Текст книги "Серёга. Или… мальчик, юноша, мужчина в последние годы советской эпохи. Книга пятая"

Часть третья.
В поисках смысла. Город

Успех уже лизнул этого человека своим языком.

А. П. Чехов. Записные книжки

Заманили и… обманули

Будущее место работы находилось в здании, которое именовалось Дом политического просвещения Ленинградского обкома КПСС. Современное здание, постройки 1974 года, то есть относительно новое, находилось на площади Пролетарской диктатуры, само название которой несколько напрягало (Серёга не любил диктатуру), прямо напротив известной арки, ведущей к главному входу в Смольный – офису Ленинградского областного и городского комитетов КПСС.

На четвёртом и пятом этажах Дома политического просвещения располагались кабинеты сотрудников Ленинградского городского (четвёртый этаж) и Ленинградского областного (пятый этаж) комитетов ВЛКСМ.

В связи с тем, что основным инициатором перехода Серёги в это здание был секретарь горкома ВЛКСМ Кирилл, с которым Серёга познакомился на банкете после концерта в ЛДМ, первая встреча была именно с ним. Серёга увидел в Кирилле не очень уверенного в себе комсомольского чиновника, он совершенно не выглядел бюрократом, и казалось, что вопросы молодёжи его беспокоят значительно больше, чем какие-либо иные, казавшиеся Серёге гнусными и необязательными, пустыми и лживыми, заорганизованными и формальными. Кирилл умудрился при первой рабочей встрече расположить Серёгу к себе. Странно! «Опять повезло с начальником», – подумал Серёга. Во время первой встречи Кирилл долго расспрашивал нового сотрудника о его жизни в райкоме, уточнял некоторые факты из его «героической» биографии, затем долго сам рассказывал о том, чем занимаются в горкоме комсомола… так долго, что Серёга напрягся, ожидая подвоха.

Наконец, Кирилл тяжело вздохнул и с определённой долей печали в голосе сообщил Серёге, что он так торопился перевести его к себе в горком комсомола, что дождался первой освободившейся должности инструктора. Но это не та должность, которую обещали Серёге и которая должна была гарантировать постоянное общение с творческой молодёжью.

– Понимаешь, Серёга, мне пока не удалось освободить место инструктора по творческим организациям, оно занято. Но как только оно освободится, то ты сразу займёшь эту позицию.

Это было ударом по всем Серёгиным надеждам! Он мечтал продолжить работу со своими любимыми комсомольскими творческими активистами, расширить эту аудиторию за счёт активистов из других театров, расположенных не в Куйбышевском районе, таких как Театр оперы и балета имени С. М. Кирова, Молодёжный театр на Фонтанке, возглавляемый Владимиром Малыщицким, наконец, Театр юного зрителя имени А. А. Брянцева… Захотелось выпить, но откровенно расстроенный Серёга тихо спросил, не желая хлопать дверью, так как ему даже жалко стало Кирилла:

– И чем я буду заниматься?

Кирилл задумался, вздохнул и обречённо произнёс:

– У нас вакансия по работе, связанной с общежитиями, молодыми семьями и организацией досуга молодёжи города.

То есть на вышестоящей работе всё началось с обмана. Опечаленного Серёгу отправили «гулять» по кабинетам Смольного, то ли знакомиться с партийными начальниками, то ли проверяться на лояльность. В качестве экскурсовода выступал импозантный высокий курчавый секретарь горкома комсомола по имени Георгий. Он был молчалив, хотя Серёга искренне надеялся, что по дороге в Смольный и в момент ожидания в приёмных Георгий поинтересуется чем-то у Серёги, кроме анкеты, которая зачитывалась в каждом кабинете.

После непродолжительной «экскурсии» по кабинетам Смольного Серёге выдали красивое удостоверение красного цвета, дающее право прохода в том числе и в само здание Смольного, где находилась столовая, в которой питались партийные функционеры среднего звена, аптека, книжный магазин, парикмахерская и даже касса по продаже авиа и железнодорожных билетов, но ей пользовались только официально командированные куда-то сотрудники.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Кстати, о знаменитой столовой Смольного. Слухи о том, что питание в этой столовой было недорогим, почти бесплатным, сильно преувеличены. В кафе-автомате рядом с райкомом комсомола на углу Невского проспекта и улицы Рубинштейна было дешевле. В столовой Смольного было качественнее. Но никаких деликатесов или чего-либо ещё, что нельзя было откушать или приобрести в иных предприятиях общественного питания города, там не было. Взбитые сливки на десерт, которые обычно брал Серёга, тоже не были чем-то оригинальным, так как продавались в молочном кафе на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова. Чтобы быть более объективным в вопросах привилегий, предоставляемых комсомольским функционерам в приобретении продуктов питания, Серёга вспоминает, что перед выходными и праздниками делались заказы на те продукты, которые не очень просто можно было купить в продуктовых магазинах. Например, иногда получалось купить полукопчёную колбасу или качественные антрекоты. Не всегда. Вот, вроде, и всё.

Познакомили Серёгу и с коллегами, в том числе с непосредственным начальником – руководителем отдела Александром. Отдел назывался – отдел пропаганды и культурно-массовой работы. Казалось бы, его руководитель должен был быть олицетворением «агитатора, горлана, главаря» (из В. Маяковского), говорящего штампами и не признающего иных мыслей, кроме тех, которые были заложены в директивах партии и комсомольских съездов. Но опять произошла осечка: Александр оказался нормальным, симпатичным, простым в общении парнем без всякого агитационного налёта. Он знал, что Серёгу обманули, и по-человечески сочувствовал ему.

А вот предполагаемая Серёгина должность оказалась занята женщиной, сидевшей за столом уже давно, но давно уже не работающей (то есть по факту ничего не делающей), что, в принципе, и не очень требовалось. Она приходила на работу вовремя, садилась за стол и начинала читать книжку. Ровно в 13.00 уходила на обед, ровно в 14.00 возвращалась, снова открывала книжку, которую закрывала в 18.30 и уходила домой. Её задачей было дождаться момента, когда требовалось обеспечить билеты в театр для руководства и некоторых сотрудников. В этот момент она вяло и почему-то устало снимала трубку телефона и лениво шептала: «Когда, куда, сколько?», тяжело вздыхала, будто её заставили ехать на заготовку сена, записывала, а затем, закрыв книжку, начинала звонить в соответствующую организацию и просить сделать контрамарку.

Серёгу это не раздражало, Серёгу это – бесило, так как напоминало ДК в Суоярви. А ей было безразлично то, что думает Серёга. Начальник Александр просил Серёгу не очень нервничать, обещая, что вот-вот (о чём говорил и секретарь Кирилл) её скоро повысят и переведут на другую работу. Повысят! Это никак не укладывалось в «некомсомольском» Серёгином мозгу.

О ВРЕМЕНИ

Новое поколение не знает, что было в нашей стране время, когда на работе было не обязательно работать. Конечно, в Ленинграде это не так проявлялось, как в далёком, уже известном нам Суоярви. В Ленинграде всё-таки приходилось ходить на работу и восемь часов сидеть. Сидение на работе тоже считалось работой. Комсомольская работа в этом ничем не отличалась от любой другой «умственной». Здесь тоже можно было за одни и те же деньги работать, а можно и не работать. По крайней мере, за бездействие увольняли редко, а чаще всего даже повышали, чтобы избавиться, но как минимум всегда трудоустраивали. Работать тоже можно было по-разному. Самым популярным видом деятельности было рабочее рвение, выражающееся в беспрекословном выполнении поручений начальства. Это гарантировало хороший карьерный рост, но при отсутствии поручений можно было оказаться в положении бездействующих. Можно было проявлять инициативу, помня при этом замечательное выражение, высказанное одним из главных комсомольских начальников Ленинграда в бытность Серёгиной работы, – «Инициатива наказуема». Серёга знал нескольких таких комсомольских работников даже среди своих руководителей, с которыми ему откровенно везло, о чём мы уже знаем. Многое из того, что было тогда, сегодня уже невозможно. Но, кстати, и сегодня Серёга видит – многие проблемы страны связаны с тем, что чиновники порой очень похожи на самых худших комсомольских или партийных работников советских времён. Самое страшное у любого чиновника – осознание того, что незачем проявлять инициативу, если на это нет никаких указаний или осязаемого финансового стимула.

И здесь стоит сказать о чувстве недоумения, которое испытывал Серёга от целесообразности существования двух последних этажей Дома политического просвещения. Он долго не мог понять, чем отличается обком от горкома. Ерунда какая-то! Областной комитет, который находился на пятом этаже, должен заниматься Ленинградской областью и курировать районные центры – их же много! А городской комитет – Ленинградом. Это же логично! Но оказывалось, что областной комитет курирует не только районные центры типа Киришей, Кингисеппа или Соснового Бора, но и Ленинград считает таковым, а потому как бы являлся вышестоящим начальником городского комитета. Это Серёгу очень напрягало. Например, в обкоме был отдел культуры, а в горкоме такового не было. В результате товарищи с пятого этажа не только присматривали за своими коллегами с четвёртого, но и в самый неподходящий момент вмешивались в их работу.

Серёга принципиально ко всем вышестоящим начальникам обращался по имени, аргументируя это тем, что комсомол – организация молодёжная, все мы типа товарищи, и не стоит разводить церемонии. Было и несколько исключений. Одним из этих исключений был самый главный начальник в обкоме комсомола, коим оказалась женщина – Валентина Ивановна. Встречался он с ней только на общих партийных собраниях и совместных праздниках, проходивших в большом красивом зале заседаний на пятом этаже, выстроенном в виде амфитеатра. Серёга в соответствии со своими привычками выступал на каждом собрании, о чём мы расскажем чуть позже, даже придумывал нечто типа капустников на классические праздники. На одном из них, посвящённых Женскому дню, Серёга в самом начале своей горкомовской карьеры выскочил к президиуму с обнажённым торсом и в плавках. Зал это повеселило, а вот замечала ли его при этом Валентина Ивановна, Серёгу, конечно, волновало, но не очень.

Напомню, что Серёга был лохмат и весьма небрежно одет, чем очень выделялся из других сослуживцев – сотрудников обкома и горкома ВЛКСМ, хорошо стриженных, в костюмах, светлых рубашках и галстуках. Несмотря на это, Серёге доверили в 1984 году ночное дежурство в приёмной обкома. Дежурство заключалось в том, чтобы сидеть за столом секретарши и отвечать на звонки, типа ночью здесь никто не работает. Естественно, что, если случались непредвиденные происшествия, надо было звонить домой первому секретарю и будить его (её). Вечером из своего кабинета вышла Валентина Ивановна и странно, как ему показалось, посмотрела на дежурного Серёгу. Может, узнала в нём того, кто выступал с неудобными речами и бегал с обнажённым торсом, демонстрируя худощавую и, очевидно, не соответствующую образу молодого строителя коммунизма фигуру. Серёга инстинктивно напрягся: а вдруг ему предложат сейчас пойти постричься или позаниматься спортом, чтобы не позорил ночью высшую комсомольскую власть в городе и области. Всё-таки доверие к адекватности больших комсомольских начальников у Серёги ещё не было сформировано. Но Валентина Ивановна просто спросила:

– Как вас звать?

Серёга сказал правду: Серёга.

– Удачного дежурства! – как-то по-доброму сказала она и ушла домой.

Ориентировочно в час ночи раздался звонок по специальному телефону. От таких звонков всегда вздрагиваешь.

– Это Валентина Ивановна. Как у вас дела, Сергей? Всё в порядке?

Серёга что-то ответил, типа никаких происшествий не произошло.

– Удачного дежурства! – повторила она своё пожелание.

На следующий день Серёга рассказал эту историю своим коллегам. Они удивились. Никто не помнил случая, чтобы Валентина Ивановна кому-то звонила ночью.

Главным начальником в горкоме был тёзка Серёги. Как и у начальника отдела в райкоме комсомола, которого тоже звали Сергей, первый секретарь горкома обладал добрым круглым лицом, и казалось, что это лицо не может ругаться и выражать негативные эмоции, так как его постоянно украшала улыбка. Правда ли, что этот начальник никогда не ругался, Серёга так и не узнал. Наверное, не было повода.

Но особое впечатление на Серёгу произвёл секретарь обкома по идеологии, чей номер (первый, второй или третий секретарь…) Серёга не запомнил. Звали его – Александр. Он как будто случайно оказался в этом доме чиновников. Высокий, статный, с красивым баритоном, речь его была безукоризненной с точки зрения русского языка, внятной и понятной. Непосредственно с Александром Серёга не общался, хотя и желал поближе с ним познакомиться. Не успел, так как в 1985 году Александр перешёл на работу, не связанную с комсомолом. Не исключено, что это был несколько надуманный образ, но надежды на то, что не всё потеряно в этой организации с кадрами, Серёгу несколько обнадёживало.

Как пережить обман и разочарование

Серёга стал разбираться в своих должностных обязанностях. Благо отсутствовали показатели по сбору членских взносов, снятию и постановке на учёт комсомольцев и прочие, как считал Серёга, скучные и неинтересные занятия. Одним из направлений была работа с общежитиями и молодыми семьями. Что это? Надо, подсказали ему, собирать информацию из райкомов комсомола, как они работают в этом направлении, анализировать её, выявлять проблемы, готовить справки и писать выступления секретарю Кириллу на эту тему. Он реально расстроился, и не только потому, что терпеть не мог писать выступления не только чужим, но и себе.

Второе направление было ещё более обширным и не очень понятным по первому ощущению. Называлось оно – организация досуга молодёжи. И как можно организовывать досуг молодёжи из Дома на площади Пролетарской диктатуры? Ему подсказали, что надо делать то же самое: собирать информацию из райкомов комсомола, как они работают в этом направлении, анализировать её, выявлять проблемы, готовить справки и писать выступления секретарю Кириллу на эту тему.

А смысл? Серёга готов был впасть в депрессию. Но выхода не было. Все начальники его поддерживали одним и тем же: это ненадолго, вот-вот женщину переведут на другую работу и Серёга вернётся к своей любимой творческой молодёжи.

Надежды юношу питали до последнего дня его ухода из комсомола, так как книжки у женщины не заканчивались, женщина старела, давно вышла из комсомольского возраста, но с комсомолом никак не могла расстаться, ибо другую работу, как ни странно, ей не предлагали.

Наверное, так наш роман о Серёге и закончился бы. Что интересного, креативного, захватывающего или хотя бы смешного может произойти на поприще работы в общежитиях и с молодыми семьями, даже если речь идёт о досуге? Посмотрел Серёга на то, чем занимались его предшественники, – трясина отчётов, бездна проверок, мерзкая рутина… Действительно, поговаривали, что и речи надо писать своим начальникам. Короче, долго бы не продержался. Но опять повезло с начальниками. Что непосредственный начальник Александр, что секретарь Кирилл (напомню, что секретари были самые главные) относились к Серёге бережно, видимо, предупреждены были о его своеобразном характере. Отчётов не требовали, речей себе писать даже не просили, подчеркивая, что сами писать умеют, а наоборот, требовали инициативы, различных идей, обещая поддерживать всё самое нестандартное.

Удивлялся Серёга – о перестройке же ещё никто не объявлял.

О ВРЕМЕНИ

Уследить за политическими тенденциями в стране было невозможно – после андроповской кампании ловли прогульщиков и борьбы с коррупцией в феврале 1984 года наступила эпоха отсутствия чего-либо вообще, которую можно было бы обозначить по фамилии Черненко, но не очень понятно, что под ней понимать. Андропов ещё перед тем, как стать генеральным секретарём, в 1981 году запретил запрещать, а возможно, как потом стало известно Серёге, инициировал регистрацию в Ленинграде рок-клуба, клуба ранее подпольных писателей «Клуб-81», товарищество экспериментального изобразительного искусства (ТЭИИ), которое объединяло художников, в том числе участвовавших в той самой знаменитой выставке авангардистов (1 декабря 1962 года), приуроченной к 30-летию московского отделения Союза художников СССР, которую разогнал, не стесняясь в использовании нецензурных выражений, советский лидер Никита Сергеевич Хрущёв. Многим прогрессивным партийным и комсомольским руководителям в Ленинграде эти тенденции были определённым знаком. Но после смерти Андропова никто и не покушался на свободу художников, писателей и музыкантов в определённых пределах, потому как до конца не понимали текущий курс партии и правительства. Все усилия партии и правительства свелись к улучшению идеологической работы среди молодёжи, чтобы молодые люди были уверены, что хорошо живут, что эта «подпольная» культура им не очень-то нужна и что главное в их жизни – это патриотизм и традиционные ценности «коммунальной кухни». А молодёжь не очень хотела быть в этом уверена. Самое интересное в том, что и среди комсомольских начальников были люди, которые много что чувствовали и при этом искали свои пути быть полезными той самой молодёжи, на которую они как-бы работали. Кстати, в тренде даже безликого правления в СССР генерального секретаря ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко, который ни о чём особо не говорил, так как ему делать это было сложно, находились вопросы молодёжи и досуга, а потому выпускались различные постановления по развитию самодеятельных объединений, клубов, молодёжных кафе, поддержке вокально-инструментальных ансамблей, развитию инициативы творческой молодёжи. Эти резолюции и постановления печатались. Серёга, ориентируясь на все эти постановления, разрабатывал собственные и ходил с ними по самым важным городским инстанциям.

Немного освоившись на новом месте, Серёга для начала изменил свой график работы, чтобы не приходить на рабочее место с самого утра, так как «невозможно заниматься досугом молодёжи в рабочее время». Никто не возражал… Тогда Серёга начал проявлять инициативу, отдавая себе отчёт в том, что инициатива – наказуема. И вдруг оказалось, что собственную инициативу и проявлять-то было не очень нужно. Потому большинство первых достижений этого голубоглазого отрока были элементарной внимательностью к инициативам других активных и творческих руководителей, которых в городе было вполне достаточно. С одной стороны, отсутствие скромности делало возможным Серёге приписывать себе те или иные достижения, но, с другой стороны, поддержать чью-то инициативу, казалось бы, просто, хотя тоже требовало определённой смелости, желания и трудовых затрат. Ведь никто не мешал ему спокойно почитывать книжки в рабочее время и не проявлять активности. Но это был бы не Серёга…

Однажды директор кинотеатра «Аврора» Людмила Алексеевна Григорьева, чьё имя необходимо упомянуть в данном контексте, пригласила Серёгу в кино. То есть в свой кинотеатр, чтобы поделиться идеей по созданию первого в России молодёжного кинокафе на базе кинотеатра «Аврора». Она настолько была увлечена этим проектом, что заразила и Серёгу. А в чём суть? Сегодня это почти невозможно понять. Суть состояла в том, что люди могли смотреть кино за столиками с различными напитками и закусками, а после следовало обсуждение того или иного фильма, встречи с его создателями, артистами и другие интересные мероприятия. Если не учитывать предполагаемое обсуждение, то это сегодня обычный современный кинотеатр, где в некоторых залах тебе могут принести любую еду. Но в то время это было что-то необычное и неожиданное. Пользуясь своим служебным положением, Серёга подготовил постановление горкома комсомола о молодёжном кинокафе, что было встречено всеми начальниками с огромным удовлетворением, а затем, пользуясь своими, которые уже были неформальными, связями с секретарями-артистами из театров Куйбышевского района, устраивал мероприятия, многие из которых получались интересными и зрелищными. Официальное открытие первого в СССР молодёжного кинокафе вели Наталья Данилова, актриса БДТ им. Горького, с которой Серёга был знаком по комсомольским собраниям в театре, и артист кино Александр Галибин, с которым Серёга знаком не был. Среди гостей были не только Серёгины коллеги и начальники, творческая молодёжь, «нужные люди» – чиновники из разных городских управлений. Почётным гостем стал известный артист Валерий Золотухин, который настолько был удивлён этой необычной формой общения со зрителем, что фактически не уходил со сцены.

Именно благодаря этому мероприятию Серёга познакомился с главным редактором еженедельника «Собеседник» (цветного приложения к газете «Комсомольская правда») Андреем Комаровым. Буквально через две недели в «Собеседнике» вышел цветной разворот о событии, которое Андрей назвал одним из главных комсомольских прорывов в СССР в сфере досуга.

Серёгины начальники не ошиблись, поддержав Серёгу. После выхода материала в еженедельнике «Собеседник» журналисты из самых разных федеральных изданий съезжались в Ленинград, чтобы посмотреть на это необычное явление. Добавлю, что проходившие в кинокафе мероприятия были не просто развлекательными. Это место стало экспериментальной площадкой для проведения неоднозначных (по мнению культурных начальников) или достаточно смелых по черненковским временам и первым годам горбачёвской эпохи мероприятий. Так, Владимир и Тамара Максимовы – ленинградские телевизионные режиссёры, с которыми мы ближе познакомимся чуть позже, провели в молодёжном кинокафе вечер памяти Владимира Высоцкого, к которому власти не очень понимали, как надо относиться, и долго думали – разрешить или не разрешить. Затем Людмила Алексеевна поделилась с Серёгой идеей провести творческую встречу с режиссёром Геннадием Полокой. Серёга воодушевился! В 1966 году на студии «Ленфильм» именно этот режиссёр снял фильм «Республика ШКИД» по мотивам одноимённой книги Г. Белых и Л. Пантелеева, который Серёга с самого раннего детства смотрел огромное количество раз и был влюблён в него и в его героев. Но в этой встрече с Геннадием Полокой был один подвох. Предполагалось, что впервые в СССР будет показан его фильм «Интервенция» по мотивам одноимённой пьесы Льва Славина. Назвать этот показ премьерой было некорректно, так как актёра, исполняющего главную роль в фильме – Владимира Высоцкого – уже шесть лет не было в живых. Но и признаваться в том, что фильм пролежал на полке с 1968 года, то есть без малого двадцать лет, и был запрещён как «политически и художественно чуждый» по секретному циркуляру секретаря ЦК КПСС П. Н. Демичева, тоже было некорректно, так как в 1986 году ещё считалось, что советская власть не кладёт на полку что-то стоящее. На всякий случай встречу с режиссёром Геннадием Полокой сделали закрытой, с проходом по спискам. Потому «Аврора» денег если и заработала, то только на продаже лимонада и бутербродов. Но гордость за то, что легендарный восстановленный фильм показали в «Авроре» за год до официального снятия запрета на прокат, испытывали и сотрудники кинотеатра, и оказавшийся в их орбите Серёга. А что говорить о том, насколько интересной была сама встреча с Геннадием Полокой!

К деятельности кинокафе с каждым месяцем внимание «цензоров» ослабевало, доверие повышалось, но мы ещё вернёмся в кинотеатр «Аврора», и я расскажу чуть позже о некоторых других смелых акциях, когда настанет соответствующий момент.

Очень интересной была история с организацией смотра молодёжных кафе. Интересной она была тем, что инициатором было управление общественного питания Ленгорисполкома. Пригласили они Серёгу к себе на Садовую улицу и поведали о том, что никто из комсомольских начальников не относился к этой идее серьёзно. Серёга понимал почему. Это же надо поработать немного, а дивидендов никаких. Да и вообще – зачем работать? Серёга поддержал идею и отправился к председателю Управления культуры Ленгорисполкома. Имя этого человека стоит упомянуть – Борис Михайлович Скворцов. Было ощущение, что Борис Михайлович, ветеран Великой Отечественной войны, легендарный первый руководитель концертного зала «Октябрьский», проникся симпатией к нагловатому комсомольскому работнику, никаких заслуг не имеющему. Так получилось, что Серёга зашёл к Борису Михайловичу только подписать совместное положение о смотре молодёжных кафе, но разговор занял минут сорок. О чём? Просто о жизни и культуре в родном городе. Борис Михайлович в заключение беседы заявил, что Серёга может к нему обращаться по любым вопросам.

Молодёжные кафе получили распространение в СССР в период «оттепели», в 60-е годы ХХ века, и создавались по инициативе партии и комсомола как центры досуга и неформального общения молодёжи. Подразумевалось, что их курируют комитеты комсомола разного уровня. Интерес к молодёжным кафе периодически угасал, а в какой-то момент по непонятным причинам снова пробуждался. Именно в этот период пробуждения интереса и оказался Серёга в нужном месте.

Смотр молодёжных кафе состоял в том, что представители Управления общественного питания, Управления культуры, районных властей, в том числе местного РК ВЛКСМ и Серёга ходили по тем предприятиям общественного питания, которые присвоили себе статус молодёжного кафе. В это не очень простое время, а правильнее сказать, безвременье, статус значил многое. Несмотря на то, что явной конкуренции между предприятиями общественного питания не было по причине их малочисленности, у каждого предприятия имелись свои проблемы, которые они стремились решать посредством повышения собственной значимости. Например, молодёжные кафе имели преимущества в приобретении техники и оборудования для дискотек. Более того, по положению о молодёжных кафе техника могла предоставляться комитетами комсомола. А учитывая то, что любые покупки и приобретения в СССР были скорее не финансовой проблемой, а проблемой дефицита, то это было очень важной преференцией. Более того, табличка «Молодёжное кафе» означала нечто типа «Мы под охраной. По всем вопросам обращайтесь в комсомол», соответственно, множество проверяющих предпочитало либо проходить мимо, либо заходить с осторожностью и учитывать данный статус.

В данный момент мне предстоит несколько дискредитировать образ героя настоящего романа. Дело в том, что в молодёжных кафе всю официальную делегацию угощали. Представители Управления общественного питания должны были проверить качество питания (типа контрольная закупка), и это для них было обычным делом. Серёга таким образом экономил на ужинах, но для него это было непривычно. К этому несложно привыкнуть – ходи каждый день по молодёжным кафе, проверяй их и ужинай. А, как мы помним, наш герой щепетильно относился к различного рода подачкам, но трудно представить, если бы он вдруг заявил всей комиссии, что отказывается от потребления питания или потребует счёт за ужин. Подчеркну, что особо непосредственного отношения к организации этого смотра Серёга не имел, были другие заинтересованные лица, но само понимание того, что и здесь – в молодёжных кафе, есть к чему стремиться, проявляя инициативу, появилось. При этом речь не идёт об экономии на ужинах.

Затем к Серёге обратились руководители самых разных дискотек из Домов культуры и из тех же молодёжных кафе с предложением провести городской фестиваль дискотек. Организовать это оказалось сложнее, чем смотр молодёжных кафе, не им придуманный, но тема была модная, как сейчас говорят, «в тренде», и фестиваль состоялся. Подписать совместное постановление с начальником Управления культуры, с которым установились почти дружеские отношения, проблем не составило. Борис Михайлович был только рад, что есть ещё один повод пообщаться.

Трёхдневный финал конкурса с официальным награждением победителей и смотром лучших дискотек должен был пройти во Дворце культуры «Невский» на проспекте Обуховской обороны. За две недели до финала фестиваля Серёга вдруг понял, что не хватает чего-то очень существенного. Этим существенным были призы. Конечно, горком комсомола заготовил красивые грамоты, денег выбить из управления делами обкома ВЛКСМ не удалось, но очень хотелось, чтобы победители фестиваля получили в качестве награды что-то более существенное, чем бумага, то есть грамота на красивом бланке.

Серёга решил посетить самый крупный магазин электронной техники «Радиотехника» на Малоохтинском проспекте, который знал, так как он находился недалеко от магазина, где по талонам продавали товары для новобрачных. Серёга бродил по большому торговому залу, разглядывал радиолы, магнитофоны, о которых он мог только мечтать по причине отсутствия денег и места, куда это всё поставить, так как комнатка в коммуналке была занята кроватями и шкафами. Набравшись смелости, Серёга подошёл к молодой женщине-администратору, улыбнулся и спросил:

– Вы не подскажете, как мне поговорить с директором магазина?

Напомню, что единственное общение с представителями торговли у Серёги было в Суоярви с директором книжных магазинов. Но она была женщиной, да и Суоярви – это не Ленинград. Не считать же общение с грузчиком-зэком из «Мебельторга» в сельхозотряде и даже с куратором всех торговых организаций Куйбышевского района в райкоме неким опытом подобного общения.

– А как вас представить? – спросила милая администратор.

– Ленинградский горком комсомола, – честно признался Серёга.

Через несколько минут Серёга оказался в кабинете директора магазина. Бывает так: заходишь в кабинет, видишь человека и моментально понимаешь, что зря зашёл и надо срочно, не тратя времени, покинуть это место. А бывает так, что человек, который встречает тебя в кабинете и с осторожностью оглядывает, вызывает такое доверие, что хочется его расположить к себе, и не только потому, что тебе от него чего-то надо. Так было с Борисом Михайловичем Скворцовым, так случилось и с Александром Николаевичем Филипповым, директором магазина «Радиотехника». Серёге захотелось рассказать ему всю свою историю попадания в горком комсомола, но уважая время руководителя, ограничился пятью минутами, после чего приступил к рассказу о фестивале дискотек. Серёге показалось, что Александр Николаевич слушает его с большим интересом. Дождавшись паузы в рассказе Серёги, спросил прямым текстом:

– Можно будет во Дворце культуры «Невский» организовать выставку новейшей радиотехнической продукции и раздачу рекламных листовок?

Серёга понятия не имел, можно ли что-то организовать в ДК «Невский», но не раздумывая ответил согласием. Александр Николаевич после второй чашки чая перешёл с Серёгой на «ты»: