Текст книги "Предельная глубина"

– Нет, – покачал головой Игорь. – Эта тварь совсем не походила на человека. Она была не менее шести метров в длину и извивалась, как…

Игорь задумался, но так и не смог подобрать подходящего сравнения. Настолько неведомое нечто не походило ни на одно известное ему живое существо.

Но контрразведчик отнесся к его словам скептически.

– Походила, не походила. Сколько ты ее видел: минуту, не больше?

– Несколько секунд.

– Вот! – Трутнев назидательно поднял палец. – А много ли можно разглядеть за несколько секунд, да еще под водой?

– Я ее на всю жизнь запомнил, – упрямо заявил Игорь.

Он приготовился к тому, что Трутнев начнет доказывать обратное, но контрразведчик примирительно улыбнулся.

– Да ты не сердись, я ведь только хочу помочь тебе разобраться. Говоришь, длиной эта тварь была метров шесть?

– Не меньше шести, – поправил контрразведчика Игорь.

– А вот скажи: если пловец в ластах вытянет перед собой руки, какой он будет длины?

– Метра два с половиной, – неохотно ответил Игорь.

– А если у него самого рост под два метра, то и все три, – констатировал Трутнев.

– Таких великанов не берут в водолазы.

– У нас не берут, – не стал спорить Трутнев. – А вот за границей – кто знает. Теперь дальше. Ты слышал про десантные скутеры?

Игорь кивнул.

– Индивидуальные подводные средства движения, состоящие на вооружении боевых пловцов США и других стран НАТО. Легкие, около метра в длину и массой до 50 килограммов. Тяжелые весят порядка 300 килограммов и длиной до двух метров.

– То есть рослый пловец, использующий такой скутер, вытянется в воде метров на пять?

Предвосхищая следующий вывод контрразведчика, Игорь отрицательно мотнул головой.

– Я встречался под водой с американскими боевыми пловцами, использующими десантные скутеры. Так вот, тварь из озера даже близко не походила на такого пловца!

Трутнев вздохнул.

– Я вообще-то не должен тебе это говорить, сведения из приказа окружного управления контрразведки, но раз уж такое дело… В общем, около недели назад нашу с Китаем границу пересекла группа нарушителей, ориентировочной численностью три-четыре человека. Разыскные мероприятия пока результатов не дали. Так что нет никакой гарантии, что эти нарушители не могли появиться у нас.

– И они, по-вашему, протащили на себе от границы трехсоткилограммовый буксировщик?..

Игорь осекся, и Трутнев это сразу заметил.

– Если уж начал, договаривай.

– Перед тем как встретить вас, я разговаривал с аспиранткой Ленинградского университета, – признался Игорь. – Она здесь в экспедиции со своим научным руководителем. Так вот, сегодня в тайге, возле Мертвого озера, она встретила двух вооруженных людей.

– Как эти люди выглядели? – резко спросил Трутнев. Его благодушие мгновенно исчезло.

– В брезентовых плащах или штормовках с капюшонами, надетых поверх заплечных мешков или рюкзаков. Девушка очень испугалась, поэтому плохо рассмотрела их, но запомнила, что они разговаривали на незнакомом ей языке. Конечно, это могли быть местные охотники-буряты…

– Местные охотники знают, что на Мертвом озере нет дичи, и сюда не ходят, – перебил Игоря Трутнев. – Что у них было за оружие?

– Карабины. Я думаю, карабины, – поправился Игорь. – Зоя практически не разбирается в оружии, но запомнила прицельные мушки. Значит, стволы нарезные, а это карабины.

– Или снайперские винтовки, – размышляя вслух, заметил Трутнев. – Вот что. Я сейчас отдам необходимые распоряжения по охране части, а потом ты проводишь меня к этой своей Зое.

Игорь растерялся.

– Товарищ майор, она больше ничего не знает. Клянусь вам.

Контрразведчик лукаво глянул на него.

– Мамаев, ты что, ревнуешь?

Игорь смутился еще больше.

– Нет, конечно. Как вы могли подумать?

– А раз нет, так и нечего целку строить. Я в ваши сердечные дела не лезу. Мне они до лампочки. Мне надо безопасность части и личного состава обеспечить. Все, жди меня здесь! – отрезал контрразведчик, направляясь к выходу.

Через несколько секунд Игорь услышал, как за ним захлопнулась входная дверь. В пустом общежитии хлопок входной двери прозвучал, словно одиночный выстрел.

Глава 4
Метастазы

1

Трутнев вернулся через сорок минут. В руках он держал мощный аккумуляторный фонарь, а на поясе контрразведчика появилась кобура с пистолетом.

– Что могли, сделали, – объявил он с порога. – Командование предупреждено, караулы усилены. Всем часовым, которые несли службу со штык-ножами, я приказал выдать автоматы. Добровольский даже на пристани распорядился выставить дополнительный пост. Так что можем отправляться к твоей знакомой.

По решительному виду контрразведчика было ясно, что переубедить его не удастся. Но Игорь все-таки попытался:

– Вы уверены, что это необходимо?

Трутнев удивленно покачал головой.

– Ты вроде умный парень, Мамаев. Неужели не понимаешь, что те, кого встретила твоя знакомая, могут и вернуться, чтобы устранить свидетелей?

– Они не видели ее! – торопливо воскликнул Игорь, хотя и сам давно понял, что это ровным счетом ничего не значит. Когда диверсионно-разведывательная группа находится в активном поиске, все свидетели, оказавшиеся у нее на пути, подлежат безоговорочному уничтожению.

Трутнев даже не стал ему отвечать.

– Поторопись. Время дорого.

– Я готов.

Игорь шагнул к двери, но контрразведчик остановил его.

– Постой. Оружие есть?

– Есть. – Игорь вынул из ножен водолазный нож с угрожающе отблескивающим матовым клинком.

Трутнев только поморщился.

– Я говорю про нормальное оружие: автомат, пистолет?

– Все в пирамиде, в оружейке. Только «ПМ» у дежурного по части.

Трутнев на секунду задумался.

– Ладно, ради автомата время терять не будем. Идем в штаб, получишь «ПМ».

По лицу контрразведчика Игорь понял, что ему нелегко далось это решение. Видимо, он всерьез опасался встречи с лесными «горбунами».

Возле штаба, несмотря на поздний вечер, стояла санитарная машина, а в самом штабе Татаринов о чем-то энергично спорил с ответственным дежурным. Заметив вошедшего контрразведчика, дежурный сразу бросился к нему.

– Хоть вы ему объясните, товарищ майор, что выезд из части запрещен. Приказ командира.

Как ни странно, но Татаринов тоже решил апеллировать к представителю контрразведки.

– Да поймите вы: у меня больной, которого необходимо срочно доставить в окружной госпиталь, иначе начавшийся процесс разрушения головного мозга уже не остановить. Он просто умрет, а в лучшем случае превратится в бесчувственное растение! Это же чрезвычайные обстоятельства!

– Коротков?! – догадался Игорь.

Татаринов молча кивнул, продолжая умоляюще глядеть на контрразведчика. И Трутнев сдался.

– Дайте команду на КПП, чтобы пропустили машину, – приказал он дежурному по части. – Под мою ответственность… И выдайте табельное оружие старшему лейтенанту Мамаеву.

Пока дежурный созванивался по телефону с КПП, Игорь подошел к Татаринову и шепотом спросил:

– Что с Коротковым?

– Не знаю, – прошептал в ответ военврач, – но ему явно хуже. Если сначала он меня хотя бы узнавал, то теперь перестал. Все время порывается куда-то бежать. Пришлось снова накачать его транквилизаторами…

Подробнее расспросить его о состоянии больного курсанта не удалось, потому что дежурный оторвался от телефона и объявил:

– Можете ехать.

Татаринов сразу вышел из штаба, даже не попрощался. Вскоре снаружи донесся шум двигателя отъезжающей машины, и мысли Игоря переключились на Зою и ее коллег. Можно не сомневаться, что для Короткова Татаринов сделает все возможное, а вот Зоя вместе с остальными участниками экспедиции как никогда нуждается в помощи и защите.

Наконец вернувшийся дежурный, которому Игорь сдал карточку-заместитель, выдал ему табельный «макаров», и Игорь кое-как засунул пистолет в жесткую, противно хрустящую кобуру.

– Достать-то хоть сумеешь? – усмехнулся Трутнев, наблюдая за его мучениями.

– Сумею.

– Тогда заранее дошли в ствол патрон и поставь на предохранитель.

Такая предосторожность показалась Игорю излишней, но он не стал спорить с контрразведчиком, добросовестно выполнив его рекомендации.

Бежать в темноте по тайге Игорь не рискнул. К тому же он совсем не был уверен, что немолодой контрразведчик выдержит такой темп. Однако Трутнев приятно удивил его. Он ходко шагал за спиной у Игоря, не отставая от него. Менее чем через два часа они добрались до палаточного лагеря экспедиции. В лагере все уже спали, только у горящего возле палаток костра Игорь заметил массивную фигуру. Но возникшая у него в первый момент тревога оказалась напрасной. У костра сидел Виктор. Увидев вышедших из леса военных, он проворно поднялся на ноги, подхватив с земли свое подводное ружье, однако, узнав Игоря, опустил оружие.

– Вы? – В голосе Виктора было больше удивления, чем страха. Хороший признак.

Но Игорь все-таки спросил:

– У вас все в порядке?

Виктор оглянулся на мирно спящие палатки.

– Да вроде бы. Я вот на всякий случай вызвался подежурить.

– Предусмотрительно, – сказал Трутнев, подходя к костру.

– Мой коллега, майор Трутнев, – представил его Игорь. – Мы очень обеспокоены появлением в лесу вооруженных людей и хотели бы еще раз с вами побеседовать.

– Ночью? – удивился Виктор. – Но профессор и девушки спят.

Последнее оказалось верно только отчасти. Стоило Виктору заговорить, как в ближайшей к костру палатке послышалась какая-то возня, и из-за полога выглянуло встревоженное лицо Зои. Следом за ней проснулась и Марина. Видимо, встреча в лесу с таинственными «горбунами» и последующее предупреждение Игоря здорово напугали обеих девушек, и они спали тревожным сном.

– Игорь? – удивленно спросила Зоя, откинув со лба локон растрепавшихся волос, пропахших травой и еловой хвоей.

Марина спросонья соображала быстрее и громко крикнула:

– Константин Львович, просыпайтесь! К нам гости!

Из соседней палатки донеслось неразборчивое бормотание, а затем оттуда выбрался всклокоченный профессор Петровский. В отличие от него девушки сначала причесались, а Марина так еще и накрасилась, и лишь после этого присоединились к мужчинам.

Игорь еще раз представил Трутнева, не раскрывая его принадлежность к госбезопасности, после чего предоставил возможность говорить контрразведчику.

– Заварю чай, не возражаете? – обращаясь к присутствующим, спросил Виктор.

Ответа не последовало – все внимали контрразведчику. Расценив общее молчание как знак согласия, Виктор снял со вбитой возле костра рогульки котелок, повесил на плечо свое подводное ружье и направился к озеру.

Его не было что-то уж очень долго, но Игорь не обратил на это внимания. Трутнев как раз начал расспрашивать Зою, и Игорь пересел ближе к ней, чтобы успокоить девушку.

– …Нет, они были невысокого роста. И такие квадратные, без шей, из-за надетых на головы капюшонов, – рассказывала Зоя, когда перед костром появился Виктор.

Он был без котелка и ружье почему-то нес не на плече, а в руках. Но Игоря насторожило даже не это, а по-звериному блеснувшие в свете костра глаза Виктора.

– Что…

«…случилось?» – хотел спросить Игорь, но не успел.

Виктор остановился и вскинул ружье. Раздался приглушенный хлопок и шелест, когда стрела сорвалась с направляющих. Промелькнувший в воздухе гарпун пробил Трутневу горло и вонзился в землю в нескольких метрах за его спиной. А из сквозной дыры в шее контрразведчика, куда ушел капроновый линь, фонтаном брызнула кровь. Струя теплой крови хлестнула по лицу Зою, которая сидела ближе всех к Трутневу, и, потеряв напор, мазнула по комбинезону Игоря. Но размышлять ни об этом, ни о чем другом стало некогда, потому что Виктор бросился вперед, сбил Игоря с бревна и повалил на землю, навалившись сверху всей своей стокилограммовой массой. Разряженное ружье он выставил перед собой и теперь действовал им, как дубиной, пытаясь добраться до горла Игоря.

Правая рука оказалась прижатой к телу тушей культуриста. Левой Игорь несколько раз ударил гиганта в бок, но не пробил его мышечную броню. Он рванулся – раз, другой, третий, пытаясь вывернуться из невероятного по силе захвата. Бесполезно! Культурист сжимал его, словно тисками, и его подводное ружье, длинное и тонкое, было уже перед самыми глазами. Если гигант зажмет ружьем горло – вмиг раздавит трахею и шейные позвонки. Тогда все, конец…

Прямо перед собой Игорь видел глаза Виктора со светящимися в темноте зрачками. И этот взгляд, в котором не осталось ничего человеческого, не вызывал сомнений в намерениях его обладателя. Внезапно гигант оскалил зубы и потянулся ими к горлу своего противника. По спине Игоря пробежала дрожь. Правой рукой он кое-как нащупал пистолет. Но как достать его из кобуры? Игорь все-таки отстегнул застежку, приоткрыл клапан кобуры, потом сдвинул предохранитель и, дотянувшись до спускового крючка, нажал на спуск. Грохнул выстрел – Виктор даже не вскрикнул. Впрочем, Игорь и не мог поручиться, что пуля достала его. Однако мертвая хватка культуриста немного ослабла, и Игорь сейчас же воспользовался этим. Согнув ногу, он ударил противника коленом в грудь, оттолкнув его от себя. Виктор отшатнулся, но устоял на ногах и снова ринулся в атаку. Однако за это время Игорь успел выхватить пистолет.

Бах! Бах! Бах!.. – одна за другой пули смачно вонзались в грудь гиганта, оттуда брызгала кровь, но он, вопреки всем законам физиологии, продолжал идти вперед.

…Бах! Затворная рама застыла в заднем положении – в пистолете закончились патроны. Но Игорь не сдвинулся с места, загипнотизированный видом надвигающегося на него неуязвимого великана. Еще один шаг. Теперь гигант мог достать его, просто вытянув руку. Но он этого не сделал. Покачнулся на подгибающихся ногах и рухнул в догорающий костер. В мгновенно наступившей темноте взметнулись тысячи искр, и уже через секунду вся одежда Виктора была объята пламенем. Почти затухший огонь с жадностью набросился на новое топливо. В воздухе отвратительно запахло паленым мясом и шерстью, и этот запах наконец вывел Игоря из оцепенения.

Он опустил разряженный пистолет – руки мелко дрожали – и осмотрелся. Остальные находились в таком же бессознательном состоянии. Зоя с забрызганным кровью лицом и одеждой беспрерывно икала. Петровский вцепился двумя руками в ворот своей рубашки. Марина тихо, по-собачьи, подвывала. Игорь перевел взгляд на Трутнева. Контрразведчик лежал на боку в луже собственной крови. Из развороченной дыры в его горле все так же торчал привязанный к гарпуну линь. С первого взгляда Игорю стало ясно, что он мертв. Только сейчас он по-настоящему осознал, что остался жив исключительно благодаря предусмотрительности Трутнева, посоветовавшего ему заранее зарядить пистолет. Иначе лежать бы ему сейчас со свернутой шеей. Да и всем остальным тоже.

Вспомнив о девушках и профессоре, Игорь вернулся к Зое. Что бы ни случилось, в первую очередь следовало позаботиться о живых. Носового платка у него при себе не оказалось, и он принялся оттирать кровь с лица Зои рукавом. После очередного прикосновения Зоя вздрогнула, бросилась ему на грудь и зарыдала. Следом за ней пришли в себя и Марина с Петровским. Сначала Игорь услышал покашливание профессора, а затем голос девушки:

– Он мертв, да? Вы его убили?

Слегка отстранив от себя Зою, которая, к счастью, больше не рыдала, Игорь повернулся к Марине. Она медленно пятилась от пылающего в костре тела Виктора в темноту.

– Стой! – крикнул он, испугавшись, что Марина от страха может броситься в лес.

Окрик подействовал – девушка остановилась.

– Константин Львович, помогите.

Петровский пробурчал что-то неразборчивое, но затем подошел к Марине, взял ее за руку и подвел к Игорю. Он ничего не спрашивал, но добросовестно выполнил распоряжение. И это было лучше всего.

– Побудьте с девушками.

Игорь поднялся, взял стоящее у палаток пустое ведро и уже хотел идти за водой, но затем вернулся обратно, достал из кобуры Трутнева его пистолет и только после этого отправился к озеру.

В лунном свете на мокрой от росы траве отчетливо выделялась цепочка оставленных Виктором следов, а у самой воды валялся брошенный им котелок. Игорь наполнил ведро и котелок и, вернувшись назад, выплеснул воду на объятое пламенем тело. Огонь погас, и в наступившей темноте раздался испуганный голос Марины:

– Зачем вы это сделали?! Теперь он снова нападет на нас!

– Не нападет, – ответил Игорь, подумав про себя, что, видимо, поторопился с выводами, когда решил, что все участники драмы пришли в себя.

– Да-да, Мариночка, успокойтесь, – поспешил ему на помощь Петровский и тут же сам обратился к Игорю: – Но вы ведь не оставите нас?

Игорь вздохнул. После всего случившегося оставлять профессора и девушек одних в лесу действительно было слишком опасно. Но и охранять их до утра он тоже не мог. Да и что изменится утром? Игорь колебался недолго.

– Идемте со мной.

– В твою часть? – уточнила Зоя.

Игорь кивнул.

– Другого жилья поблизости все равно нет.

2

Разводящий ушел, уводя с собой сменившихся караульных, и заступивший на пост часовой остался на причале один. Установленные вдоль пристани фонари светили слабо – мощности дизель-генератора, как всегда, не хватало, но в свете луны часовой отлично видел пришвартованные к причалу суда: водолазный бот и два катера, которые ему предстояло охранять. Майор-особист лично проинструктировал его и еще двух бойцов, назначенных караульными на новый пост, так что часовой был полон решимости обнаружить и задержать коварного врага. Для этой цели у него имелся автомат с примкнутым штык-ножом и двумя снаряженными магазинами, а для подачи сигнала тревоги – полевой телефон, установленный на столбе перед пристанью. Об угрозе собственной жизни часовой не думал. Его жизненный опыт был еще слишком коротким, чтобы выработать у него чувство опасности.

Чутко вглядываясь в воду, лениво плещущуюся у деревянных свай, часовой прошелся до конца дощатого настила и повернул обратно. В воде и на берегу все было спокойно. В ночной тишине раздавались только звуки его шагов да скрип прогибающихся под ногами досок. Часовой подошел к телефону, загадав, зазвонит тот или нет. Телефон так и не зазвонил. Часовой снова спустился на причал, прошел вдоль неподвижно застывших и казавшихся мертвыми судов и остановился в шаге от края дощатого настила, за которыми плескалась вода. Несколько минут он стоял на месте, глядя на отражение луны в спокойной воде, пока ему это не надоело. Часовой уже собирался повернуть обратно, когда вдруг увидел торчащие из воды, у самого причала, шипы – длинные и острые. Первым его порывом было полоснуть по шипам из своего автомата, а потом броситься к телефону и поднять тревогу. Но он не сделал ни того, ни другого, а вместо этого шагнул еще ближе к краю и наклонился к воде. Шипы шевельнулись, почувствовав его присутствие, и заискрились мерцающим, манящим светом.

Над головой часового ярко вспыхнула, а потом лопнула и погасла стосвечовая лампа, засыпав его спину осколками, но он этого даже не заметил. Следом за первой лампой точно так же взорвалась соседняя, за ней следующая. Когда погас последний фонарь, часовой распрямился. Его пальцы цепко сжимали висящий на груди автомат. Впереди была четкая и ясная цель, и он устремился к ней. Его движения изменились. Шаги стали быстрыми и мягкими, так что доски причального настила ни разу не скрипнули, когда он стремительно пробежал к берегу. Лопнувшие фонари не горели, но широко распахнутые глаза с расширенными светящимися зрачками отлично видели в темноте.

Пробежав по пустынным дорожкам военного городка, часовой оказался возле казармы и, никем не замеченный, проскользнул внутрь. Через секунду ночную тишину разорвал грохот автоматных очередей…

Раздавшийся в караульном помещении внеплановый звонок сразу насторожил начальника караула. На связи оказался часовой со склада арттехвооружения. Взволнованным голосом он сообщил, что со стороны казармы доносится беспорядочная стрельба и крики. Вопреки инструкции, начкар распахнул забранное решеткой окно и собственными ушами услышал доносящиеся издалека звуки выстрелов. Шестеро вернувшихся с постов караульных и разводящий изумленно переглянулись.

– Что это? – спросил разводящий.

Никто не успел ему ответить, потому что начкар швырнул на стол телефонную трубку и сорвавшимся голосом заорал:

– Караул в ружье!!! Нападение на казарму!

Бросившиеся в оружейку караульные мгновенно расхватали автоматы. Бодрствующая смена во главе с разводящим немедленно выдвинулась к казарме, а начкар вернулся к столу и принялся накручивать диск телефона, чтобы связаться с дежурным по части…

Со стороны казармы навстречу караульным неслись обезумевшие, полураздетые и босые солдаты. Некоторые из них были в кальсонах, большинство в обычных синих армейских трусах. Разводящий попытался расспросить бегущих о том, что случилось, но солдаты, не останавливаясь, пробегали мимо. Другие, едва завидев вооруженных людей, бросались в темноту. Наконец впереди показалось приземистое здание солдатской казармы. Свет в окнах не горел, даже лампочки дежурного освещения оказались разбитыми. Но темнота то и дело освещалась вспышками выстрелов. В паузах между выстрелами из казармы доносились крики и протяжные стоны. В ответ звучали короткие очереди, и голоса сразу обрывались. Караульные невольно остановились. Никому из них не хотелось соваться в творившееся за стенами пекло. Внезапно они услышали звон выбитого стекла. Из ближайшего окна выпрыгнул полуголый боец и, припадая на одну ногу, помчался прочь от казармы. Темный провал окна за его спиной огрызнулся короткой очередью. Бегущий солдат всплеснул руками и упал, зарывшись лицом в траву, где уже лежали несколько тел, раскинувшихся в неестественных позах.

– А-а-а!!! – в ужасе закричал разводящий и, вскинув автомат, выпустил в окно половину своего магазина.

Следом за ним открыли огонь караульные. Пули влетали в угрожающе темнеющие окна, кроша последние осколки выбитых стекол, врезались в щитовые стены, дырявили железную крышу. Когда схлынула первая волна охватившей солдат паники, автоматы замолчали, но никто из караульных по-прежнему не решался приблизиться к казарме. Все вопросительно уставились на своего разводящего, но и он не знал, как поступить. В напряженном молчании прошло несколько секунд. Неожиданно солдаты поняли, что больше не слышат ни криков, ни выстрелов. Со стороны темнеющего перед ними здания вообще не доносилось ни звука.

– Может, мы их убили? – неуверенно предположил один из караульных.

Солдаты переглянулись.

– Трое за мной. Остальные прикрывают! – распорядился разводящий и, выставив перед собой автомат, осторожно двинулся к казарме.

Он дошел почти до самой стены, когда услышал хруст битого стекла – внутри кто-то перемещался. Прижавшись к стене, чтобы его невозможно было достать из окон, разводящий прочистил пересохшее от волнения горло и, как ему показалось, грозно крикнул:

– Эй! Вы окружены! Выходите с поднятыми руками! – В действительности его голос дрожал от волнения и страха.

Пугающий хруст оборвался, потом вдруг раздался рядом, всего в каком-нибудь метре за стеной, и из соседнего окна вылетела темная фигура. Сделав в воздухе головокружительный переворот, она приземлилась на землю, распрямилась, и разводящий увидел перед собой своего часового, с которым расстался на пристани менее получаса назад. Часовой совершил молниеносный выпад вперед, и его примкнутый к автомату штык-нож пронзил грудь разводящего. Сзади ударили беспорядочные выстрелы. Стреляли и те караульные, которые пошли к казарме, и те, которые остались их прикрывать. Их злые длинные очереди прошили часового и уже мертвое тело своего разводящего. Последний, как подкошенный, рухнул на землю, а часовой выдернул штык из его груди и успел сделать три длинных прыжка, пока несколько одновременно ударивших в голову пуль не разнесли ему череп…

Капитан первого ранга Добровольский прибыл на место побоища одним из первых. Дежурный по части, сообщивший о перестрелке в солдатской казарме, подбежал с докладом.

– Семнадцать трупов, товарищ каперанг, – приглушенным шепотом сообщил он. Голос дежурного офицера дрожал, как и рука, которую он пытался удержать у съехавшей набок фуражки. – Еще трое раненых. Двое относительно легко, а третий тяжелый. Боюсь, не выживет.

– Вы что, медик?! Где Татаринов?! – сурово спросил Добровольский. То, что на месте ЧП, кроме него, нет никого из командования, а бледный и трясущийся от страха дежурный – единственный из примчавшихся сюда офицеров, только усиливало его негодование.

– Военврач Татаринов повез в Читинский госпиталь курсанта Короткова, – пробормотал дежурный. – Будет только к утру.

– Ну, так вызовите сюда фельдшера, санинструктора, или кто там остался за Татаринова!

Из дверей изрешеченной пулями казармы как раз вышел санитар в перепачканном кровью белом халате. При ближайшем рассмотрении оказалось, что кровь у него не только на халате, а также на руках и на лице. Добровольский брезгливо поморщился. Дежурный по части вовсе отвернулся и закашлялся. Каперанг решил, что он сейчас начнет блевать, и даже сделал шаг в сторону, но офицер сдержал рвотный позыв. Санитар в ответ тяжело вздохнул и виновато развел руками.

– Скончался. Проникающее ранение печени плюс обильная кровопотеря. Ничего нельзя было сделать.

– А у остальных? – требовательно спросил Добровольский.

– Та же картина: сердце, печень, легкие. Все ранения в жизненно важные органы.

– Я про раненых! – выкрикнул Добровольский. Он уже кипел от гнева.

Но крики командира части не произвели никакого впечатления на санитара, который находился уже за гранью эмоционального восприятия.

– А-а, – лениво протянул он, – ничего серьезного. У двоих касательные ранения, видимо, задело рикошетом. У остальных обычные порезы стеклом, синяки да ссадины.

Не спрашивая разрешения, санитар вынул из-под халата мятую пачку «Лайки», липкими от крови пальцами вставил в рот сигарету и закурил. Добровольского передернуло.

– Идите, займитесь своими обязанностями. Вы свободны.

Санитар ушел. Зато вместо него откуда-то появился Захаров. Следом за ним понуро шагал молодой лейтенант. «Наконец-то хоть один явился», – глядя на приближающегося замполита, подумал Добровольский. В другой раз он бы злорадно усмехнулся, но ситуация не располагала к усмешкам.

– Кто бы мог подумать, семнадцать трупов! – начал причитать Захаров.

Но Добровольский перебил его:

– Восемнадцать! Один из раненых умер минуту назад… – Он вдруг вспомнил явившегося вместе с Захаровым лейтенанта. – Это ведь из вашего подразделения набирался личный состав караула?!

– Так точно. – Лейтенант понуро кивнул.

Если бы не стоящий рядом замполит, Добровольский обрушил бы весь свой гнев на виновника произошедшей трагедии.

– Значит, это вы развели у себя дедовщину, приведшую к тому, что солдаты хватаются за оружие и таким вот способом, – каперанг ткнул указательным пальцем в сторону превращенной в кровавую баню казармы, – сводят счеты с обидчиками?!

– Никак нет! – испуганно воскликнул лейтенант. – Мы с этим боремся. Да и… убийца, – с трудом выговорил он, – был второго года службы. Осенью должен был демобилизоваться.

– Так с чего ему было устраивать такое побоище?! – взорвался Добровольский.

Лейтенант втянул голову в плечи.

– Не могу знать, товарищ каперанг.

Захаров осторожно тронул командира части за плечо.

– Я помню этого солдата. Нормальный парень, никаких психических отклонений. К тому же отличник боевой и политической подготовки.

Добровольский вдруг вспомнил слова санитара. «Все ранения в жизненно важные органы».

– Он что у вас, снайпер?

– Да нет, – неуверенно пробормотал лейтенант. – Стрелял, как все. Не хуже и не лучше многих.

Все, что он сказал, относилось уже к прошедшему времени. Потому что за считаные минуты спятивший часовой положил три четверти своего взвода.

Добровольский обвиняюще уставился на взводного и своего замполита.

– Вот какие у вас отличники!

В не меньшей степени обвинение относилось и к Щербаку, так как именно он отвечал за боевую подготовку. Но этот пропойца каким-то чудом умудрился попасть в санчасть как раз накануне того, как все пошло наперекосяк. Добровольский поморщился. Видно, не зря говорят, что дуракам везет. Лежит сейчас себе на больничной коечке и в ус не дует, а командиру за него отдуваться!

Он переглянулся с Захаровым.

– Что в рапорте будем указывать?

Замполит насупился. Понял, гаденыш, чем дело пахнет. Это тебе не на командира кляузы строчить. За такое ЧП придется ответить по полной.

– Сначала неплохо бы обсудить все с Трутневым.

Добровольский задумался. Он не терпел возражений от подчиненных, но на этот раз Захаров был прав на все сто процентов. Прежде чем докладывать о ЧП наверх, следовало заручиться поддержкой представителя контрразведки. Он и так уже допустил один серьезный прокол, за который вполне можно получить по шапке, когда доложил начальству о несчастном случае, приведшем к гибели двух курсантов, а особист по своим каналам, на основании бредового рапорта Мамаева, направил спецсообщение о боевом столкновении водолазов под водой с неустановленным объектом. Но контрразведчик (черт его побери!) еще до полуночи вместе с Мамаевым отправился допрашивать какую-то свидетельницу и до сих пор не вернулся!

3

Путь занял гораздо больше времени, чем предполагал Игорь. Девушки то и дело спотыкались, запинаясь в темноте за коряги и корни деревьев, хотя перед выходом из лагеря Игорь снабдил всех самодельными факелами. Теперь, кроме всего прочего, приходилось следить, чтобы никто из них по неосторожности не поджег тайгу, устроив столь опасный в это время года лесной пожар.

– Далеко еще? – остановившись, устало спросила Марина. Она шла за Зоей, Петровский замыкал цепочку.

– Километров пять, – прикинул расстояние Игорь. – За час доберемся.

Хотя первые четыре километра они шли почти два часа. К счастью, ни девушки, ни профессор не смотрели на часы.

– Давайте передохнем. Я так устала, – вздохнула Марина.

Зоя тоже едва держалась на ногах, но в отличие от подруги не капризничала. Вот только место совсем не подходило для привала. Ложбина, кругом заросли густого папоротника – стоит присесть хотя бы на минуту, и одежда насквозь промокнет от росы. Да и куда присесть? Поваленное дерево, через которое они только что перебрались, так плотно обросло мхом, что Игорь даже не сумел определить его породу.

– Сейчас будет сухая поляна. Там и передохнем.

Про поляну он сказал просто так, но на Марину и остальных это подействовало – группа двинулась дальше.

К рассвету они все-таки добрались до берегового полигона.

– Вот и пришли, – бодрым голосом объявил Игорь, чтобы поддержать еле переставляющих ноги девушек. Хотя по берегу предстояло пройти еще не менее полукилометра.