Текст книги "Треба"

Глава 7
Отряд

В клане Смерти осталось всего лишь человек пятьдесят. Или около того. Так сказал Кай. Во всяком случае, сама Арма видела десятерых взрослых, в основном мужчин, и гурьбу ребятишек, которые носились по коридорам древнего замка и слушались только крепкой старухи, которая выглядела как воин. Почему-то именно Арме она рассказала, что зеленоглазый привел клан Хара в их же чудом сохранившийся древний замок через год после того, как сам отыскал дорогу к нему. И с тех пор клан Хара трудится над его восстановлением и над приумножением собственного племени.

– Труд по приумножению собственного племени, да еще с очевидным результатом, достоин восхищения, – не замедлил подмигнуть старухе Тару, на что она ответила такой улыбкой, что старик закашлялся. Кай, обмолвившись, что членов клана не следует донимать расспросами, больше не сказал ничего. Зеленоглазый и раньше был не слишком разговорчив, но, после того как отряд встретил у ворот троицу из Пустоты, словно прикусил язык. Между тем замок был полностью расчищен только со стороны долины. Внутри он все еще представлял собой если не развалины, то запустение и небрежение. Почти все коридоры, кроме главного и небольшого внутреннего двора, все еще были завалены мусором, обратившимся за столетия в землю. Трещины от пронзивших стены кустарников ждали заботливых каменщиков. Над конюшней не было крыши. Но общий зал, в котором оказался накрыт стол, уже намекал на строгое, но великолепие.

После молчаливого ужина старуха показала гостям, где можно оправиться и облиться водой, и развела их по кельям, разместив Арму вместе с Тешей.

– Пошли. – Арма расшнуровала мешок, вытащила полотенце, белье, выглянула в коридор, увидела крепкого воина, что стоял с непроницаемым лицом в конце его, и повела мугайку за собой. В закутке, в котором с потолка лилась отведенная от водопада струя ледяной воды, она разделась, стиснув зубы, встала под воду, омылась и посмотрела на замершую в нерешительности мугайку.

– Чего ты ждешь? Вода теплее не станет.

– Ты красивая, – неожиданно прошептала Теша. – Очень красивая. Редко бывает, чтобы и лицо и тело. Сколько тебе лет?

– Двадцать пять, – ответила Арма.

– А мне семнадцать, – так же тихо пробормотала Теша и стала распускать ворот платья. – У нас в двадцать пять у каждой уже пять-шесть детей, и от красоты мало что остается.

Мугайка, конечно, не была так хорошо сложена, как Арма, хотя уж статью та была обязана не только предкам, но и неустанному труду над собой, но не только юность красила Тешу. Вряд ли ей хотя бы день доводилось провести, лежа в постели или на мягкой траве. Она была сильна и не избалованна.

– Оружием владеешь? – спросила ее Арма.

Теша ответила не сразу. Стояла под ледяной водой, прикусив губы, чтобы не вскрикнуть, а как выскочила, все одно утомленно выдохнула. Подхватила полотенце, стала яростно растирать кожу и лишь кивнула Арме, приняв из ее рук белье. Только натянув исподнее, осмотрела собственное платье и бросила коротко:

– Всякий мугай владеет оружием. Я не слишком сильна в стрельбе из лука, но с коротким копьем слажу. – Ее глаза сузились. – Вроде того копья, что был в руках у одного из убийц – у Тиджи. Но оружия у меня нет.

– Будет, – заметила Арма, прихватывая мокрые волосы лентой.

– Будет? – удивилась Теша.

– А ты думаешь, что тебя берут с собой в качестве жертвенного животного? – усмехнулась Арма. – Будет, не сомневайся. Насколько я успела понять зеленоглазого, он не упускает ничего.

– Он… – Мугайка помедлила, потом неуверенно, но отчетливо произнесла: – Он твой?

– Мой? – Арма почувствовала, как что-то кольнуло у нее в груди, но нашла в себе силы рассмеяться. – Он свой собственный. Но если ты об этом самом, то нет.

– Пока нет, – уверенно выговорила Теша. – Но ты думаешь об этом.

– Ты тоже умеешь читать мысли? – усмехнулась Арма.

– Почему спрашиваешь? – удивилась Теша. – Прочти мои мысли и будешь знать ответ.

– Не могу, – призналась Арма. – Запретная долина близко. Говорят, что близ нее приволье для колдунов, а для этого моего дара все наоборот. Посмотрим, как там будет с простенькими наговорами. Читать же чьи-то мысли здесь для меня, как будто пытаться расслышать шепот в грозу. А тебя я с трудом слышала и у входа в Мертвую падь.

– Моя мать была шаманкой, – гордо произнесла Теша. – Я тоже кое-что могу.

– Хорошо, – кивнула Арма и двинулась обратно к келье. – Покажешь при случае.

Ночью Теша плакала. Арма проснулась от ее рыданий под утро и лежала молча до тех пор, пока та не утихла. Но мугайка поняла, что Арма не спит, поэтому заговорила сама:

– Зачем?

– Что «зачем»? – не поняла Арма.

– Зачем он идет в Запретную долину? – Теша снова всхлипнула. – Он что, правда хочет сделать так, чтобы больше не было Пагуб? Хочет, чтобы границы Салпы исчезли? А он не боится, что там, за этими границами, тысячи тысяч всякой мерзости? Он хоть знает, что за твари бродили по нашему лесу в Пагубу? Моя матушка узнала это на собственной шкуре. Долго болела. Умерла… на днях. А если там пропасть? А если тьма смертная? Если после этого наступит Пагуба навсегда?

– Что ты знаешь о палхах? – спросила в ответ Арма.

– Они людоеды, – почти выкрикнула Теша. – Они людоеды и разбойники. Тати. Раньше они занимались охотой, сбором меда и орехов, но теперь заняты только камнями. Камнями и металлами, которые продают Текану. Но сами они не спускаются под землю. У них рудники, где работают рабы. Обычные люди. Палхи заставляют их работать до смерти. Почти до смерти. А потом тех, кто находится на издыхании, откармливают помоями и поедают.

– Ты сказала о рабах, – заметила Арма. – Представь себе, что мы все такие же рабы. И нас тоже откармливают, а потом поедают. Пустота поедает. Многих из нас. Скажи, должен ли раб, которому представилась возможность убежать из клетки, из рудника, думать о том, что будет после? Или после может случиться что-то более плохое, чем то, что уже с ним случилось?

– Разное может случиться, – примиряюще прошептала Теша. – Но скажи другое тогда. А этот… Кай уверен, что он сможет сделать то, что собирается?

– Уверен, – твердо сказала Арма. И добавила: – И я надеюсь, что он не ошибается.

– Но если он хочет остановить Пагубы, – Арма чувствовала, что Теша кусает губы, – почему слуги Пустоты идут вместе с ним?

– А ты что думаешь? – ответила вопросом Арма.

– Думаю, что они хотят остановить его, – прошептала Теша. – Или не дать сделать то, что он собирается. Или как-то все испортить. Нельзя верить негодяю, даже если он говорит правду!

– Интересно, – пробормотала Арма. – Но он все равно берет их с собой. Значит, так нужно. Может быть, пока. Ведь попутчик – это не тот, кто идет с тобой до конца, а тот, кто идет рядом?

– Некоторых попутчиков лучше вовсе не иметь рядом, – пробормотала Теша.

– Как ты спаслась от этой троицы? – спросила Арма.

– Я хоронила мать, – ответила Теша. – Она всю жизнь меня оберегала, учила, пестовала. И даже собственной смертью спасла мне жизнь. Я сделала так, как она просила. Привязала камень к ее груди, положила ее на плот, оттолкнула его от берега озера, после чего дернула за веревку. Узлы развязались, сучья разошлись, и мать ушла на дно. Потом я пошла в деревню, но еще у дозора на тропе почувствовала холод. Смертный холод. Я сказала об этом стражникам, они посмеялись надо мной. Тогда я закрылась и побежала в сторону Хастерзы. Остальное ты знаешь.

– Закрылась? – удивилась Арма.

– Да, – прошептала Теша. – Но не так, как ты. Я видела рисунки на твоем теле. Они помогают тебе, поэтому ты мало закрываешься. Но все равно надо закрываться. Это не так трудно. Сжимаешь кулаки так, чтобы все пальцы были внутри, поджимаешь стопы, сутулишься, очищаешь голову и уходишь. Спокойно уходишь. Ни о чем не думая. Это легко, если умеешь слушать. Когда хорошо слушаешь, сам словно исчезаешь. Я не умею читать чужих мыслей, но зачем мысли, если можно почувствовать другое – страх, ужас, интерес, тоску, вожделение?

– Значит, – вздохнула Арма, – ты почувствовала во мне вожделение к зеленоглазому?

– Нет, – приподнялась в темноте на постели Теша. – Напряжение. Ты очень напряжена. Во всякую секунду рядом с ним ты как тетива, оттянутая к щеке.

– Осторожнее с тетивой, – процедила сквозь зубы Арма. – Она ведь может и поранить.

– Что мне тетива? – вздохнула Теша. – В деревне меня прозывали стрелой.

– Давай спать, – предложила Арма.

– Подожди. – Теша села. – Только одно еще. Сегодня – одно. Скажи, тогда, у входа в Мертвую падь, Кай и вправду мог в меня выстрелить?

Арма закрыла глаза и представила высокого и стройного Кая с ружьем, приложенным к плечу.

– Мог бы, – уверенно сказала она. – Точно мог бы. Но не выстрелил бы. Поверь мне. Тебя убили бы и без него. Там таились дозорные на входе. Я их почувствовала.

– А если бы их не было? – не унималась Теша.

– Я бы не рисковала на твоем месте, – сказала Арма.

После завтрака отряд с оружием собрался во дворе. Все, кроме троицы, которая словно растворилась после первой встречи на лестнице. Старики Эша и Тару присели на лавки, вороша бороды и щуря глаза на изготовленные из ивовых прутьев мишени. Четверо тати примостились на каменном парапете, который огибал двор по периметру. С другой его стороны нашлось место Арме и Теше. Шалигай же, который по-прежнему ни с кем не заговаривал, поворочал головой и сел на стороне тати, возле Шувая, словно гигант мог защитить хиланца от какой-нибудь пакости. Только после этого во двор вышел Кай с мешком. За ним появилась урайка замка, которую, как уже знала Арма, звали Истанза, и, судя по внешнему сходству, ее сын или внук. Широкоплечий воин лет двадцати, которого со спины можно было спутать с Каем, так черны были его волосы, обернувшись, явил достойного сына собственного племени – простые, не слишком выразительные черты складывались в доброе лицо, и только в голубых глазах чувствовались решимость и воля. При нем было простое короткое копье и тул со стрелами, из которого торчал лук. На поясе воина висел меч.

– Это мой старший внук, Лилай, – подтвердила предположение Истанза. – Его отец был ураем клана Хара. Его звали Сай. Он погиб в Кете. Был убит в спину, но сохранил честь. Вот он знает. – Старуха показала на Кая.

Зеленоглазый кивнул.

– Лилай пойдет с вами, – продолжила Истанза. – Если будет угодно высшим силам, как бы они ни назывались, то погибнет, как погибла его мать, когда вместе с остатками нашего племени пробивалась через просторы Текана сначала в Гиблые земли, а потом сюда. Вот он знает, – снова посмотрела она на Кая, и тот снова кивнул.

– Мы ушли из Текана, чтобы перестать служить смерти, – сказала Истанза. – Смерти и ише Текана. Старый договор умер вместе с прошлым ишей, а нового мы решили не заключать. Грязная работа дорого обходится. Поэтому мы здесь. Чтобы не было вопросов. Думаю, мой внук не опозорит мое имя.

– Почтенная, – закашлялся Эша и расправил бороду, – ты так много рассказала нам, потому что не рассчитываешь, что кто-то из нас вернется живым?

– Да, – теперь уже кивнула Истанза, развернулась и ушла.

Лилай приложил руку к груди, склонил голову, обвел будущих спутников взглядом и отошел в сторону, остановился возле Армы и Теши, заставив последнюю стиснуть губы и покраснеть.

Кай спустил с плеча мешок, который неожиданно гулко загремел о плиты двора. Распустил горловину, вытащил объемный сверток, бросил его мугайке. Удовлетворенно кивнул, когда она поймала посылку.

– Кое-какая одежда, сапоги, мешок, самое необходимое, легкий кожаный доспех. Лилай, отдай ей оружие.

Покрасневшая уже чуть ли не до цвета спелой ягоды, Теша встала, положила мешок, снова взяла его в руки, опять положила и уже под смешок Тару приняла из рук воина копье, лук, тул и растерянно опустилась на место.

– Если такое дело, так надо бы ей и лошадку, – заметил Тару. – Или хотя бы ослика. А если нету, тогда можно и ко мне подсадить. У меня лошадь крепкая, места хватит, да и не обижу я ее.

– Твоя лошадь не пригодится, Тару, – ответил Кай, выуживая из мешка еще и связку перетянутых на рукоятях ремнями палок. – Отсюда мы пойдем пешком. Послезавтра утром выходим. Дорога трудная, лошади не пройдут. И ослы не пройдут. Но если бы мы даже их взяли и смогли бы довести до края Запретной долины, там бы пришлось их оставить. Животные не могут перейти границу.

– А я разве тебе не говорил? – повернулся к обескураженному Тару Эша. – Да, дальше ножками.

– Ничего, старик, – улыбнулся Кай. – Надеюсь, что опасения урайки клана Хары напрасны. Но даже в этом печальном случае не сомневайся, твоя лошадка будет вспоминать дни, проведенные в лугах Мертвой пади, как самые счастливые в своей жизни. Шувай?

– Да, мастер, – заскрипел, поднялся на ноги великан.

– То, что громыхало, это тебе. Забирай. И не рассчитывай, что я буду в дальнейшем таскать такую тяжесть.

Мейкк надул губы, затопал к мешку и с довольным урчанием выудил оттуда тяжелый молот на рукояти в три локтя.

– Ручка, мастер, коротковата, – растерянно поднял брови Шувай. – Длиннее бы! Хоть на локоть.

– Длиннее найдем, – ответил Кай и тут же добавил: – Но здесь. Там оружие нужно иметь свое. Там всё… зыбко. Возьмешь дубину в руки, даже помашешь ей в драке, а потом она возьмет и обратится в кучу песка.

– А еда там есть? – обеспокоился Тару.

– Еда есть, – кивнул Кай. – И в песок она в животе вроде бы не превращается. Но тут важно успеть ее проглотить. Иначе – не обещаю.

– Миражи, что ли? – не понял охотник и толкнул локтем в бок Эша. – Как в Холодных песках в июле, когда песок горячий и видится всякое?

– Ты зеленоглазого спрашивай, – охнул и в свою очередь ударил локтем охотника Эша. – Я был там один раз и с самого края. И ни еды, ни оружия там не видел. Песок был. Под ногами.

– Да, – кивнул Кай. – Это что-то вроде миражей. Но их можно не только видеть. По ним можно ходить. В них можно жить. С ними можно разговаривать. Увидите. Будет интересно.

– Это уж без сомнений, – не слишком весело отозвался Мекиш. – С тобой всегда интересно, Кай. Но живым все-таки хотелось бы остаться. Ты-то ведь вроде бы собираешься живым добраться до Анды?

– Собираюсь, – кивнул Кай. – Но не могу обещать этого даже самому себе. К тому же не думаю, что обратная дорога будет легче.

– Ну, так скажи нам все-таки, есть ли надежда остаться в живых? – спросил Мекиш и щелкнул тетивой небольшого лука.

– Надежда есть даже в пасти у северного медведя, – неожиданно прогудел Шувай. – Вдруг у него случится сердечный приступ от жалости к тому, кого он собирается сожрать? Мекиш, ты отличный воин, пусть даже по весу во мне таких, как ты, будет десятка два. Если уж собрался отомстить за гибель своей семьи, чего рассуждать о том, удастся ли остаться в живых? Я вот рассчитываю на одно. Если не удастся, так чтобы не зря. Чтоб не под лавиной. А если под лавиной, чтобы все равно не зря.

– Это понятно, – кисло ответил Мекиш. – Тебе легче. Ты один, как отряд маллских лучников. Двадцать таких, как я. Когда умирать будешь, вспомни, что я бы на твоем месте умер бы уже раз двадцать.

– Никто не знает, что будет там, – оборвал болтовню Кай. – Каждый идет за главным и за своим. Главное – освободить двенадцать узников, что томятся в Храме в Анде. И об этом мы с вами уже говорили. Освободив их, мы освободим Салпу. Что за ее границами – мы не знаем, но каждый из вас надеется на удачу для собственного народа. Мекиш, Течима и Усанува хотят, чтобы мир, который когда-то принадлежал тати, снова принадлежал им. Они надеются, что за границами Салпы орды тати ждут, чтобы войти в нее и стереть с нее людей. Шувай идет со мной, потому что идет со мной.

– Он так хочет, мастер, – буркнул мейкк.

– Думаю, что у остальных свой интерес тоже имеется, – добавил Кай.

– Это точно, – потер ладони Эша. – Именно что интерес.

– И это может случиться? – задумался Тару. – Я насчет того, что орды тати или, того хуже, не просто тати, а палхов?

– Нет палхов, кусатара, малла, лами и мейкков! – подал голос Усанува. – Есть тати! Всякий тати может соединиться с другим тати, иметь детей от соединения, и дети их детей тоже будут иметь детей!

– Понятно, – кивнул Тару. – Это как собачки. Есть маленькие, есть огромные, а во всякой собачьей свадьбе смешиваются без труда. Только они ведь через поколение-два – все одинаковые становятся. Отчего ж у тати не так?

– Тати не собачки! – повысил голос Усанува. – Тати верят в духов, хранят чистоту рода. Тати разные. И одинаковые. В преданиях говорится, что тати как глина. В какой сосуд будешь набивать ее, такую форму она и примет!

– Никогда не мог этого понять, – развел руками Тару.

– Потому что ты не тати, – отрезал Усанува.

– Вот тут согласен! – крякнул Тару.

– На этом и завершим болтовню, – сказал Кай и добавил: – Мне нужно уйти, но у вас есть еще время. Арма будет за меня. Она должна знать, кто и как управляется с оружием, и она должна помочь каждому, кто не знаком с дальними переходами, собраться в дорогу. На всякий случай, если вдруг меня не окажется рядом, даже недолго, она всегда заменит меня. Она мой первый помощник. Это всем понятно?

– Ну, я, к примеру, – Эша закряхтел, огляделся с усмешкой, – даже не претендовал на место помощника. Я говорю о месте первого помощника. Меня бы устроило место где-нибудь в середине.

– Хорошо, – кивнул Кай. – Будешь седьмым. Если же без шуток, уже через пару дней нам будет очень трудно. И самое обидное, – он позволил себе улыбнуться, – если эти трудности навалятся из-за сегодняшних упущений. Времени осталось мало. На всякий случай добавлю, почти все вы умудрены опытом. Каждый и сам сможет оценить, как он готов к пути. Но если у кого чего нет, говорите Арме, Истанза поможет нам.

– Еще бы, – проворчал Тару. – Заполучить чуть ли не табун лошадей и не помочь…

Арма посмотрела на Лилая. Он стоял не шелохнувшись и не подал и вида, что расслышал бурчание старика.

– Всё, – кивнул Кай и покинул двор.

Присутствующие перевели взгляды на Арму. Тару прищурился, почесал бороду, ехидно улыбнулся:

– А ты, девонька, сама-та хоть что-то можешь?

– Я смотрю, охотник, у тебя на поясе имеется не только кинжал, но и меч?

Арма встала, оставила на парапете самострел и посох, выудила из связки палок одну.

– Можешь показать умение управляться с ним?

– Не, – протянул старик. – Приходилось махать, но не более того. Я лучник. Охотник, так сказать.

– Шалигай? – повернулась Арма к хиланцу.

– Конечно. – Шалигай ответил вроде бы робко, но тут же сбросил с плеч мешок, с которым не расставался, снял пояс с обыкновенным хиланским мечом, потуже затянул бечеву на портах. Пошел за палкой. Хорошо пошел, мягко, словно камень под ногами подталкивал воина в подошвы, давал ему силу. И Арма оценила легкость шагов, поняла. Сейчас ей уже не хотелось с ним схватываться, ей хватило шагов. Хиланец был большим, чем казался на первый взгляд. Он был мастером боя.

Она замерла. Остановилась, опустила палку. Чуть согнула колени. Шалигай неловко поклонился. Намеренно неловко поклонился. Или слишком намеренно, чтобы она специально наполнилась подозрениями? Зачем это ему? Может быть, он и сам хочет узнать, кто чего стоит?

– Когда начинать? – спросил Шалигай.

Примерно таким же голосом в хиланских трактирах служка спрашивает, когда подавать смену блюд.

– Начинай, – сказала Арма.

Он ударил неумело. Сверху вниз, точно так, как учат первогодков в хиланской гвардии, когда меч берется двумя руками и опускается вертикально вниз прямо перед собой. Ударил-то он неумело, но ноги… Ноги выдавали мастера. Он двигался медленно, нарочито медленно, но слишком правильно для неумехи. Правая нога пошла вперед, левая догнала ее с опорой на носок у середины ступни правой, и правая тут же продолжила движение дальше. Тяжести тела словно не существовало, Шалигай проплыл эти восемь шагов, что отделяли его от Армы, за секунду, но если бы он хотел сделать это быстрее, то сделал бы.

Она легко отбила удар, развернулась, отбила следующий удар, нанесенный по всем канонам начального курса воина клана Паркуи, отбила третий удар и стала отступать, пытаясь заставить хиланца раскрыть несомненное умение, но он был непроницаем, хотя по-прежнему двигался так, словно за спиной у него было куда как больше десяти лет упорных тренировок. И ни на секунду не сбил дыхание.

– Все. – Шалигай остановился, улыбнулся, поклонился Арме. – Ты хорошо защищаешься. Но не нападаешь.

– Ты тоже не нападаешь, – заметила Арма. – Кто еще хочет сразиться со мной?

– Я не стану, – надул губы Мекиш. – Я маленький. Не мелкий, но маленький. Для вас маленький. И для врагов маленький. У маленького есть приемы, чтобы поразить того, кто больше его. Но лучше эти приемы оставить при себе. Пригодятся.

– У меня топор, – прогудел Течима. – Не слишком удобное оружие для фехтования. Но если что, имей в виду, силой со мной в этой компании может сравниться разве только Шувай.

– Я тоже уж как-нибудь без фехтования, – гыкнул Шувай. – Хотя у мейкков есть такая забава – бить друг друга по голове дубиной. По очереди. Кто первый свалится, тот проиграл.

– Поэтому мейкков так мало? – поинтересовался Тару.

– Нет, – снова гыкнул Шувай. – Выйдешь из крепости, охотник, оглянись. Камней множество, а вершин единицы. Так устроено духами гор.

– Что-то в этом есть, – задумался Эша. – Во всяком случае, какая-то древняя магия в том истукане была.

– Я, – шагнул вперед, поднял палку Лилай. – Я могу. Только в полную силу.

– Всегда в полную силу, – ответила Арма. – Но никогда нараспашку. Скупо. Очень скупо.

– Ты мудра, – заметил воин. – Но умела ли?

– Проверь, – пожала плечами Арма.

Лилай напал на нее внезапно. Так быстро, что она не смогла оценить, насколько он правильно ставил ноги. Отбила один его удар, второй, поймала на знакомом движении и снова поймала. Нет, и Лилай не открыл ей секретов. Он начал исполнять сложный, но обычный танец воина клана Смерти, вся красота которого была в затверженности движений и их скорости. Пожалуй, в настоящем бою ей пришлось бы открыться, войти в схватку всей силой, всем умением, но она знала этот танец. Поэтому просто танцевала в ответ, теми движениями, которые отрабатывают воины клана Смерти в первые годы изнурительных занятий. И только в конце, почувствовав и в движениях, и во взгляде Лилая удивление, чуть-чуть изменила рисунок, развернулась в другую сторону, поменяла руку, пригнулась, заставила и Лилая перейти на другой танец. Он расплылся в улыбке, остановился:

– Сначала я удивился, потом стал гадать, кто учил тебя из стариков – Гурта или Хуха, только они ушли на юг к дальним родственникам, но теперь вижу, что Гурта. Хотя как раз он-то не должен был тебя учить.

– Я назвала имя человека, которому Гурта был признателен, – ответила Арма.

– Если только… – Лилай огляделся, помрачнел, перешел на шепот: – Если только это была женщина, которая… выходила еще молодого убийцу Гурту из клана Хара в Зене.

– Да, – кивнула Арма. – Это была моя мать.

– Почему он не убил ее? – спросил Лилай.

– Ты знаешь, что такое сиун? – спросила Арма.

– У каждого клана был свой сиун, – ответил Лилай. – Двенадцать кланов – двенадцать сиунов. Можешь называть его как угодно – дух клана, проклятие клана, хозяин клана. Он кто-то вроде призрака, который является, когда хочет, но может обратиться и человеком.

– Сиун Зены защитил мою мать, – сказала Арма, отбросила палку, шагнула к оставленному на парапете самострелу, обратилась ко всем: – Вон – средняя мишень. Та, что закреплена на колоде. До нее примерно сорок шагов. Не слишком много, но все-таки. По одной стреле. И закончим на этом.

Она выстрелила первой. Короткая стрела пронзила горло чучела. Заставила загудеть вставленную в гнездо колоду. За нею встала Теша. Щеки ее пылали от румянца. Она ловко зажала между коленями лук, натянула тетиву, подергала ее, вытащила из тула стрелу и выпустила ее почти мгновенно, не целясь. Стрела вонзилась в живот чучела.

– Однако неплохо для девчонки, если к тому же учесть, что с луком ты не знакома, – покачал головой Тару, подходя к Теше.

– Обычный мугайский лук, – пожала она плечами. – Хороший мугайский лук.

– А вот обычный лапаньский лук, – проскрипел Тару и медленно поднял оружие, медленно приладил на тетиву струну, прихватил пальцами тисненую кожаную накладку и так же медленно потянул тетиву к уху. Тетива фыркнула, и стрела охотника задрожала в пальце от стрелы Армы.

– Чтобы стрелки не портить, – довольно объяснил Тару. – Ближе не стоит.

– И я, – оживился Шалигай.

Стрела, посланная хиланцем, вонзилась в живот чучела. Шалигай довольно улыбнулся и поклонился мугайке:

– Ближе не стоит. Чтобы стрелы не портить.

Арма посмотрела на Лилая. Луки были еще у него и у лами.

– Считай, что я попал, – ответил на ее взгляд воин. – В горло. Если и не рядом с твоей стрелой, то не более трех пальцев в сторону.

– Хорошо, – с улыбкой кивнула Арма.

– Я тоже попал, – медленно проговорил Усанува. – Дротиком в голову. Для лука слишком близко. Вот так.

Лами так шел к центру двора, что Арма в секунду уверилась, что именно так лами и ходят по пещерам – медленно, ставя ноги на одну линию, как богатые красотки на хиланском базаре. Шел, прислушиваясь к звукам породы и будучи готовым в любое мгновение упасть на руки и метнуться в сторону или протиснуть гибкое тонкое тело в любую щель, чтобы спастись от обрушения или от врага. Поэтому и лук у Усанувы был маленький. Такой, чтобы натянуть его в проходе, в который не всякий человек может протиснуть плечи. Но маленький это не значит, что слабый. Но дротик?

Усанува метнул его всем туловищем, развернув правое плечо после броска вперед и вниз, а дротик вошел точно в центр головы и загудел, скривившись древком вниз.

– Там выбоина в колоде, – объяснил Лилай. – Яма в два кулака. Все пытаются попасть в голову.

– И стрелой попал, – проговорил Усанува, снимая с плеча лук. – В голову. Туда же. Я не боюсь испортить дротик.

Тетива фыркнула мгновенно. Лук Усанува держал на уровне живота и тетиву тянул так, что любой мастер стрельбы отвесил бы такому ученику-стреляльщику крепкую оплеуху, но стрела задрожала точно в той точке, куда воткнулся дротик, да так, что он еще наклонился на ладонь вниз.

– Неплохо для тати, – раздался звонкий голос.

Арма оглянулась. В арке прохода, выходившего во двор, стояла Илалиджа. Почти в три раза дальше от мишени, чем любой из стрелков. Но лук, который висел у нее на плече, в мгновение оказался в руках, а вслед затем словно полоса пепла рассекла черной линией расстояние от нее до мишени. С грохотом упало срезанное древко дротика, но еще раньше вздрогнула пронзенная насквозь колода, и одновременно с этим разлетелся осколками, пошел трещинами камень в кладке позади нее. А когда загремевшее на камнях древко откатилось на пару шагов в сторону, колода задымилась и оделась языками пламени.

– Ты могла бы собирать хорошие деньги на водяной хиланской ярмарке, устроившись в один из балаганов, – в повисшей тишине отчеканила Арма. – Спроси Кая, он подскажет, с чего начать и как все устроить.

Илалиджа улыбнулась и ушла. Хорошо улыбнулась, но Арма видела другую ее улыбку, которая мелькнула на лице пустотницы одновременно с отпущенной тетивой. То была улыбка чудовища.

– Однако, девонька, я бы послужил под твоим началом, – с уважением проскрипел Тару.