Текст книги "Клянусь отомстить"

Ночные новости

Фильм им не понравился. Такое впечатление, что создатели специально надергали отрывочных кадров, чтобы не дать возможности заметить изъяны компьютерной графики. Сюжет оказался настолько запутанным, что пересказать его, наверное, не сумели бы и сами сценаристы. Актеров вполне можно было заменить на любых других, без всякого ущерба для зрелища. Одним словом, выходя из кинотеатра, зрители жалели о потраченных деньгах и времени.

– Давай в кафе посидим, – предложила Ленка, когда они прошлись по ночной улице, приходя в себя после мелькания красок и рева стереодинамиков.

– Дома все есть, – сказал Женька.

Ему не хотелось в кафе. Он и в кино бы не пошел, по правде говоря, предпочтя сразу затащить подругу в постель. Не то чтобы он не уважал ее как человека, но у человека этого были такие великолепные формы, что душа и интеллект отступали на задний план. Разве Женька был виноват, что его больше тянуло к Ленкиному телу? Он просто голову терял, когда дело доходило до главного.

Она была натуральная блондинка, если вы понимаете, что это значит. Очень бледная и нежная кожа, светлые волосы, голубые глаза. Одетая, Ленка казалась худоватой, но на самом деле кости у нее нигде не выпирали, груди тяжело ложились в ладони, сзади было за что подержаться. Она отдалась Женьке на первом же свидании и не отказывала ему впоследствии, но он успевал изголодаться даже за день разлуки, не говоря уже о неделе.

Ленка работала в каком-то конструкторском бюро, а жила в съемной квартире с двумя подругами, так что уединиться на ее площади удавалось крайне редко. Финансовые возможности не позволяли Женьке снять другую квартиру или заканчивать свидания в гостиничном номере, так что секс между ними был нерегулярным и беспорядочным, как только что просмотренный фильм про вторжение инопланетян.

В первый раз все произошло у Женьки дома, причем в присутствии родителей, за дверью, конечно, но все равно не в одиночестве. Они зашли как бы попить кофейку и согреться после прогулки по зимнему городу, а закончили тем, что закрылись и присосались друг к другу губами так, что не оторвешь. Возня с тугими Ленкиными колготками чуть не свела Женьку с ума, но он справился, и, как выяснилось, эта процедура заняла времени больше, чем само таинство любви. Однако этого и Ленке хватило, и Женьку впечатлило.

Последующие свидания где только не проходили, всех мест и не упомнишь. А вот чтобы понежиться в постели, никуда не спеша, не опасаясь звук лишний проронить, такое случалось редко. Услышав предложение сходить в кафе, вместо того чтобы сразу отправиться домой, Женька даже расстроился, хотя старался не подавать виду. Сначала кино это дурацкое, теперь продолжение культурной программы, которое неизвестно на сколько растянется. Это означало, что Ленка никуда не спешит, думал Женька, потому что хочет его не так сильно, как он ее. Догадка была подобна занозе, засевшей в душе: не то чтобы больно, но отмахнуться не позволяет, постоянно тревожит, напоминая о себе.

В кафе Женька не расслабился, а, наоборот, сделался очень даже напряженным. Денег не жалко, было жалко времени. И обида на Ленку разрасталась все сильнее, находя для этого множество поводов и зацепок. Почему она так долго смотрела на того парня с молнией на черепе? С кем без конца обменивается короткими телефонными сообщениями? Зачем заказала столько ломтей пирога с разными начинками, которые и вдвоем не осилить? Может, все это затеяно специально, чтобы не оставаться с Женькой наедине?

Не слишком старательно поддерживая разговор, он начал нарочито зевать, прикрывая рот ладонью. Расчёт был прост. Ленка спросит, что с ним, а он скажет, что хочет спать, и они уйдут наконец из этого чертова кафе. Но Женька плохо знал женщин.

– Я вижу, тебе со мной скучно, – процедила Ленка, откладывая надкушенный пирог с черникой.

– Нормально, – пожал плечами Женька.

Она прищурилась на него поверх стакана:

– Что значит, нормально?

Будь у него опыта побольше, он поспешил бы заверить ее в своей любви, но Женька, как уже отмечалось, не знал многих тонкостей обращения со слабым полом, да и вообще не любил кривить душой.

– Нормально – это нормально, – сказал он. – Хотя пироги так себе.

– Пироги, – пробормотала Ленка. – Пироги, значит.

– Но мы же сюда ради них приперлись?

– А я думала, мы сидим общаемся.

– Общаемся, – согласился он без энтузиазма.

– Но тебе это не нравится, как я посмотрю.

Наивный Женька решил, что настал момент высказать свои претензии прямо и откровенно.

– Я думал, мы ко мне пойдем, – сказал. – А ты: кино, кафе… Зачем? Родители ведь не каждый день на даче ночуют.

– А-а! – протянула Ленка. – Вот ты о чем! Тебе бы только трахаться, как кролику, а как личность я тебе не интересна!

Женьке абсолютно все не понравилось в этой тираде. И тон, каким это было произнесено. И неуместное сравнение с кроликом. И то, что подруге даже в голову не пришло понизить голос, в результате чего взгляды всех немногочисленных посетителей кафе скрестились на них.

– Черт знает что болтаешь, – пробурчал он, ощущая, как его лицо и уши наливаются жаром.

– А ты мне рот не закрывай! – отрезала Ленка.

Она хотела остановиться, но не могла. Месячные застали ее врасплох. Она подозревала, что сзади на ее джинсах образовалось пятно, и не знала, как выйти из положения. Сообщать Женьке об аварии не хотелось, потому что мужчинам совсем не обязательно знать некоторые подробности. К тому же в настоящий момент он не вызывал ничего, кроме нарастающего раздражения.

– Что с тобой? – спросил Женька с искренним удивлением.

Это немного отрезвило ее.

– Кажется, я простудилась, – сказала она. – Холодно. Я домой хочу.

Он кивнул:

– Конечно. Я тебя отвезу.

– Я сама. – Вызвав такси по телефону, она попросила: – Жень, дай мне свой джемпер, пожалуйста. Мерзну я. – Ленка положила ладонь на лоб. – Совсем расклеилась.

Женька засуетился, не зная, как и чем помочь подруге. Джемпер, пристроенный у него на спине на манер короткого плаща, перекочевал к Ленке, которая ловко повязала его на талии, после чего уже не села, а задвинула стул под стол и направилась к выходу, объявив на ходу:

– Тут душно. Я такси на улице подожду.

«Должно быть, она и в самом деле заболевает, – подумал обеспокоенный Женька. – Сама не знает, холодно ей или жарко».

Расплатившись, он вышел из кафе и едва успел попрощаться с Ленкой, которую забрала машина с декоративной телефонной трубкой на крыше. Стало грустно и одиноко.

«Лучше бы я на даче остался, – решил Женька, шагая по улице, залитой ночными огнями. – Пообщались бы с папой по-мужски, наливочки бы выпили. У отца что-нибудь и покрепче нашлось бы. А потом спать на балконе, и море звезд, и все такие яркие, такие близкие. Теперь сиди один в четырех стенах, как граф Монте-Кристо».

Чтобы скрасить себе вечер, Женька завернул в супермаркет, пересчитал украдкой оставшиеся деньги и набрал разноцветных бутылочек со слабоалкогольными напитками: желтая, голубая, зеленая, красная, почти белая. К ним прибавил пару пакетиков с орешками, две дешевые сигарки с пластмассовыми мундштуками и картонку кефира на утро. На этом финансовые накопления были исчерпаны, но было уже все равно. Раз уж предстоит одиночество, то нужно постараться сделать его максимально приятным.

Последующие два часа Женька последовательно вредил своему организму алкоголем, никотином и пережаренным, пересоленным арахисом. Чтобы усугубить степень своего падения, он включил не компьютер, а телик и отыскал какой-то низкопробный сериал про бравых ментов-полицаев, которые, не щадя живота своего, сражались с бандитами, но никак не могли досражаться до того, чтобы искоренить бандитизм подчистую. Это было тем более странно, что закон и сила были на стороне полицаев, связанных круговой порукой, способных закатать любого в тюрягу, подбросить подозреваемому наркоту.

Как выходило так, что бандиты постоянно брали верх? А потому что шла игра в поддавки. Собирая с преступников дань, полицейские уж точно не были заинтересованы в их уничтожении. Они бегали, стреляли, строили умные физиономии, но все оставалось по-прежнему. К обоюдному удовольствию противоборствующих сторон.

Примерно на середине неизвестно какой серии Женька отрубился прямо перед мерцающим экраном, даже не выключив звук. Проснулся ровно в час ночи, как будто в грудь толкнули, оставив слева неприятное тяжелое чувство. Женька тупо уставился на диктора местной телекомпании, уныло бубнящего никому не интересную сводку новостей. Пахло прогорклым сигарным дымом, в неверном свете экрана поблескивали бутылки. Женька взял одну, допил последние два глотка.

Он вспомнил, что ему приснилось. Во сне его разбудила мать. Она растормошила Женьку, крича ему в лицо: «Проснись, посмотри! Проснись, посмотри! Женя, Женя!» Она была насмерть перепугана и, кажется, плакала. Отец стоял за ее спиной, почти неразличимый во мраке. Он молчал, но явно тоже хотел, чтобы сын проснулся и увидел.

Что?

Холодея, Женька уставился в телевизор.

– А теперь немного криминальной хроники, – сказал ведущий, показывая лицом, что говорить об этом не хочется, но придется.

Дальнейшего Женька не слышал. Он как бы лишился всех органов чувств, кроме зрения. Сидел и смотрел.

Показывали их дачу. Он узнал ее, несмотря на призрачное голубоватое освещение и множество посторонних людей. Возле крыльца лежали два продолговатых предмета в черных блестящих мешках. Оживленная девушка указывала на них и что-то тараторила в микрофон. Отдельные слова достигали сознания и тонули там, почти не успевая приобрести смысл.

Опьянение… меры предосторожности… угарный газ…

Женька поднялся на негнущиеся ноги и, переступая по-журавлиному, подошел к зазвонившему телефону. Официальный скучный голос удостоверился, что говорит именно с Евгением Степановичем Артемовым, после чего сообщил о гибели его родителей и пригласил завтра утром на опознание в городской морг.

– К девяти подъезжайте, – сказал голос. – Там и побеседуем.

– Побеседуем, – тупо повторил Женька. – О чем?

– Вы не поняли, Евгений Степанович? Ваши родители…

Голос стал повторять уже сказанное. Зря он старался. Женька все прекрасно понял. Его родителей убили те, кому они отказались продавать дачу. Вероятность того, что они перебрали наливки и забыли открыть заслонку в камине, была равна нулю. Зачем бы они стали разводить огонь в такую теплую ночь? Да еще легли спать, закупорив окна и дверь. Чушь, чушь, чушь!

– Чушь, – произнес Женька резиновыми губами.

– Простите? – переспросил следователь.

Кажется, его фамилия была Деревянко. Откровенничать с ним Женька не собирался. Он не мог доверить месть за родителей так называемым стражам закона. Уголовное дело для них – лишь повод срубить бабла по-легкому. Стоит указать на подозреваемых, как полицаи примутся прессовать их, вымогая деньги. Получат свое и отстанут. А трупы останутся.

Трупы родителей. Папы и мамы.

Из горла парня вырвался короткий рыдающий звук. Он замолчал, прикусив губу. Следователь, не дождавшийся внятного ответа, вздохнул:

– Я где-то вас понимаю. И сочувствую, да. Но мы обязательно должны встретиться. В девять возле входа в морг, не забудете?

Возле входа в морг.

– Такое не забывается, – сказал Женька.

Отключил телефон и повалился на диван плакать.

Услуга за услугу

Он подъехал с опозданием на пять с половиной минут, заставив Ангелину хорошенько понервничать. Подъехал и встал бампер к бамперу с выключенными фарами, а потом внезапно врубил свет на полную мощность.

«Придурок, – подумала Ангелина, прикрывая глаза от слепящих лучей. – Неудивительно при его профессии. Они все там, наверное, психопаты».

Выбравшись из машины, она сердито хлопнула дверью. Фары погасли. Ночь и тишина укутали ее темным теплым коконом. Звезды и луна были такими далекими, такими нездешними, что выглядели не имеющими никакого отношения к происходящему внизу. Что, впрочем, соответствовало действительности.

Ангелина переплела внезапно озябшие руки под грудью. Если не считать ювелирных украшений, то на ней было лишь тонкое платье, еще более тонкие трусики и легкие летние сапоги с открытыми пальцами и дырчатыми голенищами. Стриглась Ангелина коротко по бокам и сзади, а косо срезанная черная челка доставала ей до подбородка, закрывая один глаз, когда было лень или не хотелось убирать волосы. Сейчас выдался именно такой случай.

Из подъехавшей машины вышел человек среднего роста, одетый во все темное. Походка его была плавная, как будто немного замедленная, смотрел он прямо на Ангелину, однако она была готова поклясться, что глаза его устроены таким необычным образом, что видят не только ее, но и окружающую обстановку.

– Привет, – сказал он, остановившись на расстоянии двух шагов.

Голос невыразительный, почти скучный, расслабленный, как и сам мужчина. Ангелина попыталась определить его возраст и не сумела. С одинаковым успехом ему можно было дать как тридцать пять, так и пятьдесят лет. В черных волосах ни намека на седину, но складки на лице глубокие, прочерченные раз и навсегда, очень прямо и решительно.

– Добрый вечер, – сказала Ангелина. – Вы Юрий.

– Да, – подтвердил он, сопровождая ответ легким наклоном головы. – Так меня и следует звать.

Она посмотрела на номерной знак его машины.

– Запоминать циферки не имеет смысла, – сказал он. – Я часто их меняю.

– Как и имена? – спросила она.

Он помолчал, пожал плечами и сказал:

– В данный момент я Юрий Ярышников. Не сомневайся.

– Я не сомневаюсь, – пробормотала Ангелина. – Мы уже на «ты»?

Спокойный, прямой взгляд Юрия смущал ее. У него были очень светлые глаза. Словно серебристая луна отражалась в них, хотя его лицо находилось в тени.

Они встретились на строительной площадке, примыкающей к новой объездной дороге. Автомобилей было мало. Они выныривали из мрака и снова пропадали в нем, оглашая ночной воздух шипением. Стоящий неподалеку грейдер напоминал доисторического ящера, приготовившегося к прыжку.

– Тебя смущает моя фамильярность? – спросил он, приблизившись еще на шаг.

Она подождала, пока проедет шумная фура, и сказала:

– Меня трудно смутить.

– Это хорошо, – одобрил Юрий. – Почему Ангелина, а не Анжелика?

– Тебя это не касается.

Ее назвали так в честь прабабушки по материнской линии, которая умерла давным-давно. А бабушку похоронили только вчера. Бабушку убили.

– Характер показываешь? – усмехнулся Юрий. – Это лишнее. Я знаю, что ты резкая.

– Откуда? – поинтересовалась Ангелина.

– Руководишь большой компанией, два раза разорялась и опять начинала сначала. Отсидела месяц в следственном изоляторе. Мужа и бывшего партнера засадила на десять лет. Детей нет. Любовника нет. Зато есть бизнес, который нужен тебе, чтобы доказать…

– Что доказать?

Юрий бледно улыбнулся:

– Что ты можешь. Что одна не пропадешь.

Она отрицательно помотала не столько головой, сколько свисающей на глаз челкой.

– Мне никому не нужно ничего доказывать.

– Врешь. Нужно. Себе самой. В этом мы похожи.

Некоторое время Ангелина молчала, провожая взглядом пассажирский автобус, таинственно светящийся в ночи. Ей всегда казалось, что в таких автобусах едут очень счастливые люди. Цель известна, маршрут проложен. Не о чем беспокоиться, незачем переживать. Тепло, уютно, спокойно. А тут стоишь рядом с прирожденным убийцей и не знаешь, что ему взбредет в голову в следующий момент.

Ангелина посмотрела на Юрия и увидела, что он тоже наблюдает за ней. Его глаза серебрились.

– Страшно? – спросил он.

– Мне бояться нечего. – Она пожала плечами. – Тебе деньги нужны, а не я.

– Ты уверена?

Они посмотрели друг другу в глаза. Чтобы видеть лучше, Ангелина заправила волосы за ухо. Но распознать стоящего напротив мужчину все равно не получалось. Он принадлежал к неизвестной ей породе. О его существовании поведал ей под страшным секретом один партнер, который потом целую неделю выспрашивал, не сболтнул ли он чего лишнего по пьяни. Ангелина его заверяла: нет, ничего такого. Но канал связи с профессиональным киллером на всякий случай запомнила. И вот пригодилось…

– Давай перейдем к делу, – сухо предложила Ангелина. – У меня мало времени.

– Хочешь сказать, что тебя кто-то ждет? – насмешливо спросил Юрий. – В постели с заботливо откинутым углом одеяла?

– Оставь мою постель в покое, понял? Или…

Она повернулась к своей белой «ауди», давая понять, что готова сесть и уехать. Он ее не остановил. Стоял молча и смотрел своими фосфоресцирующими глазами цвета расплавленного свинца.

Ангелина снова развернулась к нему грудью.

– У меня бабушку убили, – сказала она сдавленным, чужим голосом. – Следствие придерживается одной версии: самоубийство. Но она не могла вот так просто взять и повеситься.

– Такое случается, – сказал Юрий.

Она яростно помотала головой, отчего черный клин снова упал на ее глаз.

– Только не с ней. Я была у нее за несколько часов до смерти. Мы пили чай и обсуждали, что и как нужно перестроить. Бабушка была бодрая и веселая. Она въехала на эту проклятую дачу только месяц назад и была полна планов.

– Дача? – спросил Юрий, давая понять, что этот момент следует объяснить подробнее.

Ангелина пристроила ягодицы на капот своей машины, но, почувствовав кожей холод металла, снова выпрямилась.

– Бабушка прожила в деревне последние двадцать лет, – заговорила она, когда наконец нашла место рукам, опустив их так, чтобы сцепленные ладони защищали самое уязвимое ее место. – В последнее время она начала сдавать, и я просто побоялась оставлять ее одну за сотни километров. Но переезжать в городскую квартиру бабушка наотрез отказалась. Настаивала, что привыкла проводить время на свежем воздухе, копаться в земле, питаться дарами природы…

– И ты купила ей дачу, – перебил Юрий, которому, по всей видимости, надоело слушать столь долгое вступление.

– Да, – подтвердила Ангелина.

Хотела сделать это с вызовом, но голос ее упал.

– Винишь себя теперь?

Избегая смотреть в устремленные на нее глаза, она перевела взгляд в небо. Как много звезд! В городе как-то забываешь об их существовании.

– Дача находилась на земельном участке, который выкупает по частям фирма «Стройинвест», – снова заговорила Ангелина, медленно и размеренно. – Там собираются возводить элитный поселок. А нынешние дачники мешают проекту.

Она удивилась тому, как отстраненно звучит ее голос.

– Их заставляют продавать дома и огороды, – догадался Юрий и подступил ближе, дожидаясь ответа.

Ангелина крепче стиснула пальцы сведенных вместе рук. Ее соски затвердели. Становилось прохладно.

– Да, – подтвердила она. – Некоторые соглашаются, некоторые нет. До того, как случилась беда, я не думала, что все так серьезно.

– Почему не пытаешься сама поквитаться? – спросил Юрий. – Вроде на тебя не похоже.

– Беспредел в поселке устроили люди Котова, – сказала Ангелина, испытывая почти непреодолимое желание передвинуться, чтобы не находиться так близко от этого мужчины.

Его брови приподнялись.

– О! – коротко воскликнул он.

– Что, не пойдешь против него?

– Мне все равно, против кого идти, – заверил Юрий. – Лишь бы платили.

– Деньги не проблема, – сказала Ангелина.

– Не проблема, – согласился он, задрав голову к небу. – Но не у всех они есть.

– У меня есть.

– У меня тоже.

– То есть ты отказываешься.

Как только Ангелина закончила реплику, Юрий перевел взгляд на нее. В нее словно из двух стволов выстрелили. В упор. Серебряными пулями.

– Нет, – сказал он. – Но заплатишь ты не деньгами.

– А чем? – спросила она, похолодев еще сильнее, хотя ночь была все же летняя.

– Ты знаешь, – сказал Юрий.

Между ними повисла пауза, ощутимая, как стена.

– Ты хочешь… – Ангелина не договорила.

– Тебя, – бесстрастно сообщил он.

– Не проще купить себе женщину?

– Я покупаю не какую-то там женщину, – объяснил Юрий. – Я покупаю тебя. Конкретно.

– Бартер? – Она заставила себя презрительно усмехнуться.

– Можно и так сказать. Натуральный обмен. Услуга за услугу.

Ангелина вспомнила лицо бабушки, вытащенной из петли. Такое не забывают. И не прощают.

– Договорились, – сказала она.

Ей не пришлось вести мучительную внутреннюю борьбу. В принципе, Юрий ей нравился. Он во многом соответствовал ее представлениям о том, как должен выглядеть и вести себя мужчина. Его нахальная самоуверенность немного раздражала, но с мямлями и рохлями Ангелина вообще не могла общаться.

– Тогда давай уточним наши запросы, – сказал Юрий. – С меня только Котов?

– Нет. – Она повела головой из стороны в сторону. – Я хочу, чтобы ты очистил поселок от всей плесени. Чтобы этот сброд туда дорогу забыл. И чтобы больше никому не пришло в голову продолжать дело Котова.

– Большая предстоит работа, – покивал Юрий, задумчиво кривя губы. – Даже не знаю…

Кровь отхлынула от головы Ангелины так резко, что у нее потемнело в глазах.

– Чего ты не знаешь? – спросила она, видя не собеседника, а лишь один только его силуэт.

– Я намеревался обменять голову Котова на три ночи с тобой, – произнес он. – Но, учитывая твои пожелания, это будет неравноценный обмен.

Ангелина сглотнула. Кровь вернулась обратно, обдав лицо внутренним жаром. «О господи, – подумала она. – Мы торгуемся о том, на какой срок я себя продаю. Мне должно быть стыдно и противно».

Но ей не было ни стыдно, ни противно.

– Сколько ты хочешь? – спросила она.

– Я закончу дело, и мы поедем с тобой отдыхать, – сказал Юрий. – Недельки на две. А до этого аванс. Небольшой. Согласна?

– Как ты собираешься достать Котова? – задала встречный вопрос Ангелина. – У него целая армия охранников, и он почти все время отсиживается на верхнем этаже «Олимпийской» высотки. У него там и офис, и квартира.

– Я сделаю так, что он выберется оттуда и приедет на место событий.

– Как?

Юрий пожал плечами:

– Создам проблемы. Это всегда срабатывает.

– Тогда на сегодня все? – спросила Ангелина с надеждой.

Она устала от общения с этим человеком. Не каждый день приходится стоять лицом к лицу с настоящим киллером, который намеревается трахнуть тебя после исполнения заказа.

– Нет, – безжалостно ответил Юрий. – Мне нужна вся информация, которой ты владеешь. И которую сумеешь раздобыть дополнительно.

– Разве это не входит в твои обязанности?

– Когда как. В данном случае – нет.

– Почему?

Он долго смотрел на нее своими ртутными глазами, а потом ответил:

– Потому что ты находишься в безвыходном положении.

Ангелина ответила ему таким же немигающим взглядом.

– С чего ты взял? – спросила она.

– У тебя глаза затравленной лисицы, – сказал Юрий. – К нам однажды в траншею забежала такая, по ней с той стороны из крупнокалиберного били, вот она и спряталась. А тут мы. И наверх уже не выпрыгнуть.

– И что с ней было потом?

– Мой друг ее зарезал ножом. Думал девушке своей шкурку отослать, но мех дрянной оказался. Линяла лиса.

– Поучительная история, – пробормотала Ангелина.

– Рад, что тебе понравилось, – сказал Юрий. – А теперь давай перейдем к твоим историям. Про дачную жизнь, которая, как я понимаю, не всем идет на пользу.

Тут он улыбнулся. Отчего его лицо не стало ни веселым, ни хотя бы просто добродушным. Увидев это, Ангелина окончательно поняла, что обратилась к нужному человеку.