Текст книги "Стрельба в невидимку"

Открылась дверь из смежного кабинета, и Володя принес два стакана чая. Долго же он его кипятил.

– Поехали… – садистски сказал я.

– А чай? – спросил Володя.

Майор с тоской глянул на коробку сахара, принесенную мной. Уйти сейчас было выше его сил, и я смилостивился, как человек по натуре иногда добрый.

– Пять минут на чаепитие. Уговорили. А я пока кое-что расскажу. Кстати, Володя, ты дозвонился Кудрявцеву?

– Да. Он узнает и мне перезвонит. Ему еще надо найти тех дежурных.

Я согласно кивнул.

– Не уходи никуда, дождись звонка. Итак, выдаю информацию к размышлению. Насчет следователя ФСБ я частично уже выдал?

– Ну и?

– Это дает возможность предполагать, что Леший все-таки он?

– Предположим. Но меня интересует пистолет. Это связующее звено между Лешим и Чанышевым, если только сам Чанышев не был Лешим. Результат экспертизы на ДНК будет только завтра. И по Чанышеву, и по Панкратову. Но у Чанышева нет царапин.

– Между ними могла существовать связь.

– Какая?

– Капитан Панкратов специализировался в ФСБ на делах, подходящих под статьи 272, 273 и 274…

– Компьютерные?

Удивительно, но майор Лоскутков Уголовный кодекс, оказывается, знает. Квалифицированный он мент.

– Да. Кроме того, что касается Валентина Чанышева, то, по моим данным, кто-то из кандидатов на предстоящие выборы в Государственную Думу нанял его как хакера для работы в предвыборный период. Взламывать чужие сети и собирать необходимые данные. А возможно, и большее, если только я правильно понял Саньку Чанышеву.

– Что?

– Возможно, они хотят влезть в компьютер областной комиссии и поменять результаты.

– Разве такое можно сделать?

– При умении – запросто делается. Сложнее замести следы. Все хакеры на этом и попадаются.

– Едем… – сразу сказал Лоскутков, отставив в сторону недопитый чай.

– Подожди, – мне пришла в голову еще одна мысль. – Дай-ка мне заключение эксперта на Чанышева.

Майор пожал плечами и недовольно достал из кармана ключи от несгораемого шкафа. Достал папку, нашел нужную страницу, исписанную мелким почерком. Очевидно, у судебных экспертов не работает печатная машинка или принтер.

Я вслух прочитал, ставя голосом ударение и четко отделяя слова друг от друга:

– «Смерть наступила от пулевого ранения в височную часть головы с расстояния не менее трех метров. Следов пороха вокруг раны не обнаружено».

– Ну и что? – спросил Лоскутков.

– Ты можешь себе представить, чтобы такой стрелок, как Санька Чанышева, попала прицельно в висок минимум с трех метров? Да еще под воздействием наркотика? Она же пистолет еле-еле своей лапкой удерживает. В корпус бы – ладно, но в голову, в висок…

Зазвонил телефон.

– Слушаю. Майор Лоскутков. А… Ты… Ну-ну. Да. Понятно. Спасибо.

И опять хмуро на меня посмотрел.

– Что-то новое?

– Кудрявцев звонил. Нашел он сержанта – помощника дежурного, который пистолет у Чанышевой забирал. Пистолет был на предохранителе.

– На предохранителе, о существовании которого она не знает… – добавил я.

– Если адвокат будет настаивать, я смогу отпустить ее под подписку о невыезде…

– Не торопись. Придется потом искать ее по притонам… Или передозировку себе устроит…

– Да, согласен, это рискованно.

Глава 6

1

Леший смотрел в окно. Дождь не прекращался уже два часа.

Он любил смотреть на дождь. Шепот воды всегда успокаивал, и становилось легко на душе. Чуть щемяще грустно, но легко. Так бывало всегда, еще с самого раннего детства.

Сейчас раздражала и мешала душевной легкости прочная решетка за стеклом, грубо сваренные перекрестья металла. Несколько лет назад она стала для него символом, который часто приходил во сне. Потом это прошло…

Он отвернулся, чтобы эту решетку не видеть, сел, закрыл глаза и только слушал, слушал и слушал дождь, как меломаны слушают тонкую классическую музыку. Стекла звуки не заглушали. Даже наоборот, тяжелые капли били порой и по стеклу, и по жестяному подоконнику, внося звуковой диссонанс, но этот диссонанс был естественным и потому казался необходимым. Он даже создавал какое-то понимание существующего порядка, в котором отсутствие диссонанса просто усыпит и не придаст дождю никакого характерного оттенка.

Дождь его несчастной, как Лешему думалось, сущности казался созвучным внутреннему настроению. Его всегдашнему внутреннему настроению. Потому что он издавна считал себя несчастным. С самого детства.

Еще в дошкольном возрасте, когда гулял с матерью во дворе, мать остановилась с кем-то из знакомых поговорить, а он отошел в сторону. И услышал, как говорят сидящие на скамейке бабуськи, не понимая, что он уже немаленький и умеет слушать и слышать, а следовательно, и понимать.

– Надо же ведь, как не повезло Ларисе. Сама такая красивая, а сын выдался настоящий уродец…

– А оттого, что не по закону, нагулянный…

– А с нагулянными завсегда так быват…

– А что ж ей, век одной куковать? Лет, наверное, под тридцать пять уж, а мужика так и не завела…

Он посмотрел на говоривших и увидел, что смотрят все на него, вроде бы и добро смотрят, жалея, но в то же время нехорошо как-то. И понял, что говорят тоже про него. Раньше он не задумывался над своим лицом. Ну, ходит мальчик в очках. Одно стекло постоянно заклеено. Так врач велел, чтобы второй глаз развивался. Что же в нем уродливого? А что такое нагулянный – он вообще не понял тогда. Хотя слово запомнил.

Сначала это прошло мимо сознания, но совсем из памяти не стерлось. И вспоминалось не однажды потом, когда он пошел уже в школу, когда стал смотреть на девчонок с непонятным еще самому интересом, когда не мог найти причину, почему мальчишки не слишком хотят с ним дружить.

Он поймет уже чуть позже, в средних и старших классах, что просто к своему лицу привык и потому оно не кажется ему чем-то сильно отличающимся от других. Привычка – такое дело, что можно даже к носу на затылке привыкнуть. Не самое красивое лицо, но обыкновенное. А людям оно не нравится. Не нравится и его тщедушная фигура, врожденная сутулость. И неуверенная речь. И манера навязываться, когда его откровенно отталкивают.

Он всем и всегда казался абсолютно неинтересным.

Его не брали в компанию. А на школьных вечерах, если он кого-то из девчонок пытался пригласить на танец, от него с возмущением отворачивались. Даже те девчонки, которых никто другой на танец не приглашал.

Иным Леший становился в одиночестве. Тогда он мог позволить себе помечтать. И мечтал он о себе совсем ином. О сильном, храбром и красивом. О человеке, которого все любят. И он даже ждал, что пройдет время и он в самом деле станет таким. И обязательно будет героем. Леший слепо верил в сказку о гадком утенке, не понимая, что жизнь мало похожа на сказку.

В восьмом классе он начал заниматься спортом, чтобы изменить тело и характер. Для этого подойти могли, естественно, только единоборства. Но больших результатов не достиг – выше себя не прыгнешь, а талантов не было. Стал средненьким боксером-разрядником. Но заметно окреп физически. Впрочем, авторитета среди тех, к кому он тянулся, это ему не добавило.

Примерно к тому времени он все-таки стал общаться с одним одноклассником. Это мало походило на дружбу, но это было хотя бы общением. А любое общение – это уже не одиночество. Только товарищ определенную дистанцию строго соблюдал. И был он не столько товарищем, сколько командиром. Сам не слишком общительный, он хотел, чтобы ему подчинялись. С другими это не получалось. И потому он выбрал Лешего. Леший готов был ради общения даже на подчинение, заменяющее дружбу.

После школы он пошел в армию. Сам просился в десант, настаивал. Мечтал попасть на войну в Афганистан. Его не взяли. За внешний вид. Служил в ракетных войсках. Там с компьютерами и познакомился. А сразу после армии поступил в институт. Компьютеростроение развивалось быстро. Он понял, что это перспективная профессия. И начал учиться всерьез, как никогда в школе не учился, потому что в школе было неинтересно. Какой интерес в том, чтобы быть отличником? Вот стать хорошим специалистом-компьютерщиком – это да! Этому и внешность не мешает.

Но в общении с однокурсниками повторялась школьная история. От него шарахались особы противоположного пола, а парни относились к нему с легким презрением и держали на дистанции. Он и им казался неинтересным. Более того, казался мешающим.

А ему так хотелось общения. Простого, человеческого. Как и каждому человеку.

2

Паша Гальцев просто «потащился», как последний лох. Какое – мать их за ногу! – почтение к его особе! «Шестисотый» «Мерседес», новенький, блестящий, как из фабричной коробки, к парадному крыльцу пригнали. Жалко только, в натуре, что водила не в ливрее с позументами и дверцу предупредительно не распахивает и не снимает в знак приветствия форменную фуражку. Водила вообще больше на бегемота походил, чем на человека, и представить его в ливрее оказалось для Гальцева непосильной задачей. Но «Мерседес» душу обрадовал. Паша сроду и не тянулся на такой машине покататься, хотя пиетета перед толстыми кошельками не питал никогда. Он сам, думалось, если бы только захотел, мог бы быть таким. Иногда за месяц один зарабатывает, как солидная фирма. Только вот всероссийский розыск мешает…

В офис к Лангару пришел человек. Высокий, крепкий, с жестким лицом и цепким угрюмым взглядом. Только странными казались острые, почти козлячьи уши. Лангар знал, видимо, этого человека, потому и сразу встал, похлопал Пашу по спине:

– За тобой.

Но руку пришедшему для пожатия не протянул. И Гальцев понял, что приехавший не тот человек, который им интересуется. Это, скорее, не Сам. Это телохранитель или охранник. Если охранник, то из бывших ментов. А менту Лангар руку точно не подаст.

Молча они вышли из офиса, так же молча сели в машину. Кожаное сиденье было мягким и приятным. Сопровождающий расположился спереди, рядом с бегемотом-водителем. Одному на заднем сиденье было так просторно и уютно, что Паша даже с сожалением подумал о том, что он квартирный вор, а не угонщик. Иначе давно уже ездил бы на украденном «мерсе».

– Как твоего шефа-то зовут? – спросил Паша.

– Ты не с шефом будешь беседовать. Тебя Юрий Юрьевич ждет.

– А это еще кто?

– Начальник штаба.

– Чего-чего? – Грешным делом Гальцеву подумалось, что его везут в воинскую часть. Не дай бог в «эмвэдэвскую». Сам он на краснопогонников сроду бы работать не стал, а Лангар его не предупредил.

– Начальник предвыборного штаба. Он тебя нанимал, он тебе платит, он с тебя и спрашивать будет.

– А-а… – Квартирный вор так ничего и не понял из ситуации, но понял другое – отношение к себе. – А я, вообще-то, если говорить конкретно, ненаемный. Меня только попросить можно. Уловил? И плату я сам себе беру.

Паша привык к себе относиться с уважением. И тон «козла» на переднем сиденье сильно задел его.

«Козел» промолчал. Но даже промолчал высокомерно. Только уши его слегка шевельнулись. Дать бы по этим ушам, чтобы не думал о себе много.

На место они приехали через полчаса. Правое крыло заводоуправления. Отдельное крыльцо. На крыльце люди. Проходить через толпу, в которой люди общаются друг с другом, не хотелось, но знакомых лиц издали не увиделось, потому Паша промолчал.

Его провели через коридор, потом через большую комнату – много людей, десяток компьютеров, никто внимания на пришедших не обращает. В боковой стене дверь в отдельный кабинет. Сопровождающий постучал с уважением к двери, заглянул за нее.

– Две минуты… – раздался оттуда энергичный и сиплый, как включенная шлифмашинка, голос. И даже легкая одышка в этом голосе оказалась заметной. Паша только по голосу составил «портрет» человека. Он часто так делал и почти всегда оказывался прав.

«Козел» показал на стул у стены. Садиться Гальцев не стал, прошелся по комнате, заглядывая в мониторы компьютеров через плечи сидящих людей. Больше половины было сильно занято. Играми. А на что еще нужен компьютер, Паша, честно сказать, не знал. И потому не понял, чем занята меньшая половина.

– Паша, – позвал «козел» и показал на открытую дверь.

Оттуда только что вышли два человека с кипами бумаг в руках. Гальцев хмыкнул им в спину. Эти кипы и прочитать-то трудно, как люди столько исписать умудряются?

Он вошел и закрыл дверь за спиной, прямо под носом «козла». Тот сразу же заглянул в кабинет снова, но большой, полуторацентнеровый человек минимум с пятью подбородками раздраженно махнул рукой. Дверь с той стороны закрылась.

Именно таким Паша и представлял его по голосу.

– Садись. Так ты и есть тот знаменитый Пашок?

– Я и есть. А кто ты?

Толстый человек на несколько секунд замер. По внешности и солидности он вполне мог бы сойти и за директора, и за главного инженера, а еще больше за секретаря парткома. И привык, должно быть, что он всем «тыкает», а с ним уважительно говорят на «вы». Пусть кошку дохлую съест без хлеба и соли, тогда Паша, может быть, позволит ему так с собой разговаривать. Если ты сам себя не уважаешь, то и другие тебя уважать не будут – это закон. И всегда следует ставить себя так, как хочешь.

– Ершистый молодой человек… – Толстяк признал предложенные гостем правила поведения и слегка улыбнулся. – Меня зовут Юрий Юрьевич. Расскажи мне, что там произошло?

– Это я должен тебя спросить, что там произошло… Мне сказали, что квартира «чистая». Хозяин в морге, жена в СИЗО. Так?

– Так.

В кабинете было нежарко, но Юрий Юрьевич сильно потел. И при этом пил горячий чай из большой керамической кружки.

– Тогда откуда в соседней квартире засада?

– Ты уверен, что это была засада? Может, там просто сигнализация сработала? А ты что-то не так отключил?

– Я вообще ничего не отключал. Не было там сигнализации. Уж что-что, а это моя профессия…

– Рассказывай.

– Тут и рассказывать нечего. Вошел я, только успел осмотреться, подобрался к компьютеру, как из подъезда дверь попробовали открыть. Я к двери подошел, сообразил, что меня засекли, что в подъезде засада, и решил уходить…

– Без эксцессов хоть? Никто там не пострадал?

– Обижаешь… Я «домушник», а не «мокрушник»…

– А как ушел?

– Через балкон на этаж вверх. Там через форточку в квартиру и в подъезд.

– А если бы в квартире кто был?

Паша посмотрел на толстяка с явным сомнением в его умственных способностях.

– Наверное, я сначала проверил, куда мне отвалить можно. Наобум кто же в своем уме пойдет…

– В подъезде тебя никто не видел?

– Обязательно. Мне же надо было все проверить. Я лифт вызывать не стал, пешком спустился, с мужиком у двери поговорил.

– Милиционер?

– Нет. Частный сыщик из детективного агентства «Аргус». Толстов Сергей Иванович. Но он вызвал и ментов. Они вскоре и подкатили.

– А что там надо частному сыщику?

– Это ты у него спроси.

– Спрошу. Только где его достать?

Паша всегда отличался хорошей памятью. И продиктовал адрес. Толстяк записал.

– А где их агентство находится?

– Узнай через справочную. А разве не ты на него данные Лангару давал?

– Кто такой Лангар?

– Не понял… – Паша откинулся на спинку кресла.

– Я зато понял… – сказал Юрий Юрьевич.

Он с трудом вылез из-за стола и, пыхтя, подошел к двери и выглянул:

– Зайди.

В кабинет зашел «козел».

– Кто такой Лангар?

– Лангар – его хозяин… – кивок в сторону Паши.

Паша рассмеялся:

– У меня нет хозяев. Если Лангар и оказывает мне иногда услуги, то и я ему отвечаю тем же. Уловил разницу?

– Откуда ты Лангара знаешь? – продолжал допрос Юрий Юрьевич.

– Мой хороший знакомый посоветовал.

– Лангар тоже в курсе дела?

– Только в меру необходимости. Не больше.

– Никому нельзя доверять… – словно жалуясь Паше, сказал Юрий Юрьевич и вернулся за стол. – Сам понимаешь, чем меньше людей будет обо всем этом знать, тем надежнее.

– Я тоже так считаю.

– Я думал, Михаил напрямую с тобой работает. А тут, оказывается, еще толпа посредников есть.

Паша догадался, что Михаилом зовут «козла».

– А что там за частный сыщик ввязался? На кого он работает? – снова вопрос к Михаилу.

– Его сейчас мои парни «ведут». Выясняем. Но этот сыщик плотно с ментами связан.

– Ладно, – Юрий Юрьевич вытер пот со лба мятым платком и снова обратился к гостю: – Что там с компьютером? Так ничего и не успел?

– Я бы успел, только я ничего не понял там. Пока разбирался, в дверь ломиться начали. Мне перед работой показывали совсем другой компьютер. И где стоит винчестер показали. А в квартире компьютер оказался плоский. Я кожух снял, а винчестер даже не нашел. Иначе он уже был бы у вас.

– Пон-нятно, – сказал, как прорычал, «козел» и в досаде ударил кулаком себе в раскрытую ладонь. – Корпус «деск-топ». Там винчестер ставится совсем иначе. Под «CD-rom» прячется. Кто тебе показывал, где искать винчестер?

– Секретарша Лангара.

– В приемной?

– Да.

– Я видел там компьютер. Там корпус «мини-тауэр». Накладка вышла.

– А все почему? – назидательно сказал Юрий Юрьевич, и Паша удивился, как это он не погрозил толстым пальцем «козлу». Судя по голосу – обязан был пригрозить. – Все потому, что опять работаешь через посредников. В последний раз предупреждаю.

– Ладно, – Михаил кивнул головой довольно угрюмо. – Что сейчас обсуждать… Исправлять придется. Не думаю, что при том раскладе ситуации ментовка заинтересуется какими-то ненужными ей файлами. Нужно знать, что искать, чтобы специально найти.

– Можно это исправить? – Юрий Юрьевич обернулся к Паше.

– Надо посмотреть. – Паша, при всей своей любви к риску, не стремился поскорее отправиться на «зону». – Там вполне может быть засада.

– Что тебе надо, чтобы «посмотреть»?

– Пару дней.

– Много.

– Если попадусь, дадут больше…

– Помощь какая-то?

– Нет. «Помощь» пусть не мешает.

Юрий Юрьевич усмехнулся. Этот молодой парень сразу так себя поставил, что уговаривать его кажется бессмысленным.

– Ладно, – сказал он, с трудом, разве только без стона, повернулся вбок всем своим громадным животом, открыл сейф и достал пачку долларов. Отсчитал десять стодолларовых купюр, показал Паше, деньги тут же сунул в конверт, но конверт тоже убрал в сейф, положил рядом с остальными деньгами. – Это твой гонорар. Как только сделаешь, они будут твоими. И давай без всяких Лангаров обойдемся. Мне не нужны лишние языки.

Толстяк хотел «купить» Пашу на внешней молодости лет. Трухан… Он «зоновской» школы не прошел. Лангар сказал, что обещали три куска «зелеными». Естественно, с этого шестьсот баксов полагается ему самому. А этот «боров» в самом деле, вероятно, думает, что Лангар хозяин Паши, и не представляет положения.

И потому Гальцев ответил насмешливым взглядом и сделал пальцы «веером».

– Я с твоей личной квартиры с меньшим риском в два раза больше сниму. Хочешь поспорить?

Юрий Юрьевич по-рыбьи открыл рот. Ему стало еще жарче, чем прежде. Просто дышать в комнате стало нечем. Просто сердце остановиться было готово от жары.

– Шучу… – понял испуг «борова» Паша. Но между делом уже отметил, что сейф открывается не труднее, чем самодельный сундук его покойной деревенской бабушки, а на окнах нет сигнализации. – Работаем, как и договорились вначале. Я своих кентов с «хвоста» не сбрасываю. А сейчас покажите мне – как побалакать по душам с тем компьютером? А потом отвезите назад. Могу и сегодня же рискнуть, только путь мне пусть ваши парни проверяют. А я пойду последним.

Уроки Паша схватывал на лету. И через пять минут уже знал, где искать винчестер в компьютере Чанышева.

Назад его повезли все в том же шикарном «мерсе». Все так же «козел» сидел спереди.

На половине дороги водитель вдруг сказал:

– Миха, в зеркало посмотри. Сзади «шестерка» за нами от самого управления идет. Не знаешь кто?

– Не знаю… Ты покрутись пока по городу, присмотримся. – И подозрительно обернулся, глянув на Пашу.

Юрий Юрьевич дождался, когда Михаил с Пашей уедут, минуту подумал, разжижая горькие мысли глотками горячего чая, еще раз тщательно вытер пот со лба и выбрался из-за стола. Он вышел в коридор, воровато огляделся и постучал в дверь кабинета, расположенного в торце этажа. На двери красовалась табличка: «Посторонним вход воспрещен».

Слышно было, как отодвинули, вставая, стул. Повернулся ключ в замке, и дверь открылась.

– А, Юр Юрич, заходите… – сказал парень лет двадцати пяти. – Заходите.

Комнатка была тесной и без окна. Скорее всего, раньше, когда здание строилось, этой комнате предназначалась роль кладовки для инвентаря уборщиц – швабры и ведра хранить. До сих пор сыроватый запах плесени не выветрился. Но сейчас здесь стояли два стола, телефонный аппарат и компьютер.

– Объясни мне, Толик, неразумному, как это получается… Чанышев сумел забраться в наш компьютер, а мы в его забраться не можем?

– Очень просто получается. У него индивидуальная машина. Работала она только время от времени. Когда он не работает, мы на нее выйти не можем. А у нас сеть. И есть сервер, на котором содержатся все основные файлы. Сервер включен постоянно. Корреспондент «взломал» наш пароль. Может быть, кто-то сообщил его ему – это уже ваше дело, ищите! – и Чанышев спокойно перекачал данные, какие хотел. Все, что касается предвыборной кампании. Они содержались отдельной директорией.

– Можно ли узнать, какие именно данные он перекачал? Там столько всего…

– Почти невозможно. Я над этим уже несколько дней сижу. Мне обещал один товарищ помочь, он хороший спец. Но он сейчас сильно занят.

– Финансовые дела тронуты?

– Да. На этом корреспондент и погорел. Он, должно быть, очень торопился – пароль взломал, а закрыть файл правильно – с восстановлением пароля – не сумел или не успел. Защита сработала.

– Все-все финансовые дела?

– Это я сказать не могу. Возможно, он переписал только то, что его интересует. Но в этом случае он должен был бы работать прямо с нашего сервера. Мне кажется, ему было бы проще перекачать все на свой компьютер, если у него хороший модем, а уже в спокойной обстановке разобраться с нужным и ненужным. Дома ему никто не мешал все внимательно изучить и классифицировать.

– Ох, плохо дело… – простонал Юрий Юрьевич и снова вытер со лба пот. Показалось, что пот холодный. – А есть возможность точно выяснить, что же все-таки он сумел перекачать?

– Есть. Только одна. Посмотреть в его компьютере. Вы, Юрий Юрьевич, обещали добыть оттуда винчестер…

– Значит, я прав. Другого не остается…

– Даже хуже…

– Что еще?

– Он мог уже перекачать данные еще куда-то…

– Не должен успеть. Его убили в ту же ночь… Через несколько часов…

– А если он и там работал через сеть? А если он выставил данные в какую-то страничку в Интернете?

Юрий Юрьевич застонал. Он не понимал многих терминов, но улавливал суть. В какой-то момент молодому человеку за компьютером показалось, что руководитель предвыборного штаба за считаные минуты даже лицом сдал и у него стало одним подбородком меньше.

– Ох, компьютеры… Компьютеры… Какой дурак вас придумал… – И Юрий Юрьевич торопливо вышел, тяжело дыша и продолжая ворчать по поводу дураков от науки.

Уже в кабинете он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер.

– Слушаю, – ответила трубка.

– Михаил… Во что бы то ни стало добудь этот винчестер. Во что бы то ни стало… Хоть по трупам иди, но добудь… Прямо сегодня.

– Я бы рад, – ответил Михаил. – Но нас «пасет» чужая машина. Может быть, за нашим другом Пашей едут менты? Он же в розыске. Что делать?

Эта новость чуть не добила Юрия Юрьевича.

– Что делать? – переспросила трубка, не дождавшись ответа.

– Действуй по обстановке, как ты умеешь.

– Понял.