Текст книги "«Вот б-ги твои, Израиль!». Языческая религия евреев"

В угаритском эпосе победа Ваала над водной стихией никак не связывается с темой творения. Творцом именуется лишь глава пантеона Эл. Однако при переходе от бронзового к железному веку в религии западных семитов престарелый божественный патриарх был оттеснён со своего места юным Богом грозы, который присвоил себе, в том числе, его творческие функции. Мы не можем проследить этот процесс по письменным источникам, но видим его результаты в поэме «Энума элиш» и мифологических фрагментах Еврейской Библии. Миф о творении мира богом грозы в Месопотамии является поздним и пришлым, поскольку не встречается нигде за пределами «Энума элиш», датируемой временем не раньше рубежа II – I тыс. до н. э. Если в этой поэме рассказ о сотворении мира западносемитским богом грозы, деяния которого приписаны вавилонскому Мардуку, изложен последовательно, то в ЕБ он выражается в отдельных отрывках, разбросанных по разным книгам. Чтобы восстановить канву мифа, требуется внимательное сопоставление этих отрывков между собой и их сравнение с изложением событий в аккадской поэме.

Наиболее известным текстом ЕБ, выражающим данный миф, является 1-я глава Книги Бытия, принадлежащая жреческому автору. Её первые строки (в синодальном «переводе»: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою») изображают картину мира после победы Бога грозы над водной стихией и перед началом творения: «До того, как бог разделил небо и землю, мир был пуст и порожен. Тьма [была] на лице бездны, и дыхание бога носилось по лицу вод» (Быт. 1, 1—2).

Слово, которое Синодальная Библия передаёт как «сотворил», происходит от глагольного корня br’. Вопреки распространённому мнению, что этот корень означает «творить из ничего» и передаёт уникальную творческую способность монотеистического «бога Израилева», его первоначальное значение вполне материально, а именно: «рубить» (топором, мечом и т.п.), «вырубать», «рассекать», «высекать», «делить» и т. п. В этом значении он неоднократно встречается в ЕБ: «Поднимись в лес и выруби (br’t) себе там [место] … Этот лес, ты вырубишь (br’t) его…» (Нав. 17, 15, 18); «Собрание… изрубит (br’) их своими мечами» (Иез. 23, 47) и др. От этого корня происходит, в частности, еврейское слово bərit «договор» или «завет», потому что при заключении договора полагалось разрубать (karat) туши животных. В рассказе о том, как Яхве заключил завет (karat bərit) с Авраамом, Авраам разрубает туши телицы, козы и овна, после чего Яхве проходит между половинами туш в виде «дымящейся печи» и «полыхающего огня» (Быт. 15, 9—18).

В пользу истолкования корня br’ в Быт. 1, 1 в значении «разделить путём рассечения» свидетельствует сопоставление с «Энума элиш», где Мардук создаёт небо и землю именно путём рассечения (акк. глаголы zâzum и ḫepûm) трупа Тиамат: «Тушу рассёк, хитроумное создал. Разрубил пополам её, словно ракушку. Половину её положил – небеса покрыл ею… Отделил половину её – поставил землю» (IV.136—138, V.62) («Энума элиш» цитируется в переводе В. К. Афанасьевой с небольшими изменениями).

Переводя br’ как личную форму глагола «сотворил», синодальная Библия следует масоретской огласовке bara’. Однако масоретские огласовки являются поздними (они отстоят от времени написания текста более чем на тысячу лет) и во многих случаях ошибочными. Можно предполагать, что в оригинале текста имелась в виду не личная форма глагола bara’, а инфинитив bəro^a’. В таком случае фраза bə-re’šit bəro^a’ ’elohim ’et-haššamayim wə-et-ha’areṣ буквально означает «в начале разделения богом неба и земли», а её смысл может быть передан на русском языке как «до того, как бог разделил небо и землю». Она вводит описание мира до начала творения, а не сообщает о сотворении неба и земли, что снимает проблему с их «повторным сотворением» в Быт. 1, 6—8 и 9—10.

Слово ’ereṣ в 1-м и 2-м стихах используется в разных смыслах. Это слово в библейском еврейском языке имеет богатый набор значений, в т.ч. «загробный мир», «почва», «страна», «суша», «земной круг» и «мир» как мироздание в целом. Если в 1-м стихе оно означает сушу или земной круг, то во 2-м стихе его значение – мир до начала творения, поскольку земля в смысле суши будет создана только в Быт. 1, 9—10. Использование одного и того же слова в разных значениях – естественное следствие неразвитости космологических представлений и передающей их терминологии в ЕБ. Русское выражение «пуст и порожен» в силу своей устойчивости и аллитеративности идеально переводит еврейское tohu wa-ḇohu.

Итак, «пустой и порожний» мир до начала творения являл собой водную бездну, над поверхностью которой были только тьма и ветер (он же дыхание бога). Представление о творении из ничего совершенно чуждо Еврейской Библии. Это философская идея, впервые развитая учениками Платона в ходе обсуждения, прежде всего, диалога «Тимей», который и является ключевым текстом креационизма. Впервые об этой идее упоминает Аристотель в «Физике», говоря о признании возникновения из не-сущего (которое для него синонимично ничто) «некоторыми другими», под которыми, судя по контексту, подразумеваются именно философы-платоники: «Некоторые другие… признают прямое возникновение из не-сущего» (ἕτεροί τινές… ὁμολογοῦσιν ἁπλῶς γίγνεσθαί τι ἐκ μὴ ὄντος) (Физика. I, 9, 192a, 4); «Не-сущее есть ничто» (τὸ δὲ μὴ ὂν μηδέν ἐστιν) (О возникновении и уничтожении. I, 3, 318a, 15). Безосновательны утверждения, что в еврейском языке имеется особый глагол для обозначения творения из ничего – bara’, отличающийся от глагола «asa, обозначающего творение из какого-то материала. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто прочитать текст 1-й главы Книги Бытия, обращая внимание на глаголы, используемые в еврейском оригинале: «И создал («asa) бог твердь… И создал («asa) бог два светила великие… И сотворил (bara’) бог змеев больших… И создал («asa) бог зверей земных… И сказал бог: создадим («asa) человека… И сотворил (bara’) бог человека по образу своему, по образу божию сотворил (bara’) его; мужчину и женщину сотворил (bara’) их… И увидел бог всё, что он создал («asa), и вот, хорошо весьма». Очевидно, что глаголы bara’ и «asa используются взаимозаменяемо, без какой-либо разницы в смысловом наполнении.

«Бездна», которую представляет собой мир до начала творения, в еврейском языке называется словом təhom, точно соответствующим имени богини Tiāmat, с которой в поэме «Энума элиш» сражается Мардук. Орудием победы Мардука над Тиамат является ветер: «Злой ветер (im-ḫul-lu), что был позади, он пустил пред собою, пасть Тиамат раскрыла – поглотить его хочет, он вогнал в неё злой ветер – сомкнуть губы она не может. Ей буйные ветры заполнили чрево, её тело раздулось, её пасть раскрылась. Он пустил стрелу и рассёк ей чрево, он нутро ей взрезал, завладел её сердцем. Её он осилил, ей жизнь оборвал он. Труп её бросил, на него наступил он» (IV.96—104).

Выражение ru^aḥ ’elohim означает не «Дух Божий», как в синодальном переводе, а «ветер», он же «дыхание» бога, т. е. Ваала, носящийся над побеждённой Бездной (təhom). В том, что слово ru^aḥ в Быт. 1, 2 должно пониматься одновременно как «ветер» и «дыхание», убеждает сопоставление не только с «Энума элиш», но и с отголоском того же мифа о победе над водной стихией, сохранившимся в составе т. наз. «Песни Моисея при переходе израильтян через Чермное море» (она же Первая песнь Моисея). Синодальная Библия даёт следующий «перевод» этого отрывка: «От дуновения Твоего расступились воды, влага стала, как стена, огустели пучины в сердце моря» (Исх. 15, 8). На самом деле этот отрывок представляет собой триколон, каждая из трёх частей которого разными словами передаёт одну и ту же картину морской стихии (именуемой, как и в Быт. 1.2, словами təhom (ot) и mayim), побеждённой ветром:

От ветра (ru^aḥ) из ноздрей твоих (’appeḵa) сгрудились (ne‘erəmu) воды (mayim),

Встали (niṣṣəḇu), подобно горе (ned), потоки (nozəlim),

Застыли (qap̄ə’u) бездны (təhomot) посредине (bə-leḇ) моря (yam).

Слово ne‘erəmu является производным от глагола «aram «сгрудить, нагромоздить, навалить», т.е. изображает воды, которые вздымаются в виде горы, а отнюдь не «расступаются». Слово ned означает «куча, груда, завал, насыпь, холм, гора», т.е. некое неоформленное нагромождение, но никогда не «стена», как в синодальном «переводе», который искажает оригинал с целью создать впечатление, будто в нём идёт речь о расступании вод в виде стен. В третьей части триколона «бездны» застывают (глагол qap̄a’ означает «сгущаться, уплотняться, застывать») над поверхностью моря, а не в его глубинах. Исх. 15, 8 в целом представляет картину вздыбленного моря, которому мощный ветер из ноздрей бога не позволяет продвинуться вперёд.

В обеих версиях – еврейской (Быт. 1, 2 и Исх. 15, 8) и аккадской («Энума элиш») – Бог грозы обездвиживает и побеждает Бездну (евр. Təhom (ot), акк. Tiāmat) при помощи ветра (евр. ru^aḥ, акк. imḫullum <шум. IM.HUL «злой ветер»). Примечательно, что шумерский иероглиф IM «ветер» служит в клинописи идеографическим обозначением Бога грозы, в том числе ханаанейского Ваала, например, в хеттском изложении ханаанейского мифа об «Элькунирсе» или в амарнской переписке XIV в. до н. э. Так, тирский царь Абимильки, по всей видимости, цитирует в одном из своих писем ханаанейский гимн, прославляя фараона, «который даёт свой голос в небе подобно Ваалу, и содрогается вся земля от его голоса» (ša id-din ri-ig-ma-šu i-na sa-me | ki-ma ^dIM ù ta [r] -ku-ub gab-bi | KUR^ti iš-tu ri-ig-mi-šu) (EA, 147.13—15).

Согласно Еврейской Библии, побеждённая морская стихия была помещена под охрану: «Кто затворил Море (yam) воротами (dəlatayim), … когда я… утвердил ему моё определение, и поставил запоры (bəri^aḥ) и ворота (dəlatayim), и сказал: „доселе дойдёшь, и не перейдёшь, и здесь предел надменным волнам твоим“?» (Иов. 38, 8—11); «Разве я Море (yam) или Змей (tannin), что ты поставил надо мною стражу (mišmar)?» (Иов. 7, 12). Так же поступает после победы над Тиамат Мардук: «Тушу рассёк, хитроумное создал. Разрубил пополам её, словно ракушку. Половину её положил – небеса покрыл ею. Сделал запоры, поставил стражей, – пусть следят, чтобы воды её не просочились. Пересёк небеса, обозрел пространство…» (šir ku-pu u-za-a-zu i-ban-na-a nik-la-a-ti / iḫ-pi-ši-ma ki-ma nu-nu maš-di-e a-na šinā-šu / mi-iš-lu-uš-ša iš-ku-nam-ma ša-ma-ma u-ṣa-al-lil / iš-du-ud par-ku ma-aṣ-ṣa-ru u-ša-aṣ-bi-it / me-e-ša la šu-ṣa-a šu-nu-ti um-ta-’-ir / šamē i-bi-ir aš-ra-tum i-ḫi-ṭam-ma…) (IV.136—141).

В Быт. 1 повествование начинается после того, как победа над морской стихией (təhom, mayim) уже одержана. Кроме того, автор этого позднего жреческого текста перерабатывает свой материал в духе демифологизации, объявляя морских чудовищ не противниками бога, а его творениями. Любопытно при этом, что он изображает Драконов (tanninim gədolim), скромно названных в Синодальном Библии «рыбами», первыми из живых существ, созданных «богом Израилевым» (Быт. 1, 21). Однако в ЕБ имеется несколько текстов, которые напрямую связывают творение с победой над морской стихией и её чудовищными порождениями.

Это, во-первых, уже упоминавшийся 73-й Псалом: «Боже (’elohim), … ты расторг силою твоею Море (yam), ты разбил головы Змеев (tanninim) над водой, ты сокрушил головы Левиафана (liwyatan) … Ты рассёк источник и поток, ты иссушил сильные реки. Твой день и твоя ночь, ты поставил (haḵinota) светило и солнце, ты установил (hiṣṣaḇta) все пределы земли, ты создал (yəṣartam) лето и зиму» (Пс. 73, 12—17). Для сравнения, Быт. 1 говорит о создании дня и ночи в ст. 5 и 16—18, светил – в ст. 16—18, земли – в ст. 9, времён года – в ст. 14.

88-й Псалом, воспев победу бога над морем и его порождениями, говорит о сотворении небес, земли и сторон света, причём север обозначает названием святой горы Ваала Цафон: «Ты владычествуешь над яростью Моря; когда воздымаются волны его, ты укрощаешь их. Ты низложил Раава, как поражённого; рукою силы твоей рассеял ты врагов твоих. Твои небеса и твоя земля; круг земной и то, что наполняет его, ты основал (yəsadtam); Цафон и Юг ты сотворил (bəra’tam)…» (Пс. 88, 10—13).

Наконец, 103-й Псалом говорит о победе бога над бездной (təhom) и водами (mayim), упоминаемыми в Быт. 1, 2, и сотворении им небес, земли, луны, солнца и времён суток: «Ты простираешь небеса, как полог, устрояешь над водами горницы свои; делаешь облака своею колесницею, скачешь на крыльях ветра… Ты поставил землю на её основах: не поколеблется она во веки и веки. Бездною, как одеянием, покрыл ты её, на горах стоят воды. От прещения твоего бежали они, от гласа грома твоего (qol ra‘aməḵa) быстро ушли… Ты положил предел, которого не перейдут, и не возвратятся покрыть землю… Он сотворил («asa) луну для указания времён, солнце знает свой запад» (Пс. 103, 2—20).

Бездной (təhom) здесь называется верхний океан над небесным сводом, им же в ЕБ называется и нижний океан, на котором покоится земной круг. Вавилонские тексты так же отличают «верхнюю Тиамат» (Ti-amat e-li-ti) от «нижней Тиамат» (Ti-amat šap-li-ti). Упоминаемый в Пс. 103, 9 «предел» (gəḇul) точно соответствует «запорам» (par-ku), которые Мардук сделал, чтобы предотвратить затопление обитаемого мира водами Тиамат. Помимо присутствия в обоих текстах бездны и вод имеется и прямая лексическая зависимость 1-й главы Книги Бытия от данного Псалма. Редкое слово ḥayəto «животное», используемое в Быт. 1, 24, встречается в ЕБ только в поэтических текстах, в т.ч. в Пс. 103, 11 и 20. В целом все объекты творения, упомянутые в Пс. 73, 88 и 103 (небо и земля, солнце и луна, день и ночь, времена года, «то, что наполняет земной круг», под чем могут подразумеваться животные и люди), входят в список творений в Быт. 1. Примерно такой же список творений Мардука содержит «Энума элиш» – небосвод, солнце, луна и звёзды, земля, человек. Примечательно, что ни один из этих текстов не упоминает среди творений водоёмы.

Быт. 1 отводит на творение шесть дней (в первый день создаётся свет, во второй – небо, в третий – земля и растения, в четвёртый – светила, в пятый – морские и небесные животные, в шестой – земные животные и человек), на седьмой день бог отдыхает от своей работы. В угаритских текстах мотив семеричности тесно связан с Ваалом. Так, в мифе о строительстве дома для Ваала работа продолжается шесть дней, на седьмой день она заканчивается и бог устраивает праздничный пир: «Вот, день и другой он кормит огонь в доме, пламень во дворце; третий, четвёртый день он кормит огонь в доме, пламень во дворце; пятый, шестой день он кормит огонь в доме, пламень во дворце. А на седьмой день он убрал огонь из дома, пламень из дворца… Обрадовался могучий Ваал: „Дом свой я построил, что из серебра, дворец свой, что из золота!“. Трапезу за дом свой Ваал устроил, Хадад устроил трапезу за дворец свой» (KTU, 1.4.VI.24—40). Миф о строительстве дома для Ваала после его победы над морской стихией, по всей видимости, и послужил тем ядром, из которого на рубеже II – I тыс. до н.э. в западносемитской среде развился ваалистский миф о творении, отражённый, в частности, в 1-й главе Книги Бытия. Таким образом, божеством, которое творит мир в жреческом рассказе в Быт. 1, является Ваал.

Подробно разобрав космогонию Еврейской Библии, изложим вкратце и её космологию. Иудейская вселенная представляет собой своего рода сферу, со всех сторон окружённую водой и разделённую посредине плоским диском земли (teḇel). Верхняя наполненная воздухом полусфера покрыта металлической «твердью» (raqi^a“ – слово, производное от глагольного корня rq“ „ковать“), на которой закреплены солнце, луна и звёзды. В качестве синонима „тверди“ может использоваться слово šəḥaqim (с первоначальным смыслом „облачное небо“ или „перистые облака“? ): „Ты ли с ним выковал (tarqi^a“) облака (šəḥaqim), твёрдые, как литое зеркало?“ (Иов. 37, 18). „Твердь“ покрывает плоскую землю: Яхве „свод свой (’aguddato) утвердил на земле“ (Ам. 9, 6). Края небес опираются на землю и являются, тем самым, и её краями: „Спроси… от края небес (mi-qəṣe haššamayim) до края небес („ad-qəṣe haššamayim)» (Втор. 4, 32); „Хотя бы ты был рассеян до края небес (bi-qəṣe haššamayim), и оттуда соберёт тебя Яхве, бог твой“ (Втор. 30, 4). „Твердь“ находится на небольшой высоте, потому что птицы летают „над землёй, по лицу тверди небес («al-pəne raqi^a» haššamayim)» (Быт. 1, 20).

Над «твердью», она же «небеса», находятся воды: «Хвалите его (т. е. Яхве), небеса небес (šəme haššamayim) и вóды (hammayim), которые выше небес (me-«al-haššamayim)» (Пс. 148, 4). «Небеса небес» – место обитания Яхве: «Яхве, богу твоему, принадлежат небеса (haššamayim) и небеса небес (šəme haššamayim)» (Втор. 10, 14). Яхве «строит на небесах горницы свои (ma‘alotaw)» (Ам. 9, 6), «устрояет над водами горние чертоги свои («aliyyotaw)» (Пс. 103, 3). Помимо жилья, они служат ему хранилищами: он «изводит ветер из хранилищ своих (’oṣrotaw)» (Пс. 134, 7); «Входил ли ты в хранилища (’oṣrot) снега и видел ли хранилища (’oṣrot) града, которые берегу я на время смутное, на день битвы и войны?» (Иов. 38, 22—23). Яхве есть тот, «который восседает над сводом земли (ḥug ha’areṣ)» (Ис. 40, 22), он также «ходит по своду небес (ḥug šamayim)» (Иов. 22, 14). Поскольку «небеса» и «небеса небес» разделяют воды, о Яхве говорится, что он «восседает над потопом (mabbul)» (Пс. 28, 10).

В «тверди» имеются «окна» (’arubbot); когда Яхве их открывает, на землю проливается дождь: «Не открою ли я для вас окон небесных (’arubbot haššamayim)?» (Мал. 3, 10); «Окна с выси (’arubbot mimmarom) откроются» (Ис. 24, 18). Во время великого потопа земля была затоплена водами как сверху, так и снизу: «Воды потопа (me hammabbul) пришли на землю, … разверзлись все источники (ma‘yənot) великой бездны (təhom rabba), и окна небесные (’arubbot haššamayim) открылись» (Быт. 7, 10—11). Иудейский космос окружён водой как сверху, так и снизу: Яхве «распростёр (roqa») землю на водах (mayim)» (Пс. 135, 6), «основал её на морях (yammim) и на реках (nəharot) утвердил её» (Пс. 23, 2). Мировой океан, на котором покоится плоская земля, имеется в виду во второй заповеди: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небесах вверху, и что на земле внизу, и что в водах (mayim) ниже земли» (Втор. 5, 8).

Среди подземных вод находится мир мёртвых Шеол, где правит бог смерти Мот: «Нисходил ли ты в источники Моря (yam) и ходил ли в глубинах Бездны (təhom)? Были ли тебе показаны врата Мота?» (Иов. 38, 16—17). Полное или частичное совпадение загробного мира с нижним океаном ярко выражено в Псалме Ионы: «Из чрева Шеол я возопил… Ты вверг меня в глубину (məṣula), в сердце морей (yammim), и река (nahar) окружила меня, все волны твои и валы твои прошли надо мною… Объяли меня воды (mayim) до горла, бездна (təhom) окружила меня… До оснований гор я сошёл, земля своими запорами (bəriḥeha) заградила меня навек» (Ион. 2, 3—7).

Земной круг на его месте держат столпы («ammudim): «Сдвигает землю с места её, и столпы её дрожат» (Иов. 9, 6), «Поставил землю на её основах (məḵoneha): не поколеблется она во веки и веки» (Пс. 103, 5), «Когда колеблется земля и все живущие на ней, я утверждаю столпы её» (Пс. 74, 4). На столпах покоится также и небо: «Столпы небес («ammude šamayim) дрожат и ужасаются прещения его» (Иов. 26, 11). Эти поддерживающие верхние воды столпы – горы: «Бездною (təhom), как одеянием, покрыл ты её (т.е. землю), на горах стоят воды (mayim)» (Пс. 103, 6). Океан окружает обитаемый мир снизу и сверху: «Бездна (təhom) бездну (təhom) призывает голосом водопадов твоих» (Пс. 41, 8). Псалмопевец представляет себе мировой катаклизм как сокрушение земных опор водами: «Не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двинулись в сердце морей (yammim). Пусть шумят, вздымаются воды их (memaw), трясутся горы от волнения их» (Пс. 45, 3—4).

Космология, представленная в Еврейской Библии, является наследием общесемитской и ханаанейской древности. Послепленные авторы, представлявшие победивший исключительный яхвизм, не нашли в этой «языческой» космологии ничего, противоречащего их собственным взглядам.

Космология Еврейской Библии

Ваал и его дом

В угаритском эпосе Ваал, одержав победу над богом моря Йамму, занимает царский престол. Вероятно, именно этот момент отражён в его интронизационном псалме, сохранившемся фрагментарно: «Ваал воссел <…> на горе, Хадад <…> на горе своей, божественном Цафоне, на горе могущества. Семь молний [он метнул], восемь раскатов грома» (b‘l yṯb <…> ġr | hd <…> btk ġrh | ’l ṣpn btk ġr tl’iyt | šb‘t brqm [šlḥ] | ṯmnt ’iṣr r‘t) (KTU, 1.101.1—4). Последовательность «семь-восемь» является примером характерного для ханаанейской поэзии приёма, именуемого «ступенчатым параллелизмом», ср. в поэме о Керете: «семеро братьев у которого, восьмеро единоутробных» (KTU, 1.14.I.8—9). По смыслу молний и громов у Ваала в процитированном псалме одинаковое количество – семь.

Святая гора Ваала Цафон находилась на берегу Средиземного моря севернее Угарита. В настоящее время эта гора именуется по-арабски Джебель аль-Акра и до сих пор почитается сирийскими алавитами как священная. Пророк Исайя упоминает её в песни о гибели ассирийского царя Саргона II: «На вершины Цафона взойду, на высотах облачных уподоблюсь Вышнему (т. е. Ваалу)» (Ис. 14, 14). В ходе отождествления Яхве с Ваалом яхвисты перенесли на святую гору своего божества Сион мотивы, изначально связанные с Цафоном. Свидетельством данного процесса служит 47-й Псалом, в котором эти две горы прямо отождествляются: «Город бога нашего, гора святыни его, … гора Сион, вершины Цафона, город великого царя» (Пс. 47, 3).

Знаком воцарения Ваала на его святой горе служит строительство им там своего дворца. В угаритском мифе Ваал строит на Цафоне «дом серебра и золота, дом чистоты лазурита» (bht ksp wẖrṣ bht ṭhrm ’iqn’im) (KTU, 1.4.V.33—35). В ходе строительства бог-ремесленник Пригожий-и-Мудрый «расплющивал серебро в листы, золото выковывал в кирпичи (lbnt)» (KTU, 1.4.VI.34—35). В рассказе о пире, который Яхве устраивает по случаю заключения завета на горе Синай для вождей израильского народа, последние оказываются в его небесном дворце: «Видели [Моисей, Аарон, Надав, Авиуд и семьдесят из старейшин Израилевых] бога Израилева, и под ногами его как бы работу из лазуритовых кирпичей (kəma‘aśe liḇnat hassappir) и, как самое небо, чистую (uḵə‘eṣem haššamayim laṭoher)» (Исх. 24, 10). Таким образом, дом Яхве, как и дом Ваала, построен из кирпичей и чистого лазурита.

В угаритской поэме о строительстве дворца для Ваала Ашера, умилостивленная дарами Анат, обращается к своему супругу Элу: «Изобилие дождя своего Ваал пусть даёт изобильно («dn mṭrh b‘l y‘dn) <…> и подаёт голос свой (wtn qlh) из облака, мечет на землю молнии! Дом кедровый – пусть он выстроит его, дом кирпичный – пусть он воздвигнет его!» (KTU, 1.4.V.6—11). Подобно тому, как Ваал подаёт голос (tn ql) с Цафона, Яхве подаёт голос с Сиона: «Яхве с Сиона зарычит (yiš’ag), и из Иерусалима даст голос свой (yitten qolo)» (Ам. 1, 2; то же: Иоил. 3, 16). Как и голос Ваала, голос Яхве – его гром: «Возгремел (wayyar‘em) на небесах Яхве, и Вышний («elyon) дал голос свой (yitten qolo)» (Пс. 17, 14).

Ваал обещает Анат издать своё «слово» (т.е. гром), которым небеса отзовутся земле, предвещая её плодородие: «Ибо слово (rgm) есть у меня, которое я скажу тебе, речение, которое я повторю тебе, слово дерева и шёпот камня, ропот небес земле, бездн (thmt) звёздам. Я изведу молнию (brq), которой не знают небеса, слово (rgm), которого не знают люди и не ведают земные сонмы. Приди, и я издам его на горе моей, божественном Цафоне, в святилище (qdš), на горе удела моего (ġr nḥlty), в прекрасном месте, на вершине могущества <моего>!» (KTU, 1.3.III.20—31). По-видимому, тот же самый мифологический мотив использует в полемическом антиваалистском духе пророк Осия, когда обещает, что «ответ» Яхве (т.е. тот же самый гром), воспринятый небесами и землёй, принесёт плодородие долине Изреель (yizrə»’el – «Сеет Эл») – житнице Израильского царства: «И будет в тот день, говорит Яхве, ты будешь звать меня: «Муж мой», и не будешь более звать меня: «Господин (ba‘al) мой». И удалю имена Ваалов от уст её, и они не будут более поминаемы именами своими… И будет в тот день, я отвечу, говорит Яхве, отвечу небесам, а они ответят земле, а земля ответит зерну, и суслу, и елею, а те ответят Изреели» (Ос. 2, 16—17, 21—22).

После завершения строительства дворца Ваал подаёт свой «голос», несущий земле живительные дожди: «Он открыл окошко в доме, окна (’urbt) во дворце, открыл Ваал хляби в облаках. Голос (ql) свой святой Ваал подал, повторил Ваал крик уст своих, голос (ql) свой возгласил и оросил землю» (KTU, 1.4.VII.25—31). Окна во дворце Ваала называются тем же словом (угар. ’urbt), которым ЕБ называет окна в твёрдом небесном своде, через которые дождь на землю посылает Яхве (евр. ’arubbot): «Не открою ли я для вас окон небесных?» (Мал. 3, 10); «Окна с выси откроются» (Ис. 24, 18). Ханаанеи представляли себе Цафон одновременно и как вполне реальную гору поблизости от Угарита, и как космическую вершину. Ещё в Книге Иова она отождествляется с небом: «Он простирает Цафон над пустотою, вешает землю ни на чём» (Иов. 26, 7). Очевидно, в процитированном выше отрывке окна дворца Ваала на Цафоне являются одновременно и окнами в небе.

Современный вид Святой горы Цафон

Спустя почти тысячелетие после создания угаритской поэмы о строительстве дома для Ваала и даровании им вследствие этого дождей земле, в конце VI в. до н.э., пророк Аггей сообщал иудеям, что причиной поразившей их засухи является отсутствие дома для Яхве: «Взойдите на гору, принесите дерева и стройте дом; и я буду благоволить к нему и прославлюсь, говорит Яхве. Ожидаете многого, а выходит мало; и что принесёте домой, то я развею. За что? – Говорит Яхве Воинств: за мой дом, который в запустении, тогда как вы бежите, каждый к своему дому. Посему-то небо заключилось над вами и не даёт росы, и земля не даёт своих произведений. И я призвал засуху на землю, на горы, на зерно, на вино, на елей и на всё, что производит земля» (Агг. 1, 8—11).

Современник Аггея Захария связывал дарование дождей «богом Израилевым» с поклонением ему в праздник Кущей: «Затем все остальные из всех народов, приходивших против Иерусалима, будут приходить из года в год для поклонения царю, Яхве Воинств, и для празднования праздника Кущей. И будет: если какое из племён земных не пойдёт в Иерусалим для поклонения царю, Яхве Воинств, то не будет дождя у них. И если племя Египетское не поднимется в путь и не придёт, то и у него не будет дождя и постигнет его поражение, каким поразит Яхве народы, не приходящие праздновать праздника Кущей» (Зах. 14, 16—18). Праздник Кущей (Суккот) отмечается с 15-го по 21-й день месяца тишрей (конец сентября – конец октября) по случаю осеннего сбора урожая. Предположительно именно в это время в Ханаане праздновали возвращением к жизни бога грозы и дождя Ваала после его поглощения богом смерти Мотом.