Текст книги "Игемон. Размышления о региональной власти в России"

Фундамент внутренней политики

А что же внутреннее устройство подвластных земель? Занимались ли вопросами внутренней жизни страны великие князья и их наместники? Или только ходили воинскими походами на соседей (а потом и друг на друга), а саму Русскую землю рассматривали как завоеванную территорию? К сожалению, мы должны констатировать, преимущественно это было именно так.

Впрочем, «первых ласточек» осмысленной внутренней политики мы замечаем уже при княгине Ольге. Чтобы подробнее коснуться этой темы, вернемся на столетие назад.

Княгиня Ольга (ок. 920–969), вдова князя Игоря, сына Рюрика, впервые на Руси упорядочивает налоговые сборы. К этому ее подводит сама жизнь, а точнее – насильственная смерть ее мужа князя Игоря Рюриковича в 945 году. По всей видимости, до этого варяжские князья собирали подати совсем просто – сами ездили с дружиной по подвластной территории и «на глазок» отмеривали подать в свою пользу. Конечно, изначально, в новгородских землях, приглашенный Рюрик и его дружина были поставлены на довольствие, размер которого был оговорен заранее. Кроме того, точно известно, что впоследствии Вещий Олег, освобождая радимичей и северян от хазар, установил совершенно определенную подать на этих окраинных землях. Отсюда – естественный вывод, что уж у себя-то в Киеве все сборы были фиксированными. Также известно, что Олег, переместившись в Киев, «обложил данью» Новгород. То есть уже в первом поколении «призванных варягов» Новгородчина (включая Изборск, Старую Ладогу и другие городища) из государственного центра превращается в провинцию государства Рюриковичей, которое при Олеге становится уже как минимум вчетверо больше, чем при Рюрике. Если при Рюрике Новгород на равных заключал договор с «варяжской» династией, то при Олеге уже платит ей некую «дань».

Также князья продолжали ездить с дружиной в полюдье, сами бдительно посматривали: не обманывают ли их местные жители, не чересчур ли жируют, не маловата ли подать?

По всей видимости, каждый раз пересчитывалось заново число дворов и жителей (хотя официальной переписи вплоть до монгольского ига, видимо, не проводилось). Да и количество жителей в поселениях было, что называется, «плавающим» – неурожаи, эпидемии, набеги соседей могли в одночасье его сильно сократить. Происходили и внезапные миграции, резко увеличивая либо уменьшая численность населения в той или иной местности.

Специфику сбора податей осложняло и то обстоятельство, что князья не всегда сами точно понимали, является та или иная земля их временным завоеванием (то есть вполне возможно обойтись с ее жителями как с взятыми в полон врагами) либо это надежное и долговременное приобретение (то есть жители этой территории – граждане твоего государства). Этим и была обусловлена печальная участь князя Игоря Рюриковича.

Накануне своей гибели Игорь вернулся из удачного похода на Константинополь. (Заметим, предыдущий поход был неудачен. Ромеи пожгли все его лодьи «греческим огнем».) В результате же второго похода Игорь получил с Царьграда огромную дань плюс «пролонгировал» договор князя Олега с Восточной Римской империей.

По всей видимости, психология завоевателя невольно была перенесена Игорем и на собственные земли по возвращении. На следующий год после своего победного похода на ромеев Игорь отправился с малой дружиной за данью в «деревскую землю», включенную еще Олегом в состав Русского государства.

Причем величина дани была увеличена Игорем в сравнении с прежними годами произвольно. Возможно, Игорь так наказывал древлян за то, что они безапелляционно отказались вступать в его войско, когда то еще собиралось в поход на Царьград. Тот факт, что сбор дани был абсолютно не регламентирован, иллюстрирует рассказ летописца о том, что Игорь, отпустив большую часть дружины с данью домой, сказал: «А я похожу еще». Итогом этого волюнтаристского решения и стало убийство князя.

Полюдье. Князь Игорь собирает дань с древлян в 945 г. Художник К.В. Лебедев. 1901–1908 гг.

Ольге удалось эффектно отомстить за смерть мужа древлянам – древлянское войско было разбито, главный город их Искоростень сожжен. Но убийство мужа и восстание древлян недвусмысленно показали княгине, что внутренняя политика государства должна быть изменена – и прежде всего следует упорядочить сбор налогов с «регионов», а также правовые отношения центра и периферии. Как мы увидим, задача сбора налогов и взаимоотношения центра и периферии, возникающие при этом, надолго станут основой формирования внутренней политики и нередко будут приводить к изменению государственного строя.

Ольга устанавливает систему погостов – центров торговли и обмена (вначале в землях Пскова и Новгорода, затем и в других русских землях), в которых происходит также и сбор податей фиксированного размера. Сбором податей занимается уже не сам князь с его дружинниками (хотя поездки князей в полюдье еще долго не прекратятся), а специальные служилые люди – тиуны и огнищане.

С 945 года Ольга официально устанавливает как размеры полюдья – податей в пользу Киева, так и периодичность их уплаты – оброки и уставы. Подвластные Киеву земли оказались поделены на административные единицы, в каждой из которых был поставлен государственный администратор – тиун.

В летописях употребляются обозначения как «тиун», «огнищанин», так и «огнищный тиун» как высшая административная должность. Поначалу эти звания, как правило, присваивались наиболее авторитетным лицам из числа свободных простолюдинов, хотя подобную должность вполне мог получить княжеский или боярский доверенный холоп. Как бояре (высшая воинская знать), так и рядовые дружинники, стремящиеся дослужиться до бояр, по всей видимости, отказывались от этой сугубо хозяйственной должности, требующей постоянного контакта со смердами. Этимология слова «огнищанин» – славянская. Изначально (видимо, даже до возникновения государства) так назывался человек, ответственный за поддержание огня в особом месте поселения. По другой версии – это управитель личным хозяйством князя, боярина или просто богатого землевладельца, от слова «огнище» – дом, то есть некое место, где всегда поддерживается огонь для тепла и приготовления пищи. Что же до происхождения слова «тиун» – у него, по всей вероятности, скандинавские корни.

Княгиня Ольга создает погосты и собирает дань. Миниатюра Радзивилловской летописи. XV в.

С возникновением Московского централизованного государства роль тиунов возрастет, им будут доверяться управление целыми городами, волостями, а также судебные функции. Пока же – в домонгольский период русской государственности – роль тиунов и огнищан ограничивается сбором податей на погостах. Кажется, им даже не придавалось большой вооруженной охраны. Впрочем, их жизнь была защищена огромным денежным штрафом – за убийство княжьего тиуна была установлена вира в 80 гривен.

Так или иначе, это уже можно назвать началом внутренней, или «региональной», политики.

Также именно при Ольге в городах начали появляться каменные здания. С материнским вниманием княгиня относилась к благоустройству подвластных Киеву земель – прежде всего, конечно, родных для себя псковских угодий.

Порок древнерусского государства

В государственных приоритетах внука Ольги, киевского князя Владимира Святославовича, в первые годы княжения была активная внешняя политика. После «ликвидации» других претендентов на киевский великокняжеский стол Владимир завоевал земли балто-литовского племени ятвягов (территория нынешней Прибалтики), отвоевал у поляков Перемышль, теснил волжских булгар и додавливал в Прикаспии остатки Хазарии. Осадил и взял большую византийскую крепость Корсунь в Крыму, после чего византийский император отдал свою сестру Анну замуж за Владимира (практически в обмен на Корсунь), в итоге Владимир крестился и по возвращении в Киев приступил к крещению своих подданных.

Словом, князь Владимир успешно пользовался во внешней политике всеми преимуществами крупного централизованного государства, которым в то время была Новгородско-Киевская Русь. Но произвел ли один из самых прославленных князей Древней Руси что-то полезное во внутреннем обустройстве державы?

Большие города при Владимире Красное Солнышко были устроены по-военному. Каждый город образовывал отдельный организованный полк, называвшийся тысячей, которая подразделялась на сотни и десятки. Тысячей командовал выбиравшийся сначала городом, а позже назначаемый самим князем тысяцкий, сотнями и десятками – сотские и десятские.

В те времена местные старцы, или старейшины, представлявшие «органы местного самоуправления» (а они существовали, по всей видимости, еще до создания Русского государства), сидели на советах рядом с княжичем-наместником или воеводой-наместником, рука об руку с его боярами. Таким образом, старейшины, представлявшие интересы данной местности, при Владимире начинают входить в русскую аристократию, которая через некоторое время станет называться земской властью, в отличие от государевой власти, то есть княжеской аристократии (впоследствии – царской).

Златник великого киевского князя Владимира Святославича. X–XI вв. н. э. Слева – изображение князя Владимира, справа – образ Христа согласно византийским прототипам

Владимиру приписывается «Церковный устав», определяющий компетенцию церковных судов. Этот документ долгое время считался подделкой XIII века, ныне же возобладала точка зрения, согласно которой это подлинный устав Владимира, только с позднейшими добавлениями и искажениями.

Владимир Креститель порою занимался и законодательством. Поначалу согласившись с представлениями херсонесского духовенства о необходимости смертной казни, Владимир вскоре, посоветовавшись с боярами и «городскими старцами», постановил наказывать преступников по старому обычаю – вирой, то есть крупным штрафом в пользу княжеской казны. Тут мы видим, что при Владимире региональные власти (наместники и представители местного самоуправления) начинают играть важную роль в принятии решений на общегосударственном уровне.

Владимир начал чеканку монеты – золотой («златников») и серебряной («сребреников»), воспроизводившей византийские образцы того времени. На большинстве монет Владимира изображен князь, сидящий на престоле, и надпись: «Владимѣръ на столѣ» (Владимир на престоле). Выпуск монеты был обусловлен не столько экономическими потребностями – Русь прекрасно обслуживалась византийской и арабской золотой и серебряной монетой, – сколько политическими целями: монета служила дополнительным знаком суверенитета христианского государя.

Именно к времени княжения Владимира Святославича относится первое упоминание в летописи о благотворительной, или, как сегодня сказали бы, «социальной», функции власти. По преданию, Владимир приказывал развозить по Киеву для больных и нищих различные продукты питания.

При Владимире начинается масштабное каменное строительство в Киевской Руси, хотя первые сохранившиеся постройки относятся ко времени его сына Ярослава.

Самый известный (возможно, первый) сборник судебно-правовых норм Киевской Руси датируется различными годами, начиная с 1016 года. Инициатором создания этого документа, под названием Русская Правда, считается Ярослав Мудрый. Русская Правда являлась основным письменным источником русского права, сохранявшим свое значение вплоть до XV–XVI веков.

Судебник Русская Правда содержит нормы уголовной, наследственной, торговой и процессуальной сфер и является главным источником правовых, социальных и экономических отношений Древнерусского государства.

В Русской Правде четко указаны главные должности княжеской администрации. Княжий тиун, о котором мы уже рассказывали в связи с реформами княгини Ольги. При Ярославе тиун уже мог, в должности княжеского наместника в городе, заниматься всеми делами текущего управления, даже вершить суд от имени князя. Мечник собирал штрафы, мытник торговые пошлины. Вирник собирал виру – другими словами, откуп за совершение крупного преступления. И емец собирал продажи – откуп за кражу.

Помимо упорядочивания судебно-процессуальной системы, которая стала единой для всех без исключения регионов земли Русской (!), Ярослав Мудрый активно занимался градостроительством на рубежах своего государства: основал Юрьев (ныне Тарту, Эстония), Ярославль на Волге, Ярославль в Прикарпатье, Новгород-Северский (северо-восток современной Украины).

Чтение народу Русской Правды в присутствии великого князя Ярослава. Художник А.Д. Кившенко. 1880 г.

Киев в те годы уже считался чрезвычайно крупным городом, в котором было более 400 церквей и 8 рынков. Западный хронист того века Адам Бременский называл Киев соперником Константинополя, «прекраснейшей жемчужиной». При Ярославе возникают первые русские монастыри. В 1030 году по повелению Ярослава Мудрого в честь Георгия Победоносца была основана в Киеве Георгиевская церковь, день освещения которой и стал Юрьевым днем; указывает по всей Руси «творити праздник святого Георгия 26 ноября». Также в правление Ярослава Мудрого был основан Юрьев монастырь в Новгороде. Кроме Русской Правды он издает и Церковный устав.

В 1051 году, собрав епископов, Ярослав предлагает назначить митрополитом Киевским Илариона, «мужа блага, книжна и постника», – на этот раз без санкции константинопольского патриарха! Таким образом, на Руси впервые поставлен был митрополит не константинопольским патриархом, а собором русских епископов. Историки предполагают, что это могло быть обусловлено конфликтом между князем Ярославом и императором Восточной Римской империи.

При Ярославе разворачивается интенсивная работа по переводу византийских и иных книг на церковнославянский и древнерусский языки. В 1028 году в Новгороде основана большая школа, в которой были собраны около 300 детей священников и старост.

Правление Ярослава Мудрого (1019–1054) стало порой наивысшего расцвета Древнерусского государства. Князь Ярослав породнился с множеством правящих династий Европы, что свидетельствовало о широком международном признании Руси в европейском христианском мире. Князь Ярослав даже начал себя именовать императором (точнее, «инператором», делал ошибку в одной букве). И что же? Имел право – по своей территории Русь, раскинувшаяся от Балтики до Черного и Азовского морей, от Карпат до Нижней Волги, превосходила Византийскую империю.

Крупнейшими городами были Киев, Новгород, Муром, Ладога, Ростов, Смоленск, Белоозеро, Полоцк, Плесков (Псков), Чернигов, Овруч, Изборск, Переяславль, Туров, Владимир-Волынский. Развивались ремесла, торговля. Создавались памятники письменности (Новгородский кодекс, «Слово о Законе и Благодати», Остромирово Евангелие, жития и первые летописи, позднее положенные в основу Повести временных лет). Развивалось каменное зодчество (выдающимися памятниками архитектуры стали Десятинная церковь, Софийский собор в Киеве и одноименные соборы в Полоцке и Новгороде). Многочисленные берестяные грамоты, дошедшие до нашего времени, свидетельствуют о высоком уровне грамотности жителей Руси. Русь вела активную торговлю с южными и западными славянами, Скандинавией, Византией, Западной Европой, народами Кавказа и Средней Азии.

Ярослав нанес такое поражение печенегам, что их набеги на Русь прекратились навсегда.

Георгиевский собор Юрьева монастыря в Великом Новгороде. Построен в 1119 г. Фото начала XX в.

Пожалуй, единственное нарекание, которое возможно предъявить этому поистине великому князю, – та самая «мина замедленного действия», которую и он, в свою очередь, заложил под собственное государство. Это – назначение наместниками над городами и прилегающими к ним поселениями своих сыновей. Умирая в 1054 году, Ярослав Мудрый, по сути, разделил Русь между пятью сыновьями. В итоге после смерти двух младших из них все земли оказались под властью троих старших – Изяслава Киевского, Святослава Черниговского и Всеволода Переяславского (этот союз трех правителей вошел в историю под названием «триумвират Ярославичей»).

Результаты подобного «государственного решения» не замедлили сказаться. С 1061 года начались набеги половцев, пришедших на смену откочевавшим на Балканы печенегам. И если прежде хищные кочевники только при виде русского войска улепетывали без оглядки в свою степь, то теперь завязались нескончаемые русско-половецкие войны. Южнорусские князья, практически лишенные поддержки своих северных братьев, потерпели чувствительные поражения, предприняв ряд неудачных походов (битва на реке Альте (1068), битва на реке Стугне (1093).

Более того, половцы, смертельные враги Русской земли, начали приглашаться то одним, то другим князем в союзники против родного брата, возглавлявшего соседний «регион». Так, после смерти черниговского князя Святослава Ярославича в 1076 году киевские князья предприняли попытку лишить его сыновей черниговского наследства и без всякого зазрения совести прибегли к помощи половцев. Вследствие чего погибли Изяслав Киевский (1078) и сын Владимира Мономаха Изяслав (1096).

К этому времени порядок княжеского престолонаследия на Руси определяло (то есть в идеале должно было определять, если бы князья то и дело не отступали от договора в своих ссорах и противоборствах) так называемое лествичное право. По этому закону старший в роду сидел на киевском престоле, следующие по значению – в менее крупных городах.

Княжили в таком порядке:

старший брат;

младшие братья по порядку;

сыновья старшего брата;

сыновья следующих братьев;

внуки, правнуки и т. д.

По мере смены главного князя все прочие перемещались по старшинству из менее крупного города в более крупный. То есть князья со своими дружинами постоянно путешествовали из города в город. Кроме чисто бытового неудобства для правителей этот порядок мало содействовал процветанию регионов, так как порою князь, едва ознакомившись с запросами и нуждами подведомственного населения, с их региональными особенностями, был вынужден переселяться в другие края.

РАЗМЫШЛЕНИЕ

Вновь возвращаясь к ассоциациям, навеянным собственным опытом, скажу, что этот порядок удивительно напоминает мне «путешествия» в советское время первых секретарей обкомов из одного региона в другой. Конечно, их перемещения проводились менее хаотично – по назначению, а не потому, что внезапно освобождалась вакансия (хотя и такое бывало). Но сходство, на мой взгляд, заключалось именно в том, что наместник, едва вникнув в особенности нового для себя региона, начав решать его проблемы, переводился в другой регион – и не в более проблемный, а в более крупный, так сказать, «по заслугам»! Да еще забирал вместе с собой свою команду, «дружину», так сказать. И тот проблемный регион снова «провисал». Этому порядку сопутствовал и тот порок, что человек уже не мог выпасть из «обоймы», даже в случае большой провинности. Он просто переезжал в менее серьезный, с точки зрения центральной власти, регион.

Это «советское лествичное право» имело, впрочем, два ощутимых плюса: первый – наместники не успевали обрастать коррупционными связями (или, лучше сказать, обрастали меньше, чем могли бы), и второй – у человека все-таки была большая мотивация к карьерному росту.

Но вернемся в XI век, к нашим князьям. В их дислокациях на первый взгляд вообще никаких плюсов не было. Древнерусские князья не знали высшей математики, поэтому лествичное правило как система уравнений с несколькими неизвестными не могло быть расписано корректно, а значит, не учитывало всех нюансов наследования. В итоге старшие племянники без конца ссорились с младшими дядями… все это вело к междоусобицам. Даже в случае однозначных решений «уравнения» находились поводы, чтобы их не исполнять. Вторгался «человеческий фактор», что по мере ослабления центральной власти было неизбежно.

Поэтому, несмотря на общее признание лествичного права, летописи приводят десятки примеров отступлений от него.

Недовольство большинства князей подобным положением дел привело к тому, что на Любечском съезде (1097), призванном прекратить междоусобицы и объединить князей для защиты от половцев, было провозглашено: «Каждый да держит отчину свою». В результате порядок наследования ограничился отдельной вотчиной.

Увы, это открыло уже самый прямой путь к политической раздробленности. В каждом регионе утверждалась отдельная династия, а великий князь киевский становился только первым среди равных, теряя роль сюзерена. Тем не менее Любечский съезд позволил на какое-то время прекратить усобицы и объединить силы для борьбы с половцами.

После нескольких походов объединенных княжеских дружин (1103, 1111, 1116 годы) половцы откочевали от русских границ, частично ушли на службу в Грузию, и посланное в конце правления Владимира Мономаха за Дон русское войско попросту половцев там не нашло.

Вообще великое княжение Владимира Мономаха было периодом последнего усиления Киевской Руси. Этому князю удалось править через своих послушных сыновей фактически тремя четвертями всей территории русских земель.

Неудивительно, что именно Владимир Мономах сумел уделить некоторое внимание внутренним проблемам государства. Он даже несколько смягчил, причем законодательным путем, положение низов. Но что же привело князя к его человеколюбивым решениям? Кто бы сомневался – разумеется, народное восстание.

Пока Рюриковичи впустую растрачивали силы государства в междоусобных столкновениях, народу приходилось затягивать пояс все туже. И чаша терпения переполнилась. Сразу после смерти Святополка Изяславича, предшественника Владимира Мономаха на киевском престоле, весь низовой люд, живший в устье Почайны и возле причалов Днепра, ринулся крушить и грабить дворы должностных лиц Святополка, его бояр, тиунов и поддерживаемых ими хазарско-еврейских ростовщиков.

Некоторые историки считают, что главной причиной этого восстания была финансовая политика администрации Святополка, в частности введенный им соляной налог. В действительности княжеские наместники в областях с соляным промыслом при Святополке взяли в свои руки почти всю добычу и оптовую продажу соли, не посчитавшись с тем, что удорожание соли гибельно для многих отраслей «народного хозяйства». Особенно для скотоводства и рыболовства.

Съезд князей в Уветичах. Художник С.В. Иванов. 1910 г.

В Киеве были разграблены дворы тысяцкого Путяты Вышатича, дворы сотских. Вот почему собравшиеся в Софийском соборе бояре, опасаясь разграбления своих дворов и монастырей, призвали на княжение популярного своими победами над половцами переяславского князя Владимира Мономаха. Причем призвали даже в нарушение норм лествичного права.

Немудрено, что простые киевляне решили самым решительным образом не допустить к правлению элиту Святополка, установившего соляную монополию и бывшего всегда на стороне древнерусских «банкиров», сословия весьма жестокого. Хазарские ростовщики того времени, взыскивая ссудные проценты, отбирали не только дома и имущество, но и свободу. Продавали должников в кабалу целыми семьями.

Как бы то ни было, новый князь киевский Владимир Мономах в скором времени принял «Устав о резах», который ограничивал прибыли ростовщиков, строго определял условия закабаления и в целом, хотя и не покушаясь на основы феодальных отношений, облегчал положение закупов и холопов.

Граффити Владимира Мономаха в Софийском соборе Киева

Закупами называлась одна из категорий зависимого населения. В Древнерусском государстве свободные смерды, заключившие с феодалом особый договор (ряд), становились рядовичами, которые делились на закупов и вдачей. Если рядович брал ссуду (купу) взаймы, то на время отработки этой ссуды он поселялся на земле феодала со своим инвентарем и становился закупом. Положение закупа было близко к положению зависимого крестьянина. Согласно Русской Правде (1016) господин не имел права на распоряжение закупом, что было несвойственно для рабов, но тем не менее хозяин имел право осуществлять телесные наказания за проступки. За избиение закупа без причины на хозяина накладывался штраф.

Владимир Мономах резко ограничил ссудные проценты. В «Уставе о резах» устанавливалась предельная общая сумма процентных платежей по долгам (в зависимости от суммы основного долга). На практике это избавляло бедноту от угрозы вечной кабалы.

Закон Мономаха о резах наряду с постановлением о банкротстве купца, «Уставом о холопах», «Уставом о закупах» и другими правовыми текстами вошел в общий свод законов «Устав Владимира Мономаха».

Что же касается законов для князей-управленцев и их наместников, то совмещение лествичного правила с новыми принцами Любечского съезда привело к нескольким неожиданностям. А именно: те потомки рода Рюрика, чьи отцы не успели побывать на великом княжении, лишались права на очередь и становились буквально изгоями. Эти изгои получали от старших князей небольшие уделы в кормление. Таким образом, они становились там наместниками старших. Это, кстати, способствовало укреплению державы. Был, правда, еще вариант, когда изгой оседал на уделе, который занимал его отец на момент своей смерти.

Кроме института изгойства в лествичное право были внесены и многие другие пункты. Впрочем, для нашей магистральной темы это уже нюансы, которых мы будем касаться только по мере необходимости.