Текст книги "Серёга. Или… мальчик, юноша, мужчина в последние годы советской эпохи. Книга пятая"

Если ты работаешь с творческими людьми, надо понимать, что это они с тобой работают

Серёга занял свой рабочий стол, находившийся справа от входа в большой кабинет. На столе, кроме телефона, больше ничего не было. Папки с делами, в которых, собственно, дел никаких не было, ему передали отдельно.

Задачи, стоявшие перед инструкторами организационного отдела, были настолько примитивны, что совершенно не хотелось заниматься их исполнением. На еженедельной планёрке в кабинете начальника каждый публично докладывал о своих успехах, которые сводились, в основном, к цифрам. Серёга любил цифры и, как мы помним, в армии в бытность директором музея боевой славы, он с большим удовольствием фиксировал цифры в специальном блокноте: сколько проведено экскурсий, сколько посетителей прошло через музей каждый месяц, радовался, когда ежемесячно повышались эти показатели. Но для того, чтобы они повышались, он договаривался с организациями, предприятиями, непосредственно проводил экскурсии так, чтобы слава о музее переходила из уст в уста в относительно небольшом городе Кривом Роге. Потому такой критерий, как количество посетителей и экскурсий, был ему понятен. В совхозе тоже были цифры загруженных машин, и эти цифры складывались в зарплату.

Здесь же критериями работы были: своевременное снятие и постановка на учёт комсомольцев, своевременный сбор членских взносов, и одним из важнейших показателей был приём новых членов в молодёжную организацию. Понятно, что снятие и постановка на учёт – вопросы чисто технические. Но как можно с людей требовать взносы, а тем более, чтобы они вступали в организацию, если они не видят в этой организации никакого смысла? Наверное, инструкторы в райкоме должны заниматься тем, чтобы повышать мотивацию молодых людей и помогать секретарям именно в обеспечении необходимой позитивной атмосферы, чтобы всем хотелось добровольно платить взносы.

Первыми бумагами, с которыми Серёга желал активно ознакомиться, стал список всех организаций, находящихся в сфере его влияния. В этих списках содержались координаты секретарей комсомольских организаций и их заместителей, включая домашние телефоны, контакты руководителей организаций, секретарей партийных организаций. А организации были очень интересными. Всего их было чуть больше двадцати пяти, среди которых все театры, кинотеатры, музеи, библиотеки, издательства, находящиеся в центре города, «Ленконцерт», филармония, была и организация под названием «Цирк на сцене» (Большой государственный цирк на Фонтанке находился на территории другого района). Интересно, что и комсомольцы Ленинградского Дома самодеятельного творчества (как помним – биржа труда для режиссёров народных театров) тоже входил в сферу Серёгиного влияния. Самой крупной организацией было Ленинградское телевидение и радио. Ленинградское телевидение находилось в Петроградском районе, но все комсомольцы были приписаны к Ленинградскому комитету по телевидению и радиовещанию, который располагался в Доме радио на улице Ракова (ныне улица Итальянская).

Несложно догадаться, с чего начал Серёга свою активную комсомольскую деятельность. Он побежал в сектор учёта, чтобы узнать, а сколько его любимых артисток (и артистов) состоит в комсомоле, так как достаточно хорошо был знаком с театральной жизнью Ленинграда. Несколько разочаровался, когда узнал, что Михаил Боярский уже вышел из комсомольского возраста, а любимая актриса, она же жена Боярского Лариса Луппиан именно в этом году по возрасту покидает комсомол. Не могу сказать, что это было чрезмерно тяжёлым разочарованием, но немного расстроило.

Оказалось, что среди театров самыми дисциплинированными организациями и самыми обаятельными руководителями комсомола были… все. Это немного противоречило тому, чем его напутствовали коллеги: Надежда, Александр и Сергей. Конечно, в большинстве творческих организаций комсомольские секретари на своих постах оказались вынужденно, чаще по просьбе руководителей. Никто из них не стремился и не горел большим желанием строить карьеру в этой организации, они желали ролей в театре, по возможности главных и побольше. Отношение к молодёжной организации было примерно таким же, как и у Серёги: снисходительно-подозрительным, но большинство из них привыкли ответственно относиться к любому порученному делу, а потому первое знакомство с новым куратором в большинстве случаев проходило в уважительной атмосфере, но с некоторым напряжением.

Совсем не случайно первым театром, который посетил Серёга, был Театр имени Ленсовета. Возможно, в надежде увидеть там свою любимую актрису, а возможно, по причине того, что театр находился по соседству с райкомом. Там он и познакомился с двумя замечательными и обаятельными артистами. Комсомольскую организацию Театра имени Ленсовета возглавлял высокий артист с неординарной внешностью по имени Сергей, а его заместителем был невысокого роста артист, полноватый, несколько лысоватый и усатый Женя. Серёге показалось, что они нашли общий язык и понравились друг другу.

По жизни артист Сергей немного заикался и был весьма стеснительным парнем. В райкоме его очень любили и предлагали постоянно выступать на различного рода мероприятиях, которые назывались пленумами, конференциями и иными скучными именами. Наверное, это придавало статусности, с одной стороны, а с другой стороны, придавало живости самому скучному мероприятию. А артист Сергей этого совсем не любил, потому как одно дело, когда он учит свою роль в спектакле, а другое, когда он должен выучить текст, который ему давали для выступления на трибуне.

Перед очередным мероприятием артист Сергей неожиданно пришёл в райком, присел за стол и, традиционно заикаясь, спросил Серёгу, глядя в глаза умоляющим взглядом:

– Мне Надежда предложила выступить на каком-то вашем пленуме. Что мне там говорить?

– Что хочешь, то и говори, – сказал Серёга.

– Как это? Мне всегда твои предшественники писали выступление.

– А скажи просто, что нам надоело, когда нам пишут речи, и что райком должен больше уделять внимания не взносам и проблемам учёта, а продвижению творческой молодёжи, поддержке талантов.

– А так можно? У тебя же будут проблемы. Но это круто.

Серёга улыбнулся:

– Да ладно. Этим ты только поддержишь меня. Хочется немного оживить нашу организацию.

Так и получилось. Это искреннее и очень личное выступление заикающегося артиста Сергея (не будем скрывать, Серёга всё-таки ему немного помог) было принято значительно большими аплодисментами, чем его предыдущие выступления с заранее написанным текстом. А что главное для артиста? Правильно – аплодисменты. Что самое удивительное – Серёгу в райкоме похвалили за это выступление.

В самом любимом театре – Большом драматическом имени М. Горького – главным комсомольцем был Валера: высокий, фактурный артист с громким голосом, заведомо настроенный негативно по отношению к райкомовским чиновникам; а его заместителем был артист Юра, менее радикальный, с прекрасным чувством юмора, сочинявший песни и исполнявший их на гитаре при каждом удобном случае, и это было здорово. Валера через некоторое время перестал обличать и кричать на Серёгу как на комсомольского бюрократа, видимо, нашлись более интересные и полезные темы для разговора.

В уже ставшим родным ещё во времена студенческой жизни Театре имени Пушкина найти общий язык с артистом-секретарём Евгением было несложно. Всё-таки Серёга уже знал многое о театре из того, чего и Евгений не знал. В Театре комедии комсомольским секретарём был артист Володя, игравший принцев в сказках. Он действительно был похож на принца своей безукоризненной внешностью. Его отличала необычайная скромность, интеллигентность, культура. Общаться с ним было одно удовольствие. Малый драматический театр на улице Рубинштейна был приписан к Ленинградской области, но комсомольская и партийная организация относились к Куйбышевскому району. Этот театр Серёга знал плохо, но благодаря комсомольскому секретарю Сергею и его заместителю Петру, кстати, одними из самых востребованных молодых артистов театра, Серёга за очень короткий период посетил почти все спектакли Малого драматического театра и влюбился в него на всю жизнь. Прекрасным товарищем оказался и Виктор, секретарь Театра имени Комиссаржевской, и Люба, ведущая актриса Театра музыкальной комедии… Можно вспомнить и Юрия из Театра кукол-марионеток, и очень жаль, если я кого-то забыл.

Так получилось, что, встречаясь с каждым из артистов-секретарей, Серёга говорил одну и ту же фразу: «Я инструктор не совсем обычный, я так же отношусь к формализму в комсомоле, как и вы, и в комсомоле не люблю то же самое, что и вы не любите. У меня режиссёрское образование, поэтому разговаривать будем на одном языке. Я буду отстаивать ваши права, а ваша задача – помогать мне».

Серёга не любил вызывать секретарей-артистов в райком и общаться с ними за своим столом. Во-первых, стол был маленьким, а во-вторых, в большом кабинете было много других столов и сотрудников. Он цинично пользовался своим служебным положением и встречался с ними либо до, либо после спектаклей. Но основным местом встреч с комсомольскими секретарями театров и их заместителями в основном служил Дом актёра Всероссийского театрального общества (который также являлся организацией в компетенции Серёги). Этот дом находился на Невском проспекте совсем недалеко от здания райкома комсомола, и вечерами там собирались известные и не очень, молодые и не очень артисты и артистки. Серёге несложно было освоиться в этой творческой среде – он не носил пиджаков со значками, галстуков, у него были длинные волосы, а потому больше смахивал на какого-то неудавшегося и неизвестного артиста. От встреч в Доме актёра Серёга испытывал огромное удовлетворение. И встречи со своими комсомольцами по делам всегда разбавлялись хорошим кофе и другими напитками.

Но ещё большим удовольствием для Серёги было посещение ежегодных отчётно-выборных комсомольских собраний в творческих организациях, а особо – в театрах. Самым потрясающим было то, что участие в этих собраниях принимали директора, и, что очень важно, главные режиссёры, которые для Серёги являлись кумирами, а также ведущие артисты театров, которые волею случая были секретарями партийных организаций. Да что скрывать (!), и среди комсомолок-артисток в первую очередь были те, с кем Серёга мечтал познакомиться. Только за эти встречи Серёга был благодарен всем, кто оказал содействие в его трудоустройстве. Вспоминая с некоторой брезгливостью свои встречи с представителями райкома во время учёбы в институте, их надменные поучительные речи ни о чём, Серёга пытался сделать всё возможное, чтобы не быть на них похожим – и в одежде, и в манере говорить и общаться.

Без лирического отступления скажу: у Серёги был поставленный голос, он выступал без бумажки и избегал штампов, но самое главное, он уже был готов предложить реальное творческое дело для всех, о котором мы расскажем чуть позже.

Серёга принял для себя чёткое решение, что будет непосредственно участвовать во всех отчётно-выборных комсомольских собраниях всех организаций, находящихся у него в списке, даже если там всего пять комсомольцев. Именно там, на этих собраниях, и было заключено негласное соглашение: его дело как представителя райкома думать о том, чтобы сделать их жизнь интереснее, а их задача – помогать ему и себе.

Комсомольский актив основных ленинградских театров, филармонии, Ленконцерта, «Цирка на сцене» и других творческих организаций, наиболее сложных, с точки зрения Серёгиных руководителей, чем мог помогал Серёге в решении дурацких организационных проблем, и в результате группа творческих организаций стала одной из самых дисциплинированных.

Комсомольские конференции в крупных организациях, таких как Ленконцерт или Комитет по телевидению и радиовещанию, были особым событием. В качестве главного представителя райкома там выступал второй секретарь Александр, и Серёга уже ничего не мог с этим поделать. Зачастую ему было стыдно, но он пытался реабилитировать райком на первом же заседании комитета комсомола в этих организациях.

Серёгу нисколько не смущало то, что разговаривал с творческими комсомольцами на равных, не чувствуя себя инструктором, а сознавая себя соратником. Даже записал фразу: «Если ты работаешь с творческими людьми, надо понимать, что это они с тобой работают».

Конец эпохи застоя…
Да здравствует Король!

Казалось бы, я должен в этой части сделать лирическое отступление. Но начну я не с лирического отступления, а с некоторых исторических событий. 10 ноября 1982 года умер человек, которого все считали бессмертным – генеральный секретарь ЦК КПСС, а проще говоря, главный человек в СССР – Леонид Ильич Брежнев. Когда Брежнев стал правителем, Серёге было пять лет. А когда Брежнев умер, Серёга уже отработал в райкоме четыре месяца, и было ему двадцать три года. То есть представить кого-то другого главным человеком в стране было очень непросто. Казалось бы, уже вовсю ходили анекдоты про него, в которых высмеивалась забывчивость и плохая речь Леонида Ильича, высмеивалось то, что сегодня называется геронтократией. Но эти анекдоты были настолько безобидны, что даже товарищи этажом выше (напомню, там находился районный отдел Комитета государственной безопасности), не обращали внимания и откровенно посылали тех патриотически настроенных агентов, которые желали поведать им о любителях политических анекдотов, так как они и сами их рассказывали. Поговаривают, что именно КГБ и распространял эти анекдоты, так как их непосредственный начальник Юрий Андропов весьма скептично относился к начальнику страны. НО! Это слухи. Брежнева было жалко по-человечески. И, несмотря на то, что всю эту эпоху назвали потом периодом застоя, смерть его не радовала, а, скорее, напрягала. Что дальше? Кто теперь? Сталин или Хрущёв? Многие выступления партийных и комсомольских чиновников были написаны на многие месяцы, а то и на годы вперёд, где цитировали именно Брежнева. Кого цитировать надо будет сейчас? Представляете, сколько вопросов беспокоило партийных и комсомольских чиновников?

Непосредственно новость о смерти Брежнева Серёга встретил в баре напротив дворца Белосельских-Белозерских в одиночестве. Посетителей было немного, и реакция обслуживающего персонала была неопределённой. Они не сразу поняли – выключить им бравурную музыку и включить траурную или пусть себе Пугачёва поёт. Было ощущение, что их заботило наступление траурных дней: закроют заведение или только музыку запретят. Судьба страны их не очень волновала, но на всякий случай музыку выключили совсем, и наступила тишина. Серёга заведение покинул.

Церемонию похорон Брежнева смотрели в кабинете Надежды всем райкомом. У некоторых сотрудников было очень трагическое выражение лица, будто хоронили их родственника, наверное, они думали, что кто-то пошлёт фотографию их опечаленного лица в вышестоящую организацию или этажом выше. Но у большинства – безразличное с лёгкой человеческой тоской, так как церемония похорон сама по себе весьма печальна. Когда коллективом что-то смотришь, то, конечно, сентиментальность кого-то одного передаётся всему коллективу. Серёга помнит тот момент, когда у Кремлёвской стены опускали в могилу гроб генерального секретаря, и вдруг он, гроб, выпал из рук одного из держателей троса. В этот момент под траурную музыку Виктория Петровна, вдова Леонида Ильича, которую показывали крупным планом, зарыдала в голос. Одна из сотрудниц в слезах выскочила из кабинета, Надежда достала носовой платок, и лица сотрудников совершенно искренне стали печальными.

Через день все ответственные сотрудники собрались в кабинете Надежды. Было понятно, что новым главным начальником в стране станет Юрий Владимирович Андропов, который недавно был руководителем самой могущественной организации – Комитета государственной безопасности. Кому-то даже показалось, что он услышал доносившиеся с потолка звуки выражения радости, учитывая, что этажом выше находился отдел этой организации. Никто не решался комментировать смену власти в стране, хотя для всех это был первый случай в их жизни. Надежда призывала всех соблюдать спокойствие и ждать соответствующих сигналов сверху. Эти призывы Серёга воспринял как импульс к продолжению своей инициативной и немного экспрессивной деятельности.

Всё, что произносилось с высоких трибун после смерти генерального секретаря, нисколько не отличалось от того, что произносилось ранее, до смерти, в течение многих лет.

Лично Серёгу несколько шокировали мероприятия по увековечиванию памяти бывшего советского начальника. В город Брежнев был переименован город Набережные Челны, два района городов (Черёмушкинский район Москвы и Заводской район Днепродзержинска) были переименованы в Брежневский; имя Брежнева было присвоено Звёздному городку (таким образом, его официальным названием стало Звёздный городок имени Л. И. Брежнева), производственным предприятиям: Оскольскому электрометаллургическому комбинату, ПО «Южный машиностроительный завод», Новороссийскому цементному комбинату, Волгодонскому производственному объединению атомного энергетического машиностроения, Нурекской ГЭС, сельскохозяйственным предприятиям – целинному совхозу Кустанайской области Казахской ССР и колхозу «Вяцаноуэ» Оргеевского района Молдавской ССР. Имя Брежнева было присвоено морским судам: атомному ледоколу «Арктика», кораблю Военно-морского флота, морскому пассажирскому судну. Переименовывали улицы и площади в городах. Так и в родном Ленинграде имя Брежнева получила Красногвардейская площадь. …И так далее, и так далее.

Это не умещалось в системе ценностей Серёги при понимании того, что Леонид Ильич и при жизни действительно любил награды и его парадный костюм всегда служил предметом анекдотов – чего стоили только пять звёзд Героев СССР и Героев труда СССР. Неужели те, кто принимал решения об увековечивании памяти, думали, что он их видит? Но, скорее всего, задачей было подчеркнуть трагичность всего случившегося. Поэтому дни траура, когда кругом – во всех магазинах и на площадях – были развешены портреты Леонида Ильича, больше подчёркивали единство властных структур и неизменность курса, который был настолько неопределённым, что спустя некоторое время эпоху Брежнева назвали эпохой застоя, а большинству объектов, включая города, районы и предприятия, вернули их исторические названия.

Юрий Андропов с самого начала своей деятельности решил сделать свой курс более понятным – борьба с коррупцией, взяточничеством и различными извращениями советской эпохи. При этом неотъемлемой частью этой борьбы стала борьба за укрепление трудовой дисциплины ВЕЗДЕ. Он как бы обращался к народу: «Ребята, народ, я буду бороться за то, чтобы никто не воровал, чтобы чиновники были честными, но помогите мне! Давайте мобилизуемся, давайте укреплять дисциплину, работать, и мы станем жить лучше!» Ребятам (народу) нравились судебные процессы над неприкасаемыми партийными лидерами ряда союзных республик, руководителями Министерства внутренних дел, крупных ведомств… Всем казалось, что именно в этом и есть главная проблема.

Во многих домах стали появляться портреты Юрия Владимировича Андропова. При этом портретами нового вождя украшали стены и двери не по призыву партии, а по «зову сердца», искренне считая борьбу с коррупцией главной панацеей от всех проблем и гарантией счастливого будущего страны.

Серёга жил в своём «родительском доме» с мамой, бабушкой и братом Колей и любовался портретом Андропова почти каждый день. Мама разместила его на двери в свою комнату. Этот портрет она не снимала и после смерти Андропова. Он стал неотъемлемой частью двери.

О пользе комсомольских собраний,
или За что Серёга больше всего признателен райкому

В своей книге «В поисках папы» я подробно рассказал историю о том, что же произошло такое в этот комсомольский период жизни Серёги и почему он до самой своей смерти будет признателен райкому комсомола. Именно в этот период жизни и именно в этой организации судьба Серёги изменилась коренным образом. И то, что Серёга решил не пропускать ни одного комсомольского собрания, также привело его к этому судьбоносному событию.

Коротко напомню, что Серёга пришёл в райком комсомола после армии, был юношей холостым, смазливым, до конца не преодолевшим в себе комплекс неполноценности. Казалось бы, он и не думал о том, как он будет устраивать свою личную жизнь. Странные ощущения: с одной стороны – хочется решить свою судьбу, убежать из родительского дома, а с другой – не хочется. Даже представить сложно, как можно жить с одной женщиной, которая всегда ходит, бродит вокруг тебя. Да и где она будет ходить и бродить, если он живёт в родительской квартире.

Женщин в комсомольском окружении Серёги было много. Очень много, как на библиотечном факультете его альма-матер. А как иначе, если в его сфере влияния была самая крупная библиотека, именовавшаяся Публичной имени Салтыкова-Щедрина, и Центральная городская библиотека имени Маяковского, а также любимый Музей истории религии и атеизма, издательства, включая огромный пятиэтажный дом на набережной Фонтанки, который назывался «Лениздат», в котором сидели молоденькие и талантливые комсомолки-журналистки из газеты «Смена» и других более взрослых газет. Что скрывать – в большинстве организаций, которые посещал Серёга во время комсомольских собраний, были женщины, а комсомольские активистки отличались умом, интеллектом и привлекательностью.

В театрах девушек-комсомолок было меньше, чем в других организациях, но Серёга в силу своего творческого образования интересовался именно молодыми актрисами в театрах. Зачем? Скорее в силу инерции или вспоминая постоянно о неудавшихся любовных опытах с талантливыми красавицами с телевидения или однокурсницей Наташей в институте. Теперь можно простить ему эту глупость, и не будем вспоминать актрис, на которых он положил глаз во время комсомольских собраний. Толку не было никакого. Разум брал верх, подсказывая, что жизнь с актрисой – это, очевидно, не его судьба.

В райкоме тоже было много миловидных и неглупых девушек. Но что-то мешало Серёге даже делать вид, что ему кто-то интересен, начинать заигрывать и тем более вступать в иные отношения. Так постепенно Серёга приходил к выводу, что жить ему холостяком всю свою жизнь.

Всё изменилось внезапно. Именно на комсомольском собрании и именно в Центральной библиотеке имени Маяковского он увидел королеву из своих сновидений, с которой совершенно неожиданно, как под гипнозом или под воздействием удара молнии, связал свою судьбу не раздумывая. В страхе упустить эту тонкую нить любви он приглашал девушку Олю, которая, к счастью, оказалась заместителем секретаря комсомольской организации библиотеки имени Маяковского, в райком по поводу и без повода, пользовался своим служебным положением, доставая билеты на фильмы международных фестивалей (билеты на фестивальные просмотры были в дефиците), так как кинотеатры района также были в сфере его влияния, не говоря уже о билетах в театры. Денег на хождение по ресторанам у Серёги не было, но, что самое поразительное, этого и не требовалось. Королева избегала дорогих, пафосно-неадекватных мест, более того, всегда предлагала оплатить счёт. При этом делала это так красиво и тактично, что Серёга иногда соглашался.

Немного забегая вперёд, скажу, что через два месяца все в районе уже знали о предстоящем в феврале событии, которое именовалось бракосочетанием. Несколько райкомовских сотрудниц, возможно, испытали разочарование, но большинство это известие восприняли с огромным воодушевлением: инструктор райкома женился на комсомольской активистке! Что может быть более креативным событием! Даже секретарь Александр смотрел на Серёгу с некоторым уважением – всё же одним мужчиной-конкурентом в борьбе за сердце Маши, начальницы сектора учёта, стало меньше (впрочем, это могут быть только Серёгины домыслы).

На регистрацию в обычный ЗАГС Калининский района пришли специально делегированные очень дорогие для Серёги представители райкома во главе с непосредственным Серёгиным начальником. Свидетелем со стороны Серёги стал товарищ по Ленинградской областной комсомольской школе Володя, с которым его связывали по-настоящему дружеские отношения. Вот она – реальная польза обучения!

В райкоме все понимали, что ожидать свадьбы в ресторане «Метрополь» не стоит, а потому скинулись, и Надежда накрыла прекрасный фуршет в своём кабинете для всех сотрудников и молодожёнов. Надежда также выделила для молодожёнов на весь день свою рабочую машину «Волга», значительно сократив свадебный бюджет.

Стоит ли после всего описанного говорить о смысле и результатах его работы в райкоме?