Текст книги "Солнечный принц. Кошмары секретного объекта"

В ЗАПАДНЕ

Черная дверь проходной. Щель, в которой поблескивает вертушка. Андрей тихо вошел, огляделся. Закрутился на вертушке, та скрипнула. Андрей замер.

Никаких звуков, голосов. Он миновал проходную и оказался в небольшом дворике. Дворик был окружен красными кирпичными стенами и завален металлом, который еще не успели вывезти – крупные радиаторы, сверкающие на солнце, какие-то диски и короба. Странное дело: неужели те, кто строил эту секретную фабрику и хотел замаскировать ее истинную сущность, не догадались хотя бы покрасить все эти устройства в защитный цвет? Ведь для того, чтобы понять, что это вовсе не мебельная фабрика, достаточно просто обойти ее вокруг, увидеть все эти трубы, растущие из-под земли, эти змеевики и цистерны... Высокий забор с колючей проволокой поверху... А уж из космоса вся эта индустриальная фантазия была как на ладони!

Слово зацепило ассоциацию, и снова явилась Индия. Пусть она старше – ну и что? Анна Каренина тоже была старше... А вдруг она замужем?

Андрей поймал себя на том, что слишком глубоко задумался, и думает не по существу, а ему ведь надо как-то действовать... Где дед? Где эти люди, проникшие на фабрику по его, Андрея, вине?

И тут он заметил нечто странное. В углу кирпичного дворика виднелись глубокие борозды, будто здесь топтались и шаркали ногами. Андрей подошел и увидел на земле темное, еще не высохшее пятно. И четыре полоски на стене, будто по стене провели рукой, измазанной краской.

Нет, это не краска, а кровь! А черты на земле образовались оттого, что к двери хозблока волокли человека, и он упирался ногами.

И тут Андрей услышал шум, голоса. Какие-то люди приближались, шли по коридору хозблока, они были уже рядом... Андрей глянул по сторонам. Выбежать через проходную не успеет. Он протиснулся между двумя серебристыми радиаторами и замер в щели. И тут они вошли.

Андрей хорошо видел их обоих сквозь ребра радиатора: люди из джипа – Длинный и Клетчатый.

– Здесь постоишь, – распорядился Длинный. – Сейчас мальчишка придет. Позаботься о нем. А я пойду о старике позабочусь. Не терпится мне узнать, откуда он ее взял.

– Дай-ка я гляну еще раз, – сказал Клетчатый.

Длинный протянул ему какой-то предмет, Андрей видел его край – это была картина в рамке, то ли работа деда, то ли портрет члена Политбюро.

– Ерунда какая-то, – сказал Клетчатый, подумав несколько секунд, с непроизвольным почесыванием затылка. – Это просто совпадение, он не мог ее видеть.

– Вот и я так считаю. Но допросить с пристрастием не помешает.

Длинный исчез, а Клетчатый, заложив руки за спину, прошелся по двору. Заглянул в дверь проходной, крутанул вертушку, та скрипнула... Они неправильно рассчитали время и ждали Андрея снаружи. Ведь бандиты не знали, что он будет не идти, а бежать.

Клетчатый остановился прямо напротив него, колупнул ногтем серебрянку на радиаторе, почему-то хихикнул. На земле, рядом с его желтыми кожаными ботинками прыгали и клевали два беззаботных воробья.

И тут Андрею захотелось чихнуть. Он знал, что должен потереть нос, но боялся пошевелиться. Чих приближался, как бы бежал по темному коридору, проложенному внутри его груди...

И Андрей чихнул! Клетчатый вздрогнул, быстро сунул руку в карман... Но в этот момент из двери хозблока просунулась голова Длинного, что стало неожиданным спасением.

– А, это ты! Будь здоров, – пожелал ему Клетчатый.

– Здоров, не жалуюсь, – с недоумением отозвался Длинный. – А вот старик-то пропал. Уполз куда-то, черепаха херова! В окно, что ли?

На сей раз, когда Длинный показался меж ребер радиатора, Андрей увидел предмет, который он держал в руках. Это был портрет Индии.

Пальцы у Длинного белые, холеные, они сжимают рамку, а портрет перевернут, глаза девушки выглядят от этого печальными, и совершенно непонятно, почему оба бандита так удивились, увидев ее.

– Позвони шефу, – распорядился Длинный. – У меня что-то мобильник барахлит.

– Да? И у меня тоже. Что-то с ретранслятором, наверное...

Клетчатый достал мобильник, ткнул пальцем в клавишу.

– Ага, есть сигнал, хоть и слабый... Шеф, нужны идеи! Мы тут нашли кое-что, и оно совсем не вяжется с теорией. Пацана дождаться надо, а со стариком небольшая проблема: делся куда-то... Что? Ясно... Выполняем.

Клетчатый выключил мобильник и обратился к Длинному:

– Пацан уже на фабрике. Шеф видел сверху, как он подходил к проходной. Поэтому, запирай дверь и за работу. Ни одна собака больше сюда не войдет.

– И не выйдет, – тихо подтвердил Длинный, похлопывая себя портретом по ноге.

Он направился в сторону проходной, и Андрей услышал, как запирается железная дверь. Через минуту дворик опустел. Андрей вышел из своего укрытия. Он точно знал, где спрятался дед. Черный пластиковый пакет с тормозком стал теперь лишней обузой. Андрей спрятал его меж ребер радиатора.

* * *

Кирпичный дворик был ограничен проходной, углом внешнего забора и длинным г-образным зданием хозблока, которое разделялось на несколько помещений: раздевалка и душ, комната отдыха, кухня и столовая. Со стороны двора фабрики к хозблоку примыкал небольшой домик, его занимал дед и называл своей сторожкой.

Раньше здесь помещалась маленькая котельная, она отапливала проходную и хозблок. На самом деле – служебным помещением деда считалась проходная. Но он облюбовал себе пристройку и поселился в ней, а начальство закрывало глаза на его самовольство, как и на кроликов, как и на многое другое, например, на гостей, которые часто приходили к нему в те времена, когда дед пил водку. Но теперь он завязал, и гости престали к нему ходить.

Андрей впервые в жизни пожалел, что дед держит свое клятвенное слово. Вот бы сейчас появился кто-нибудь с бутылкой, пытался войти, набрав известный код числа и месяца, если, конечно, этот пьяный гость смог бы вспомнить, какое сегодня число.

Потом бы он бегал вокруг, звал деда, увидел джип в кустах, заподозрил неладное, вызвал милицию... А может быть, и не вызвал, испугавшись джипа: ведь джип – это обычно бандиты, а связываться с ними... Да и милиции этот пьяный друг тоже мог испугаться, и просто пошел бы домой, пить свою водку на кухне...

В сторожке от старой котельной остались котлы – два вертикальных цилиндра. Между ними была щель, а за котлами – ниоткуда не видимый проход, ведущий прямо в кухню. Он получился оттого, что здесь ремонтировали трубы и забыли заложить продолбленную стену.

Это был даже и не проход, а небольшой лаз, со стороны кухни прикрытый куском фанеры – старой доской почета фабрики, где в три ряда красовались черно-белые лица рабочих.

Именно в кухню мог уйти дед, а не в окно, которое заколочено толстым гвоздем – сам Андрей и забил его прошлой осенью, чтобы не хлопало от ветра.

Значит, дед был сейчас где-то в г-образном здании, в столовой или в комнате отдыха. Раздевалка и душ находились по правую сторону коридора, который разделял здание, проходя как раз по плечу буквы «г». Вряд ли дед рискнул идти этим коридором, не зная, куда направились бандиты.

Но Андрей это знал: Длинный и Клетчатый хлопнули дверью, ведущей во двор фабрики. Третий, их главарь, был сейчас далеко: в административном здании или в цеху, иначе как он мог увидеть сверху, что Андрей прошел на фабрику? Возможно, он уже проник и в саму Зону-Б. Андрей был совершенно уверен, что эти люди хотели попасть именно туда.

Зачем? Это другой вопрос... Но, наверняка, не металлолом собирать.

Андрей приоткрыл дверь хозблока. Узкий коридор с коричневым деревянным полом освещался двумя зарешеченными лампами – над этой и противоположной дверью. Направо – раздевалка и душ. Налево – комната отдыха, столовая, кухня. Андрей прокрался налево, открыл дверь, прислушался. Тишина. Только капает на кухне вода, размеренно звеня о железную раковину.

В комнате отдыха стоял теннисный стол и стол для игры в домино, деревянная лавка, кожаный диван и тумбочка под телевизор, который отсюда давно унесли. На стене висели блеклые плакаты, изображающие красивых людей на улицах красивого города, среди них – портрет одного из погибших друзей деда, написанный поверх какого-то лика коммунистических времен. В данном случае, дед умудрился сохранить нетронутым строгий неброский костюм члена Политбюро.

Андрей вошел в столовую. Помещение было совершенно пустым: по доскам пола, исчерканным железными ножками стульев, катались тени ветвей, словно подметая пол. Кусты сирени, старые и высокие, будто деревья, росли под окнами столовой, выходящими во двор фабрики. Они хорошо защищали Андрея. Не опасаясь быть замеченным со двора, он пересек помещение столовой и вошел в кухню.

Дед был там. Он сидел на полу у стены, опустив голову, казалось, что он спит. Его рука сжимала кусок водопроводной трубы с загнутым переходником на конце. Маленькая лысина и седые волосы по ее краям были залиты кровью.

Андрей подошел. Он вспомнил какое-то кино, где полицейский пощупал у раненого шею и заключил:

– Мертв!

Андрей протянул руку, чтобы пощупать у деда шею, правда, он понятия не имел, в каком месте ее щупать, и что там может нащупаться.

Дед поднял голову. Андрей отдернул руку.

– У тебя кровь! – воскликнул он. – Они тебя ранили.

– У меня кровь! – неправильным эхом откликнулся дед и снова опустил голову на грудь.

Надо перевязать рану... Андрей достал носовой платок и намочил ткань под краном. Дед снова зашевелился, когда Андрей стал промывать рану. Удар пришелся прямо в центр дедовой лысины, «тонзуры старого клоуна», как он сам ее называл, смешно похлопывая себя по макушке ладонью.

Рана была небольшой, неглубокой, кровь уже не шла, и перевязки не требовалось. Андрей разжал у деда пальцы и вытащил водопроводную трубу. Несколько раз взмахнул ею в воздухе. Отличное оружие! Только вряд ли можно использовать его против трех человек, которые, наверняка знают приемы и, скорее всего, вооружены. Недаром ведь Клетчатый сунул руку в карман, когда Андрей чихнул...

Он уложил деда вдоль стены. Дед застонал, Андрей заметил, что его левая нога как-то неестественно вихляется. Сломана, вывихнута?

Он пролез мимо котлов в сторожку, нашел там старый ватник, заодно осмотрел двор фабрики из окна. Никакого движения. Совершенно не ясно, где сейчас находятся бандиты. Где-то далеко на лесной дороге гремел мотоцикл...

Андрей вернулся на кухню, скатал ватник и подложил деду под голову. Тот открыл глаза и пробормотал:

– Вторая смена... Закрыть наряд...

Похоже, он просто бредил, потому что смены, наряды и прочее бытовало на фабрике в те годы, когда фабрика работала.

Что делать? Надо позвонить в милицию, но единственный телефонный аппарат – в здании администрации. Вот бы как сейчас пригодился мобильник! Во всем классе только у Андрея и у еще одной девочки, тоже из бедной семьи, все еще не было мобильника. Он вспомнил, как только вчера говорил об этом с отцом...

– Да зачем он тебе нужен? Вот, игрушку нашли! – говорил отец, оправдывая бесполезность «игрушки», на которую просто не хватало денег.

– А вот, будет критическая ситуация! – возражал Андрей.

– Ну, какая? Предложи мне ситуацию, и тогда я подумаю насчет мобильника.

Андрей попытался, но так и не смог представить никакой ситуации. Помнится, ему пришла в голову одна, но он постеснялся ее озвучить, чтобы отец не назвал его дурачком. А пришло в голову такое:

– Что, если на фабрику заберутся бандиты?

В таких случаях говорят:

– Как в воду глядел!

И еще он вспомнил, что вот уже на целых полчаса мысль, которая ежеминутно падала на него камнем, словно хищная птица, совершенно покинула его. Мысль, воспоминание о девушке или взрослой женщине, которая ждала и звала его – в какой-то иной, фантастической реальности...

* * *

Андрей присел на корточки посередине кухни, обхватил голову руками и задумался. Прямо перед ним, у стены стояла старая доска почета, которую дед отодвинул, чтобы пролезть в кухню. Андрей смотрел на серьезные лица людей, одетых в строгие темные пиджаки, при галстуках. Под фотографиями были подписи, выведенные тонким афишным пером: Колесов Иван Григорьевич, слесарь, Рубин Дмитрий Олегович, электрик... Дед рассказывал ему об этих людях: многих из них уже не было в живых.

Одна фотография отсутствовала, на ее месте желтело бесформенное пятно клея. Вареничева Анна Николаевна – было написано внизу. Андрей сам когда-то аккуратно снял эту фотографию с доски почета и вставил в домашний альбом, на самой последней странице. Мать служила на фабрике чертежницей, ее комната была в административном корпусе…

Андрей часто бывал на фабрике, еще в те дни, когда фабрика работала, хорошо знал здесь каждый закуток. Теперь эта территория стала враждебной, смертельно опасной.

У них с дедом было три пути: выбраться с фабрики, вызвать милицию или спрятаться.

Еще в кирпичном дворике, стоя за радиаторами, Андрей слышал, как Длинный запер железную дверь изнутри, попискивая кнопками замка. Это значило, что он установил новый код, и дверь теперь не открыть, потому что электронный замок особой двери-секъюрити работал как на вход, так и на выход.

Преодолеть забор фабрики – трудная задача, но попробовать можно, через крышу проходной, например.

Двускатная крыша хозблока вряд ли могла послужить мостом на свободу, хоть и тоже примыкала к внешнему забору. Советские военные химики строили с умом: забор в этом месте тоже поднимался, повторяя острый силуэт крыши.

Крыша проходной была низкой, односкатной, забор образовывал ступеньку и над ней, но, казалось, расстояние там все же поменьше. Наверное, строители думали, что, если на проходной круглосуточно дежурят люди, то и опасаться проникновения на фабрику именно в этом месте не стоило.

Проникновения? Андрей впервые понял, как устроен забор... Какая, на самом деле, разница, примыкают к забору здания изнутри или нет? Ведь снаружи он может все равно оставаться одной и той же – неприступной – высоты. Получается, что забор построен не так, чтобы кто-то не залез на двор фабрики, а так, чтобы кто-то из двора не вылез – иначе нельзя объяснить эти скачки уровня забора над крышами.

Затаиться где-нибудь на фабрике – не самая лучшая идея. Неизвестно, сколько времени бандиты собираются пробыть здесь, и как упорно они будут искать. По-настоящему спрятаться можно только в Зоне-Б, но туда еще надо попасть. А путь в зону идет мимо здания администрации, где есть телефон, поэтому такой вариант отпадает: конечно, сперва лучше сделать попытку позвонить.

Если перелезть через забор не удастся, то надо будет пробраться в здание администрации, к телефону, который находился на первом этаже, в комнате 121.

Андрей приоткрыл дверь столовой, снова осмотрел сквозь кусты сирени двор – никого. Далеко в лесу мерно стучал топор: кто-то собирается жарить шашлыки. Андрей подошел к противоположному окну, глянул на корпус проходной. Стук топора слышится отсюда яснее, наверное, какая-то беспечная компания, по случаю воскресенья, расположилась на поляне за Бабошкиным озером.

Нет, идея вырваться с фабрики была ложной в самом своем корне: они просто не смогут залезть даже на крышу корпуса. К такому выводу Андрей пришел не сразу, а перечислив в уме все предметы в своем распоряжении: стулья, лавка, диван, теннисный стол... Ни один из них не мог послужить в качестве лестницы такой высоты. Разве что, только теннисный стол. Но Андрей не сможет его перенести во дворик – слишком большой и тяжелый.

Он вернулся на кухню. Дед в эту минуту как раз поднимал голову с ватника, протирал глаза. Попытался встать и скорчился от боли:

– Нога! Стукнулся об угол, когда волокли...

– Идти можешь?

– Наверное... А куда идти?

Дед беспомощно крутил головой. Он был напуган гораздо больше внука. Андрею стало как-то стыдно за то, что он видит его в таком жалком положении.

– Я знал, что они снова придут, чувствовал... – вдруг с какой-то грустью сказал дед.

– Как это – снова? Они что – уже были здесь?

– Крутились тут, еще весной. Что-то измеряли, фотографировали. Сказали – комиссия. Я доложил начальству. Никто никакой комиссии не знал. Приказали – больше не пускать.

– Может быть, это шпионы? Американские или корейские...

– Нет, только не корейские. У корейских глаза узкие.

– Да ты что, дедушка? По-твоему получается, что американские вообще должны быть неграми.

– В самую точку! Один из них и правда был негр.

– Какой еще негр?

– Самый обыкновенный. Черный. Его на отдельной машине привезли, с рамкой по территории водили.

– Лозоходец! Рамка, которая показывает аномалии.

– Точно – аномалии. Здесь нечисто! Я давно понял. Но поздно... Амба.

Андрей услышал снаружи какой-то шум. Он кинулся в столовую, посмотреть в окно. По двору шагал Клетчатый. Он перебросил что-то через забор фабрики, что-то черное, подошел к двери сторожки и заглянул туда. Там, естественно, никого не было. Тогда он направился в хозблок. Ветер донес со станции тягучий зудящий звук: от платформы отходила девятичасовая электричка. Трудно представить, что сейчас какие-то мирные люди сидят в вагоне, разворачивают газеты, едят мороженое... Андрей на цыпочках вернулся на кухню и вошел, прижимая палец к губам.

– Где они? – спросил дед.

Андрей двинул в его сторону растопыренной ладонью, прислушался. Хлопнула дверь. Куда он повернет? Если направо, то им конец. Если налево, то немного времени еще есть. В любом случае, двигаться сейчас нельзя.

Клетчатый повернул налево, открыв дверь раздевалки. Когда дверь хлопнула, Андрей прошептал:

– Он на том конце хозблока. Один. Но сейчас придет сюда. Ты можешь встать?

Дед шевельнул ногой, другой... Поднялся на четвереньки, упираясь руками в пол. И застонал от боли.

В голове Андрея вертелась одна спасительная идея, но он никак не мог ее ухватить. Он стоял, поддерживая деда, и бешено крутил головой, осматривая комнату, которая уже через минуту могла стать их могилой. Или склепом... Подвал! Но здесь нет никакого подвала. То есть, он, конечно, существовал – какой дом без подвала? – но это уже была территория химзавода.

Есть! Андрей понял, как можно спрятаться.

Хлопнула дверь раздевалки. Сейчас у бандита оставалось два пути: в кирпичный дворик или сюда. Удача была сегодня явно не на его стороне: Клетчатый прошел во дворик.

Поддерживая деда, Андрей повел его к лазу, ведущему в сторожку. Так как сторожку Клетчатый уже осмотрел.

НАЧАЛО ПУТИ: СТОРОЖКА – РЖАВАЯ ТРУБА

Они сидели за столом, обсуждая, что им делать дальше. Дед даже поставил чайник на электроплитку – не столько желая попить чайку, сколько пытаясь утвердиться в ситуации.

Прячась, Андрей успел закрыть лаз старой доской почета, а Клетчатый, войдя на кухню, не заметил прохода. Наверное, у него был низкий IQ. Андрею на его месте, точно пришла бы мысль отодвинуть фанеру.

– А ведь он туповат, этот бизнесмен, – сказал он. – Может быть, у нас получится их перехитрить?

– Да ты что? Бизнесмены – они ж такими делами ворочают! – возразил дед.

– Это только кажется. Если бы эти бандиты, бизнесмены были умными, то у нас бы не простаивали целые фабрики.

– Ты еще мне политику объяснять будешь? – взвился дед.

– Помолчи. Береги силы. Я думаю.

– Он думает! Скажите, пожалуйста!

– Дедушка, ну, будь другом! Давай хоть сейчас ссориться не будем.

Ссорились они часто. Дед всегда учил его каким-то своим принципам, которые остались в прошлом веке. Андрей иногда притворялся, что слушает, но порой у него не хватало терпения, и тогда разражался скандал: дед орал, стучал ладонью по столу... Что сейчас им совсем не нужно, так это стучать ладонью по столу. Андрей сказал примирительно:

– Давай вместе подумаем. Ты старый, умный, тебе обязательно должна прийти в голову хорошая мысль.

Он изложил деду свои соображения: о том, что надо, прежде всего, пробраться в здание администрации и завладеть телефоном.

– Телефон милиции – ноль два, – сказал дед.

– Хорошо, я запомню, – кивнул Андрей, закусывая улыбку.

– Дверь в комнате, где телефон, сильно скрипит, – сказал дед. – Возьми масло. Прежде, чем открыть, смажь петли.

Дед достал из шкафа бутылочку растительного масла, которое он использовал как для жарки, так и для живописи. Дверца шкафа тонко скрипнула. Дед взял нож и проковырял отверстие в пластмассовой пробке.

– Вот как надо, – сказал он и впрыснул немного масла в щели петель.

Осторожно приоткрыл дверцу и впрыснул еще. Несколько раз открыл и закрыл дверцу. Петли больше не скрипели.

– Хорошо, – сказал Андрей, взял бутылочку и засунул в карман.

Это была бутылочка из-под водки, такие маленькие бутылочки отец с дедом называли чекушками...

Андрею вдруг стало жалко и деда, и себя. Он вспомнил, как они жарили яичницу на плитке, наливая масло из этой чекушки. И вот их, этих двух человечков, которые готовили тут еду, у которых часто болели от этой еды животы, именно их тут могут убить, может быть, именно в этой комнате, где они делали такие простые жизненные вещи...

– Видишь, – продолжал дед, – на дворе лежит труба?

Андрей кивнул. Он уже и сам продумал свой маршрут, именно через эту большую трубу, по которой он не раз ползал, преодолевая воображаемую компьютерную игру. Но он не стал перебивать деда, пока тот объяснял, как ему добраться до административного корпуса, и Андрею было приятно, что их представления о грядущем квесте полностью совпали.

Чайник закипел, дед составил его на пол и выключил плитку.

Андрей тронул пальцем дырку в стене, место, где был гвоздь, крепивший портрет Индии.

– Они забрали картину, – сказал он.

– Зачем?

– Я тоже хотел бы знать...

Андрей думал проверить догадку, которая пришла ему в голову на пустыре, но казалось немыслимым говорить с дедом о своей Индии. Он спросил, как бы между прочим, кстати к предыдущим словам:

– Дедушка, а откуда ты взял это лицо?

– Я же сказал: из головы, – дед почему-то смутился.

– Может быть, ты где-то случайно увидел такую женщину?

– Нигде не увидел! – оборвал его дед. – Она... Ну, допустим, она мне приснилась, а что?

– Приснилась? Тебе?

Андрей ошарашенно смотрел на деда: казалось, тот разыгрывает его.

– А что тут такого? – пробормотал дед. – Как в песне поется: портрет работы Пабло Пикассо... Знаешь такую песню?

Андрей помотал головой. Больше на эту тему говорить не хотелось. Все это было странно, невозможно. Индия снилась деду. Индию знали бандиты. Индия звала на помощь во сне. Андрей любил Индию. Для решения задачи не хватало данных, и все они противоречили друг другу. И не было времени решать эту задачу именно сейчас.

– Вот еще что... – сказал дед, когда Андрей уже стоял в дверях. – Я должен тебе сказать... Только и сам не знаю, что...

Андрей подумал, что он решил произнести короткую напутственную речь.

– Копался я тут... – продолжал дед. – Словом, есть подозрение, только не подумай, что у меня того... Крыша, что называется, поехала.

– О чем ты? Ну, говори же, наконец!

– Там, внизу, вовсе не химический завод.

– Как не химический? А какой?

– Никакой. Там было что-то другое. Ты просто имей это в виду, на всякий случай. Здесь нечисто! И вот они пришли. И, я думаю, это серьезная, очень серьезная игра.

* * *

Андрей прополз под навесом, где, как он помнил из детства, стояли во время перекуров рабочие, укрываясь от солнца или дождя. Этот навес примыкал к сторожке и служил ее крыльцом. Деревянные колонны были зашиты снизу досками, образуя перила, на которые рабочие опирались локтями, смоля свои папиросы. Такие папиросы и теперь курил дед, и назывались они «Беломор». Эти перила как раз и скрыли ползущего на четвереньках Андрея от возможного взгляда сверху, из окон административного корпуса или цеха.

Дальше был небольшой, метров семь, ничем не защищенный участок – до горловины трубы. Андрей пробежал его, низко пригибаясь к земле. Ветер налетел на фабрику, закружил сухие листья, маленький смерч станцевал что-то посередине двора и внезапно рассыпался.

Уже возле трубы из кармана куртки выскочила бутылочка масла. Андрей запихнул ее обратно и пожалел, что так и не собрался пришить пуговицу на клапан, хотя она оторвалась несколько дней назад...

Он влез в трубу. Пахло горячим железом. Он полз, отирая плечами ржавые стенки. Внутри трубы кто-то, залетевший сюда – жук или шмель – громко жужжал, звук усиливался многократным отражением от стен, и Андрей хорошо понимал это физическое явление, поскольку по физике у него стояла самая, что ни на есть, твердая пятерка. А вот в конце трубы его поджидало другое физическое явление, а именно – пара клетчатых ног.

Они возникли, когда Андрей замер уже на самом выходе из трубы, раздумывая, как ему выбраться. Подобные решения не составляют труда в компьютерных квестах. Воображаемый экран выглядит так. Ржавые стены в потеках, впереди яркий светоносный круг – горловина трубы. Если он просто выползет, щелкнув по горловине, то откуда-то появятся Длинный и Клетчатый, поймают его, и игра закончится.

Надо найти некий предмет в своем инвентаре, выбрать его мышью, перетащить в центр экрана и использовать на горловину трубы. Андрей уже догадался, что это будет за предмет, сунул руку в карман куртки, как вдруг в светоносном круге бесшумно, словно это был кот в человеческой одежде, прошел Клетчатый, вернее – его нижняя половина. Через несколько секунд ноги продефилировали в другую сторону, ближе, а затем остановились прямо напротив горловины и утвердились в грунте. Клетчатый сел на трубу.

Андрей оцепенел. Ноги были так близко, что он мог дотянуться до них и шутки ради потыкать иглой... Нет, это плохая шутка. Не будем использовать иглу на ноги Клетчатого: она пригодится для чего-нибудь другого.

Клетчатый ждал здесь кого-то. Послышался звук плевка, через мгновенье плевок упал на землю между ботинок.

Андрей видел высокие каблуки, какие обычно предпочитают маленькие люди. Оба носка дырявые, протертые на пятках, полукружья дыр выглядывают из-за желтой кожи ботинок, будто два глаза с бельмами.

Вскоре приблизились чьи-то шаги.

– Я облазил всю территорию, – сказал Клетчатый. – Нигде их нет. Даже следов.

– Это странно, – произнес голос, принадлежащий Длинному. – Либо они уже выбрались, и тогда нам конец, либо...

– Они уже внизу.

– Это вряд ли. Я хотел сказать: либо ты просто плохо искал.

– Я обошел всю фабрику, заглянул в каждую щель.

– А может быть такое: ты шел, и они тоже шли? Ты осмотрел место, ушел оттуда, а они потом пришли туда.

– Этого быть не может. Здесь нет круговых проходов. Я всегда доходил до тупика и шел обратно.

– Логично... А могли они спрятаться на крышах построек?

– Крыши просматриваются все.

Андрей удивился: логика, с которой согласились оба, вовсе логикой не была. А еще взрослые! Ведь они с дедом могли сделать свой трюк в любом помещении, из которого есть три выхода, и это не зависело от того, тупики за этими выходами или нет. А подобных помещений на фабрике – в здании администрации, в цехе было множество. Даже из комнаты отдыха они могли перейти через коридор в раздевалку, пока бандит задержался в кирпичном дворике.

– Чем занимается шеф? – спросил Клетчатый.

– Готовит взрывчатку, – ответил Длинный.

И тут послышался гром. Андрей не сразу понял его природу. Оказывается, это просто кто-то хлопнул сверху ладонью по трубе – так взбудоражилось во внутреннем пространстве эхо. Это был Длинный. Потому что именно его голос произнес:

– А вот, например, труба... Туда ты заглядывал?

* * *

Андрей где-то читал, что в минуты смертельной опасности человек вспоминает всю свою жизнь. Ничего подобного с ним не произошло. Кое-что вспомнилось, но не самое главное, не самое интересное...

– Конечно, заглядывал – что я лох, что ли? – с вызовом ответил Клетчатый.

Андрею вспомнилось, как отец впервые взял его на фабрику, когда он был совсем маленьким, и человек в синей форме разрешил ему покататься на вертушке.

– И давно? – спросил Длинный.

Андрей хорошо помнил тот зимний день. Тогда эта самая труба не валялась на дворе, а стояла рядом с прочими, победоносно блестя в ярко-синем небе, словно ракета на старте. Той далекой зимой отец дал ему повключать станки, а потом отвел в административный корпус, где их встретила мать.

– Ну, посмотрю еще раз, – сказал Клетчатый.

Послышалось кряхтенье, и под верхним изгибом трубы, между ног Клетчатого возникла его голова. Желтоватые волосы болтались в проеме трубы, был виден даже лоб с морщинами, казалось, они забиты грязью.

– Что – живот мешает? – съязвил Длинный.

Эта реплика спасла Андрею жизнь. Клетчатый резко распрямился.

– Нет никого, – сказал он. – И живот тут совершенно не при чем.

В этот момент перед глазами поплыли радужные круги. Андрей вспомнил это состояние: такое с ним случилось перед обмороком, когда он резко вскочил с постели на исходе ангины. Андрей понял, что сейчас отключится, потеряет сознание и загремит внутри трубы. Едва владея собой, он сцепил руки в замок и опустил голову на пальцы.