Текст книги "Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта"
Автор книги: Сергей Разбоев
Жанр: Боевики: Прочее, Боевики
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Уважаемый Председатель, служат только много раз проверенные солдаты и они всё время следят друг за другом, и за офицерами. Вся информация поступает ко мне. В городе все силовые службы отчитываются своим начальникам; следом, они мне. Пока, всё в рамках жёсткой революционной законности и военного порядка в мирное время. Народ традиционно спокоен, идейно работает, и все готовы выйти на улицы в защиту ваших идей. ЦК, Партия с большим воодушевлением ожидают ваших новых наставлений.
– Что я сейчас могу сказать что-то новое: только то, -
Мао снова грустно и даже мечтательно улыбнулся, махнул обречённо рукой, -
– только то, что пока ещё жив. Может я, во многом, ранее был неправ. Но хотелось сделать много, очень много, гораздо большего. Если бог, по своей всемогущей природе дал мне такие же всемогущие бразды, я должен был править. Да, но, чтобы править, надо, чтобы никто не мешал. Никто. А подленько, скрытно мешали, злостно завидовали, скрипели, на парадах и приёмах, гнилыми зубами многие. И здесь, в своей стране, и там, за дальним и близким кордоном. Сначала мелкий церковник, но кровавый Сталин, взялся меня учить, не зная чему, и требовать повиновения. Потом американцы. Потом, гном Хрущёв: ну, очень умного из себя строил. А мы никто. Великая нация – никто. Я – никто. Народ наш никто. Все берутся учить. Китайская нация, её многовековая культура, самая старшая на земле – никто. Не мы ли от бога? А остальные – нелепое, какое-то демоническое, не земное дополнение к земному, праздничному ландшафту. Да, мы отстали от выскочек из других стран. Но это временно. Мы догоним и перегоним всех. Лидер нации должен быть жестоким, иначе цели не достичь и не добиться. Китай первая страна в мире и наш народ всего добьётся. Запомни, Чу, тот, кто будет после меня, должен думать только о добыче самых передовых технологий. Любым путём. Воровство, подкуп, как кремлёвские шушеры. Поздно я это понял. Думал, что шести, восьми миллионов солдат хватит для любой военной операции. Оказывается, нет. Перевооружаться надо. И надо быстро.
Генерал согласно поклонился.
– Уважаемый друг, великий Председатель нашей великой страны: после нас, особенно, ничего не изменится: Китай останется Китаем. Все наши последователи будут продолжать движение на возвеличивание и взращивание полного могущества страны. Здесь нам бояться будущего не надо. Все мы, одинаково приличные шовинисты. Экономически мы слабы, но это и все понимают. Из наших политиков наиболее продвинут в этом отношении ветеран нашей партии, Дэн Сяо Пин.
– Стоп, стоп, обожди, Дэн. Это тот, маленький такой? Бывший премьер.
– Да.
– Проверь его. Может он и подойдёт на роль преемника. Как-то я его плохо помню. Чего-то запамятовал. Премьер: а я уже забыл. Странно. Не мистик ли он. Колдун. Шаман.
– А он всегда молчал. Не отличался крайностями, политическими амбициями.
– Сколько ему лет?
– На сегодня семьдесят два года.
– То же, далеко не молод. А воевать он сможет?
– Не могу сказать.
Мао зашевелился на диване, начал поправлять плед, снова пошарил рукой перед собой, будто раскладывая книги и бумаги.
– Это главное в правителе. Если ты слюнтяй, сиди дома у печки. Иначе страну разорвут на куски, на отдалённые провинции. Поднять народ на войну, это не только кнут репрессий: это искусство. Не каждому, и не каждому второму, двадцатому, сотому это дано. Что-то здесь есть от бога, от судьбы, от вселенских предначертаний.
– Ещё никто и никогда не разорвал Китай.
– Прошлое ещё не определяет благополучное будущее. Тем более, отдалённое.
Мао откинулся на стенку дивана. Было видно, что он крепко вспотел. Слова давались ему с видимым трудом.
– Как-то мне легче становится, когда поговорю с тобой. Может тебя в преемники выдвинуть?
Генерал отрешённо, холопски улыбнулся. То же, как до этого Мао, обречённо махнул.
– У меня тёмное прошлое контрразведчика. Меня никто не знает. Да и возраст не младенческий.
– Да, забыл я как-то, что и ты уже взрослый. Эх, страна, страна. Вроде и при смерти, а всё о народе думаю: о чём, сам народ-то думает? Согласен ли он с моей смертью? А ведь он волен думать, как ему вздумается. Глубоко я вжился нутром и душой в свой народ. Глубоко чувствую его. Но, массы, они как океан, волнами исходят: никакой линии жизни. Кроме ощущения, никаких чувств.
Генерал тихо сидел, стараясь не перебивать Председателя. Тот сопел, тяжело дышал, но мыслил ещё, вполне светло и мудро; конечно, в рамках своих понятий о руководстве и деспотизме.
– Нелёгкая эта ноша, когда всё время ожидаешь подвоха и с внешней стороны, и от своих соратников по партии. Это же пауки в тёмной банке: готовые съесть всё и вся. Как с такими жить? Риторика, но от этого никуда не уйдёшь. А стране всё надо – и продовольствие, и оружие. Флот очень дорого. Ракеты очень дорого. Самолёты дорого. Семь миллионов солдат: бешенные деньги. Танки, пушки, автоматы, амуниция, обувь. А они умудряются ещё болеть, травмироваться, даже обжираться. Удивительно и странно.
Мао, как-то шутовски, застольно, с интриганской улыбочкой, глухо захихикал.
– Странно. Самый скромный паёк у наших солдат из всех стран мира, а у них ещё, видите ли, и животы коликами исходят. А что будет перед боем: заворот кишок, жидкий стул? Мельчаем. Хорошая жизнь ведёт к лени и трусости. Мой верный друг, что надо сделать, чтобы обозлить народ? Встряхнуть? Повести его дальше: к новым победным свершениям. Кремль, как-то, умудряется всё время держать свою рабскую сотню народов в вечном напряжении. Уверен, скоро они начнут где-то рядом на границе, рядом с собой, войну новую, очередную. Они без войн не могут. Во Вьетнаме закончилась война: скоро, скоро они где-то влезут в новую авантюру. Как ты думаешь, Чу, где это может произойти?
– О-о, кремлёвские шаги трудно просчитать и предсказать. У них всё будет политически шито-крыто. Пока они проверяют своё новое оружие в мелких локальных войнах: Никарагуа мелочь: что там, только новые автоматы, да снайперские винтовки проверишь. Вертолёты. Всё. Ангола. Негры, ещё глупее. Да и не бойцы они. Голодные они не могут воевать, а сытые, тем более. Стадный и шкурный инстинкт у них. Всё. Но то, что Кремль постоянно ищет, куда бы войска послать – это, несомненно. Но предсказать, практически невозможно. Одно можно сказать – это будет приграничная страна, сосед.
– Почему тогда трудно? Исключить, куда точно не сунется Кремль – останутся одна, две, возможные страны-жертвы.
– В принципе, да. В Европу не сунутся. Турция страна НАТО. Иран, вроде, как дружественная. Афганистан – тоже, дружественная. Индия дружественная. С нами были уже конфликты. Северная Корея – друг. Япония? С ними нет мирного договора, но и причин воевать нет. Не знаю.
– Надо искать самый неожиданный момент. Ведь и на друга, из выгодных политических целей, можно напасть.
– Да. На кого?
– Может на страны социалистического содружества? Кто-то плохо прислуживает Кремлю. Проявляет невнимание. Оппозиционность.
– Если только Польша. Чехов прижали надолго. А кого наше министерство обороны считает потенциальным противником?
– Ну, ты сам знаешь: Советы и Штаты. Больше некому нам грязные пальцы показывать.
– Они политические, экономические противники. Войну с нами они начинать не будут.
– Пока не будут. А завтра? Советы с четырёх сторон могут на нас напасть. Даже с Тибета.
– Водить там, по глубоким, гиблым ущельям войска – это не просто огромные потери. Даже трудно предсказать, что это.
– Да. Но, этим и отличаются Советы: приказ отдан, топай. Если даже, дивизия в пропасть провалится, они ещё три-четыре следом пошлют.
– И мы же так делали в Тибете. У нас не одна дивизия там замёрзла.
– Да-а. – Глухо согласился Председатель. – Но, у нас один народ, у Советов сотни. Они ропщут.
– Тихо ропщут. Не слышно. Я вот как-то на досуге подумал: Гонконг, Макао, Тайвань: чем не причина поднять волну о возвращении наших исконных территорий: незаконных колоний Англии, Португалии.
– Вот, вот, подумай. Но, почему на досуге? В рабочее время думай. Это наши земли. Здесь нас народ полностью поддержит. Это богатые колонии. Там, я думаю, и технологии новые имеются.
– Да. Люди наши там есть. Пока всё новое, на уровне бытовой промышленности и техники.
– На Тайване американская техника.
– Американская, английская, французская, но не последнее слово техники. Американцы прекрасно знают, что и кремлёвские агенты там шарят по фирмам. Поэтому секретов, тем более, военных, там нет.
– Друг Чу, не мне тебя учить. Думайте. У вас не мало людей. Глупых среди вас нет.
– У американцев и русских намного больше людей. Плюс опыт годов, традиции, секретная техника.
– Всё это известно всем. Надо искать новое, нетрадиционное.
– Работаем над этим. Постоянно. Где-то мы переигрываем американцев и русских. Но, общий счёт, конечно, в их пользу.
– Ты молодец. Признаёшь врагов. Мне мои холуи так впирали победные реляции, что мы всех мудрей и умней, что кроме общего тупизма, ничего далее не проявлялось в нашей великой, амбициозной стране. Вот мысль хорошая у меня появилась: как заставить всех быть искренними? Народ быть искренним.
– Для этого надо, чтобы чиновники были искренними.
– Что это ты всё в этих запорных идиотов упираешься? Это несерьёзно. Страна на этом не строится.
– Зато получаются неискренние отношения между властью и народом. А это и ведёт к недоверию, саботажу, бунтам, восстаниям, революциям.
– И это обязательно снова ведёт к репрессиям. Сам народ-то хочет жить и работать.
– Для этого и нужна ему свобода работать.
– Я ведь уже дал указания по сельскому хозяйству. А это восемьдесят процентов населения. – Мао, как-то, недоверчиво посмотрел на часы. – Хорошо, Чу, скоро придут врачи. Ступай. Ты знаешь, что делать. Координируй дела с моим племянником. Он многое знает.
Генерал встал, поклонился, пожал дряхлеющую руку Председателя.
– А как с вашей драгоценнейшей супругой?
– Я подумаю. Никому об этом не говори. Ступай.
– Всё будет хорошо, друг.
Глава четырнадцать
Возмущения разума.
«Из горла рваного нуждою,
Души, отверженной судьбою,
Сквозь тени мрака в небесах
Трещит пророчья клятый глас:
– Измерен! Высчитан! Предсказан!
Ярмо страны тебе в подарок!
Под знаком линии судьбы
Заказан сатаною ТЫ!
Покайся тварь земная! Сгинь!
Твой Бог вампир! И ты кретин!
От божьей напасти уйди…
И рая в нём себе не жди.
Предначертания все свыше…
Тобою бог заткнул все ниши.
…
В вселенском мареве звезда:
Борьбы всевышней: тьмы – добра.
Как отголосок общей брани -
Смягчает мрак твоей печали.
…
Гори со мной моя звезда.
…
…Здесь тяжкий гром колоколов,
Оцепенение веков,
Души изломанные черты,
Судьбы, свороченные тексты.
Под гильотиной на помосте
Распластан ТЫ – страдалец чести.
Разбит…Разорван… Уничтожен!..
Вот твой удел!.. – Поэт низложен!..
Борьба пронизывает всё:
Излом истории – ярмо.
И каторжанский душный рок,
Где с болью срок, и в дрёме стон.
Души живой, души больной…
Сквозь страх несущей в смерти сон.
Но, вопли стражников судьбы
Меж развороченных могил,
Являет касту вертопрахов -
Ломает жизнь, изводит страхом.
Аминь! Свободных дум скиталец.
Души, сомнений постоялец.
Твой путь лежит не на земле:
Меж звёзд, где мысли без цепей.
Где с гранью грань лучом тугим
Связует небо для любви».
Разбоев С.А.
В тёмно-красных покоях старшей супруги великого Председателя, мадам Цзян Цин, разрисованных огромными жёлтыми и зелёными драконами, было всё и страшнее, и неопределённей. Она нервно ходила из угла в угол и метала грозный взгляд безжалостного предводителя на своих, скованных авторитетом жены великого Кормчего, молчащих подельников. В руках у неё был большой белый веер, и она им крутила словно декоративной саблей. Махнула им и глухо заговорила.
– Что-то неопределённо тихо, пугающе, угрожающе для будущего нашей страны, накапливается в мраморных комнатах и огромных залах партийного ЦК. Никто из народа не проявляет соболезнующего интереса к драгоценному здоровью моего мужа. Что это? Молчаливая оппозиция? Тихий саботаж? Подковёрный бунт неопределившихся? Колыхающаяся, грозная тень начинающего восстания? Бесшумный ропот народной оппозиции? Предгрозовая разминка? Чёрное око страшного Урагана? Где народ? В домах? Почему не на улицах? Где флаги? Где всенародная преданность делу Председателя? Где? Где наши идеологи? Где радио? Почему все молчат? Где телевидение? Почему только хмурые сыщики и тупая армия в работе? Где преданные учащиеся? Студенты? Где ликование? Где расширяющийся шум и растущий гром нашей великой страны? Почему история не продолжается? Почему история затихла? Этот год не должен быть годом великой скорби. Он должен быть годом новых свершений и новых побед на пути строительства коммунизма в нашей великой стране. Уважаемый, Чжан, почему ты молчишь? – Она резко махнула краем алого халата. – Где твоё мудрое продолжение радикальных победных идей нашей великой партии?
– Ждём ваших мудрых указаний, уважаемая предводительница.
– Я что, одна должна всё время думать? Где именно ваши мудрые, премудрые предложения? Есть ли у нас сегодня враги, противники, претенденты на власть, на место Председателя? Почему всё так подозрительно и устрашающе тихо? Завтра же вывести на улицы и площади студентов, народ, с флагами, цитатниками. Все должны дружно плакать и громко поздравлять моего великого мужа, его передовые идеи. Его непревзойдённая, указующая цель и вечная, непрестанная, горячая любовь к народу Китая. Во всех крупных и малых городах, в деревнях и провинциях. Уважаемый, Яо, кто сейчас нас поддерживает? Что усиленно разрабатывает твой многочисленный пропагандистский аппарат? Кто наш первый надёжный союзник?
Яо медленно, с почтением поклонился, и ещё медленнее, со степенной хрипотцой, отвечал.
– Пока ваш супруг жив, да продлит Бог его счастливые и непревзойдённые годы ещё на десять тысяч лет, все поддерживают только его. Поэтому все и молчат.
– Чушь! Смрадная чушь! Хитришь, мудрый Яо. Все думают только о завтрашнем дне. Все. Поголовно. От малолеток до стариков. Они все должны быть с нами. Кто сейчас может составить нам конкуренцию?
– Как и что определить, когда все поголовно молчат? Молчат, как в армейском строю, как в сыром карцере. Глаза у всех хитрые и молчащие. У всех одновременно пропали голос, речь. Слов не помнят. Где собственная честь? Где собственная гордость?
– Скажи мне, мудрый, государственный ведун, с кем наша страшная служба «Общественной безопасности»?
– С вашим супругом, уважаемая. Министр «Общественной Безопасности», Хуа Гофэн, каждый день посещает покои вашего супруга. Генерал Чу, там же близкий друг вашего мужа: с кем ему ещё надо быть?
– Правильно. Значит, они должны быть и с нами.
– Несомненно. Но, ранее кончины супруга, они будут молчать, как зимние раки в глубоких корягах.
– Значит, и министр обороны будет молчать.
– Так точно, уважаемая предводительница. И весь генштаб. И министр внутренних дел. И министр иностранных дел.
– Ван Хунвэнь?
– Не он ли, организатор хунвейбинов, народного ополчения?
Он и заместитель Председателя. С кем ему быть?
– С моим мужем и с нами.
– Поговорите с ним. Нас он слушать не будет.
– Верно. А если нам понадобится кого-нибудь арестовать?
– Поговорите с ним: и все министры будут с нами. Но не ранее, кончины Председателя. Иначе нас просто всенародно четвертуют.
– Ты пугаешь меня. Сколько у нас наших людей в ЦК?
– Не больше четверти.
– Этого мало.
– Мало. – Внешне скромно согласился Яо.
– Кого мы можем ещё привлечь в свои ряды?
– Если выведем на улицы народ в поддержку Председателя и его идей, то это привлечёт на нашу сторону какую-то часть членов ЦК.
– Это и сделаем. А кто ещё метит в наследники великих идей партии?
Яо скромно покашлял.
– Достаточным для народного лидера авторитетом пользуется Дэн Сяопин, но он молчит, как крот, и не показывается на люди.
– Надо с ним в ближайшие дни встретиться, узнать его скрытые планы по отношению к власти.
– Попробуем.
– Что вы всё; пробуем, попробуем: надо действовать. Действовать быстро и решительно. Как мой великий супруг. Иначе нас просто заплюют простолюдины. К слабым не идут. Слабых пинают, бьют, в тюрьмы сажают, стреляют. Властитель не должен думать о массе, массах народа. Это как в муравейнике, они должны только исполнять приказы, только. Политическое и экономическое рабовладение должно повелевать ими. Мы не ведём народ: мы гоним его впереди себя к нашим вечным целям – власти и благополучию.
– Великолепная и мудрая Цзян, не говорите такое вслух, иначе нас четвертуют принародно.
– Нового я ничего не говорю. Это то, что придумали большевики, продолжил Сталин, продолжил мой великий супруг в нашей великой стране.
Цзян Цин притормозила, постаралась успокоиться от своих излишне смелых лозунгов, резко присела на стул, кисло улыбнулась, своей искривлённой улыбкой колдуньи, присутствующим. Продолжила.
– Он, конечно, в общем, так и не понял, что он строил. Так же грубо и плоско верит в словесную, абсолютную химеру коммунизма. Тот же Фидель Кастро. Это старое, еврейское ноу хау в современных условиях. Нам оно никак не годится. Рабовладение – да. При полной мощи верного агитационного аппарата: что именно то, что мы делаем, это и есть великое счастливое будущее нашего гордого, бедного и вечно работящего народа: и, конечно, прочих народов всей земли. Обречённое, конституционное рабовладение под ярким светом всех юпитеров и громогласным, патриотическим воплем всего ликующего народа – от холуёв, до последнего бомжа. С флагами, барабанами, трубами и мудрыми цитатниками Великого вождя и непревзойдённого исторического мудреца, Мао Цзедуна. Армию в ружьё. Милицию в ружьё, все спецслужбы в ружьё. Кто колеблется – в отхожую канаву истории. Вот так мы должны работать. Никаких сомнений. Учитесь у великого еврея Льва Троцкого. Он тоже еврей. Но великий. И далеко не глупый представитель элиты рабовладельцев. Фараоны Египта, Рим, Персия, Византия – знали толк в рабстве. Сейчас в мире две великие страны рабовладельцев – СССР и Китай. И куча маленьких, которые действуют вслед нашему фарватеру. Без рабовладения большие империи не выживут. А маленькие страны живут ровно столько, сколько их главный рабовладелец: великий Гудвин из сказки. Мы должны смело продолжить дело всеобщего коммунистического рабства на Земле. Сегодня я схожу к мужу, возьму у него добро на демонстрации в поддержку его курса. Уважаемый доктор Чанг, послезавтра в десять дня студенты Пекина должны быть на улицах столицы. Мэн, вы, школьников всех классов. Все члены спецподразделений тоже должны быть на улицах и делать свою работу. Телевидение, газеты, всё должно быть в работе, в деле. Что ещё добавить, прибавить? Кого нам надо объявить врагом? Вот где смысл, идея. А за границей, кого нам поднять на народную мотыгу?
– В Тибете злобно мутят. Может там поднять нам дельную, патриотическую шумиху?
– Подумайте, товарищи. Но это наши внутренние земли. С Советами, так же, можем пошуметь?
– Знать бы как.
– Америка?
– Можно.
– А ревизионисты, уклонисты, леваки и праваки, анархисты?
– Здесь опыт есть. Нового ничего нет.
– Ну, Чжан, ты большая язва. Так придумай, чего-нибудь, подло язвенное.
– Подумаем. Может Гонконг снова потребовать обратно? Тайвань – наш остров. Можно раздуть всенародную истерику.
– Вот, вот. Мысль хорошая. Тайвань у наших врагов. Может послать туда на джонках несколько тысяч людей с плакатами и требованием вернуть остров. А следом военные корабли.
– Стоит. Лишь бы море не штормило.
– А Вьетнам?
– Это ж друзья наши. И Хо Шимин верный друг и брат нам.
– Друг не друг, пусть не мешают.
– Да, им ещё свои раны зализывать не один десяток лет.
– Значит, помощь им нужно всенародную организовать. Организовать народ наш на всемерную помощь нашим друзьям. Рис им нужен?
– Нужен. Но им более трактора нужны. А нам самим техники не хватает. Одни вопросы кругом и вокруг.
– Даже повоевать не с кем?
Советники Цзян забыто улыбнулись.
– Ладно, на сегодня хватит. Голова уже болит. Поднимайте замов. Пусть ночь работают. Послезавтра в семь утра встречаемся у меня, в десять площади должны быть заполнены народом.
Глава пятнадцатая
Мальта. Мальтийский ОРДЕН.
Иногда, по простоте своей душевной и открытой всякому народу, всегда неунывающий, бравый господин Динстон добродушно, панибратски хлопал полковника Хьюза по плечам и бокам. Они неторопливо шли пешком по весёлым, солнечным улицам столицы, исторически хорошо известного, островного государства Мальты, городу Валлетте. Лениво прогуливались по старинным улочкам, медленно попивали тёмное, холодное, местное пивко. Из добродушного полковника, как из старой, вырезанной тупым ножом табакерки, выскакивали плоские шутки, гадкие прибаутки, остроты, анекдоты. Надо же, он даже всемирную историю, не плохо, знал. Широко улыбаясь, рассказывал депрессивному, скучающему Хьюзу.
– Давно я так спокойно не прогуливался, не отдыхал, браток Хьюз. Остров всегда романтичного, самого средневекового в веках, отдыха и беззаботности. Мальтийский Орден, дружище, ты сам знаешь, это история. Интересная, великая история. Это то, чем всегда можно гордиться, даже нам, американцам. В 1565 году восемьсот рыцарей с несколькими тысячами местных ополченцев выдержали долгую, кровавую осаду против сорока тысяч разъярённых турок и, победили. Надо же: победили. А турки тогда на историческом военном подъёме были. Но, половина беспощадных турок полегла под стенами крепости. Мечи, топоры, копья, луки – вот, всё, что было у суровых, молчаливых мальтийцев. А мы, американцы, бедных маленьких вьетнамцев не раздавили самолётами, вертолётами, бомбами, ракетами. Позор. Какой смысл в переговорах, в самой войне, если всё заканчивается выводом войск. Не понимаю ни президента, ни его советников. Где начинается, где кончается Великая Америка?
Динстон, задумавшись, замолчал. Но, поёживаясь на жаре, опасливо осматриваясь по сторонам, как старший школьник, сбежавший с уроков, заговорщицки заговорил Хьюз.
– А почему нас сюда вызвали, на этот открытый всему миру остров?
– О, уважаемый сэр, нам непременно вежливо об этом скажут, дорогой мой полковник. Лучше расслабьтесь и полностью любуйтесь этим великолепным историческим городом. Он весь жёлтый, солнечный. Такое, необъятно поразительное, средневековое богатство. Где они это всё взяли? Солидно. Нет, всё же старую Европу можно веками смотреть и веками изучать. Древние, каменные крепости королей, герцогов, графов, баронов, различных церковных братств-орденов – это так мило сердцу и глазу. Слов нет. Щемит в душе. Сказочные замки, фантастические дворцы: люди без образования, без современных приборов такую неземную, вековую красоту создавали. А сейчас – тысячи образованных архитекторов, приборы, аппаратура, новейшая техника, такую ограниченную ерунду возводят, смотреть нечего. Нечем гордиться. Однообразие, примитив. Стекло, бетон, железо: всё наружу. Вот – военные корабли, строят, самолёты, танки, ракеты – красиво. Как для людей, так вечно денег не хватает. А оружие – извольте. А катера, яхты! Смотри, как они все красочно и живописно, в этой бухте смотрятся. Будто специально для нас выставленные. Живут же люди. А мы всё с тобой кому-то должны. В командировках существуем. Утомила меня такая жизнь. Сказать нам, что-то существенное, сегодня великому магистру просто нечего.
Хьюз в такт словам кивал головой.
– Нам обрубили концы. После Индии на дне сидим. Сейчас, в Китае, вся политика сошлась на больном Мао, а нам даже визы не выдают. Да, забыл спросить: – А ты получил от Ганди индийского бога?
Динстон довольно улыбнулся, продирижировал невидимому оркестру рукой.
– Знаешь, не ожидал. Думал, какой-то хитренький подвох от Маккинроя. Ан, нет. Спасибо ему. Уважил старого коллегу.
– Я думал, что в Индии мы всё провалили: и с террористами, и с Джамму с Кашмиром, и с Тибетом.
– Если наши боссы говорят, что всё хорошо, значит всё хорошо.
– Согласен. Но, как-то, это всё, даже, не по-нашему, не по агентурному: нелогично всё.
– И я согласен. Но, что мы знаем? Что мы можем знать? Мы мелкие, ходячие, но нужные нашему великому государству агентурные пешки. Мы донельзя упорные работяги. А МакКинрой, он почти всё знает. Он высокородный сэр. Его сам президент, одного, без охраны, на аудиенцию принимает. Значит, что-то там у них важнецкое есть. И заметь, не один президент. Вот они, президенты, каждые четыре года переизбираются, а он стабильно к каждому в кабинет вхож. Да и слышал ты, монаха своего, пацана-малолетку этого, в капитаны произвёл.
– Генерал имеет право. Тем более, как ты говоришь, влиятельный, всё знающий дипломат.
– Год пройдёт, он майора получит. А там подполковника. При Маккинрое, это не мудрено.
– Ты скоро на пенсию. А вот меня, этот малолетка, может догнать по погонам.
– Не отчаивайся, кроме погон есть должность. А это, ого-го.
– При МакКинрое и это не проблема.
– Да, согласен. В подробных, но недостаточно точных, мемуарах цэрэушников будем о них скоро читать.
– Завидно.
– Знаешь, в Китае он работал под прикрытием торгового эксперта, но насколько я знаю, ни одного торгового дела или, хотя бы, мелкой сделки он так и не осуществил. Я и то, с дюжину удачных сделок провернул. Кое-что, поимел: о чём и сейчас с удовлетворением вспоминаю.
– А зачем ему? Он богат. В банках у него минимум несколько миллионов.
– Не думай, забудь. Всё же и мы, не плохо, живём. Знаешь, когда я бывал в Тибете, то иногда меня по ночам и даже днём посещали какие-то голоса из космоса.
– Неужели там высоко материальные существа могут думать о нас?
– Думать, может и нет, но понадобиться можем.
Хьюз решил дальше умно молчать: было видно, что Динстон изрядно захмелел и дополнять его, не имело смысла.
К ним сзади бесшумно подъехал черный лимузин. Высунулась голова улыбающегося, смуглого шофёра.
– Господа, босс послал меня к вам. Пора к нему, ждёт.
Полковники переглянулись. Никакой конспирации. Это не Пиренеи. Динстон подошёл машине.
– От какого босса, говоришь?
– От мальтийского. Генерала-магистра. Здесь кругом все наши. Другой агентуры нет. Это Мальта.
Шофёр показал удостоверение Ордена. Динстон согласился.
– Этой корочке можно верить. Но всё равно, как-то, подозрительно.
Резиденты-шпионы посмотрели по сторонам. Кругом было миротворно и тихо. Они охотно уселись в кожаные, перегретые на жаре, сиденья большого автомобиля. Всё же на воздухе, в тени, парило выше тридцати пяти градусов тепла.
Теперь офицеры уже не шли с мрачным, молчаливым проводником, по тёмным, гнетущим подземельям в горных, пиренейских замках. Дворец рядом со столицей Мальты был красив: из жёлтого камня, с большими окнами-витражами, везде расписные стены, потолки, большие картины. Их провели в шикарный красивый зал со старинным столом и высокими стульями-креслами со стилизованными спинками в виде широко раскинувшимися крыльями орла. Солнце полностью заполняло помещение своим ярким светом и агенты-посетители, по общей обстановке помещений поняли, что разноса не будет: и всё остальное, будет обыденно и хорошо.
Динстон, увидев это шикарно завораживающее зрелище, удовлетворённо присвистнул.
Через минуту со свитой, появился великий магистр, пригласил полковников присесть.
– Братья, господа, мы в курсе ваших дел и проблем. Не думайте ни о чём. Всё в рамках наших состоявшихся планов и целей. Теперь, далее, мы будем встречаться здесь, на острове. В Пиренеях слишком много стало смотрящих. Минимум, двадцать разведок там собралось. И особенно из Кремля и Израиля. Где их только нет. Но, братья, сейчас о деле. Наши цели совпадают с европейскими желаниями и требованиями Штатов. Надо Дэн Сяопина поддержать. Третья или четвёртая Жена Мао, Цзяо Цин, политически опасный человек. Её все опасаются. Она может пойти на любые кровавые провокации для достижения режима личной власти. Прошлое политическое и государственное достояние Мао полностью овладело ей, и она готова сегодня на исторический, криминальный подвиг и народную кровь, как плату за собственную власть.
Динстон и Хьюз с глубоким пониманием кивали седыми головами.
– Вам, господа, надо продумать, как агентурно, политически подставить опасную супругу Председателя. Как её искусно и грамотно, очернить. Ловко спровоцировать. По-нашему – подставить. Может, даже есть смысл вам искать гласной встречи с ней, чтобы политические сыскные службы Китая могли представить в ЦК все данные, что она связана с иностранными разведками и привлекли её к государственной ответственности. – Великий Магистр немного помолчал, посмотрел в светлые окна зала. – Пусть даже это будет – в государственной измене. Для этого вам визы сделает сам сэр Маккинрой. Он в курсе. Это его идея. Вам, сэр Динстон, скоро на пенсию, и удачная, завершающая операция под руководством удачливого генерала будет на руку вам.
Полковник легко склонил голову в знак согласия.
– Миру нужен мирный Китай. Второй, подобный Мао, доберётся рано или поздно до средств доставки оружия массового уничтожения. Никому не поздоровится от не здорового шовинизма Китая. На вас лежит важная миссия. От вас многое зависит.
В зал официанты внесли красное вино в коллекционных бутылках, бокалы. Шоколад, фрукты.
– Выпьем, господа, за удачу. Мистер МакКинрой вам поможет быть на высоте данной миссии. Вам необходимо иметь несколько агентов, которые ранее вас начнут протаптывать тропку и добиваться встречи с супругой Мао. Будут готовы некоторые документы для спецслужб. А там уже сам генерал даст вам необходимые наставления. И самое главное, господин полковник, – магистр смотрел на Динстона, – ваши связи с министром-советником, самое важное в этой политической игре-авантюре. Он и представит провокационные документы сначала спецслужбам Китая, потом в ЦК партии. Как политик, Цзян Цин, будет уничтожена. А что с ней дальше будет, только богу известно.
Красивые бутылки, живительное вино, располагающая обстановка: Динстон живо повеселел.
– Великий брат, великий магистр, мы всё сделаем, как требуется. Китай будет мирной страной.
– Смелое заявление. А что вы скажете, молчаливый Хьюз?
– То же самое, великий брат. Мне нравится эта идея. Сложностей не вижу, если только она, я имею в виду супругу Мао, напрочь, не откажется встречаться с иностранцами.
– Вот здесь и очень важен для выполнения нашей операции министр-советник. Он сыграет роль и провокатора, и связующего звена. Брат Динстон с ним встретится, поговорит, и, думаю, всё будет в рамках задуманного.
– Дай бог. Но, советник очень хитрая лиса. Влиятелен, но сам себе на уме. Мы же не знаем, какие у него планы строятся после кончины Председателя.
– Планы у него одни: выжить и остаться в теме.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
