Текст книги "Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта"

Глава восьмая
Чан – генерал Чу. Сомнения Разума.

«Я считаю, что ненависть к строю,

Который отправляет в могилу

миллионы людей моей родины, –

это не только моё право, но и

мой долг».

И.Л. Солонович.

1891-1953гг.

Вечный заместитель министра Общественной Безопасности, влиятельный генерал Чу, в последнее время был заметно напряжён и внешне, как-то не так, как обычно, выглядел: глаза стали острее, пристальней смотрели на собеседника, а речь из замедленной и тихой, стала резче и прерывистей. Правая бровь подёргиваться, а пальцы рук беспричинно сжиматься в кулачки. Долго смотрел он на своего любимого подчиненного, что-то тяжело обдумывая и постоянно мысленно прикидывая.

– Ну, мой дражайший и верный друг, брат и товарищ, что великий чемпион Тибета изъявил высказать на наши скромные общественные предложения?

– Классическое мудрое согласие, товарищ генерал. Ван верен себе. Он готов влезть в нашу политическую схватку, но при условии согласия своих старейшин. А те, я думаю, все против Мао. С шести тысяч древних, мирных монастырей сохранилось тринадцать. Они это хорошо помнят, как и гибель самих монахов.

– Вот и хорошо. Я, в принципе, тоже не сомневался в их готовности сотрудничать с нами.

Генерал, даже, внешне посветлел. Бодро забарабанил по папке с документами.

– Для нашего большого малыша выделят людей?

– Да. В пределах сотни.

– О-о-о. Круто. Молодцы. Деньги спрашивали?

– Нет. Я думаю, американец им немало дал. Им хватает.

– Это хорошо. Но за работу надо платить. Деньги у нас сейчас тоже есть. Все же сотня бойцов – это не два или три мутных чайника. Жена Председателя – на сегодня самая опасная фигура и для нас, и для страны. Она может оказаться более непредсказуема. Ей ничего не стоит ввести войска в Гонконг, Макао или на Тайвань. Так, просто ради военной забавы и повышения напряжённости в регионе. Под эту дудку легко головы рубить своим личным и политическим противникам.

– Да, в такой ситуации, вообще ничего нельзя предсказать. Начнут давить друг друга, от общего писка перепонки трещать начнут. Заказы пойдут на ликвидацию оппонентов, как билеты на стадион. Как бы нам самим не попасть под заказ.

– Не волнуйся, мы будем в длительных заграничных командировках. В Непале или Бутане. Придумаем куда. А вот сэр МакКинрой, наверняка, постоянно будет в Пекине. Он будет держать нас в курсе событий.

– А я думал, что именно мы будем постоянно информировать американца.

– Мы ввяжемся в дело, но позже. Сначала пусть претенденты бодаются. Увидим их мощь, интеллект собранной команды.

– А сегодняшних данных мало?

– Маловато. Кремль ещё не определился. Европа мудро молчит. Только вездесущие янки в теме. Откуда они копают информацию? Ума не приложу.

– А за кремлёвским товарищем Дроздовым не присматривают?

– Присматривают, и хорошо. Но он, сейчас вроде сник: ушёл на дно. Уехал. На сегодня, в Москве. Видимо получает конкретные директивы.

– А с кем он из верхов связан?

– Почти со всеми. И с Дэном тоже.

– Если Кремль поставит на малыша, то мы союзники.

– Да.

– А американец сможет с большевичком сотрудничать?

– Сможет. И ещё как! Если он с монахами дружит и не слабо, то… И Советы, далеко не дурачки в разведке.

– Ну, а нам лично, стране, Кремль нужен?

– Конечно, нет. Будет снова навязываться их имперская, агрессивная политика. Если бы Мао не ушёл от Советов, то уже могли быть совместные войны за гегемонию против и Запада, и Америки, и здесь, в Азии.

– А, чтобы хотел Кремль присвоить к своим республикам в ближайшее время?

– Очень они активны в Афганистане. Давят и на короля, и на оппозицию, лишь бы Америкой там не пахло.

– Шансы у них есть?

– Шансы у всех есть, использовать их только надо вовремя и умело.

– Но, Афганистан, это нищенская страна, бедный необразованный народ, никакой промышленности.

– Земля, Чан, земля. Люди им надо только в качестве рабов. Ими они и заселяют пустующие земли. Всех остальных, борзых и слишком умных, в сибирские лагеря смерти. Для этого, они и амбициозного, больного паранойей Мао, возвели на престол, но он не оправдал их больших исторических надежд. Председатель решил сам править миром. Годков земных, и просто здоровья земного, для этого ему не хватило. Время жестоко с каждым. А для народов – упущенное время, это глобальная катастрофа. Царская, каторжная Россия это переживала в прошлых веках и сейчас, при большевиках, также тяжело переживает. Теперь это переживает и будет продолжать переживать коммунистический Китай. Неужели ума и разума не хватает. Нужны кровавые трагедии, чтобы понять, как по богу жить. Просто, по-человечески. А насчёт шансов, что ты спросил, это, как бог на душу положит. Как и у нас сейчас – Дэн собирает вокруг себя всех, кого можно. И жена Мао не дремлет: её агенты во многих влиятельных столицах мира.

– У неё готова, программа, цель, задачи?

– Председатель, пока ещё, живой. Кто это будет со своей программой выступать? Кормчий слаб, но головы ещё рубит вполне активно. Всё антипартийное происходит на стадии тайных переговоров, кухонных, банных, ресторанных встреч. Ни Дэн, ни Цзян Цин, не могут выехать за границу. Силы, в общем, на сегодня у них равны.

– А мировая общественность за кого?

– А что она знает? Мы не знаем. Но, думаю, от своих надуманных предпосылок политики на семьдесят процентов за Дэна. Но нам заграница, как ты знаешь, по боку. Всё решает партийная верхушка. Договорятся мирно, всё будет хорошо. Нет – будут лететь головы по касательной с площадей в отхожую корзину.

– На всю эту политическую аналитику и мудрые выводы, грамотных не хватит.

– Выводы будут. Но не в газетах и журналах, не в полемике общественности, а в головах тех мудрецов, кто следит за темой и дёргает за нужные верёвочки. Мы, конечно, не последние люди в этой глобальной политике, но мы не знаем главного. А за это и больно, и обидно. Я за Мао десятилетиями шёл, а к чему пришёл? К разбитому корыту, которое называли светлым будущим нашей родины. Равноправием. Братством. Миром. Что мы видим – борьба за власть и господство в темноте, в коридорах, под ковром. Кроме, сволочных рож и свирепых, жирных харь, ничего не видишь ни в правительстве, ни в ЦК. Это Китай? Это государственный дебилизм на уровне государственного маразма. Будущее тёмно и неизвестно. Я сорок лет с Мао. Мудрости набрался. Но счастья в народе не вижу. Смерти, лагеря смерти, жизнь в смерти. Это всё, чего мы достигли с песней, с музыкой, с цитатниками. Не жизнь – виртуальный спектакль. Я завидую монахам, они как-то гораздо правильней живут. Мы, как муравьи – чего-то бегаем, чего-то крутимся, но ничего не находим. А время продолжает свой безжалостный ход и отодвигает нас к той стороне бытия, где наш опыт жизни и мудрость познания никому не пригодятся.

Чан возбуждённо вскочил и в замешательстве заходил по кабинету.

– Что с вами, генерал? Раньше вы таким никогда не были.

– Не был. Успокойся. Я близко знаю Мао и других. И поэтому знаю, что будет происходить после смерти Председателя. Ленин, Троцкий дружно строили для народов рабовладельческий концлагерь. Сталин завершил строительство ужасного рабовладельческого государства. Мао построил точную копию рабовладения для китайского народа и это страшно для будущего, для земной цивилизации. Мы отошли от земной цивилизации, произошло историческое отщепление от развитого мира. Мы, как пещерные племена, не выше.

– А страна наша не рухнет?

– Ещё бы! Кому надо против бешенного миллиарда бедных, чумазых муравьёв лезть. Себе дороже. Япония – кто? Никто. А сколько лет воевала Китай? Позор. Позор от того, что правят амбициозные козлы. Не меньше и не больше. Не народ. Не законы. Кто-то. Кто присвоил себе право казаться умнее других? Фантастика советского писателя Ефремова в действии – роман «Час быка». Жуть. Будущее мрачно. Непредсказуемо. У нас худшие паровозы, корабли, самолёты, машины. У нас нет учёных. Никто не знает – чему учат в школах. В институтах. Земля запуганных крестьян – не больше. Мы должны давно, уже, в космосе летать – вместо этого землю мотыгами роем, копаем. Ужас. Кричать можем, но не больше. Нет никакого движения – гиблая трясина, сплошное болото. У меня одно осталось – вера в Дэна. Может он сдвинет огромную нацию с места. Если жена Мао придёт к власти, то ещё на долгое время – каторга и государственный концлагерь, карцер, репрессии, рабовладение под флагом патриотизма и любви к рабовладельцам.

– Дорогой генерал, вы меня шарашите. Какой я смелый вольнодумец, но вы меня далеко превзошли.

– Чан, все старики так думают.

– Вы так долго, предано служили идее.

– Идея оказалась глобальным враньём, созданной для закабаления и порабощения огромного, нищего, безграмотного народа.

Генерал успокоился, выпрямился в кресле; внешне, заметно осунулся, лицо его посерело, но острые глаза продолжали испускать мощный живительный свет отдалённой, мерцающей галактики.

– Чан, не надо думать, что все люди дураки. Не надо. Да, мы подчиняемся моменту, обстоятельствам, силе, но в нашей душе горькие слёзы закабалённой вечности. Мы плачем. Почему? Мы молчим. Почему? Как человечество мало знает о себе, о своей собственной истории. В общем, в массе хороших слов, в длинных, мудрённых предложениях – практически ничего. Кто сейчас знает о величайших победах Хеопса, Рамзеса: и Первого, и Второго; об их величайших похоронах? Миллионы людей лежали перед гробом. Все знали, что они также смертны. Но, плакали. Почему? Чего плакать, когда все равны и смертны? «Аида» – прекрасное произведение. Музыка – Гимн рабов – непревзойдённый мотив веков – слёзы вечно ожидаемой свободы, надежды на освобождение, но постоянного унижения и каждодневной боли. Кто это знает? Кто это поймёт? Кому это надо, когда своих проблем на уровне топора палача. Кто создал мир, где всё непредсказуемо? Для чего? Это же игра. Игра в темноте в кровавые прятки. Горький смех и горькие слёзы живущих. Великие сказали – жизнь спектакль: и все мы в нём рабы-актёры. Но мы так привыкаем к нашей паршивой, завшивевшей жизни, что не хотим её терять. Даже на время. Казалось бы – понял жизнь, её никчемный смысл – уйди из неё. Но… А мама? А папа? А дед? А баба? А дети? Против бога не пойдёшь. В следующей жизни он тебя в козявку превратит, чтобы уважал то, что он тебе дал ранее. Мы то, кто? То – чем и как мы мыслим. С этого надо начинать. Но мы не знаем, кто мы. Не знаем. Узнаем ли? К чему все разговоры и рассуждения, когда мы не знаем – кто мы? Всё остальное пустая схоластика, заумная трепология вялых перестарцев мудрецов. Я уважаю монахов. Уважаю. Уважаю их потуги в познании нашей истины, миссии, нужности для вселенной. Но мы все, в наших познаниях, находимся на нуле. Понимаешь – на начальном нуле. С кем я должен спорить, говорить, полемизировать; когда мы все, кроме амбиций рассуждения – никто. Да, мы люди – мысль, Разум Вселенной. Но мы сами не понимаем, кто мы. О чём дальше говорить? О чём? Как может какой-то амбициозный Никто говорить ни о Чём? А говорим же. Спорим. Стреляемся. О – о! Никто не может быть выше Разума Вселенной. Вот в чём суть. Всё остальное ерунда. Мы превзошли Создателя в своих вечных спорах. Он такое не ожидал. Создатель нас не убивает. Мы с лёгкостью, с интересом, с жадностью – стреляем сами себя. Вот это уровень философии бытия. Что может быть выше?

«Перо бессильно восторгаться

Над гениальностью основ:

Над тем, что создала природа

И продолжает род людской.

А было ведь всё тривиально:

Одна сплошная темнота.

И только мысль безраздельно

Над бездной строила мираж».

Разбоев С.А.

Но мы идём дальше. У нас нет тормозов. Неужели мы своим разумом стали выше Создателя? Но в своей истории мы только и делаем, что воюем, стреляем, убиваем друг друга. Как же? Мы разумны. А поэтому конкурента надо убрать. И чем выше жестокость, тем лучше. Так придёт время: и Бога надо будет убрать. Кто он и что он? Тоже, как и мы – по сути никто. А это короткий путь во вселенскую глобальную смерть. Этого мы хотим?

Ч Е Л О В Е Ч Е С Т В О.

Здесь и хорошие сверхроботы не помогут. Вместо колыбели, Земля станет кладбищем человечества в самой колыбели.

Чан энергично всплеснул руками, останавливая генерала.

– Уважаемый Чу, неужели в вас такая ужасная, пессимистическая мысль? Видение будущего человечества осталось при самом, никчемном человечестве. Кто над ним? Это не схоластика. Даже не философия.

– Какое видение? Что мы видим, Чан? Все хватаются за атомные, водородные бомбы. Гигантские средства уходят на подготовку к войне. Гигантские. Людям порох вместо каши. Пушки вместо масла. Бомбы вместо мяса. Для этого надо поднимать экономику, промышленность, пропаганду скрытого зла? Что-то Бог сделал не так. Но что?

– К счастью, через осмысленное, философское страдание – вот, что сделал Бог. Чтоб жизнь не казалась вечным отдыхом и постоянным праздником на этом сверхгреховном свете.

– Ну, сказал. Смеёшься? Смейся. – Генерал старчески тряхнул рукой. – Через несколько месяцев жизнь вам не покажется уроком осмысленного, философского страдания. Московия это уже многие века переживает. Там тоже не ценят мысль и требование общества. Царь бог. Генсек бог. Люди – бренный пепельный песок. Все крупно трястись будете. Рок безжалостного бытия никого не пожалеет. И меня тоже. Хотя, я уже давно, выживший из практического ума, старикан. Кто меня будет слушать? Только внуки, которым ещё по пять, семь лет. Министр обороны Линь Бяо, пробовал добавить к общей государственной глупости свою глупость. Что сталось? Плохо кончил. «Да здравствует всепобеждающая мысль Мао Цзедуна». Что она победила? Здравомыслие и порядочность. Остаётся холуйство, рабство. Идиотство. Массовое. И поэтому – всепобеждающее. Сейчас, самая умная в нашей стране, его третья или четвёртая жена – Цзян Цин. Где Лю Шаоци – где? Достаточно умный и порядочный человек. Исключён из партии – кем? В 1969 году почил в бозе со всеми остальными объявленными преступниками, от рук тех, кто посмел взять на себя обязательства убивать людей по своему хотению и желанию. Здесь Бог прав. Революция убивает своих детей. О чём мы говорим? Тупее нас по разуму во всей вселенной не найти. Но никого рядом и нет больше во всей нашей вселенной. А мы одни. Вот где ошибка бога. Мы не должны быть одни. Не должны. Где Пэн Дэхуай? Даже креста на могиле нет. Он то верил в общего правильного бога. Чжан – генеральный секретарь до Мао. Где он? Линь Бяо, министр обороны – знаем, где он. Как только, кто-то и как-то, поднимался умом и интеллектом над Председателем – тихо пропадали во вселенской глуши земли. И мы это знаем. Но этим-то и хитры преступники. Проходит время. Люди думают о своём. И прошлое не так горячит душу, как ранее.

Генерал инстинктивно, нервно стукнул кулачком по столу.

– Чан, о чём мы с тобой говорим, творим, думаем? Это не наше. Но истина, правда жизни, гложет душу. Поэтому мы и скулим и плачем. Но, как ты сказал: счастье во страдании, а жизнь в сытии. А где Бог тогда? И в счастье можно иметь, силу и движение познания. И в сытии жажда исследований не покидает ищущие души. Э-эх, Боже – дай спокойствие народу Китая. А познание мы и сами отыщем: и в нашем народе, и в душе. И никому от этого хуже не будет. Никому.

Чан довольно похлопал.

– Не вы ли недавно, товарищ генерал, говорили: нам нельзя философствовать. Мы превращаемся в обывателей, нищенски ищущих познание. Нам надо быть сухими, жёсткими, бессердечными. Разведка.

– Истина посередине. Московия сделала свою оперативную разведку без ума и сердца. Ну и что? У них остановилась наука. Всё разрабатывается на военном и промышленном шпионаже, купленном, краденом. Сам научный уровень упал до уровня любителей, улучшающих велосипедные колёса. Движения в новое, в неизведанное – нет. Россия безнадёжно отстаёт от маленькой Японии, Кореи Южной, Тайваня, Сингапура. Это историческое позорище амбициозных правителей. Но Московия не желает это признавать. Главное продолжать обманывать – и всё вернётся на исторические круги своя. Такова пропаганда любой церкви, стремящейся к гегемонии веры и сплошного рабства её паствы. И поэтому всё становится ясно, обоснованно, доказуемо, аргументированно, когда исходишь из этих жёстких, лживых постулатов. Церковь – основа и движущая сила рабства, последних войн двух последних тысячелетий. И с этим не поспоришь. Все факты говорят об этом.

Вдруг резко затрещал телефон. Генерал нервно покашлял в кулачок, не спеша поднял трубку.

– О-о, мистер эксперт, здравствуйте, уважаемый, здравствуйте. Готов вас внимательно выслушать. – Генерал активно кивал в такт говорящему по телефону. – Где и когда встречаемся? Понял. С товарищем Чаном через час будем на месте.

Генерал дал знак рукою подчиненному.

– Чан, расставьте людей. Американцы вступают в игру. Что-то скоро будем знать и мы. Людей, машины, расставьте. Армия на сегодня, пока, нейтральна. Только мы сейчас имеем реальную силу. Только не зарывайтесь. Не наживайте врагов, это главное.

Чан низко, усердно поклонился.

– Есть, сэр. – И шутливо, и серьёзно ответил он.

– Никому в Пекине не верь.

– Понял, сэр.

– Иди-иди, янки китайского происхождения.