Текст книги "Игемон. Размышления о региональной власти в России"

Как видим, управлять ближайшими к Новгороду городищами Рюрик доверяет младшим братьям, но те вскоре умирают, теперь города приходится доверять «мужам своим», раз близких родственников не осталось. Отметим это как необычайно благодатную деталь для усиления единого государства.

Как знать, не помог ли сам Рюрик отправиться братьям в мир иной? Как мы знаем, подобные вещи в истории средневековых государств случались. Не исключено, что и нашу раннюю историю не обошли «шекспировские страсти». Сюжеты «Ричарда III», «Генриха IV», «Генриха V» весьма напоминают коллизии Повести временных лет.

Еще заметим, что приглашен был Рюрик со своей дружиной отнюдь не для защиты северо-восточных славянских земель от чужеземной агрессии (уникальный случай). Здесь, видимо, уже своими силами справлялись! Причина «призвания варягов» была в том, что «сказали русь, чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет». То есть нет порядка, нет единой правовой и административной системы, авторитетной для всех. Еще бы! К этому времени возле неширокого выхода на Балтику на богатейших торгах теснились и славяне из разных племенных союзов, и финно-угорские и скандинавские купцы. Неизбежная конкуренция за рынок сбыта, конечно, приводила к столкновениям, сложно было поделить и лучшие места для рыбной ловли, охоты, солеварения… А уж перепродажа товаров, поступающих с юга на Балтику – в Скандинавию, в ранние западнославянские и германские государства и дальше, – была таким прибыльным делом, что провоцировала бесконечные «разборки» купцов, выборных властей, рыболовецких артелей, земледельцев, ремесленников… В этой ситуации приглашение неангажированных людей «со стороны», изначально находившихся вне клановых разборок, выглядело лучшим решением.

РАЗМЫШЛЕНИЕ

Изучая все эти «преданья старины глубокой», я не мог отделаться от ощущения исторического дежавю. Причем связанного непосредственно со мной. Нет, конечно, я ни в коей мере не сравнивал легендарную фигуру Рюрика со своей скромной персоной, ясно понимая, что масштабы исторических последствий «призвания варягов» и моей губернаторской миссии несопоставимы. Просто было совершенно очевидно, что природа власти во все века – по сути – одинакова. Причины приглашения «нового человека» на Новгородскую землю были практически идентичны и в IX, и в XXI веках. И Президент России В.В. Путин, и его полномочный представитель в Северо-Западном федеральном округе И.И. Клебанов, и С.С. Собянин, тогда глава Администрации Президента, остановили на мне свой выбор, думается, именно по той причине, что у меня нет на Новгородчине корней, не было на тот момент даже близких друзей. Они подыскивали управленца, привыкшего мыслить системно и в то же время не имеющего отношения к политической элите этой губернии. Фактически – кризисного менеджера.

Не те же ли причины заставили призвать сюда и Рюрика в Х веке? «Земля наша велика и обильна, только наряда в ней нет». Нет «наряда», то есть нет порядка, нет правовой и административной системы, авторитетной для всех. Нет эффективного руления могучим краем. А даже сильного хозяйственника «из своих» ставить нельзя – будет блюсти интересы своего клана, а остальных притеснять.

Рюрик, человек со стороны, должен был, по сути дела, переформатировать местные элиты. Погасив их «внутренние войны», заставить работать на общую цель.

Так и к 2007 году Новгородская область пребывала в политическом и управленческом кризисе. Так называемое «криминальное сообщество» проникло уже всюду. Это и вызвало досрочную отставку предыдущего губернатора. Он находился у власти около шестнадцати лет (между прочим, почти столько же, сколько Л.И. Брежнев занимал пост Генерального секретаря ЦК КПСС). Но дело не в продолжительности срока, а в том, что выстроенная им система власти начала стагнировать.

Кадры не столько укреплялись, сколько ухудшались, потому что деловые качества управленцев, их знания, кругозор, профессионализм все меньше интересовали «первое лицо» области. Вдобавок многих «проталкивали» на государственную службу местные промышленно-финансовые группировки. А губернатор, учившийся когда-то властвовать у Ельцина и его окружения, продолжая исповедовать «тактику сдержек и противовесов», угождал представителям противоборствующих групп. Из таких людей создать единую команду не просто трудно – невозможно. Тем более к управлению областью с 90-х подключились так называемые «авторитетные бизнесмены». Естественно, они приводили своих людей во власть ради собственных корыстных интересов.

Рюрик, Трувор и Синеус. Миниатюра Радзивилловской летописи. XV в.

Словосочетание «авторитетный бизнесмен», увы, с 90-х годов наполнилось смыслом, слишком хорошо понятным общественности. И действительно, ряд «теневых менеджеров» области, чьему напору не хотел или не умел противостоять губернатор, впоследствии попали под уголовное следствие – в розыск, под суд, а там и в «зону». Сотрудничество власти с такими персонажами, прямо скажем, авторитет власти – всякой – сильно умаляло.

Если уж совсем начистоту, то Новгород Великий еще в 90-х был захвачен криминальной группировкой, которая породнилась с органами управления, подмяла под себя большую часть промышленных предприятий. Это был процесс, характерный для всей России 90-х, но в крупных областных центрах, с масштабными промышленными предприятиями, этот процесс и начался, и закончился быстрее. Здесь же криминал засиделся до 2007 года!

А главное – развитие области в таких условиях не могло не затормозиться.

Предстояло найти вектор развития. Тоже «переформатировать» местные элиты, повысить работоспособность аппарата, несколько деморализованного общественной критикой, а затем и отставкой руководителя…

Типичные задачи кризисного управляющего!

В официальном сообщении о моем назначении говорилось: «Он является хорошо подготовленным специалистом в области управления, что подтверждает его трудовая биография». По тогдашней процедуре президент также внес мою кандидатуру на рассмотрение Новгородской областной думы для наделения полномочиями губернатора области, и все 23 депутата единогласно ее поддержали.

В этом, на мой взгляд, безусловно сказался авторитет Путина и ожидание перемен новгородской общественностью, и исконные демократические традиции этой земли. А что же еще новгородское вече как не истинная демократия? Как не добрая привычка решать свои проблемы сообща?

Тем не менее во все века укрепление государственности, кристаллизация всех ее функций, неразрывно связаны с «закручиванием гаек», с принудительными и репрессивными мерами, с активизацией судебной системы. Только поглаживая всех по головке никакого порядка не наведешь и государства не выстроишь.

И мне с первых дней в Новгороде Великом пришлось плотно взаимодействовать со всеми силовыми структурами, прежде всего с Управлением Федеральной службы безопасности, с прокурором области, с главным федеральным инспектором, меньше с начальником Управления внутренних дел (который тоже, кстати, был в скором времени заменен). Под арестом оказалось несколько десятков человек. Были зачищены почти все руководители федеральных органов власти, работавшие в области.

В мой адрес периодически звучали угрозы (пришлось принять меры личной безопасности, супруга продолжала жить в Москве). Не могу не выразить на этих страницах свою большую благодарность одному человеку, который помог мне с честью выстоять в этом противостоянии. Этот человек – Теймураз Джамбекович Мансуров, руководитель Северной Осетии в то время. Мы с ним тогда дружили (и дружим до сих пор), я очень уважаю этого человека. Именно Теймураз в первые недели моей работы на посту новгородского губернатора сказал мне: «Сережа, ты перебори себя. Плюнь на все эти угрозы! В конце концов, все мы когда-то умрем. Бойся только одного – потерять лицо. Чтоб тебя не посчитали тряпкой. Будь настоящим мужиком. Раз и навсегда скажи себе – я никого не боюсь, что бы со мной ни случилось. Я буду идти до конца».

И эти слова Теймураза прямо упали мне в сердце и в душу. Я сам начал внушать себе: «Я – такой, как я есть, ни на йоту не буду ни сгибаться, ни лавировать. Я прибыл сюда по поручению Президента России, смелого и мужественного человека, и я должен быть таким же. Ни под кого подкладываться я не буду». И я очень горжусь тем, что сохранил это моральное кредо все десять лет работы на своем посту.

Конечно же, я постарался максимально обезопасить семью. В первые годы пребывание жены и дочери в Новгороде сводилось к минимуму. В наиболее критические моменты Вера Ивановна, моя супруга, просто жила в Москве.

Мне пришлось заменить значительное количество управленцев Новгородчины. Я практически сформировал новую команду. Большие замены были проведены и среди руководителей федеральных органов исполнительной власти на местах…

Поездки по городам и поселкам сразу показали мне очень сложную экономическую и социальную ситуацию в области. Пришлось очень внимательно заняться и «кадровой политикой» на районном уровне. Проводить бесконечные совещания по бюджетной программе. Причем отдельным пунктом пришлось добиваться того, чтобы каждый район хотя бы знал свой бюджет. Руководители районов там, к сожалению, даже этого не знали! Ни своих доходной, ни расходной частей. В итоге, разумеется, были поставлены задачи – увеличения доходной части и оптимизации расходной. Денег катастрофически не хватало.

Вечерами, листая «Историю государства Российского» Н.М. Карамзина, я невольно утешался тем, что и в IX веке, с прибытием Рюрика, междоусобицы на этой земле тоже не сразу затихли. Далеко не все были согласны с действиями приглашенного князя – так, варяжской дружине пришлось подавлять мятеж новгородца Вадима Храброго. Кстати, Вадим, как предполагал историк В.Н. Татищев, тоже был в прямом родстве с прежним руководителем Новгорода Гостомыслом. Вадим был его внуком, сыном младшей из дочерей, и, таким образом, имел бы право княжить, если бы не Рюрик.

Так или иначе, Вадим принадлежал к элите ильменских словен. А мятеж, который он возглавил, был вызван, скорее всего, желанием вернуть утраченные привилегии местной знати. Да и многие простые новгородцы могли быть недовольны деятельностью Рюрика (он мог ограничить вольности каких-то промыслов, назначить новые налоги, ущемить чьи-то интересы в процессе переформатирования всей хозяйственной жизни на подвластной территории). По крайней мере, сомнению не подлежит, что восстание было прямым следствием определенных действий Рюрика по укреплению центральной власти.

Как ни странно, изучение тех отдаленных событий тоже придавало мне сил и решимости. Оно дарило ощущение исторического контекста, в котором находились и мои скромные действия на губернаторском посту. Я словно видел перед собой огромное, величественное историческое полотно, в которое – пусть незаметно, почти бесшумно – и я вплетаю какую-то необходимую ниточку.

К счастью, это ощущение не покидало меня и в дальнейшем, а не только в период проведения жестких «административных мер». Сегодня, когда мое губернаторство уже позади, имея возможность все неторопливо осмыслить, я невольно замечаю, что практически во всей проблематике, с которой мне пришлось столкнуться, имеется то или иное сходство с задачами, стоящими и перед Рюриком, а также всеми его наследниками и их наместниками. Или мне это только кажется? Но вот послушайте…

Был ли Рюрик славянином с юго-западных берегов Балтики или викингом, побывавшим на своем драккаре в самых богатых краях, его не могла не опечалить и низкая плотность населения, что не давало развиваться территориям, и очевидная бедность его новых подданных по сравнению с уровнем жизни в Западной Европе. Думается, отчасти этими эмоциями и объясняется столь быстрое продвижение варягов из дружины Рюрика по рекам на юг. С богатых новгородских торгов по договору им, скорее всего, ничего не перепадало. По всей вероятности, шла некая фиксированная плата как госчиновникам.

Не знаю, как для кого, а для меня совершенно очевидна их мотивация. Как вспомню Новгород 2007 года, когда даже в зданиях отдельных районных администраций руки помыть было негде. Ведрами воду носили из колодца, из ковшика на руки друг другу поливали. Не было спортивных залов, заваривали пакетики с чаем в колотых чашках. Гнетущее впечатление… Так что же было тут в IX веке? Какие масштабы людской неустроенности предстояло преодолевать тогда?

Хотя как знать? Может, и не будет большим преувеличением сказать, что те же самые проблемы достались в наследство и нам, через двенадцать столетий.

После Рюрика

Но вернемся к варяжским князьям IX века. Увидев, что поживиться вокруг Ладоги и озера Ильмень им особенно нечем, варяги решили, что обогатятся, расширяя доверенное им государство. На новых территориях их ждал очевидный в историческом контексте доход – дань, которой будет обложено население, захват пленных – соответственно работорговля, да и просто грабеж.

В итоге два военачальника (или «ближних дружинника») Рюрика – Аскольд и Дир – с отрядами были посланы взглянуть: что там южнее? Пройдя Смоленск, принадлежащий кривичам, Аскольд и Дир захватывают Киев – в то время, очевидно, богатейшее поселение, центр торговли нескольких славянских племен (полян, радимичей, северян). Там и земли не в пример плодороднее новгородских, и народонаселения вокруг погуще.

Аскольд и Дир даже решают основать здесь новое государство и сложить с себя обязанности слуг метрополии (возможно, по примеру Рюрика, о чем мы говорили). Тем более что между новгородской землей Рюрика и Киевом лежали обширные земли Смоленщины. Едва ли, рассудили Аскольд и Дир, Рюрик и его дружинники рискнут, оставив Смоленск в тылу, затеять войну с ними. Пока они осваивают свой северо-запад, мы тут достаточно усилимся, сходим в поход на Царьград (Константинополь, столица Византии), ограбим все его предместья, да еще возьмем с цесаря дани (что и было произведено). Но в целом эта схема Аскольда и Дира не сработала.

Воевода Рюрика Олег действовал более системно. Сначала он захватил и присоединил к русскому новгородскому государству Смоленск и Любеч (возможно, еще при жизни Рюрика). Причем с той скоростью великого полководца, которой, видимо, Аскольд и Дир не ожидали. Быстро пополнив дружину кривичами и любечанами, Олег с необходимой в таких случаях внезапностью явился к стенам Киева. Остальное было уже «делом техники»…

Но вернемся немного назад. В 879 году, согласно преданию, Рюрик умирает, оставив малолетнего сына Игоря, опеку над которым принимает военачальник (возможно, родственник) Рюрика – варяг Олег. Иоакимовская летопись считает Олега шурином Рюрика, то есть братом жены. Таким образом, малолетнему князю Игорю Рюриковичу он приходился дядей.

Вполне объяснимо (как с точки зрения «человеческого фактора», так и по государственной целесообразности), что Олег не торопился передавать полноту власти Игорю аж в течение тридцати трех лет. Действительно, трудно привести пример более эффективного наместника над подвластными территориями, чем был «Вещий Олег» в государстве Рюриковичей. По сути, он, будучи полновластным «великим князем» (так и называют его многие летописи), и создал это государство в том виде, в котором о нем вскоре узнали все страны Европы и ближней Азии.

Возможно, Олег осознанно задался целью поглотить своим государством известный торговый путь «из варяг в греки», а возможно, это случилось само собой – в результате его последовательного продвижения на юг с большим войском, собранным из воинов всех присягнувших Рюрику земель (здесь были варяги, русь, кривичи, словене, мурома, весь, меря, чудь – то есть по этническому составу здесь были и славяне, и скандинавы, и финно-угры). Олег последовательно захватывал и присоединял все встречающиеся на пути города и поселения (о Смоленске и Любече мы уже говорили). И всюду сажал «на столы» уже собственных наместников, «мужей своих», по примеру Рюрика.

Отправившись от Смоленска по Днепру на ладьях к процветающему уже в то время Киеву, Олег застает двух «недобросовестных» наместников Рюрика врасплох… Кстати, кроме той исторической версии, о которой мы уже рассказали, существует гипотеза, по которой Аскольд и Дир вообще наместниками не были, а были отправлены Рюриком непосредственно в военный поход на Царьград, но потом вернуться к Рюрику не пожелали. Уже на обратном пути, отягощенные военной добычей, Аскольд и Дир «сели княжить в Киеве», вытеснив вооруженной силой наследников Кия, Щека и Хорива, князей из полянского племени, которые основали этот город.

Никоновская летопись, компиляция различных источников XVI века, приводит подробный рассказ о встрече Олега, легитимного наместника Рюрика, и двух нелегитимных, «самопровозглашенных» князей. У Олега был свой план. Сам, сказавшись больным, остался в ладье и послал извещение к Аскольду и Диру, чтобы те соблаговолили прийти к нему на важный разговор. Также Олег в послании упомянул об огромном количестве различных украшений, имеющихся на борту. Когда те поднялись на палубу, Олег предъявил всем свидетелям законного наследника Рюрика, приказал узурпаторов власти на месте казнить.

Олег занял Киев и объявил: «Да будет это мать городов русских». Таким образом он объединил северный и южный центры восточных славян. По этой причине именно Олега, а не Рюрика многие историки считают основателем Древнерусского государства.

Все последующие годы Олег был занят расширением подвластной территории. Он подчинил Киеву окрестные славянские племенные союзы – полян, древлян (междуречье Днепра и Прута), тиверцев (берега Днестра, Прута и Дуная), вятичей (бассейн Верхней и Средней Оки), северян (Чернигов и окрестные земли), радимичей (междуречье Десны и Днепра). Два последних племенных союза были данниками могущественного Хазарского каганата, который тогда занимал территорию Северного Прикаспия, Приазовья и Северо-Восточного Причерноморья. Данниками хазар были практически весь Северный Кавказ, все Нижнее и Среднее Поволжье. По некоторым данным, в то время и Киев платил дань хазарам.

Одержав победы в нескольких сражениях, Олег отгоняет хазар от радимичей и северян (после его смерти хазары вернутся, при этом обложат данью и вятичей). А затем предпринимает воинский поход на Царьград, увенчавшийся полным триумфом. Стихи о щите, прибитом «на врата Цареграда», описанном в «Песне о Вещем Олеге» А.С. Пушкина, советские школьники учили наизусть. В итоге Олегом была получена богатая дань от императора Восточной Римской империи, сильнейшего государства того времени, а главное, в письменном договоре зафиксированы многочисленные преференции для русских купцов, проезжающих через Босфор и Дарданеллы из Черного моря в Средиземное. Судя по всему, до этого похода Олега византийцы вообще русских купцов через проливы на средиземный простор не пускали.

С этой точки зрения поход Олега был вызван отнюдь не алчностью «дикого викинга», как представляют его некоторые историки, а насущной необходимостью новорожденного государства. Путь «из варяг в греки» (то есть по рекам – из Балтики в Черное и Средиземное моря), лежащий теперь полностью в подконтрольной государству Рюриковичей территории, становился максимально эффективен.

Централизованное Русское государство в течение следующих 70–80 лет развивается по нарастающей – и в немалой степени из-за оптимального управления приобретенными территориями. Возможно, было лишь благоприятным совпадением, что более ста лет этой огромной, разраставшейся как на дрожжах, молодой стране было обеспечено единоначалие. Действительно, младшие братья Рюрика быстро погибли, затем долгожитель Олег управлял государством более 30 лет, и не думая раздавать завоеванные земли в управление своим сыновьям. Да и не имел на это права, если бы и возник такой соблазн. Поэтому Олег вынужден был ставить наместниками в присоединенных городах и поселениях «мужей своих», то есть выдающихся дружинников, которые дадут начало боярскому сословию.

Когда же после смерти Олега начинает наконец княжить Игорь Рюрикович, супруга Ольга рождает ему единственного сына – Святослава. Этот князь в своих полководческих дарованиях даже превзойдет Олега Вещего. Святослав полностью уничтожит Хазарский каганат, обезопасив на многие десятилетия восточные границы своего государства. Он раз и навсегда избавит от унизительных поборов и угонов в полон земли вятичей, радимичей и северян. Полностью очистит от хазар Волгу, уничтожит столицу Итиль при впадении Волги в Каспий. Построит в акватории нынешнего Керченского пролива город Тмутаракань – центр будущего русского Тмутараканского княжества. Захватит каменные хазарские крепости на Дону и его притоках… То есть Святослав ощутимо раздвинет границы Руси на восток и юго-восток, даже войдет на Северный Кавказ. А затем займет Болгарское царство, включая Македонию и Фракию. То есть выйдет к Средиземному морю!

В итоге Святослав затеет долгую войну с Восточной Римской империей, то приближаясь, то вновь отдаляясь от Константинополя, принимая дань от византийских императоров. В конце концов погибнет в засаде печенегов, подкупленных византийцами. Наверное, с позиции современного наблюдателя – чем столько воевать, истощая ресурс своего государства, Святославу следовало, что называется, «вовремя остановиться» и заняться благоустройством занятых территорий. Оттого и мать, княгиня Ольга, ему выговаривала: «Что чужой земли ищешь?»

Поход Олега на Царьград в 907 г. Миниатюра Радзивилловской летописи. XV в.

Да, размахом своих воинских походов Святослав воочию продемонстрировал потенциал молодого Русского государства – Новгородско-Киевской Руси, как называют его современные историки.

Но, раздумывая об эпохе Святослава Игоревича, я невольно задавал себе вопрос: а может, в этом и заключается одна из главнейших проблем нашей страны? Мы идем вперед, захватывая новые земли, но не обустраиваем должным образом существующую территорию.

С другой стороны, если бы расширение Русского государства и дальше шло теми же темпами, что и в Х веке, то Византийской империи, не говоря о других странах (будь то европейские королевства или азиатские ханства) пришлось бы сильно потесниться с мировой арены. Но развитие Древнерусского государства, в том числе и его воинский потенциал, находились в прямой зависимости от решения вопроса о способе управления вновь присоединенных территорий.

В конце Х века здесь везение заканчивается. У Святослава рождаются три сына, одному из которых (Ярополку) отдается еще во время походов отца управление Киевом, второму (Олегу) – Древлянской землей, а третий – Владимир, незаконнорожденный, но тем не менее он по просьбе новгородских выборных старшин отправляется княжить в Новгород. Худшее решение трудно придумать, хотя понять его вполне возможно. Жители той или иной земли, имея у себя «непосредственным начальником» сына великого князя, во-первых, поднимали статус своей территории, а во-вторых, как бы заведомо легитимизировали все свои движения. Другими словами, местная знать охотно снимала с себя ответственность за свои решения: ведь наместник у них – княжеский сын, это и его решения по сути. С одной стороны, «нет худа без добра», под руководством княжича местные дружины, и власти вообще, действовали куда увереннее и смелее. Еще бы! За каждым их деянием стояла санкция княжича. Даже в случае каких-то опрометчивых решений головы с плеч не полетят, ведь великий князь «свою кровиночку» не станет наказывать сильно.

С другой стороны, эта практика весьма приглянулась и князьям, и княжичам. Казалось бы, неоспоримые выгоды. Первая – земли под присмотром княжьих сыновей, под их «ручным управлением», уже не отпадут, не взбунтуются, не соблазнятся посулами коварных соседей, не откроют свои крепости врагам. Вторая выгода – княжьи дети смолоду набираются опыта в науке властвования. Третья – княжичи (порой это дети от разных жен, то есть разных боярских партий) не передерутся раньше времени в борьбе за киевский престол, так они разнесены хоть территориально. Вот это была ошибка! Лучше бы они дрались «на одном дворе». Страна была бы целее.

Вообще удивительно, как – несмотря на вышеперечисленные тактические выгоды – великим князьям не был очевиден главный разрушительный для их государства аспект подобной практики? Так называемые княжьи уделы легко переходили в безраздельное владение сыновей великого князя. Над централизованным государством нависла большая угроза, которая в последующие десятилетия только возросла.

Примерно до середины XI века угроза феодальной раздробленности на Руси успешно преодолевалась тем, что братьям-княжичам удавалось достаточно быстро – обманом, засадами, внезапным воинским набегом – расправляться друг с другом. То есть из всех братьев, претендентов на великокняжеский стол, быстро оставался один. Так или иначе, государственная централизация счастливо возвращалась. Так произошло и после смерти Святослава, когда сын его Олег погиб во время боя своего отряда с дружиной брата Ярополка, а самого Ярополка после нескольких месяцев противостояния умертвил Владимир, заманив брата на переговоры. Таким образом, Русская земля снова оказалась под рукой одного правителя.

Наставление Ярослава сыновьям. 1054 г. Литография Б.А. Чорикова. 1836 г.

Но что касается детей самого Владимира Красное Солнышко, у которого было уже 13 сыновей, то каждому из них с каким-то маниакальным упорством (будто уже неясно, чем все это кончается!) были предоставлены лучшие уделы земли Русской.

Двое из них, даже при жизни отца, отказались платить ему положенный «урок» (налог удела в «федеральный центр»), это были Ярослав, князь новгородский, и Святополк, князь туровский. (Примечательно, что Ярослав отказался платить дань Киеву из Новгорода, заявив себя образцовым «сепаратистом», но, как только он захватил власть в Киеве, тут же выказал себя «державником».) После смерти Владимира разгорелась уже настоящая междоусобная война его сыновей за великокняжеский престол, длившаяся четыре года! И это было вполне предсказуемо – у каждого из «наместников» была своя дружина, свой источник дохода с «уроков» в его княжеском уделе и соответственно – свое личное представление о собственных обязанностях и правах по отношению к братьям и государству в целом.

После гибели в междоусобиях большинства братьев (некоторые умерли еще при жизни отца Владимира) Русь была разделена между Ярославом Мудрым и Мстиславом Тмутараканским. Но через пять лет они снова начали воевать с переменным успехом. В результате случайной гибели на охоте Мстислава, не оставившего детей, вся власть над Русской землей чудесным образом снова сосредоточилась в одних руках – именно у Ярослава Мудрого.

Казалось бы, Ярослав мог неоднократно в течение собственной жизни убедиться в порочности системы назначения наместниками сыновей, которая оборачивалась в итоге дроблением единой Руси на «маленькие, но гордые» княжьи уделы. То есть образовывались этакие недогосударства, только формально зависимые от «федерального центра», стола великого князя в Киеве. Да, эти княжества были еще в состоянии организовать какой-либо совместный поход-набег на того или иного соседа Руси (хотя половина из этих походов уже заканчивалась неудачно), но были совершенно не в состоянии поодиночке противостоять сильному агрессору. Тем не менее великий князь Ярослав, которому с огромным трудом удалось самому остаться во главе единой Руси (по некоторым источникам, он даже назывался кесарем, то есть императором), словно загипнотизированный сложившейся за два поколения практикой, продолжает назначать сыновей наместниками лучших городов и территорий. Результат не замедлил сказаться.