Текст книги "На войне как на войне"

Глава VI

1

Труповоз позвонил ровно в семь. Мне бы поспать в это время после приступа да после ночных хлопот, но делами тоже иногда следует заниматься. Приходится себя пересиливать. Я как раз закончил просматривать кассеты из сейфа Труповоза. Свою я сразу уничтожил. Хочется надеяться, что похоронный директор не провел массовое тиражирование такого видеодокумента. А вторую уничтожить не поспешил. Перемотал для повторного просмотра. Интересный материал. Разговор большого ментовского чиновника с группой откровенных крутых уголовников. Разговор за общим столом. Под выпивку с хорошей закуской. Похоже, в отдельном кабинете какого-то заведения. Несколько раз заходит официантка с подносом. Стол сервирован по всем правилам этикета. Братва так себя обслуживать не умеет. Это – класс заведения. Мент обещает им закрыть кое на что глаза в ответ на их услугу. Эта кассета, очевидно, берегла от ментов Труповоза. Кто знает, может, и меня она когда-то сбережет. Ее следует спрятать в надежное место.

Остановив видеомагнитофон, я снял трубку.

– Привет, Ангел.

– И тебе нечто похожее…

– Вчера тебя весь вечер разыскивал. Куда ты потерялся?

– Сначала в тире твоим бывшим коллегам показывал, как надо стрелять…

– Кому?

– Фээсбэшникам. Такой класс выдал! У них глаза на лоб полезли…

– Ты доиграешься… – сказал Труповоз осуждающе. Он никогда не понимал, насколько приятным бывает подергать за усы тигра. А кто не испытал такого, не постигнет великого и прекрасного чувства наслаждения боем. Страшно потом в бою такому человеку будет.

– Я просто показал разницу в обучении в вашей школе и в нашей. Могу и тебе как-нибудь продемонстрировать.

– Мне не до игрушек. Балуйся с другими. Но я и вечером тебе звонил.

– А вечер я провел в ресторане за соседним столиком с теми же офицерами ФСБ. И даже увел у них из-под носа двух шлюшек, к которым и отправился продолжать ночь. Только что вернулся.

– Что – сразу с двумя?

– Ага!

– Молодец. Уважаю твои таланты. Так ты пьян?

– Я не бываю пьян после душа, – я категоричен, словно в самом деле пьян.

– Прекрасно. Короче, я твои запросы согласовал. Приезжай к половине девятого. До планерки мы с тобой все обсудим и решим.

– Буду.

Я положил трубку и усмехнулся. Очень мило будет посмотреть на решение предполагаемой проблемы. Главное, не дать уговорить себя. Остаточные пятнадцать тысяч баксов Труповоз обязан найти. Деньги у него есть где взять. Другое дело, что он слишком неохотно с ними расстается.

С этими мыслями я сел на велотренажер и стал изгонять из организма вместе с потом остатки вчерашнего коньяка. Куратор постарался – коньяк был хорош и основательно впитался в кровь. Ни о какой похмельной головной боли и речи не было. Но Труповозу мне следует показать, что я слегка перестарался в прошедшую ночь. Впрочем, здесь и изображать ничего не нужно. Я в самом деле на славу потрудился. Бессонницей я не страдаю – такой организм, и если не высплюсь основательно, то днем глаза слегка краснеют, как после продолжительного запоя. И мешки под ними появляются. Есть и еще испытанное средство. Я не любитель грима, но быстротечный курс обучения тоже когда-то проходил. Более подробный курс – это удел агентов-нелегалов. Спецназу же гримерное мастерство преподавали наспех, да и то лишь тем, кому это могло пригодиться во время конкретной операции. Что-то я из тех уроков помню и до сих пор. И два мазка кисточкой с лаком – чуть ниже уголков глаз – добавляют к внешнему облику лапки морщин. Характерный признак усталости.

Все это я обдумал, монотонно крутя педали тренажера. Последующее традиционное десятиминутное общение с тренировочным мешком с мыслительным процессом трудно совместить. Здесь работает воображение, подсказывающее нестандартные ситуации. На одних и тех же ситуациях я принципиально стараюсь не зацикливаться, хотя тоже имею излюбленные каскады ударов.

А ровно в половине девятого я остановился напротив прикрытого шиферной крышей спуска в подвал – обиталища Труповоза и его труподельной фирмы. В прямом и переносном значении – труподельной.

Сам директор стоял на лестнице и размахивал руками перед носом своих парней – специалистов по труподеланию. Живот Михал Михалыча при этом колыхался то в одну, то в другую сторону, словно он им дирижировал – любопытное, надо заметить, зрелище.

Я длинно просигналил, чтобы обратить на себя внимание. Вышел, включил противоугонную сигнализацию и демонстративно вытер платком пот со лба. Не одному Труповозу разрешается потеть. Если у меня есть к тому основания, я потею с удовольствием не только в бане или на тренировке. А сейчас у меня основания веские. Жара наступила с утра, обещая сумасшедший день. С похмелья и после бессонной ночи в такой день никто не может чувствовать себя прекрасно.

Труповоз глянул коротко, заметил меня и, хочется надеяться, оценил состояние. Но от вдохновенной ругани не отвлекся.

– А на какой хрен они вообще тогда здесь сидят?.. – кричал он, слегка срывая свой высокий голос на сип. – Если он один всю сумму не осилит, бригадой собирайте. Чтоб к вечеру деньги были…

«Вот так-так… – подумал я. – Ведь не хотел кому-то доставлять неприятности. Я удовлетворил собственные нужды, а отвечать за это придется людям посторонним, с которых рэкетиры Труповоза будут деньги стрясать. Не хотел… Честное слово, не хотел… Не думал, что дело так повернется…»

– Сделаем, шеф, – скромно, но уверенно кивнул небольшого роста круглолицый крепыш. – Я на себя беру. Обещаю!

Я видел его несколько раз. Он у них за бригадира. Маленькие хитрые глазки блестят, как маслины. И таким добреньким кажется, что подляны от него почти не ждешь. За хитрость Труповоз его и держит. И еще за артистические способности. Кого угодно разыграть может. Так, что люди верят – и попадаются. Из таких парней кидалы[6]6
  Кидала – мошенник, аферист.


[Закрыть] хорошие получаются. Но он в рэкетиры подался. Мельчает народ. Впрочем, для кидалы он порой излишне суетлив. Солидности нет. И иногда лишку бухает. Но и кидалы разными бывают.

Другие парни, стоящие тут же, слушали молча.

Труповоз протянул мне руку.

– Заходи, – бросил почти зло. – Полюбуйся, что там… Я сейчас подойду…

Не спрашивая объяснений – какие объяснения можно воспринять с похмелья! – я протиснулся сквозь небольшую толпу труподелателей и двинулся по коридору в самый конец, к кабинету, который посещал ночью. В приемной никого не оказалось. Вампироподобная секретарша и еще несколько человек стоят, разинув рты, как двери кабинета. Дверца сейфа распахнута. А я ведь столько времени потратил на то, чтобы закрыть ее! Распахнута и дверца стенного шкафа. Холодильник выдвинут в комнату.

– Ментов, Наталья Викторовна, уже вызвали? – спросил я, изображая такое траурное участие, будто из сейфа похитили важного покойника.

– Михал Михалыч не велел, – испуганно, абсолютно севшим голосом, словно только что ведро мороженого заглотила, ответила секретарша.

– Много украли?

Она только нервно передернула плечами. Не пожала, показывая, что не знает, а просто передернула, будто сказала – не доставай…

Я молча подошел к нише, потрогал руками дверцу, рассматривая плоды своего ночного труда. Выглянул в пролом стены. С той стороны проводили осмотр двое парней. Пусть смотрят, сыщики… Я старался не оставить следов. И надеюсь, что не оставил. Хотя опыт вора у меня и небогатый.

Завершив осмотр, я сел в кресло, забросив ногу на ногу. Вздохнул, изображая многовековую усталость. Это далось с трудом. Мое состояние было чем-то сродни состоянию художника, представившего свою картину – плод кропотливого труда – на отчетной престижной выставке. Люди смотрят на нее, испытывают чувства, но не знают, что ты автор. А автор пылает гордостью, однако скромность заставляет его молчать.

Вошел Захватов.

– Освободите кабинет, – рявкнул.

Приказания такого рода здесь выполняются быстро. Труповоза сотрудники боятся.

Я так понял, что приказание меня не касается, несмотря на нашу разницу в воинских званиях. Что-то, впрочем, не так понял и еще один человек. Потоптался, смешно перебирая стоптанными башмаками.

– Михалыч… – позвал от двери.

– А… Здравствуй, Петрович… Ты ко мне по делу?

– Теща вот у меня скопытилась…

– Поздравляю. Только извини, сам понимаешь, форс-мажорные обстоятельства. Подожди пять минут. Я сейчас с человеком поговорю…

Петрович вышел, плотно закрыв за собой дверь. По форменным брюкам я определил военного. По обращению с Труповозом – сотрудника ФСБ. Так сколько же их вокруг меня вертится? Но хочется надеяться, что долго я их дожидаться не буду. Сегодня или завтра постараюсь отбыть на тысячу километров западнее. Если Труповоз не пожадничает и заплатит мне аванс.

– Видишь? – спросил он, показывая на сейф.

– Вижу. Много там было?

– Шестьдесят тысяч баксов. Из них пятнадцать твои – аванс. Что думаешь?

Брешет, как сверхзвуковой самолет! Тебе кажется, он в небе над тобой, голову невольно задираешь, чтобы посмотреть, а на самом деле он уже за горизонтом крылышками сверкает. Аж завидно…

– Что я могу подумать? Я же не сыскарь. Я по своей квалификации больше на роль грабителя подойду. Тебе думать сейчас сподручнее. Ты же юрист по образованию. И практика есть.

Интересно, решится он сообщить мне про видеокассету? С одной стороны, это ниточка, на которой он меня держит. А с другой стороны, вариант включить меня в активный поиск вора. А про кассету можно сказать, что украли предпоследнюю копию.

– Но какие-то мысли и у тебя могут быть.

– Могут. Даже более того тебе скажу – есть. И весьма конкретные. Кто заказчик?

– При чем здесь заказчик?

– Он знал о деньгах. И мог предположить, что ты не положишь их в карман. Кстати, сейф в бухгалтерии тоже вскрыли?

– Нет. Дверь в бухгалтерию видно охраннику.

– Какой это охранник… Деревенский сторож в треухе, в валенках и с берданкой на этом месте был бы больше кстати. Ладно хоть, самого не кастрировали… Так кто все-таки заказчик? – Я уперся, словно ничего не подозреваю.

– Заказчик ни при чем. В этом я уверен.

Своей уверенностью Труповоз и меня заражает. Теперь и я полностью уверен – кто заказчик…

– Он мог кому-то сказать. Или еще кто-то знал. В конце концов, кто-то подслушал твои разговоры…

Как некстати я снял «жучок». Запросто можно было бы ограбление на ФСБ свалить. Вот только плохо, что тогда они слышали бы и наш разговор. Хотя я вполне допускаю, что они слышали предыдущую беседу. И сделали выводы. Но имя Таманца им ничего не говорит. Таманец живет за тысячу километров от нас. Так далеко слух о нем не доходит – не дорос.

Я встал и подошел к нише. Заглянул. Пара доморощенных сыскарей продолжала обшаривать бойлерную. И, естественно, они наш разговор слышать вполне могли, хотя и говорили мы вполголоса. Но я таких нечаянных свидетелей не люблю.

– Вот тебе пример… – показал я. – Что мне теперь с этими парнями прикажешь сделать?

Труповоз, океанской волной всколыхнув пузо, метнулся к отверстию. Заглянул.

– Что там ищете?

– Вы же сами велели…

– Идите отсюда. Бесполезно после драки…

Я подошел к сейфу, стал осматривать замок. Боковым зрением наблюдал, как Труповоз открыл холодильник и достал оттуда бутылку коньяка.

– Будешь?

– Только минералку.

Скажет или не скажет про кассеты?

Он достал бутылку минералки, протянул мне, а сам сделал из коньячной бутылки большой глоток. И сел в кресло, где раньше сидел я.

– Почему сигнализацией брезгуешь?

Он пожал плечами.

– Кто ж подумать мог…

Да, он не мог предположить, что найдется вор, готовый обчистить сейф у бандитов и убийц. Но и такой нашелся.

– Ключ от сейфа у кого есть?

– Только у меня.

– Да он и не нужен. Такой замок ребенок отмычкой откроет. Раньше надо было думать…

Я сел в его вертящееся кресло. Хорошее кресло. Но в таком телевизор смотреть неудобно. Только для работы за столом и годится. Посмотрел на Труповоза измученным взглядом страдающего человека и налил себе стакан минералки. Выпил с наслаждением и еще налил. Снова на него посмотрел. Получилось, что мы местами поменялись. И очень захотелось Труповозом покомандовать. Должно быть, командирское место таким образом действует на подсознание.

– Ладно. Ты заплатить мне, как я понимаю, не готов?

– Видишь же… Давай уж сразу после выполнения. Полностью…

Да как же его, такого хитрого, умудрились из ФСБ выгнать? Неужели там еще более хитрые работают? И смогли такого толстого перехитрить?

– Нет. Ты же знаешь, что аванс мне обеспечивает накладные расходы. Оружие и все остальное. К тому же это вопрос принципиальный. И…

– Один-то раз мог бы от принципа и отказаться. Войти в положение старого товарища. Не впервой с тобой работаем. Можешь и довериться…

Он сказал это с таким откровенным упреком, что, не знай я Труповоза достаточно, мне стало бы стыдно. Браво, старина! Я готов мысленно поаплодировать твоему актерскому мастерству. Но этим меня не прошибешь. Мы не пили с тобой гнилую воду из одной лужи, и потому я не тороплюсь записывать тебя в друзья. Извини…

Признаться, в какой-то момент меня вдруг стало подмывать желание сохранить справедливость и потребовать хотя бы пять тысяч. Тогда сумма была бы выплачена полностью. Но я побоялся, что он тоже умеет считать и может догадаться. Рискованно подставлять себя в разговоре с таким человеком. Можно из этого подвала и не выйти. А если и выйти, то только по трупам.

Потому я продолжил настаивать:

– …И примета нехорошая. В приметы я верю особо. Без этого человеку, играющему в чет-нечет со смертью, нельзя. Я знаю, что каждый принятый мной «заказ» может оказаться последним. Потому говорю категорично – как только будешь готов, звони. У меня на бензин еще мелочь осталась. Подъеду.

Я встал.

– Подожди…

Он тоже встал и, хмурый, вышел из кабинета. Я успел допить остатки минералки и достать из холодильника вторую бутылку, когда Труповоз вернулся.

– Пришлось из кассы брать… – протянул мне недовольно пачку баксов.

– У тебя по бухгалтерии проходят валютные расчеты? – притворно удивился я. – Покойников на экспорт гонишь? И как, выгодно?

Он не ответил.

Деньги любят счет. Особенно если получаешь их из рук такого человека, как Труповоз. Я принялся считать, все еще надеясь, что он сообщит мне про видеокассету. Хотя бы заботясь о моей безопасности. Чтобы не имели посторонние на меня такой материал.

– Все правильно, – я спрятал деньги в карман. – Теперь обеспечение…

– Я дам тебе пару человек.

– Транспорт?

– Обязательно. Они отсюда поедут на машине.

– Хорошо. Пусть возьмут с собой новый сотовик с роумингом[7]7
  Роуминг – услуга сотовой телефонной связи, возможность пользоваться сотовым телефоном в других городах, имеющих сотовую связь.


[Закрыть]. Обязательно новый. Чтобы никаких следов за ним не тянулось. Номер сообщи мне на мой сотовик. Завтра около шести вечера пусть будут на месте, ближе к центру города. Я позвоню им и назначу встречу. Парни надежные?

Он раздраженно шевельнул животом.

– Я в них не сомневаюсь, но тебя знаю. Ты же проверить захочешь. Водилу зовут Сергеем. Не сильно крут, ленивый, смешливый, порой подгонять надо, но хорошо стреляет. Охотник. Даже на промысел когда-то ходил. Второй – Веня. В десантуре служил. Парень тренированный. Этот – лучший, что у меня есть. Он тебе должен понравиться. Но с гонором парень. Себя очень уважает. Поставь его сразу на место, и он будет твой.

– Сейчас я отсыпаться поеду. К шестнадцати часам жду их у себя. Оружие в дорогу пусть не берут. По пути слишком много постов. Там найдем. И вообще мне ситуация не нравится. Ситуация вокруг тебя. Ощущение такое, что тебя пасут…

– Что? – переспросил Труповоз.

– Пасут тебя. Так мне кажется…

– Кто?

– Не знаю. Может, бывшие твои сослуживцы. Может, еще кто-то. Присмотрись к секретарше и уборщице.

– Ты что-то знаешь?

Я посмотрел на потолок. Словно там нечто читаю.

– Чаще я сначала чувствую, потом начинаю понимать.

Люблю, признаюсь, выглядеть загадочным. Но Труповоз тоже знает меня достаточно хорошо. И верит мне и моим ощущениям, как собственным.

– Нет, – он покачал головой в раздумье. – Это скорее Таманец ребят прислал…

Он проговорился.

– Сколько ты ему должен?

Труповоз сразу понял свою ошибку. При всей внешней противности образа в уме ему отказать трудно. И понял, что запираться уже бесполезно.

– Триста пятьдесят тысяч.

– В баксах?

– Да.

– Солидная сумма. Игра стоит свеч.

– Вот и договорились. Ты уж не подведи. Одного только не пойму… Объясни, если не трудно, старому дураку… Что не сейчас ты сообразил – это я заметил. Но – где я прокололся? Когда ты узнал?

– Я ждал этого «заказа» после приезда Таманца сюда.

Труповоз задумчиво поджал губы и закивал:

– Понял…

– До моего возвращения не увидимся, – сказал я и посмотрел ему прямо в глаза. С доброй улыбкой посмотрел. Он взгляд отвел. Хотя тоже улыбнулся. Постарался изобразить смущение хорошего малого. Кажется, у него на душе от моего взгляда полегчало.

Дурак!

Он не знает, что, выполняя «заказ», я перед выстрелом тоже всегда смотрю клиенту в глаза с такой же доброй улыбкой…

2

Первое, что я сделал, покинув ограбленный неизвестными злоумышленниками офис Труповоза – поменял часть долларов на рубли. При всей моей воспитанной за годы службы нелюбви ко всему американскому наличные деньги я предпочитаю держать в валюте, хотя, как истый патриот, жду, когда, наконец, рубль начнет обретать почву под ногами. Потом я заехал в магазин, а оттуда отправился в железнодорожные кассы, где навестил знакомую. Большую, кстати, любительницу конфет. Хорошую коробку ей принес, красивую. Время летнее, отпускное, с билетами проблемы. Но только в том случае, если нет в запасе знакомой любительницы сладостей. Билет я приобрел по одному из запасных паспортов на имя, которое сластене известно. Глупо отправляться под собственным именем туда, где вскоре произойдет шумное заказное убийство. Из железнодорожных касс я отправился в кассы авиационные и купил на сегодняшний вечер билет на самолет до Москвы. В железнодорожных кассах тоже есть окошко, где продают авиационные билеты, но там меня знают, опять же, под другим именем, а мне необходимо, чтобы в Москву улетел именно Ангелов Алексей Викторович. Теперь уже билет приобретен на имя собственное и хорошо известное тем, кто моей сущностью интересуется.

Пока колесил по городу, постоянно следил в зеркало заднего вида за дорогой – нет ли «хвоста». Мою заметную машину «вести» просто. Издали можно наблюдать. Поэтому осторожен я должен быть вдвойне.

«Хвост» я не определил. Сознаюсь честно, я не настолько глуп, чтобы категорично заявить – за мной не следят. Жизнь – не занимательная книжка. И настоящие спецы в жизни умеют оставаться незаметными даже тогда, когда ты сталкиваешься с ними нос к носу в течение часа через каждые пять минут. К счастью, таких спецов мало. И хочется надеяться, что они сегодня заняты какой-то более значительной персоной, чем отставной капитан ГРУ.

Для окончательной проверки я заехал еще и на вещевой рынок – давно собирался купить себе легкую летнюю куртку. Это сейчас жара. А завтра может дождь пойти. Особенно там, в тысяче километров к западу от нашего города. На рынке, где так много народа, что легко потеряться из поля зрения, «хвост» будет вынужден прижаться вплотную. Вот тогда я и обязан проявить отработанную наблюдательность разведчика. Там и оглянуться не грех. Прошел прилавок, уже у следующего остановился. И вдруг подумал, что на предыдущем товар интереснее. Вернулся. И глазами успевай постреливать. На лица не смотри. Лица запоминаются по выражению. А «хвост» будет в первый момент косить, во второй хмуриться, а в третий с наглой самодовольной улыбкой к торговке под юбку заглядывать. Легко спутать. Запоминай галстук или рубашку, брючный ремень или носки, если их видно. Пиджак и брюки сменить легко. Прямо в машине. Или здесь же на базаре в примерочной кабинке. Обычно так и делают, если работают несколько человек. Рубашку, галстук, брючный ремень и носки обычно не меняют.

Я погулял среди лабиринта прилавков. Купил себе новые кроссовки и легкую бежевую куртку. Китайскую, самую что ни на есть незаметную. Такие в любом городе продают. Иногда и мне следует быть незаметным. Убедившись в отсутствии «хвоста» и успокоившись, я вернулся к машине.

Основные дела сделаны. Надо еще отметиться у куратора. По графику он сегодня выходной. Официанты два дня работают, потом два дня отдыхают. График я запоминать и не стараюсь – слишком часто он ломается, поэтому каждый раз приходится заново высчитывать. От момента последней встречи.

Я остановился возле первого же таксофона, из машины осмотрел окрестности – спокойно, и только после этого подошел к автомату и набрал домашний номер куратора.

– Алло! Добрый день. Это я.

– А… Привет, старик…

Все правильно. Разговаривает он, не называя имени. Кто даст гарантию, что его самого фээсбэшники не пасут?

– Как у вас дела обстоят?

– Нормально. У тебя как?

– Прогуляться вышел. Дома дезинфекционные мероприятия провел. Всяких «жучков» и тараканов выводил.

Он понял.

– Много развелось?

– Много.

– Я у себя такого не допускаю.

– Я теперь тоже постараюсь не допускать. Но хочу вот на несколько дней уехать. Может, даже на неделю. Так опять мою квартиру облюбуют. Приеду, снова травить придется.

– Ты за этим следи… А куда едешь?

Сообщение я передал. Куда и зачем еду, ему знать не обязательно. Вообще ему не обязательно знать, что я не всегда бываю военным пенсионером-инвалидом. Это дело сугубо личное.

– Алло… Алло… Что за черт?.. – сказал я, словно в трубке звук пропал. И трубку тут же повесил.

И опять проверил «хвост».

Тишина!

Отсыпаться, как я сказал Труповозу, я, естественно, не собирался. Ночь в поезде проводить – будет время выспаться. А сейчас еще следует навестить старого приятеля. Я его всегда навещаю перед командировкой. И я направил машину к выезду из города.

3

Капитан Югов сам чувствовал, что сильно перестарался вечером. Хорошо майору Угрюмову. У него здоровья на три войны хватит. Может каждый вечер потреблять лошадиную дозу спиртного, а утром как огурчик. Мамонт, а не майор – так его порой и зовут в управлении. Сам Угрюмов это объясняет знаком зодиака, под которым родился. Козероги могут пить без конца, пить всю жизнь, спаивать других толпами, но на них это сказывается мало. Иные знаки зодиака уже подберут себе места или в могиле, или в психушке, а Козерогу все равно – его выпивкой не прошибешь. Единственно, нос слегка сизеет. Но это, как говорится, издержки производства.

Окончание прошедшего вечера вспоминалось с трудом. Из ресторана вышли поздно. Но, кажется, еще до ухода он, капитан, выскакивал на крыльцо, смотрел, как Ангелов садится в такси с двумя шлюхами. А может быть, собирался выскочить. Точно он не помнит. Не помнит и того, что ходил ночью проверять – дома ли Ангел. Аркадий сказал об этом майору Морозу только потому, что проснулся на скамейке во дворе Ангела. Только у соседнего дома – через двор. Проснулся и первым делом проверил пистолет. На месте. Не украли у пьяного и не потерял. Тогда успокоился. И не мог сообразить, как сюда попал и зачем. На окна Ангела он посмотрел. Это точно. Света в окнах не было. Впрочем, к тому времени уже рассвело и свет зажигать было ни к чему. Добравшись до дома, Югов попытался уснуть. Но долго спать мешало похмелье. А потом и ругань поднявшейся ни свет ни заря жены. А потом позвонили дежурные из машины «прослушки». Они всю ночь сидели на месте. И сообщили, что слышали странный шум. А потом погас сигнал связи с «жучком».

Но это уже была причина, чтобы заняться делом и отвязаться от жены. Или хотя бы показать ей, что напиться он был вынужден – работа такая. Что с бабы возьмешь – она не понимает…

Попить пива по дороге в управление Югов не решился. Надо было подписать у заместителя начальника управления шифротелеграмму в Москву. Полковник после доклада поймет вчерашнее, но не одобрит сегодняшнее продолжение, если капитан зайдет к нему с запахом. Хотя можно перед ним и отработанный вариант разыграть. Дескать, специально для московских гостей выпить следует. Однако это тоже не сразу.

Так Югов и сделал.

Полковник, недобро хмыкнув, идею поддержал с неудовольствием, и только лишь потому, что она легко вписывалась продолжением во вчерашний день.

– Не переусердствуй…

– Я аккуратно, товарищ полковник…

По мере выполнения срочных служебных обязанностей – от текучки Югова никто не освободил – приближалось время возможности уйти со службы без контроля. А тогда уже здоровье подправить. И уже от предчувствия этого капитану стало легче.

Телефонный звонок на сотовик застал Югова уже на крыльце управления, когда он, доложив начальству, что уходит к московскому генералу, собирался свернуть в сторону совершенно противоположную – к недалекому кафе, торгующему по приемлемым ценам.

– Слушаю, капитан Югов.

– Аркадий… Я только что из конторы Захватова…

– Привет, Петрович. Что вынюхал?

– Принял он меня. Только не сразу. Сначала с каким-то мужиком долго беседовал. На кавказца похож. Из кабинета выходил и вернулся с большой пачкой баксов в руке. По ситуации я понял, что баксы для того мужика. Наверное, отдал…

– Выглядит лет на сорок пять, крепкий и одновременно сухощавый. На пружину чем-то похож. Стрижка короткая. В себе уверен. Взгляд слегка высокомерен. Бабы на таких с разбега кидаются. И внешность опасностью отдает. Этот?

– Да. На таких кидаются. И с такими предпочитают не связываться.

– Он там и должен был быть. Спасибо.

– Это не самое интересное.

– Что еще?

– Сегодня ночью ограбили контору Захватова. Из соседней бойлерной проломили стену в его кабинет, вскрыли сейф. Увели шестьдесят тысяч баксов.

– Телефонный аппарат случайно не прихватили? Там был вмонтирован «жучок», который сейчас не подает признаков жизни.

– Не знаю. На столе у него аппарат стоит. Может, успел другой поставить?.. Не знаю… Но он об этом сказал как бы между делом. Полчаса мне плакался, что его со всех сторон кредиторы обложили, а теперь еще и ограбление. Думаю, сказал бы и про аппарат. Он вообще очень разговорчивый был, возбужденный. Слишком много для себя говорил. Непривычно как-то.

– Хорошо, Петрович, спасибо.

– Не торопись. Раз уж попросил меня… Еще один маленький момент.

– Что?

– Я же Михалыча хорошо знаю… Мы с ним четыре года в одном кабинете просидели. Не так он себя вел… У меня осталось ощущение, что он подозревает о моей миссии. Свидетельство о смерти я, правда, показал, он, как положено, поздравил, но это его не убедило. Я уверен. Что-то он в уме держит…

– Знал о «жучке» в телефонном аппарате?

– Может быть.

– И сам снял его?

– Может быть.

– А может так быть, что он сам кого-то послал деньги выкрасть?

– Я думал о такой возможности. Если жалуется на долги и не может их сразу отдать, то это вполне приемлемый для него вариант. Обокрали – придется кредитору подождать. Если кредитор с пониманием. Но таких, с пониманием, сам знаешь, сейчас немного. Большинство все равно с горба не слезут.

– Ладно. Будем соображать. Это все?

– Все.

– Спасибо, Петрович. На работу когда выходишь?

– Завтра хороним… Значит, послезавтра.

Обстоятельства опять вынудили Югова отложить долгожданный момент посещения кафе. Пришлось вернуться в кабинет, потому что он не помнил телефонного номера секретарши Захватова. Позвонил из-за рабочего стола.

– Бюро ритуальных услуг, – ответил деловой голос.

Аркадий его сразу узнал. Но на всякий случай переспросил:

– Это Наталья Викторовна?

– Да.

– Это Югов.

– Да-да, слушаю вас, – она заторопилась и, похоже, звонка испугалась. Испуг секретарши понятен – Захватов в любой момент может снять трубку параллельного телефона, и тогда она «засветится».

– Говорить можете?

– Да.

– У меня только маленький вопрос. Я в курсе того, что у вас сегодня ночью произошло. Во время ограбления телефонный аппарат, в который вы вставляли «жучок», украден не был?

– Нет.

– Все. Спасибо. Хорошо бы вы вечером позвонили мне. Встретимся, обговорим новости.

– Ладно. Мы работаем до пяти часов.

– С пяти до шести жду вашего звонка.

Он положил трубку. Секретарша в самом деле имеет основания быть испуганной. Если Захватов узнает, ей не поздоровится. Югов рисковал, позвонив Наталье Викторовне на работу, но выяснять обстоятельства нужно было срочно. Чтобы не возникло со стороны генерала Легкоступова дополнительных вопросов.

Теперь можно и генерала навестить, но зайти по дороге в кафе все равно необходимо. Здоровье дороже мнения московского начальства…