Текст книги "Ветер времён"

Во время разговора провидица несколько раз бросала пристальные взгляды на Минсока.

– Ваше Высочество, кто этот мальчик? Он хваран?

– Да. Вы его знаете?

– Не совсем. – Провидица посмотрела на Минсока. – Возможно… Я лезу не в свои дела, и вы уже сами знаете… Но! – Она повернулась к принцессе. – Думаю, вам стоит к нему присмотреться. У меня ощущение, что он каким-то образом… вплетается в наш узор.

Солнце скрылось. Подул холодный ветер. И обратный путь показался Минсоку менее приятным. Они молча двигались рысью, стремясь поскорее пересечь цветочное поле. Там, дальше, среди деревьев, можно было хоть как-то укрыться от ветра.

Вдруг Минсоку показалось, что топот их лошадей, словно, размножился троекратным эхом. Он решил, что от долгой скачки у него стучит в ушах, но вот, сзади раздалось лошадиное ржание, и, обернувшись, Минсок увидел вдали блестящие под светом луны, шлемы. Услышав ржание, принцесса тоже оглянулась.

– Это пэкческие солдаты! Быстрее!

Они пустились галопом, но уже скоро топот за спиной стал приближаться. Минсок понял, что им не оторваться, и стал потихоньку придерживать коня.

– Ваше Высочество, скачите вперёд! Скорее!

Постепенно отставая, Минсок направил коня чуть в сторону, в цветочное поле. Решив, что он пытается уйти в перелесок, погоня устремилась следом.

Их было четверо. Догнав Минсока, они окружили его и обнажили мечи. Сражаться верхом Минсок ещё не умел и, соскочив с коня, словно маленький юркий зверёк, проскользнув между двумя верховыми противниками, вырвался из круга. Бойцы быстро спешились и напали с разных сторон.

Перед Минсоком были не подростки-хвараны, а взрослые опытные солдаты. Он немного испугался и просто уклонялся от их атак, действуя, скорее, интуитивно. Один из солдат, промахнувшись мечом, всё же достал его ногой. От сильного удара Минсок отлетел и упал на траву. Сморщившись от боли, он вдруг разозлился. Внутренний голос подсказывал: «Не бойся! Просто делай, что умеешь. Другого выхода нет».

Злость Минсока, словно маленькая кнопка в его голове… включила подходящую случаю музыку. Началось представление, которого солдатам видеть ещё не приходилось. Оно заключалось в том, что они перестали видеть что-либо вообще. За движениями Минсока и днём-то было не уследить. А тем более ночью, при лунном свете.

Солдаты запоздало взмахивали мечами и рубили воздух, время от времени хватаясь то за ногу, то за руку… Казалось, такие комариные укусы их только злят. Но вот! Один из них схватился за горло и упал. Второй согнулся, выронив меч из рассечённой кисти. Двоим оставшимся стало понятно, что всё гораздо серьёзнее, и они, разойдясь в стороны, стали неторопливо присматриваться к необычному противнику.

В этой своей первой боевой схватке Минсок ощутил одно, радующее, его обстоятельство. Применение настоящего боевого меча делало его стиль более эффективным. Быстрые и точные колющие удары железным мечом несли серьёзные повреждения, вплоть до смертельных. Те же удары в исполнении деревянного меча превращались в незначительные тычки, которые в горячке боя противник мог даже не заметить.

Бойцы изменили свою тактику. Больше не суетились, а спокойно и не спеша, поджимали Минсока с двух сторон. Они словно играли с ним, как два больших кота играют с мышью. Минсоку стало сложнее. Теперь он с трудом успевал уклоняться от расчётливых ударов. Едва увернувшись от очередной атаки, он почувствовал резкую боль над левой бровью. Кончик меча вспорол кожу. Рана была пустяковая, но сочившаяся кровь заливала левый глаз и мешала. Музыка в голове смолкла. От волнения появилась одышка, и мрачная перспектива начала угнетать сознание.

Вдруг откуда-то слева послышался шум, и на утоптанную среди цветов и высокой травы поляну ворвались всадники. Один противник Минсока тут же рухнул от удара копьём. Второй побежал в сторону леса, и несколько всадников устремились за ним. Двое, спешившись, подбежали к Минсоку и приставили мечи к его горлу.

– Стойте! – Соскочив с коня, принцесса растолкала воинов и, взяв в ладони его голову, стала тревожно всматриваться. – Ты ранен?

– Да нет! Это… – В глазах Минсока потемнело, и он едва не упал, но чья-то сильная рука удержала его.

– Это ваш хваран, принцесса? – Крепкий мужчина в доспехах высшего командира, поддерживая Минсока за руку, смотрел в его глаза и улыбался.

– Да! – Принцесса вытерла платком кровь с его лба. – Минсок! Поприветствуй! Это – генерал Ким Юсин.

Минсок, высвободив руку, выпрямился и поклонился.

– Хваран Минсок рад приветствовать вас, генерал!

Генерал, улыбаясь, похлопал его по плечу.

– Это твоя первая боевая схватка?

– Да, генерал! – С горящими глазами, Минсок опять поклонился. Радостное волнение охватило его от осознания того, что он, вот так близко, видит прославленного полководца.

Генерал Ким Юсин. Он был сыном каяского князя. Как отпрыск древнего дворянского рода, уходящего корнями к правителям Кая, он в юношестве также поступил в хваранский корпус. Будучи командиром отряда «Цветок дракона», молодой Юсин участвовал в реформаторских начинаниях принцессы Чхонмён и после её гибели стал верным соратником, продолжившей дело сестры, принцессы Токман. После восшествия последней на силлаский трон и ставшей теперь королевой Сондок, Юсин получил звание генерала и пост главнокомандующего Силла. На этом посту он проявил себя, как выдающийся стратег и снискал уважение армии и народа. Но, несмотря на свои достижения и высокое положение, генерал Ким Юсин в душе навсегда оставался простым хвараном, чтя кодекс хваранской чести, утверждённый королевой Сондок.

Как едва слышимые вначале, звуки дождя постепенно нарастают и переходят в, подавляющий всё вокруг, шум неудержимого ливня, так и неизвестно откуда просочившиеся известия о тайной поездке принцессы сначала удивили, а затем с негодованием захлестнули весь высший свет Силла. Покочевав от ведомства к ведомству, от одного дворянского дома к другому, эти сведения стали приобретать устойчивую эмоциональную окраску, переходящую в политическую позицию. Всё чаще стали звучать слово «предательство» и требования к Совету дворянства разобраться в этом деле.

Совет дворянства не заставил себя ждать и на экстренном заседании вынес вопрос на обсуждение. Но результатов это не принесло. Мнения разделились, и дать однозначную оценку действиям принцессы не получалось. Тогда группа, противостоящая королевскому дому и возглавляемая сандэдыном, решила подойти к вопросу иначе, использовав, своё влияние в хваранской среде.

Так сложилось, что традиционно отряд «Солнце, луна и звёзды» из поколения в поколение оставался под контролем лидеров дворянского движения, выполняя различные оперативные и политические задачи, поставленные их знатными покровителями.

Вот и сейчас им было поручено начать смуту в своей среде по поводу этического соответствия Хранительницы хваранов. Это было удачным альтернативным решением. Будучи ещё практически детьми, хвараны с юношеским максимализмом и отсутствием опыта решали вопросы эмоционально, зачастую поступая непоследовательно. А взрослые по закону не имели права напрямую вмешиваться в их решения.

В этот раз, как впрочем, и всегда, бурно и эмоционально пошумев, хвараны постановили, что вопрос о чести Хранительницы будет решён традиционным способом – поединком.

И вот! Снова колышущиеся флаги отрядов. Совет знати на трибунах. И ровные ряды хваранов вокруг боевой площадки форта.

Принцесса сидела на своём месте, спокойным взглядом рассматривая одинокую фигуру в малиновой форме отряда «Солнце, луна и звёзды». Это был их командир – Ильчон. И это он официально бросил вызов принцессе от имени «всех» хваранов и с высокомерным видом стоял теперь посередине площадки с деревянным мечом в руках.

Пхунвольджу, главный командир хваранов, встал со своего места и окинул взглядом весь хваранский строй.

– Кто хочет ответить на вызов Ильчон-рана[10]10
  – ран – приставка к имени, означавшая, что её носитель является хвараном


[Закрыть]?

Неожиданная тишина заставила прозвучавший призыв повиснуть в воздухе.

Принцесса внимательно посмотрела на Сохёна. Сохён опустил глаза. Принцесса отвела взгляд и, иронично улыбнувшись, застыла, глядя прямо перед собой.

Минсок, услышав призыв пхунвольджу, едва удержался, чтобы не ответить на него. Но он понимал, что это право, как помощнику Хранительницы хваранов, принадлежит его командиру. Не услышав ответа, Минсок выглянул из строя и увидел, что Сохён стоит, опустив голову. За удивлением пришла тревога, и Минсок занервничал.

Члены Совета стали переглядываться с улыбками на лицах.

Сохён стоял с каменным, начинавшим краснеть, лицом. Он никогда не считал себя трусливым и мог бы не раздумывая вступить в схватку с десятком таких противников, как Ильчон, но… Все эти разговоры о предательстве… А тайная встреча принцессы Силла с представителем вражеского государства не могла расцениваться иначе. И всё это осуждающее мнение вокруг… В общем, его «честь хварана» не позволила ответить на вызов. Но на душе было почему-то мерзко.

Бросив на Сохёна быстрый взгляд, пхунвольджу удивлённо приподнял одну бровь и вновь окинул взглядом разноцветный строй хваранов.

– Я спрашиваю ещё раз! Кто ответит на вызов, чтобы защитить честь Хранительницы?

– Я! – Ещё раз взглянув на Сохёна, Минсок поднял руку и шагнул вперёд. – Я, хваран Минсок, отвечаю на вызов!

Перекинув деревянный меч в другую руку, инициатор поединка сменил позу с вальяжной на любопытно заинтересованную. Он вытянулся, пытаясь рассмотреть, откуда взялся такой смелый безумец. Вид Минсока ничего Ильчону не говорил. Кроме того, что тот носит цвета «Летающих магов». Все также стали рассматривать неизвестного легкомысленного смельчака. А по-другому они его назвать не могли, зная репутацию Ильчона. На лицах появились улыбки, кто-то даже откровенно хихикал. И только «летающие маги» хранили молчание, не разделяя общую реакцию.

Они знали, что Минсок очень изменился. Что их странный товарищ стал ещё более странным. И его непонятные, но опасные действия никак не способствовали несерьёзному пренебрежительному отношению.

Принцесса с удивлением внимательно посмотрела на Минсока и опустила глаза. Затем, снова подняла их и чуть заметно улыбнулась.

Они долго кружили по площадке с выставленными перед собой деревянными мечами. Ильчон уже предпринял несколько атак, но Минсок каждый раз уклонялся от прямого столкновения. Он выжидал. Ильчон был сильным соперником, и ошибиться было нельзя.

Его противника поначалу всё это забавляло. Он делал ложные пугающие выпады и посмеивался, когда противник убегал от него. Но скоро его стало это раздражать. К тому же он почувствовал, что даже при максимальных усилиях не может достать соперника. Непривычное ощущение собственного бессилия тревожило и злило. Наконец, он не выдержал и рванулся в яростную атаку. Осыпая Минсока сильными ударами, Ильчон словно собирался раздавить и размазать по земле своего трусливого противника, как вдруг он почувствовал резкий толчок тупым твёрдым предметом в область печени. Мозг отказывался верить в это, но догонявшая сознание реальность убеждала его в правоте своих подозрений.

С яростным рёвом и едва не плача от досады, Ильчон сокрушающим ударом снёс соперника. Минсок упал и на несколько мгновений потерял сознание.

Толпа с ликованием взревела. Поднялся шум. Члены Совета на трибунах радостно улыбаясь, одобрительно кивали головами.

Чуть шатаясь, с опущенной головой Ильчон брёл к ступеням на трибуны, волоча деревянный меч по песку. Вокруг возбуждённо шумели и кричали: «Ильчон победил! Иль-чон! Иль-чон!»

Вдруг он остановился, не дойдя до ступеней, и резко развернулся. Искажённое мукой лицо и глаза полные слёз. Ильчон вздёрнул вверх руку и прокричал:

– Нет!!!

Шум стал быстро стихать, внезапно превращаясь в звенящую тишину.

– Нет! Я не победил! – Ильчон с болью выкрикивал слова. – Победил он! – Он указал на лежащего Минсока.

Ничего не понимая, все смотрели на победителя, который, кажется, сошёл с ума.

– Если бы мы бились настоящими мечами… то там бы лежал я, а не он! – Голос Ильчона задрожал, но он с силой и криком заставил его выровняться. – Он убил меня! Ещё до того, как я его свалил. – С искажённым лицом Ильчон выбросил вверх руку с зажатым в ней деревянным мечом. – Победил «летающий маг»!

Затем он медленно подошёл к каменной лестнице и, сев на ступеньку, отсутствующим взглядом уставился на песок.

Тишина зависла на пару мгновений. Но вот до всех дошёл смысл сказанного и по рядам хваранов пошёл одобрительный гул. Кто-то крикнул: «Молодец! Молодец, Ильчон!» Его крик подхватили другие.

Каждый из хваранов сталкивался с подобным на тренировках. Но чтобы вот так честно признаться… Да ещё и на состязаниях такого уровня… Такой мужественный и честный поступок по значимости приравнивался к победе в схватке.

Двое «летающих магов» подбежали к Минсоку и подняли его на ноги. Пхунвольджу встал со своего места и объявил:

– Победил боец из отряда «Летающие маги»!

За этим последовал взрыв оваций. «Летающие маги» кричали:

– Мин-сок! Мин-сок!

К ним присоединились «стражи царства» и «цветки дракона». На другом краю площадки кричали:

– Иль-чон! Иль-чон!

Два имени гремели над ристалищем. Но звучали они не в противовес друг другу. Все хвараны признавали, что в сегодняшнем поединке было два победителя.

Дворяне на трибунах с недовольными лицами возмущённо переговаривались:

– Зачем он это сделал?

– Глупец!

– Он нам всё испортил!

– Глупый мальчишка!

И лишь один человек среди них не участвовал в этом осуждении. Он, словно, не слышал ничего вокруг и находился сейчас где-то далеко. Далеко… в своей памяти.

Это было здесь же, на этой площадке. Только двадцать лет назад. Тогда, на месте Минсока здесь стоял хваран Ким Юсин. А на месте Ильчона – он сам. И ситуация была точно такая же.

Человек улыбнулся. Это был отец Ильчона – князь Почжон. Тогда, двадцать лет назад, он так же, как теперь его сын, был командиром отряда «Солнце, луна и звёзды». И, будучи сыном Военного министра Сольвона, также действовал в интересах дворянства. И, несмотря на это, также не смог предать свои принципы. Ведь он был… хвараном.

Князь Почжон просто сидел и, слегка улыбаясь, смотрел на плачущего Ильчона. Сейчас ему не было никакого дела до доносившихся до него осуждающих разговоров его соратников, до борьбы с принцессой и королевским двором… Он просто сидел и с гордостью в душе смотрел на своего сына.

Всем известно, как бывает переменчива погода в конце лета. То яркое солнце под радостное пение птиц раскрывает все краски цветов, деревьев и рыб в прозрачной воде. То вдруг, с ураганным ветром налетит гроза, и чёрное от туч небо рождает в душе страх от мысли, что пришёл конец света…

Группировка высших дворян во главе с сандэдыном была уже в шаге от победы над грозной претенденткой на силлаский престол. Но изменчивая судьба развернула ситуацию в обратную сторону, разрушив блестящие перспективы.

Победа поединщика Хранительницы хваранов принесла принцессе великолепные моральные и политические преимущества. Результат в поединке. Казалось бы довольно нелепый аргумент в решении государственных вопросов. Но для народа, воспринимавшего слова «судьба» и «провидение» не простой метафорой, а реальным указанием, такое понимание было естественным.

Позиция принцессы Чинсон поднялась на несколько ступеней. Вдобавок ко всему, вернувшийся в Сораболь генерал Ким Юсин развеял все подозрения в предательстве принцессы. Он убедил всех в том, что её тайная миссия была исключительно в интересах государства.

Надежда сандэдына на план с внуком Военного министра стала убывать с каждым часом. Но он не отчаивался, решив не торопиться и положиться на время.

Однако, время… закончилось! Королева Чиндок умерла.

Нужно было что-то срочно предпринимать. И сандэдыну пришлось «достать из рукава» свой старый «запылённый» план со второй «золотой рыбой». Принца срочно выдернули из его алкогольного рая, посулив нечто более грандиозное. Немного поупиравшись, принц согласился, но с условием, что его монах пойдёт с ним. Махнув рукой, сандэдын согласился.

Решив вопрос с принцем, заговорщики поняли, что этого недостаточно. Ведь позиции принцессы всё ещё оставались сильнее. И тогда сандэдын, собрав сподвижников, призвал их принять одно не очень привлекательное решение. Они все, включая самого сандэдына, должны пожертвовать большой частью своего состояния для подкупа нейтрально настроенного дворянства и проведения «разъяснительных» мероприятий среди населения. Все понимали, что деньги – это их приоритетное оружие, которого нет у их противников и, скрепя сердце, согласились.

Расчёт старого политика оказался верным. Почти весь Совет принял решение в пользу принца.

Помпезная коронация проходила с каким-то душевным подъёмом. Выражение лиц присутствовавших дворян не было формальным. Они искренно радовались. Ведь всё, что они сейчас видели перед собой, было результатом их усилий и больших финансовых затрат. Это была их победа.

После длительной церемонии под солнцем, на дворцовой площади, было очень приятно ощущать прохладу тронного зала. Здесь присутствовало всего несколько министров во главе с сандэдыном и чиновники королевского секретариата. Коронованный принц сидел на своём месте – широком, украшенном золотым орнаментом, троне.

Это была давняя традиция – принятие новым правителем своего первого указа. Это было очень важно. Ведь первый указ нёс символическое значение, определяя всю дальнейшую политику короля.

Возможно, в этот раз новый король был, мягко говоря, не совсем готов определить эту политику и отразить её в указе. Но сандэдын, конечно же, предусмотрел это и подготовил пару вариантов для подсказки своему подопечному. И видя, как новоиспечённый король в замешательстве задумался, он решил прийти к нему на помощь.

– Ваше Величество! Если вы затрудняетесь, то, возможно, я смогу помочь вам с выбором. – Старик поклонился. – И не беспокойтесь, в вашем замешательстве нет ничего необычного. Такое происходило со многими вашими предшественниками. Но для того мы и находимся сейчас рядом с вами, чтобы вовремя дать добрый совет. – Старик опять поклонился.

Принц, ставший королём, сидел и со скучным видом рассматривал пальцы на своей левой руке.

– Благодарю вас, сандэдын! Я всегда был уверен в вашей поддержке. Но… у меня, кажется, уже есть один неплохой вариант. – Он посмотрел на чиновников. – Главный чиновник секретариата! Пишите мой первый указ! – Король окинул взглядом всех присутствующих. – Повелеваю… реставрировать Цветочный дворец моей матери – принцессы Чхонмён!

Сандэдын резко вскинул взгляд на короля и от неожиданности приоткрыл рот. Он его не узнавал. Перед ним сидел совершенно другой человек. Глаза его больше не косили в стороны, а пронзительным взглядом смотрели прямо в глаза старика. Губы короля медленно сложились в жёсткую усмешку.

С большой террасы, возведённой на скале среди мохнатых деревьев, был виден весь Сораболь. Чуть ниже, у подножия короткой каменной лестницы, стояли в позе охранников несколько дворцовых стражников и четверо хваранов, среди которых был теперь и Минсок.

Лёгкий ветер гулял по террасе и шевелил свисавший край розовой вуали, которую принцесса сняла и прикрепила к запястью.

– Ваше Величество, вы не поторопились?

– Во-первых, Чинсон, перестань меня так называть! Хотя бы, когда мы одни. А во-вторых, сколько я ещё должен был изображать идиота! Столько лет я, как… – Молодой король порывисто приподнялся в кресле, собираясь что-то сказать, но… передумал и, безнадёжно махнув рукой, опустился обратно. – Ты бы сама попробовала!

– Ладно-ладно, Чхунчху[11]11
  Чхунчху – король Тхэджон-Муёль, 29-й правитель Силла. Ударение на посл. слог


[Закрыть]! Не заводись. – Принцесса весело улыбнулась. – Ведь всё было не зря. Наш план оказался вполне успешным.

– Да-а, это правда. – Король откинулся на спинку кресла. – Хотя я бы предпочёл, чтобы удался наш первый план. Где королевой стала бы ты.

– Ну, ты же сам видел, с каждым днём это становилось всё менее реальным. И потом, какая разница? Мы ведь всё давно решили.

– Согласен, сестрёнка! Мы давно договорились, что кто бы из нас ни получил трон, мы всё будем решать вместе – ты, я и Юсин. Только вот… Не привык я быть на виду. Не мой стиль это.

– Ничего, урабони[12]12
  Урабони – близкое неформальное обращение женщины к старшему брату (кор.). Ударение – на последний слог


[Закрыть]! – Принцесса похлопала рукой по его ладони. Надо привыкать.

И вообще хватит капризничать. А то сейчас я ещё начну рассказывать, как мне трудно.

– Во! – Король обернулся к сидевшему чуть поодаль монаху. – Видели, Учитель, как она со мной?

Качнув головой, монах улыбнулся.

– Кстати, Учитель! Давайте больше никогда не будем прикасаться к вину. Меня от одного его вида уже воротит.

– А вы… что! – Монах поднял удивлённый взгляд. – Вы что, его на самом деле пили?

– А вы… – нет?! – Чхунчху подскочил на месте.

– Эх, Чхун… О! Простите! Ваше Величество, то есть. Я же показывал, как надо! – Лицо монаха не скрывало досады. – Вот так руку…

И тут он увидел странное выражение на лице своего ученика. Тот расширил издевательски невинные глаза и придурковато открыл рот. Эту гримасу монах знал ещё с тех времён, когда Чхунчху было лет семь.

– Ах… ну, ты!.. Опять провёл меня! – Монах, махнув рукой, засмеялся.

Чхунчху с Чинсон засмеялись в ответ.