Текст книги "Преодоление"

– Кто работал, тот и ест.

– Я не лаботала, – высунула голову из-за стола девчушка. Я улыбнулась.

– Будешь работать, когда выздоровеешь, – серьезно ответил ей отец.

– Буду, – согласилась та.

Рилла, жена Проха, за столом почти не разговаривала, и даже присутствие незнакомого человека не вызвало ее интереса, а после еды она сразу отправилась спать: видно, совсем вымоталась. Но чем я могу ей помочь? Вот разве что хорошо делать то, ради чего меня наняли, это и будет лучшей помощью.

Со следующего утра я и приступила к своим обязанностям. Как я уже узнала, фамилий у крестьян нет и семья называется по имени главы. Прох и Проховы дети. Причем жена Проха тоже была Прохова дочь. Запутано немного, и я пока не до конца это поняла, а спрашивать, понятно, не рискнула.

Мирра оказалась непоседливой девчушкой. Вчера ей стало получше, а сегодня вообще носилась по двору не останавливаясь, от недавней болезни и следа не осталось, я только и успевала отлавливать ее – то в дровяном сарае, то в конюшне, то на крышу дома заберется, а у меня сердце в пятках: не дай бог свалится. Еще дать сена коню, убраться в конюшне, подмести двор. За всей этой суетой мне было не до ведуньи, хотя иногда я видела ее то бредущей мимо куда-то к лесу, то сидевшей на лавочке у дороги.

– Лан! Лан, а мона мне каску?

– Потерпи. – Едва успела поймать руку неугомонной, уже было сунувшейся в горшок. Повар, конечно, из меня тот еще, особенно на печи, но кое-что сделать получилось. Все Рилле меньше работать, когда она вернется. – Скоро отец твой приедет, ему тоже кушать захочется. Вместе поедите.

Несмотря на очень примитивный и бедный быт, особо голодающих я в деревне не видела. Ходят в откровенных лохмотьях, из обуви какие-то тряпки, и кора вместо подошв, дети поголовно босые, а мальчишки порой и без рубашек носятся. В домах грубые скамейки, стол и кровать. Дети обычно спят либо на полатях, либо на сеновале, где и меня, кстати, поселили вместе с Конресом. Мирра, по причине болезни, спала вместе с родителями. Но при этом запас еды в доме хороший и еда разнообразная, потому и рискнула сварить кашу. Дома-то я частенько сама себе готовила, только там плита электрическая, всякие специи. А тут прежде, чем что-то варить, надо костер развести, котелок пристроить. Хорошо я с отцом в походы частенько ходила и сумела справиться. К печи в доме я и подойти не рискнула, на улице все варила. И вроде бы даже получилось, мне понравилось. Мирре, которой я дала на пробу, как местному индикатору, тоже. По крайней мере, она тут же попыталась залезть в котелок за добавкой. Не очень, хороший, кстати, котелок. Очень грубая работа и кривая. Да, всем хороша магия, но вот ничего с ее помощью создать не получается. Ни хлеб вырастить, ни одежду смастерить, ни котелок сковать. Только презирать людей маги и умеют. Ненавижу! Тут разница даже не между дворянами и крестьянами в моем мире, много хуже. Я могу оценивать – видела разницу в жизни магов и обычных людей. И маги еще смеют презирать тех, чьими трудами живут? А что они сами смогли бы сделать, без этих вот обычных людей? Скуликов, как они презрительно их зовут. Ради всей их роскоши Прох и его жена вынуждены горбатиться с утра до вечера, дети с семи лет начинают помогать родителям.

Под рукой хрустнула жердина изгороди. Я вздрогнула, надо быть все же сдержанней в чувствах. Оглянулась, и, кто бы сомневался, ведунья тут как тут. Стоит, смотрит. Сделала вид, что жердина уже была треснутой и я подошла ее починить. Эта ведунья уже откровенно начинает меня нервировать. Появилась даже мысль ночью придушить ее или ненадолго сбросить маскировку и просто остановить ей сердце. Сама испугалась этих мыслей и поспешно занялась работой, пытаясь отвлечься. Проклятый мир и проклятые маги!

Голос хорошо постарался в тренировках, готовя из меня убийцу, но тут уже взбунтовалась я. Не хочу для себя такого! Как в свое время отказывалась признавать себя вещью, упрямо цепляясь за остатки достоинства, так и с ним изо всех сил сопротивлялась превращению в холодного и циничного убийцу. Благо Голос не человек и в некоторых ситуациях до ужаса неуклюж и некомпетентен. При всех объемах его знаний он оценивал ситуацию и мою реакцию на его уроки очень примитивно.

Постепенно втягивалась в жизнь деревни. Прох явно мной доволен, его жена тоже: еще бы, я взяла на себя почти все работы по дому, и теперь ей не нужно по возвращению с поля еще и готовить, а потом убирать.

– Молодец, Лан, – неизменно хвалил меня лесоруб. – Само небо послало мне тебя в лесу, даже не представляю, как бы мы со всем этим справились без тебя.

Единственное неудобство, меня, как «мальчишку», не стеснялись ни Прох, ни Конрес, потому периодически приходилось выскакивать из дома или сеновала под надуманным предлогом, когда тем приходила в голову мысль переодеться. Видно, предлоги становились уж очень надуманными, поскольку Прох стал коситься на меня не хуже ведуньи, правда, в отличие от нее, не надоедал постоянным вниманием.

Мирра переселилась к нам с Конресом на сеновал. Тот ворчал по поводу присутствия девчонки, которая мешает «мужским» разговорам, но не прогонял ее. Понятно почему, ему-то мужская гордость мешала сознаться, что мои истории интересны, зато послушать, когда рассказываю их его сестре, он был не прочь. Случайно получилось, когда девочка отказывалась спать, рассказала ей сказку на ночь. Нет-нет, вовсе не моего мира сказку, ту, что в библиотеке Кайтаидов вычитала в книге, оттуда и остальные сказки стянула. Я еще не сошла с ума оставлять такой след Маренсу, как истории чужого мира. Дойдут они до него, сразу поймет, что к чему. Может, и перестраховываюсь, но, как я уже говорила, параноики дольше живут.

Если бы не ведунья, было бы совсем хорошо. Но к ней я уже привыкла, тем более твердо решила через три дня идти дальше, а то уже почти готова поселиться в деревне. Прох, кажется, не отказался бы меня усыновить. Самой не хочется уходить, но надо.

Утром отправилась за водой и у колодца столкнулась с ведуньей. Та хромала по дорожке и вдруг споткнулась, завалившись на меня. Еле успела подхватить, но не удержала, старушка оказалась неожиданно тяжелой. Я бы удержала, но пришлось падать, согласитесь, подозрительно, если худющий мальчишка спокойно поднимет довольно упитанную старушку. Старушка, похоже, своими локтями прошлась по всему моему телу, пока поднималась. Еле удержалась, чтобы не обругать ее услышанными от Проха словами. Глянула на ведунью и только тут поняла, что падение вовсе не случайно, уж очень растерянной старушка выглядела. Вовсе не просто так она неудачно поднималась – пыталась определить, кто я, мальчик или девочка. Не верит мне ведунья ни на грош. Где же я так прокололась, что она заподозрила обман? Или дело в огромном личном опыте? Огляделась, есть ли кто поблизости, и повернулась к ведунье:

– Что вам надо?

Та улыбнулась.

– Все же я права, ты не тот, кем хочешь казаться. Была даже уверена, что ты девочка, очень уж…

– Так чего вы ко мне пристали? – Ясно, где прокололась, на хозяйственных делах.

– Я забочусь о деревне, а я не знаю, кто ты и какие у тебя цели. Только ты не тот, кем хочешь казаться. Не знаю, в чем дело, но ты очень странный.

То же мне новость. Снова огляделась.

– Послушайте, через три дня я ухожу, и мы вряд ли еще когда увидимся. Какая разница, кто я и откуда?

– Точно уходишь?

Кивнула.

– Уже и Проху сказал.

– Он тебя отпустил? Мне казалось, он хочет тебя в семье оставить.

– У меня своя дорога.

– И мне лучше не болтать? Старая Граша все понимает, и она понимает, что порой лучше знать меньше.

– Спасибо, – поблагодарила я. Непонятно зачем, но решила, что не помешает.

А через три дня я покидала приветливую деревню, где провела почти две недели. Провожать меня на околицу вышла вся семья Проха. Дети плакали, сама чуть не ревела, вот уж не думала, что стану настолько чувствительной.

– А может, все же останешься? – поинтересовался Прох. – Куда тебе идти?

– Спасибо, дядя Прох, но надо. Может, найду родню отца.

– Тогда ладно, – вздохнул лесоруб и вдруг порывисто обнял. – Но ты помни, что в любой момент можешь вернуться, мы тебя примем.

Эх, дядя Прох, дядя Прох. Знал бы ты, что я один из тех проклятых магов, которые однажды убили твоего отца просто потому, что он случайно оказался не в том месте. Что бы ты тогда сказал?

У меня на шее повисла зареванная Мирра.

– Не уходи-и-и-и-и-и… позалуста-а-а-а-а…

Отвернулась. Решительно передала девочку матери, закинула на плечо изрядно потяжелевшую котомку и, не оборачиваясь, зашагала по дороге. Что бы меня впереди ни ждало, это моя жизнь. А если останусь здесь, все эти люди окажутся в опасности, стоит кому-либо из Кайтаидов узнать меня. Слишком уж близко эта деревенька к их замку, вдруг кто заглянет. У магов ведь тоже абсолютная память, и моя маскировка их не обманет, тем более лицо не сильно меняла, вообще старалась по минимуму изменения вносить, так надежней. Другой вопрос, присматривался ли кто к чужой вещи? Но к чему лишний риск? Эх, дорога, пыль да туман… Вся моя жизнь впереди сплошной туман…

Не пойму, дождь, что ли, пошел? Вроде небо ясное. Откуда тогда эта влага на щеках? Вытерла лицо и ускорила шаг, стараясь быстрее уйти подальше и не слышать никого из тех, к кому успела привязаться за это время… Может, не стоило так уж сопротивляться Голосу, когда он хотел сделать из меня идеального убийцу? Как мне было бы легче. И почему я такая упрямая? Всегда норовлю сделать все наоборот, если давят. Как в свое время сопротивлялась Маренсу, так потом и Голосу.

Глава 2

Следующие две недели я провела в дороге. Оказалось, что самая безопасная ночевка на Алкене – это ночевка в лесу, в самой чаще, подальше от людей. Вот в таких местечках среди буйных зарослей папоротников пополам с какими-то колючими кустами я и наловчилась ставить свой шалашик. Быстренько разводила костер, выжигая маленький пятачок земли, заодно и прогревая ее, соединяла верхушки папоротников и кустов в одну косицу, и шалашик готов. Безопасно, уютно и не каплет. Всегда бы так спокойно путешествовала бы, но, увы, вскоре показался город.

Вопреки опасениям, город Горноул никаких неприятностей не доставил. Стража у ворот проводила меня ленивым взглядом и напутствием не воровать тут, а то… Поболтавшись по базару и послушав местных сплетен, я напоролась на то, что ожидала увидеть меньше всего, – рабский базар. Могла предполагать о наличии такого на Алкене, но все же… все же… Люди поразительные скоты. Сами находятся практически в рабстве у магов, когда любой сопливый мальчишка-неофит может убить кого угодно из обычных людей, и его даже не поругают – в своем праве, но с энтузиазмом обращают в рабство себе подобных. Самоутверждаются они так, что ли?

Вот только эти философские вопросы никак не могли мне помочь, приходилось решать практическую сторону. Что делать мне? Голос ничего про рабство не упоминал, наверное, в его время оно еще не было развито. Как ни противно, но придется потолкаться среди рабов и послушать, как они дошли до жизни такой. Одно дело, если есть какие-то свои законы об этом, а другое, если охотники отлавливают на дорогах таких, как я. И если есть законы, то лучше их знать.

Присмотрела среди рабов сверстников и неторопливо прошлась мимо скованных мальчишек. Их так опасаются, интересно? Стражник попытался отвесить мне подзатыльник, но я вовремя отпрыгнула.

– Чего тебе, сопляк?

– Просто смотрю, – пожала я плечами.

Я не боялась, видела, что тут толкутся такие же оборванцы, как я. Некоторых стражники явно знали и бросали им хлеб или те продукты, что предназначались рабам. Вот интересно, это такое проявление милосердия или жестокости? С одной стороны, кормят голодных, с другой – рабы тоже не шикуют.

Бродила долго, на меня уже другие нищие стали косо посматривать, один раз даже попытались наехать, но я отбрыкалась тем, что к вечеру из города уйду. Взгляды попрошаек тут же потеплели, и мне посоветовали место, где лучше просить милостыню. Странная доброта. Помогают, уступают доходное место, но вот чувствовала, что вздумай я задержаться здесь еще хотя бы на день – и хорошо, если жива останусь. Тоже, скорее всего, неписаное правило. Отловила какого-то мальчонку лет пяти в таком рванье, что даже на пугало не стала бы эти тряпки надевать. Посчитала, что его можно безопасно поспрашивать. Ага, тут же его охрана нарисовалась и чуть бока не намяли. С трудом убедила, что хотела только задать несколько вопросов, мол, ищу знакомых, и даже готова заплатить, в доказательство чего протянула малышу медную монетку. Тот мигом согласился ответить на все вопросы и показать город. Его охрана тоже успокоилась, хотя продолжала маячить вдалеке.

– Смотри у нас! – грозно предупредили меня и отошли. Видно, монетка эта несчастная считается большим заработком, раз ради нее малец бросил место, где просил милостыню. Что же за жизнь в этом проклятом мире?!

Для вида попросила показать приметные места города, а сама осторожно задавала вопросы. Могла бы и не осторожничать, мальчишка оказался очень словоохотлив и выбалтывал много больше того, что я спрашивала. Просто клад, а не проводник. Как оказалось, среди нищих действительно есть неписаные законы. Мир суров, и выжить здесь одиночка не может, тем более такие беззащитные люди, как бродяги и нищие. Потому они и стараются помочь друг другу, если кто нуждается, но только до определенного момента, после которого и правда могут прирезать, а тело где-нибудь закопать. В чем предел – фиг его знает, одна из тех вещей, которая всем очевидна, но чужаку разобраться трудно. Поняла только, что, прося о помощи, врать нельзя ни в коем случае. Соврешь – и ты труп. Без вариантов. Я невольно попросила о помощи и сказала, что к вечеру уйду. Столько меня терпеть местные согласны и помогут чем смогут. А если окажется, что я соврала и пытаюсь заработать больше, чем мне позволили… понятно, в общем.

Поспрашивала и про рабов. Оказывается, есть законы, и тут я слушала очень внимательно. В общем, свободного человека, даже последнего бродягу обращать в раба нельзя. Правда, мальчишка тут же сообщил, что если охотники поймают на дороге какого одинокого путника, то никто не станет выяснять, свободный он или нет. Так, первый вывод – охотникам на рабов попадаться не стоит, второй вывод – путешествовать лучше не одной, уже с двумя, даже бродягами, охотники предпочитали не связываться. Почему, опять непонятно, но мальчишка уверял, что так и есть.

– У них и так хватает заработка, – пожал он плечами на мой вопрос. – А сбежит один, так всех их казнят за попытку сделать рабом свободного.

– А как отличают раба от свободного?

Мальчонка удивленно посмотрел на меня.

– Ты откуда такой глупый свалился? По клейму, конечно. Такое клеймо можно поставить только с помощью специального амулета магов. – Ну, кто бы сомневался, если какая мерзость, то точно без магов не обошлось. Но и понятно, зачем они поддерживают рабство, так намного проще добывать материал, как они это называют, для опытов. И возмущение у людей не вызывает… хотя что им до этих возмущений. – Амулеты же выдают только доверенным людям, а заклеймить свободного… самому рабом можно стать.

Я задумалась. С одной стороны, система более-менее защищает обычных людей, все-таки магам не нужны сплошные рабы, с другой, раз все равно похищают, то, значит, как-то это все обходится, и эти доверенные люди имеют неплохой дополнительный заработок. Ну, тут без сомнений – все понимают, что маги из-за нескольких бродяжек, заклейменных против закона, устраивать разборки не будут, главное не наглеть. Скорее всего, потому двоих стараются не трогать, тут уже риск непропорционально возрастает по сравнению с прибылью.

Что же касается того, что мой проводник называл клеймом, скорее всего, это обычная магическая печать, какие ставят слугам в замке, только попроще. Печать для слуг – это уже ментальная магия, она служит для подчинения, сомневаюсь, что маги такой инструмент доверят обычным людям, пусть даже для рабов. Тем более печать такой сложности должен ставить маг лично, а уж чтобы маги являлись по зову людей клеймить раба… в это я вообще не поверю. Амулеты у этих доверенных людей, очевидно, все же артефакты, то есть не одноразовые, их только заряжать надо. А заряжение амулетов – хорошая тренировка для неофитов. Совмещение дела и практики. Скорее всего, разряженные амулеты доверенные люди сдают по описи, их заряжают и возвращают обратно.

Тут мне в голову пришла еще одна мысль: раз амулеты выдают только доверенным людям, то их ведь можно и привязать к ним, то есть никто, кроме конкретного человека, таким амулетом воспользоваться не сможет. И можно точно установить, кто клеймил того или иного раба. Как же мне захотелось посмотреть на эту печать, чтобы проверить догадки. Информация, пожалуй, настолько важная, что стоит рискнуть и снять маскировку, из-под нее не только магичить не могу, но ведь и ничего магического рассмотреть не получается.

– Скажи, а есть где укромное место, где можно отдохнуть немного?

– Ага, – радостно согласился мальчишка: видно, тоже устал мотаться со мной.

Место, куда он меня отвел, оказалось укромным, но для моей цели не подходило совершенно – какие-то полуразваленные сараи почти у крепостной стены, где уже находились другие люди. Меня встретили не очень приветливо, но и не доставали, видно, уже слышали обо мне и знают, что я собираюсь вечером город покинуть. Мне бы так получать информацию. Уже жалела даже, что пообещала скоро уйти, неплохо бы тут немного побродить и присмотреться. Но, увы, слово обратно не вернешь, не поймут тут этого, придется уходить. Ну да ладно, у меня на пути и другие города попадутся, а я теперь знаю, как стоит себя вести и что можно говорить, а что нет. Эх, сто раз была права, когда решила идти в столицу пешком, а не телепортироваться, – как бы я там устроилась без полученной информации? Ляпнула бы, как здесь, что уйду к вечеру, и пришлось бы уходить или устраивать войну со всеми нищими столицы. Войну бы выиграла, но тогда даже до последнего идиота дошло бы, кто я такая, и уж точно появление непонятного мага заинтересовало бы Дома.

И опыт, сын ошибок трудных… как это правильно. И словно про меня сказано.

Укромное место пришлось искать самостоятельно, в конце концов, забралась в какой-то бедный дом, где, точно знала, отсутствовали хозяева, – по словам моего проводника, уехали в деревню за продуктами. Понятно, что мальчонку отпустила раньше, дав еще один медяк. Пусть их у меня мало, но ради уже полученной от него информации не жалко, а для меня она жизненно необходима.

В доме сняла рубашку, воротник которой еще в лаборатории превратила в артефакт, посчитала, что воротник повредить труднее всего. Фиговый артефакт, все-таки ткань – не очень подходящий материал для таких целей, но мне сойдет. Амулет многоразовый, но разряженный, значит, для начала его надо наполнить. Точнее, для начала надо сделать другое…

Прикрыла глаза, – не обязательно, но мне так легче, – а теперь распутываем заклинание маскировки. Вообще любое заклинание, которое делал сам, снимается мгновенно, одна проблема: моя маскировка блокирует магию. Как можно снять магическое заклинание, если твоя магия блокирована? Конечно, как любое заклинание, рано или поздно оно само разрушится, когда энергия закончится, только сколько времени это займет? В моем случае года. Вот тут и есть сложность, делающая применение этого заклинания очень неудобным. Чтобы его снять, сначала надо расплести силовой узел, по которому идет энергия. Расплести в своем сознании, где и строятся все заклинания, а это процесс не очень быстрый. Насколько быстрый – вопрос тренировки и сноровки, например, первый раз я снимала его минут десять и даже уже испугалась, что не получится. Сейчас провозилась минут пять.

Так, силовые линии разрушены, осталось только развеять силовой каркас, но этот дело мгновений. Теперь напитать артефакт энергией и применить его. В магическом зрении я видела, как из моей рубашки возник силовой каркас, который немедленно прилип к потолку и стенам, накрыв всю комнату своеобразным куполом, вот по готовым линиям устремилась энергия, запитав их. Все. По сути, внутри комнаты создался аналог защищенной арены в лаборатории и теперь, сколько бы я ни магичила, ни один маг, оказавшийся рядом (чего он в этих трущобах забыл?), но… про параноиков я уже говорила не один раз… ничего не почувствует. В общем, магичить можно без опасений.

Итак, первое правило: проверить сработавший амулет на предмет целостности силовых линий. Сделано, да и что ему будет? Но правила, по заверению Голоса, написаны кровью многих поколений Интерфектов, и пренебрегать ими не стоит. Если амулет повредится, то исправить его нужно, пока я нахожусь под защитой, иначе, если обнаружу повреждения при попытке установить купол, восстанавливать его придется уже без всякой защиты, а если в это время на меня будут охотиться… понятно, короче.

Надела рубашку, подпоясалась и потянулась – эх, уже стала привыкать к мальчишескому телу. Вечерело, и тени в городе вытянулись, захватывая почти все улицы, – то, что надо. Раннее утро или вечер – вот время Интерфектов, когда солнце отбрасывает от предметов самые длинные тени.

До рабского рынка я добиралась минут тридцать – все-таки двигаться в Тени не очень удобно, словно сквозь воду пробиваешься. Вроде бы и можно, но утомляет. Вышла к месту, где держали рабов-мужчин. Да как держали? Толстый брус, к которому крепились цепи с ошейниками, на эти ошейники рабов и посадили, как собак каких. Легкий навес от дождя и солнца, все-таки товар и о нем должна быть хотя бы минимальная забота. Вот купят их – и хозяева могут что угодно с ними делать, а пока, главное, товарный вид сохранить. Женщин, кстати, я не вижу, хотя подозреваю, что их держат вон в том сарае, о них проявляют больше заботы. Впрочем, мне без разницы, кто из рабов попадется, меня интересовала печать. Но пришлось ждать еще минут десять, когда тень переместится к рабам поближе. Показываться совершенно не хотелось, кто их знает, этих рабов. Кто-то промолчит, а иной, в надежде на похвалу хозяев, и расскажет о непонятном мальчишке… или уже девчонке… блин, сама запуталась, в общем, расскажет о непонятном посетителе, и кто знает, что те сделают. Может, и ничего, но… да-да, уже надоела всем, постоянно поминая параноиков, больше не буду про них ничего говорить, но и не удивляйтесь моей излишней осторожности, иногда даже откровенной трусости. Трусы, кстати, тоже частенько живут дольше обычных людей.

Но вот тени легли как надо, и я приблизилась к навесу. Печать отыскала быстро: ее ставили на плечо, и в отличие от печатей Домов или слуг она видна всем, даже простым людям. Первый раз, когда подходила к рабским загонам, я заметила ее, но приняла за татуировку, магию-то совсем не чувствовала под маскировкой. Теперь ясно видела – печать. Как и предполагала, простейшее заклинание с привязкой к личности того, кто ее ставит, отпечаток ауры виден четко, причем ауры не раба. Хм… если знать, что искать, печать ощущается издалека, думаю, километров с пяти засечь можно. Опять эти пять километров. Помнится, Маренс тоже у меня мог качать энергию не больше, чем с пяти километров. В общем, обычная сигналка, позволяющая отыскать беглого раба, если понадобится, и опознать его, не более. Присмотрелась к узору: да уж, такие я распутывала уже через месяц обучения, с закрытыми глазами могу уничтожить, а вот обычные люди убрать печать не смогут. Можно всю кожу с руки содрать, все равно проступит. Руку отрубишь – появится на теле. Зачем тогда цепи, все равно с такой меткой не скроешься? И ведь и руки и ноги в кандалах, да еще ошейник. Странно. Но смысла выяснять это я не видела. Пора уже уходить, да и темнеет, надо успеть покинуть город до того, как закроют ворота. Что случится, если не успею, лучше не думать, уверена, что местные нищие оправданий слушать не станут. А ведь еще надо успеть заклинание маскировки восстановить.

Успела. Почти в последний момент успела. Если не считать этого, то никаких проблем в городе у меня не возникло, а информации получила море, нужно только обдумать ее в спокойной обстановке. Потому и говорила, что ночевать в лесу, в шалаше, подальше от людей намного безопаснее, чем рядом с ними. Вот так и двигалась, а на третий день повезло прибиться к небольшому каравану, владелец которого согласился нанять меня за кормежку до конца поездки. В мои обязанности входил уход за животными и выполнение мелких поручений владельца, ничего необычного. Единственное условие, которое он поставил, – вымыться. Ну, это да, и сама не против, а то уже попахивать начало и от меня, и от одежды. Надо бы еще уговорить хозяина мыло мне дать в качестве платы. Вот ведь очевидная мелочь, а не подумала, что в дороге понадобится. А сколько таких мелочей еще упустила?

Удобно путешествовать в караване: сидишь на телеге, едешь, ноги не утруждаешь. Когда маскировку скинула, подлечилась, к тому же привыкать уже стала. Но все равно ехать лучше, чем идти. Работать, правда, много приходится. Зато в плане информации тут вообще рай, главное, уши раскрыть пошире. Вот сейчас два охранника обсуждают какую-то стычку на дороге, а сколько всего узнала? И о разбойниках, и о тактике в лесу, как берут след, где можно столкнуться с грабителями, а где безопасно.

– Ларс! Где ты, шельмец?!

Поспешно соскочила с телеги и бросилась на крик. Ларс… такое имя себе выбрала, заодно обругала себя же, могла бы раньше вспомнить! Имен местных не знаю! Будто легенды и сказки не читала в библиотеке. Там же куча имен, выбирай на любой вкус. Вот какая польза в абсолютной памяти, если пользоваться ею не умею? Ладно, все-таки догадалась, а то так бы и вызывала у всех удивление своим Ланом. А имя Ларс мне сразу понравилось и со смыслом – в одной из легенд это имя могущественного мага, который бросил вызов владычеству Домов. Даже не знаю, как в библиотеке магов очутилась та книга. Хотя они как сороки, тащат все, что плохо лежит. Бросать вызов Домам не собиралась, но ведь все равно стою вне их. И вне людей. Кто же я тогда? Это мне еще предстоит понять.

– Да, господин?

– Скоро привал, помоги с едой поварам, а лошадьми займутся конюхи, им пока помощь не требуется.

– Хорошо, господин.

Называется, высунулась однажды с помощью. Правильно говорят: инициатива наказуема, вот и наказали. И дернул меня черт предложить помощь с едой, теперь каждый привал так. Но нет худа без добра, зато опыта в готовке наберусь, пригодится в жизни. Тем более повар здесь великолепный и учит охотно. Кажется, он меня жалеет, сироту. За время пути с караваном многому, конечно, не научишься, но хоть что-то, а там и память моя поможет, главное узнать побольше рецептов, так что потихоньку выспрашиваю.

Неожиданно караван дружно скатился к обочине, съезжая с дороги. Такой резкий поворот не мог не вызвать замешательства. Телеги перепутались, какая-то завалилась набок, люди торопливо стащили ее в сторону, без жалости покидав товар в сторону, даже не думая о его сохранности. Сначала причину паники не поняла, но быстро догадалась, даже если бы не услышала прошелестевший испуганный шепот: «Маг на дороге». Люди торопливо выстраивались вдоль обочины, низко склонив голову. Вот послышался топот копыт… Маг пронесся стремительно, даже не посмотрев в нашу сторону. Пыль из-под копыт, порыв ветра – и лошадь уже мчится дальше. Я подняла голову и глянула вслед магу. Ведь широкая дорога! Никак наш караван не задержал бы его, он только половину дороги занимал, объехать – даже напрягаться не надо, чуть уздцы дернуть.

– И откуда его принесла нелегкая? – злобно пробурчал кто-то рядом. – Ведь не пользовались маги никогда этой дорогой, они предпочитают другую, получше.

– Наверное, опять какие-то разборки у них начались, – услышала я начальника охраны каравана. – Слышал, что Дом Кайтаидов едва в войну с Домом Фотье не ввязался, сейчас вроде бы стихло, но гонец от Кайтаидов был, я успел разглядеть печать на плаще.

Блин! Идиотка! На печать даже не посмотрела и не вспомнила о ней! А ведь информация о том, какому Дому принадлежит гонец, очень важна. Шпионка недоделанная! Гроза магов, неподражаемый ночной убийца-Интерфект Елена Раззява, прошу любить и жаловать.

– То есть что-то важное? – поинтересовалась я, стараясь добыть как можно больше информации у знающего человека.

– Кто знает, кто знает… – пробормотал командир охраны, задумчиво глядя вслед уже ускакавшему гонцу. – Но он не просто так выбрал эту дорогу, в той стороне для магов ничего интересного нет, и он либо пытается не попасться врагу, либо я ошибаюсь насчет важного.

Я попыталась вспомнить географию мира, но не успела, словила подзатыльник от владельца каравана.

– Долго ты тут собираешься прохлаждаться, бездельник? Давай помогай!

И правда, пока мы тут болтали о маге, остальные уже вытаскивали телеги с обочины и загружали упавший товар. Бросилась помогать. Бочонки с вином я не подниму (по легенде), а вот ткани грузила, потом переключилась на специи. Что еще вез караван, я не знала, остальной товар надежно упакован. Да и не интересно мне это. Путешествие продолжалось.

При подъезде к городу Росм, где я должна была покинуть караван, нас остановила стража Дома Тельм. Не Великий Дом, так, мелочь, но тем более интересно, это ведь не их территория, что они тут забыли? Хотя… если мне не изменяет память (что очень вряд ли), они вассалы Дома Ораньо, а Росм – их территория. Другой вопрос, что же такое творится, что Дом для досмотра каравана прибег к помощи вассалов? Своих солдат не хватает? Неужели…

Меня едва не прошиб холодный пот. Меня ищут? Узнали, что я путешествую в караване? С трудом взяла себя в руки. Снимать маскировку или нет? Солдат Дома всего трое, могу и справиться… а могу и не справиться, но сдаваться не собираюсь.

Вовремя остановилась, заметив, с какой ленцой они прохаживаются вдоль телег, содержимое которых их интересовало намного больше, чем люди. При этом что-то активно обсуждают друг с другом. Облегченно вздохнув, подошла поближе.

– Эй, хозяин этого барахла! – вдруг рявкнул один, самый старший солдат, со шрамом на щеке, отчего его лицо было слегка перекошено. Что там, у тельмов, мага-врача толкового не нашлось? Рана-то пустяковая, поправить ее – делов на минуту.

Рокс – хозяин каравана, постоянно кланяясь, приблизился к солдатам и опустил голову. Мне даже неловко стало от столь явного пресмыкательства.

– Слушаю, храбрейшие.

Храбрейшие? Н-да. Большая храбрость нужна для солдат Дома остановить людской караван. Сколько тут охраны? Пятьдесят три человека. На это и одного солдата хватит, а их трое.