Текст книги "Русь, откуда ты?"

Другим синонимом древних руссов был «русины». Русские летописи, говоря о людях, называли их «русин», «русины», а землю их – «земля Руська». В латинской транскрипции писалось это – «рутены», что удержалось в немецком языке до настоящего времени. На этом языке жители Карпат – славяне – называются «рутены». А язык их – «рутениш».

Славянство ругов не подвергается никакому сомнению, если принять во внимание Адама Бременского, Титмара, Гельмольда, Саксона Грамматика и др. В древних немецких хрониках, актах, письмах мы нередко встречаемся с именами «руззи», «руцци», «рустици» и т. д. Все они касаются славянского племени руссов, ибо свидетельство этого (прямое или косвенное) всегда имеется рядом – в текстах. Мы не останавливаемся на этом подробно, ибо тема эта будет нами разработана особо в другом месте.

Таким образом, вековая загадка разъясняется просто и исчерпывающе: посланцы новгородских и других северных племен были направлены к варяжскому племени Русь, жившему в западном углу Прибалтики. Эти варяги были славянами. За князем этих славян была замужем дочь новгородского князя Гостомысла – Умила. За ее сыновьями, чтобы возобновить угасшую по мужской линии династию Гостомысла, и явились посланцы. Это племя Русь иначе называлось еще ругами. В конце XII в. руги были покорены германцами, и имя «руги» (а равно и «рутены» или «русины») совершенно исчезло с поля истории и было забыто. Столетиями позже придумали германское племя Русь, чтобы как-то понять слова летописца и удовлетворить шовинистические чувства немецких ученых, призванных создавать русскую науку.

Однако истину не упрячешь: на Западе остались следы «призвания варягов», но они были потеряны. В 1956 г. пишущий эти строки обратил внимание в газетной статье, а затем, в 1957 г., в 6-м выпуске «Истории руссов» на неопубликованную находку Ю. П. Миролюбова. Оказывается, имеется книга француза Мармье «Письма о севере» (X. Marmier. «Les letters sur le Nord»[8]8
  Ксавье Мармье (1808 или 1809–1892) – французский писатель и путешественник, профессиональный исследователь и переводчик литературы североевропейских народов. Помимо Западной Европы бывал в России, в Арктике, в Африке, Северной и Южной Америке. Указанная книга носит название «Lettres sur le Nord: Danemark, Suède, Norvège, Laponie et Spitzberg» («Письма о Севере: Дания, Швеция, Норвегия, Лапландия и Шпицберген»). – Примеч. ред.


[Закрыть]), изданная им в 1840 г. в Париже, а затем в 1841-м в Брюсселе. Этот французский исследователь, не имеющий, к слову сказать, никакого отношения к спору антинорманистов с норманистами, во время посещения им Мекленбурга, т. е. как раз той области, откуда был призван Рюрик, записал среди песен, легенд, обычаев местного населения также и легенду о призвании на Русь трех сыновей князя славян-ободричей Годлава. Таким образом, еще в 1840 г. среди онемеченного населения Мекленбурга легенда о призвании бытовала. Призвание варягов запомнили не только на Востоке. Помнили и на Западе, откуда вышли.

Конечно, призванные варяги ничего общего со скандинавами не имели. Не были они и германцами. Иначе память о происшествии давно уже была бы официально закреплена. Сохранилась она в завуалированной форме, потому что касалась не победителей, а побежденных.

Имеется еще один глухой источник об этом же событии. К сожалению, этой редкой книги автору еще не удалось найти. Но нет сомнения, что она не в единственном экземпляре. Книг должно быть больше. Не находили, потому что не искали.

Из всего вышесказанного вытекает, что роль варягов в истории Руси была совсем другая, чем до сих пор думают. Прежде всего призванные варяги были славянами, явились только три брата со своей дружиной и не могли оказать никакого особого влияния в силу своей малочисленности и национальности: они немедленно растворились в местном восточнославянском море. Варяги же неславяне принимались время от времени на военную службу и также не оказали никакого влияния из-за своей малочисленности, подчиненности и изолированности от населения (им не доверяли и их сторонились).

Чтобы разъяснить все возможные недоумения, остановимся еще на отрывке в «Повести временных лет»: «В лето 6367. Имаху дань варязи из заморья на чюди, и на словенех, на мери и на всех (следует читать “и на веси”. – С.Л.), кривичех. А козари имаху на поленех, и на северах, и на вятичех, имаху по беле и веверице от дыма». Так как писали сплошняком, а буквы «и» не употребляли, то сплошняк был разбит неверно – следовало бы: «по белей веверице».

«Белая веверица», как мы выяснили (см. стр. 1141 нашей «Истории руссов»), – это не белка, как думали раньше, а горностай. Цена белки в качестве дани смехотворно низка, соболя же или горностая – нечто весьма существенное.

Из отрывка видно, что составитель «Повести» слил в одно совершенно разные действия: выплату дани чужеземцам как на севере, в Новгороде, так и на юге, в Киеве. Нет ни малейшего сомнения, что уплата дани началась не с 6367 г. (в переводе на наше исчисление с болгарского – 867 года), а раньше. И не одновременно и на севере, и на юге. Тем более что платили дань совершенно разным народам. Наверное, можно сказать, что и величина дани была неодинакова.

Составитель вынужден был начать историю с изгнания варягов, чтобы начать хоть как-то. Поэтому он начал с уплаты дани, чтобы оправдать изгнание варягов. Нет ни малейшего сомнения, что в источнике, которым он пользовался, было сказано о начале Руси гораздо больше. Но это начало не касалось Киевской Руси. А поэтому он его отбросил, скомкавши изложение.

Так как несколько ниже в летописи находили: «В лето 6370. Изгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети», – то делали вполне логический вывод, что варяги жили, господствовали на Руси и брали дань, а в 870 г. их прогнали и дани больше не дали.

Однако это противоречит данным Новгородских летописей, согласно которым дань варяги брали еще до Гостомысла и были они в Новгороде короткое время, пока Гостомысл их не выдворил. Историки решили вопрос просто: отбросили данные Новгородских летописей, а между тем и в южных летописях существуют списки, в которых говорится иное. Карамзин (1, прим. 114) приводит такой вариант летописи: «В лето 6368, 6369, 6370, быша Варязи из заморья, и не даша им дани, и почаша сами собе володети».

Следовательно, варяги из заморья только приезжали за данью, но дани им не дали и прогнали. «Das ist eine ganz andere Geschichte!»[9]9
  С нем. – это совсем другая история. – Примеч. ред.


[Закрыть] Заморские варяги, узнав, что Гостомысл умер, что власти нет, что происходят неурядицы, решили воспользоваться удобным случаем и возобновить получку дани. Но посланцев прогнали. Теперь понятно, почему нет ни слова об изгнании варягов из Руси. Если они были здесь, надо было изгнать их силой из их опорных пунктов. Необходимо было вооруженное восстание, кровопролитие и т. д., о котором летопись не могла умолчать. Кто-то руководил восстанием. Варяги как-то сопротивлялись и проч. На деле же в летописи – ни слова об этом. Почему? Да потому, что ничего этого не было. Не было кого прогонять из Руси. Варягов прогнал еще Гостомысл. А теперь, после его смерти, выдворили сборщиков дани, явившихся из-за моря погреть руки.

Таким образом, данные и северных, и южных летописей совершенно сходятся и истина восстанавливается.

Слова «и почаша сами в собе володети» вовсе не относятся к варягам (мол, сбросивши их иго, северные руссы стали сами управляться), а к тому, что Гостомысл умер и северные руссы, оставшись без князя, вынуждены были управляться сами.

Но так как составитель «Повести» по высказанным выше соображениям Гостомысла выбросил, то слова эти отнесли к варягам, которых уже на Руси давно не было.

На этом мы изложение прямых данных истории закончим. Все они приведены в строгую логическую связь и доказывают, что германская Русь никогда не существовала. А те руссы, которые пришли, были славяне. Так как сторонники норманской теории видят отражение влияния норманов-варягов на Руси буквально во всех областях ее жизни, то мы займемся далее и рассмотрением всех косвенных доказательств норманистов и покажем, что все они – сплошное недоразумение.

Глава 4. О косвенных доказательствах норманистов

Какую бы роль ни приписывали норманам – завоевателей или организаторов и культуртрегеров, мирных поселенцев либо торговцев, – все равно за несколько веков (как принимают норманисты) они не могли оказать существенного влияния на религию руссов. Во всяком случае, должны были остаться какие-то письменные, вещественные или бытовые следы. К этому мы и переходим.

Религия. В истории не известно ни одного факта чтобы кто-то среди руссов исповедовал бы религию Одина, Тора, Фрейи и т. д. Нет ни одного известия, что кто-то из норманов пытался (что так естественно) перевести руссов в свою веру. Нам не известно ни одного столкновения между норманами и руссами на религиозной почве. Нет никаких вещественных следов культа скандинавских богов (надписей, предметов религиозного культа, письмен и т. д.), что при вековом (якобы) пребывании норманов на Руси является совершенно необъяснимым.

Мы знаем, что при заключении договоров с греками руссы клялись славянскими богами – Перуном и Велесом, варяги-христиане в церкви – святым Илией, но ни один не присягал перед ликом скандинавских богов. А между тем ясно, что греки, заключая договор, не могли связать клятвой скандинавов, когда те играли, как принято считать, видную, если даже не руководящую роль в войске руссов.

Даже норвежец Олег, первый русский князь в Киеве, прозванный «вещим Олегом», клялся славянскими богами. Значит, он плыл в фарватере славянской стихии.

Далее отметим характерную черту клятвенного обряда. Олег и его воины клялись на славянский лад, кладя обнаженный меч на землю. Германские же народы при клятве вонзали меч в землю.

Мы знаем, что Владимир Великий пришел к власти в Киеве, опираясь главным образом на вывезенное из заморья войско варягов. Под влиянием этого войска богам стали приносить человеческие жертвы, воздвигать кумиры. Но первый кумир, возведенный Владимиром, был не Тор или Один, а Перун, который назывался западными славянами Перкуном. Следовательно, варяги Владимира поклонялись славянским богам.

^{Присяга Олега и дружины перед языческим идолом. Радзивилловская летопись}

Могут возразить, что скандинавы не распространяли религии Одина потому, что были христианами. Если мы обратимся к источникам совершенно нейтральным, увидим, что христианство в Скандинавии укрепилось почти на 100 лет позже, чем в Киеве, хотя некоторые скандинавы и были уже христианами.

Кроме того, христианство пришло на Русь с юга, православное, а не с севера – католическое. Тенденциозные попытки убедить, что Владимир Великий был католиком, абсолютно лишены каких бы то ни было оснований. Это доказывается и тем, что Владимир причислен к лику святых в православной, а не в католической церкви.

Равным образом нельзя видеть в Олафе Тригвиссоне лицо, убедившее Владимира креститься, и уже потому, что сам Тригвиссон крестился на 5 лет позже Владимира, как это видно из англосаксонских хроник.

Довольно многочисленные посольства римских пап на Русь в течение значительного отрезка времени показывают, что папы все время стремились отколоть Русь в сторону Рима. Следовательно, христианство пришло на Русь не через северных варягов-католиков.

Из всего сказанного видно, что норманы-германцы не оказали ни малейшего влияния на религию Руси и нет никаких данных, что они пытались это сделать, – обстоятельство, совершенно не объяснимое норманской теорией.

Обряд погребения. Не менее показателен также обряд погребения у древних руссов, хотя в деталях он у разных славянских племен и в разные эпохи отличался, все же основная суть его всюду сохранилась – это трупосожжение. Лишь с введением христианства он постепенно прекратился. Арабские писатели оставили нам немало описаний этого обычая. Особенно в связи с тем, что у славян существовал обычай добровольной смерти жены после смерти мужа. Ибн-Даста, писавший между 903 и 912 г., говорит, что жена кончала с собой петлей. Существовал и другой вариант смерти: в могилу клали живой жену и тела обоих сжигали. Упоминание об этом обычае мы находим и в русских былинах. По Ибн-Фодлану, который был свидетелем этого обычая, убитой и сожженной могла быть и любая женщина, добровольно согласившаяся уйти вместе с покойником в другую жизнь.

Масуди, писавший между 920 и 950 г., сообщает также о добровольной смерти вдов у славян и руссов, т. е. у новгородцев и киевлян. О том же самом сказал и Мискавейхи (ок. 980 г.), описывая события в связи с захватом руссами г. Бердаа в Закавказьи.

Обычай этот засвидетельствован на протяжении многих столетий: для славян Маврикием (VI в.), Бонифацием (VIII в.), анонимом – персидским географом (982), Дитмаром (XI в.) и др. Этот обычай сжигания трупов, а особенно добровольной смерти жены, у германцев совершенно отсутствовал. Во избежание недоразумения здесь уместно сказать, что в так называемой «Германии» не все племена были германцами. Были и славяне, и кельты, и финны, и другие племена. Поэтому обычаи славян нельзя распространять на всех «германцев».

Новейшие исследования (Соловьев, 1956)[10]10
  Лев Николаевич Соловьев (1894–1967) – советский историк, специалист по славянской и северокавказской археологии. Данную работу его при подготовке книги к печати отождествить не удалось (архив ученого погиб в Абхазии во время грузино-абхазской войны). – Примеч. ред.


[Закрыть] показали, что у кривичей были «длинные курганы, содержащие останки многих трупосожжений». У вятичей – «курганы с деревянными камерами внутри ограды, также с сожжением умершего, представляющие собой миниатюрные домики мертвых, заключенные в курганную насыпь». У северян были «поля погребальных урн» с прахом от сожжения покойных. «Поля погребений несколько иного типа на Днепре и Припяти принадлежат, вероятно, дреговичам».

^{Погребение знатного руса. Художник Г. И. Семирадский}

Таким образом, в особом типе погребений у восточных славян, совершенно отличном от скандинавского, мы находим свидетельства, не вписывающиеся в норманскую теорию. А то обстоятельство, что скандинавского типа погребений на территории Древней Руси вообще не найдено, совершенно не объяснено этой теорией.

Законодательство. В Древней Руси оно было оригинальным. И весьма древним. Попытки найти в «Русской Правде» отголоски скандинавских законов бесплодны и необоснованны. Норманист Соловьев, автор многотомной истории России, вынужден был признать, что в законодательстве Древней Руси нет ни малейших следов влияния скандинавов.

И это вполне понятно, ибо свод русских законов, «Русская Правда», был написан по крайней мере на 100 лет раньше, чем какой-нибудь скандинавский. А в написанной форме существовал еще в IХ в. – на него ссылается в договоре с греками Олег в самом начале Х в.

Если в каких-то местах «Русской Правды» и можно усмотреть некоторые аналогии с законами, существовавшими в Западной Европе, то это вполне понятно: сходные условия существования порождали и сходное законодательство.

Кроме того, не следует забывать, что в IX в. славянство еще прочно сидело на Эльбе и что вся центральная часть Европы была тогда в славянских руках. Есть основания предполагать, что «Салический закон», распространенный на Западе, в значительной мере отражал обычное право славян. В нем даже попадаются славянские слова, взятые из обихода. Следовательно, Русь могла испытывать влияние и других славянских народов, с которыми граничила и находилась в династических, торговых и культурных связях. Скандинавия же оставалась совершенно в стороне.

Надо помнить, что новейшие исследования и данные показывают, что Киевская Русь была только восточной частью племени Русь, сидевшего издревле в Западной Европе, и, естественно, должна была иметь законы и обычаи, общие для всего племени.

Некоторые исследователи до сих пор пытаются увидеть в одном из постановлений «Русской Правды», предоставляющем варягам возможность обходиться в суде меньшим количеством свидетелей, чем руссы, признак привилегированного положения варягов. Вывод этот совершенно ложен: русский закон вовсе не давал варягам преимущества, он только справедливо сравнивал шансы спорящих сторон. Как мог закон требовать от чужестранца 7 или 12 свидетелей, когда всех-то иноземцев в момент совершения несправедливости было меньше этого числа?

Нельзя было ставить на одну доску русина, рожденного здесь и имеющего толпу родных, друзей и знакомых, и чужестранца, которого, конечно, знали меньше и который мог знать весьма ограниченное число людей. Русский закон предоставлял иностранцу в судебном споре равные возможности, и это было справедливо. Ни о каких привилегиях варягам здесь не может быть и речи. Все это касалось всех иностранцев, и если были упомянуты варяги, то только потому, что они были гораздо чаще на Руси, чем другие. Если бы варяги имели какое-то преимущество перед лицом закона, то это было бы непременно отражено и в других статьях, а не только в количестве свидетелей. Предпочтения не могло быть уже и потому, что это было бы против духа самого закона. Будь оно – оно было бы отражено в первую очередь в размере наказания или увечья, причиненного варягу, а этого нет.

Далее, в «Русской Правде» имеются основные черты законодательства, совершенно чуждые скандинавскому. Смертная казнь, как правило, заменялась высоким денежным штрафом. Пытки вообще не применялись.

Береговое право, господствовавшее во всей Западной Европе, согласно которому потерпевшие крушение становились со всем своим имуществом собственностью владельца берега (старавшегося, к слову сказать, подчас ложными сигналами вызвать кораблекрушение), заменялось противоположным: потерпевшим должна была оказываться всякая помощь, имущество их не конфисковалось и т. д.

Дух «Русской Правды» был совершенно иным. Существовали даже статьи о покровительстве в отношении домашних животных (лошадь, вол, собака), до чего законодательство Запада тогда еще не додумалось. Имеются, далее, подробности, говорящие о том, что «Русская Правда» создалась на юге, а не на севере. Так, мы находим указания на пахоту волами, а не лошадьми; никогда волы в северных странах для пахоты не употреблялись. Словом, в законодательстве Древней Руси следов скандинавского влияния не находим – обстоятельство, совершенно не объяснимое норманской теорией.

Государственный строй. Согласно норманской теории, Древняя Русь обязана норманам своим государственным строем. Это неверно: Русь еще задолго до появления норманов имела веками установившийся государственный строй. Князь вовсе не был новинкой на Руси. Хордадбег, писавший в 40-х гг. IX в., т. е. до Рюрика, сообщает, что «царь у славян и руссов называется княдз».

«И почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и воста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в собе: “поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву”». Так гласит летопись, и из нее видно, что новгородцы знали, что искали. Не варяги принесли с собой княжеское правление, оно было и до них, только оно из-за смерти Гостомысла прервалось.

Формы общественного сожительства и порядка, методы управления, система народного хозяйства и т. д. – все это не носит никаких следов влияния скандинавов на Древнюю Русь. Веча, князья, бояре, тысяцкие, дружина, смерды, старосты, житии и т. д. – все это и по терминологии, и по своему содержанию и взаимоотношениям совершенно самобытно.

Из всех званий имеется только слово «тиун», которое приписывается норманам, однако есть ученые, которые не считают, что это слово германского происхождения. Наконец, одно слово не означает еще завоевания Руси норманами, возглавления ими государственности и т. д., и в скандинавских языках есть заимствования из славянских, что тоже вовсе не указывает на завоевание скандинавов славянами.

Система налогов (полюдье, погосты, уроки), таможенные сборы (мыто) и т. д. и терминологически, и по сути отличались от скандинавских. Да и не могли не отличаться, ибо весь строй жизни был иной. Характерной чертой быта Древней Руси было множество городов (их насчитывались сотни), что в первую очередь говорит об оседлости, развитии ремесел. Но эта черта была совершенно чужда Скандинавии, насчитывавшей в те времена всего 7 городов. Кстати, это обстоятельство и давало повод скандинавам называть Русь – «Гардарики», т. е. «страной городов».

Если скандинавы были властителями и организаторами государственной жизни, то как объяснить отсутствие их влияния на государственный строй, борьбы между «варяжской» и «антиваряжской» партиями? Образование таких групп было совершенно естественным явлением, ведь речь шла, как нас убеждают, о веках! Тем не менее за всю историю Древней Руси мы не знаем ни одной попытки свержения варяжской власти, ни одной неурядицы, связанной с тем, что имеются чужие люди, пришельцы, севшие на шею. Эти обстоятельства совершенно не объяснимы норманской теорией.

Военное дело. Норманцы полагают, что германское племя Русь завоевало славянскую страну, передало нам свое славянское имя. Что скандинавы владычествовали несколько сот лет. Что в их руках была сеть крепостей, из которых они управляли страной. Что скандинавы-военачальники организовали русское войско. Что тысячные отряды скандинавов стерегли Русь. Что они были основой русской военной силы.

Если бы это было так, мы непременно нашли бы след огромного влияния скандинавов на военное дело на Руси. Ознакомимся прежде всего с названиями разного рода оружия нападения и защиты. Лук, стрела, туло, сулица, копье, шлем, меч, ножны, шишак, рогатина, секира, топор, тюфяк и т. д. – все названия славянские. Скандинавского ни одного. А между тем было бы естественно организаторам военной силы ввести свое оружие, назвать его по-скандинавски.

Далее, указанные роды оружия, если они имеют скандинавские аналоги, были представлены в славянской форме: русские стрелы отличались с первого взгляда, то же можно сказать о форме шлемов, щитов и т. д. Лишь меч был общеевропейского (но не специально скандинавского) типа.

Как показали остатки мастерских, все оружие делалось на месте, русскими руками. Притом из местных железных руд, что доказано спектроскопическим анализом изделий. Кольчуги появились на Руси под влиянием Востока почти на 200 лет раньше, чем в Европе, поэтому-то в XII в. во французской поэме «Рено де Монтобан» говорится о «кольчуге, сделанной в России». Сам тип русских кольчуг отличен от норманского. Даже слово «кольчуга», т. е. «сделанная из колец», славянское. Термин «броня» (от «боронити», т. е. защищать) также русский.

Обратимся к названиям чинов военной иерархии: вой, воевода, старшина, тысяцкий, подвойский, мечник, лучник и т. д. – все славянское, ни одного скандинавского. А когда Русь действительно стала учиться у иностранцев военному искусству в конце XVII в., появились заимствованные: генералы, бригадиры, майоры, лейтенанты, капитаны, адмиралы и т. д.

Мы не знаем, далее, ни одного приема скандинавской стратегии или тактики, которые были бы переняты у скандинавов. Нам известно о строе «клином», «свиньей», но русское военное построение было «тремя полками», с «большим полком» посередине, но это не скандинавский военный строй. Одним словом, какую бы сторону военного дела мы ни взяли, следов, оставленных скандинавами, мы не находим. Объясняется это очень просто: скандинавы бывали на Руси лишь в форме дополнительной военной силы – временной, а не постоянной.

Оружие, найденное в курганах, которое прежде считалось норманнским, оказалось явно не норманского типа и изделия. Характерные скандинавские боевые топоры совершенно отсутствуют.

Среди нескольких сотен курганов в Гнездове около Смоленска только о двух курганах можно сказать положительно, что здесь были погребены дружинники норманны. Однако как раз именно эти курганы и не самые большие, и не самые богатые. Вообще содержание курганов (а их исследовались тысячи) говорит только о том, что отдельные скандинавские воины или небольшие группы их попадали на Русь, но их было сравнительно очень мало и положение их не было привилегированным.

Где же погребения скандинавских князей, воевод, властителей городов, крепостей, знати, богатых людей и т. д.? Где их характерные крылатые шлемы, боевые топоры, надгробные плиты и т. д.? Не найдено ровно ничего. Почему? А потому, что была славянская Русь, скандинавской или германской Руси не существовало.

Мореплавание. Скандинавы известны нам как смелые и искусные мореплаватели, открывшие Исландию, Гренландию и Северную Америку (еще до Колумба), совершавшие свои набеги даже на Средиземное море и ставшие грозой Средней и отчасти Южной Европы. Естественно, что, явившись на Русь и овладев ею, они не могли не передать руссам своего искусства мореплавания, ведь с ними они, как думают, нападали на Царьград, Каспийское море и т. д.

Исследование показывает, что термины мореплавания являются исключительно славянскими: лодья, челн, струг, насад, паузок, ключ (уключина), пря (парус), весло, корма, нос, палуба и т. д. Либо греческими: корабль, якорь, шаланда и т. д. Ни одного скандинавского термина мореплавание Древней Руси не усвоило.

Единственное слово «шнека», ставшее интернациональным, употребляется еще и до сих пор только в области северных морей. На внутренних же водных путях оно совершенно неизвестно. Как и на Черном, Каспийском морях. Шнека представляет собой особый тип рыболовного морского судна и, благодаря своей специфичности, называется так почти всеми народами, которые со шнеками сталкивались.

^{Заморские гости. Художник Н. К. Рерих}

На Руси такой тип судна не применялся. И сейчас не употребляется. В летописях он упоминается только в рассказах о нападении скандинавов: обычно сообщается, на скольких шнеках скандинавы явились.

Из византийских источников мы знаем, что руссы плавали в Черном море издревле и что лишь греки и руссы были здесь народами-мореходами.

Все остальные избегали моря, будучи преимущественно кочевниками. О хазарах прямо сказано, что плавать по морю они не умеют. Мореходные же таланты руссов были замечены уже давно, и они часто служили в византийском флоте, занимая подчас даже очень высокие должности. Тесная связь руссов с греками на почве мореплавания отражена несколькими греческими словами, перешедшими в русскую мореплавательную терминологию (см. выше).

Замечательно также то, что до сих пор не найдено остатков ни одного норманского корабля на Руси. Нет в мореплавании руссов отзвуков типичных скандинавских украшений кораблей – драконов, голов чудовищ, дев и т. д., без которых не обходилось ни одно судно викингов (их искусство заставляет до сих пор изумляться – см., например, остатки кораблей в музее в Осло). Итак, в мореплавании руссы ничего не взяли от скандинавов, и это совершенно необъяснимо норманской теорией.

Торговля. Скандинавы рисовались норманской теорией как предприимчивые торговцы, пересекавшие Русь из Балтики в Черное или Каспийское море, широко используя все внутренние водные пути Руси.

Нигде во всех исторических документах (ни на Западе, ни на Руси) нет ни слова о скандинавских купцах в глубине Руси. Если бы все было так, как представлено в норманской версии, то история должна была сохранить случаи убийства, ранения купцов или их ограбления, наложения на них штрафов, кражи у них товаров, хлопот об их освобождении, споров о пошлинах, конкуренции с русскими купцами, о несчастиях с их судами, о волоках их судов по суше и т. д. Обо всем этом решительно ничего не находим, хотя речь идет не о годах, а о столетиях.

Допустим, однако, что они торговали. Но не могли они торговать без денег или без товаров. Обязательно остались бы какие-то вещественные следы – деньги или предметы западноевропейского изготовления, подлежащие обмену.

Недавняя (1956) работа Янина[11]11
  Академик Валентин Лаврентьевич Янин – выдающийся отечественный историк и археолог, исследователь письменности Древней Руси. Примечательно, что он стал участником открытия при раскопках в Великом Новгороде в 2000 г. древнейшей надежно датированной древнерусской книги (с сохранившимся оригиналом) – Новгородского Кодекса, или Новгородской Псалтири начала XI в. Причем эта книга состоит из трех деревянных (липовых) покрытых воском дощечек, соединенных деревянными штырями в единый кодекс, то есть формально может рассматриваться как аналог «Влесовой книги». – Примеч. ред.


[Закрыть] показывает (она подводит итоги всему, что нам известно о древних русских кладах и находках), что:

а) с начала IX в. и до начала XI (1014) денежной единицей на Руси был арабский дирхэм, т. е. именно в ту пору, когда принято считать, что скандинавы играли на Руси особенно выдающуюся роль. За все «норманское» время, когда на Руси якобы были скандинавы, в Киеве не найдено ни одного западноевропейского динария. Факт, совершенно не совместимый с норманской теорией;

б) к началу XI в. разразился кризис серебра на Востоке, и арабский дирхэм почти исчез из Древней Руси. Весь XI век господствовал западноевропейский динарий, т. е. в эпоху, когда влияние норманов, по утверждению даже самих норманистов, было уже незначительным. После Ярослава Мудрого (ум. в 1054 г.) имя варягов почти исчезает из летописей. Иначе говоря, норманская, вернее европейская, монета появилась на Руси, когда норманов уже не было;

в) дальше (XII век) начался период безмонетного обращения, длившийся несколько столетий.

Могут возразить, что торговля осуществлялась не деньгами, а мехами, которые и были средством обмена. Однако если с арабами торговали на деньги, то почему со скандинавами на меха? И в этом случае факт полного умолчания скандинавских купцов остается необъясненным.

Наконец, и это самое главное, в Древней Руси не найдено предметов западноевропейского происхождения. Напомним, что единичные находки, если изделия действительно западноевропейского происхождения, еще ничего не говорят в пользу норманской теории. Такие предметы могли быть завезены через Галицию или Польшу, куплены русскими купцами за границей – они торговали с Западом: бывали и в Любеке, и в Швеции, и на Готланде. Подобные предметы могли появиться и как подарки из-за границы, ничего общего со скандинавскими не имеющие. Если торговля была, то мы должны были бы найти много заграничных предметов. На деле ни денег, ни товаров скандинавов не найдено.

Норманисты совершенно не поняли, что скандинавы торговали только с окраинами Руси – Псковом, Новгородом, внутрь же ее они вовсе не проникали. Все соображения норманистов – лишь плод их беспочвенных кабинетных измышлений. Никто из них не подумал, что действительно торговцам-грекам было куда короче, сподручнее, принимая во внимание связи Византии с Русью, торговать хотя бы с Киевом. Даже о них никаких сведений нет: ездили в Византию русские купцы, была торговля и с Херсоном (сухопутная), но ее размеры были невелики, и касалась она главным образом предметов роскоши. Но, повторяем, делали все русские купцы.

Что касается скандинавов, то прежде всего нечем было торговать в глубине Руси. Скандинавия была издревле бедной страной. И если и могла что-то выбросить на рынок, то именно те товары, которые Русь сама имела в достаточном количестве (меха). Лучшее доказательство бедности страны – то, что скандинавы вынуждены были продавать свою кровь службой у иностранцев в качестве воинов.

Не могли скандинавы торговать и чужим товаром, перекупая его или получая в кредит, – для этого надо было быть платежеспособным. Наконец, нужно помнить об опасностях торговли в те времена. Главное же то, что огромные расстояния съедали все выгоды транзитной торговли, даже если бы она была физически осуществимой.

Товаровместимость ладей была ничтожна: дикость путей, огромные расстояния требовали перевозки больших количеств пищи, платья, оружия, инструментов и т. д. Длинные волоки посуху ставили торговцев в полную зависимость от окружающего населения, которое, конечно, всегда было готово погреть руки. Если в древности так сильно грабили своих, то что говорить о чужих?