Текст книги "Пуля – лучший антидот"

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Здесь, пожалуй... Дальше пешком.

В кабине грузовика было темно, потолочная лампочка не горела, но ее и включать не стоило, чтобы не выдавать себя какому-то далекому возможному наблюдателю. Положив на колени карту, подполковник Гризадубов подсвечивал себе фонариком и искал лучшее место для высадки, хотя понимал, что карта подскажет слишком мало, потому что по периметру ходят передвижные посты, и невозможно заранее сказать, в какое время и где будет находиться какой пост.

– Можно перед следующим поворотом. Я это место знаю, – сказал капитан Валтузин. – Дальше километров пять придется пешим ходом топать.

– Поверим Юрию Михайловичу, – согласился подполковник. – Давай-ка, подбрось до следующего поворота...

Сержант-водитель из мотострелкового батальона, что начал уже притормаживать, снова нажал на педаль акселератора, и машина поползла дальше, без натуги одолевая подъем. Но до следующего поворота было совсем недалеко.

– Здесь! – сказал Валтузин. – Как раз и километровый столб. Считаем... От надписи «Проезд запрещен» два километра семьсот метров, до КПП на дороге, следовательно, два километра триста метров. Почти середина. Удобная позиция, когда тебя никто не видит...

Выгрузка много времени не заняла. Девять офицеров вместе с оружием и рюкзаками выпрыгнули один за другим.

– Спасибо, сержант. Разворачивайся, и – в часть.

Старшие офицеры редко благодарят солдат за выполненный приказ. Сержант расплылся в довольной улыбке и сразу начал разворот на не слишком широкой горной дороге. Спецназовцы проводили машину взглядами.

– Я покажу, как пройти к периметру, – сказал Валтузин. – А там уже смотреть будем. За три дня карантина там должны, я думаю, и тропу протоптать, и дорогу накатать. Надеюсь, колючую проволоку не выставили...

Двинулись с места так стремительно, что капитан Валтузин, первоначально показывающий дорогу, очень быстро оказался замыкающим. Он к таким резким передвижениям групп не привык. Валтузин уже встречался со спецназом ГРУ в нескольких операциях, и в совместном марш-броске приходилось принимать участие, но там были солдаты, а здесь только офицерская группа, имеющая повышенную подготовку во всех боевых дисциплинах, и, чтобы пристроиться к манере передвижения ОМОГ, капитану спецназа внутренних войск пришлось самому перестраиваться. Для начала хотя бы мысленно. Но здоровья у гиганта хватало, и он быстро вошел в ритм. Хватило бы вот выносливости, но об этом можно будет говорить позже, и говорить, видимо, придется, как думал сам Юрий Михайлович. Имея опыт в подобных вопросах, он понимал, что нести сто шестнадцать килограммов собственного веса – это тоже непростая задача. Каждый из спецназовцев ГРУ легче его на тридцать-сорок килограммов и несравненно суше. Такие люди обычно усталости не знают. У спецназа внутренних войск система подготовки другая, потому что различаются задачи, которые ставятся перед разными видами спецназа. Никогда спецназ ГРУ не сможет проломить строй противника так, как это может спецназ внутренних войск, никогда спецназ ГРУ не сможет без применения оружия разогнать митинг или демонстрацию, разбушевавшуюся выше предельного уровня. Но никогда спецназ внутренних войск не сможет, оставаясь не обнаруженным, стремительно пройти по тылам противника, снимая часовых и не оставляя следов, собрать необходимые данные и вернуться, чтобы доложить эти данные командованию. Для каждого вида функциональности спецназа существует собственная система подготовки. И потому нельзя говорить, что кто-то лучше, кто-то хуже. А быть универсально подготовленным – это значит, что в каких-то определенных дисциплинах уровень подготовки будет обязательно снижен. Это понимал и сам Валтузин, это понимал и подполковник Гризадубов, и потому взаимных претензий они друг к другу не имели. Но хотя бы на время перехода периметра придется «краповому» капитану терпеть, и через себя перешагивать, и подстраиваться под стиль работы военных разведчиков. А капитан Валтузин не зря носил краповый берет и готов был доказать, что на него можно положиться, несмотря на недавно перенесенную тяжелую болезнь.

* * *

– Машина сзади... – сказал капитан Валтузин.

Обернулись все. Звук двигателя едва-едва доносился, приглушаемый направлением звуковой волны, уводящей его в сторону. Потом на какое-то мгновение в ночной темноте показались фары, но быстро исчезли, хотя звук продолжал приближаться. Потом опять стали видны фары.

– Грузовик... – сказал подполковник Гризадубов.

Машина остановилась там же, где полчаса назад была высажена группа спецназовцев.

– Не за нами ли транспорт вернулся? Может, какие-то изменения в ситуации? – предположил майор Макаров.

– Позвонили бы... Связь есть...

Гризадубов пытался в бинокль рассмотреть, что происходит на дороге и почему машина остановилась там, где проходила высадка. Бинокль помог заметить только то, что свет фар несколько раз перекрывался, – это перед машиной проходили люди. Но кто это мог быть, оставалось непонятным.

– Луговкин! – позвал подполковник. – Удовлетвори любопытство...

Снайпер группы старший лейтенант Луговкин молча снял чехол с тепловизорного прицела своей винтовки. Казалось, офицер все делает вальяжно и неторопливо. Но Алексей Викторович хорошо знал, что привычная обстоятельность снайпера всегда выверена и порой бывает более быстрой, чем чья-то неумелая суета.

Приклад винтовки уперся снайперу в плечо, свободный глаз прищурился.

– «КамАЗ» стоит, тентированный... Высадил группу... В бронежилетах, в «разгрузках», вооружены пистолет-пулеметами «ПП-2000»[4]4
  Пистолет-пулемет «ПП-2000», разработан российскими оружейниками в качестве служебного оружия для милиции и внутренних войск, и для частей спецназа. По мнению бойцов спецназа, является на сегодняшний день лучшим оружием среди аналогов.


[Закрыть], многие с глушителями... Похоже, желают двинуться по нашему маршруту.

– Преследование? – спросил Валтузин. – С какой стати?

– Нет, – не согласился старший лейтенант. – Если бы было преследование, они уже выступили бы. Или хоть какие-то следы наши искали бы. Но они хотят идти своим маршрутом...

– Вторая группа проникновения... – сказал Гризадубов. – Очень интересно... И с какой целью, коллеги? Ладно, разберемся потом. Это не наши?

– Нет, на наших не похожи... Черный камуфляж... Шапочки... Это не шапочки, это маски «Ночь»... Мне сдается, это вообще не армия. И не МВД. И не ФСБ. Ни одного погона... Водитель на машине гражданский...

– Численный состав?

– Я четырнадцать насчитал.

– Номер посмотри, – потребовал подполковник.

– Пару секунд... Перестрою прицел... Так... Машина гражданская... Номер...

Старший лейтенант Луговкин продиктовал номер. Алексей Викторович повторил и «записал» его в памяти.

– Не забыть бы передать Оздемирову. Пусть проверит...

– Может, сразу позвонить? – спросил Валтузин, которому не терпелось опробовать спутниковую трубку.

– Позвони...

Капитан с трубкой в руках отошел на пару шагов в сторону, где под прикрытием скалы можно было включить фонарик и рассмотреть новую трубку, с которой он еще и познакомиться толком не успел. Получив две трубки от подполковника ФСБ, Гризадубов сначала хотел обе оставить у себя в группе, потом справедливо решил, что для связи внутри группы хватит штатных коротковолновых радиостанций малого радиуса действия, называемых обычно «подснежниками». И передал вторую трубку капитану «краповых».

Разговор велся негромко, потому что неизвестно было, кто еще может находиться в ночной темноте неподалеку от периметра, усиленно охраняемого внутренними войсками, искать контакта с которыми спецназовец внутренних войск не пожелал, несмотря на один цвет погон. Внутренние войска в этом месте осуществляют охрану, то есть выполняют категоричный приказ, и не пожелают, скорее всего, договариваться ни с кем, если только другого приказа не поступит. Поступления другого приказа намеревалась добиться ФСБ, но для этого требовалось время. А раз добиваться не стали, то лучше вообще избегать всякого контакта.

– Подполковник проверит, – сказал «краповый» капитан, возвращаясь к общей группе.

– Как трубка? – поинтересовался Алексей Викторович.

– Работает, – дал Валтузин исчерпывающую характеристику сложному прибору.

– Тогда пойдем. Ждать никого не будем. Если этим нужно, они догонят... – последовал кивок в сторону дороги. – Вперед пока идти можно. Скоро придется ползти...

Капитану Валтузину казалась слегка странной манера подполковника Гризадубова отдавать команды. Он привык, чтобы команда отдавалась громким голосом, четко, чуть не с грозным рыком. Здесь, в группе военных разведчиков, любая команда казалась слегка шутливой, что, по мнению Валтузина, было недопустимым. Но, как ни странно, и эти команды срабатывали не хуже, чем громкие и четкие. Марш снова начался резко и продолжился в высоком темпе. Но теперь уже сам «краповый» капитан среагировал вовремя и сразу включился в ритм.

Периметр, который следовало пройти, на карте был обозначен карандашом, но на местности он не был обозначен вовсе. Однако откуда-то со стороны, объезжая неглубокий овраг с ельником, двигалась машина. Судя по звуку двигателя, «уазик». Хотелось верить, что «уазик» не только самостоятельно патрулирует периметр, но и пешие посты проверяет. И передвижные, которые, впрочем, опасности не представляют, потому что их вычислить можно без проблем, и стационарные, напоминающие собой засаду. Вот на такой пост напороться не хотелось бы, потому что вовсе не обязательно все часовые на стационарном посту спят. И пусть здесь не зона боевых действий, пусть охрана смотрит не в сторону севера, поскольку трудно предположить, что кто-то пожелает войти в опасную зону, а в сторону юга, чтобы никто зараженный не прорвался оттуда. Но солдат должны были основательно настропалить, чтобы осуществляли охрану не так, как охраняют продовольственные склады. Однако, если «уазик» такие посты объезжает, проверяя солдат на сонливость, то он же их и демаскирует для наблюдателя со стороны.

Впрочем, существовал еще один способ обнаружения «стационаров». Тепловизору в прицеле снайпера не составят преграды никакие маскировочные укрытия и листва деревьев и кустов. Человеческие тела не только согревают атмосферу вокруг себя. Они еще и светятся своим теплом, когда на них смотрят через инфракрасный оптический прибор. И военные разведчики это хорошо знали. Но машину все же стоило подождать и пропустить, чтобы не попасть в свет ее фар.

Группа залегла на самом окончании склона в ожидании, когда машина проедет. Но машина остановилась как раз в том месте, которое подполковник Гризадубов присмотрел для продвижения группы в зону.

– Луговкин! За работу...

Снайпер снова снял с прицела чехол и, припав к окуляру, посмотрел сначала на машину, потом «прогулялся» стволом вправо и влево один раз, второй и третий.

– Постов, товарищ подполковник, нет. Ни стационара, ни передвижного... Если кто-то спрятался, то только среди камней. Россыпи камней по обе стороны от машины...

– Дыхание над камнями не «светит»? – Командир показал, что тоже умеет с тепловизором работать и даже привычную терминологию знает.

– Они могут быть по другую сторону склона. Контролируют не нашу сторону, а только зону карантина. Не позволяют никому выйти...

– А что тогда эти встали? Водку пьют?

– Никак нет. Ждут кого-то. В нашу сторону смотрят. И вообще, товарищ подполковник...

– Что?

– Бывают автомобильные патрули в составе двух полковников и одного подполковника? Подполковник за рулем, два полковника с ним...

– Интересно... – Алексей Викторович посмотрел себе за спину, на уже пройденный маршрут.

– А там у нас что?

Снайпер повернул ствол в обратную сторону. Смотрел недолго.

– Идут нашим маршрутом. Не так быстро, но идут...

– Их встречают... Понятно. Не будем терять время, обходим справа, поскольку наше дело правое. Дистанция от «уазика» метров в двадцать... Вперед...

Капитан Валтузин даже слегка растерялся от такого приказа подполковника Гризадубова. Обходить пост в такой непосредственной близости предельно опасно.

– Заметят, тревогу поднимут... – попытался он выразить сомнения.

– Если бы не ты, мы бы под колесами машины проползли, и без звука... И никто бы не заметил... А с тобой я дистанцию выбрал. Дальше нельзя... Дальше может быть стационарный пост. Там камни, тепловизор не видит... Двигайся, кстати, рядом со мной. Если что, не обижайся, когда старший по званию тебя по загривку огреет, чтобы вел себя как положено, если уж пошел вместе с военной разведкой. Спасибо за это сказать не возбраняется, но только после того, как пройдем в зону. В дороге не разговаривать... Вперед...

* * *

Ночь была по-осеннему пасмурной, хотя на юге осень приходит обычно позже, чем в средней полосе России, и пока говорила о времени года только увеличением туч. И хорошо было, что трава, деревья и кусты еще были зелеными, не скрипели и не шуршали под тяжестью человеческих ног и не выдавали передвижения группы. Пока позволяла обстановка, передвигались бегом и пригнувшись, потом вообще двинулись «гусиным шагом», что особенно трудно давалось капитану Валтузину, имевшему мало практики в таком способе передвижения. Но он терпел и шел, считая, что сможет вынести все, что выносят спецназовцы ГРУ. Только на одном характере шел, когда нижняя честь бедер уже стала ватной, плохо слушалась и грозила свести мышцы судорогой. Но вовремя была отдана беззвучная команда, и военные разведчики один за другим улеглись на землю, чтобы дальше передвигаться ползком. Вообще-то сам капитан Валтузин в этой ситуации запускал бы бойцов или по одному, или парами, и следующую пару выводил бы только после того, как первая проходила бы маршрут. В случае обнаружения ползущего со стороны его проще было бы прикрыть и дать возможность соединиться с группой, не прибегая к таким крайним мерам, как уничтожение моторизованного патруля внутренних войск. Все-таки свои... Тем более старшие офицеры. Здесь же военные разведчики двинулись все сразу, один за другим. Видимо, они привыкли работать иначе, чем это принято во внутренних войсках, и «краповый» капитан представлял себе, как все может выглядеть в случае обнаружения ползущих патрулем. Видимо, несколько человек в этом случае должны огнем прижать патрульных к земле, а остальные за секунды сократить дистанцию и перевести его в фазу рукопашного боя, в котором просто изобьют полковников и подполковника до невменяемого состояния. Поскольку Валтузин носил точно такие же погоны, ему такие методы пришлись бы явно не по душе – корпоративная солидарность тоже дело серьезное...

Но все прошло благополучно. Патруль у машины не отреагировал на продвижение группы военных разведчиков. Те ползли действительно совершенно беззвучно; сам капитан Валтузин, находясь рядом, больше слышал собственное дыхание, чем военных разведчиков, и очень старался преодолеть дистанцию не хуже их. Это получалось, хотя скорость ползания у него была такая, что подполковник Гризадубов вынужден был остановиться, перевалиться на спину и демонстративно полюбоваться небом, поджидая «крапового» капитана. Тем не менее, все прошло благополучно. Ползком вышли на безопасную дистанцию, где снова перешли на «гусиный шаг» – к счастью, ненадолго, – а потом на перебежки пригнувшись.

Подполковник Гризадубов отдал какую-то команду через «подснежник». Валтузин видел, как он прижимал ко рту гибкий поводок миниатюрного микрофона. Группа двинулась дальше, а сам Алексей Викторович вместе со снайпером остановился. Остановился было и Валтузин, но Гризадубов подтолкнул его в плечо:

– Вперед! Старший в группе майор Макаров...

– А вы?

– Хочу посмотреть, как наши последователи проходить будут. Манера перехода – характеристика... Иди. Потом расскажу...

* * *

Подполковнику Гризадубову очень хотелось бы самому посмотреть в тепловизорный прицел. Но старший лейтенант Луговкин очень дорожил своей винтовкой, пылинки с нее сдувал и никому в группе не позволял прикасаться к оружию. Винтовка была английского производства, стоила пару приличных иностранных внедорожников, да в дополнение сам прицел стоил хорошей машины. И причины беспокойства снайпера были понятны. Но имелись и другие причины, о которых в открытую не говорили, хотя это подразумевалось. У всех снайперов есть собственные приметы и поверья, и старший лейтенант Луговкин однажды обмолвился, что ему нельзя давать винтовку в чужие руки, иначе он сам потом будет стрелять на уровне того, кто винтовку брал. То есть потеряет свой профессионализм. И вообще, любая снайперская винтовка очень быстро привыкает к своему хозяину, а после пребывания в чужих руках капризничает. Она, считал снайпер, живое существо, и ведет себя, как верная собака. Но эту верность следует заслужить. А передача в другие руки будет считаться предательством.

Подполковник Гризадубов не знал, верить или не верить в такие утверждения, но больше склонялся к тому, чтобы верить, и никогда не просил в свои руки чужое оружие, только однажды услышав, как Луговкин отказал другому снайперу, пожелавшему попробовать английскую винтовку, чтобы сравнить ее со своей.

Посмотреть за происходящим в прицел с тепловизором очень хотелось, но приходилось удовлетворяться тем, что рассказывал старший лейтенант. А его рассказ прослушивался одновременно всей группой, потому что свои «подснежники» все держали включенными в режиме конференции, когда связь внутри группы была общей и доступной для всех. Таким образом, вне знания событий оставался только «краповый» капитан Валтузин, которого при понимании ситуации такая дискриминация, наверное, обидела бы, но он возможностей «подснежника» не знал и потому не обижался.

– А они не стесняются, как мы стеснялись, товарищ подполковник... – Старший лейтенант говорил, не отрываясь от прицела, отчего его речь была бы похожей на звучащую из-под мышки, если бы не «подснежник», который все нивелировал. – В полный рост идут, и вразвалочку...

– Понятно. Ты же сразу решил, что полковники кого-то встречают...

– Вообще-то так решили вы, но я не возразил... – проявил снайпер соответствующую званию скромность. – Значит, они договорились заранее. Или ФСБ нас не хотела сегодня пустить, потому что сегодня запускали другую группу...

– Думаю, ФСБ здесь ни при чем. ФСБ просто не успевала относительно нас договориться, потому и пошли в «автономке». Но кто-то договориться смог... А скажи мне, Сережа, или еще кто-то, кто помнит, пусть скажет... В аналогичных ситуациях, когда мы в такие попадали и относительно нас договаривались... нас кто-нибудь из начальства встречал? Или все же без начальства и приветственных речей обходились? Если пост отсюда сняли, а здесь ему самое место, то уже ясно, что здесь будет что-то происходить. Неужели сложнее было просто отдать посту приказ пропустить кого-то?

– Я вообще уже давно голову ломаю, что здесь делать сразу двум полковникам и одному подполковнику, – заметил снайпер. – Ответ в голову только один приходит – в группе идет кто-то из большого начальства. Я бы даже предположил, что это президент республики из Москвы возвращается. Только не понимаю, почему не самолетом или машиной, и почему ночью, когда подстрелить могут...

– Кто-то из начальства не местного, а федерального, – издалека подсказал через «подснежник» старший лейтенант Кошкин. – И чтобы никто не видел. Эффект выше...

– Кофе хочется, – тяжело вздохнул в микрофон майор Макаров. – Конечно, не растворимый, а нормальный, человеческий...

– Гурман... – отреагировал Луговкин с осуждением, хотя осуждать старшего по званию в открытом эфире и не совсем корректно. – Или не гурман? Или придумали что, товарищ майор?

– Нет, – ответил Макаров. – Я просто хотел бы на кофейной гуще погадать... Чтобы к вам присоединиться. Да что тут думать! Сейчас сами увидите. Подойдут эти, в черном, передадут полковникам пакет, полковники бабки пересчитают, немножко сунут подполковнику и уедут. А черные дальше двинут. Нормальные люди не носят черную униформу и маски «Ночь». А если идут через периметр оцепления, то не за деньги, а бегом на брюхе, как мы...

– Идут откровенно. Полковники переговариваются. Выходят шагов на десять навстречу. Подполковник из машины вылез. За ними увязался. Остановились, что-то сказали подполковнику. Тот в машину возвращается. Неохотно. Автомат берет. Похоже, изображает страховку... – Из снайпера, несмотря на то, что изображение он видел в инфракрасном режиме, получился бы неплохой спортивный комментатор. Мелочи он не пропускал, и умел делать анализ.

– Смешно было бы, если бы они подкрадывались к тем, кто их ждет, – заметил командир.

Как раз из-за туч вышла почти полная луна и осветила склон. Группа людей в черном уже спустилась с него и вошла в траву высотой слегка выше колен. В этой траве шел устойчивый след – там ползли военные разведчики. Не заметить этот след было сложно.

– Луговкин! Присмотрись внимательно, на наш след они внимание обращают?

– Я сам ждал момента. Они уже пересекли его. Никто даже не наклонился, чтобы понюхать, следопыты хреновы... Ничего не видят. Насчет того, что слышат, я сказать не могу, поскольку в их группу еще не стрелял.

– Лучше, конечно, чтобы стрелять и не пришлось, но на все воля сверху... – рассудил подполковник. – Но это явно не спецназ. Спецназ след без внимания не оставил бы.

– Они ходят, как бывшие борцы. Здоровья много, ума мало... Не спецназ.

Луна опять зашла за стремительно набежавшую тучу, и Гризадубову не стало ничего видно даже в бинокль. И комментатор замолчал.

– Когда встретятся?

– Сходятся. Да... Встретились... Здороваются за руку, приветливо – со стороны полковников, со стороны черных – только по-деловому. Черные даже не остановились, идут к машине. Полковники семенят за ними. Спрашивают что-то... Смешно. Их, похоже, ни во что не ставят. Так, остановились... Оп-па... Вот и весь фокус... Все. Без разговоров – расплатились...

– Что там такое? – спросил Алексей Викторович. – Звук непонятный...

– Пистолет-пулеметы с глушителем. Расстреляли полковников!

– Я чего-то похожего ждал, – сказал майор Макаров. – Что будем делать, командир?

– Идут в нашу сторону, – предупредил старший лейтенант Луговкин. – Могу начать отстрел с задних. Три человека отстали, не умеют быстро ходить, тяжелее нашего «крапового» капитана будут. Животами крепки...

– Отстреляй... Остальным – выходите за периметр. Принимаете вправо, пропускаете преследование. Мы вас догоним, потом и будем догонять...

Наушники «подснежников» донесли три следующих один за другим коротких негромких звука. Если бы не наушники, в группе выстрелов не услышали бы.

– Бронежилеты у них явно «паленые», – заметил Луговкин. – Я простой пулей стрелял, не бронебойной... Легко взял. Остальные уже близко... Стоп, хватились своих... Два человека вернулись. Подозвали старшего. Вот так... Своего добили. Убитых обыскивают. Что-то забрали из карманов. Видимо, документы... Забрали их рюкзаки. Рюкзаки тяжелые... Чувствуют себя, кажется, так, словно все происшествие входило в их планы. Что-то с убитыми делают... Непонятно... Кажется, сжечь хотят. Чем-то поливают из бутылки. И, кажется, поливают именно лица...

– И не прячутся от снайпера? Что это за сброд? – не понял подполковник странного поведения людей в черном. – Сережа, накажи еще, сколько сможешь...

Один за другим прозвучали два едва слышимых выстрела.

– Реакция у мужиков хреновая, – констатировал снайпер. – Только теперь залегли... Отползают в сторону. Вижу только чей-то мускулистый зад над травой. Такой зад всегда пули просит...

– Накажи...

Еще один выстрел.

– Больше пока никого не вижу. Если бы через траву... А здесь камни мешают. Мне хотя бы одного покажите, чтоб состав ровно уполовинить...

– Отходим в сторону. Понаблюдаем...

– Командир, нам навстречу идет, судя по звуку, боевая машина пехоты, – сообщил майор Макаров с другой стороны периметра. – Пока только звук слышим, саму машину не видно...

– Вы от периметра далеко ушли?

– Два с половиной – три километра. Скорее, ближе к трем. В холмах трудно сориентироваться правильно...

– Возможно, внутривойсковики контролируют не только внешний периметр, но и внутренний, хотя для контроля далековато. Не будет визуального контакта между цепями. Отойдите с направления движения. Уступите дорогу...

– Уже нет необходимости отходить. Машина остановилась, так и не показавшись. Вот... Наш «краповый» капитан подсказывает, что на территории республики на вооружении внутренних войск стоят только бронетранспортеры. Попробую предположить, что БМП вышла встречать людей в черном... Согласно договоренности, осталась ждать вне зоны досягаемости постов из-за периметра.

– Допускаю. Хотя периметр контролируют внутренние войска не с территории республики. Их подогнали, насколько я знаю, из глубины России, они могли и внутренний периметр взять себе. А черных я пропускаю. Сережа, больше не стрелять! Пусть их... живут... Пока...

– Почему? – не понял снайпер. – Это же, товарищ подполковник, убийцы...

– Убийцы бывают необходимы для следствия. Слышал когда-нибудь про такое? Я могу предположить, что они идут с какими-то аналогичными нашим планами. Лучше отследить их...

– Как их отследишь, если они сейчас на БМП сядут и маханут незнамо куда! – возразил майор Макаров. – Загибаешь, командир...

– А ты что, Александр Прокопьевич, собрался просто так БМП отпустить? Не расслабляться! Я думал, ты уже отправился на ликвидацию... Возьми с собой Валтузина, посмотри, что за парень, в действии... Если там солдаты, действуйте аккуратно, чтобы трупов не оставить. Солдат послали, они не виноваты. А БМП отогнать в сторону и вывести из строя. Кого-то, кстати, и допросить не грех...

– Понял, командир, отработаю...

– Сережа, уходим в сторону. Эти дураки абсолютно неграмотны, они не знают, куда ползти. Куда-то все равно поползут. Могут и к нам на пироги... Не хочу с ними встречаться раньше времени. Их поберечь следует. Уходим...

– Иду. Секунду, гильзы подберу...

Оставлять нестандартные гильзы на месте – значит давать кому-то возможность искать винтовку с соответствующими патронами. В неизвестной ситуации лучше никакого следа не оставлять. Правда, остались еще и пули в телах убитых. Но эти пули достанутся судебно-медицинским экспертам, а это уже совсем другое дело...

* * *

Майор Макаров сбросил с плеч рюкзак, показал старшему лейтенанту Кошкину на свой груз, чтобы не бросил в случае чего, знаком позвал с собой капитана Валтузина и ему тоже показал на рюкзак. Капитан освободился от груза.

Рядом с великаном капитаном физически крепкий, хотя и не слишком высокий майор Макаров казался ущербным человеком. Но, естественно, не себе самому. Макаров побежал быстро. Валтузин от него старался не отстать, и сначала это ему удавалось, потом дистанция стала увеличиваться, несмотря на все старания капитана. Майору пришлось притормозить. Но вывод он сделал: бег по пересеченной местности не самый любимый вид спорта «крапового» капитана. И это следует иметь в виду в дальнейшем.

Направление Макаров всегда чувствовал хорошо. Если он однажды что-то где-то услышал, то эта точка, как далеко она ни расположена, уже точно держалась в памяти, словно была магнитом, на который постоянно поворачивала стрелка спрятанного в голове компаса. И это не был приобретенный навык. Как-то так у Макарова получалось всегда, с самого детства. Можно было бы вокруг своей оси двадцать раз прокрутиться, и все равно направление не потерялось бы. И майор точно вел капитана, который только удивлялся.

Перепрыгнули через узкий, но, видимо, глубокий ручей, судя по обрывистым, в метр высотой берегам. Прошли кусты и остановились перед подъемом на невысокую сопку.

– Здесь, за сопкой стоят, – прошептал Макаров.

– По-моему, чуть дальше... Дальше старая дорога проходит. Они, мне кажется, на дороге остановились.

– Это тебе, капитан, так кажется. Как действовать будем? Предложения есть?

– Исходя из обстановки...

– Исходя из обстановки, а еще больше исходя из твоей комплекции, я бы предложил взять бревно покрепче и пару раз стукнуть по башне. Гул по машине пойдет, сразу вылетят наружу!

– Предлагаешь попробовать? – усмехнулся Валтузин.

– Я бы предложил. Но где я для тебя бревно найду? Здесь нужна сосна из корабельной рощи – меньше не поможет.

– Тогда говори, какие мысли?

– Предложений, значит, нет... – констатировал Макаров. – Пойдем на сопку, оттуда посмотрим. Только пригибайся. Из машины кто-то может выйти и на сопку подняться, чтобы своих встретить. Если кого заметишь, падай носом в землю и жди. Я ползаю лучше, мне и ползти... Вперед!

Склон последней сопки, который им предстояло преодолеть, был неровным, местами крутым, местами совершенно пологим, и это давало возможность хорошо прятаться и просматривать пространство впереди и выше. Луна опять скрылась. И в темноте невозможно было обнаружить человека далеко впереди. Но, с другой стороны, плотные тучи помогали спецназовцам быть незаметным.

Капитану Валтузину очень хотелось отличиться и первым увидеть человека, если такой есть на вершине сопки. Тем не менее, человека он не увидел, но заметил жест – майор поднял руку с обращенной к нему ладонью. Традиционный знак во всех видах спецназа – замри и не шевелись... Капитан замер, а майор, совсем распластавшись по земле, почти растворился на ней, и уже через пару секунд, сколько Валтузин ни всматривался и сколько ни вслушивался, различить хоть какое-то движение, уловить хоть какой-то шорох, что помог бы определить местонахождение Макарова, не сумел. Оставалось ждать, что звуки донесутся сверху, с сопки, до вершины которой осталось около двенадцати метров. С такого расстояния даже звук сильного удара оказался бы слышимым.

Хождение в паре вторым номером было вовсе не в духе капитана Валтузина и несколько унижало его достоинство бойца. Но обида не возникала, потому что Юрий Михайлович умел давать здравую оценку происходящему и понимал, в чем он уступает спецназовцам ГРУ. Точно так же они уступали ему в другом, в том, что казалось необходимым в его службе. И дискриминации здесь никакой не было, хотя лишало «крапового» капитана многих мальчишеских иллюзий, вызванных размерами собственного тела и незаурядной физической силой.

Негромко и коротко прозвучало сверху:

– О!

Капитан понял, что его зовут. Конечно, можно было предположить, что это донесся из темноты звук удара. Но тогда после удара все равно должен был бы последовать какой-то зов, или же майор Макаров спускался бы не так скрытно, как взбирался к вершине сопки. Тем не менее, Валтузин поднимался, принимая необходимые меры предосторожности.

Макаров стал из-за кустов в полный рост.

– К сожалению, парень дураком оказался. Сильно сопротивлялся, и поговорить с ним не удалось, – сказал майор слишком громко для крадущихся людей.

– Машина внизу... – то ли спросил, то ли подсказал, требуя осторожности, Валтузин.