Текст книги "Двойная звезда. Том 2"

Один из боевиков опустился на колено, тронул перстень на руке мертвеца и бессильно, но очень зло и заковыристо выругался – узнал собрата по гильдии.

«Зато, – подумал Грегор с невольным злорадством. – Орден больше не сможет скрывать появление сумасшедшего сектанта! Да стоит Малкольму узнать о смерти Дортмундера – и он немедленно поднимет на уши всю столицу – или я его ничего не понимаю в его характере! Впрочем… Дортмундер из младшей ветви, и насколько я помню, глава рода терпеть его не может: вместо того чтобы выгодно жениться и поправить дела семьи приданым, мэтр-лейтенант сбежал на войну, но и там не выслужил ни чина, ни ордена. Может ли случиться такое, что лорд Дортмундер предпочтет замять смерть племянника-неудачника? Но даже если и так! – яростно подумал он. – Я молчать не собираюсь, что бы там ни требовал Орден! Дворянин из Трех Дюжин – это не мальчишки простолюдины! Проклятый безумец уже льет в своих ритуалах золотую кровь! Кто дальше? Королевская семья?»

– Вы сможете его допросить, милорд? – раздражающе ворвался в его мысли голос Саграсса.

– Бесполезно, – нехотя буркнул Грегор.

Да, тратить силы на заведомо безнадежный призыв отпущенной души – глупость! Он отвел взгляд от тела Дортмундера, осмотрелся вокруг, не то чтобы всерьез рассчитывая найти какие-то следы убийцы, скорее для того, чтобы освежить взгляд: вдруг удастся обнаружить что-то новое?

И поперхнулся вдохом: совсем рядом, на колючей ветке разросшегося куста шиповника, висел лоскут плотного черного сукна размером с пол-ладони. Очень знакомое сукно, из такого шьют форменные накидки для адептов Академии! Нижняя часть лоскута была оторочена шнуром, сплетенным в два цвета.

Алый и фиолетовый.

Алый и фиолетовый!

Грегор зажмурился, пытаясь отогнать дикую картину: Айлин Ревенгар, неведомым образом выйдя за стены Академии, зарезала мэтра-лейтенанта Дортмундера прямо перед склепом Ревенгаров, чтобы отомстить за отца… Претемная, какая немыслимая, невероятная чушь?!

Но что эта безумная девчонка здесь делала?!

«Пыталась вызвать дух Дориана, разумеется, – подсказал холодный и ясный внутренний голос. – Наверняка хотела попрощаться. И ушла до того, как сюда явились Дортмундер и его убийца».

От мысли, что барготопоклонник и Ревенгар разминулись чистым чудом, Грегора едва не затрясло. Проклятье, трижды проклятье…

– Вы что-то нашли, милорд? – осведомился Саграсс.

– Ничего. – буркнул Грегор.

Бросив взгляд через плечо и убедившись, что никто не смотрит, он быстро наклонился, отцепил лоскут от куста и сунул в карман куртки.

С бестолковой девчонкой он разберется сам! Если только она еще жива – непрошеная мысль заставила Грегора пошатнуться. Нет! Жива, должна быть жива! Иначе ее тело лежало бы рядом с Дортмундером… Если только его не спрятали. Или если ее не похитили. Что, если трижды проклятый убийца действительно спрятал девчонку и в следующий раз убьет уже ее?!

«Претемнейшая! – безмолвно взмолился Грегор всем существом так истово, как не молился, кажется, никогда в жизни. – Госпожа моя, пусть только она будет жива! Я сделаю что угодно, приму любой обет, собственную жизнь отдам, только бы не увидеть смерть Ревенгар, Баргот ее!..»

Он почти услышал тихий смешок и осекся. Вот уж действительно болван! Нашел, когда поминать Баргота! Возьми себя в руки!

Он прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, и вдруг обострившимися до предела от гнева и ужаса чувствами увидел… нет, не увидел – почувствовал! – тень магического следа! Тщательно затертого, так тщательно, что если бы не страх за Ревенгар…

– Он еще здесь, – бросил Грегор в напряженную, ждущую тишину за спиной. – Эта тварь не успела уйти! Смотрите в оба!

Осмотрелся сам, пытаясь угадать, где затаился полоумный убийца. За склепом? Или за вымахавшими едва не в человеческий рост кустами шиповника, еще лишенными листьев, но переплетенными так плотно, что спрятаться за ними не стоит почти ничего?

«Где же ты затаился, мразь?!»

Грегор снова прикрыл глаза – зрение только мешало. Вслушался в ветер, в запах мокрой кладбищенской земли, ища чужое присутствие… Сделал шаг вперед, и еще один, позволив вести себя не зрению или разуму, но чутью Избранного Претемной…

Метнувшуюся на него из-за склепа – все-таки из-за склепа! – темную тень он пропустил в сторону, тут же повернулся, открывая глаза и вскидывая руку, отбил кулак с намертво зажатым ритуальным ножом, поймал локоть нападавшего…

И одним намертво заученным движением вывернул его, вгоняя нож в чужое, вмиг потяжелевшее тело.

«Это основа основ, Грегор, – как наяву услышал он голос уже лет пятнадцать покойного деда, королевского некроманта. – Ритуальный нож должен быть с тобой даже там, где нет рапиры… Не ухмыляйся, и в борделе. Да хоть в отхожем месте. И применять его ты должен уметь не только для обрядов… Молчать, сопляк! Неблагородно будет, если тебе однажды вспорют живот только потому, что ты сочтешь нож неподобающим оружием! Сначала! Отбил кисть, обхватил локоть, вывернул! Помнишь?»

«Да, милорд. Помню».

Грегор, не отпуская руки уже покойного убийцы, – клинок вошел точно в сердце, как по учебнику, – поднял голову, нашел взглядом Саграсса. Тот почему-то был бледен, словно сам чудом избежал встречи с Претемной. И это лучший боевик службы безопасности Ордена?! Да, негодная смена Дориану Ревенгару и Дортмундеру.

– Оттащите падаль к звезде, – бросил Грегор, брезгливо разжимая пальцы и пинком переворачивая труп на спину.

И замер. От пинка темный капюшон убийцы свалился, открывая оскалившееся, искаженное безумной злобой лицо. Такое знакомое, такое…

– Пресветлый! – выдохнул Саграсс, дрожащей рукой очертив перед лицом символ меча. – Это же Тернер!

«Мэтр Тернер! – мелькнула совершенно бессвязная мысль. – Милый чудаковатый старичок-секретарь! Имеющий полный доступ и к запрещенным книгам, и ко всей информации Эддерли, и к любому адепту-некроманту. Вот как он спелся с Морстеном! И ведь сам же дал мне его адрес! Вот почему не ожидал удара убитый некромант… да и иллюзорник – они ведь прекрасно знали безобидного мэтра Тернера!»

Слепая безрассудная ярость захлестнула Грегора, вырвавшись наружу хриплым клекотом:

– Вставай, тварь!

Труп не шевельнулся, в заледеневшем сгустившемся воздухе Грегор отчетливо услышал скрипучий старческий смешок.

В глазах потемнело – кто-то посмел сопротивляться?! Его призыву?!

– Встать немедленно! – рявкнул он, прибавив несколько слов, не имеющих ровно никакого отношения к высокому искусству некромантии, но оказывавших по-настоящему магическое действие в армии.

– Саграсс, да остановите же его! – услышал Грегор панический возглас где-то за спиной. – Он сейчас половину кладбища поднимет!

– Если вы немедленно не замолчите, он и вас поднимет, Блисс! Потому что я сам вас убью. Кто пропустил открытый склеп, не обыскав, тупицы?!

«Бар-р-рготовы болваны!» – мельком подумал Грегор и выкинул случайных коллег из головы. Не до них! Тернер, подергиваясь и перекашиваясь набок, как веревочная кукла в неумелых руках, начал вставать.

– О-о-отпусти-и-и, – пробулькал секретарь, дергая губами так же неестественно, как и вставал.

– Кто твои подельники, мразь?!

– Н-н-никто… – заскрипел Тернер и вдруг тонко завизжал: – Никто! Сам! Один! Старый стал, старый! Умирать не хотел! Книга!

Он закрутился, бестолково засучил руками, вцепился себе в лицо, бессвязно выкрикивая:

– Книга… книжечка! Молодость вернуть, уехать, жить… жи-и-ить!

– Как ты выбирал жертвы?

Тернер молчал, и Грегор снова дал волю кипящей в нем ярости, щедро окатив силой снова взвывшего старика. Как бы отчаянно ни сопротивлялся мертвый некромант, ему не тягаться с Избранным Претемной!

– Как ты выбирал жертвы, тварь?!

– Б-брал… б-б-рал, кого мог! – заскулил секретарь, неряшливым грязным кулем оседая на землю. – М-м-морстену денег дал, он сам паренька привел! Сам! Сам! Я н-не виноват!

– Дортмундер к тебе тоже сам пришел? – с ненавистью прошипел Грегор, и Тернер дергано закивал.

– Сам! Сам! Пришел, заплатил, просил поднять Ревенгара – прощения хотел попросить, что убил!.. А я его силу забрал, много силы, адептов не хватало… не хватало…

Грегор сцепил зубы, давя тошноту. Как глупо, как отвратительно глупо! Трое магов погибли только потому, что полоумный старый хрыч возжелал омолодиться! Претемная, как жаль, что его нельзя убить дважды! Подумать страшно, что было бы, попадись ему Ревенгар… Ревенгар!

– Кто еще был на кладбище, когда вы пришли? И кого ты видел после?

– Никого! Пусто! Пусто! Отпусти… – захрипел Тернер, царапая землю и закатив глаза так, что видны были только белки.

«Значит… значит, они все же разминулись, – подумал Грегор с облегчением. – Девчонка ушла с кладбища до того, как сюда явился этот мерзавец, слава Претемнейшей! Ну, я с ней разберусь!»

Он чуть ослабил концентрацию, позволяя душе покинуть тело. Голову тут же повело, накатила противная тошнотворная слабость.

«Перерасход силы! Позор какой… хуже первокурсника, право слово».

– Тело – в холодную Академии, – бросил он. Сглотнул, прогоняя тошноту, добавил: – И пошлите за Денвером как можно скорее. Пусть этого мерзавца допросят еще раз!

– Непременно, милорд, – откликнулся Саграсс, и Грегор впервые услышал в его напряженном голосе искреннее почтение. – Вы отправитесь с нами?

– Разумеется, – процедил он.

«Пока посыльный доберется до дома Денвера, пока старик проснется и прибудет в Академию… Должен же я убедиться, что Ревенгар вернулась в общежитие! Только бы вернулась…»

Глава 7. Похмелье чужого пира

Призрак магистра Мэрли оказался, к приятному удивлению, Аластора, совершенно не назойливым спутником. Он только громко восхитился Пушком, сообщив: «Изумительно искусная работа, сразу видна рука мастера! И как интересно сплетены потоки энергий! Айлин, дитя мое, у вас истинный талант! Какая жалость, что хотя бы одна из ваших искр не синяя, у вас могло бы быть блестящее будущее!» – и даже сделал попытку потрепать его за уши да окликнул Аластора, когда Айлин зацепилась краем накидки за колючий куст терновника.

Выдрать плотное сукно из длиннющих игл, к сожалению, не вышло, и Аластор, подумав, отрезал прицепившийся к кусту лоскут.

– Спасибо, – вздохнула Айлин и так горестно посмотрела на освобожденную накидку, что Аластор твердо решил подарить ей такую же.

И еще лучше! Подбитую мехом, вот! И отделанную шелковым шнуром! А когда Айлин откажется ее принять – непременно откажется, она же леди, это сразу видно, как ни скрывай! – он скажет, что только так может загладить ущерб, нанесенный ее подолу… Хм, как-то странно это звучит, даже в мыслях!

Магистр Мэрли издал сдавленный смешок, подтверждающий, что звучит и в самом деле странно, и Аластор возмущенно посмотрел на него, но старик уже отвернулся и сделал вид, что любуется окрестностями.

А потом он молчал до самой Академии. Только когда Аластор, не доехав до главных ворот, остановил Искру, призрак лихорадочно оживился, облетел сначала лошадь, потом спешившихся Аластора и Айлин, метнулся к заросшему плющом участку стены и обратно…

Аластору даже стыдно стало, что они с Айлин задерживают так спешащего на встречу с другом старика! Но… доехав до Академии, они всегда задерживались у тайного лаза не меньше, чем на четверть часа, договариваясь о времени новой встречи или просто молча держась за руки, смотря на звезды и гладя довольно похрипывающего Пушка, грея ладони в густой белой шерсти – и жертвовать этим ритуалом Аластор был совершенно не готов! Даже ради призраков!

А что, если?..

– Айлин?

Дождавшись рассеянного «а?», Аластор поспешно, пока затверженный с детства этикет не победил решимость, выпалил:

– Ты же все равно сейчас пойдешь в склеп, правда? Можно… можно мне с вами? Я очень хочу познакомиться с мэтром Кираном, а потом… потом уйду через тайный ход, никто не узнает, что я здесь был!..

Айлин растерянно заморгала.

– Но в Академию нельзя посторонним! Ал, я бы с радостью, но…

– Категорически нельзя, – строго согласился за спиной магистр Мэрли. Вот ведь вредный старикашка! И подумать только, Аластор ему еще сочувствовал. – Во всяком случае, без позволения дежурного мага или, в некоторых случаях, главы гильдии… Кстати, юноша, что налито во фляжку на вашем поясе?

– Карвейн, – мрачно буркнул Аластор, сгорая от стыда и досады.

Ну какая разница, что во фляжке! Ему уже целых шестнадцать, и он же никогда не пьет просто так… И вообще, если магистр Мэрли идет в гости к старому другу, то почему то же самое нельзя ему?!

– О-о-о-о… – протянул магистр каким-то странным голосом. – Это в корне меняет дело. Полагаю, мой дорогой друг будет просто счастлив познакомиться с таким предусмотрительным юношей. Идемте вместе! Айлин, дитя мое, перестаньте смотреть на меня с таким изумлением! Уж вам-то, некромантке, должно быть понятно, что я всего лишь умер, а не уволен с должности, а значит, по-прежнему остаюсь магистром гильдии!

– Прошу прощения, милорд магистр! – торопливо извинилась Айлин, просияв. – И благодарю вас!

– Пустое, дитя мое, – величественно отмахнулся призрак. – Идемте, идемте же, наконец!

Айлин подошла к стене, просунула ладошку между стеблями плюща, прижала ее к камням и выдохнула длинное, неразборчиво свистящее слово. Воздух у стены задрожал, как будто над костром, и призрак молча шагнул вперед, скрываясь в камнях.

Аластор на мгновение замешкался – уж очень странно было шагнуть прямо в стену! Но тут в каменной кладке скрылся, проскользнув мимо него, Пушок – только хвост мелькнул, – а уступить в храбрости собаке, пусть даже мертвой?! Да ни один Вальдерон себе такого не позволит!

Зажмурившись, Аластор отчаянно рванулся вперед, пробежал несколько шагов сквозь теплый, какой-то влажный и неподвижный воздух и остановился, почувствовав на лице прохладное дуновение ветра. Открыл глаза, осматриваясь: прямо перед ним поднимались башни Академии. Не такие воздушно-прекрасные, как королевский дворец, но куда более внушительные и грозные!

– Величественное зрелище, – негромко согласился с его мыслями милорд магистр. – Однако не будем терять времени. Ваша милая подруга уже закрыла тайный ход, так поспешим же! Боюсь, у меня осталось совсем мало сил…

Узкая, едва протоптанная извилистая тропка вела от тайного лаза через густо заросший сад мимо обширных – наверняка тренировочных – площадок и заканчивалась у незаметной узкой двери, больше всего похожей на дверь черного хода. Но как же они попадут внутрь? Ее снова откроет магистр, как собственный склеп?

Аластор осторожно спросил об этом у Айлин, но она замотала головой.

– У меня есть ключ, – гордо сообщила она. – То есть копия ключа, но это неважно. Так что сейчас откроем!

Она положила ладонь на ручку двери – и тут же отдернула, изумленно ойкнув.

– Дверь открыта! Вот странность… Сегодня же дежурит милорд мэтр Тернер, а он такой дотошный! Он, когда дежурит, не засыпает, пока все-все двери не проверит и не закроет… Может быть, что-то случилось?

– Эту загадку вы можете разгадать и потом, адептка! – раздраженно бросил магистр Мэрли, и Айлин виновато кивнула.

– Прощу прощения, милорд магистр, мы уже идем…

Дверь беззвучно открылась в сумрачный, но не темный коридор, широкий, ровный и, кажется, каменный – цокот когтей Пушка здесь слышался каким-то особенно гулким. Да и их с Айлин шаги… А кроме звуков, ничего странного и необычного здесь не было, Аластор даже разочаровался немного.

Айлин остановилась через три десятка шагов у единственной во всем коридоре двери и кивнула Пушку.

– Сторожи!

Пес радостно всхрипнул и постучал хвостом по полу, а Айлин толкнула дверь, и призрак с невнятно сдавленным возгласом влетел внутрь. Аластор шагнул за ним и от души поразился: вот этот склеп был ничуточки не похож на склеп! Пожалуй, если бы не надгробие у стены, то помещение походило бы на малый танцевальный зал, а если добавить к надгробью несколько соломенных мешков на подставках – то и на фехтовальный.

И никакого призрака, кроме магистра Мэрли, неподвижно зависшего в двух ладонях от пола и светящегося странным серебристым светом. Сияние то тускнело, то снова обретало яркость, и Аластор каким-то нутряным, глубинным чутьем понял, что старик, кажется, до смерти чего-то боится!

– Лоу? – позвал магистр дрогнувшим голосом.

Тишина повисла такая густая, что ее впору было резать ножом.

– Лоу! Да выходи же!

– Уа-ха-ха! – потусторонне взвыло надгробье, и над ним взметнулся второй призрак, высокий и чем-то похожий на исхудавшую голодной зимой лисицу.

Аластор едва не отшатнулся! Но, взглянув на Айлин, как-то сразу успокоился: подруга-то явно не испугалась. И улыбалась так широко и счастливо!

– Как замечательно, что мы помогли милордам мэтрам, правда? – шепнула она. – Смотри, как они радуются!

Аластор покосился на то ли обнимающихся, то ли от души тузящих друг друга, бессвязно вопящих что-то призраков и кивнул. Что-то замечательное в этом, несомненно, было!

– Давай посмотрим на наследство милорда магистра? – предложила Айлин. – Им все равно пока не до нас.

– Давай, конечно! – согласился Аластор, которому ужасно интересно было узнать, ради чего магистр Мэрли обрек себя на призрачное существование. – Кстати, а почему он спрашивал меня про фляжку?

– Выпить, наверное, хотел! – тихонько хихикнула Айлин, прикрыв рот ладошкой. – Призраки же не могут… сами. Только если кто-то при них ест или пьет и пригласит их, тогда да. И даже тогда они съедят… ну, или выпьют… не саму еду, а ощущение, зато в полной мере. Ой, Ал, правду сказать, я сама не очень понимаю, как это все работает! Ну, давай же смотреть!

Сбросив накидку прямо на пол, Айлин уселась на нее, похлопала ладонью рядом, приглашая его присоединиться, и вытащила из поясной сумки кожаный кошель из плотной мягкой кожи, желто-коричневый и расшитый по горловине странными символами. Горловину кошеля стягивал двухцветный шнур, почти такой же, как на отделке накидки Айлин, только фиолетовый сплетался не с алым, а с синим.

– Лоу, ты только посмотри на это! – послышался над головами голос магистра Мэрли, в котором с противоественной гармоничностью сочетались радость и язвительность. – Твоя ученица и ее друг делят мое наследство!

– Конечно, – гордо согласился Лоу. – Это же моя ученица! Хотя могли бы нас подождать, – добавил он, облетев надгробье и укоризненно глядя на Айлин. – Мне тоже интересно, что могло породить это разнузданное воображение за те годы, что мы не виделись… Ух ты! – Карие глаза почтенного мэтра восторженно загорелись, а длинный костлявый палец бесцеремонно ткнул в кошель. – Айлин, яблочко мое, ты даже не представляешь, что держишь в руках!

Аластор недоуменно взглянул на кошель, решительно не понимая, что в нем могло вызвать столь бурный восторг. Кто спорит, выглядел тот красиво, матушка и сестрицы наверняка бы порадовались, получи они в подарок что-то подобное… но вряд ли призрак имеет в виду красоту?

– Но вы же расскажете, правда? Мэтр Киран? Милорд Мэрли?

У Айлин, кажется, вовсе не обидевшейся на «яблочко», а то и вовсе пропустившей его мимо ушей, загорелись глаза.

– Это зачарованный кошель, – объяснил явно польщенный магистр. – Универсальное хранилище артефактов. Стоит спрятать туда любой артефакт, и его ауру не почует ни один маг! Кроме того, внутри кошель больше, чем кажется снаружи. Шатер туда, конечно, не убрать… Но вот необходимые артефакты, зелья и несколько смен одежды вполне поместятся. О конспектах, перьях и прочих ученических принадлежностях я уже не говорю. Ах да, чуть не забыл еще о нескольких мелочах: кошель заговорен от потери, а если кто-то попытается его украсть, то получит изрядный ожог!

Аластор с уважением взглянул на мешочек. Он и представлял, что существуют настолько полезные вещицы! Сколько же может стоить такая редкость? Наверное, куда больше осветительного шара, а то и двух! Если Айлин его продаст, то ей, пожалуй, хватит на… на целый год обучения!

Айлин судорожно вздохнула.

– Милорд магистр… это же настоящее сокровище! – пролепетала она. – Ваши родные…

– Болваны, неспособные его оценить! – отрезал магистр. – Дитя мое, не вздумайте отдать мое наследство им! И не благодарите, не благодарите… это самое малое, чем я мог с вами расплатиться за свою свободу!

Айлин молча кивнула, потянула за шнур – тот развязался легче легкого – и осторожно вынула тонкий браслет-цепочку. Серебряные звенья скрепляли маленькие семилучевые звезды из темно-фиолетового аметиста и большую, с мизинец длиной, серебряную же подвеску в виде ключа. Последним из кошеля выкатилось кольцо странного вида, медное, с непрозрачно-зеленым прямоугольным камнем. Оправа, до того вызывающе красного блеска, словно ее только что начистили, состояла из сплошных кудрявых завитков, будто так и норовящих растрепаться.

«На Айлин похоже!» – мелькнула у Аластора странная мысль.

– Универсальная отмычка! – гордо сообщил магистр Мэрли, указывая на подвеску. – Что это такое вы, полагаю, знаете? Превосходно! А вот этот браслет несомненно пригодится вам, милая моя девочка… Вы ведь уже поняли, что это, не так ли?

– Накопитель? – восторженно выдохнула Айлин, и магистр благосклонно кивнул.

– Совершенно верно! Накопитель, настроенный, кроме того, на поиск силовых линий… Да наденьте же его, наденьте, мне будет приятно. Юному лорду Аластору он, как вы понимаете, не пригодится.

– Милорд магистр? – осторожно окликнул Аластор. – А это кольцо… оно… что это за кольцо?

Лицо старика приобрело странное, торжествующе тоскливое выражение.

– Это, мой любознательный юный лорд, предмет одного очень, очень давнего спора, – изрек он, поглядывая на мэтра Лоу с грустной хитрецой. – Однажды, лет семьдесят назад…

– Семьдесят пять, – поправил Лоу, не сводя взгляд с кольца. – Мэрли, старый ты прохвост… Семьдесят пять лет! Ты все-таки его сделал…

– Должен же я был доказать, что ты не прав! – фыркнул магистр Мэрли и быстро отвернулся, но Аластор все-таки успел заметить в его глазах тот же странный блеск. – Твоя смерть ничего не меняла в нашем споре! И вообще, не мешай рассказывать. Так вот, мои юные друзья, семьдесят пять лет назад два таких же юных тогда адепта нашли в запрещенной секции библиотеки описание любопытнейшего артефакта – абсолютного щита. Постоянно действующего, способного прикрыть носителя от любой враждебной магии, не требующего настройки… Он назывался Щитом Атейне в честь древней богини справедливости, уже совершенно забытой. Полагаю, что забытой к счастью, это наверняка была весьма кровожадная дама.

– Но это же невозможно? – растерянно спросила Айлин, и магистр артефактор кивнул.

– Так сказал и я. Трактат, однако, убеждал в обратном, вплоть до схемы создания, довольно простой, надо признать. Единственный спорный момент состоял в том, что для создания щита требовалось три живых сердца. Разумеется, это условие немедленно заставило нас забыть о создании подобного артефакта. Однако через пару месяцев Киран заговорил об этом сам. Он почему-то был уверен, что должен быть другой, бескровный способ создать подобный щит. Мы заключили пари – я взялся найти такой способ, если только он и правда существует… К сожалению, Киран погиб, когда я только вышел…. Даже не на возможность, а на ее слабый след. Но, как я уже сказал, его смерть ничего не меняла, я должен был доказать этому самоуверенному болвану свою правоту…

Голос призрака пресекся, а Аластор торопливо заморгал, надеясь прогнать жжение в глазах. Пыльно в этом склепе, вот что-то и попало… Не плачет же он, как Айлин!

Страшно и представить, что пережил магистр! Потерять единственного друга и положить много лет на создание вещицы, пусть даже бесполезной, но единственной, напоминавшей живому об ушедшем! А с этим надгробьем что-то не так, расплывается почему-то…

– Я закончил работу над артефактом за несколько месяцев до собственной смерти, – закончил призрак и с натужной веселостью добавил: – Теперь, Киран, авторитетно заявляю: все твои выкладки были полной чушью! Щит Всеблагой – мой артефакт, мне его и называть! – и правда отражает любую враждебную магию, как и было описано, но работает он, только будучи подаренным любящим человеком! И перестанет действовать, как только подаривший разлюбит!

– Так это не мои выкладки – чушь, а непредусмотренное ограничивающее условие! – возмутился мэтр Киран тоже дрожащим голосом. – Умей проигрывать, Мэрли!

Аластор, боясь снова расчувствоваться, перевел взгляд на блестящие завитки простой медной оправы. Абсолютный щит! Наверное, очень полезная штука, если ты маг… и ведь это и его артефакт тоже, правда? Хотя бы немного? Магистр сам сказал, что отдает наследство им обоим! Значит… значит, он может подарить его Айлин, и это будет достойно! Правда, магистр сказал, что щит работает, только если подаривший любит… Но ведь Аластор ее любит! Совсем не так, как об этом шепчутся всякие юные дворяне, – еще чего не хватало! – но никак не меньше, чем Мэнди или Лоррейн! Хотя вот странность – с сестренками он знаком всю жизнь, а с Айлин – меньше месяца… Но все равно!

– Ал? – услышал он, поднял взгляд на подругу и замер. Кровь бросилась в лицо – Айлин протягивала перстень ему! – Возьми, пожалуйста. Я дарю его тебе! У меня и так есть щиты, свои собственные, а ты не маг, и… в общем, возьми!

Аластор сглотнул и молча кивнул, накрыв ладонью ее руку.

– Вот и прекрасно, – услышал он делано беззаботный голос мэтра Лоу. – А теперь, юноша, не выпить ли нам? За встречу, знакомство, и чтобы ваши с моей милой ученицей приобретения хорошо носились? Мэрли сказал, что у вас есть карвейн!

«Какая жалость, что учитель по этикету не рассказывал, как правильно пить карвейн с призраками, если нет стаканов и в присутствии юной леди!» – невольно подумал Аластор, снимая фляжку с пояса, и сделал первый в жизни глоток обжигающе крепкого карвейна.

* * *

Хрипящего, взмыленного от бешеного галопа коня Грегор осадил у самых ворот Академии.

– Открыть ворота! – заорал Саграсс, отставший на какие-то полкорпуса.

От его вопля всполошились вороны, облюбовавшие частью стены академии, а частью – окрестные деревья, и снялись с мест, закружили над улицей, хрипло и недовольно каркая.

Ворота, заскрипев, начали открываться с издевательской медлительностью, и Грегор грязно выругался про себя. «Глупее всего, – подумал он мрачно, – что эти минуты ровно ничего не решают, если Ревенгар все же вернулась в общежитие и сейчас мирно спит. И тем более бесполезны, если, не допусти Претемная, с ней случилась беда. Но эта проклятая неизвестность совершенно невыносима!»

Ворота наконец распахнулись настолько, чтобы пропустить всадников, и Саграсс, нетерпеливо приподнявшись на стременах, бросил:

– Мы доставим тело в холодную. Блисс! Немедленно отправляйтесь за мэтром Денвером. Милорд? Вы присоединитесь к нам?

– Позже, – вытолкнул Грегор сквозь стиснутые зубы. – Мне нужно закончить кое-какие дела.

– Как угодно, – сдержанно кивнул Саграсс, подстегивая коня и первым въезжая во двор Академии.

Спешиваться он не стал – сразу свернул к северному флигелю, учебному леднику Фиолетового и Зеленого факультетов.

Грегор же спешился, бросил поводья подбежавшему дежурному конюху, заспанному и взъерошенному, и направился к женскому крылу общежития, очень стараясь не торопиться, но мощеная дорожка словно сама бежала навстречу. На ней, как невольно отметил Грегор, не было ни единого следа: ни человеческого, ни собачьего, ни проталинки в выбелившей дорожку последней изморози, ни кладбищенской грязи. Ничего.

«Это ничего не значит, – упрямо подумал Грегор. – Могла ведь Ревенгар вернуться другим путем? Проклятье, да каким – другим?! Долетела по воздуху верхом на своем умертвии?! Пошла не по дорожке, а по траве, а затем влезла в комнату по стене через окно?! Претемная, какая же невозможная чушь! Но если… если ее и впрямь нет в комнате, если она все же не вернулась с кладбища… Тернер, я тебя и из Претемных Садов достану! Самого выпотрошу и кожу сдеру…»

Он все же не выдержал и, уже войдя в общежитие, сорвался на бег, одолел три лестничных пролета, почти этого не заметив, и остановился у самой двери комнаты Ревенгар. И замер, не решаясь толкнуть дверь, почти видя опустевшую комнату, застеленную с вечера кровать или, может быть, свернутый из одеяла валик, накрытый покрывалом, книги, которые она никогда больше не откроет…

«Грегор, возьми себя в руки, чтоб тебя! Если боишься открыть дверь – открой ее, наконец, и не смей бояться!»

От толчка дверь распахнулась, и Грегор шагнул за порог с той решительностью, с которой там, на границе, вел людей в атаку и бросал смертельные проклятия на остатках резерва. Бросилось в глаза приоткрытое окно, стопка книг на столе, пустая кровать – та, на которой должна была спать соседка Ревенгар…

И на второй кровати – смешавшиеся на подушке волосы, медно-рыжие и пшенично-светлые…

Барготовы подштанники! Да что здесь?!..

Грегор обошел кровать – и окаменел. Ревенгар, перемазанная то ли пылью, то ли кладбищенской землей, полностью одетая – разве что накидка висела на спинке кровати, да сапоги стояли у тумбочки – сладко спала, а рядом с ней так же безмятежно спал совершенно незнакомый Грегору мальчишка… нет, юноша! Лет шестнадцати на вид, не меньше, и так же совершенно точно не адепт, судя по одежде и отсутствию ученического перстня…

Проклятье! Да какая разница, адепт этот сопляк или нет?!

У Грегора потемнело в глазах, а потом ослепительной вспышкой пришло воспоминание…

– Милорд Бастельеро! – Джастин, камердинер Малкольма, остановил Грегора у самых дверей королевской опочивальни. – Вам… прошу прощения, его величество еще спит! Вам туда нельзя!

– «В любое время дня и ночи, без вызова и доклада!» – продекламировал Грегор. – Отойдите, Джастин, у меня срочное дело!

– Но…

Грегор молча толкнул дверь и вошел, не слушая, что там еще лепечет камердинер. И замер в дверях.

Малкольм не спал. Еще как не спал! И не он один! Его «Прекрасная Джанет», пустоголовая фрейлинка, льнула к королю кошкой в охоте, а Малкольм…

Грегора замутило от непристойной откровенности происходящего!

– Малкольм, – процедил он, как только смог вдохнуть.

Они даже не заметили, что кто-то вошел!

Малкольм поднял голову, уставился на Грегора бессмысленными глазами…

– Пошел вон, Бастельеро!

Девица, тоже увидев наконец постороннего, взвизгнула, отстраняясь от любовника, и Грегор, с отвращением взглянув на нее, пожал плечами.

– Как прикажете, ваше величество. Я пришел поговорить с вами о ее высочестве Беатрис, но если вы заняты…

Беатрис… Имя опьянило, закружило голову, как лучшее вино, и Грегор с мстительной радостью увидел, как фрейлинка бледнеет и обхватывает плечи руками.

– Беатрис?! – взревел Малкольм зимним вурдалаком. – Убирайся к Барготу, я сказал! Я не желаю говорить о Беатрис, слышишь?!