чудеса на тормозах
моё ненайденное счастье
мои несбывшиеся слёзы
дрожат в углах твоей улыбки
и прячутся в твоих глазах…
 

Акварели

 
Не помню: наяву во сне ли,
Минуя мозговую мель,
Во мне горели акварели,
Вливаясь в неба акварель.
Вздыхают парусами шторы,
И тихо, чтоб не впасть впросак,
Крадутся блики точно воры,
В твоих пушистых волосах.
Вот море золотистых пятен
Залило комнатушки куб,
Дрожит дыханьем восприятий
Сон глаз движений, рук и губ.
И тонут звуки в нежной ласке,
Смолкая где-то в вышине,
Вокруг огнём играют краски
И льнут, и ластятся ко мне…
Кто здесь художник в самом деле,
Ты или я,
            не всё ль равно,
Мы банку синей акварели
Смеясь, плеснули за окно.
 

Друзья, прохожие, враги…

 
Друзья, знакомые, прохожие, враги…
Как связаны мы в этой жизни крепко,
Как наши перепутались шаги,
Как держимся мы друг за друга цепко.
Страх одиночества или разлуки страх
В душе слабеет…
                            Мы не знаем сами
Когда и как теряем впопыхах
Друзей.
            Враги становятся друзьями.
А годы умножают вновь и вновь
Привычных дней печальную фатальность,
От нас уходит, как жена, любовь,
Приходит, как любовница, случайность.
Апатия – надёжный адресат,
Так смолоду стареем понемногу,
Нам некогда глядеть на небеса —
Чтоб не споткнуться, мы глядим под ноги.
Мы делим всё на «прав» и на «не прав»,
Приклеиваем ярлыки и метки,
Забыв, что счастье —
                                 не премудрость глав,
А пойманная в воздухе монетка.
 

Бессонница

 
Тоска усталой ночи —
                                   постылая бессонница,
Теперь с самим собой ни сговору, ни сладу,
О чём бы ни подумал —
                                   наоборот исполнится,
Не прячься в темноте, садись со мною рядом.
В глазах, лишённых сна —
                                   слепящий череп лампочки,
И ночь пришпилена на глянцевый картон
Булавкой,
                словно высохшая бабочка,
Бессонница в окне чернее похорон.
Хотя б с тобой, упрямой, наговоримся досыта,
У нас по горло времени,
                                   минут не важен счёт,
Всё в этом сонном царстве блаженствует без просыпу,
Не зажигай огонь,
                                   заря сама зажжёт.
С тобою, как ни с кем, острее одиночество,
И словно из кошмара измятая постель,
Безликая тоска —
                                   и ничего не хочется,
Больная голова скрипит, как карусель.
На кухне ржавый кран гремит по рукомойнику
И эхом рикошетит от стен и потолков,
Бессонница в руках —
                                   как свечка у покойника.
Бог с ней.
Я подожду до первых петухов.
 

Круги на воде

 
Уходят желанья —
                                   морщинки у рта
Уходят и манят в своё никуда.
А в прошлое канут —
                                   не сыщешь нигде,
Лишь память, лишь память —
                                   круги на воде.
Лишь дым разнотравья
                                   на прошлых лугах,
Вчерашняя слава —
сегодняшний прах.
А сердце, а сердце
с тоскою в узде,
Круги под глазами,
круги на воде.
 

Дождь под деревьями

 
Уходят года и люди,
Но остаются воспоминания.
Разлучает любящих время,
Но любовь остаётся.
Слова захлебнутся в молчанье,
Но тепло их согреет.
И дождь, прошумев, исчезнет,
Оставшись под деревьями.
 

«Теперь я всем твержу…»

 
Теперь я всем твержу:
                        не до стихов,
Не до стихов,
                        не до материй высших,
На ветер столько выброшено слов,
А в переулки столько полунищих.
Теперь хоть удержаться б на плаву
Хоть в половину взмаха, всплеска, вздоха,
Пойти по дну,
                        но только не ко дну
Постсоциалистической эпохи.
Хотя бы в полнадежды, но прожить,
В полверы, что не все сожгли иконы,
В полдружбы, чтоб и этим дорожить,
Полуулыбкой и полупоклоном.
Не до стихов – твержу —
                                        не до стихов,
Им не родиться в пошлости декретов,
Но парадокс!
                        Держава дураков
Хоть изредка, но дарит нам поэтов.
 

«За что не любите меня…»

 
За что не любите меня,
Откуда помыслы лихие,
За то, что я в стране огня,
А вас другие жгут стихии?
За то, что не такой, как все,
Что с вами не одной породы,
Что я рисую на листе
Иной прогноз и время года?
Ну что ж и вы рисуйте свой,
Я вас обязывать не стану,
Примеривайте свой покрой,
Свою судьбу, свою сутану.
Кому – трава,
                        кому – стерня,
Я вам,
            вы мне не угодите,
И надо ли?
                        Друзья, скажите,
За что не любите меня?
 

Из книги «Разлуки, встречи, расстоянья»

«Хочу тебя видеть…»

 
Хочу тебя видеть,
Чтоб ты была рядом,
Чтоб ты была близко рукою и взглядом.
Хочу прикоснуться губами, щекою,
Воскреснуть, пролиться дождём над тобою,
Хочу трогать пальцы твои, словно струны,
Хочу целовать твои веки, как луны,
И глянцевость кожи, прозрачней чем мрамор,
Хочу нежно гладить.
Я обмер.
Я замер.
С тобой танцевать —
                               дуновение ветра,
Тебя обнимать —
осень жёлтого фетра.
Подсказка удаче,
подножка судьбе.
Заласкан тобою.
Распят на тебе.
 

«Ночь…»

 
Ночь.
Плащ неба.
Застёжка луны.
 

«Пока идём одной дорогой…»

 
Пока идём одной дорогой —
Мы вместе.
Дороги соединяют даже тех,
Кто расходится.
Даже тех, кто ушёл.
 

«А между нами километры…»

 
А между нами километры
И две страны, как на ладони,
Дороги, дождь, таможни, ветры
И дни всех пропастей бездонней.
А между нами города,
Изрешетившие две карты,
Боюсь вернуться в никуда,
Не знаю, что нам скажет завтра.
Сжигаю дни —
                        часы разлуки,
И бесконечно представляю
Твои взволнованные руки —
Я приезжаю,
                        приезжаю….
И ты, и ты, и ты всё та же,
И шаг часов уже обратный,
Впервые всё: твой взгляд и даже
Ресниц и пальцев жест невнятный.
Стакан вина и сигарета,
Ты говоришь: Бери и властвуй!
Нет расстояний —
                            вспышка света…
Ключ.
Зажигание.
Ну, здравствуй.
 

«Месть любви в авангардном вальсе…»

 
Месть любви в авангардном вальсе,
Лгу и знаю, что так нельзя…
……………………………………
Эти смятые болью пальцы,
Эти раненые глаза…
 

«Сто глаз…»

 
Сто глаз —
                   сто суждений,
А может и впрямь я не тот,
За кого себя принимаю,
И правы они,
Зеркала.
 

Мы расстаёмся

 
Прости, но жизнь —
                                 одни разлуки
Прошедших и грядущих дней,
Бежим от радости и скуки,
И от судьбы бежим своей.
Любовь не знает расстояний,
Но время свой слагает стих,
Вся радость сладостных желаний
В простой несбыточности их.
И адрес счастья нам известен,
Куда б ни мчались поезда,
Что б ни случилось, будем вместе
Вчера, сегодня и всегда.
Скрывая слёзы, вновь смеёмся,
Жизнь начинается опять,
Мы расстаёмся,
                          расстаёмся,
Друг друга чтоб не потерять.
 

«Не обманывай, не лги мне…»

 
Не обманывай, не лги мне,
Уголья не вороши,
Эти жалостные гимны
Не для раненой души.
Не щади перед расстрелом,
Не завязывай глаза,
Нарисованное мелом
Смоет вешняя гроза.
Отболит и отпылает
Что так больно сердце жгло,
Только снегом не растает
Мелко битое стекло.
Бросим тягостные споры,
Мы с тобою – типажи,
Собиратели и воры
Рафинированной лжи.
Не спасут ни сны, ни взгляды,
Ни уступки, ни кровать…
Вовсе выяснять не надо
То, что надо выяснять.
 

«Струишься между пальцев…»

 
Струишься между пальцев,
Как песок,
И как вода неудержимо льёшься,
Ты – дождь,
Ты – ветер,
Луч.
Тебя не удержать…
 

«Ну что ж, богема так богема…»

 
Ну что ж, богема так богема,
Глаза коричневее вишен,
Разбиты вдребезги проблемы,
Пойдём гулять по мокрым крышам.
Мансарда, сумерки, гитара,
Огней сверкающих регата,
Я приглашу тебя на пару
Глотков мускатного заката.
Ты пригуби его, попробуй,
Спиралью в небеса ступени,
Вкус удовольствий здесь особый —
Без ностальгий и сожалений.
Наряды, маски и одежды,
Мы – карнавальные трофеи,
И что случалось в жизни прежней
Не важно.
              Ведь теперь ты – фея.
Всё остальное – мир фантазий,
Как ненасытен этот голод,
Я жалом твоего экстаза
В гербарий осени приколот.
 

В Борисполе

 
В Борисполе безоблачно и солнечно,
Всё тот же рейс и аэровокзал,
Я знал, что между нами всё закончено,
И что не всё —
                        я это тоже знал.
Бармен мне улыбнулся понимающе,
И роз букет забрызган был росой,
Среди всей этой братии встречающей
Я волновался как никто другой.
Я так хотел увидеть эту женщину,
Я эту встречу так безумно ждал,
Пусть в нашей жизни всё сто раз изменчиво,
Я никого ещё так не встречал.
Он бросился к тебе, он был тебе родным,
Когда ты в зал вошла, сойдя с небес,
Он целовал тебя, и ты пошла за ним,
И я не догонял ваш «мерседес».
В Борисполе безоблачно и солнечно,
Всё тот же рейс и аэровокзал,
Я знал, что между нами всё закончено,
Теперь уже я это точно знал.
Я так хотел увидеть эту женщину…