Текст книги "Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта"
Автор книги: Сергей Разбоев
Жанр: Боевики: Прочее, Боевики
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Глава двадцать первая
Директор ЦРУ – сэр МакКинрой. Размышления о завтрашнем.
– Как-то даже неожиданно. Хотя, другого ждать не приходилось. Тайные интриги старого китайского двора. Коммунисты также мелочны и подозрительны друг к другу, как императоры древних, тёмных и кровавых веков.
Директор ЦРУ оживленно крутил жёлтую папку подрагивающими от волнения руками. Прохаживался, в глубокой задумчивости, рядом с длинным столом.
– После всего сказанного, каков ваш вывод, господин генерал.
– Сэр, Председатель Мао серьёзно болен, правильнее, находится при смерти, но ещё достаточно уверенно управляет страной и коварно разыгрывает самим собой разработанные игры в перетасовку картёжных физиономий. Его неожиданный ход, хоть и просматривался на фоне странных притязаний его жены; но, после репрессий по отношению к видным лицам из ЦК, трудно было рассчитать, на ком он окончательно остановится. Я верю генералу Чу, и верю, что сегодняшний министр Общественной безопасности меньшее зло, чем Цзян Цин. Но, он уступает по либерализму Дэн Сяопину. На сегодняшний день не известно, что Дэна ждёт завтра, но он на некоторое время будет самым скромным козлом отпущения за последние годы.
– Как всё похоже на известные пары Сталин-Берия, Гитлер-Гимлер: история не дала нам опытного сравнения, лучше ли был бы Гимлер или Берия, но оба они большие массы людей расстреляли и в лагерях уничтожили. И даже пробное перевоплощение, в одночасье, волка в овцу, плохо верится.
– Согласен с вами, сэр. Но отставание Китая в экономике и технологиях такое, что им ничего не приходится делать, как отпускать вожжи в сторону большей либерализации всей жизни страны. Их лидеры прекрасно понимают, что Китай может остаться большой деревней средневековья, где правит невежество, ханжество и боязнь всего нового.
– Значит, нам стоит поддержать, плохо известного для нас, Хуа Гофэна?
– Да. И позволить китайцам и китайским студентам, школьникам посещать Штаты. Контакты между народами сделают своё дело.
– Но, у нас и сейчас немало китайцев.
– Это те, которые сбежали в сороковых годах, да и больше с Тайваня, Гонконга, Макао. Сравнение параметров жизни увлечёт народ Китая верить в заграницу. А сейчас, ведь они в большинстве своём оглуплены агитацией коммунистов.
– Сколько по времени больной Председатель Мао ещё протянет?
– До осени.
– Не мало.
– Кто знает: для Китая, как и для истории, это не срок.
– Много чего может измениться там, особенно для опальных лиц.
– Для Хуа Гофэна тоже главное ликвидация группы Цзян.
Директор долго, с некоторым неудовольствием, смотрел в окно.
– Генерал, мы никому не уступаем в информированности?
– Больше, чем знает генерал Чу, никто никому не скажет. Да и не сможет сказать. Закроют быстро. Сам Хуа, ещё боится Председателя Мао. И, тем более, свою историческую возможность стать у руля величайшей страны упускать не будет. Лично с ним мы всё же сможем встречаться и чем-то быть полезными друг другу. Всё упирается в самого Мао. Если предсмертная болезнь активно надавит на слабый мозг отдельными заразными вкраплениями, то кто знает, что он предложит миру неожиданного следующим ходом?
– Даже не знаю, что и как заинтригованно сказать президенту. На Совете Безопасности мы, конечно, будем говорить о Китае, но мы не больше знаем, чем другие разведки и наши мудреные аналитики.
– Нет, сэр, именно мы и знаем. Конкурирующие службы не знают, не подозревают о приближающейся подковёрной тени Хуа Гофэна. Нам, в дополнение ко всем оперативным разработкам, нужны полные данные по Хуа и его родственникам.
– Попробуем. А агенты Кремля, не резво там крутятся?
– Службы Китая недолюбливают лазутчиков из Московии. Да, и шпионы Московии сами так усердно следят друг за другом, что искры от их резвых личных долбаний, совсем неплохо освещают работу другим шпионам.
– А нас они правильно любят: я имею в виду службы Китая.
Легко съязвил директор в стиле древнего Сократа.
– У нас с ними взаимовыгодное международное сотрудничество.
– Насколько они готовы продвинуться в сторону демократии?
– Для начала свободу предпринимательства крестьянам. Серьёзно ставят вопрос об улучшении питания народа.
– Не поздно ли?
– Больших выступлений, бунтов нет, значит, пока ещё достаточно своевременно.
– А если мы по радио, телевидению будем искусно передавать о долгом течении болезни Мао и его тяжёлом, постоянно ухудшающемся положении. Что либеральные изменения в партии ведут к улучшению будущего положения народа. Что история страны уже долго и давно ждёт нужных эффективных экономических изменений.
– Председатель Мао всем предоставляет и неожиданные головоломки, и закрученные многоходовки. Своих ближайших партнёров по партии он не оставит в покое. Он их всех будет держать на равном расстоянии и от гильотины, и от больших постов в стране. Но и Кремль, настоящая бестия, также включится в такую же хитрую игру настоящего положения. Плюс, проявит очень большее политическое, историческое, моральное сочувствие китайскому народу. Вот тогда, там они многое в большой степени используют против нас. Что на руку будет и самому Хуа, и прочим, более агрессивным силам Китая.
– Это самое можем делать и мы. Более эффективно.
– Тогда надо подобрать хорошую команду, знающую историю, культуру, гражданское общество Китая.
– Давайте сделаем.
– Согласен. Дэн будет в опале. Он предложит нам несколько полезных кандидатур по Китаю. Станции вещания можно расположить в Японии и на Тайване.
– У нас имеются в этих странах станции вещания: мы просто добавим к ним предложенные кандидатуры. Я, думаю, и вы им поможете. Политическую обстановку среди пауков Пекина вы лучше знаете и больше можете сказать, не опасаясь преследования со стороны служб Китая.
– Да и люди Дэна знают, как искуснее предъявить будущие планы народу.
– Хорошо. Совет Безопасности эти предложения поддержит. Да, интригующее, сомнительное времечко предстоит в Китае до окончательной кончины Великого Председателя.
Директор снова возбуждённо заходил взад-вперёд по большому кабинету вдоль длинного стола заседаний.
– Неплохо, неплохо, – удовлетворённо бормотал он, – подумать есть над чем. Госсекретарь и президент будут удовлетворены услышанным. Главное, чтобы было ослаблено давление на Тайвань. Можете и передать это Хуа Гофэну при личной встрече или через генерала Чу. Мы поддержим Хуа, он должен поддержать наши предложения. И как там с планом: один Китай две экономики?
– Они к этому идут.
– Тоже, уже хорошо. Прозондируйте почву по Гонконгу и Макао. И ещё – как нам защитить Дэна?
– Пока никак. Вмешательство в его политическую карьеру только навредит ему. Никто не должен знать, что он пользуется поддержкой иных сил, пусть и моральной. Его время ещё не пришло.
– Хорошо. Спешить не будем. Осторожность, осторожность и ещё раз осторожность. Братья полковники: Динстон и Хьюз понадобятся вам?
– Да. Мы разработали программу как опорочить Цзян политически и убрать её, как физического конкурента Хуа Гофэна. Потом и Дэна обратно вернут в государственную политику.
– Молодцы. Мне импонирует наш полковник – самому Динстону пятьдесят девять лет; но, хорош молодец: гонору у него на несколько двадцатилетних. В Тибете пока тихо, генерал?
– Да, сэр, сейчас все основные дела в Пекине. Скоро и трупы на сцене валом появятся. Мао пока ещё просто усиленно думает, на ком остановиться. Ему плохо без мощного адреналина смерти. Наверное, такой адреналин даёт надёжное лекарство от опасных болезней.
– Очень может быть: все диктаторы, удивительно долго живут. Мао не исключение. Сам Хуа думает бороться с коррупцией?
– Мы это не обсуждаем. Не время.
– В принципе, правильно. Но, Председатель Мао крепко цепляется за жизнь, даже тибетских старейшин приобщил к своему оживлению. И как это они умудряются?
– Но монахи, именно и колдовали над тем, чтобы побольше болезненной порчи наслать на Мао.
– И как это?
– Они ослабляют общую защитную систему организма через космические каналы энергии. Наверное, сработало, раз Мао безнадёжно болен.
– Интересно.
– Ещё у нас открылся положительный момент с правящей элитой. Они настоятельно просят помочь новыми технологиями. Взамен обещают раскрыть базовые ракетные места Московии на Дальнем Востоке. Тем более, что это и в их интересах.
Директор по-королевски опёрся руками на высокую, резную спинку стула.
– Тоже хорошо. Значит, они готовы с нами положительно сотрудничать. От Кремля им мало толку. И китайцы это реально понимают. Но для начала, скажете им, мы поможем сельскохозяйственной техникой, кое-где, промышленной. Главное, начинать сотрудничать. Они умеют ждать. Мы знаем, что им предложить. Что-нибудь есть сейчас по ракетным базам на Востоке?
– Есть. Всё будет по взаимным интересам и взаимным обменам.
– Вы им что-нибудь обещали?
– Мне лично нечего обещать. Решает Центр. Дадите мне список предлагаемых намерений и мне будет, что весомое добавить в хитрющих, длинных, истинно китайских переговорах.
– Всё это у вас будет, сэр МакКинрой. Пакет предложений будет не маленький. Не забудьте им напомнить, что мы можем предложить класс средних и малых военных кораблей. Они ухватятся за это. Московия им слишком старые корабли продаёт. И здесь мы очень положительно будем смотреться на фоне отсталой, и скаредной Московии.
– Это меня удовлетворяет. Хуа очень будет рад чертежам кораблей. Но у них нет грамотных специалистов понять проекты военных и даже гражданских кораблей. Здесь нужны институты. Много институтов. А заводов ещё больше. Не менее двадцати тысяч, разнопрофильных. Где их крестьянскому, отсталому Китаю взять. Это кровавый авантюрист Сталин смог обмануть в двадцатых и тридцатых годах наивных немцев, французов, англичан, да и нас. И то, когда он понял, что чтобы простой танк сделать, нужно несколько десятков заводов, то больше понял, чтобы поднять военную промышленность, необходимо все народы своей рабовладельческой сатрапии опустить в глухую нищету, рабство и концлагерную темноту. Все средства, всё золото и драгоценности, весь валовый продукт страны бросить в плавильную печь военного производства. Но корабли нормальные, Кремль так и не смог производить. Нет конструкторов, инженеров. Нет свободы мысли, конкуренции. В начальстве только дурачки. Только. У них это номенклатурой зовётся. Специалисты, талант – это у них мусор. А серость, бездарь – это элита.
– Правильно. Поэтому, мы и специалистов пришлём следом, а это уже очень тесное сотрудничество.
– Согласен. С инвестициями можем обещать?
– Конечно. Конечно, уважаемый. Но при изменении законов в пользу защиты инвестиций от государства. Никаких конфискаций и незаконных огосударствлений.
– Без этого и разговора не будет.
– Ещё. Как с сокращением армии?
– Какой её части?
– Для начала сухопутной. Так как технические части у них просто очень и очень отсталые.
– Точных данных нет, но в пределах шести миллионов утверждать можно. Но есть ещё войска общественной безопасности, как у Советов Внутренние Войска.
– Сколько их?
– Данных нет.
– Что, и генерал Чу сказать не может?
– Как-то запроса не было, да и не интересовало никого. Потому что репрессивные меры в отношении оппозиции проявляли миллионные толпы хунвейбинов и ополченцев.
– А ваши примерные расчёты.
– Тоже, в пределах шести миллионов.
– Неужели?
– Власти нужна охрана самой власти. А Китай это семьсот– восемьсот миллионов. И шесть миллионов, это минимальная цифра.
– А секретные, специальные службы, отделы охраны и так далее: вместе их сколько?
– Не менее миллиона. В Китае всё надо считать миллионами.
– А деньги на всё это?
– У народа, откуда ещё.
– Вы согласны, что общая численность силовых структур может приближаться к двадцати миллионам.
– Несомненно.
– Ну, а восемнадцать миллионов, или двадцать два миллиона роли не играет. И то много, и то много. Не думает ли Мао двинуть такую дикую ораву на Индию, или Южную Корею?
– Скрытно такую массу к границам не передвинешь. Одних походных кухонь надо более тысячи.
Директор мечтательно заулыбался.
– Да, кормить такую массу нелегко. Тем более в бедной стране. А в Пекине сколько сейчас войск стоит?
– Не менее ста тысяч. Это кроме гарнизона и войск Общественной безопасности.
– А это кто вам доложил?
– Генерал Чу.
– Какой добрый предатель.
– Дело в том, что это всё непостоянные цифры: они каждый день меняются или могут меняться. Скажет Мао – и миллион будет стоять на площади Тянь АньМэнь.
– Стать, то они станут. Как их прокормить на площади?
– Зачем их кормить? – В свою очередь МакКинрой заулыбался. – Сутки постоят, сменятся.
– Ладно, пусть об этом размышляют оперативные отделы и готовят нам различные варианты событий.
– Только закажите им не более четырёх вариантов, иначе мы закопаемся в надуманных возможностях и вариантах.
– Что вы нам можете, для начала, предложить для успешного прочитывания событий оперативно-аналитическим отделам?
– Первое: время кончины Мао по месяцам, начиная с июня месяца. Второе: осталось, в принципе, две политические фигуры: Хуа Гофэн и Цзян Цин. Кто из них сильнее при живом Мао и будет сильнее в первый месяц после кончины Председателя. Третье: просчитать интересы членов ЦК, и глав всех провинций. А вообще, завтра или после завтра, многое решится. И Дэн, и Цзян выводят людей на улицы. И все они с одинаковыми лозунгами в поддержку и продолжении великих идей Великого Кормчего. И здесь, Председатель Мао сам решит, кто лишний на данный момент. Хотя на 99% мы знаем, кто в опале. Но, завтрашний день подытожит предыдущие.
– Последнее, есть ли у лидеров планы улучшения наших политических отношений, межгосударственных, прочих?
– Хуа искренно желает сблизить и улучшить взаимоотношения с нами. Хотя, первое время слов одобрения от него ждать не приходится. Сначала надо общее мнение ЦК сдвинуть в нашу сторону, а за этим и идеология сдвинется.
– Понятно. Сколько это времени займёт?
– После смерти Мао, в течение года, можно ожидать начало сближения позиций и доброй риторики во взаимоотношениях.
– Год. Хорошо. Будем ждать. Езжайте, господин генерал. Желаю вам удачи. Не утоните там, в потоке бурных политических событий.
– Спасибо, господин Директор.
– Донесения и отчётов жду каждую неделю.
Маккинрой кивнул головой в знак прощания и довольно бодро, довольный общим итогом разговора, вышел из кабинета.
Глава двадцать вторая
МАО – генерал ЧУ.
«Ой-ё-ёй, ай-я-яй,
Где мой чёрствый каравай».
Да, шумные, народные демонстрации и грандиозные, опять же, народные и всенародные митинги в поддержку здоровья, идей, великолепия, самого Величайшего из Величайших, неподражаемого, неповторимого, вечного, дорогого Председателя, Кормчего, Вождя всех народов и Верного Товарища МАО; построившего величайшую, мудрейшую, законнейшую державу мира; прошли в традиционном, высоко организованном, весёлом порядке. Все были удовлетворены, все рады. Все хлопали в ладоши, в едином патриотическом порыве бросали вперёд руки в крепко сжатых кулаках: и кричали, кричали, и ещё раз, по сто раз кричали, захлёбываясь в собственном ура патриотическом крике. Даже тяжело больной Председатель был искренне рад и душевно доволен. Он был на пике, высоте своего морального, то есть, по исторической истине – аморального – внутреннего счастья.
Под звон громких фанфар прошел и пленум партии Китая. Скромный, порядочный Дэн Сяопин, без лишнего шума и злобных выпадов, был снят со своих высоких партийных и государственных постов: отправлен в отставку. Но что интересно: как обычно в таких случаях, случавшихся ранее, к нему не были предприняты никакие репрессивные меры, даже не отрубили голову. Семью не трогали. Что и дало повод думать, что Председатель Мао насытился, душевно успокоился и крови никому, в настоящее время не желал. Не желал, и хорошо. Людям всё хорошо, лишь бы не было войны, и не сажали в тюрьмы родных и близких.
И вот сейчас, на конспиративной квартире, Дэн, с нескрываемой досадой и опасением, говорил генералу Чу.
– Почему, зачем Председатель меня сделал политическим козлом отпущения? Почему? В личных беседах, в разговоре со мной, он мне так много говорил хорошего, увещевал в добродетели, поддерживал в борьбе против его же супруги. Ведь Цзин большее зло. Он её сам побаивается.
– Уважаемый Дэн, – более мягче и аккуратно старался говорить генерал, – Председатель Мао всех обвёл вокруг пальца. Я сам узнал о новом решении Председателя от Хуа в последний день перед митингами. Cамого хитреца и прохиндея товарища Мао, вы знаете не хуже меня. Лично мне, лишний раз приходится увериться в его коварном партийном и государственном интриганстве. Почему они со Сталиным и не ужились: оба кровавые, подлейшие интриганы-конкуренты в истории. Оба стремились к мировому господству. Но самое главное, для нас, для народа, для будущего истории – что ваша опала временная. Сейчас всё брошено на личное успокоение товарища Мао и его торжествующей, хищной жены. Лишь бы их успокоить и дать им вволю позлорадствовать. Усыпить бдительность, проницательность, политическую обеспокоенность Председателя. И ещё важное, главное для нас, что премьером назначен сам товарищ Хуа. Вы же видите, никаких репрессий не следует. Это знаково, наше общество начинает меняться. Вместо крови просто политическая отставка. Председатель Мао желает по себе добрую память оставить. На сколько можно, изменить прошлое. Это хорошо. По смерти Председателя вам вернут ваши партийные и государственные посты. Ваш опыт руководителя необходим стране, и он будет востребован со временем. Наш сегодняшний противник, товарищ мадам Цзян Цин, и вы это знаете. Она много поработала у кровати Мао, чтобы убрать вас с дороги. Но сражение не окончено. Наш главный козырь болезнь товарища Мао.
– Но этот козырь имеет и Цзян.
– Но мы имеем товарища Хуа, а он премьер. Министр обороны против мадам. Все спецслужбы – тем более. Это даст нам возможность скинуть её, когда придёт время.
– А как американцы?
– Они согласны со свершившимся, хотя и не ожидали третьего хода Мао: но, не их это дело решать за нас. Мы ставим их перед фактом. Свершимся фактом. Я вам советую ехать домой и на время раствориться в массе людей. Надо, чтобы и Цзян вас забыла. Всё, что будет твориться в коридорах товарища Мао, вы будете знать. Пока я вхож в покои Председателя, мы будем знать больше, чем Цзян.
– Хорошо. Спасибо генерал, верный товарищ Чу. Нам ничего не приходится делать, как принять свершившееся к руководству в жизни. На этом, пока и успокоимся.
– Здравия вам и благоразумия, уважаемый Дэн.
– И вам также, уважаемый Чу.
Через два часа генерал был уже на аудиенции у самого, больного, но ещё всемогущего Председателя Мао. Председатель сидел на подушках, как-то, даже, странно и подозрительно поздоровевшим, посвежевшим, бодрым и активным.
– Ну, дорогой мой товарищ, международный хитрюга, проныра и великий обманщик всех разведок мира; что там наш местный, политический авантюрист, капиталист, Дэн делает: не печалится, не плачится, не злится, не бесится, не сокрушается по задуманному, по не свершившимся?
– Товарищ Председатель, – генерал потирал кисти рук, стараясь говорить убедительно и правдиво, – внешне он спокойно и, даже скажу, стоически перенёс удар и политическое неудобство момента.
Мао подленько захихикал.
– Молодец! Как говоришь! Загляденье для политического уха. У него ведь были великие планы. Грандиозные. Есть в нём государственник. Но, нельзя бежать и скакать, кричать впереди начальника. Я ещё далеко не умер. Я сейчас хорошо себя чувствую. Даже такое чувство, что все болезни исчезли. Неужели чужая кровь, чужое горе, хорошо лечит? Так и доктором великим стать можно. Сколько японцы убили наших людей во Вторую Мировую?
– Много.
– Главный контрразведчик, ты должен говорить цифрами. Здесь не грех и завысить цифры.
– Несколько десятков миллионов.
– Правильно. Несколько. Сорок, пятьдесят миллионов. Неважно. Как бы нам красиво шумную, патриотическую кампанию против японцев развернуть?
– Лучше повременить. Не время.
– Почему? Они позволяют американским атомным кораблям заходить в свои порты. А нам это не надо. Прикажи архивистам и историкам всё, по преступлениям японцев, на территории Китая, найти. Всё и вся.
– С этого можно.
Как всегда, скромно согласился генерал.
– Сколько времени для этого надо?
– Год минимум.
– Долго. Прикажи организовать специальные институты по этой теме. Пусть наберут, увеличат штаты способных специалистов столько, сколько необходимо.
– Хорошо.
– Следующее: как Хуа Гофэн себя чувствует на месте премьера.
– Ждёт ваших указаний.
– Каких?
– Кого включить в правительство.
– Пусть сделает списки, обсудим.
– Легко сказать. Без вашего согласия нет смысла списки составлять.
– Пусть думает. Ко мне вход только со списком министров.
– Хорошо. Вашу супругу включать в списки?
Мао удивлённо нахмурился, неопределённо пожал плечами.
– Знаешь, о ней я как-то не подумал. Пусть включит её в общий список резервной группы. А там подумаем. Скоро она придёт ко мне, я спрошу, кого она из своих сторонников хочет видеть в правительстве. Как ты думаешь, будет она искренна?
– За своих она будет бороться. И это, несомненно. Но на какие места в правительстве она метит?
– О-о, силовые структуры все, плюс финансы, иностранка, провинции. Это даёт неограниченную власть.
– Я боюсь вас одного с ней оставлять.
Мао замер. Пристально уставился перед собой.
– Ты думаешь, она посмеет?
– Вы прекрасно знаете, истерики в ней хватает. Сумасбродная. Она не может себя контролировать в спорных вопросах.
– Это верно. А её советники?
– Она их уберёт и всё.
– Сволочильная.
– Да. Но зачем ей личная власть над огромной страной? Примет ли её элита партии? А народ? В нас слишком сильны традиции прошлого, не получится революционно это менять. Не стоит ли кто невидимый для нас за ней?
– Правильно, верный товарищ Чу. И я ей не особенно верю. У тебя есть кого заподозрить?
– Кремль и Штаты.
Мао надолго задумался. Пальцы нервно теребили маленький платочек в руках.
– Сука. Всё ей мало. Но меня другое интересует. С каждым днём меня всё больше и больше заполняют тревожные сомнения. Вроде и понятно, что никуда страна не денется, но вечные мысли бога – а что будет с людьми дальше, настраивают меня на сомнительность ко всему. И ко всему иностранному, новому, неожиданному, подозрительному.
Чу кивнул в знак согласия с глубоко мудрыми мыслями Председателя.
– Да, друг и товарищ Мао, все перед смертью о себе думают, а вы о народе. Это и есть отец нации.
– А как иначе? Врождённая ответственность. Она всегда преследует властителей. Это от бога.
Мао удовлетворённо потянулся.
– Ты политически вырос в последнее время. Но мне надо хорошенько подлечиться. Мы ещё не раз дадим жизни человечеству. Нужно указать народам, какую-то, новую цель, модель жизни.
– Надо. Но, что?
– Надо из наших врагов: Советов и Штатов сделать врагов мировой цивилизации.
– Нам такое не потянуть.
– А что мы можем потянуть?
– Мне думается, в космосе мы можем переиграть. Пока они всяких там роботов придумывают для работы на космических станциях, в условиях вакуума и вечной мерзлоты, мы можем посылать людей целыми, большими группами, отрядами, со всей соответствующей оснасткой. Гораздо экономнее. А патриотов и любителей космоса у нас десятки миллионов.
– Верно, вот это верно, мудрый Чу. Давай. Народу у нас хватит на любую планету лететь, на несколько. Будем начинать колонизировать. Вот это тема. Достойная великого Китая. Вот об этом с премьером Хуа и поговорим предметно. Пусть назначает группы экспертов и разрабатывает перспективы завоевания космоса. У него правительство, пусть создаёт научно-исследовательские институты и всё прочее, что необходимо для этого.
– Хоть американцы и пошаркали пешочком по пыли на Луне, толку от ихней ходьбы никакого. Только горючего зря пожгли, атмосферу закоптили. Мы можем там крупные базы любого назначения строить. Много баз. И людей туда не сотнями тысяч, а миллионами направить. Мы можем Луну китайской сделать. Марс. Венеру. Уран.
– Правильно, генерал. А следом Юпитер, Нептун. Как это я раньше не подумал. Что нам для этого нужно?
– Новое горючее для ракет, разгонных блоков. Нам нужна бесконечная дальность и большая скорость ракет. Мощность.
– Молодец, по-государственному мыслишь. Где нам взять это горючее?
– Мы уже с вами об этом говорили: американцы дадут формулы нового горючего взамен советских карт с обозначением нахождения ракетных баз на Дальнем Востоке.
– И всё? Хорошо. Кто у нас старшой по внешней агентурной разведке?
– Ушёл из жизни. Помёр недавно.
– А почему я не знаю?
– Последний месяц был тяжёлым и для вас, и для страны. Некогда было о генерале Мине вам напоминать. Сейчас вместо него временно исполняющий обязанности Фан Бяо.
– Не умрёт внезапно в ближайшее время? – Мао опасливо поёжился на диване. – Мрут все, как навозные мухи, только я вот болею и болею. Но это лучше, есть надежда на выздоровление.
– Все под богом ходим.
– Сколько ему лет?
– Под семьдесят.
– Поди ж ты, какой молодой. Почему не в отставке?
– Он верный партийный работник.
Мао покачал головой.
– Ладно. Пока я при памяти, Хуа пусть бежит ко мне, есть о чём думать и что решать. Втроём и поговорим. Старина Фан, пусть со всеми бумагами по Советскому Востоку к нам также немедленно бежит. Сколько ему надо времени?
– Позвоню, узнаю.
– А мои секретари? Где они?
– В соседних комнатах.
– Быстро их сюда.
Чэнь Бода и два резвых очкарика живо прибежали к Председателю.
– Исполняющего обязанности по внешней разведке Фана ко мне.
Генерал поднял руку.
– А может сейчас лучше начальника отдела по Советам? Он лучше эту тему знает. Навряд ли Фан ознакомился полностью с расположением ракетных баз в Союзе.
– Правильно. Начальника этого отдела к нам. Живее.
Руководитель отдела появился, когда премьер Хуа Гофэн находился в комнате и сидел напротив Мао: и все они, втроём, рассуждали о Луне. Мао пригласил присесть генерала разведки.
– Вас Чун Фэ звать, товарищ генерал.
Тот поклонился в знак утвердительного ответа. Мао удовлетворился жестом.
– Что мы знаем по установкам баллистических ракет в районах от Байкала и по всей линии берега вдоль Тихого Океана?
Генерал поклонился и, не открывая жёлтой папки, уверенно заговорил.
– Уважаемый Председатель, на сегодняшний день мы обладаем косвенными показаниями агентуры и всеохватывающими аналитическими исследованиями оперативных отделов с догадками специалистов сравнительного характера.
Мао вяло, с усмешкой, захлопал в ладоши.
– Классно. Это круто. Вот мне бы так доклады о развитии и будущности нашей страны. Косвенно, аналитически, сравнения специалистов. Что там ещё можно прибавить? Мудро: далеко не для среднего ума. Это что, все так разведки в мире работают? Американские тоже? Кремлёвские?
За руководителя отдела поспешил вступиться генерал Чу.
– Да, товарищ Председатель. Именно все. Никто свои секреты нам не предоставляет, плюс, стараются много дезы вставить, и только на основе своих разработок, разработок других государств, вырисовывается средняя линия тех данных и показаний, которые имеют место быть.
– Имеют место быть. – Мао иронично улыбнулся. – Вы по искусству оболванивания догоняете Советы и западные страны. Разведчики. Чиновники вы суперхитрые. И гиперковарные. – Он благожелательно засмеялся. – Ну и мегапройдохи. Я слушаю доклад, направленный на точные сведения разведчиков, а получаю отговорки в стиле опытных интриганов при дворе скромного простачка Людовика Четырнадцатого.
Мао обернулся к генералу Чу.
– Друг мой и товарищ, хитрющие американцы будут очень довольны нашими изысканно мудрыми исследованиями, неопределённо косвенными расчётными данными, сравнительными с потолка аналитическими предположениями, собранными во всех крупных и не крупных странах мира?
Здесь уже генерал сам задумчиво и почему-то загадочно улыбнулся.
– Будут довольны. Непременно. Когда они свои данные сравнят с нашими, больших расхождений не будет. Все мы примерно мыслим одинаково. Как мы сами прячем свои ракетные шахты в труднодоступных, малолюдных, горных местах, так и Советы делают. Имея подробные карты местности, это не трудно определить: дороги, населённые пункты, необходимые предприятия и инфраструктура, реки. Всё это подсказывает, где практичнее, удобнее устанавливать шахты. Я уже попросил подробные, мелкомасштабные карты у генерала Маккинроя по Дальнему Востоку и островам. Такие карты у них имеют гриф – совершенно секретно. И здесь я могу сам предположительно указать, где Советы могут и будут располагать шахты. А наши агенты, внедрённые в эти края лесорубами, шахтерами, собирателями трав, лекарями, добавят нам конкретные данные для подтверждения, где Советы проводят насыпные дороги, железнодорожные узкоколейки, склады, большегрузные машины грузоподъёмностью свыше сорока тонн. Такое не спрятать, даже в тех далёких пустых и диких местах. А американские спутники с космоса всё видят: и автомобили, и поезда, крупногабаритные грузы, аварии, пожары – они всё фиксируют. Наши агенты сделают фотографии на местности. Спецслужб там сравнительно немного. В тайге наши агенты переиграют местных лейтенантиков. Так что американские спецы будут довольны нами. И формулы быстрого ракетного горючего нам дадут.
– Дадут. Но не последние разработки.
– Конечно, не последние. Но, тесное сотрудничество, даст свои положительные плоды и в будущем. Наши учёные, зная направление, по которому движутся американцы, тоже добавят своё. Так что, Луна не далёкий наш проект. И более экономичный, чем у них.
– Логично. Косвенно, но достаточно мудро. По-нашему, по-китайски. Чу, ты, наверное, самый хитрый из нас и на этом свете.
Мао активно взбодрился.
– Есть мне смысл ещё пожить. А то без меня вы потеряете и мудрость, и анализ, и косвенность, и положительность рассуждений.
Все дружно кивнули головами.
– Хорошо. За неделю мы сможем американцам предоставить наши очень странные, мудро косвенные, грамотно аналитические, разработанные опытными специалистами, всеохватывающие полезные разведданные?
Генерал Фэн постарался опередить генерала Чу.
– Товарищ Председатель, включим весь наш рабочий состав, проанализируем последние донесения, поторопим агентов на Востоке, и через пять дней доклад будет готов.
– Прекрасно, что я и хотел от вас положительного и победного услышать. Все сведения свести генералу Чу. А ты, дружище, с бумагами ко мне. Хуа, тоже. Вам, двоим, придётся встретиться с международным суперхитрюгой МакКинроем и обменять формулы быстрого горючего на наш глубоко аналитический, но вредный для американцев, доклад. Готовы, вы, господа аналитики и интриганы политических докладов, провести операцию «Луна» примерно через пять рабочих дней?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
