Текст книги "Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта"

– Ой, хитрит он, дорогой Чу. Он, конечно, для себя молчит. Но не уйдёт со сцены. Он ещё молодой. Пятьдесят с лишним лет. Для политика, это младенческий возраст. Но я уверен, он тоже против супруги Председателя.

– Он более за Председателя.

– Мы все более за Председателя. Ну хорошо, спасибо вам, генерал, временно расходимся.

Генерал поклонился и тихо ушёл.

Министр-советник непривычно и неожиданно для себя, волновался. Обычно злобный и скрытно хитрый, сейчас, когда Мао медленно угасал, он начинал бояться всего. К кому переметнуться? Кого предать? Обмануть? Не в традициях древнего Китая бабу властью наделять. Тем более, что она слишком нагло и высокомерно себя ведёт. Ему, советнику, места при ней никак не найдётся. Она всю свою многочисленную родню втянет в правительство. Страна превратится при ней во что угодно, только не в могущественную державу. К Дэну надо. Как? Как заставить его заинтересоваться опытным интриганом министром? Через генерала Чу. Произвести молниеносное, успешное нападение на его преданного подельника, непотопляемого, хитрого генерала Чана. Если Чана ликвидировать, то сам Чу быстро выйдет на Дэна и на время исчезнет с поля зрения. Генерал опытен и интриги в верхах просчитывать умеет. Но, старый, матёрый контрразведчик хорошо знает и его, министра-советника. Он предан дяде: неужели не поддержит его, племянника. Тем более, что он догадывается – денег у советника не просто много, а очень много. А сейчас, они всем очень нужны. И в большом количестве. Четыре ближайших, крупных города вокруг Пекина надо перетягивать на свою сторону. Четыре. Плюс огромный, вечно подозрительный, свободомыслящий и кроваво бурлящий, Шанхай и ещё четыре крупнейших городских конгломерата Китая надо агитировать за Дэна. А это деньги. Большие Деньги. Советник уже знал, что и как делать. Позвонил. Вошёл горбатый, также маленький, китайчонок.

– Мэнь, ты хорошо знаешь, когда и какой дорогой, генерал Чан ездит домой из «Кан Шэна»? Организуй общественную провокацию малолеток. И в общей, драчливой свалке, убейте Чана.

Тот низко поклонился и просто, и кратко ответил: – Будет исполнено, хозяин.

Но, когда поздним вечером ему доложили, что провокация провалилась, гномик жёстко понял, что в чём-то он просчитался. В чём?

Он снова вызвал исполнителя.

– В чём дело! Что не так?

Тот совсем спокойно, отрешённо поклонился, глухо ответил:

– Всё было организованно в старых, наших глубоко отработанных, традициях. Но, в последнюю минуту появились какие-то серые ханыги в тряпье, раскидали по кустам моих обученных ребят. Агенты из секретных спецслужб также были атакованы неизвестными прохожими. Генерал Чан на машине исчез.

Министр всё прекрасно понял. Ему, знающему подноготною монахов, а тем более братства «Белого Лотоса», стало ясно, что это могли быть, только монахи. Какие, тоже ясно.

– Где сейчас монах-негодяй Ван находится?

– Какой Ван?

– Тот, которому сто лет.

– Он исчез. В столице его нет.

– А кто тогда был?

– Неизвестно.

– А кто должен знать?

– Генерал Чу, да и тот же, генерал Чан.

– Это я знаю. А ты?

– Моих людей в Запретном городе нет.

Советник снова злобно заскрежетал зубами. Всё стало ясно. Он отодвинут в сторону. Если уже самого Чана охраняют легендарные, непобедимые монахи, то до Дэна ему никак не добраться. Нужно искать пути с ним немедленно встретиться.

Пока он тяжело думал, как и что делать, зазвонил секретный телефон.

– Я. – Глухо и небрежно протянул министр.

– Уважаемый товарищ Советник, это вам звонит генерал Чу. Нам необходимо встретиться.

И вот с этой, внутренне ожидаемой секунды, министра начало крупно трясти. Ох уж, эти нервы. Что думать? Мандраж пробирал глубоко и мощно. Он ещё на виду. Это хорошо, но, может быть и плохо. Кто знает? Кто определит?

– Уважаемый товарищ генерал, – непривычно для себя, очень вежливо заговорил Советник, – где мы можем увидеться?

– Можем у вас.

– Согласен. Приезжайте.

– Через сорок минут буду.

– Жду вас.

Министр посмотрел на своего подчинённого, скромно стоящего у дверей.

– Что ж, наверное, всё пока не плохо. Фортуна с нами.

Расставь людей по местам и жди моего сигнала. Про временную неудачу с Чаном забудь. Всё, пока, достаточно терпимо и хорошо.

Тот охотно поклонился и быстро исчез за дверью.

Генерал приехал, по-шпионски, вовремя.

Да, времена круто изменились. Сейчас уже очень авторитетный, пусть и пятая рука Мао, генерал Чу, не опасался хитрого Советника. Злобный Министр был вежлив и охотно слушал речи мудрого генерала. Начальник контрразведки не стал долго проговаривать вводные слова посольской вежливости и дипломатического такта.

– Я от товарища Дэна. Расчёт политических сил показывает, что на его стороне семьдесят процентов членов политбюро, ЦК партии, самой нашей партии и народа. Вас тоже справедливо считают противником Тётки, поэтому я здесь. Дэн желает с вами лично встретиться и поговорить о настоящем политическом моменте страны.

Это уже конкретно льстило самому подковёрному Советнику, и он преданно, согласно кивнул.

– Меня, генерал, на сегодня интересуют только некоторые глобально политические вещи.

– Слушаю вас.

– Дэн не будет разваливать страну?

– Откуда у вас такие бредовые мысли? Вы же историк. Ещё никому не удавалось развалить страну за последние пять тысяч лет. Бессмысленно даже полемизировать на эту тему.

– Хорошо. Роль партии останется руководящей?

– Тоже, странно от вас такое слышать. Вы не плохо знаете товарища Дэна: он партиец до мозга костей и никогда не изменит этой цели.

– Согласен с вами. Но, власть, она ведь часто портит.

– Его не испортит. Он не собирается занимать пост руководителя до своей смерти.

– Вы уверены?

– Вы будете находиться рядом с ним.

– Сколько?

– Вы знаете, Дэн очень порядочный человек. Он не лезет во власть ради власти.

– Это слова.

– Его слова многого стоят.

– Генерал, вспомните, сколько нас по жизни обманывали?

– Гораздо меньше, чем других. Иначе мы с вами не были бы на сегодняшних высоких постах.

– Вас трудно пробить аргументами.

– Но, я же правду говорю.

– Да, верно. Однако в таких переходных, сложных ситуациях, все мы готовое мясо для постоянного битья.

– Дэн тоже мясо. Но, чтобы не быть мясом, мы и должны быть вместе. Пусть Тётка со своей бандой будет мясом.

Советник тяжело и согласно покачал головой.

– Мне уже семьдесят девять лет. Сколько я всего видел. Ужас. Сейчас, почему-то, всё стало противней и страшней, а главное, непредсказуемей.

– Это просто тёмные сомнения излишней светлой мудрости.

– Мудрость никогда не бывает излишней.

– Вот и поговорите с мудрым Дэном. Разговор не будет вам обоим излишним.

– Что ж, поехали, товарищ Чу.

Дэн был излишне оживлён, громко постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Советника он встретил вежливо и без обиняков, тихо, вкрадчиво спросил.

– Товарищ министр, вы согласны с тем, что мы не должны допустить Гражданской войны в стране?

– Более, чем. Товарищ Дэн. – Так же тихо, с поклоном, ответил Советник.

– Вы согласны с тем, что третья или названная четвёртая жена, нашего великого и мудрого Председателя, занимается не своим делом. Что великую, древнюю страну, у которой впереди должно быть большое будущее, она превратит в кухонный говорильник; но роста авторитета, политической, военной мощи, нашей страны не будет.

Советник согласно кивнул и охотно добавил: – Она постепенно уничтожит все старые кадры, начиная с меня.

– Вы серьёзно понимаете опасность её прихода к власти?

– Я боюсь её прихода, как и прихода её мстительных сторонников.

– Через день, два будет заседание политбюро. Там решится многое. Что нам надо сделать, чтобы члены политбюро были против неё?

– Сейчас я не готов дать толковое предложение. Я её мало знаю. Ранее просто не обращал внимания на неё. Даже не догадывался, что она осмелится рваться к власти. Вчерашняя, внешняя скромность её была постоянным лицом на заседаниях.

– О-о, здесь она была в ударе. Умела красиво, но скромно играть члена ЦК.

– Сейчас мне как-то аргументировано думается: не она ли была причиной долгой и тяжёлой болезни дядюшки? Мне это всё во многом ярко напоминает шумный приход к власти случайной женщины Ци Си из династии Цинн в 1900 году, когда эта коварная тварь заставила племянника своего императора Гуань Сюя отречься от престола в её пользу. А ведь он хотел произвести в Китае радикальные реформы в пользу большей личной свободы, предпринимательской и политической деятельности. В 1902 она возвела себя на престол, страна снова осталась прозябать в глубоком средневековье. В 1908 году восемь крупнейших в военном отношении стран: а это, та же, вечно назойливая, Россия, та же снобистская Япония, наглые США, Великобритания, Франция, Германия и другие выступили против императрицы Ци Си. И смотрите, в этом году умирает экс-император, её племянник. Она, желавшая жить вечно, заболевает болезнями мозга, ставит малолетнего Пу И наследником, сама, скоропостижно, умирает. Тот, в 1912 году, отрекается от престола в результате революционного движения. Всё, что осталось от Ци Си и её времени: четыре портрета маслом и несколько фотографий. Страна долгое время находится в хаосе, чем воспользовалась милитаристская Япония и развязала против Китая долгую, кровавую войну. Большая часть страны была оккупирована и порабощена. Миллионы людей были убиты. Вот результаты и итоги правления бешенной бабы, которая считала себя умнее всех и считала себя вечной мудрейшей пассией. Скорее всего, это же может произойти и при политической пустышке, мстительной мадам Цзян Цин.

– Не исключено.

– Если она упорно готовилась к политической власти, значит, в её личных интересах похоронить раньше времени моего родного дядю.

– Как одна из реальных версий настоящего времени, это имеет место быть.

– А для меня это уже более, чем версия. Я даже не против распространить слухи о её непосредственной причастности к тяжёлой и долгой болезни дяди.

– А вот это может быть не плохим политическим ходом.

Дэн внешне успокоился. И хитрый министр уловил свою горячую политическую волну.

– Я уточню у охраны, сколько раз посещала она Председателя за последние два года.

– И её все связи с подозрительными лицами. Особенно с колдунами и магами.

– Может и с монахами?

– Их же разогнали. Где и как она может с ними встречаться?

– Придумаем.

– Ну, если так и только так.

Дэн улыбнулся: несомненно, с тайным советником можно работать. Но, и опасаться его надо постоянно. Личность неоднозначная и непредсказуемая. Хочет оставаться значимым и полезным. Без Мао у него нет зубов. Он одинок.

– Товарищ министр, вы согласны оставаться в прежнем амплуа в политике?

– Согласен, товарищ Дэн.

– На этом и договоримся. Где вам лучше быть: дома, или ещё где?

– Пока дядя жив, мне надо быть постоянно около него. Я буду стараться, чтобы он и вас чаще приглашал к себе.

– Это тоже правильный ход. Что ж, расходимся или ещё выпьем по маленькой?

– Не-не, – замахал ручками Советник, – я не пью. В мои-то годы.

– Понятно. Удачи вам.

– И вам также.

Гномик ушёл, Дэн пригласил генерала Чу.

– Генерал, пока наш неожиданный союзник министр-советник будет один, он будет с нами и безопасен. Что нам надо предпринять, что бы он более был к нам привязан?

– Изолировать его от американцев.

– А с кем он связан?

– С генералом Динстоном, агентом ЦРУ: и полковником Хьюзом, тоже агентом той же службы.

– Силён брат министр и внешними связями.

– И опасен, но пока, он нам нужен. Если члены политбюро узнают, что Советник с вами, то при Цзян Цин очень мало кто останется из её прежних сторонников.

– Да, генерал. Но как им дать знать об этом?

– Фотографии через час будут готовы о его встрече с вами.

– А когда вы успели?

– Это наша работа, уважаемый Дэ.

– Ловко. Ничего не скажешь.

– Динстона и Хьюза нужно лишить визы и аккредитации в стране. Да, и всю их команду.

– Хорошо, мы дадим указание в министерство иностранных дел. Кто тогда из американцев останется с нами?

– Генерал МакКинрой.

– Чем он лучше этих двух?

– О-о, это не разведчик и не агент, и не резидент.

До этого, бодрые, но усталые глаза Дэна, снова оживились рабочим светом.

– Уважаемый генерал, вы, случайно, не ведёте дневники? Не готовите к печати свои сверхсекретные шпионские мемуары?

– Да, уважаемый Дэн. Записи о своей долгой работе при контрразведке я веду. О многом есть что рассказать. Мне стало интересно записывать с того момента, когда я узнал о странном и подозрительном интересе американских спецслужб к монахам и их русскому воспитаннику.

– А в чём оно заключается?

– Сам ещё не знаю. Но, после гражданской войны с Чан Кай Ши, это самые трогательные дни моей жизни.

– И где сейчас этот монах?

– Со своими братьями монахами он и будет охранять эту вашу конспиративную квартиру.

– Интересно. А как он оказался в Китае?

– О-о, это не просто длинная, а очень длинная и захватывающая история. Позже, я вам представлю свои записи.

– Так он же, иностранец, русский?

– Да.

– Не может ли он быть сверхсекретным агентом коварного и хитрого Кремля?

Генерал загадочно улыбнулся.

– Это просто исключено. Хоть он и сбежал с американской базы в Южной Корее в Советы, но и там преследовался спецслужбами: как-то изловчился, умело исчез. Потом длиннющая эпопея по Китаю в Тибет. Потом Южная Америка, Бразилия, ЮАР, Индия. Бегал по разным, экзотическим странам он очень много. Я даже не представляю, кто другой смог бы такое пережить. Кремль таких шумных и известных в мире агентов, чурается. У них закон и кредо – агенты без лица, без имени, без прошлого, без предков. Поэтому, чуть что, их ликвидируют сразу. Подпись начальника и все дела. И никто не знает их могил. Вот такой там злостный, антигражданский режим.

Теперь загадочно улыбнулось мягкое, пухлое лицо Дэна.

– Ну, а генерал МакКинрой, он же шумный агент. Не просто шумный, а какой-то общий дипломат по каждому вызову.

– Да, он ещё и дипломат. Дипломат международного масштаба. Конечно, разведчик. Но это тот уровень, который всем нравится и всех устраивает.

– Согласен. А с ним можно встречу устроить?

– Не сейчас. За вами следят. За нами тоже. Ваши противники готовы на любые провокации, тем более использовать наши ошибки. Им только дай повод. Уважаемый Дэн, вам нужна не одна штаб-квартира: те же монахи вам всегда предоставят при необходимости своё убежище. МакКинрой имеет свои тайные места. Я вам представлю спецквартиры в городах близ Пекина и Шанхая. Вы выберете, где вам удобней.

– Спасибо, генерал. Вы сможете некоторых моих людей устроить близ меня?

– Две трёхкомнатные, тайные спецквартиры могу представить сейчас.

– На первое время хватит. Но скоро понадобится на сотню человек. Они составляют программы и планы: и надо, чтобы их никто не мог третировать или просто мешать.

– Найдём. Они только должны не показываться на люди. Ищейки сейчас везде и их очень много.

– Это понятно. Но надо и какую-то надёжную охрану им обеспечить.

– Подумаю. Полковник Вэн этим займётся. Парень наш, смышленый.

– Представьте его мне.

– Обязательно. Когда вам удобнее?

– Вечером, часов в одиннадцать.

– Будет, уважаемый Дэн.

– Спасибо, генерал. Пора нам расходиться. Вечером жду.

Старый контрразведчик поклонился и скромно, довольный положительным разговором встречи, исчез.

Но самому Дэну было не до отдыха. Он вызвал своих двух советников.

– Ребята, кто-то нам умело обрубает концы. Длинные щупальца коварной Тётки уже тянутся к спецотделам общественной безопасности. Вчера, чуть не убили генерала Чана. Благодаря боевой помощи монахов он спасся. Скоро эти монахи будут у нас, помогать нам своей охраной.

– Верить им можно?

– Генерал дал полные уверения в их надёжности. С монахами будет один русский. Генерал сказал, что у него необычная судьба, и он будет старшим среди монахов. Будут также люди от самого генерала. Друг Чжан, ты будешь руководить ими. Ожидается скорое нападение и на нас. Нам есть куда скрыться, но нам надо знать, когда и кто нападёт на нас. Тебе надо придумать, как обмануть, заманить в сети юнцов, так как первыми, провокационно, нападут на нас именно они. Армейские части пойдут следом. Сколько их будет? Не знаем. Хватит ли монахов и офицеров спецслужб для защиты?

– О-о, если нас обнаружат, то Тётка может на наше убежище бросить и десять тысяч солдат.

Дэн нахмурился.

– Как-то я не серьёзно подумал о её непревзойдённой подлости и коварности.

– Сама она может и не так коварна, как её окружение. Около неё, именно, собрались мерзавцы и ублюдки нашего общества.

– Нет, дорогой, именно она и собрала подле себя, и, именно, подонков и мерзавцев всех мастей с большой и подлой буквы. Она хорошо знала, когда начал тяжело болеть Мао. Она, я думаю, непосредственно причастна к его болезням. А одна болезнь тянет за собой многие другие болезни. Мне непонятно, кто её втянул в эту политическую авантюру? Сам Председатель – постоянный противник: и Вашингтона, и Москвы одновременно. Нас тоже трудно представить лакеями этих держав. За кого она? За Индию, евреев, мусульман? Какая третья сила потянула её в долгую и опасную борьбу за власть?

– А может, кому-то просто нужна общая неразбериха в нашей стране, шумная, жестокая борьба за власть. И после этого смутного периода, этот кто-то четвертый захватит власть.

– И кто этот четвёртый?

– Не знаю. Я даже подозревать никого не могу.

– И я не могу.

– А Европа?

– У Европы один противник: Кремль. Им выгоден сильный противовес, наш Китай.

– А Япония?

– Так рассуждая, можно и Пакистан подозревать, Монголию, Непал. Всех и любого. Жена Мао – реакционер и консерватор. Мы, вроде бы как, в глазах мировой общественности, либералы. Кто нужен миру? Брат Тэн, – Дэн, уже, резче обратился ко второму советнику, – пусть отдел аналитики поищет, кто третий может ввязаться в борьбу за Пекин? Переворошить надо весь ЦК. Возможности и связи каждого.

– Начнём, уважаемый Дэн.

– Всё, ребята, вызывайте машину, еду в Пекин. Пора встретиться с некоторыми членами ЦК. Если генерал приедет раньше меня, встретите его. Подумайте, где расположить людей генерала и монахов.

– Сделаем, шеф. – Покачивая уставшими головками, задумчиво отвечали сонные советники.

Глава тринадцатая
Тень разума.

«Бог создал своих сыновей, но

никак не рабов.

МЫ есть то – о чём и как МЫ

ДУМАЕМ».

Сэр МакКинрой сидел в одноместном номере скромной, дешёвой гостиницы на окраине Пекина и неспешно разговаривал с непривычно тугодумным и напряжённым генералом Чаном. Тот старался спокойно, но с плотным налётом некоторой скрытой взволнованности, говорить:

– Не знаю, кому верить. Везде одни подвохи, провокации, бунтовщина. Страна живёт мстительными эмоциями прошлого. Так и до применения оружия дело дойдёт. А это – как никак, Гражданская война.

Американец спокойно, но настойчиво смотрел на китайца, стараясь понять глубину его переживаний.

– Не знаю, что сказать. Но пока Мао жив, будет беспощадно шумно, но в рамках общей политики верности его идеям. Сложно сказать, что будет после. Вот это для всех вопрос вопросов.

– Сама партия не упустит своих рабовладельческих цепей.

– Это ясно. Но кто будет держать эти цепи? На сегодня нас интересует только Дэн Сяопин.

– Но жена Председателя очень опасная фигура. Она уже разворачивает давление на всех своих противников по всем фронтам.

– Генерал. Я не думаю, что сегодняшняя провокация против вас её рук дело.

– А кто тогда?

– Не такая она уже полная и пустая дура, чтобы провоцировать силовые структуры против себя. У неё имеются вполне адекватные, неплохие советники.

– А кто тогда третий рвётся в председатели? – нервно, непохоже на себя, глухо выпалил Чан.

– Позже сможем сказать. Сейчас это всё как-то неожиданно. Дерзко для политической ситуации. Когда Рус мне позвонил, я и сам оказался в полном оперативном замешательстве. Всё это нам может лихо подпортить планы на Дэна.

– А как монахи оказались в моём дворе?

– Наверное, монах патриарх Ван что-то узнал из «Запретного города», когда они там всем лечебным скопом грустно медитировали около хитрого Мао.

– Что там можно нужного узнать? Я сам скрытно выводил Вана из дворца Председателя.

– Ну, опыт и проницательность монаха Вана всегда были на высочайшем уровне.

– Мао тоже не глупец, хотя и в тяжёлом положении. И его племянничек министр-советник: тяжёлая, опасная для нас всех фигура.

– А при нём имеются неформальные полувоенные формирования?

– Кто знает? Он как-то оказался выпущен из-под наблюдения наших служб. Он же племянник самого Председателя. А мой шеф, ну очень, близкий друг Мао. Если бы не это, нас давно бы предали всяким общественным порицаниям и казням.

– Не мог ли он произвести этот опережающий, устрашающий шаг, чтобы быстрее столкнуть для войны Дэна с женой Мао, да и прочих.

– Зачем ему? У него нет шансов на императорство в Китае.

– Если вы, оперативные службы, о нём ничего не знаете, то что можно сказать о его возможностях, целях, планах.

Чан распрямился, глубоко вздохнул и снова уткнулся подбородком в кулак.

– Надо поговорить с шефом. Он сможет проанализировать ваши предположения. Шеф больше знает.

– И знает, где живёт Советник?

– О, это никто не знает. Хотя, – генерал хлопнул себя по голове, – наверняка, он тоже живёт в «Запретном городе». Иначе я бы знал от шефа, что гномик где-то в другом месте проживает. Вот те на. Чего мы стоим, горькие, пустые, амбициозные контрразведчики.

Сэр Маккинрой согласно покачал головой.

– Всё верно, генерал. Советник был постоянной тенью Мао. А тень нигде не живёт. Она есть, но только при однонаправленном свете. Когда нет солнца, нет и тени.

– А будет два солнца, будет две тени.

– Может он одновременно, после Председателя, будет прислуживать и Дэну, и Жене Мао, пока кто-то из них окончательно не возьмёт власть в свои руки.

– Да, поди разгадай его мысли и цели. Вот где крот: не крот – кротище. Председатель многое от него знал.

– От вас тоже не мало.

– Да. Но, это наша работа.

– И он также работал и служил своему благодетелю. Как и мы все. Здесь нет ничего антиобщественного. Работа. Служба. Просто дела его не должны быть антиобщественными.

– А сколько ему лет?

– Давно уже пенсионер. Однако смотрится достаточно молодо.

– Так что он хочет?

– Наверное, остаться при политических, государственных делах. Амбиции жизни не угасли.

– Наверное, он ещё и при партийных зубах. Ему есть ещё, что дополнительное и тайное представить властям.

– Именно. Вот здесь вы полностью правы. И вот теперь, генерал, вам надо поговорить с вашим шефом и начать пристальное наблюдение за этим донельзя интересным и скрытным человечком. За благополучное сохранение своей недолгой оставшейся жизни, он может некоторые секреты Мао открыть. Наверняка у него имеются записи, дневники, документы. Да и сам многое помнит. Вы лично оставайтесь в тени, а вот свой отдел включайте в работу.

– Сначала нужно его опричников изолировать.

– Это мы сами сделаем. Кое-какие намётки имеются. Как-то ранее Ван его уже сделал больным надолго. Начнём по новой.

Сэр Маккинрой положил на столик не большой конвертик.

– Здесь некоторые данные собранные по министру.

– Интересно. А я думал, мы всё упустили. Но, я вам очень признателен, сэр. В прошлом году было весело, а сейчас ещё и страшно становится. Смерть Председателя крепко встряхнёт страну. Наше замордованное общество хотело перемен, оно её получит. Лишь бы долгой траурной музыки не было.

– Да, генерал. Но именно музыка будет долгой, траурной и унылой. И крови напрасной будет не мало.

– Не хотелось бы.

– Понимаю. Поэтому, если Дэн будет при власти, то и крови будет гораздо меньше. При жене Мао от массовых репрессий никому не избежать. Даже нам, американцам.

– Какие для вас репрессии? Нашего народу порежут не мало.

Эксперт меланхолично улыбнулся.

– Мы начали рассуждать, как начинающие журналисты. Значит, ещё не всё потеряно.

Теперь Чан уже гораздо бодрее продолжал.

– И это хорошо. Не помешает ли нам кремлёвская разведка своими оперативными имперскими интересами?

– Вот здесь у нас информация слабее. Шифры у них крепче. Полковника Дроздова вы знаете?

– Толку. Кроме него в Пекине ещё уйма нагловатого народу. Много агентов у них, именно китайского происхождения. Отличить их от толпы и уличить в противозаконных действиях очень трудно.

– Хорошо, генерал. В общем, всё ясно, мне пора, я ухожу. Держитесь с нами на связи. Удачи вам.

– И вам, сэр.

« …Унылый памятник державе

Средь многогласия толпы

Стоит, с печалию взирая,

Рабом, оплёванный гранит.

Без постамента, без забора,

Без слов защиты и любви:

Во всём сомненья и укоры,

И обвинительный вердикт.

. . .

Унылый памятник державе.

Излишне кающийся крест.

Потомки холодны к державе,

Где подло всё и даже крест».

Разбоев С.

А вот сам министр-советник был на крутом подъёме по отношению к своим ранее подавленным, тревожным чувствам. Долгая, тяжёлая, безнадёжная болезнь Мао, его ожидаемая грядущая кончина – пугали своей политической неопределённостью. Но теперь, после встречи с Дэном, многое стало гораздо проще и предсказуемей. Всё же неудачное покушение на генерала Чана удачно сложились в цепочку сложных оперативных обстоятельств и шеф безопасности, генерал Чу, вовремя включил племянника Мао в круг союзников Дэна. Надо встречаться со своими людьми из ЦК, осторожно поговорить. У них тоже много неопределённости, они осторожны; но предложение поддержать Дэна встретят охотно и удовлетворённо. Следующая встреча, с преемником Мао должна быть более производительней. Он снова вызвал своего помощника.

– Обнови списки наших людей из ЦК: все их данные относительно политической и семейной жизни. Подумай, кому первому позвонить и встретиться. Завтра я должен быть при данных и во всеоружии для полноценных переговоров с кандидатами в преемники Председателя. Всё компрометирующее в отдельную папку. Я поеду в Запретный город. Может, встречусь с дядей, если он себя лучше чувствует. Все наши люди должны быть в полной готовности к любым неожиданностям. Сохранить свои позиции главная наша сейчас задача.

Через час Советник был уже в «Запретном городе». Мао спал. На вопрос к смотрящему врачу о состоянии здоровья, тот обыденно ответил, что – божественно стабильное. Это было хорошим утешением. Значит, встретиться можно было.

Что и случилось через три часа. Было видно, что Мао слабел, но держался он ещё вполне достойно. Слабо глядя сквозь племянника, тихо шепелявил.

– Меня сейчас интересует одно, кого надо поставить на моё место, чтобы дело моей жизни не исчезло, не пропало, как всё лишнее и не нужное в нашей подозрительной истории.

– Дядя, а кого вы сами видите?

– Никого. Никого нет с такой напористостью и целеустремлённостью, какая сопровождала всю мою вполне долгую, праведную жизнь.

– Дядя, мы же постоянно убирали напористых и целеустремлённых.

– Они были недостаточно преданны делу революции. – И вяло, тяжело повторил: – они не до конца были преданы делу мировой революции.

– Как определить достаточность? Чжоу был достаточен, но он умер.

– И достаточно нагл.

– Где-то политически смел.

– Да, это в нём было.

– Может такого среди ваших сотрудников поискать?

– Поищи. Я уже слабо помню поимённо. Скажешь мне. Несколько кандидатур подбери. И подумай, может кого из ЦК пора вывести? Особенно противников революции: всяких там ревизионистов, уклонистов и прочих.

– Мои люди, уже, работают над этим.

– Это хорошо. Вот тебе одному я и верю.

– Как вы думаете, может вашу супругу предложить ЦК?

– Не знаю. Она достаточно глупа и недалёка, чтобы не быть лидером нации. Да и нечего бабе не в своё дело лезть.

Советник удовлетворённо вздохнул.

– Понятно, уважаемый дядя. Какими годами ограничить возраст?

– Правильно мыслишь, племянничек. Не младше, чем пятьдесят лет, и не старше семидесяти пяти. И не надо зря трясти наше аморфное общество. Моя давно ожидаемая всем мировым сообществом, долгая смерть и так достаточно нервно потрясёт непредсказуемый Китай. Как ты думаешь, кто-нибудь в это время посмеет напасть на Китай?

– Даже не могу представить, кого это вдруг угораздит напасть на нас. Пусть мы технически слабы, но народу у нас хватит, чтобы любую войну перевести в партизанскую, долгую и кровопролитную. – Советник немного подумал и осторожно добавил: – чтобы завалить трупами все дороги и проходы к стране.

– Ну, ты сказал. Смело. Но, вообще: почему? Индия может за Тибет начать вооружённые нападки.

– У них внутренних проблем хватает. Индира Ганди миротворец и поэтому она не начнёт военные действия.

– А Пакистан?

– Не знаю. Им за Кашмир с Индией ещё воевать и воевать.

– А Советы?

– Провокации могут быть. Сейчас их людей из разведывательных отделов, в нашей стране, полным-полно.

– Почему наши службы спокойно на это смотрят?

– Не знаю. Дружба между спецслужбами всех стран разъедает саму политику. Наверное, можно, а может быть, уже просто необходимо поставить вопрос на пленуме.

Председатель заскрежетал зубами. Его подслеповатые глаза зашарили по стенам.

– Не надо пока. Собери все полные данные по иностранным службам. А я поговорю с другом Чу.

– Будет сделано, дядя.

– Торопись, пока я ещё жив. Только ты сможешь мои достижения сохранить для будущих поколений. Жду тебя, когда я не сплю, и когда не на лечебных процедурах. Я ещё жив и многое смогу изменить в лучшую сторону.

Мао слабо махнул рукой.

Министр-советник радостно и по-лакейски низко прогнулся.

«Ленинский проспект -

В асфальт закатан гордый человек.

Он был, конечно, идиотом,

Коль правду матку правил боссам.

. . .

Проходят люди по асфальту

Усердно давят труп несчастный.

Какое дело до него?

Он есть – греховное добро».

Разбоев С.

Мудрый, генерал Чу, не замедлил вовремя появиться пред тёмные, слабые очи могущественного Председателя. Тот умел долго и умно смотреть подслеповатыми глазами, куда-то далеко запредельно и высоко заоблачно. Поводив рукой по воздуху, отгоняя нечистые силы от дивана, хрипловато начал:

– Генерал, что-то муторно у меня на душе. У нас всё в порядке в столице? Всё по закону? Соблюдается общественная дисциплина?

Генерал немного обождал, ожидая продолжения слов Вождя.

– Уважаемый друг и покровитель, на сегодняшнюю минуту в столице всё спокойно и сотни миллионов людей ожидают только положительных данных о состоянии вашего драгоценного здоровья. И не только народ нашей страны, но и всего мира. Вы фигура первой величины и ваше здоровье, это здоровье всех народов Земли.

Мао грустно улыбнулся. Слепо смотрел мимо генерала.

– Молодец. Хорошо сказал. Как прекрасный, любимый артист. Никакой фальши в голосе. Я плохо вижу, но чувствую, дыхание твоё и голос ровные. Ты, да мой племянник, наверное, самые преданные люди вокруг меня.

Генерал преданно поклонился.

– Как наша многочисленная охрана вокруг «Запретного города»?