Текст книги "Кукольный домик"

– Мой отец пропал в этих местах, и о его судьбе до сих пор ничего не известно.

– Извини. Ты упоминала о его исчезновении, но не сказала, где и при каких обстоятельствах это произошло.

– Подробностей никто не знает. Тогда еще были живы его родители, мои дедушка и бабушка. Отец навестил их и вечером пошел пешком в Андреевку – туда обещал заехать его товарищ из соседнего села, дальше они должны были ехать в Сумы. Товарищ не застал моего отца на условленном месте, немного подождал и дальше отправился один. Оперативники, проводившие розыск, так и не смогли установить, исчез мой отец на пути из Холодника в Андреевку или в самом селе.

– Насколько я понимаю, он пропал много лет назад. Твоя бабушка не захотела раскрыть тайну его исчезновения твоей матери. Но ты ведь сама мольфарка. Неужели тебе не хотелось узнать, что произошло с твоим отцом?

– Я пыталась это выяснить, и неоднократно. Но, видно, моих знаний для этого недостаточно. Знаю только, что мой отец больше не принадлежит к миру живых.

– Сапожник без сапог. Какая же ты мольфарка, если не можешь помочь себе и маме? Как же ты помогаешь другим?

– Я ведь уже говорила: бабушка не успела передать мне все свои знания, и в этом отчасти виновата я сама. Не думала я этим заниматься! К тому же магам очень сложно предугадывать то, что касается их лично или дорогих им людей. Это все равно как пытаться разглядеть что-нибудь в тумане. Ты слышишь, понимаешь, что твои близкие в опасности, но не видишь, какая именно угроза нависла над ними, над тобой, только чувствуешь, что она есть. Почти никто из прорицателей не сумел угадать дату своей смерти и в каком виде она к ним придет. В этом они ничем не отличаются от обычных людей. Возможно, это очень гуманно по отношению к магам – как жить, если знаешь, что от смерти тебя отделяют дни, а то и часы?

– Григорий Сковорода выкопал себе могилу и в тот же день умер. Выходит, ему было известно, когда придет его смерть?

– Сковорода был философом, а не магом. Он видел будущее с помощью разума, а не колдовства. И возможно, умер потому, что устал от жизни, которая постоянно преподносила ему испытания.

– Что еще необычного ты можешь рассказать об этом «треугольнике»? – спросил я. Слова Инги показались мне не слишком убедительными.

– Костя сможет рассказать тебе о Бугайском треугольнике гораздо больше, чем я, – он живет там в палатке, совершенно один. Он слышал голоса.

– Какие голоса? Что в них необычного?

– Они доносились словно ниоткуда и много знали о нем, даже о его мыслях.

– Может, это был розыгрыш его коллег-геофизиков? Помню, в одной из центральных газет раньше даже была колонка под названием «Физики шутят». А при помощи современной аппаратуры можно создать какие угодно звуковые и визуальные эффекты.

– Геофизики – серьезные люди.

– Серьезные люди тоже иногда шутят.

– Имеются письменные свидетельства того, что голоса там слышали и раньше. Именно они заставили жителей хутора покинуть это место.

– Эти документы, наверное, взяты из интернета? – не скрываю я скептицизма и этим раззадориваю Ингу.

– Нет, из архива НКВД.

4

По дороге, как и планировал, я заехал к себе, оставив Ингу в автомобиле. Отец был дома. Как всегда, наш разговор начался с упреков.

– Почему ты мне ни разу не позвонил?

Отец строго смотрит на меня, у него на скулах играют желваки – это свидетельствует о том, что он очень сердит. Он, как всегда, чисто выбрит и опрятен – сказывается армейская закалка. Лицо румяное, почти без морщин, вот только седые волосы напоминают о его почтенном возрасте. Отец был значительно старше мамы (ее уже нет в живых). Отношения у нас с ним не складываются: он считает, что вправе мной командовать, навязывать мне свое мнение, а я должен безоговорочно выполнять его приказы, несмотря на то что давно уже вырос из детских штанишек.

Дурацкое имя Виль, которым меня назвали – идея моего деда Вилена, прослужившего в КГБ почти полвека и желавшего, чтобы я пошел по его стопам. Мама рассказывала мне, что у нее с дедом по этому поводу был серьезный разговор (мой отец дипломатично отмалчивался). В конце концов они пришли к компромиссу – именно поэтому я Виль, а не Вилен. Дед думал, что это всего лишь сокращение, а мама, как и отец, вынужденные терпеть требования деда-тирана, считали, что назвали меня в честь популярного в то время писателя Виля Липатова, автора повести «Деревенский детектив», которая легла в основу комедийной кинотрилогии о деревенском участковом Анискине. В любом случае мое имя было неподходящим для нашего времени, особенно если учесть, что оно означало. Я даже подумывал сменить его на более нейтральное: Олег или Тарас. Сменить имя не сложно, но ведь я к нему уже привык. К тому же, взяв другое имя, мы невольно меняем свою судьбу. Я порылся в интернете и, когда у меня спрашивали, почему меня так зовут, говорил, что это татарское имя, произошло от арабского имени Вильдан, что означает – «райский служитель». Хочу ли я поменять свою судьбу? Нет. Вот если бы была возможность вернуться в прошлое, я сделал бы все, чтобы Стефа осталась жива…

– Я предупреждал тебя, что там, куда я еду, ни мобильная связь, ни интернет не работают, – говорю я отцу и одновременно собираю вещи.

– Разве в наше время есть такие места? – скептически хмыкнул отец, большой любитель телевизионных и газетных новостей.

– Да, в лесных дебрях. Извини, но я спешу – снова уезжаю и опять буду вне зоны доступа.

– Куда на этот раз? В джунгли, в тайгу?

– В сельскую глубинку, и, повторяю, связь там тоже не очень хорошая.

– Было бы желание, – нравоучительно произнес отец, – а возможность всегда найдется. В последнее время ты совсем забыл меня, ничего мне не рассказываешь, и я не знаю, чем ты занимаешься.

– Делаю игрушки и продаю их. Извини, но я очень тороплюсь!

– Скажи мне хотя бы, кукольный дворец, который ты забрал из дому, цел? Или его ты тоже продал?!

– Сдал в ломбард, в следующем месяце выкуплю, – зло пошутил я и увидел, как у отца исказилось от гнева лицо, но не стал его успокаивать и перешел в свою комнату.

Я сел за компьютер, проверил почту, зашел на фейсбук, поставил несколько лайков постам друзей.

На меня навалилась усталость – я слишком рано встал и уже успел проехать почти триста километров. Мной овладели лень и желание остаться дома, побездельничать. А еще захотелось выпить холодного белого вина, на которое подсадила меня Стефа, – бутылочку «Сотерна» из холодильника.

«Куда мне ехать и зачем? Что это я надумал? Не слишком ли доверчиво и легкомысленно я отнесся к словам Инги?»

Намерение ехать куда-то, руководствуясь лишь праздной болтовней малознакомой женщины, теперь показалось мне очередной блажью, сродни той, по которой я зарегистрировался на BlaBlaCar. «Не лучше ли съездить на море, под Одессу или хотя бы в Коблево? Буду пить местные вина и купаться в море!»

Я решил тотчас же спуститься вниз и сказать Инге, что возникшие обстоятельства вынуждают меня остаться в Киеве.

«Не буду озвучивать причину, просто скажу: изменились планы, – решил я. – Придумала же – Бермудский треугольник в Украине!»

Но тут во мне зашевелился червячок сомнения: а вдруг? Я с неохотой набрал в строке поиска «Бугайский треугольник». И, к собственному удивлению, нашел довольно много информации, подтверждающей все, что рассказала Инга. Даже посмотрел на ютубе видеорепортаж, снятый одним из центральных телеканалов об этом загадочном треугольнике, где наблюдаются времены´е феномены и другие странности. Жители сел, входящих в этот треугольник, поведали на камеру об удивительных явлениях, с которыми им пришлось столкнуться. Были тут рассказы и о блужданиях в хорошо знакомой местности, и о галлюцинациях.

Во мне боролись два желания: одно – остаться дома и побездельничать, другое – помчаться неизвестно куда и зачем. Оба желания были довольно сильными, и я находился на распутье. Достав из портмоне полтинник, я загадал: «Орел – еду, решка – остаюсь». Подбросил монету, и тут мой взгляд остановился на фотографии Стефы, стоящей на журнальном столике. Ее взгляд был полон укоризны: «Чтобы сделать выбор, тебе нужен толчок извне?» Я застыл, и непойманная монета упала на пол и закатилась под кресло, но я не стал смотреть, что там выпало.

Я быстро принял душ, грязную одежду запихнул в стиральную машину, переоделся. Почти все, что было необходимо для путешествия, лежало в моем трейлере.

– Пап, прокрутишь мои вещи в стиралке? – попросил я отца, сидевшего в кресле с газетой в руках.

– Не волнуйся, к твоему приезду все будет готово. А ты что, есть не будешь?! Я приготовил борщ и макароны по-флотски. – Это было почти неизменное его меню.

– Спасибо, но у меня нет времени. К тому же я уже пообедал. – На ходу я чмокнул отца в щеку и побежал вниз. В руках у меня была лишь небольшая сумка с одеждой.

– Судя по «объемному» багажу, ты не изменил намерения отправиться в Украинский Бермудский треугольник и подготовился к этому весьма основательно. Я уже боялась, что ты передумаешь и останешься дома, – шутливо произнесла Инга. – Смотри не пожалей. Там, конечно, не висит на входе надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий», но все же…

– Разбудила во мне любопытство, а теперь пугаешь!

– Места там красивые, но нет ничего примечательного, уникального, что можно было бы запечатлеть на пленке или на полотне…

– В этом и состоит заслуга художников и фотографов – они замечают необычное в обыденном и стараются передать свои впечатления зрителям.

Самый короткий маршрут, который выдал мне навигатор, пролегал через Прилуки, однако я выбрал более длинную, но менее ухабистую дорогу – через Пирятин, Лохвицу, а затем – поворот на Ромны. Получалось чуть более двухсот пятидесяти километров, и я рассчитывал, что уже через три часа мы с Инной будем на месте.

Полтавская область порадовала меня качеством дорожного покрытия, зато когда мы въехали в Сумскую область, начался кошмар автомобилиста.

Инга все время развлекала меня как могла. Подробнее рассказала о геофизической экспедиции, которая работает в этом районе уже второй сезон, дала краткую характеристику некоторым ее членам (аттестовав их с положительной стороны). Смеясь, поведала о том, как ее знакомый геофизик Костя пригласил ее в Киеве на день рождения коллеги. Начальник экспедиции, Сергей Иванович, подарил имениннику, своему заместителю, рога горного козла (он недавно вернулся из кавказской экспедиции и решил прихвастнуть охотничьими трофеями). Именинник ужасно обиделся, решив, что это намек на причину, по которой он недавно развелся. Потом подумал и поменял рога на козьи копыта.

– Рога – на копыта! – Инга рассмеялась. – А как бы ты отнесся к такому подарку?

– Никак – я холост. У меня отец охотник, у него есть нож «козья ножка». Наверное, для его изготовления понадобились копыта, – зевнув, сказал я. Мне не терпелось выпить двойной эспрессо, чтобы не заснуть.

До Андреевки мы добрались в сумерках. Я быстро проехал ее, особо не рассматривая и горя желанием скорее выбраться из-за руля и размять спину и ноги, затекшие от долгого сидения. Я смертельно устал, хотя, бывало, проезжал за день гораздо бóльшие расстояния. По Инге было видно, что долгое путешествие ее тоже утомило.

Дорога к селу Холодник шла вдоль коридора из зелени. Вдруг свет фар выхватил развешанную прямо на деревьях верхнюю и нижнюю одежду. На обочине валялись резиновые сапоги, будто какой-то путник ни с того ни с сего решил раздеться и дальше продолжил путь нагишом.

– Что это? – спросил я у Инги.

Она сама глядела на все это с недоумением. Уже одно это настроило меня на встречу с неожиданностями.

Холодник был скорее не селом, а хутором из десятка домов; его немногочисленные обитатели жили друг от друга на значительном расстоянии. Населенный пункт прорезала дорога, она же единственная улица, вдоль которой стояло всего три обитаемых жилых дома. Остальные, с ржавыми металлическими крышами и поросшими деревьями дворами, были покинуты, заколочены; судя по всему, в них никто не жил уже более десяти лет. Кругом было мрачно, безлюдно, словно село затаилось в ожидании трудных времен. Единственное освещенное окошко, мимо которого мы проехали, казалось здесь неуместным. Тут неплохо было бы провести натурную съемку для какого-нибудь фильма ужасов. На въезде не было таблички с наименованием села, лишь безлюдная, мрачная остановка с надписью «Холодник» сообщала о том, что мы приехали туда, куда хотели. Дом Ингиной мамы стоял за большим прудом, который уже начал заболачиваться у берегов. С обеих сторон здание окружали покинутые дома, некоторые из них уже совсем обвалились. И только метров через сорок стоял еще один жилой дом.

Впрочем, на что я рассчитывал? Инга сразу предупредила меня: это глубинка! Дом Ингиной мамы ничем не отличался от остальных, был не лучше, не хуже тех, что я видел чуть раньше: позеленевшая шиферная крыша, деревянная, почерневшая от времени ограда.

Мама Инги, Василина Макаровна – худощавая, подвижная женщина лет шестидесяти, аккуратная, подтянутая, напомнила мне мою бывшую классную руководительницу. Она радостно обняла неожиданно явившуюся дочь.

– Я ожидала тебя только завтра, после обеда, с Васей уже договорилась, чтобы он тебя встретил. Тесто замесила на пирожки. Хоть бы позвонила, предупредила, что с гостем едешь, – заохала женщина, ощупывая меня пытливым взглядом: видимо, раздумывала, уж не зятя ли привезла ее дочь?

– Виль будет ночевать в моей комнате, а я переберусь к тебе, – сказала Инга. – Надеюсь, примешь меня?

– Куда же я денусь? – По выражению лица Василины Макаровны было видно, что у нее на языке вертится множество вопросов, но, судя по всему, она решила отложить их на потом, когда останется с дочерью наедине.

Я запротестовал:

– У меня есть трейлер, я привык спать в нем. Так что большое спасибо за предложение, но вынужден отказаться…

Инга даже не глянула в мою сторону:

– Виль приехал познакомиться поближе с нашим чудом – Бугайским треугольником.

– Провалилось бы это чудо куда подальше! Лучше всего – в преисподнюю! – пылко воскликнула Василина Макаровна и тяжко вздохнула, пряча от дочери взгляд.

Инга насторожилась:

– Что случилось?! У тебя такой вид, как будто ты на похороны собралась!

– Похороны действительно будут, послезавтра, только не здесь, а в Киеве. – Василина Макаровна замолчала, опустив глаза.

– Говори, не томи! Что случилось?!

– Костя повесился, тот самый, с экспедиции.

– Что-о?! – заорала Инга. Лицо у нее болезненно исказилось. – Ко-остик?! Не может быть!

Василина Макаровна подошла к ней и обняла, прислонив голову дочери к своей груди:

– Смерть страшна своей внезапностью, особенно когда она забирает молодых.

– Костик повесился?! Не верю! – Инга вырвалась из объятий матери и зло посмотрела на нее. – Не верю, потому что это невозможно!

– Следователь приезжал вместе с экспертом из Ромнов. Сказали, что нет никаких сомнений: Костя сам наложил на себя руки.

– Я вчера вечером говорила с ним по мобильному, а днем он приезжал в Андреевку за продуктами! Костя был в хорошем настроении и не думал о смерти!

– Доченька, ты же сама знаешь, в каком нехорошем месте он все время околачивался! Видимо, тамошние злые духи, голоса, приказали ему, как Витеньке, и Костя не посмел их ослушаться.

– Что ты говоришь?! Какие духи?! Где следователь? Я хочу с ним встретиться!

– В Ромнах, где же ему еще быть? Тело Кости забрали на экспертизу. Сергей Иванович, начальник экспедиции, поехал с ними, чтобы оформить документы. В обед он позвонил Мише, сообщил, что это самоубийство, и на микроавтобусе отправил тело Кости в Киев. Похоронами займется их организация…

– Где это произошло? – тихим голосом спросила Инга, тяжело сев на стул, – видимо, ноги отказывались ее держать. Глаза молодой женщины наполнились слезами.

– Все там же! Провалиться бы этому месту под землю!

– Кто обнаружил тело Костика? Когда это произошло?

– Эти, с экспедиции – кто же еще? Они поехали туда сегодня рано утром и нашли Костю в его лагере, на груше… – Василина Макаровна запнулась. – Тело уже задубело. Похоже, ночью на него нашло, в голове помутилось. Его коллеги вернулись в Андреевку и вызвали полицию: ты же знаешь, там мобильная связь не работает.

– Я еду в Киев! – вскочила на ноги Инга и, повернувшись ко мне, добавила: – Я должна проститься с Костиком!

Да, я уже давно понял, что Ингу связывали с умершим Костей не только дружеские отношения.

– Конечно, я могу тебя туда отвезти, – сказал я, не подумав.

– Спасибо, Виль. Отвези меня в Ромны, а до Киева я уже сама доберусь.

– Куда ты поедешь на ночь глядя? – вмешалась Василина Макаровна. – Не надо баламутить себя и других. Завтра в Киев едет микроавтобус с членами экспедиции. Похороны послезавтра утром. Поедешь с ними, туда и обратно.

– Как же это – он там, а я здесь? – словно в горячечном бреду пробормотала Инга.

– Успокойся, доченька, тут уже ничего не поделаешь, мертвые не возвращаются. Поплачь, легче станет.

Инга сердито посмотрела на мать:

– Говоришь, тесто на пирожки замесила? Ты понимаешь, что Костика больше нет?!

Я вышел на улицу, решив оставить женщин вдвоем. Еще не совсем стемнело, но кругом стояла мертвая тишина, и мне показалось, что за ней прячется тайна.

Да, тайн тут было достаточно, если верить историям, рассказанным Ингой. А судя по недавнему трагическому происшествию, в этом месте еще и опасно, если Инга вчера действительно разговаривала с Константином и ничего в его словах не свидетельствовало о том, что он собирается лишить себя жизни. «В связи с самоубийством геофизика они упомянули о каком-то Витеньке. Уж не тот ли это Виктор, с которым Инга впервые ездила в это странное место? Он тоже покончил жизнь самоубийством…»

Выждав минут десять, я вернулся в дом. Инга была в комнате одна. Судя по ее лицу, она немного успокоилась, хоть нервное возбуждение все еще проявлялось в ее мимике и движениях. На столе горела свеча.

– Сейчас мама приготовит нам ужин и мы помянем Костю. Жаль, что ты с ним так и не познакомился!

– Мне тоже. Я очень тебе сочувствую. И… поверь, я знаю, что это такое – внезапно потерять самого дорогого тебе человека…

– Костя не мог покончить с собой! – нервно крикнула Инга и тут же взяла себя в руки. – У меня возникло предчувствие, что ему угрожает опасность, и гадания это подтвердили. Я предупредила его об этом по телефону, но Костя лишь посмеялся над моими страхами. Я не раз его просила, чтобы он перебрался из заброшенного хутора в Андреевку, где живут остальные члены его экспедиции. Он лишь отшучивался – говорил, что у него безопаснее, чем где-либо еще. Я собиралась приехать раньше, но возникли обстоятельства, которые меня задержали… Я должна была все бросить и бежать к Косте, чтобы отвратить от него беду! – с горечью продолжала Инга. – Но я тебе уже говорила: будущее своих близких маг видит будто сквозь туман. Я не смогла определить ни степень угрозы, ни как скоро это произойдет! Не так уж важно, по какой причине я задержалась. Главное – я опоздала и не смогла отвратить беду! Если бы я переступила через все и приехала раньше, Костя был бы жив! Надо было мчаться к нему, а я думала о том, как обеспечить наше с ним материальное будущее, не зная, что из-за этого потеряю Костю!

Мне знакомо было состояние, в котором сейчас пребывала Инга: не так давно я чувствовал себя точно так же. После смерти Стефы вспоминал и анализировал до мелочей предшествующие события и находил массу подсказок, примет. Если бы я обратил на них внимание, то трагедии могло бы и не случиться… Все мы умники после свершившегося!

– Вашему другу кто-нибудь угрожал?

Хоть я и не знал Костю, но мне не верилось, что он ни с того ни с сего добровольно оборвал свою жизнь.

– Не знаю… Даже если и была какая-то угроза, Костик вряд ли мне бы об этом рассказал. Он страстно увлекался наукой, был светлым, добрым человеком, может, где-то даже наивным, чересчур доверчивым. Но он не мог покончить с собой! Я обязательно найду того, кто виновен в его смерти! – Глаза Инги сузились, словно она уже прицелилась в убийцу своего друга.

«Ты сама очень наивна и веришь в чудеса. Даже если это действительно убийство, найти преступника самостоятельно, не имея ни одной зацепки, почти невозможно».

– Не могло ли Костю подтолкнуть к роковому шагу то, что он находился в аномальной зоне? – осторожно высказал я предположение, которого придерживалась мама Инги. – Ведь ты сама говорила об очевидцах, которые в том месте слышали голоса из ниоткуда. Может, это они внушили Косте наложить на себя руки?

– Голоса тут ни при чем! – категорично заявила Инга. – Костя много раз их слышал, и они не причинили ему вреда.

– Проклятое место! Не знаю, почему я не уеду отсюда? – вдруг со злостью выпалила вошедшая в комнату Василина Макаровна.

– Ты даже не пыталась продать этот дом и переселиться в более спокойное место, – с осуждением произнесла Инга.

– Да кто его купит? – сощурилась Василина Макаровна. – Свободных хат полно – селись где хочешь!

– А с вами тут случались странные события? – встрял я в разговор.

Василина Макаровна испуганно перекрестилась:

– Бог миловал! Я обхожу это проклятое место десятой дорогой, наверное, поэтому со мной ничего и не происходит. – И она обратилась к дочери: – Ты же помнишь, как неожиданно покончил с собой Витя? Он писал книгу об этом месте, проводил там много времени. Костя и Витя там дневали и ночевали, за что и поплатились жизнью.

– Кто такой Витя? – задал я вопрос.

– Сын соседей, я тебе о нем рассказывала, – ответила Инга. – Это он впервые отвел меня на заброшенный хутор. Витя встречался с очевидцами здешних чудес, даже разыскал древнюю бабку, которая прежде жила на покинутом хуторе. Он считал, что у этого места более длинная история, чем мы думаем, она началась гораздо раньше, чем появился хутор. Витя даже в Киев ездил, искал в научных библиотеках исторические сведения о наших местах… Его нашли в овраге. Повешенным. Полиция установила, что это самоубийство. Это произошло два года тому назад, до того, как сюда приехала геофизическая экспедиция.

– Очень любопытное совпадение. Витя закончил свою рукопись?

– Нет, он умер, не дописав ее.

– Можно будет на нее взглянуть? – спросил я.

Меня это очень заинтересовало. Два странных самоубийства…

– Мама, ты спросишь у тети Меланьи? – Инга повернулась ко мне и пояснила: – Это мама Вити.

Василина Макаровна передернула плечами и недовольно поморщилась.

– Мама! – громко, с нажимом проговорила Инга. – Ты нам поможешь?

– Ладно, поговорю с Меланьей, правда, не знаю, как она к этому отнесется, – неохотно ответила Василина Макаровна.

– Надо попросить так, чтобы она согласилась, – настойчиво произнесла Инга. – Я тебя знаю: ты, если захочешь, всего добьешься!

Василина Макаровна бросила на дочь быстрый взгляд:

– Завтра, как Меланью увижу, так и спрошу у нее.