Текст книги "Правила колдовства"

Третьей группой предметов силы было оружие. Конечно, его можно было присовокупить к посохам, но те же кинжалы скорее были бы отнесены к жезлам. Отношение к подобному использованию оружия всегда было спорным, и недостатки такого использования, пожалуй, превосходили преимущества.

Как и следовало ожидать, четвертой группой оказались посохи, которые и были содержимым свертка, а пятой – чего Тис уж точно не ожидал, те предметы, которые колдун не может унести с собой, но может использовать. Что-то вроде той же вазы, установленной на постамент на крепостной площади Стеблей.

Рассказ продолжался довольно долго, Крэйн и Крайса поочередно доставали из ларца то браслеты, то кольца, то какие-то украшения на цепях, то выточенные из камня или из дерева палочки или жезлы, предлагали вниманию учеников причудливые посохи, а Скриб говорил о каждом предмете несколько слов и иногда добавлял – какому колдуну или магу этот предмет принадлежал и при каких обстоятельствах он с ним расстался. Похоже, каждый из его коротких рассказов мог бы стать короткой притчей. Во всяком случае тишина в читальном зале стояла мертвая, разве только кто-то из девчонок испуганно попискивал, когда некоторые предметы из-за прикосновения друг к другу начинали сыпать искрами или испускать лучи света и клубы дыма. Пожалуй, это было самым интересным занятием, на которых пришлось побывать Тису за целый год. К концу наставления в читальном зале стоял восторженный гул.

– Для начала этого хватит, – вздохнул Скриб, закрыл ларец и дал команду Крэйну и Крайсе отнести продемонстрированное богатство ко входу в хранилище. – И если кто думает, что подобного барахла на моих полках немало, то он не ошибается. Моя задача, чтобы этот кто-то думал еще и о том, что сладить с этим богатством в силу собственной дремучести он пока не сможет.

– А с чего нам начать, чтобы избавиться от дремучести? – подал голос, развалившись на своем стуле, Джай.

– С самого начала, – ответил старик. – После обеда вам будет нужно подойти к Уинеру. Он предупрежден и будет ждать вас. У него есть пара сундуков, в которых хранится разная ерунда. Или, если быть точнее, то, что пока еще не нашло своего предназначения. То, что не нужно ни ему, ни мне, но то, что пригодится вам. Вам придется выбрать что-нибудь из его запасов. А при следующей встрече я начну учить вас делать из выбранного предметы силы. Но! – Скриб поднял кривой палец и медленно покачал им. – Не жадничайте. Одного предмета хватит. И не старайтесь выбрать что-то большое, острое или колючее. Этот предмет долгое время будет находиться рядом с вами, возможно, прикасаться к вашему телу. Вы будете класть его под подушку. Гладить его точно так, как вы гладите того толстого рыжего кота, тезку нашего управляющего. И это не моя прихоть, это то, что сделает его предметом силы. Хотя этим дело и не ограничится.

* * *

Последние слова Скриба Тис слушал уже сквозь сон, но когда его однокашники повалили к выходу, проснулся и даже успел протереть глаза. Гаота и Джор было ринулись к нему, чтобы помочь дойти до следующего класса, но тут же побежали вслед за остальными учениками, и оглянувшись, Тис понял, что Гантанас все еще стоит за его спиной. Скриб тем временем удалился вместе со стражниками в свое хранилище.

– Как ты? – присел напротив Тиса Гантанас.

– Хорошо, – кивнул Тис. – Хотя мне и придется начать с самого начала.

– Сначала ползать, потом ходить, потом бегать? – улыбнулся Гантанас.

– Наверное, ползать я уже умею, – постарался ответить улыбкой Тис.

– Ты умеешь многое, – стал серьезным Гантанас. – И я пришел сюда не поддержать Скриба, старик еще крепок и сам может за себя постоять, я пришел сюда из-за тебя. Ты не должен огорчаться, если будешь возвращаться в строй медленнее, чем тебе хотелось бы. Это ведь может занять весь год. И даже не один год. Главное, что это стало реальным. Благодаря Фаоле.

– Мне нужно быстрее, – прошептал Тис.

– Куда тебе торопиться? – удивился Гантанас.

– Разве те, кто пытался меня приручить или измучить болью, уже отказались от победы над нашим Приютом? – спросил Тис.

– А ты думаешь, что ты будешь способен противостоять им? – внимательно посмотрел на мальчишку Тис.

– Я не знаю, – признался тот. – Но не хочу чувствовать себя бесполезным.

– Ты хочешь мне что-то рассказать? – догадался Гантанас.

– Я видел сон, – кивнул Тис. – Этой ночью. Но не понял его. Я как будто оказался в узкой горной долине. В очень красивой долине. В ней стоял небольшой замок. Или крепость. С тремя черными башнями. Перед ними еще была длинная белая лестница и дорога вдоль нее.

– Пятьсот ступеней, – прошептал Гантанас.

– Может быть, – кивнул Тис. – На моих глазах замок был разрушен. Два серых чудовища уничтожили все. Даже башни. И… почти всех убили. А потом пошли к селению, но развалились на куски. Что это было? И когда это было? И было ли?

– Было, – кивнул Гантанас. – Только не нужно об этом никому рассказывать. Эта беда – секрет. А случилось это не так давно. В середине этого лета. И это очень плохой знак. Хотя и не смертельный. Это место называется Фоскад. Называлось Фоскад. После этого происшествия его не стало. Поля были выжжены, источники отравлены. Хотя дома и уцелели, но жить в той долине стало невозможно. И все ее жители ушли.

– Куда? – спросил Тис.

– Ардана велика, – уклончиво ответил Гантанас.

– А что это были за звери? – спросил Тис.

– Это были стражи Фоскада, – вздохнул Гантанас. – Каменные изваяния, застывшие перед его башнями. И то, что с ними произошло, это великое колдовство, доступное лишь немногим, может быть, даже только богам, потому что предмет силы, оживляющий эти чудовища, утрачен. Когда-то он назывался Камнем Воды.

– Но ведь в этом происшествии… – Тис замялся, – в этой беде есть какой-то смысл?

– Да, – кивнул Гантанас. – Смысл все тот же. Враг этого мира еще не настолько силен, чтобы явиться к нам во плоти, но уже достаточно силен, чтобы расквитаться с отступниками. Тысячи лет назад те, кто осел в той далекой долине, служили ему. И он пришел призвать их на службу либо уничтожить. Похоже, что они отказались от службы, и это значит, что все не так уж плохо. Прости, но пока что тебе рано знать об этом слишком много. Не потому что ты мал, ты испытал столько, что и не каждому взрослому удавалось хотя бы узнать о подобных испытаниях, а потому что тебе нужно думать больше о самом себе.

– Ему это удалось? – спросил Тис. – Врагу удалось расквитаться с отступниками? Удалось их уничтожить?

– Частично, – признался Гантанас. – Я не был на месте, а посланные туда люди еще не вернулись, хотя вести об этой беде прилетели к нам быстро, но, кажется, что-то ему помешало. Или отсутствие Камня Воды, или что-то еще. Однажды мы это узнаем.

– Почему я видел этот сон? – спросил Тис. – Разве во мне еще есть какие-то способности?

– Безусловно есть, – кивнул Гантанас. – Поэтому я и говорю сейчас с тобой. Но сон этот ты видел лишь потому, что твоя кровь, твои корни из этой долины. Твоя мать оттуда, пусть даже ее семья покинула долину много лет назад. Ты маола, Тис.

– Маола? – переспросил мальчишка.

– Полукровка, скорее всего, – засмеялся Гантанас. – Так же, как и Гаота. Как и Юайс, хотя я и не знаю в точности. Как и я. Как и многие другие. Это неважно, мы не делим наших учеников по их происхождению, хотя и учитываем это. Кстати, все стражники Приюта не так давно были стражниками этих трех башен.

– И однажды то же самое случится с Приютом Окаянных? – прошептал Тис.

– Это неизвестно, – покачал головой Гантанас. – Но в любом случае мы учим вас, чтобы этого не случилось. А если это случится, то для того, чтобы не случилось чего-то еще более худшего. Ты доберешься до следующего класса собственными силами?

– Да, – кивнул Тис. – Хотя, думаю, Джор или Гаота с подружками, ждут меня на улице.

– Ты угадал, – засмеялся Гантанас и ушел.

Тис проводил его взглядом, кивнул показавшимся в дверях веселым рожицам своих друзей и подумал о том, что он не рассказал старшему наставнику о двух вещах. О том, что чудовищ Фоскада уничтожила какая-то смутно знакомая ему девушка. И о том, что он, Тис, знает, где находится Камень Воды.

Глава третья
Умиротворение и беспокойство

Гаоте снился черный камень в центре какого-то городка. Вросший в землю, покрытый пылью, сбитый ногами так, что вычерченные на нем символы стали неразличимы, смешались со сколами и бороздами от случайных ударов посохами, стальными набойками на каблуках, от тележных колес, обитых жестью. Зимой он, скорее всего, покрывался льдом или грязным снегом, а летом нагревался на солнце так, что присев на него можно было и ожог получить, да только была ли охота к нему задом прикладываться? Хоть и был он поперек самого себя не менее двух локтей, вся прочая его величина в землю и уходила, что он возвышался на рыночной пылью? На пару пальцев, да и то вряд ли. Споткнуться можно, а вот отдохнуть – вряд ли. Да и не слишком полезно сидеть на камне. Постоять если только, да и то в осеннюю или весеннюю слякоть. Постоять, обстучать обувь, попытаться разобрать знаки, внезапно проявляющиеся под ногами, потом взлететь к синему небу, удивиться пылающему солнцу и уже сверху обнаружить, что и слякоти никакой нет, и что весь степной городок выстроен точно вокруг этого камня, словно на него опирали одной ногой огромную рогатину и вычерчивали другой ее ногой идеально ровный круг. И уже оттуда, с неба, разглядеть одинокого путника в черном, который и сам казался камнем, хотя ведь шел, не спотыкался, не каменел на ходу, тем более, что вел под уздцы красивого черного коня и тоже все посматривал в синее небо, как будто чувствовал взгляд Гаоты или что-то другое хотел увидеть над головой. Вот он в очередной раз задрал подбородок, и Гаота почувствовала холод, который охватил ее с головы до пят. Страшным колдуном оказался таинственный путник, знакомым колдуном, тем самым, на груди у которого возможно и по сей день оставались отпечатки ладоней Гаоты после того, как она вытаскивала его из небытия, исцеляла детским умением, недетской силой, сама того не зная, что навлекает на собственную семью неотвратимую беду. Прочь, прочь, прочь! И от этого колдуна, и от этой степи, и от этого города, и от этого камня! Прочь…

Гаота проснулась мгновенно, словно вывалилась из вязкого сна, прислушалась сама к себе, к сопению подруг и, еще не открывая глаз, вытерла руки об одеяло, как будто то давнее прикосновение по-прежнему оскверняло ее ладони. Потом повернулась на бок и с досадой поморщилась. Неужели опять Брайдик притащил в постель куриную кость? Что это уперлось ей в бок?

– Не спится? – прошептала Йора.

– Кошмары какие-то в голову лезут, – пробормотала Гаота и вытащила из-под бока ключ. Понятно, что надо было бы повесить его на одно кольцо с ключом от комнаты, но терпеть под боком целую связку ключей было бы странно. И вот ведь – вроде бы уже почти неделя прошла с того дня, как Уинер осчастливил весь первый поток учеников предметами силы, а силы в этих предметах как не было, так и нет. И что толку их мусолить целыми днями в руках и укладывать под подушку? Интересно, что скажет об этом Скриб послезавтра? Или когда он обещался продолжить свои уроки?

– Спи, – вздохнула Йора. – Мне тоже все время под бок закатываются эти… предметы силы. Я же два взяла.

– Определилась, какой оставишь, а какой обратно отнесешь? – спросила Гаота.

– Думаю пока, – проворчала Йора. – Спи давай, середина ночи еще только. Хоть бы Брайдик помурлыкал бы, что ли, под боком? Шляется опять где-то…

В лунном свете, наполняющем комнату девчонок, все вокруг казалось одновременно и зыбким, и отчетливым. Гаота взглянула на пустое ложе, на котором с вечера обычно сворачивался в клубок кот, перевела взгляд на постель Дины. Самая заводная девчонка из троицы спала, разметав по подушке черные кудри и прижав большим пальцем нижнюю губу. А ведь год назад частенько рыдала по ночам и именно этот палец помогал ей не завыть в голос. А с утра – как обычно – отчаянная, веселая, неугомонная, боевая. Любимая подруга. И Йора – любимая подруга. А больше у Гаоты никого не осталось. Разве только еще два приятеля – Тис и Джор – и наставник Юайс. А еще наставница Пайсина. И Брайдем, которому Гаота почти год назад излечила покалеченное колено. И Гантанас, похожий на обремененного многочисленными любимыми внуками деда. И Хила. И Глума, что спасла полтора года назад Гаоту вместе с Юайсом и Коланом и так и осталась лишь в ее памяти и одновременно где-то в страшных и опасных лесах. Нет, много кто остался у Гаоты, вот только мамы и папы у нее не стало и сестер. И брата, который не успел родиться. И у Йоры никого не осталось. И у Дины.

Чувствуя, что на глаза начинают накатывать слезы, Гаота зажмурилась и стала вспоминать, как почти неделю назад они всем потоком явились в мастерскую и хранилище мастера Уинера.

* * *

Не то чтобы мастер Уинер, лысая голова которого напоминала натруженное колено, не ждал гостей. Наверное, он не ждал, что к нему явятся сразу все ученики, а именно – шестнадцать воспитанников, успевших отучиться в Стеблях целый год, пусть даже один из этих шестнадцати, Тис, еще только ковылял в направлении мастера Уинера, опираясь на плечо еще одного из шестнадцати – Джора. Как посмеивался время от времени смотритель приюта и наставник Брайдем – однажды окажется, что первый курс воспитанников Приюта Окаянных составляли легендарные ученики, поэтому деваться им некуда – надо оправдывать будущие легенды, а значит учиться и еще раз учиться. Так что, открывший дверь своей мастерской на стук Джая мастер Уинер целую минуту оглядывал пожаловавших к нему учеников с недоумением, пока вперед не вышла Сиона и довольно внятно не объяснила мастеру, что Скриб дал задание каждому из них выбрать себе предмет силы и при этом упомянул какие-то два сундука, что имеются где-то у мастера Уинера.

Именно после этого объяснения Уинер как будто наконец понял, чего от него хотят, от досады покрутил головой, но от двери отошел и даже махнул рукой на два старинных сундука, что и в самом деле стояли посредине его мастерской:

– Ясно-ясно, не шумите. Вот ваши сундуки, только чтобы не драться, выбирать по одному предмету и не мусорить! После себя все убрать. Веник и совок вон там.

– А что там? – опередила Джая и Флича и прижала руками крышки сундуков Сиона. – И почему мы не можем просто взять что-то из своих собственных вещей и сделать предметами силы?

– Да делайте, что хотите, – раздраженно поморщился Уинер. – Я тут при чем? Вы можете этими предметами силы обвешаться с головы до ног. Какое мне дело? Гантанас распорядился, чтобы вы брали свои предметы здесь, вот и берите. Все равно без толку лежат. Между прочим, все это собрано при расчистке крепости. Если что, носы не воротить, сундуки наполнены едва-едва, надо ж понимать, что, к примеру, кости, да и одежда полуистлевшая – все шло в погребение в лес Орианта. Оружие и доспех – в кузницу Габа. Магические штучки, хотя их было мало, да и те не слишком ценные, а так же редкие украшения или обереги какие – все подбирал Скриб. А все остальное – здесь. По песчинке просеивали. По камешку. Ничего не упустили. И если при гибели какого-нибудь воина у него был камешек в сапоге, то и он тоже будет здесь. Хотя нет, камешек мы бы выбросили. А вот гвоздь или булавка – все здесь. Так что, чтоб с уважением. Понятное дело, за двенадцать лет и здесь мусор мог скопиться, не все же удавалось сразу очистить, потом руки не доходили, но что-нибудь приличное каждому достанется.

– Это что же получается? – скривился Джай. – Мы должны копаться в мусоре? Да и не просто в мусоре, а в мусоре, что валялся среди останков?

– Ну, я бы мусором это не назвал, – заметил вошедший в мастерскую вслед за Тисом и Джором Гантанас. – Во всяком случае, те, кому эти вещи когда-то принадлежали, мусором их не считали.

– Так открывай тогда, – недовольно посмотрел на Сиону Джай. – Я первым подошел, значит, и выбирать буду первым.

– Первым, значит первым, – легко согласился Гантанас, подходя к сундукам и кивая Уинеру, который, судя по всему, был весьма рад появлению старшего наставника и даже собирался воспользоваться этим, чтобы улизнуть из собственной мастерской. – Не спеши, дорогой мой Уинер. Потерпи еще пару минут. Подскажи, какие скамьи можно взять, и какой стол переставить? Я, кажется, сейчас проведу прямо тут небольшой урок.

В какие-то секунды возле сундуков появился низкий стол, покрытый отметинами от стамески и зубила, пяток скамей для слегка приунывших учеников и табурет для самого Гантанаса, после чего Уинер с явным облегчением скрылся за дверью.

– А теперь открывай оба сундука, Сиона, – улыбнулся седой и даже как будто слегка ветхий, но при этом неизменно бодрый наставник. – Открывай и выкладывай все это богатство на стол. Сундуки заполнены лишь на четверть, поэтому все поместится. Да, и ты, Фаола, и ты, Мисарта. И Бич, пожалуй. Сели на ближнюю скамью, так и не обессудьте. Помогите Сионе.

То, что Фаола, Мисарта и Бич выкладывали на стол, на первый взгляд и в самом деле напоминало мусор. Какие-то палочки, обломки, черепки, стекляшки вскоре образовали на нем небольшую гору, которая всерьез разочаровала Джая, и выбирать что-то первым он отказался.

– Я ведь здесь не просто так, – сказал притихшим воспитанникам Гантанас. – Это очень серьезный момент. Нет, никто не говорит, что вот сейчас вы выберете предмет силы, который будет рядом с вами всю вашу жизнь, хотя и это не исключено, но то, что вся наша жизнь состоит из узелков, которыми завязывается наша судьба, это несомненно. Тем более если речь идет о таком важном выборе. Сейчас вы должны успокоиться и понять главное – осмысленный выбор в таких случаях редко помогает. Куда важнее оказывается зачастую мгновенное решение, порыв естества, внезапное желание или даже ощущение призыва. Тем не менее сразу скажу, что выбирать лучше что-то деревянное. Оно дольше хранится, легче на вес, проще наполняется силой и боится лишь огня и отчасти сырости. Хотя, конечно, те же магические жезлы мне приходилось видеть и вырезанными из камня, и из окаменевшей смолы, и отлитыми или выкованными из металла. Просто с металлом или с тем же камнем содействовать несколько труднее.

– Вы так говорите, как будто для этого содействия нужно согласие того же камня или металла, – засмеялся Джай.

– Насчет согласия вопрос спорный, – признался Гантанас. – У магов по нему единого мнения нет, поскольку ощущения у каждого свои. Но одно несомненно. Всем этим предметам по нескольку тысяч лет. И это только с того момента, как они сами или вместе с телами их обладателей упали на пол крепости, свалились с полок в ее комнатах, обрушились вместе с истлевшими шкафами. Так что, они могут быть и еще древней. И если последние тысячи лет они просто лежали, то перед этим существовали среди людей. И может быть даже были предметами силы. Да-да, не удивляйтесь. Порой предметы силы обнаруживаются у людей, которые вовсе не имеют магических талантов. Представьте себе любимую игрушку, которую дитя не выпускает из рук, потом держит у себя в сумке, на столе, а повзрослев, передает собственным детям. Рано или поздно она станет предметом силы. Другой вопрос, что извлечь силу из подобной вещицы по силам немногим. Но то, что сила в ней будет, это несомненно. И все-таки есть еще одно – весьма важное обстоятельство, – понизил голос Гантанас. – Сохранится за тысячу лет, тем более в крепости, которая в тот год, когда мы пришли сюда, не могла похвастаться надежной кровлей и перекрытиями, это кое-что да значит. В крепости, которая пережила пожар. В крепости, которую осаждали всеми способами и магическими в том числе. Тысяча лет – это очень много. Дерево истлевает, железо рассыпается от ржавчины, разве что камень остается, но и он не вечен. А теперь согласитесь – если вот это все пережило столь длинный срок, значит, в этом есть какой-то секрет, а уж сила – без всяких сомнений.

Раздача предметов неожиданно пошла бойко. Стоило Гантанасу наклониться над столом, как на нем обнаружилось полно всяких весьма полезных вещей. Тому же Джаю, а заодно и Броку достались бронзовые навершия для самых настоящих магических жезлов или даже посохов, которые Гантанас предложил вырезать ученикам самостоятельно, но сначала подойти к старику Орианту, чтобы тот показал, какое дерево годится для такой цели, какое нет, а к которому даже подходить не стоит. Кто-то выбрал себе затейливый подсвечник или его часть, кто-то глиняную солонку, кто-то свинцовую фигурку, кому-то глянулась глянцевая малярная кисть, лишившаяся волоса, кому-то половинка песочных часов, кому-то лекарская склянка, кому-то оловянная гирька для рыночных весов, кому-то старое огниво, кому-то еще что-то. Всякий подхватывал выпавшую ему добычу и довольный или задумчивый отправлялся восвояси. Через полчаса мастерская почти опустела, хотя Гаота, которая почему-то выбрала кусок окаменевшей породы с торчащим из нее бронзовым кольцом, сидела до последнего, приглядываясь к каждому «счастливчику», сжимающему в кулаке – по словам Гантанаса – очередной неординарный предмет. Дина выбрала себе небольшое и потемневшее от времени веретено, правда, предварительно поинтересовалась, можно ли примотать на его узкий или широкий конец перо, чтобы выполнять письменные работы, и, получив согласие, совершенно успокоилась. Йора же так долго не могла выбрать между каменным пестиком для размалывания орехов и буковой рукоятью от ручного жернова, что Гантанас рассмеялся и отдал ей оба предмета. Кусок породы с бронзовым кольцом разломился в руках Гаоты как раз в тот момент, когда выбранная Джором резная обожженная палочка по уверениям удивленного Гантанаса оказалась самым настоящим, пусть и простым магическим жезлом, так что мальчишке предстояло не только овладевать ею, но и искать подступы к чужой силе или к чужим запасам силы, которых, конечно же, за столько лет в этой обожженной палочке могло и вовсе не остаться.

Гантанас обратил внимание на ойкнувшую Гаоту, взял в руки две половинки камня, объявив их образование результатом известкования, а потом пригляделся к найденному ею между этими половинками ключу и удивленно покачал головой.

– Не классическая, но бронза, – пробормотал Гантанас. – К тому же в хорошем состоянии. Понятно, что таких замков в крепости не сохранилось, да и маловат ключик для серьезного замка. Возможно, его хранил один из воинов, как память о доме. Или какая-то из защитниц крепости запирала этим ключом свою шкатулку с украшениями. А уж будучи раненой или в горячке боя сунула ключик в расщелину в стене, где он и закаменел за долгие годы. Но для предмета силы он вполне годится. В конце концов дело ведь не в размере, хотя в ту же булавку много силы не поместишь. А ты? – Гантанас повернулся к Тису, который не спешил подходить к столу, а сидел и рассматривал магический жезл Джора.

– Мне не нужно, – пожал плечами Тис. – И так как инвалид ковыляю, а еще и силу свою куда-то вкладывать? Вот приду в себя, может быть, и возьмусь за что-то. Хотя так до конца и не понял, зачем это нужно?

– У тебя был меч, – напомнил Гантанас. – Как сказал Габ – очень хороший меч. А похвала Габа – дорогого стоит. Насколько я помню, ты ковал его сам. Теперь у тебя нет меча. Ты можешь представить себе, что тебе предлагают оружие, а ты спрашиваешь – зачем оно?

– Разве фехтовальщиков учат полнить свои клинки силой? – пожал плечами Тис. – Да и не об оружии ведь идет речь?

– И до оружия доберемся, – пообещал Гантанас. – Кузнец из тебя, конечно, пока никакой, но меч мы тебе найдем. Без изысков, простой, но настоящий. А предмет силы тебе нужен не для того, чтобы таскать его с собой и грозить всякому, кто попадется тебе на пути. Предмет силы нужен для того, чтобы природу этой самой силы понять и прочувствовать. Научиться ею управлять. Запасать ее. Сберегать. Понимаешь?

– Ну ладно, – пробормотал Тис, подошел к столу и долго вглядывался в оставшиеся предметы, пока наконец не вернулся к сундукам и не попросил веник, совок и, по возможности, туесок или горшок.

– Об уборке никто не говорил… – с досадой поморщилась Сиона, но Тис лишь покачал головой.

– Посмотри, – сказал он старосте. – В каждом сундуке еще полно всякой мелочи. Понятно, что это пыль, песок, мусор вроде того камня, что в руках Гаоты разломился, но я вижу тут и отдельные бусинки и бляшки… Бисер поблескивает. Кто-то же должен разобраться с этим богатством?

– Это всего лишь обычное цветное стекло, – заметил Гантанас. – Дешевый камень. Обломки. Именно, что мусор.

– Пусть будет, – согласился Тис. – Джор, помоги мне. И не волнуйся, пыли в нашей комнате не прибавится. Разбирать я это дело буду осторожно.

Гаота посмотрела на напряженное лицо Гантанаса и вдруг почувствовала, что тот одобряет выбор Тиса, хотя даже беглый взгляд подсказывал, что ничего ценного на дне этих сундуков оказаться либо просто не могло, либо оно было разбито вдребезги. И уже потом, когда они неразлучной троицей вместе с Тисом и Джором отправились к дому учеников, чтобы еще раз рассмотреть собственные будущие предметы силы, оглянувшись, Гаота увидела, что Гантанас стоит у дверей мастерской Уинера и смотрит им вслед. Увидела и пожалела, что не спросила наставника, каким был его первый предмет силы и есть ли у него он сейчас?

* * *

– Какие мы все-таки еще глупые, – заявила рано утром Дина и принялась сдирать со своего веретена с немалым трудом примотанное перо, которым она пыталась заниматься каллиграфией целую неделю.

– Что значит «еще»? – пробормотала Йора, осматривая синяк, который образовался у нее на боку от ночного соседства с довольно тяжелым, хотя и небольшим каменным пестиком.

– Ну, с возрастом, думаю, должны поумнеть, – вздохнула Дина. – Все-таки, одиннадцать лет – не очень много. Нет, ну надо? Я всю неделю притворялась, что мне удобно писать веретеном. И вот кого я пыталась обмануть? Ведь неудобно же!

– И что же нам делать? – спросила Йора, подбрасывая на ладонях попеременно каменный пестик и ручку от жернова.

– А то нам заняться нечем? – удивилась Гаота, надевая шнур от ключа на шею и пряча свой предмет силы под рубаху. – Между прочим, Сиона сразу сказала, что замирать над этими предметами – глупо. Повесил на шнурок – и пусть висит. А уж когда научит нас Скриб каким-то определенным действиям, тогда и поговорим. Чтобы я еще на этом ключе спала – нет уж.

– Легко Сионе, – фыркнула Дина. – У нее, кажется, сломанный ореховый гребешок. Обломила оставшиеся зубья, подравняла на камне – и вот тебе почти кулон на веревочке. А у меня веретено. Оно ж в три кулака по длине! Да и у тебя – ключик, что игрушка!

– Обрежь! – посоветовала Гаота. – Укороти веретено. Ты же не собираешься прясть? У тебя и прялки нет. В широкой части – просверли дырочку, продень шнурок. Узкую часть – отрежь. Как раз и выйдет по длине, как жезл Джора. Он три вечера с высунутым языком сидел, очищая свою безделушку. И узор восстановил, и цвет. Была черной, стала желтой. Понятно, что твое веретено чуть тоньше, ну так и ты постройнее Джора. Отнеси ему, он счастлив будет тебе помочь. А если узор какой набросаешь, он и украсит тебе его.

– А мне? – соединила грустным домиком брови Йора. – А мне помочь? У меня же буковая рукоять от жернова такой же длины. Ну, разве что чуть потолще!

– И тебе тоже, – засмеялась Гаота. – Только послушайте мой совет – сначала похвалите его восстановленный жезл, а потом уже просите о помощи. А толкушку свою оставь на столе. Будем пергаменты прижимать, чтобы Брайдик их на пол не скидывал.

– А что там с Тисом? – спросила Дина.

– А вот пошла бы и посмотрела, – повернулась к подруге Гаота. – Или стесняешься?

– С чего бы это! – вскинулась Дина. – Некогда мне! Просто всего ничего учимся, а у меня от Грана уже два замечания. Так что – зубрить – не перезубрить это начертательное колдовство.

– А вот его ты и используй, – посоветовала Гаота. – Может, и узор не придется придумывать. Нарисуй на своем веретене уложения силы. Да хоть те же водяные заклинания. Или огненные.

– А ведь это мысль! – кинулась к конспекту по начертательному колдовству Йора. – И я тоже что-нибудь нарисую.

– Ты не ответила, – подняла голову от своих записей Дина. – Что с Тисом-то? Ты же хотела проверить, как он? Не завелась ли снова в нем та зараза?

– Не завелась, – вздохнула Гаота, с сожалением рассматривая свой ключик, вряд ли хотя бы даже крохотный узор мог на нем уместиться. – Правда, оживает он медленно, но упорно. Перебирает крохотные свитки, что остались от его матери. Ну, я рассказывала, с магическими ключами от ее умения. До прошлого года открыл всего два. И оба раза едва выжил. Так что я наказала Джору, чтобы глаз с него не спускал. Нельзя ему сейчас рваться. Нет запаса прочности.

– Везет ему, – прошептала Дина, подперев голову ладонями. – Мама оставила ему свое поучение. Хоть в виде заговоров. И то хлеб. А у нас ничего. Так, Йора?

– Так, да не так, – проворчала Йора, прикладывая свою буковую палочку к очередному рисунку в тетради. – Кажется, я замучаюсь выбирать. Много узоров подходит. Надо бы еще прикинуть, как они между собой взаимодействуют. Тебя разве родители не учили ничему?

– Учили, – пожала плечами Дина.

– И меня учили, – вздохнула Йора. – И я каждую минуту того обучения как золотую крупинку в памяти храню. Что там у Тиса с мусором, вот что я хотела узнать?

– Он не показывает, – засмеялась Гаота. – Но Джор говорит, что мусора нет уже, а остались лишь склянки, по которым Тис найденное рассортировал. А еще он выпросил у Скриба лупу и каменный клей. А у Уинера – тонкий льняной шнур.

– Зачем? – не поняла Дина.

– Наверное, будет нанизывать на него свой предмет силы, – предположила Гаота.

– Лучше бы он скорее поправлялся, – фыркнула Йора. – А то до сих пор чуть ли не за час выходит по утрам, а все одно – едва успевает добраться до дома, когда и мы возвращаемся.

– Мы? – удивилась Гаота. – Чего же ты сегодня не побежала?

– Так сегодня же свободный день! – удивилась Йора. – Когда же еще высыпаться? Да и опоздали мы уже. Через полчаса уже и завтрак.

– А ну-ка быстро в помывочную, – сдвинула брови Гаота. – А то принюхается к вам тот же Джор, и не станет вырезать для вас узоры.

– Придется обращаться к нему, когда у него случится насморк, – ехидно хлопнула в ладоши Дина. – Куда мы отправимся после завтрака?

– Как и собирались, – строго сказала Гаота. – На конюшню к Капалле. Или вы забыли? Она нас будет ждать!

* * *

После того, как скотный двор вынесли за пределы Стеблей, в крепости остались только лошади и толстый рыжий кот Брайдик, который особого ухода не требовал, потому что и так был ухожен сверх всякой меры, новенькие в очередь вставали, чтобы угостить его или погладить. Другое дело лошади. Хотя и они не страдали от недостатка внимания. Капалла перегородила жердями часть крепостного двора, оставив узкий проход вдоль западной стены к Кузнечной башне Габа и постирочной, и у лошадок появился хотя бы какой-то простор, пусть даже Брайдем и обещал, что рано или поздно лошади тоже переберутся наружу.