Текст книги "Атланты"

Глава 12. Первая роса

Прошла зима, и снова наступало лето.

Так были названы те два периода разоблачения окружающей среды, в которую с головой окунулись астрологические исследователи.

Экипаж не падал духом. Все шло по рабочему распорядку и ни единого роптания по какому-либо поводу слышно не было.

Лишь раз наш неугомонный Август задал командиру достаточно курьезный вопрос о том, скоро ли они обретут в лице Земли настоящего друга и исполнителя их собственных судеб. На что Основной отвечал достаточно скромно:

– Я не знаю, скоро или нет, но то, что это возможно будет – точно. Так что, как говорят, надейся и жди.

– Что ж, понятно, – покачнув плечами, ответил Август и снова принялся за работу.

Доклады на Эйбл и уже на несущийся им навстречу корабль, шли практически еженедельно. Но, так как это требовалось зашифровывать, то время уходило достаточно.

Бывало порой, что он не выходил из своего отсека по несколько часов подряд, засиживаясь над трудами.

Весь материал также заносился и в бортовой журнал, который за последний год сильно поправился от рукописей.

Кроме этого, в обязанность навигационного штурмана, а проще радиста, входило и обеспечение всех внутренней радиосвязью, а это ежедневная проверка всех батарей, их замена, регулировка, чистка, передислокация отдельных узлов в другие отсеки и многое другое.

Так что, рабочий день был весьма напряженным и довольно загруженным. Часть его работы также выполнял и пилот, который во время непилотирования занимался, в основном, редуктивной статистикой, то есть, вел прогнозирующие наблюдения, снимал показания со счетчиков моточасов, менял свои такие же батареи и тому подобное.

Вобщем, работы на корабле, как всегда, хватало, несмотря на то, что облеты они делали не так уж и часто.

К слову сказать, надо отметить, что некоторые виды анализа затягивались на несколько недель, а то и месяцев. Потому-то не так просто было разобраться во всем сразу, и, как в сказке, не всплеснуть руками, чтобы все появилось в одночасье.

Командир составлял очередные доклады и дополнял полученные сведения, руководил непосредственно всем экипажем и нагружал каждого до последнего.

Так было необходимо в тех условиях. Иначе, в этом, почти вакуумном от других пространстве без работы можно сойти и с ума.

Но вот, наконец, наступил долгожданный день, когда их лица порадовались вновь.

Еще с утра возбужденные голоса в отсеке исследовании привели командира в взбудораженное состояние.

– Смотрите, командир, – сообщили ему, когда он вошел внутрь, – на Земле выпала роса. Первая роса, понимаете!..

– Да, понимаю, – не менее радостно и торжественно отвечал командир, поднимая тут же поближе к глазам полученную фотосъемку.

Это было, действительно, событием.

Роса на планете обозначала лишь одно – Земля закончила свой первый циклоидально-проходной уровень. Она установила свой режим охлаждения ядра, бушующими внутри ее недр потоками воды. И она же дает понять окружающей атмосфере, что больше не нуждается в проливных изотермических дождях.

– Это хорошо, – снова проговорил командир, укладывая фото обратно на место, – но этого мало, – с огорчением добавил он, немного вознеся указательный палец к верху.

И это не повлияло на настроение всего экипажа, ибо он знал точно, что это была на сегодня их первая победа над не так давно бушевавшей стихией.

– Ну что ж, тогда начнем, пожалуй, снова с нуля, – добавил Основной, выбираясь из отсека в проход.

И они начали все с нуля.

Опять предстояла масса работы по уплотнительному кольцу планетной атмосферы. Опять требовалось менять угол подачи солнечного изотермического тепла, названного так потому, что это основное светило так напоминало их далекое солнце на Эйбле, прозванное всеми Gelios за особую освещаемость и теплоту.

И опять же потребовалось изменять сферический наклон оси Земли, названной в последнее время Genesius за те первые ростковые подачи и цветной рай.

Работа проводилась в два этапа. Вначале были запущены в действие два изотермических спутника одной из силовых планет несущего созвездия – Юпитера, так же названного в честь своего сродного чем-то собрата.

Цель их запуска, а точнее вывода на орбиту планеты, была проста. Они усилили магнетическое общее поле их отторжения /Юпитера и Земли/, тем самым уплотняя кольцо вокруг атмосферы.

Далее потребовался еще один центросферический взрыв для изменений тепловой подачи луча Солнца, вследствие чего угол оказался равен 27 град.48 мин. Ю-Восток.

Это дало то преимущество, которое опередило вынос наружу магнетической силы отторжения и заставило ядро Земли двигаться еще медленнее, вследствие чего Луна, опережая Землю на несколько витков, давала своеобразный занавес в виде сильного потока изотопических масс, скрывающихся в ее глубоких кратерах.

Таким образом, обнаружилось новое поле созвездия, в которое входило, по меньшей мере, сразу шесть планет, включая и основное светило.

Две других были так же названы в честь им сродных по своему назначению и обозначены условно знаками символики исследователей.

Это были Венера и Меркурий, на роль которого отводилось отторгать внешние поля радиолокации.

В итоге, наши исследователи практически лишались какой-либо связи со своими, но это не мешало им в работе, ибо они знали точно, что первые переселенцы пребудут не ранее их пятилетнего пребывания в этой системе.

Что же касается радиограмм, то они посылались, как и прежде, по методу бегущей волны. Это особый вид доставки рабочей информации в будь-какую необходимую точку космического пространства.

Весь принцип был основан на взаимодействии отторжений магнетических систем полей созвездий или просто отдельных, крупных по размеру планет. Запущенная волна все время как-бы отталкивалась от ненужных поисковых групп и обретала место только согласно тому полю, которое именовалось полем притяжения. Иногда, она ходила веками, но все ж доходила. Поэтому, астронавты даже не переживали, что их информация куда-нибудь пропадет. К тому же, у них было время подумать, как встретить своих первых гостей на этой дикорастущей планете.

Оставляя за собой право решительного выбора, наши исследователи решили, что необходимо ввести дополнительную пропилленовую озоносодержащую зону в непосредственной анатомической сфере Земли.

На роль такой отводилась часть водонасыщаемого пространства огромного материка.

Говоря попросту, Земля нуждалась в особой движимости ее силовых структур в виде животворящей почвы и ее содержащей воды. Для этого требовалось разделить единую материковую основу на несколько континентальных единиц, образовав между ними водную взаимосвязь.

Таким образом, им понадобилось дополнительное количество такой воды и соответственно произвести работы по этому поводу.

Облетев земной шар несколько раз, экипаж пришел к выводу, что наиболее уместно было бы расчленить основную материковую единицу путем реоспирации земной поверхности, то есть путем наводнения. Но, как это сделать?

И здесь на выручку пришла обыкновенная смекалка. Как-то раз, играясь в своем отсеке с кубиком обычного льда, командир обратил внимание на то, что при подбрасывании вверх его масса тает мало, а в руке гораздо сильнее и больше.

Значит, – сделал сам он себе вывод, – в несущемся в пространстве теле происходит меньше искажений его внутренней кристаллической структуры. А это обозначает, что масса доселе неопровержимых ими льдов может быть выброшена частью на основу материка и уже там проделает свою основную работу, то есть растает.

Но как проделать такую огромную по своему масштабу операцию? К тому же, надо рассчитать и силу выброса на необходимое расстояние, и силу массы отторжения.

И снова в помощь пришла обычная голова, набитая серым веществом.

Надо опередить время выброса в пространство путем калилляризации окружающей сферы, то есть, провести условно отводные пути на сам материк, что даст возможность прохода огромных масс льда.

Но до этого необходимо рассчитать силу подземного толчка, чтобы способствовать частичному разрушению наружного количества ледовых накоплений.

Далее последовала целая серия необходимых расчетов, а затем, откинув ручку в сторону, командир довольно улыбнулся. Расчеты показывали, что если внутрь самого полюса ввести необходимую дозу реоспинированного вещества, то он сам выбросит наружу, или проще, освободится от излишнего веса льдов. Само же вещество будет изготовлено из их запасов, состоящих для подобного на корабле.

Итак, решение пришло, как говорят, само собой. И хотя особой нужды в этом не было, экипаж решил этот процесс не откладывать на долгое время.

На параметрической доске были размечены точки необходимого заложения вещества и были рассчитаны мельчайшие детали всей операции.

Вначале они решили побеспокоить Южный полюс, а уже затем, по мере накопления воды на суше, решить участь второго, то есть Северного.

Вещество, указанное ранее, было изготовлено всего за несколько дней, и вскоре весь экипаж отправился на его закладку.

Пройдя в очередной paз плотные слои атмосферы и немного пострадав от тряски, исследователи освоили самую южную точку планеты.

В радиусе 23 километров они заложили необходимое количество приготовленного вещества, и спустя час были на своем рабочем месте, вдали от места события.

Взрыва, как такового, не последовало. Судя по аэрокосмическим снимкам, выпущенных автоматической системой фотографирования, огромное количество ледяной массы приподнялось над поверхностью окружающей воды и, опустившись, начало активное скольжение по оставшейся основной части полюсного обморожения. Скорость передвижения совместно с учетом преобразования в обычную водную массу составляла около 2 м 32 см в геометрический час. Судя по тем же снимкам, можно было определить направление движений этих масс и примерно рассчитать продвижение их вглубь материка.

Ледовые массы не оставляли на своем пути ничего живого, поглощая его своим весом и окружающей водой. Делая огромные борозды в направлениях движения, они вклинивались в материковую основу, неся на себе живую гладь природного распада молекулы обычного кристалла.

Этот процесс длился около двух рабочих декад. Земля сильно изменилась.

Южная окраина материка утопала в воде, которая доходила до 12 градуса на параметрической карте.

К сожалению, для наших исследователей этого оказалось недостаточно для того, чтобы разделить хоть как-то основную часть возвышенностей на материке.

Поэтому, им пришлось вновь отправиться на полюс, чтобы немного увеличить уровень воды.

Была произведена такая же закладка по своему характеру, разве что с меньшим количеством вещества и изменения положения мест.

Спустя еще пятнадцать рабочих дней, вода достигла уровня 24 градуса и чуть-чуть прикрыла своей гладью возвышающуюся часть материка.

– Пока на этом остановимся, – сказал командир экипажу, и они перенесли свою работу на северную половину шара.

Теперь, имея небольшой опыт в примерном таянии ледовых структур, дела пошли чуточку быстрее. Они заложили сразу необходимое количество вещества и, используя все тот же магнитно-излучаемый резонанс ядрового наполнителя, произвели еще одну операцию.

Но, к великому сожалению, здесь первопроцесс потерпел небольшое фактическое фиаско. Наспех рассчитывая, забыли учесть температуру внешнего поля разгрузки.

Потому, дело затянулось на месяц. Но все же природа сделала свое дело, и через время вода достигла уровня 31 градуса, заполняя частью своей огромные вулканические кратеры и протоки, сделанные теми же вулканическими массами.

В результате получилась какая-то свежезатопленная территория с густыми разрезами в линии ее берегов.

А тем временем, лето проходило, и на горизонте уже виднелась будущая зима. Природа воздала свое второе цветение и так же унесла все под снежно-инеевый покров.

Наши исследователи ушли в небольшое смятение. Силы были подкошены так неудачно сложившимися обстоятельствами.

Не удалось проделать за теплое время того объема работ, что был намечен. Пока же, вследствие их работы, на Земле возвышалась лишь одна часть затоплено искусственно материка с не очень длинными порезами и вклиниванием в линии берегов. Таким образом, им не удалось соединить два противоположных полюса посредством водной окупаемой глади.

Но оставалась надежда на саму природу. Сделав небольшие порезы, вода все же размывала берега и уходила все дальше и дальше на материк, образуя собой небольшие озера в низинах и заполняя отдельные низменности.

К концу зимы воды заметно прибавилось. По крайней мере, со стороны юга она уже доходила до 26 градуса, а с севера – до 53.

Но, не усыпающая, ни на минуту природа и здесь не дала остановиться. С наступлением потепления, а позже и лета, она посредством увеличенной эмиссии Луны, образовала в своих внутренних структурах огромные по своему масштабу разрыхленные слои грунтов, давая тем самым взаимооборот природно-выделяемых единиц.

В результате этого озоновая сфера усилилась, и на Землю снова обрушились дождевые потоки.

Вода продвинулась еще дальше. Теперь, основной ее массе или как стали говорить астронавты, ее земному уровню, помогали внутренние структуры, отыскивая свои проходные пути наверх сквозь кору и усиливая водную стихию.

Само собой, разумеется, образовались огромные водные просторы, именуемые просто океанической гладью, ибо то, что проделывалось и что из чего составлялось, было единой однородной массой.

Таким образом, появились небольшие текущие реки, которые явно усиливались дождевой массой. И образовывались водоемы, в которые впадали эти реки, которые впоследствии назвали морями, озерами и так далее, согласно их величины.

В таких и подобных преобразованиях прошел почти год, усиливающий познания исследователей огромной планеты.

3а все это время экипаж еще ни разу не отдыхал по настоящему, занимаясь то теми, то теми исследованиями.

И вот, наконец, в преддверии вновь наступающего третьего лета, командир объявил недолгосрочный отпуск всем членам экипажа, не исключая из этого списка и себя.

Корабль был выведен в хорошо защищенное место, обслужен, проверен, надежно оборудован для каких-либо необычайных ситуаций и подготовлен к исследовательской работе в летнем режиме непосредственно на Земле.

Оставалось только собрать еще некоторые физические данные, и на этом все дела были закрыты.

Подготовившись, экипаж мог спокойно отдыхать. И за этим их дело не стало, а усилилось вдвойне, ибо отпуск восстанавливал силу, а не отнимал, если дело касалось просто отдыха.

Глава 13. Отпуск

Во все времена отпуск славился тем, что за его счет можно было разрушить все что угодно, даже самого себя. Можно было есть до отвала, спать в любое время и заниматься чем угодно, только не работой.

Повседневность всегда накладывает свой жилой отпечаток, и эго удручает любого, в том числе и таких сильных по своему складу ума исследователей.

Она всегда сгущает краски вокруг самого простого и доводит иногда до отчаяния в своей нетерпимости каждого, в ней же участвующего.

И вот, на смену ей, докучливой и надоедливой, серой и порой бездушной, приходит настоящий отдых – отпуск. Это не день, не два и даже не три праздника.

Ибо, что такое праздник, или выходной?

Это та же повседневно бытовая серость, приходящая на смену обыденности в каком-то трапезно-изощренном виде в лучшем случае. В худшем – это тот же рабочий день только по своему плану.

Отпуск же не накладывает никаких подобных ощущений. Он дает свободно вздохнуть, ибо впереди не день, не два свободы, а чуток побольше. И именно это чувство сохраняет любому спокойствие и возрождает уверенность в себе, в своих силах и своих истинных побуждениях. Именно такое чувство поглощает серую обыденность, и уже в той же повседневности мы не видим ничего дурманящего и карающего наш глаз.

Отпуск сам по себе всегда делится на три основные категории или стадии развития.

Это: вступление в него – примерно несколько первых дней. Далее следует основная часть, когда вы забываете о своей работе и о том, зачем вы, вообще, что-то подобное делаете. И, естественно, заключительную часть, когда вы уже немного отдохнули, повзрослели за этот период, ибо у вас было достаточно для этого времени, и добираете последнее. То есть, выжимаете последние соки.

Но в любой стадии своего развития отпуск хорош и остается таковым всегда, если вас не омрачают каким-либо известием из ряда вон выходящим, или кто-то упорно пытается сопоставить его со своим обыденным.

Тогда отпуск начинает раздражать, ибо это находится только в компетенции одного. Но, как часто это бывает, другими это мало соблюдается.

Потому, как правило, отпуска проходят наполовину, а у кого и больше, потерянными. Для себя, конечно, ибо для тех, кто навязал свою волю, или пытается вставить что-то свое – это как paз более, чем удачно.

Таким образом, настоящий отпуск для вас превращается в сущий ад.

Но, все это – так, для общего развития. Что же касается наших основных героев времени, то они расположились на отдых в следующем порядке.

Командир занял, как и всегда, свой отсек с единственным примыкающим к нему выходом в радиоузел. Это, чтобы ему никто не мешал, и в случае чего, он мог быстро связаться с остальными.

Обстановка не изменилась, но зато существенные изменения приобрел потолок космического корабля, по которому проходил сверху другой отсек.

Основной нарисовал на нем хорошо стирающимся мелком круг, квадрат и отдельную строго выделяющуюся точку.

Таким образом он решил снять свое внутреннее напряжение, лежа на своей постели и упорно всматриваясь в свои рисунки. К тому же, у него в отсеке находился небольшой стереофонический проигрыватель с записанной ранее цифровой музыкой.

По нему можно было прослушать более ста тысяч музыкальных произведений. Для этого нужно было набрать лишь код необходимого. При надобности можно было и больше, введя в действие систему программного отбора. В этом аппарате не требовалась какая-то магнитная либо другая подобного типа звуковая дорожка. Он воспроизводил музыку самостоятельно, путем встроенного программного обеспечения радиосопряженных деталей. К проигрывателю были подсоединены небольшие наушники, дающие всю красоту стереофонического звучания и не мешающие никому другому на корабле.

Остальные члены экипажа также обустроились, кто как хотел.

Кто в своем отсеке, кто в комнате общей разгрузки, кто в спортивном зале, а кто в природном комплексе, где с успехом можно было и почитать, и послушать их природу, и даже посмотреть на нее сквозь толстую ободку пыленепроницаемого прозрачного варьетического стекла, напоминающего, скорее всего, металл, нежели какое-то хрупкое изделие.

Единственное, чего здесь не было – так это животного и ему подобного мира. Это запрещалось, как инструкцией полетов, так и Коллегией Астрономических Исследований.

Правда, были настоящие чучела из них, но ведь этим живого все равно не заменишь.

Тем не менее, это не огорчало астронавтов, и они нормально относились ко всему, что принадлежало их кораблю. У других и этого не было. Но основная радость была в другом. Здесь можно было, действительно, хорошо отдохнуть.

К тому же, в комнате царила особая их атмосфера, придающая все запахи весны и бульварного цветения их природы.

Потому, в комнате можно было отдыхать целыми днями, если это не надоедало в процессе длительного периода отпусков. Конечно, их отпуск нельзя было сравнить с таким же, проходящим где-то на отдаленной части самого Эйбла. Но все же, внешняя схожесть какая-то была. Та же ленивая поступь, вальяжные движения, легкая мимика лица – выдавали в них настоящих отпускников.

Как и всякий другой, их отпуск протекал так же безмятежно и сладко, как того можно пожелать любому живому существу, отправившемуся на столь долгий рабочий период на отдых.

Но все же были в нем и некоторые небольшие перерывы, когда та же работа заставляла проделывать ту или иную процедуру. Так не проходило и дня, чтобы кто-то из членов экипажа не осматривал корабль снаружи.

И хотя для подобного была предусмотрена целая система внешнего наблюдения, все же приходилось выходить наружу, ибо не все подетально осматривалось. А это их жизнь, если хотите, и жизнь тех, кто уже летел навстречу новому полю строящегося созвездия.

К наружной части корабля практически всегда присасывалась какая-нибудь не очень большая часть движущейся космической массы разрушений. Именно присасывалась, ибо обладая своим аэромагнитным полем, корабль притягивал к себе, и если изотопная масса несущегося вещества совпадала с такой же на борту, то создавалась, так называемая, двойная, а то и тройная затяжка.

Молекулы этого вещества, что присасывалось, входили в состав молекул поверхностного слоя корабля и очень тяжело было их отсоединить. Однажды, пришлось даже прибегнуть к помощи силового домкратного портативного крана, так сильно притянулось вещество. Но, как говорят, слава богу, таких случаев было мало. И, в основном, это были маленькие кусочки или, вообще, пыль, от которой избавлялись путем отторжения, то есть, выбрасывая наружу силовое поле магнетического давления.

На осмотре, конечно, дело не заканчивалось, и хотя работала система автоматического подогрева наружной части корабля, все же иногда приходилось вручную оббивать отдельные намороженные участки, которые, в основном, образовывались из-за длительных простоев и выделений в космическую среду своих активных веществ.

Кроме этого, всем им ежедневно приходилось проверять свои статистические и другие приборы, дабы, как говорят, не оказаться не на высоте. Бывали случаи сильного загрязнения вследствие, так называемых, метеоритных дождей. Тогда пыль, обнаруженная этими вихревого типа потоками, вступала в радиоактивную связь с частью наблюдаемого наружного оборудования. Это, конечно, было недопустимо, так как тогда оно могло давать искажения информации.

Потому, все эти приборы тщательно обслуживались путем радиационного обдува и изредка путем нанесенного поверхностно радиоактивного оснежения, когда в космическую среду выбрасывалось мощное пылеотточное облако в виде газоионизирующей жидкости. Отталкивая прилипшую пыль, и образовывалась своеобразная снежеть, чем-то издали похожая на обычный иней.

В общем, как говорят, даже в отпуске своих дел было по горло. Но, тем не менее, это не мешало хорошо отдыхать, ибо, что, ни говори, а лучший отдых – это когда над тобой не висит повседневная работа в виде заранее спланированного кем-то задания.

Так что, жаловаться на свою судьбу особо было нечего.

Так прошел месяц, а затем еще половина. Отпуск подошел к своему концу и требовал своего достойного завершения.

В предпоследние дни, командир собрал всех в кают-компании, попросту обойдя каждого, и произнес:

– Думаю, необходимо немного разгрузить наши серые клетки внутри головы. Надо немного приукрасить наш отпуск обычной бутылкой распитого всеми напитка. Кто «за»? Прошу голосовать.

Все подняли руки вверх и под дружное «ура» и небольшой шум производимых аплодисментов, Основной выпил свою положенную норму из бортового запаса корабля.

Затем наступила очередь членов экипажа. Так же, как и до этого, все хлопали и произносили краткое «ура», а непосредственный изъявитель сего желания употреблял, как они называли, божественный напиток.

Сейчас нельзя достаточно точно сказать, что это было. Но, если бы вы смешали в одном бокале примерно аромат манго, свежий апельсин, сок лимона и виноградную прозрачную вязь, то получилось бы нечто схожее. Ко всему этому, конечно, полагалось совершенно немного спирта, добытого в строго экзотермических условиях и обычный глюконат кальция в виде содовой приправки.

После всей торжественной части немного поговорили о состоянии каждого и определили дату первого рабочего дня.

На этом все разбрелись, кто, куда и продолжали так же мирно отдыхать вплоть до последнего дня.

Что ж, отпуск, как говорят, великое дело или даже святое, если вы, действительно, обрели его в своих повседневных суровых буднях. Он, конечно, помогает и восстанавливает. Но все же, ничто не способно так помочь, кроме как ваше собственное мнение о проведении этого отрезка огромного по своему существу времени.

В этом-то и заключается весь основной его смысл, если не считать того, что само собой к нему прилагается, то есть, тот же отдых и повседневно-бытовая безысходность работы тех самых серых клеток.

Итак, отпуск подошел к концу, и, как нам всем кажется, все хорошо отдохнули, включая и нас самих.

А потому, скорее за работу, ибо планета уже ждет отпускников, встречая их своим новым третьегодовым праздничным убранством.

Так что, вперед, на Землю…