Текст книги "Они создавали Третий рейх"

Норман ОЛЕР: Морелль не был врачом узкого профиля, а скорее спутником жизни для Гитлера. Он знал толк в инъекциях и делал на них упор. Таблетки действовали слишком медленно, а уколы – мгновенно. У Морелля был такой подход: делать пациентам 1–2 инъекции каждый день, чтобы они не чувствовали себя больными, а были счастливыми. Гитлеру этот подход пришелся по нраву.

Только вот личный врач Гитлера не предупредил своего пациента о побочных эффектах такого лечения. А они были. И достаточно серьезные. Норман Олер объяснил мне, что подобные инъекции заставляют работать организм на пределе и даже выше своих возможностей. По сути человек начинает забирать силы в долг у себя же из будущего. Ну а затем, естественно, наступают упадок и полное истощение. И, чтобы это преодолеть, требуются еще большие дозы чудодейственных препаратов. Уже через год такого лечения здоровье Гитлера – и без того не очень хорошее – начало стремительно разрушаться. Как физическое, так и психическое.

Уже ближе к 1939 году Гитлера консультировал очень известный психиатр, еврей по национальности, Артур Кронфельд. Который поставил ему диагноз «истерическая психопатия». Естественно, для врача, который осмелился поставить такой диагноз Гитлеру, было слишком рискованно оставаться в Германии. Кронфельду удалось эмигрировать в СССР. Но даже там он боялся возмездия. И покончил жизнь самоубийством, когда немцы подошли к Москве близко.

И тем не менее до начала войны вряд ли можно говорить о каких-то явно выраженных отклонениях в здоровье у фюрера, заметных обычным обывателям. Для простых людей этот период в истории Германии, когда она усиленно наращивала военные мускулы, был началом хорошей и сытой жизни. А фюрер – идеалом главы государства, фактически полубогом и мессией. А сам он в своих мыслях был уже в счастливом будущем Великой Германии.

Дмитрий ЖУКОВ: Одна из грез фюрера – кардинальным образом перестроить столицу рейха, превратить ее в столицу мира, пусть даже символическую. И ключевой фигурой в этой перестройке был архитектор Альберт Шпеер[23]23
  Альберт Шпеер – личный архитектор Гитлера, рейхсминистр вооружения и военного производства.


[Закрыть]. Известно, что изготавливались гигантские макеты домов и кварталов, части которых сохранились до сих пор. Макеты и сегодня поражают своими огромными размерами. Новая столица рейха была обречена на полную перестройку. Только вот воплотить этот план нацисты не успели.

Ну а где планы строительства столицы мира, там уже и планы овладения этим миром. И единственное средство осуществления всех этих проектов – война. Гитлер резко меняет свою «мирную политику», которую он так широко рекламировал, и открыто провозглашает политику экспансии. Правда, под влиянием лечения Морелля он зачастую уже не контролирует себя. Начало войны он встречает психически глубоко больным человеком.

Дмитрий ХРИТИНИН: С одной стороны, он вроде бы хотел сделать добро для немецкого народа в ущерб всем другим национальностям. А с другой – он бросал свой народ в пекло войны и сжигал миллионы жизней. Такая вот раздвоенность сознания фюрера, которая привела Германию к страшной катастрофе.

Когда олигархи, которые финансировали восхождение Гитлера, и лидеры европейских стран осознали всю опасность фашистского режима, было уже поздно. Фюрер готов был играть только по своим правилам, все больше проявляя черты психически ненормального человека, с которым невозможно ни о чем договариваться. Оставалось лишь одно – его ликвидировать.

На Гитлера было совершено более 300 покушений, самых разных: при помощи огнестрельного оружия, взрывчатых веществ, ядов и т. д.

Английские спецслужбы тоже готовили покушение на Гитлера. Его должна была уничтожить специальная хорошо подготовленная группа. В 1941 году и в Советском Союзе приступили к реализации аналогичного проекта. Но этим планам не суждено было сбыться.

Практически с самого начала войны Гитлер не участвовал в публичных мероприятиях и был отгорожен ото всех усиленной стеной безопасности, которую возвел лично Гиммлер. А рейхсфюрер СС, по словам Сергея Кормилицина, был очень большим перестраховщиком и всегда старался продумать несколько слоев защиты. По этому принципу был устроен и личный гитлеровский самолет. Мало того, что он был бронированный, что место, где находился Гитлер, было бронировано отдельно, так еще и кресло, на котором он должен был сидеть, было снабжено системой катапультирования, парашютом и тоже бронировано снизу. Иными словами, тройной слой защиты. И так было во всем.

С июня 1941 года фюрер практически не жил в Берлине – его главным убежищем стал бункер, который в обстановке полной секретности построили в лесах Восточной Пруссии. В ставке Wolfsschanze («Волчье логово») он провел более 800 дней.

Это был маленький бетонный город, который с воздуха был абсолютно не виден. Его прятали от вражеских бомбардировщиков большие металлические деревья с искусственными кронами, напоминающими живую листву. За всю войну ни одна бомба не упала сюда. Мы приехали в это место с оператором Алексеем Клочихиным, чтобы увидеть своими глазами, как было устроено главное убежище фюрера. Это недалеко от польского города Кентшин. Сегодня от этой ставки остались лишь поросшие мхом бетонные руины, наводящие ужас и гнетущую тоску на редких туристов, которые хотят погрузиться в ощущения той эпохи. Перед бегством отсюда все мощные бетонные постройки были взорваны. Но в те времена, когда здесь кипела жизнь, обстановка была ненамного веселее. Тщательно спрятанное среди болот и лесов убежище фюрера славилось постоянными туманами, пронизывающей сыростью и полчищами комаров. Личный доктор фюрера Морелль сразу записал в своем дневнике: «В бункере сыро, атмосфера нездоровая».

Сергей КОРМИЛИЦЫН: Стены были бетонные, мощное железобетонное литье, от 3 до 6 метров толщиной. Полагаю, что, когда здесь ночуешь, то должно давить на голову очень сильно, а вкупе с использованием возбуждающих средств, от которых постоянно возникает абстиненция[24]24
  Собирательное понятие, обозначающее комплекс психических и физиологических нарушений, возникающих в организме при внезапном либо постепенном прекращении приема веществ с психоактивным действием (алкоголь, никотин, опиаты, наркотики).


[Закрыть], – вдвойне. С какой бы частотой доктор Морелль его не накалывал, но периоды абстиненции у Гитлера должны были быть… Я думаю, что это было достаточно жесткое психологическое и физическое испытание для человека.

Чем тяжелее была обстановка на фронтах, тем меньше Гитлер желал смотреть правде в глаза. Он создавал для себя собственную картину боевых действий, которая сильно расходилась с реальностью. Доклады об отступлениях и потерях приводили его в настоящее бешенство. Поэтому всю информацию о положении на фронтах для него тщательно просеивали. Фюрер вроде бы продолжал быть в центре всех событий, к нему регулярно приезжали с докладами, он проводил совещания. Но при этом он существовал где-то в своем мире, где Третий рейх уже одержал победу и начал строить новую столицу мира. А его личный врач своими волшебными инъекциями каждый день поддерживал это псевдобоевое состояние духа.

Норман ОЛЕР: Он очень долго спал в бункере. Раньше 11.00 не вставал. Первое, что он делал после пробуждения, – закатывал рукав пижамы. Входил Морелль и делал ему первый укол. Витамин С или тестостерон. Позже «Юкодал»[25]25
  Или оксикодон (перкоцет, перкосет) – обезболивающий препарат, полусинтетический опиоид, получаемый из тебаина. Разработан в 1916 году в Германии. Являлся одним из нескольких новых полусинтетических опиоидов, созданных в попытке улучшить существующие опиоиды: морфин, диацетилморфин (героин) и кодеин. Оксикодон обычно выписывается для облегчения умеренной или сильной боли.


[Закрыть]. В зависимости от состояния. В 12.00–13.00 Гитлер начинал обсуждать положение дел на фронтах. Это было полуденное совещание. Приходили генералы и докладывали ему обстановку. Потом все расходились, и он думал, чем бы заняться еще.

До вечера время проходило без особых дел. Всю ночь он не спал, пил чай. Беседовал с генералами и доктором до 5–6 утра. На все возможные темы. Спать он не мог, его мозг был постоянно в возбужденном состоянии. Говорил о моде, архитектуре, о чем угодно. Наконец около 6 утра ему вкалывали сильный барбитурат, и он впадал в коматозный сон. До 11 утра. А потом все начиналось снова.

Вегетарианец Гитлер не ел мяса, но уже к осени 1941 года в его крови было столько веществ животного происхождения, что вегетарианцем по сути назвать его было никак нельзя! Как-то он сказал доктору: «Моя кровь стала настолько густой, что из нее можно делать кровяную колбасу!»

Иногда Гитлер выходил прогуляться со своей любимой собакой. О чем он думал в эти редкие минуты? Скорее всего, уносился мыслями куда-то очень далеко от этого места – в свои грезы о будущем «великой империи». Благодаря постоянным уколам Морелля он все больше погружался в некий иллюзорный мир, который не имел ничего общего с реальностью.

Дмитрий ХРИТИНИН: Как уже отмечалось, со многим в жизни у него были своеобразные отношения. Сюда относится и вегетарианство, и отношение к женщинам, и какая-то необычная любовь к собаке. И в тоже время ненависть к людям, которых он уничтожал и посылал на смерть… Я считаю, что у Гитлера, конечно же, было серьезное расстройство личности. Ближе всего к истероидному типу, но с признаками параноидного расстройства. И, естественно, осложненного депрессивными состояниями, в том числе включая и суицидальные мысли. Кстати, Морелль также поставил ему диагноз маниакально-депрессивного психоза. Правда, он не был психиатром, но тем не менее. Сведения такие были.

К 1943 году, когда Третий рейх начал терпеть одно поражение за другим, доктору Мореллю уже было недостаточно обычных инъекций, чтобы поддерживать эмоциональный фон своего пациента в нормальном состоянии. И он предложил Гитлеру кое-что посильнее.

Сергей КОРМИЛИЦЫН: Вот тут он пришел к использованию наркотиков, причем достаточно тяжелых, в частности вещество, которое он периодически вкалывал Гитлеру, называлось «Юкодал», который давал легкую эйфорию. Человек, употребляющий этот препарат, практически постоянно находился в состоянии чуть-чуть приподнятого настроения и даже дурные новости воспринимал с большей легкостью, чем было бы в обычном состоянии.

Этот наркотик считался болеутоляющим, но был вдвое сильнее морфина и чрезвычайно быстро вызывал эйфорию. Кстати, привыкание к нему настает уже после третьего приема.

Несмотря на все предосторожности рейхсфюрера Гиммлера и тройное кольцо защиты, 20 июля 1944 года в «Волчьем логове» на Гитлера было совершено очередное покушение. Но взрывом его лишь слегка контузило, посекло стеклянной крошкой и повредило барабанные перепонки. Вызванный отоларинголог доктор Гизинг предложил пациенту снять боль в ушах, носу и горле очень действенным способом – смазывать пораженные участки 10 % раствором кокаина.

Константин ЗАЛЕССКИЙ: Гитлеру это точно очень понравилось, потому что у него сразу голова просветлилась, он стал очень хорошо себя чувствовать, препарат тут же снял боль. В результате чего Гизинг порядка 50 дней подряд (а, может, и больше) смазывал Гитлеру раны этим раствором.

16 сентября 1944 года фюрер получил от доктора Гизинга очередную дозу кокаина, и на него вдруг снизошло озарение: повторить блицкриг в Арденнах образца 1940 года! Силы союзников на Западном фронте значительно превосходили возможности вермахта, но убедить непреклонного диктатора не делать гибельного шага никто из генералов не смог.

Именно после кокаина, подчеркивает Норман Олер, Гитлер приказал организовать второе наступление в Арденнах – и оно закончилось поражением, потому что было бессмысленным. Другой вопрос, какое решение он принял бы без кокаина. Может, то же самое. Но факт есть факт: он принял его после приема наркотика.

Масштабное наступление на Западном фронте было очевидной авантюрой, и оно полностью провалилось. Гитлер уже был не в состоянии ни управлять страной, ни даже контролировать свои собственные мысли. Он не мог даже отличить вымысел от реальности. И все больше и больше погружался в наркотический дурман.

К концу войны Гитлер принимал до 40 различных препаратов в день, и в том числе еще порядка 10 видов инъекций. Его организм просто жил за счет этих препаратов. И это, естественно, приводило к каким-то умственным отклонениям. Гитлер стал хуже соображать, он перестал всех слушать, стал еще больше убежден в своей правоте и более резок в принятии решений. Принимая решение, Гитлер перестал с кем-либо советоваться и прислушиваться к каким-то аргументам.

Сказалось ли это на ходе военных действий? Конечно. И на внутренней политике тоже. Особенно его директива сражаться до последнего солдата и не сдаваться в плен, если попал в окружение.

Между тем Восточный фронт неудержимо двигался в сторону границ Третьего рейха. А фюрер с затуманенным наркотиками сознанием до последнего верил в чудо! Чудо, которое остановит Красную армию и поможет ему выиграть войну.

Но вот незадача, к 20 апреля 1945 года в берлинском бункере Гитлера закончились наркотики. Даже в день рождения чуда не произошло.

– Вы держите меня за дурака! – бросил пациент «А» ошарашенному Мореллю, который пришел сделать ему инъекцию раздобытого где-то кофеина.

– Снимайте форму! – заорал Гитлер своему лейб-медику. – Убирайтесь домой и делайте вид, что вы меня никогда не видели!

Плача, словно маленький ребенок, толстый доктор покинул бункер навсегда. Что, вероятно, спасло ему тогда жизнь.

Дмитрий ЖУКОВ: Гитлер действительно был близок к умопомешательству, потому что он окончательно потерял связь с реальностью. Например, верил в чудо-оружие; в то, что провидение ему обязательно поможет именно в этот последний критический момент, хотя всем было понятно, чем это должно закончится. Судя по всему, он уже повредился умом. Ну, и финал известен – самоубийство фюрера и гибель Третьего рейха.

Тео Морелль был задержан в 1945 году американцами в Баварии и отправлен в лагерь. На бесконечных допросах он раскис, давал бессвязные показания, иногда надолго замолкал и впал в глубокую депрессию. Кроме фраз «Мне хотелось бы, чтобы я был не я» он ничего вразумительного не произнес. Через 2 года личный врач фюрера, подавленный, обрюзгший, потерявший все, был освобожден. Вскоре его, больного, полностью обессилевшего, нашла на мостовой медсестра из Красного Креста, полуеврейка, сжалилась над ним и отвезла в больницу, где он и умрет в мае 1948 года.

Последний выход из бункера абсолютно одряхлевшего Гитлера по-своему символичен. На кадрах хроники мы видим, как он, уже заметно подряхлевший, посылает на смерть мальчишек, на бессмысленную гибель во имя уже проигравшего войну Третьего рейха. Последнее напутствие членам Гитлерюгенда потерявшего остатки разума диктатора, который среди руин и общего хаоса еще продолжает маниакально верить в свою победу.

Доктор Морель отправился на тот свет следом за своим пациентом, которому он иглой помогал жить в искусственно созданном иллюзорном мире. Гитлер не видел и не хотел видеть разрушенную и поверженную Германию. Он даже не решался подняться из своего подземелья во двор имперской канцелярии, чтобы подышать свежим воздухом. Да, впрочем, этот воздух уже давно был не свеж, пропитанный дымом берлинских пожарищ и кирпичной пылью от взрывов. Шприц любимого доктора мог создавать совсем другие картины! Но доктора рядом уже не было. Когда последние иллюзии рассеялись, выход у пациента «А» оставался только один…

P.S. Что же касается первитина, то он получил самое широкое распространение во всем мире. Главный его ингредиент, метамфетамин, хоть и повсеместно запрещен, превратился в самый излюбленный клубный наркотик XX века. Те, кто его принимают, даже не догадываются, что этот яд – самое настоящее токсичное наследие Третьего рейха.

Глава четвертая
Убить фюрера. Вся правда о заговоре 20 июля 1944 года

На Гитлера было совершено немало покушений, но, пожалуй, самое известное состоялось 20 июля 1944 года. Участники заговора против фюрера (его еще называют заговором генералов) как никогда были близки к желанной цели, и только счастливая случайность спасла Гитлера от неминуемой смерти. Как известно, полковник Брандт во время совещания в ставке фюрера просто передвинул мешающий ему портфель со взрывчаткой в сторону, за деревянную тумбу. Из-за этого сила взрыва была менее мощной, и Гитлер почти не пострадал. Принято считать, что именно эта случайность и стала причиной провала заговора. Но так ли это? Большая часть современных историков придерживается другой точки зрения.

Дмитрий ЖУКОВ: Заговор против Гитлера и попытка покушения на него 20 июля 1944 года были просто обречены на крах, на поражение.

Главным действующим лицом заговора был Клаус фон Штауффенберг. Его фигура окружена романтическим ореолом, а в Германии его чтут как антифашиста. Но кем был полковник на самом деле: благородным героем или представителем реакционного немецкого офицерства?

Константин ЗАЛЕССКИЙ: В 1933 году Штауфенберг приветствовал приход нацистов к власти, он был германским националистом.

Каким видели будущее Германии и всей Европы заговорщики и какую роль в этом будущем отводили Советскому Союзу?

Иван КОВТУН[26]26
  Российский писатель, историк. Автор военно-исторических книг.


[Закрыть]: Задача была: остановить эту войну, даже путем переговоров с советской стороной.

Группа заговорщиков во главе со Штауффенбергом могла изменить ход мировой истории раз и навсегда… но потерпела полное поражение. Почему?

Какие ошибки совершили заговорщики? Каков был их план по осуществлению государственного переворота и на какие силы они опирались? А может, причина провала заговора – чье-то предательство? Почему узнав, что фюрер жив, некоторые генералы вермахта отказались поддержать заговорщиков? Неужели фигура Гитлера так много значила даже для тех, кто понимал преступность его режима?! Наконец, почему Клауса фон Штауффенберга, исполнителя покушения, казнили одним из первых, даже не успев толком его допросить? Вопросов немало.

Давайте искать ответы вместе.

20 июля 1944 года около 7 утра полковник Клаус фон Штауффенберг вместе со своим адьютантом фон Хафтеном на курьерском самолете вылетел с аэродрома в Рангсдорфе. Самолет взял курс на город Растенбург – именно там, в лесах Восточной Пруссии, и находилась ставка Гитлера «Волчье логово». Штауффенберг был приглашен на совещание к фюреру. У него два портфеля: в одном документы для доклада о создании новых дивизий, во втором – два пакета взрывчатки и три химических детонатора. Чтобы произвести взрыв, нужно было разбить стеклянную ампулу. Находящаяся в ней кислота за 10 минут разъедала проволоку, которая высвобождала боёк – и срабатывал детонатор.

Штауффенберг был полон решимости взорвать Гитлера любой ценой. Но это решение заговорщикам далось нелегко. Идя на такой шаг, они понимают, что это предательство чисто формально, потому что они нарушают присягу, покушаются на жизнь первого лица в государстве, главнокомандующего. Тем не менее они идут на это, чтобы хотя бы оправдать себя перед, как они говорили, вечной Германией и перед мировой историей.

В июне 1944 года мировая война вступила в свою заключительную фазу. 6 июня союзники высадились в Нормандии, а 23 июня Красная армия прорвала фронт группы армий «Центр». Очевидно, что дни фашисткой Германии уже сочтены… Был ли смысл ликвидировать Гитлера в такой ситуации? Штауффенберг уверен: фюрера надо уничтожить любой ценой. И если на первом этапе полковник просто хотел бороться против его диктатуры, то к лету 1944-го у него возникла мысль о необходимости физического уничтожения Гитлера.

Блестящий молодой аристократ (среди предков Клауса Шенка фон Штауффенберга было немало славных военных), спортсмен и прекрасно образованный человек взял на себя самую опасную часть операции – устранение Гитлера.

Чтобы решиться на какие-то конкретные действия, нужен был именно такой офицер, как Штауффенберг. Полковник был человеком решительным, героем войны, получившим тяжелое ранение в Северной Африке – по сути дела, был изувечен, остался без руки, без глаза. И он, несмотря на тяжелейшие ранения, продолжал находиться на военной службе, считался очень перспективным офицером Генштаба. Кроме того, он был аристократом с огромными связями. В общем, идеальная фигура.

Упорства и силы воли этому человеку было не занимать. Впервые Штауффенберг пытался взорвать Гитлера еще за полгода до этого, в декабре 1943 года. Он так же был приглашен для доклада в ставку фюрера. В портфеле полковника находилось взрывное устройство замедленного действия. Но Гитлер в последний момент отменил совещание, и Штауффенберг увез бомбу обратно в Берлин. Но от своей идеи не отказался…

Подрыв Гитлера Штауффенберг пытался совершить несколько раз в ставке «Волчье логово» в Растенбурге. 20 июля 1944 года – это была его уже третья попытка. Взорвать Гитлера он пытался еще 15 и 17 июля. В первом случае ему не удалось пронести саму взрывчатку в зал, где проходило совещание. Во второй раз у него произошла осечка, ему пришлось менять капсюль-детонатор. К тому же Гитлер не очень долго находился в помещении и сразу вышел.

Вообще покушений на Гитлера было великое множество. И каждая очередная попытка, по словам фюрера, которые он говорил своим соратникам, подтверждала то, что провидение, божественное провидение на его стороне.

Но разговоры о божественном провидении, которое всецело на стороне Гитлера, уже мало кого убеждали. Недовольство фюрером и его политикой в Германии зрело давно. Причем недовольных можно было найти среди самых разных слоев немецкого общества, в том числе и среди военной элиты.

Константин ЗАЛЕССКИЙ: Недовольство политикой Гитлера в Германии, прежде всего в армии (ну и не только в ней, естественно: армия не действует вне общества, она тесно связана с политическими кругами, но именно армия является движущей силой), возникло еще до войны. В самом ее начале генералы посчитали, что Гитлер ведет страну к поражению.

Любопытно, что окончательно они прозрели все-таки далеко не сразу… Почти все участники заговора 20 июля 1944 года принадлежали как раз к военной элите Германии и традиционно разделяли национально-консервативные взгляды. Приход Гитлера к власти, как и его самого, в целом поддерживали. Тот же Штауффенберг в 1933 году с упоением писал, что готов служить фюреру как простой солдат с оружием в руках. Войну против Советского Союза, как подчеркивает историк Дмитрий Жуков, Штауффенберг поначалу встретил с большим энтузиазмом: известны строки из его писем и определенные высказывания, где он приветствовал вообще боевые действия против большевизма. Штауффенберг вполне воспринял все эти пропагандистские клише нацистского режима. Известны его антисемитские и националистические высказывания. Другой активный заговорщик, генерал Хеннинг фон Тресков, служил на Восточном фронте и участвовал в борьбе с партизанами в Белоруссии. Он был причастен к уничтожению евреев на территории СССР летом и осенью 1941 года. Он даже поддерживал идею создания «мертвых зон» – это когда все мужское население на оккупированной территории поголовно уничтожалось. Но постепенно отношение многих офицеров к политике фюрера менялось…

Начиная приблизительно с 1942 года часть военных разочаровалось и в методах ведения войны. Речь идет прежде всего о событиях на Восточном фронте, где они стали свидетелями, а в некоторых случаях непосредственными участниками всех этих экзекуций над мирным населением, над еврейским населением, что, конечно, многих кадровых офицеров приводило просто в шок.

Генерал фон Тресков вспоминал, что лично на него особенно подействовали массовые убийства подразделениями СС женщин и детей на оккупированных территориях Советского Союза. «Моральное возмущение, совесть зашевелились», – признавался фон Тресков. Похожее перерождение происходило и с многими другими военными. Но одно дело молча переживать, а совсем другое – предпринимать активные шаги по ликвидации гитлеровского режима. Действовать решались немногие. На физическое устранение фюрера и вовсе были готовы единицы…

Константин ЗАЛЕССКИЙ: Среди них были такие люди, как генерал-майор Хеннинг фон Тресков, как капитан фон Герсдорф, фон Хафтен. Вообще, значительное количество заговорщиков носило приставку «фон», то есть они были представителями знатных фамилий.

Вокруг фон Трескова объединились многие молодые офицеры-аристократы штаба группы армий «Центр» и подчиненных ему штабов на Восточном фронте. В силу своего служебного положения они, как служащие Генштаба, были лучше других осведомлены о реальном положении дел в Третьем рейхе. И понимали, что Гитлер ведет страну к неминуемой катастрофе… Со второй половины 1943 года на лидирующую роль в кругу заговорщиков выдвинулся младший товарищ фон Трескова Клаус фон Штауффенберг. Именно он стал лидером берлинской группы.

Это может звучать парадоксально, но это была единственная группа, которая могла и хотела что-то делать, уверен историк Константин Залесский. Все остальные готовы были обсуждать составы правительства, делить министерские посты, строить планы развития Германии, могли даже засылать каких-то своих знакомых побеседовать на Западе с представителями спецслужб союзников. Иными словами, вести любую периферийную деятельность, только бы она не была связана с террором.

На руку заговорщикам сыграло и новое назначение Штауффенберга: в сентябре 1943 года он стал начальником штаба общевойскового управления сухопутных сил в Берлине и получил возможность присутствовать на совещаниях у Гитлера. Таким образом, прямой доступ к телу фюрера заговорщикам был обеспечен…

Ровно в 10.15 самолет Штауффенберга приземлился на аэродроме в Растенбурге в Восточной Пруссии (теперь это территория Польши). Штауффенберг и его адъютант на машине отправились в ставку фюрера. Казалось бы, все шло по плану, полковник был спокоен и сосредоточен, даже успел позавтракать с несколькими военными, как вдруг было получено внезапное известие о том, что из-за приезда Муссолини совещание переносится с 13 часов на 12.30. Но это было еще не все! Место проведения совещания тоже перенесли.

Дмитрий ЖУКОВ: Совещание перенесли из бункера, где исход покушения был очевиден в силу того, что толстые стены, замкнутое пространство, взрывная волна… Его перенесли в строение, которое находилось над помещениями бункера, такой легкий деревянный домик для совещаний летом. Началась череда каких-то совершенно немыслимых случайностей.

Но только ли эти случайности, действительно не зависевшие от заговорщиков, стали причиной их неудачи? Был ли ими изначально разработан четкий действий? Ведь, помимо убийства Гитлера, нужно было еще захватить власть в стране… Но как это сделать?

Именно фон Тресков и Штауффенберг придумали приспособить под цели заговорщиков план «Валькирия». Кстати, иногда в прессе называют сам заговор 20 июля «операцией “Валькирия”», но на самом деле это далеко не так. «Валькирию» разработали вовсе не заговорщики. Дело в том, что Гитлер панически боялся вторжения с воздуха парашютистов-диверсантов, которые однажды наверняка попытались бы его убить. На случай подобного нападения, а также для любых непредвиденных ситуаций и был утвержден план специальных мероприятий, названный «Валькирией».

Такие операции планируются обычно, во многих странах, в том числе и сейчас, на случай возникновения каких-то экстренных ситуаций, связанных с общественным противостоянием. Так что в данном случае в этом не было ничего особенного. Операция «Валькерия» оказалась весьма подходящей для того, чтобы реализовать планы заговорщиков по ликвидации Гитлера.

Так что же так понравилось в этом уже готовом плане заговорщикам? «Валькирия» регламентировала порядок действий всех органов власти: будь то вторжение диверсантов, восстание каторжников в германском тылу или даже… покушение на фюрера. В стране сразу вводилось военное положение.

План «Валькирия» представлял собой совокупность различных мероприятий, направленных на быстрое развертывание войск внутри страны, поддержание порядка, подчеркивает историк Константин Семёнов. Центральное место отводилось Берлину, поскольку там находились все министерства и управления Германии, соответственно, там же располагалась резиденция рейхсканцлера.

С началом действия «Валькирии» на местах власть от гражданской администрации переходит в руки местного военного командования, то есть командующих военными округами и их штабами. Эти люди принимают на себя руководство текущей жизнью Германии и с помощью подчиненных им войск, начинают зачистку территории от диверсантов.

Руководящую роль в подавлении беспорядков и должна была сыграть так называемая армия резерва со штабом в Берлине. В экстренном случае именно ей должны были подчиниться и все карательные органы страны – СС и полиция.

После назначения на должность начальника штаба резервной армии в июне 1944-го Штауффенберг получил в руки все карты – доступ даже к самым секретным документам операции «Валькирия», регламентирующим действия армии резерва. Он сам и отвечал непосредственно за эту операцию, а значит, был в курсе всех ее деталей и возможностей.

Константин СЕМЁНОВ: Наверняка проводились соответствующие учения, развертывание войск, и, как я думаю, определенный опыт уже был. Чтобы начать решительные действия по всей стране, нужно было сначала уничтожить Гитлера, объявить об этом и перейти к запуску операции «Валькирия».

Таким образом, с помощью «Валькирии», всецело одобренной фюрером, Тресков и Штауффенберг, по сути, планировали государственный переворот. Их план был прост: сначала арест высших чинов гестапо и партийных функционеров нацистской партии, затем – захват исполнительной власти и в стране.

Как только заговорщики получают известие о том, что покушение на жизнь Гитлера увенчалось успехом, тут же вводится план «Валькирия»: войска приводятся в состояние боевой готовности, поднимаются по тревоге части и подразделения армии резерва, которым предписывалось в самые короткие сроки заблокировать войска СС и вообще все эсэсовские подразделения и структуры, как самые верные режиму.

Заговорщики планировали использовать именно армию резерва – с ее помощью шансы на победу возрастали! Но главным условием для реализации их плана была ликвидация Гитлера. Это и создавало ту самую чрезвычайную ситуацию, которая запускала «Валькирию» в действие.

Константин СЕМЁНОВ: По сути дела, именно физическое уничтожение Гитлера давало этому заговору какой-то шанс на успех. Потому что, безусловно, военные ничто не могли противопоставить необыкновенной популярности Гитлера в Германии.

Казалось, заговорщики все хорошо рассчитали: их план по захвату власти в стране был логичным, по крайней мере на первый взгляд. Но кто должен был его реализовывать, так сказать, на местах, помимо самого Штауффенберга? Какова была структура и организация самой сети заговора? Насколько хорошо и кем была налажена работа по координации всех ветвей захвата власти?

Заговорщики, по мнению Константина Залесского, пустили все на самотек: «Мы что-то сделаем, а потом все само собой произойдет». По сути, это не был разветвленный заговор, где существовала, условно говоря, подпольная организация, которая была готова взять на местах власть.