Текст книги "Очень тонкая сталь"

Дорога забегала под колеса весело. Ехал я на пределе разрешенной скорости и старался не нарушать правила. Дорога в ночное время была почти свободной, и мне никто не мешал. Встречные машины попадались редко. Попутные тоже дорогу не занимали, хотя пару раз меня на большой скорости обгоняли статусные солидные машины. Но с ними тягаться у меня желания не было. Только под утро откуда-то потянулось много большегрузных фур, которые дорогу занимали и ехали медленно. Но под запрещающие знаки я их все равно не обгонял, помня инструкцию – в ГИБДД по дороге до Москвы меня прикрывать не будут. Если будут неприятности в Москве, когда начну «бомбить», там прикроют. Это необходимость, поскольку МВД с частным извозом в последнее время усиленно борется.

И я был прав в своей осторожности. Обычно сразу за окончанием знака «обгон запрещен» стояла машина ГИБДД, где инспекторы внимательно всматривались в идущий мимо транспорт. Короче говоря, добирался я без приключений, поскольку сам не искал их и не наживал неприятностей на свою голову. Дорога долго позволяла чувствовать себя относительно свободным.

Тем не менее в Москву я въехал уже в плотном автомобильном потоке. Машины спешили. Все стремились добраться побыстрее до места назначения, чтобы до конца рабочего дня просидеть в офисе перед компьютером, а потом, уже ближе к вечеру, в таком же плотном потоке выбираться за пределы города, к месту жительства. Кто-то мне говорил, что почти половина работающих в Москве людей живет в Московской области. И добираются до работы, кто как может. Кто автотранспортом, кто на электричке, кто на автобусе. Но все же, когда транспорт под рукой, это большое удобство, несмотря на невозможность найти удобную для себя парковку. Вот потому, наверное, в Москве и ставят машины где попало, от тротуаров до поворотов…

Адрес, что мне был дан в инструкции, я запомнил хорошо. И автомобильный навигатор прекрасно справился со своей задачей, хотя я готов был подстраховаться и использовать свой смартфон, тоже имеющий целых три навигационные системы. Однако прибегать к услугам смартфона не пришлось. Пристроив машину рядом с другими, стоящими во дворе, я захватил с собой сумку и пошел на встречу со «старшим братом». Безошибочно определил нужный подъезд, набрав на домофоне номер квартиры, представился «брату», а еще через минуту, когда открылась дверь на третьем этаже, уже пожимал ему руку, несмотря на то, что он был подполковник, а я только старший лейтенант. Но я в настоящий момент не носил погоны, и это давало мне право не обращать внимание на армейскую субординацию…

Глава третья

«Старший брат» убегал к себе в Академию читать лекции – боялся опоздать, мне он сунул в руку связку ключей от квартиры, показал, какой ключ от нижнего замка, какой от верхнего, какой от подъездной двери – я сам догадался. Впрочем, я объяснил, что до обеда думаю отоспаться после ночной дороги, а после обеда «старший брат» пообещал вернуться. Значит, никуда выходить в его отсутствие я не намереваюсь.

– Все, что в холодильнике найдешь, можешь потреблять, – щедро предложил Юрий Афанасьевич. – После обеда в магазин сходим, купим каждый себе на свой вкус, что приглянется…

Он заговорщически подмигнул, и уже по тому, что других причин подмигивать не было, я понял, что он – человек пьющий. А когда после ухода хозяина заглянул под стол, убедился, что был прав. Пустых бутылок было немало. А вот полных – ни одной. Значит, не просто пьющий, а пьющий крепко. Утешало только то, что все бутылки были из-под хорошего вина, а не водочные. Но это слабое утешение.

Свои законные и привычные четыре часа я поспал, после чего сделал в квартире небольшую уборку. Вынес в мусоропровод все пустые бутылки и вытер пыль. При этом внимательно смотрел, чтобы по пыли не было ничего записано. После чего в соответствии с полученной инструкцией позвонил генералу Кабакову. Он, видимо, уже запомнил номер моего сотового телефона, потому что ответил сразу:

– Выспался, старлей! Ну и молодец… Я сейчас подъеду к тебе. Юрий Афанасьевич дома?

– На службе. У него до обеда лекции в Академии.

– И хорошо. Постараюсь до его приезда все вопросы решить.

Зная, как сложно ездить по Москве, когда следующая дорожная пробка начинается раньше, чем закончилась предыдущая, я не ждал генерала слишком быстро. Тем не менее он позвонил в дверь уже через двадцать минут. Не в домофон, а именно в дверь. Должно быть, подъездная дверь была открыта или у генерала был от нее ключ.

– Ну, с приездом, Алексей Афанасьевич! – сказал Кабаков и шагнул через порог.

Он был в гражданской одежде и казался в ней старше и ниже ростом. Не было военной подтянутости и обязательной привычки держаться прямо, слегка вытянувшись.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – меня камуфлированный костюм даже без погон ставил в армейскую стойку.

– Как доехал? Без происшествий?

– Я всегда аккуратно езжу. За всю жизнь ни разу в аварии не бывал.

– А давно ездишь?

– Начал раньше, чем научился ходить. Отец за рулем сидел, я у него на коленях, и за руль держался. Когда попробовал ездить самостоятельно, уже и не помню.

– Со «старшим братом» общий язык нашли?

– Мы с ним практически не общались. Я приехал, он на службу поспешил. Только ключи мне оставил. И доступ к холодильнику обеспечил.

– Позавтракал?

– Не успел еще. В случаях, подобных сегодняшнему, я предпочитаю завтрак совмещать с обедом. Жду, когда «старший брат» вернется, вместе и пообедаем…

– Не получится. Я тебя увезу.

– Тогда мы с ним вместе только поужинаем…

В этом коротком и вроде бы малозначительном разговоре проскальзывала моя готовность к работе. И Сергей Павлович, как мне показалось, остался доволен.

Он разделся, прошел в большую комнату, там открыл свой портфель, достал какой-то прибор, включил его. На мой вопросительный взгляд ответил коротко:

– «Глушилка». Не допустит прослушивания нашего с тобой разговора. Кстати, хозяин тебе ключи отдал, а у него самого ключ остался?

– Я не в курсе. Но мы услышим, если он войдет.

– Но не услышим, если будет звонить. «Глушилка» и домофон заблокировала, и электрический звонок, и даже все электроснабжение квартиры отключила. Не говоря уже о сотовом телефоне. Это вообще без проблем.

Для проверки я вытащил свой смартфон, нажал кнопку. Экран не засветился.

– Хорошая штука… – похвалил я «глушилку».

– Только воры теперь тоже такой «хорошей штукой» часто пользуются. Говорят, даже на «блошином» рынке можно «глушилку» купить. И сигнализацию отключают, и видеокамеры – все полностью блокирует. Скоро, думаю, и к вам на службу такие придут. Вам тоже они могут понадобиться. Сейчас разрабатываются модели для установки с помощью вертолета. Ударопрочные – можно их просто сбрасывать с вертолета, и будут работать. Причем включаться должны дистанционно.

– Обязательно понадобятся, – согласился я. – А питание там какое?

– Восемь «мизинчиковых» батареек. Два блока по четыре батарейки. Каждый блок работает на свой контур. Хватает на два часа непрерывной работы. Радиус действия до тридцати метров. Соседей по дому можно пугать. Можно батарейки заменить аккумуляторами. Срок работы при полной зарядке аккумуляторов увеличивается втрое.

– Придется в окно смотреть… – предложил я. – Уходил «старший брат» в сторону станции метро. Надеюсь, возвращаться будет оттуда же. Он же не «на колесах».

Генерал согласно кивнул. Я застыл, оперев руки о подоконник, и даже чуть-чуть присев на него. Но сесть на подоконник полностью возможности не было. Даже при том, что я человек достаточно худой, я понимал, что на таком узком подоконнике я явно не помещусь. Даже при том, что выпасть из окна третьего этажа не боюсь. Высота небольшая, я сумею сгруппироваться и приземлиться на ноги. На батальонной «полосе разведчика» приходится прыгать примерно с такой же высоты, и не в мягкий газон, а на бетон.

– Слушаю вас, товарищ генерал.

– Время мы тянуть не будем, и к операции приступим уже завтра. К непосредственным действиям. Но сегодня потребуется провести подготовку. Сегодня подпишем все документы, договора и прочее. Там много бумажной волокиты. Потом проведем встречу с одновременной тренировкой. Или с репетицией, не знаю уж, как правильно выразиться.

У нас есть два лжетаксиста, которые, как и ты, без лицензии «бомбят» на московских дорогах. По статистике, сорок процентов всех частных таксистов работает без лицензии, и большинство из них даже избегает официального указателя на крыше или на стекле. То есть, если их остановят, доказать, что они работают как такси будет невозможно. Ну, мало ли, взял попутного пассажира. Это же не система заработка… Короче говоря, ты это имей в виду. Их усиленно пытаются «прижать» и заставить платить налоги, но это при существующем законодательстве чрезвычайно сложно. Ерундовый штраф они могут и заплатить. Если бы вот машины у таких таксистов конфисковали, может быть, это и дало бы результат. Но они и тогда бы, думаю, рисковали. По крайней мере, многие.

Эти таксисты в день зарабатывают столько, сколько ты, старлей, – за месяц командировки на Северном Кавказе, под пулями. При таких заработках, как понимаешь, конкуренция у них жесточайшая. Просто так пробиться в их ряды проблематично. Если вообще возможно. Существует клановость, как на Кавказе. Своих пускают. Иногда, когда приезжают свои, им даже деньги на машину выделяют. Своего рода лизинг. Расплатишься постепенно, тогда машина будет твоя, а до этого часть заработка идет в счет погашения кредита.

К настоящему моменту все основные места между этими так называемыми «таксистами» распределены, и чужих они встречают «в штыки». МУР[12]12
  МУР – московский уголовный розыск.


[Закрыть] уже раскрыл несколько убийств. Мотив – конкуренция. Если появляются новички, они, как правило, стоянками не пользуются, просто «ловят» попутчиков на дорогах, и все. Но так слишком велики затраты на бензин, и вообще много, как считается, не заработаешь. Да и настоящие «бомбилы» сами таких отлавливают. Бывают жестокие расправы. А стоянки такси располагаются в конкретных местах, которые и сами москвичи, и приезжие давно уже знают. Недалеко от станций метро, рядом с остановками общественного транспорта, рядом с крупными магазинами и тому подобное. То есть где людей много.

Все стоянки, как правило, распределены между этническими кланами. В одном месте работают только дагестанцы, в другом – только грузины, в третьем – молдаване, в четвертом – узбеки. Но есть пара-тройка мест, где собираются представители разных кланов. Эти места контролируются так называемыми межэтническими группировками. Но там тоже новичков не слишком охотно пускают. Обычно это самые криминогенные места.

Вот на такую стоянку мы тебя и отправим. Контролирует стоянку уголовный авторитет Алишер. И будь готов к конфликту, который возникнет сразу, уже завтра. Сегодня ты познакомишься, Алексей Афанасьевич, с двумя парнями, которые на тебя завтра «наедут». Они на нас работают, хотя и не в полную силу. Работают и на МУР, и на райотдел полиции. Со всеми стараются ладить, везде мелочь за свою работу получают. Но запомни главное. Сегодня ты отрепетируешь с ними нападение. Они за определенную плату согласны даже быть слегка побитыми. Умеешь бить слегка, чтобы не уродовать «скрытую агентуру»?

– Умею, – гарантировал я. – На занятиях по «рукопашке» с солдатами всегда приходится бить «слегка», чтобы не изуродовать…

– Вот и я также подумал. Значит, ты подъедешь на стоянку, которую я тебе укажу, встанешь среди других машин в очередь. Там живая очередь существует. Сначала будут только коситься, но ты из машины не выходи, тогда конфликт раньше времени не начнется. Потом, в нужный момент, подойдет женщина и сядет в твою машину. В очереди возмутятся. Тебя заблокируют. Вот тогда и покажешь отработанную технику. Отрепетированное действие. Оплачивать парням неустойку буду я, ты не пытайся сунуться. Ты в Москву на заработки приехал…

– А что за нужный момент? Чем он обусловлен?

– Позади тебя еще одна машина встанет. Там будет за рулем такой парень – чернявый, кудрявый крепыш, молдаванин Ивон. Это один из учеников Немчинова. Демонстрация драки будет специально для него. Чтобы Ивон уже вечером мог пересказать произошедшее Немчинову. Для того, чтобы Немчинов заинтересовался тобой, оба твоих противника будут с ножами. Как я понимаю, ты же умеешь не только фехтовать с ножом, но и от ножа защищаться. Наверное, в спецназе ГРУ и этому тоже обучают…

– Естественно, умею, товарищ генерал.

– Но все должно выглядеть естественно. Потому нападавшим на тебя придется покрасоваться с парой синяков. Обеспечишь?

– Без проблем.

– Вот и отлично. А пока давай подпишем документы. Внимательно следи за вариантом оплаты, чтобы потом претензий не было. Там все прописано, вплоть до сроков выдачи средств. И все остальные условия. Свои документы, кстати, предоставь. Мне их тоже следует сдать в ХОЗО на оформление.

Я занялся чтением и подписанием. Как обычно, подпись приходилось ставить на каждой странице под текстом и в конце документа. Меня уже предупреждали, что в ФСБ любят делать документы так, чтобы на последней странице оставалась только подпись. Это позволит сам документ подменить. Я даже готов был попросить генерала в этом случае перепечатать бумаги так, чтобы на последней странице над подписью осталось хотя бы пара строчек. Но это не понадобилось. Все было сделано правильно, и претензий с моей стороны не возникло.

Я все подписал и передал документы генералу Кабакову, которому теперь предстояло идти к своему директору, чтобы поставить вторую подпись.

Краем глаза я заметил движение на дорожке за окном. Посмотрел, и увидел возвращающегося «старшего брата».

– Вовремя, – кивнул Сергей Павлович. – Нам с тобой, кстати, уже пора ехать. Анвар с Юнусом скоро прибудут. Нехорошо заставлять людей ждать.

– А основные мои действия? Моя задача? – спросил я.

– Действия – по обстоятельствам. Задача – проникнуть в окружение Немчинова и устроиться на работу в лабораторию, где он возглавляет охрану. Охранником устроиться… Там не так давно было совершено три убийства толковых ученых. Нас смущает способ убийства. Все они совершены ножом. Значит, след может вести к Немчинову. Но есть одна странность. Удары ножом наносились ниже пояса. В спортивном фехтовании ножами, насколько мне известно, так не бьют. Все. О делах больше не говорим. Я выключаю «глушилку».

Он выключил прибор сдвижной кнопкой и сразу убрал его в портфель. Я успел налить генералу чай, когда в дверном замке зашевелился ключ. «Старший брат» вернулся со службы.

С генералом подполковник был, оказывается, хорошо знаком. Но пообщаться с Юрием Афанасьевичем нам опять долго не дали. Сергей Павлович начал собираться. Эти сборы заставили пошевелиться и хозяина квартиры. Сначала он передал генералу несколько листов принтерной распечатки.

– Просили через вас, товарищ генерал, передать полковнику Нифонтову.

– Я в курсе, передам…

– Это не все. Одну минутку… – Юрий Афанасьевич раскрыл дверцу шкафа, нажатием кнопки вытащил из прибора, внешне напоминавшего видеоплеер, компакт-диск, сунул его в пластиковый конверт и тоже передал генералу.

– И это Нифонтову?

– Так точно, товарищ генерал. Тоже полковнику Нифонтову.

А я успел заметить, что на приборе горит зеленый светодиодный индикатор. То есть прибор был включен. Честно говоря, я не искал, где в квартире установлены видеокамеры. Хотя открытых камер, судя по всему, установлено не было, но запись на скрытые велась, судя по всему, без перерыва, кроме того момента, когда генерал включил свою «глушилку».

По идее, мне это было безразлично, поскольку в шпионские игры я не играю и закон без необходимости не нарушаю. Единственное, было бы неприятно, если бы камера записи была установлена, скажем, в туалете, хотя и это ерунда. Неприятно должно быть только тому человеку, кто будет эти записи просматривать и прослушивать. Но что поделаешь, если у людей служба такая. К ней тоже должна быть определенная склонность. А идут на такую службу те, кто в детстве за папой с мамой в замочную скважину подсматривал. Встречаются среди людей, к сожалению, и такие типажи, и даже не слишком редко. В детстве у меня был такой товарищ по дому. Он даже друзьям рассказывал, как за родителями подсматривает и подслушивает…

* * *

Мы поехали на моей машине, чтобы мне как можно быстрее привыкнуть к московскому движению. Это предусмотрел генерал, хотя на квартиру к моему «старшему брату» он, похоже, прибыл на метро. По крайней мере, во двор он вошел со стороны станции, как сам показал мне жестом в ответ на мой вопрос.

Может быть, о московских генералах у меня сложилось неправильное мнение, которое произошло оттого, что наши командиры даже в условиях малюсенького поселка, в котором стоит батальонный военный городок, старались всегда передвигаться на военном транспорте. Даже завгара домой отвозил бронетранспортер. Это считалось престижным.

И я почему-то думал, что уж в Москве-то генералы ездят исключительно на персональных «Мерседесах». И весьма удивился тому, что генерал Кабаков предложил поехать на моей машине. Сначала я подумал, что его персональная машина поедет сзади нас. И хотя во дворе появилось еще несколько машин уже после моего приезда и среди них был настоящий «Мерседес», тем не менее, за нами никто не поехал.

И никто не приехал за нами на Лубянскую площадь. И в дороге, несколько раз посмотрев в зеркало, я никого не увидел. Так, впрочем, только под приглядом одного Сергея Павловича, мне ехалось легче. Хотя движение было приличное. Но я от природы и в том числе от самовоспитания человек, склонный к быстрой адаптации, и уже через десять минут езды по Москве понял, что здесь мало кто знает правила дорожного движения. А если и знает, то вовсе не считает их обязательными к выполнению. И пользуются не правилами, а собственным умением или, наоборот, неумением водить машину. То есть где влезешь, где пролезешь, где протиснешься, если сумеешь протиснуться, там и поедешь. Если у тебя «помеха справа», то ты можешь несколько лет стоять и ждать, пропуская эти помехи, и слушать вой клаксонов позади. Просто поезжай внаглую, выбрав момент, когда «помехи справа» зазеваются. Они пропустят. Свою машину «за правоту» никому мять не хочется. Особенно «прижимистым» москвичам.

Таким образом, подстроился я под московское движение быстро. И довольно быстро доехал до пресловутого здания на Лубянской площади. Генерал подсказал, где мне поставить машину. Там, правда, было обозначено, что это стоянка только для служебного транспорта. Но кто скажет, что моя машина в данный момент не является служебным транспортом, пусть и не официальным. Я с удовольствием плюну этому человеку на лысину и размажу плевок каблуком армейских берцев. Берцы я всегда, в любую погоду, предпочитаю всякой другой обуви. Они и удобны, и нога в них сидит жестко, да и сносу практически не знают. Некоторые предпочитают их летом не носить – ноги, говорят, преют. У меня такого нет. Я даже в Москву в них приехал. А тяжесть берцев чувствуют только неженки, у которых сил в ногах маловато. Я себя к таким не отношу.

Мы уже входили в подъезд, когда Сергей Павлович обернулся и махнул кому-то рукой. Поприветствовал и одновременно, как мне показалось, позвал. Движение я увидел отраженным в дверном стекле. Я тоже обернулся, но уже никого не увидел. Должно быть, человек проезжал в машине, и генерал его заприметил. А машин мимо ехало множество, и сразу понять, с кем коротко пообщался Кабаков, было невозможно.

Меня Сергей Павлович повел по мрачной многопролетной лестнице из шлифованного бетона с мраморной крошкой в глубокий подвал, и я сразу вспомнил о знаменитых лубянских подвалах тридцать седьмого года, надеясь все же, что меня здесь не закроют в камеру. В камеру не закрыли, генерал открыл дверь и запустил меня в маленький, с низким потолком спортивный зал с полом, застеленным жестким татами. Если в таком зале тренировать бросок через себя, то противник может ногами задеть потолок. Если отрабатывать удар в прыжке коленом в челюсть, то можно повредить о потолок собственную голову.

– Садись, здесь подождем…

Скамейки тут были такие же, как в нашем спортивном зале, как, впрочем, и во всех, какие я знал, спортивных залах – низкие и длинные. Для чего эти скамейки предназначаются, я никогда не знал, да это было мне и не сильно интересно. Сидеть на них было неудобно, но все же лучше, наверное, сидеть на скамейке, чем на «шконке» или на привинченном к полу табурете[13]13
  «Шконка» (тюремн. жарг.) – кровать в камере или в тюремном бараке. Обычно бывает одноярусной или, чаще, двухъярусной. Табуреты в той же камере обычно привинчивают для безопасности к бетонному полу.


[Закрыть].

Я обратил внимание, как изменилось отношение ко мне генерала Кабакова. В батальонном военном городке он ни разу не предложил мне присесть. Ни в батальонном спортивном зале, ни на улице, где мы с ним потом беседовали. Видимо, на Сергея Павловича сильно действует окружающая обстановка. Настолько сильно, что меняет его характер.

– Разрешите вопрос, товарищ генерал? – Я попытался воспользоваться этими изменениями и кое-что выяснить. – Сразу оговорюсь, что это удовлетворение простого любопытства. Это вопрос моей безопасности и удачного проведения предстоящей операции.

– Спрашивай…

– Мой «старший брат» – он кто? Осведомитель ФСБ?

– Ну, это просчитать было не сложно. Здесь ты меня не удивил. Юрий Афанасьевич при тебе передавал мне бумаги для полковника Нифонтова. Если бумаги от военного человека идут Нифонтову, значит, можно сделать конкретные выводы.

– Извините, я не знаком с полковником Нифонтовым. Кто это?

– Не слышал про него? Без пяти минут генерал. На генеральской должности сидит. Скоро звание дадут. Заместитель начальника отдела в военной контрразведке. Курирует военные академии. Поступишь в Академию, будешь под его присмотром.

– ВДА[14]14
  ВДА – военно-дипломатическая академия при ГРУ Генштаба. Там в основном проходят обучение офицеры ГРУ. Спецназ ГРУ имеет в ВДА собственный факультет.


[Закрыть] тоже под его присмотром?

– В первую очередь. Академии, связанные с заграницей, всегда должны контролироваться в первую очередь. А ты туда собираешься?

– Надо же, товарищ генерал, свое образование повышать. Я сейчас заочно в университете учусь, как окончу, буду поступать в ВДА. Уже привык учиться. Служба у меня такая, каждый день чему-то учиться приходится.

– Здесь тоже будешь учиться. Новым делам, новым способам ведения разведки. Хотя это по большому счету такая же разведка.

– Значит, товарищ генерал, мой «старший брат» потихоньку «стучит» на своих слушателей? – спросил я напрямую. – Нечего сказать, в хорошее место вы меня пристроили. Он же и на меня, и на вас тоже «стучать» будет. Это гарантировано.

– Потому, может быть, и пристроили именно к нему. Это называется на нашем языке «закрыто работать в открытую».

– А что он за компакт-диск передал товарищу полковнику?

– А ты не видел, что он конверт с диском «контрольной лентой» заклеил? Лента к конверту уже была прикреплена. При вскрытии она просто порвется. Впрочем, на диске все равно ничего нет. Я это обеспечил. При тебе «глушилку» включал. И запомни, старлей, на будущее… Если ты знаешь, что тебя контролируют, веди себя аккуратно. Если ты не знаешь о контроле, он все равно есть, и тебе неизвестно, когда следует проявлять повышенную аккуратность, когда можно расслабиться. И так легко «провалиться». Лучше уж пусть считают, что им о нас все известно, чем будут вести наблюдение за каждым шагом, а мы и знать об этом не будем…

– Я понял, товарищ генерал.

– Будь аккуратнее с «братом». Лишнего не говори.

– Буду… Только при чем здесь наша операция? Она имеет отношение к военной контрразведке? Тем более полковник Нифонтов курирует академическое образование…

– Ларчик просто открывается. Полковник Нифонтов пришел в контрразведку из нашей службы собственной безопасности. И, по старой дружбе, снабжает коллег отдельными материалами. А служба собственной безопасности всеми делами интересуется и на всех досье собирает. Подробнейшее… В том числе и на меня. Но меня это пока не сильно волнует. Я стараюсь быть честным. Ты посиди здесь, никуда не выходи. У нас посторонним по коридорам гулять не полагается. Я выйду встретить парней, которые к тебе приехали, Анвара с Юнусом. А то они в спортзале ни разу не были, могут не туда забрести. Подожди…

Генерал вышел. Ждать пришлось неприлично долго. Наконец, Кабаков появился в сопровождении двух крепких парней с такими физиономиями, что ночью на тихой улице с ними лучше не встречаться.

– В спортивную форму предлагаю вам не переодеваться. Работать будете в той одежде, которая на вас сейчас?

– У меня другой одежды с собой и нет, – сообщил я.

– Я всегда так хожу, – мрачно изрек Анвар, в котором я сразу определил представителя Кавказа.

– Могу, если надо, что-то и погрязнее надеть, могу в этом приехать, – согласился золотозубый Юнус. Этот был откровенным представителем народов Средней Азии, которые от российских, скажем, татар или каких-то уральских национальностей, тоже записанных в татары[15]15
  В период, когда выдавались первые советские паспорта, национальность записывалась со слов получателя паспорта. На Урале в то время существовало множество больших и мелких народностей – мещеряки, нагайбаки, башкиры. Башкирам вписывали в паспорт их национальность, поскольку это был достаточно большой народ с самобытной культурой. Нагайбаки сумели настоять на сохранении своей идентичности, несмотря на свое небольшое количество, но благодаря своей былой славе – нагайбакские казаки когда-то приписывали себе взятие Парижа в 1815 году. Мещеряки же и другие малые народности Урала по приказанию Сталина были зарегистрированы как татары, что существенно увеличило количество татар в стране.


[Закрыть], отличаются не лицом, а манерой разговаривать. Любую фразу они произносят словно бы с вопросом. Если с кавказцами я еще бы мог как-то разобраться, определяя национальность по лицу, то с парнями из Средней Азии дело обстояло сложнее. По лицу я мог бы узнать только таджиков, особенно с Памира, где служил некоторое время. И вполне мог спутать узбека с киргизом. Но спрашивать своих будущих помощников об их национальности я не стал. Это показалось бы не совсем корректным. Да и место не располагало. Хотелось как можно быстрее эти стены покинуть. Особенно когда находишься в подвале.