Текст книги "Чужая война"

– Вольдемар, что ты тут стоишь? Айда к нам! Это надо отпраздновать!

Губы князя сжались плотнее, в глазах полыхнуло пламя. Абрахим невольно попятился и уже подумывал о том, чтобы исчезнуть куда подальше, но любопытство победило.

– Отпраздновать? – вкрадчиво поинтересовался князь.

Даже не совсем трезвый Конрон сообразил: что-то неправильно. И нахмурился, пытаясь понять, что он упустил. Может, они не победили, а их разбили, и сейчас родезцы входят в город?

– Ну… вроде бы мы победили…

– Конрон, ты интересовался потерями? Я вот по дороге завернул в госпиталь, переговорил с Арвидом… Двести раненых! Двести, Конрон! – Князь не повышал голоса и говорил вроде бы тихо, но от этого тихого голоса, в котором слышался ураган, становилось очень неуютно. – Трупы с дороги увозят телегами! Уже увезли больше семидесяти тел! И основные потери не в лагере! Не там, где шел бой, а на дороге, когда мы отступали!

Конрон вновь нахмурился:

– Да понимаю я все. Мы тут переловили некоторых бегунов… Накажем в назидание остальным.

– Накажем? Это вернет погибших?

– Ну а что ты предлагаешь?

– Дай мне власть. Я сам определю меру наказания. Всем.

Конрон отшатнулся.

– Вольдемар, – протянул он, – мне кажется, ты собрался сделать что-то, о чем потом сам жалеть будешь.

– Жалеть не буду. Конрон, у меня было время все обдумать и немного остыть.

– Да что с тобой? – Конрон уже откровенно встревожился – таким своего друга он еще не видел.

Володя прикрыл глаза и как-то устало произнес:

– Я испугался, Конрон. Сегодня я впервые в жизни испугался настолько сильно… до дрожи…

– В бою?

– Нет. При чем тут бой? Я испугался, что мы не сможем удержать родезцев и они на наших плечах ворвутся в город, и тогда…

– Чушь какая… Да им пришлось бы еще мимо твоего форта пройти…

– Знаешь, а страх часто бывает нерационален. Это я сейчас, успокоившись, понимаю, что такого быть не могло, а там логика не действовала. Конрон, я больше не хочу терять близких людей! Никогда! Это… это сильнее меня…

– Аливия? – Конрон озадаченно потер щетинистый подбородок. – Не понимаю, чего ты так привязался к этой девчонке…

– Скажи, ты когда-нибудь терял всех близких тебе людей?

– Боги миловали…

– А вот мне пришлось терять три раза… Семья… Потом, когда я убегал, меня подобрал один человек… Если бы не он, я наверняка бы не смог выжить. Он меня защищал и многому научил. Он всех нас защищал. Можно сказать, он заменял нам всем и отца, и мать, а потом он умер… Жизнь на улице не способствует хорошему здоровью, знаешь ли, хотя и взрослеешь быстро…

– Ты жил на улице?

– Разочарован? Ну да, наследник рода и все такое…

– Нет-нет, ты не понял… Я понимаю, что за тобой охотились…

– Охотились? – Володя криво улыбнулся. – Да кому я был нужен? Меня и соперником-то не считали. После смерти Гвоздя…

– Гвоздя?

– Так звали того человека, про которого я говорил. Настоящего имени я так и не узнал… только прозвище. Не думаю, что мы бы долго прожили без него, даже не будь той болезни… Потом меня нашел тот капитан и все изменилось. Это было как в сказке, которую в детстве мне мама читала. Я даже надеялся, что обрел семью, когда после обследования мне поставили тот диагноз и приговор – три года жизни, если лечить, или полгода, если ничего не делать. Вот так я потерял близких людей в третий раз. Я с ними был три года… впрочем, эти три года оказались самыми насыщенными в моей жизни: тренировки, обучение, тренинги, тактика и стратегия, история войн с подробным изучением кампаний всех великих полководцев, экономические аспекты и торговое право, хирургия, фармацевтика, фортификация и много всякого разного… Вот так вот, Конрон. Спасение моей жизни заключалось в том, чтобы уйти к вам… Только здесь есть лекарство, которое меня и спасло. Но это путешествие в один конец – я больше никогда не увижу тех друзей, которых нашел в последние три года, и я снова остался один… Теперь ты понимаешь мое отношение к Аливии? Она спасла меня от отчаяния и одиночества… Оказывается, чтобы выбраться из бездны, достаточно знать, что где-то есть человек, которому ты нужен.

Конрон закашлялся.

– Милорд…

– Что? Непонятно, наверное, объяснил. Да уж… с красноречием у меня всегда были проблемы. Но больше я не хочу оставаться в одиночестве… еще раз такого я не переживу.

Конрон задумчиво покачал головой, медленно прошелся перед Володей.

– Напрасно ты меня считаешь таким уж бесчувственным. Может, я и не терял близких, но понять тебя могу. И знаешь, о чем я подумал?.. Ты ведь мог и не возвращать девочку отцу. Она для всех была мертва…

Тир вдруг осекся под взглядом мальчика.

– Нет-нет. Просто я хотел сказать, что ты все-таки вернул ее, хотя знал, что ее отец не позволит тебе заботиться о ней. Если бы не эта осада…

– Конрон, я потерял всю семью и знаю, каково это. Если где-то оставались ее родные… я не мог не вернуть девочку им. Просто не мог. Извини… что-то разоткровенничался сегодня… Забудь, в общем. – Володя пошел прочь.

Конрон покачал головой. Причина такой откровенности для него, в отличие от Володи, была ясна. Он и сам много разного болтал после своего первого настоящего боя, когда схлынул адреналин. А еще сегодня, как он слышал, князь едва не погиб. Потом еще это отступление, едва не закончившееся катастрофой, и испуг… Тут и бывалый солдат не выдержал бы, а мальчишка… Теперь многое становилось понятным… Осталось понять, что с этим делать. Если сегодня Вольдемар наворотит дел с ополченцами, а он, судя по всему, разозлен на них сильно, ему позже станет еще хуже.

– Князь! Подожди! – Конрон сорвался с места и бросился догонять мальчика. – Вольдемар, скажи, что ты задумал? Может, я тебе смогу чем-то помочь?

Из всех выстроившихся на поле отрядов, пожалуй, только полк Лигура стоял ровно, остальные более или менее… скорее менее. Володя неторопливо прохаживался по площади перед строем, приковывая к себе общее внимание. Конрон неодобрительно косился на него, но пока молчал. Площадь гудела – мало кто понимал, что происходит, кроме офицеров, с которыми и состоялся недавно весьма неприятный разговор. Володя много чего высказал по поводу подготовки ополченцев. Особенно досталось Роухену, который и отвечал за подготовку милиции. Сначала тот пытался возражать, но встретился взглядом с Конроном и понял, что лучше выслушать князя. Он говорит хоть и обидно, но просто говорит; Конрон же, в отличие от князя, говорить не очень умел, зато мечом действовал отменно. Так что выбор был не очень велик, и Роухен предпочел слушать. Впрочем, слушать пришлось не только ему, а мрачное выражение лица Конрона на споры как-то не вдохновляло. Потому старшие командиры знали, что сейчас будет не раздача наград.

Володя прошелся перед строем в последний раз и замер напротив Лигура.

– Лигур, забирай всех своих и построй их слева… вон там.

Бывший раб отдал команду, и весь полк выстроился левее остальных отрядов. Володя снова медленно двинулся вдоль оставшегося строя, вглядываясь в лица людей. Вот он замер перед одним из отрядов ополченцев и отправил их строиться рядом с полком Лигура. Дошел до конца строя, выделив еще тридцать человек.

– Что ж… я вас всех поздравляю.

Когда он заговорил, площадь затихла. Кажется, все поняли, что сейчас будет сказано нечто очень важное. Тут из-за угла медленно выкатилась телега с каким-то грузом… за ней еще одна. Вот телеги остановились, и рабочие осторожно стали сгружать с них трупы погибших ополченцев. В полнейшей тишине мертвых аккуратно уложили чуть в стороне от строя, но так, чтобы их видели все. Всего восемьдесят шесть тел.

Володя сглотнул, но тут же вскинулся:

– Командирам, выделить каждого десятого из отрядов и построить их вон там. Да-да, там, где готовят виселицы.

Возникшее оживление, больше похожее на панику, было мгновенно подавлено солдатами охраны, и на площади вновь воцарилась тишина. Наконец разделение закончилось и перед виселицами выстроилось чуть больше тридцати человек. Тут перед строем вытолкали пятерых потрепанных мужчин и быстро поставили на колени. Вперед вышел Конрон.

– За побег с поля боя эти пятеро приговариваются к смертной казни.

Дождавшись, когда осужденных приволокут к виселице и накинут им на шеи петли, он отошел, и вперед снова шагнул Володя. Ему не очень нравилось это, но Конрон все же сумел убедить его не отдавать приказ о казни лично. Мальчик даже в глубине души не готов был признать, насколько рад этому. Ему было стыдно до ужаса, но поделать ничего не мог. Похоже, Конрон, обычно не очень разбиравшийся в людях, на этот раз сумел понять его лучше, чем себя понимал сам Володя.

– Что ж, значит, решили так спасти себя… Бегством… И как? Получилось? – Володя остановился перед одним из убитых. – Вы ведь его знаете? Скорее всего чей-то сосед или друг…

– Мой сосед, замечательный булочник… был… – раздалось вдруг из строя.

На голос зашикали, но Володя тут же вскинулся:

– Вот как? Тогда почему же вы его убили?

– Я…

– Вы! Все вы! Черт возьми, и все ваши боги, возвышенные и не очень!!! О чем вы там думали на поле боя?!! Вы серьезно рассчитывали убежать и так спастись? Так смотрите! Вот они, спасшиеся! Почти все погибли от удара в спину! И все они погибли потому, что вы!.. Вы побежали!!

– Но, милорд…

М-да, дисциплинка…

– Милорд? А поглядите-ка вон туда, видите бывших рабов? Знаете, почему у них почти нет убитых? Потому что они не бежали! Они стояли стеной и отбивали все атаки, пока не подошла помощь! Они отбивались дружно, и каждый из них защитил своих товарищей! А вот вы… Вы предали и их, – взмах в сторону тел, – и город! Свободные граждане? Кому вы теперь будете рассказывать это? Граждане – это не те, кто кричит об этом на площадях! Не только права, но и обязанности! И одна из них – защита родного города от опасности! А вы предали всех! Для вас уже не важны были даже ваши семьи, которые погибли бы, ворвись враг в город. А это могло произойти, если бы не стоявшие там рабы, оказавшиеся более ответственными, чем вы! У них нет в Тортоне семей, им нечего вспомнить о нем, им незачем за него сражаться… А вам есть что защищать – семьи, у многих тут мастерские, друзья, родные. Но они стоят, а вы бежите… – Володя отвернулся, переводя дыхание. – Противно смотреть на вас. Говорите, вы тут знаете всех погибших? Вот вы и пойдете в их семьи, и ВЫ объясните им, как из-за вашей трусости погибли их дети, мужья, братья. Вы и будете им объяснять, почему вы живы, а они нет… Бежали быстрее, да? Офицерам, распределить погибших по отрядам, пусть они доставят тела родственникам!

– Надеюсь, – вмешался Конрон, – вы сейчас не сбежите, как сбежали с поля боя. Бросить тела погибших…

Он не закончил, но все прекрасно поняли, что он хотел сказать.

– И еще… – Володя посмотрел на бывших рабов. Эта мысль появилась у него только сейчас… Его за это съедят без соли все благородные горожане, но плевать. – Лигур, ко мне!

Полковник отряда бывших рабов быстро подошел и замер.

– Если я еще раз от кого из вас, – мальчик развернулся к строю, – услышу в адрес этих людей хоть одно оскорбление с напоминанием об их прошлом, убью лично! Вы молиться на них должны, ибо большинство из вас живы только потому, что они, в отличие от вас, свободных граждан вольного города, сражались до конца. – Володя развернулся к Лигуру: – На колено.

Тот сразу все понял.

– Парень, – очень тихо, для одного Володи прошептал он… и это обращение… – Откажись от этого. Тебе не простят.

Володя сжал губы и выхватил меч. Стукнул им плашмя по плечу Лигура, все-таки заставляя того присесть на колено.

– За храбрость на поле боя и умелое руководство доверенными людьми вы становитесь рыцарем! Встаньте, рыцарь!

Лигур медленно поднялся, осторожно взялся за кончик Володиного меча и поцеловал лезвие.

– Я оправдаю доверие.

Ответил верно. Володя интересовался местной церемонией производства в рыцари. Лигур все сделал совершенно правильно, даже более чем. Значит, его догадка верна.

И тут вдруг со стороны полка Лигура раздался грохот. Володя вздрогнул от неожиданности и развернулся. Оказывается, все бывшие рабы, вынув мечи, стучали ими о щиты. Без каких-либо радостных криков или иных эмоций, только грохот оружия, но такое выражение чувств оказалось сильнее всего… и искренней. Похоже, что все эти люди действительно радовались за своего командира. Грохот стих так же внезапно, как и начался, словно кто-то рубильник повернул.

Мальчик посмотрел на Конрона и поймал осуждающий взгляд. Нахмурился и решительно вздернул подбородок – решений не меняю!

Конрон вздохнул и чуть развел руками – твое дело, но ты еще пожалеешь. И тут же, пока этот сумасшедший князь не выкинул еще что-нибудь, вышел вперед, аккуратно оттеснив Володю в сторону.

Кивнув палачу, он развернулся к мрачно стоявшим ополченцам, немного подождал, пока палач закончит работу.

– Как сообщил мне князь, у него на родине по уставу полагается казнить каждого десятого человека из тех отрядов, которые бежали с поля боя. – Конрон остановился перед выбранными, и под его взглядом те отшатнулись, но окружавшие их солдаты плотнее сдвинулись, не давая им возможности даже пикнуть. – Признаться, эта идея мне понравилась, однако князь убедил меня не делать этого… пока. Поэтому я решил пойти навстречу пожеланиям князя и дать вам шанс… – Конрон резко развернулся к ополченцам. – Всем вам. Потому каждого десятого я приговариваю к смертной казни… – Конрон снова повернулся к приговоренным и дождался, когда до них дойдут его слова, – …но с отсрочкой исполнения приговора до следующего сражения, которое обязательно будет. И если в следующий раз вы поведете себя так же, как сегодня, то отсроченный приговор будет приведен в исполнение. А теперь вернуться в отряды. Всем разойтись! Командирам, людей накормить и на отдых! Вечером усиленные патрули на дороги и на стены города… во избежание. Чтобы эйфория победы не вскружила головы.

Какая уж тут эйфория! Володя оглядел притихших солдат, с ужасом наблюдавших за всем происходящим.

– Да, не забудьте доставить тела погибших их семьям… Объяснять, почему они погибли, тоже придется вам. Все свободны!

Конрон резко развернулся, ухватил Володю за руку и, делая вид, что что-то ему объясняет, зашагал в сторону магистрата.

– Меня ни для кого нет, – бросил он Роухену. – Надо подумать о дальнейших действиях.

В комнате он усадил Володю на скамейку, поставил одну ногу рядом с ним и навис над мальчиком.

– Скажи, ты совсем рехнулся? Бывшего раба произвел в рыцари! Это у вас так принято на родине?

– У меня на родине нет рабства… теоретически.

Конрон чуть застонал, потом махнул рукой:

– Ладно. Он и правда неплохо себя показал… Тем более ты прав, он действительно, похоже, из благородных… бывших. И не простой тир. Не знаю уж, как он в рабство угодил.

– В таком случае все нормально?

– Нет! Не нормально. Но сделать уже ничего нельзя… Но не требуй от меня подтверждения его титула! Рыцарь… Российской империи. Ничего не напутал?

– Нет.

– Вот пусть тогда им и остается, если вашей империи нужны такие рыцари. Не просто же так он в рабство угодил? Если из бывших благородных, то угодить туда он мог только за предательство короны.

Володя нахмурился, потом вздохнул:

– Ладно, все равно поздно дергаться. Но я с ним поговорю.

Конрон с интересом поглядел на мальчика:

– Предателей, кажется, ты не очень любишь.

– Я поговорю с ним. И еще… Я говорил с тобой о Филиппе.

– Тут вопросов нет. Поскольку он начальник гарнизона этого твоего форта, приехать сюда не мог… Через несколько часов я туда собираюсь, там и произведу его в рыцари. Со мной едешь?

– Конечно. Надо посмотреть, что там родезцы делают. И надо еще отдать распоряжение на спуск всех осадных машин с холма в форт.

– Зачем? Там такая пози… Впрочем, ты прав. Родезцы не идиоты подставляться под удар машин, о которых знают, зато на холм будет их первый удар. Если, конечно, они не захотят снять осаду.

– Не захотят. Скоро к ним прибывает подкрепление.

– Подкрепление? Постой, ты же говорил о трех отрядах? Вроде бы все три уже тут…

– Пираты. Оказывается, Эрих нанял пиратов для помощи в осаде.

– Плохо… Ну ладно, посмотрим.

Конрон задумался, а Володя стал ходить по комнате, заглядывая во все углы.

– Слушай, где у тебя вино? Я же знаю, что ты вечно запасы создаешь.

– Не дам.

– Это почему? – изумился Володя. – Ты же всегда уговаривал меня присоединиться к тебе и говорил, что…

– Ты сейчас хочешь выпить не для того, чтобы повеселиться, а чтобы забыться. Поверь – не самая хорошая идея. Будет только хуже.

– Знаешь… ты мне одного врача с Базы напоминаешь! – зло заметил Володя. – Тот тоже любил всем в душу лезть и наизнанку выворачивать. «О, вы хотите об этом поговорить?» – явно кого-то передразнил мальчик.

– База?

– Школа… военная… закрытого типа. Где я учился.

– Интересно… А зачем он так говорил?

– Потому что знал, что меня эта фраза сильнее всего из себя выводит.

– Хм… Вы хотите об этом поговорить?

Володя развернулся и уставился на с трудом сдерживающего смех Конрона. Сплюнул и выскочил из комнаты, хлопнув дверью, а вслед ему несся жизнерадостный хохот.

Глава 10

Следующие три дня не отличались особой насыщенностью событиями, хотя и выдались весьма суматошными. На холме разбирали требуше и спускали вниз, где монтировали в форте, укрепляли сам форт под пристальным вниманием разведчиков родезцев… Володя злился, но Конрон только беспечно махал рукой: «Пусть смотрят».

– У нас полное превосходство в кавалерии! При налете из имевшихся у родезцев восьмисот коней мы двести увели, еще сколько-то разбежалось… Их сейчас всего около четырехсот или чуть меньше, и ты хочешь сказать, что не можешь обеспечить защиту от их дозоров?

– Могу, но рисковать не хочу. Ансельм не дурак, а его дозоры слишком демонстративны.

– Думаешь, ловушка? – нахмурился Володя. – Проверим…

Посланные разведчики подтвердили правоту Конрона, обнаружив вражеских арбалетчиков за одним из холмов. Рыцарь совсем не удивился.

– Посмотри на местность вокруг, куда здесь кавалерией лезть? Даже разгон нормально не возьмешь, а засаду в любом месте поставить можно. Нет, Вольдемар, лезть конницей тут нам совершенно не с руки… если, конечно, не хотим получить так же, как родезцы получили от нас, когда преследовали ополченцев.

– Кстати, об ополченцах…

– Тренируются. Я сам лично следил. Да и Роухен теперь им спуска не дает.

На второй день родезцы попытались штурмовать холм с наблюдателями и стрелометами, но, потеряв несколько человек от арбалетчиков, отступили. Володю этот штурм насторожил – слишком уж легко противник сдался. Посоветовав всем постам быть особенно внимательными этой ночью, он оказался совершенно прав – дневной штурм был всего лишь разведкой. Изучив расположение дозоров, родезцы под утро организовали настоящий штурм, но… здесь их ждал сюрприз…

Размышляя о способе обороны, Володя вспомнил рассказы офицеров о чеченских войнах, где большую проблему представляли тройки боевиков из автоматчика, пулеметчика и гранатометчика. Конечно, тут нет ни пулеметов, ни гранатометов, но… Поразмышляв немного, он вскоре появился со своей идеей перед командиром арбалетчиков. Тот сперва отнесся к ней весьма скептически, но все же решил попробовать по совету Конрона… точнее, по его прямому приказу. Так были организованы отряды из четырех человек – арбалетчика, его помощника, который носил еще один арбалет и запас болтов к нему, а также двух мечников, для их прикрытия в случае рукопашной схватки. В поле от них не очень много пользы, зато на заросшем склоне… Эти четверки быстро перемещались по зарослям, меняя позиции и поддерживая другие отряды. Арбалетчики отстреливали неосторожных солдат, получали новые заряженные арбалеты и могли тут же стрелять снова. Если же одна из четверок попадала в сложную ситуацию, помощник подавал звуковой сигнал и на помощь спешили те, кто находился рядом, расстреливая атакующих издалека, прикрывая своих мечников, вступающих в схватки. А при первой возможности все поспешно отходили, поднимаясь по склону на подготовленные позиции. Секреты с запасными болтами тоже подготовили заранее, так что с пополнением припасов никаких проблем не было.

Противник совершил большую ошибку, когда организовал штурм одной пехотой с лучниками. Стрелы луков намного легче арбалетных, и в густой растительности даже тонкая ветка могла изменить полет стрелы в любую сторону. Родезцы понесли большие потери, прежде чем командиры сумели собрать своих арбалетчиков вместе и начать наступление уже под их прикрытием.

Володя с Конроном, сидя на вершине холма, как на раскаленной сковородке, набрасывались на каждого гонца, который поднимался туда. Только по их донесениям и могли составить картину… совершенно неполную.

– Большое счастье, что эти твои арбалетчики опытные солдаты, – в очередной раз говорил Володя. – С ополченцами такое не прошло бы. В таких боях каждый солдат – командир.

– Это вы так у себя воюете? Ну, у вас на родине?

– Что? – Вопрос не сразу дошел. – А-а! Ну да… Только специально подготовленными для таких действий подразделениями… Эх, сейчас бы сюда Воронова с его ребятами… Завтра бы уже никаких родезцев и близко тут не было… Но ладно, мечтать, как говорится, не вредно. И сами справимся.

Все-таки отряды арбалетчиков оказались не совсем ребятами майора Воронова, да и их подготовка была не на том уровне, чтобы долго вести такие бои и не допускать ошибок. Вскоре стали приходить новости, что то одна четверка, то другая угодила в окружение, а при попытке прийти к ним на помощь попадали в засады и остальные – враг довольно быстро приспособился к новой тактике.

– Не ребята Воронова, – вздохнул Володя после очередного не очень радостного известия. – Пора отзывать их, иначе всех потеряем. Свою задачу они выполнили – задержали родезцев почти до двух часов дня.

Трубач вскинул длинную трубу и дунул – глухой низкий звук разнесся на километры вокруг, от него даже птицы ненадолго смолкли.

– Полагаю, они сигнал услышали, – сказал Володя.

– Я тоже, – проворчал Конрон, оказавшийся как раз впереди трубы. Теперь он мизинцем старательно прочищал ухо.

Последняя четверка появилась где-то через час, после чего перед укреплениями показались и преследовавшие их родезцы.

– Потери? – сразу поинтересовался Володя.

– Двадцать три человека не вернулось.

Мальчик поморщился:

– Хуже, чем я надеялся, но лучше, чем опасался. К бою!

Родезцы, натолкнувшись на ров и частокол, остановились. Похоже, они никак не рассчитывали встретить здесь такие основательные укрепления и оказались перед ними без всяких приспособлений для штурма. В результате несли серьезные потери от лучников и арбалетчиков. Не выдержав, они торопливо отступили.

– Не думаю, что сегодня они пойдут на штурм, – заметил Конрон.

– Честно говоря, я даже не думал, что Ансельм рискнет начать штурм после поражения три дня назад. Судя по всему, они потеряли тысячи четыре или пять убитыми и ранеными.

– Скорее пять и даже больше.

– Я считаю по минимуму.

– А чего этих супостатов жалеть? – удивился Конрон. – Считай по максимуму.

Володя покосился на рыцаря:

– Предпочитаю в таких вопросах быть пессимистом и исходить из того, что сил у врага осталось больше – меньше будет неприятных сюрпризов.

– И все же прав скорее всего я. А Ансельм всегда отличался упрямством – его трудно выбить из седла, так что штурм будет.

Конрон оказался прав и в другом – родезцы еще несколько раз не очень упорно штурмовали частокол, а потом отошли, очевидно, готовиться к серьезной атаке – остаток дня прошел спокойно. Зато на следующее утро в море показались паруса, и вскоре в Радужной бухте кинула якоря эскадра из полутора десятков кораблей.

Конрон долго изучал их из-под руки и вздохнул:

– Морское братство. Пираты. А я, признаться, надеялся, что ты все же не прав… Слушай, ты точно не колдун? Я вот сейчас пытаюсь вспомнить хоть один случай, когда твой прогноз не сбылся.

– Это не колдовство, а анализ.

– Полезная штука… Слушай, ты бы обучил городского палача этой новой пытке…

Володя закатил глаза и промолчал – он уже устал убеждать Конрона, что все данные он получает из обычной беседы с пленными, никого при этом не пытая. Тот долго слушал про перекрестный допрос, про психологические портреты, про нейролингвистическое программирование – Володя старался как можно точнее перевести термины, – а потом просто уснул. Как раз тогда, когда Володя подбирался к теории допроса. После этого князь больше не спорил с Конроном, когда тот просил пленников допрашивать помягче, не прибегая к совсем уж зверской пытке какими-то нервными лингвистами. Причем Володя сначала думал, что тот просто шутит, а оказалось – проблема перевода терминов…

Володя в бинокль следил, как от одного корабля отделилась лодка и пристала к берегу. К ней подошли родезцы, и завязался разговор. Сначала вроде бы все было спокойно, но постепенно тон явно повышался. Пиратский адмирал что-то весьма бурно пытался доказать. Володя готов был поклясться, что родезцы с трудом себя сдерживают.

– Что там? – спросил Конрон.

– Кажется, только что состоялись переговоры пиратов с кем-то из родезцев. Возможно, даже с Ансельмом…

– Сомневаюсь. Вряд ли герцог Ансельм будет вести переговоры с пиратами.

– Пусть так. Черт, я должен знать, о чем они спорили! Если родезцы с пиратами договорились заранее, а такую солидную эскадру быстро не собрать, значит, все условия были уже обговорены… Сомневаюсь, что Эрих будет обманывать в таких вещах, это не в его интересах. Значит…

– Что значит?

– Не знаю. Мне нужны пленные… Слушай… Ты говорил, что у тебя есть очень активный командир… Ты его еще сменить хотел, когда он осаждал захваченный Розентерном замок.

– А-а-а, Дорейн.

– Точно! Он действительно такой?

– Совершенно бесшабашный. Кстати, весьма зол на тебя за то, что ты запретил командирам идти впереди солдат в атаку. А кавалерист он вообще богами отмеченный. Словно родился на коне.

– Вот что… возвращаемся в город. Хочется навестить в тюрьме одного друга. Давно следовало это сделать, но времени не хватало – надо было весь график подготовки ополченцев и пехоты перестраивать под новые задачи… Ненавижу такую вот поспешную подготовку под конкретные задачи! Обучение должно быть планомерным и сбалансированным!

Конрон озадаченно посмотрел на князя и покачал головой. Вечно тот с какими-то сумасшедшими идеями… Хотя в силу необычности они оказываются весьма действенны.

– Так от меня-то что надо?

– Дорейн нужен. Мне надо с ним поговорить.

– Не советую. Я же говорю, на тебя он очень сильно зол.

– Думаю, мы найдем с ним общий язык. В общем, так, я в тюрьму, а ты…

– А я проверю подготовку к обороне форта рыцаря Филиппа. Потом вместе с Дорейном буду ждать тебя в магистрате – на сегодня активность родезцев, похоже, закончилась.

– Сегодня, в отличие от вчера, они не такие уж и активные, хотя поблагодарить за это, похоже, нужно пиратов.

Володя привычно устроился на полу напротив Раймонда. Тот задумчиво оглядел мальчика с ног до головы.

– Я слышал, что вас можно поздравить, милорд?

– Поздравлять можно будет, когда ваши осаду снимут.

– Ну да… это верно. Милорд, а можно вопрос?

– Почему я вас не убил?

– Да.

– Во-первых, я понял, что это не имеет смысла – живой еще может быть полезным, а вот мертвый… увы, нет.

– Ага, а во-вторых, вы не смогли этого сделать.

– И это тоже, – не стал спорить Володя. – Однако ты напрасно думаешь, что меня бы это остановило, если бы возникла необходимость. Вероятность же твоего побега за два дня примерно ноль целых восемь десятых процента.

– Э-э… чего?

Володя хмыкнул и поднялся:

– Однако вопрос остается прежним: что делать с тобой? Готов принять варианты и от тебя. Собственно, за этим и пришел.

– И сколько у меня времени, чтобы подумать?

– О, не переживай, времени у тебя много… вся жизнь. Нет, конечно, очень может быть, что тебе удастся сбежать, тогда уже думать будет не нужно.

– Намек ясен, – вздохнул Раймонд. – Знаешь… никогда не слышал, чтобы кто-то ставил такие условия пленнику… Подумаю.

В магистрате Конрон дожидался Володю вместе с каким-то человеком лет двадцати в кольчуге, со слегка изогнутым мечом на поясе… или шашкой. Его шлем небрежно лежал на скамейке. Вдвоем с Конроном они сидели за столом перед огромным куском мяса, от которого по очереди отрезали ломтики и заедали вино… или вином запивали мясо, но скорее первое. При виде вошедшего Володи гость чуть скривился и отвернулся, сделав вид, что его не заметил.

– Угощайся. – Конрон отрезал здоровенный кусок мяса и положил прямо на стол перед севшим Володей.

Мальчик с сомнением поглядел на кусище.

– Это мне на год? Ну спасибо. Дорейн, правильно?

– Да, ваше сиятельство. – Мужчина встал и церемонно поклонился.

Это было совсем не обязательно, точнее, даже очень не обязательно между благородными, и скорее являлось тонкой издевкой, чем проявлением уважения. Конрон нахмурился, но Володя успокаивающе махнул ему.

– Дорейн, как я слышал, вы были крайне недовольны моими распоряжениями относительно места командира в бою.

– Я никогда не был трусом, чтобы прятаться за спины солдат.

– Мою позицию вы тоже знаете: командир должен наблюдать за боем и управлять им, а не рубиться в первых рядах… И эта позиция остается неизменной. Но… – Володя поднял руку, предупреждая возражения и вопросы. – Я попросил тира Конрона Пентарского рекомендовать мне человека для важных и очень опасных миссий. И он рекомендовал вас.

При последних словах Конрон вскинулся, но тут же, пожав плечами, вернулся к вину.

– Опасных? – Дорейн заинтересованно повернулся к Володе, отставив тарелку с мясом.

– Ключевое слово в моем предложении не «опасных», а «важных». Понимаете? А вот методы достижения успеха в этих миссиях полностью определяет командир. Мне нужен командир отдельного подразделения легковооруженных всадников для действий в тылу врага на его коммуникациях, разведки, наблюдения. Поскольку действовать отряду придется в отрыве от основных сил, то на командира возлагается очень большая ответственность и ему придется самостоятельно принимать решения. Понимаете?

Дорейн задумался.

– То есть вы предлагаете мне отряд под командование?

– И самостоятельность в действиях. Если вы успешно выполните задание, то получите в постоянное подчинение отряд в тридцать всадников, который наберете самостоятельно.

– Что я должен сделать?

Хм… Никаких сомнений или просьб дать время на раздумья.

– Отобрать столько человек, сколько потребуется, и добыть пленников… самых разных, от простых солдат, до офицеров.

– Сколько?

– Столько, сколько успеете за одну ночь… Только мне нужны пленники, а не проблемы с вытаскиванием из плена вас, потому не зарываться. Так как? Беретесь?