Текст книги "Штаны"

Глава 9. Вечный эксперимент

Зал опустел быстро. Привычки чиновников менялись. Постоять, посудачить, пошутить друг с другом, сбившись в небольшие группки по интересам, – все это было не в моде. Не запрещалось. Прямых запретов было мало. Но и не приветствовалось. Посидел на совещании, получил указания и беги, исполняй.

– Побежали? – спросил Громов.

– Куда? – мрачно поинтересовался Ратов.

– В буфет, пирожков поедим.

Помещение «едальни», где можно было перекусить или пообедать за смешную цену, тянулось длинным залом вдоль окна. Сквозь прозрачную тюлевую занавеску проглядывало мутное молоко повисшего над городом тумана.

Ноябрь выдался самым депрессивным за все годы метеонаблюдений – в течение месяца солнце робко выглянуло всего лишь пять раз.

Россия погрузилась в мутное, бестелесное и зыбкое пространство, из которого, казалось, нет выхода.

«Не ожидал от Игоря такой решительности. Сказал веское слово и всю ответственность взял на себя. Благородно», – подумал Громов.

Высказывание Ратова о завершении эксперимента было достойно Книги рекордов Гиннесса или ордена за личное мужество.

Российские чиновники предпочитали выражаться уклончиво, ссылаясь на указания начальства, и даже приводили слова президента – благо высказывался он много, часто, по самым разным темам, каждый раз удивительно умно и правильно.

Но раскрывать свое личное отношение считалось дурным вкусом и отсутствием гибкости ума. А попросту говоря, опасным идиотизмом.

Искусство управлять сводилось к поиску «крайнего», а не эффективных решений. Понятное дело, сегодня эти решения считаются единственно верными, а завтра окажется, что они вообще вредные.

Зачем рисковать?

Полакомившись демократичным винегретом и осетринкой с хреном, Громов не удержался от некоторых сомнений, сильно смахивающих на сочувствие:

– Ты не поторопился, Игорь?

– Имеешь в виду эксперимент?

– Да, он же далек от завершения.

– Не согласен. Мы имеем твердые доказательства, что «умная» ткань воздействует на организм человека, предотвращает опасные заболевания, повышает жизненную активность. В этом сомнений нет.

– Сомнения в другом. К чему пробудившаяся жизненная энергия подталкивает человека? – возразил Громов.

– Странно слышать от изобретателя. Ты хочешь продвинуть свое детище или выбросить его на свалку истории? – усмехнулся Ратов.

«Действительно, чего я добиваюсь? Сознание человека под воздействием «умной» ткани не меняется. Он действует в соответствии со своим опытом, интересами, особенностями личности. Только освобождается от ненужных наслоений. Ткань чистит организм и мозги от шлаков и прочей дряни. Или сознание все же меняется? Но Игорь правильно сказал, что умные становятся умнее, а глупые глупее. Это с чьей точки зрения? Кто вправе судить?»

– Если ты сомневаешься, то эксперимент вообще никогда не закончится. Он – вечен. Но мы-то убедились, что механизм действует, работает, пользу приносит. А дальше все от людей зависит. Мораль отстает от развития технологий и всегда будет отставать. Но это не наша проблема, а проблема мироздания, – сказал Ратов.

По его решительному виду было понятно, что он больше не будет приводить никаких аргументов. Дискуссия на эту скользкую тему закончена. Хватит заниматься самокопанием.

«Все же у него появились ухватки чиновника. Только он перекладывает ответственность на все человечество», – подумал Громов.

– Все в движении. Из этого и будем исходить. Вписаться в движение, понять его законы, расслабиться и ждать результата. Никогда ничего не будет решено окончательно, – не удержался еще от одной реплики Ратов.

– Это и нас касается? Я имею в виду наши отношения, – спросил Громов.

«И Марику! В первую очередь!»

– Самым непосредственным образом, – ответил Ратов, вытер салфеткой губы, скомкал ее и бросил на стол.

«Может, стоит объясниться? Нет, пока рано. Откровенный разговор приведет к тому, что мы вообще не сможем общаться друг с другом», – подумал Громов.

Ратов с сожалением посмотрел в опустевшие тарелки, оглянулся на окно и поздоровался с маленьким и пухлым чиновником, который в окружении коллег не спеша возвращался к трудам праведным.

Вся жизнь работников аппарата правительства проходила за закрытыми дверьми в их кабинетах и в многокилометровых коридорах. Поход в буфет почитался увлекательным путешествием, и это отражалось на возбужденных лицах перекусивших затворников.

«Он даже не может предположить, что Марика участвует в эксперименте. Интересно, если бы знал, то стал бы так уверенно говорить, что испытания завершены? Он не знаком с результатами. Впрочем, о них можно только догадываться. Реально их не знает никто».

– Ты какой-то молчаливый сегодня, – сказал Ратов.

– Думаю.

– А вот это напрасно. Трясти надо!

Глава 10. Мафиози

Италия, Милан

Август

Роберто Бисконти потянулся в постели, сбросил белое шелковое одеяло и, не одеваясь, проследовал в душ.

Он долго стоял под холодными струями, потом включил обжигающе горячую воду и вылил на тело душистый гель, по запаху напоминающий зеленые долины его родной Тосканы, когда там распускаются цветы.

С некоторым расстройством посмотрел на начинающее полнеть тело – опять придется истязать себя в спортивном зале – и зачесал назад длинные, еще влажные волосы.

Благополучие наступит тогда, когда ты сможешь спать одновременно с двумя красивыми и дорогими телками, скажем, китаянкой и белокурой бестией, сказал отец, когда ему исполнилось десять лет.

– Я не люблю китаянок и белобрысых.

– Ты никого не любишь, потому что ты – засранец. Мне опять пришлось разбираться с соседом. Он говорит, что ты изнасиловал его дочь в лифте.

– Она сама приставала. Ей уже четырнадцать.

– Только это спасает тебя, засранец, что тебе десять лет. А через два года тебя посадят в тюрьму, и ты закончишь жизнь на помойке. Если будешь драть девок в лифте вместо того, чтобы ходить в школу.

Отец оказался прав только в одном: китаянки в сочетании с блондинками – настоящий кайф.

Роберто с удовольствием бросил взгляд на кровать, где живописно раскинувшиеся женщины убедительно подтверждали это меткое наблюдение.

А во всех своих прочих прогнозах папаша жестоко ошибся – Роберто не посадили в тюрьму. Он не превратился в жалкого, голодного и полупьяного бродягу, а к сорока годам стал одним из богатейших людей Италии.

И по-прежнему увлекался сексом в лифте, а также во всех других, не очень приспособленных для интимных занятий местах – везде, где приспичит.

Приспичивало часто.

Страсть к разнообразию и риску проявлялась и в бизнесе. Бисконти владел бесчисленным количеством компаний, занимавшихся торговлей нефтью, производством одежды, обуви и мебели, автомобильными гонками, поставками оружия и подозрительных медикаментов.

Некоторые журналисты обвиняли его в торговле наркотиками. Но это было сущим вымыслом. Роберто не торговал зельем и даже тайно сотрудничал с полицией.

Его никто не заставлял, но, как всякий итальянец, Роберто считал, что в жизни все может пригодиться и лучше на всякий случай иметь друзей и в полиции, и в мафии.

Он не был неорганизованным и безалаберным человеком, с почитанием относился к эпохе Муссолини и даже выбрал имперский стиль для оформления своего личного офиса и загородного палаццо на берегу озера Комо.

Что касается дома в Милане, где обитала его семья – жена и четверо детей, – то он отличался смешением стилей от Возрождения до постмодернизма.

– Пусть дети привыкают: красоту можно найти во всем, – пояснял Роберто.

Через час с небольшим предстояли важные переговоры с Еленой, коммерческим директором российской фирмы «Ставолина».

Бисконти вспомнил чуть полноватую, аппетитную фигуру Елены и причмокнул губами.

– Девочки, пора вставать!

Улыбка Роберто потрясала. Она выражала богатую гамму чувств – от восхищения до признания в любви и верности.

– Елена, вы обворожительны. У меня только одно желание: бросить все дела и отправиться с вами в горы. Немедленно!

– Меня удивляет, что в это время вы занимаетесь делами. Жарко в Милане.

– Да-да! Верно! Мозги плавятся. На улицах – одни туристы.

– А где ваша семья?

– В палаццо на озере Комо, – посерьезнел Бисконти. – Кстати, вы не забыли, что послезавтра мой день рождения? Елена, вы приглашены.

– Я, собственно, ради вашего дня рождения и приехала, – улыбнулась Елена и раскрыла портфельчик, из которого извлекла книжку в кожаном переплете, в которой делала записи во время переговоров.

– О, мой подарок! – улыбнулся Бисконти, увидев знакомый кожаный переплет.

– Очень удобная вещь, – сказала Елена и положила книжку на стол.

– Ничего не поделаешь. Вы деловая женщина. Обсудим наши любовные дела в следующий раз.

«В следующий раз будет то же самое. Комплименты, а потом переговоры. Знаю я этих итальянцев. Хотя, кажется, я ему действительно нравлюсь», – подумала Елена.

Ей легко давалось общение с Роберто. Намного лучше, чем с французами, которые не упустят случая, чтобы не поддеть, не уязвить на пустом месте, не показать превосходство, а заодно и не угоститься за чужой счет.

Или с сухими британцами – те только бумагами шелестят и не отрываются от компьютеров. Записывают каждое слово, а потом предъявляют.

Немцы еще ничего, умеют повеселиться, обращают внимание на красивых женщин.

– У меня суперинтересное предложение, – сказал Бисконти и многозначительно поднял брови.

– Да, мне говорили, что вы сделаете летнюю скидку. В документах укажите, как обычно. В общем, вы понимаете – нехитрая схема.

– Елена, это рутина. Конечно, скидки оформим. Как вы скажете. У меня другое предложение.

– Какое?

– Вы возьмете у меня кредит. У вас же есть право подписи?

– Право подписи есть. Теоретически. Но я должна согласовать кредит с правлением компании.

– Вы меня не поняли. Если бы я хотел воспользоваться обычной процедурой, то не стал бы обсуждать эту тему с вами. Сугубо конфиденциальный разговор. Вы и я. Другим знать не обязательно. Итак, «Ставолина» берет кредит. Вы подписываете кредитный договор и распоряжение о переводе средств.

– Ничего себе!

– Мы ставим заниженный залог для выделения кредита, потом делаем его переоценку. Я требую доплатить за залог или вернуть кредит.

– Владельцы сделают все, чтобы вернуть кредит. Если он реально поступит. Или вы предлагаете мне украсть эти деньги?

– Никаких краж. Все законно. Кредит повиснет на счетах одной из офшорных компаний «Ставолины». А вернуть его не получится. Мой банк не примет. Всегда найдется к чему придраться. Пересолили, недоперчили, не так бумаги составили. Это просто. А затем «Ставолину» банкротим. И она переходит в мою собственность. Кстати, хорошая компания. Много недвижимости в регионах. Но я очень быстро продаю ее другим людям. Естественно, дороже. Уже есть покупатель, – с энтузиазмом объяснил Бисконти.

– А что со мной сделают? Разрежут на куски? Это война. Вы понимаете? – ледяным голосом сказала Елена.

– Ничего не сделают. К моменту подачи исков вы уже будете в Италии. С деньгами, которые получите за эту операцию, откроете свой бизнес. Я помогу. Станете независимым человеком. Хватит работать на чужих людей. Вы стоите намного больше. И упрекнуть вас не в чем! Кредит вы не крадете. Мы его потом вернем или поделим. Это дополнительные деньги. Решайтесь.

– А вы не боитесь, Роберто, что я обо всем расскажу генеральному директору и акционерам?

– Абсолютно не боюсь. Если бояться, не стоит заниматься бизнесом. Но имейте в виду – если передадите наш разговор, мне придется раскрыть ваши сделки. Скидки, комиссии, игра на качестве. Большая сумма наберется. Ваши хозяева вряд ли будут рады. Вот это реальная проблема.

На Елену строго смотрел бюст какого-то римского императора или полководца, установленный сразу за спиной Роберто. Пустые глазницы делали его похожим на маску, но маску живую – со змеиной улыбкой в уголках губ.

– Кстати, вам идет, когда вы волнуетесь. Легкий румянец, глаза стали глубже, – сообщил Роберто.

«Дать бы тебе в твою кошачью физиономию. Чтобы у тебя глаза стали глубже, урод. Как у этого императора», – подумала Елена.

– Я понимаю, могут быть сомнения. Давайте отложим окончательный разговор на два-три дня. Вы приедете ко мне на день рождения, хорошо проведете время, а потом опять все обсудим. Сделку о поставках обуви я, конечно, подпишу. На ваших условиях. У вас бумаги с собой? – Роберто вновь поменял роль.

На этот раз он выглядел убежденным демократом и заботливым, предупредительным родственником.

– Да уж будьте любезны, – сказала Елена. – Не пожалеете.

«Лучше бы он предложил переспать с ним. Европейский джентльмен! Звезда гламура! А в реальности? Обычный уголовник. Послать ко всем чертям. Но ведь не отстанет. Будет шантажировать. Он примитивен, как валенок».

Елена сидела за столиком в миланской кондитерской и размышляла. В гостиницу возвращаться не хотелось. Вокруг было шумно – смех, улыбки, шутки, запах крепчайшего кофе, шоколада, ванили и корицы. Чем оживленнее, тем лучше.

«Хорошо, что я была в «умном» костюме. Постоянное ощущение внутреннего тепла. Представляю, что со мной было бы без этого».

От нервных стрессов, а они происходили из-за беспокойного образа жизни довольно часто, кожа твердела, появлялись сыпь и сильный зуд.

– Экзема, практически не лечится, нужно менять образ жизни, – говорили врачи.

Легко сказать! Как его поменяешь и на что?

Сейчас Елена не чувствовала ни малейших признаков кожного раздражения. Даже Бисконти обратил внимание – легкий румянец и больше ничего.

«Поеду к нему на день рождения. Буду вызывающе красива и спокойна. Символ непорочности и чистоты. Пусть поволнуется. Но костюм не наденешь. Только вечернее платье».

Она впервые пожалела, что придется поменять деловой костюм на платье, стягивающее ее увесистую грудь и открывающее спину.

– Как это неудобно, нужно будет заказать у Громова нижнее белье – самое «умное», какое они смогут изготовить, – сказала Елена удивленному официанту. – Счет, пожалуйста!

Франция, Бордо, Париж

Август

Николаю резко захотелось свернуть отпуск и вернуться в Москву. Пасторальные пейзажи атлантического побережья Франции не вызывали былого восторга, казались театральными, сделанными из картона, срисованными с видовых открыток.

«Что же за напасть такая – отдыхать не хочется?» – возмущался Николай и с растущим подозрением посматривал на «умные» джинсы:

– Эй, ребята, хватит дурака валять!

«Это они химичат. Джинсы. Спасибо, подсуропили подарочек. Испортили отпуск. И что, собственно, здесь умного? Поехал человек освежиться, полюбоваться красотами, побалдеть, расслабиться. Ан нет! Вы, уважаемый, в отдыхе не нуждаетесь, и свербит внутри неутоленная жажда действия. А какой удар по туристической индустрии! Нужно было выбирать деловой костюм. Снял костюмчик и свободен. А меня черт дернул согласиться на «умные» джинсы. «Живая» ткань! Биопроцессы всякие. Да е… я ваши биопроцессы!»

Николай сердился, возмущался, мысленно грубил Громову и прочим «трахнутым изобретателям», но в глубине души был очень рад новым ощущениям.

Он привык демонстрировать одни чувства, а испытывать совершенно другие. Это служило защитой даже не от внешнего мира, а от самого себя.

Всегда лучше подстраховаться от разочарований: «Ведь говорил же я себе, вот оно и случилось». Искусство состояло в том, чтобы говорить самому себе совершенно разные вещи – в любом случае останешься прав и не будет оснований корить себя за глупость, наивность, излишнюю доверчивость.

Николай все же добрался до Бордо и долго бродил по улицам города.

Вечером он сдал арендованную автомашину в одну из контор сети «Гертц» и взял билет на поезд до Парижа. Он уже собирался отправиться на вокзал, как вдруг раздался звонок.

– Николс, извини, что беспокою во время отпуска. Ты сейчас где? – раздался в трубке голос президента банка Гранина.

– В Париже, но собираюсь в Москву.

– Что так? У тебя еще три дня отпуска, – Гранин, как всегда, был в курсе всех дел.

«А что на это скажешь? Надоел отпуск. Энергетический сдвиг по причине «умной» ткани. Подумает, что я сбрендил, обкурился или перепил кальвадоса».

– Впрочем, тебе решать, – не стал дожидаться ответа Гранин. – Николс, у меня просьба. Подскочи к нашему клиенту Роберто Бисконти – поздравь его с днем рождения. Купи хороший подарок. Передай от меня наилучшие пожелания. Договорись, когда мы обсудим сделку по нефти. Информацию сбросят по электронной почте. Заодно и отдохнешь.

– Он в Париже?

– Сейчас в Милане. Тебе нужно подъехать к нему на виллу на озере Комо. Это рядом с Миланом. Адрес и приглашение тоже скинут.

– Все ясно. Потом вылетаю в Москву.

– Лучше в Сочи. Я там буду всю неделю.

«Ты этого хотел? Отпуск в сторону. Дел выше крыши!»

Николай глубоко вздохнул и почувствовал облегчение. Словно сбросил с плеч тяжелую поклажу. Зудящая неудовлетворенность исчезла.

Однако это состояние его не удивило. Он уже понял, в чем дело.

Италия, Милан, озеро Комо

Август

Бисконти обещал прислать машину, которая заберет Елену и еще одного человека из гостиницы и доставит их прямо на праздник.

Елена все же надела «умные» брюки, чтобы сохранить их воздействие до самого последнего момента, а вечернее платье, косметику и смену нижнего белья положила в дорогущий портплед, который сам по себе можно было считать произведением декоративного искусства. Номер в гостинице она оставила за собой.

У автомашины ее уже ожидал смутно знакомый мужчина – высокий, крепкий, темные волосы, серые пронзительные глаза. Он был в джинсах и с похожим портпледом в руках, в котором, по всей видимости, помещался вечерний смокинг и прочие прибамбасы.

– Рад познакомиться, Николай, – представился мужчина.

– Елена. Очень приятно. Мы с вами, кажется, пересекались.

– Я из «Омега-Групп».

– Ах, вот в чем дело. А я коммерческий директор фирмы «Ставолина».

– Ну и отлично! Вместе веселей, – сказал Николай.

«Это точно, веселей некуда», – подумала Елена и таинственно улыбнулась.

Мужчина производил приятное впечатление. Живое лицо, воспитанный и наверняка остроумный. Судя по глазам, обращает внимание на женщин. А это встречается далеко не у всех банкиров. Многие превращаются в «сухофрукты» довольно рано, угнетая вечно озабоченным выражением лица.

Вечер удался. На лужайке перед замком Бисконти пели лучшие итальянские исполнители, состоялся показ новых моделей известного дизайнера, среди гостей мелькали знакомые лица кинозвезд.

Роберто щедро платил за «оказанное внимание» – услугами, полезными рекомендациями, а нередко и деньгами. Гонорары достигали баснословных сумм, но он считал это весьма выгодным вложением.

Во-первых, это доставляло ему удовольствие, что само по себе бесценно.

А во-вторых, считалось весьма престижным побывать у Бисконти в гостях и даже в глухой для светских мероприятий август собиралось много влиятельных и знаменитых гостей – политиков, банкиров, торговцев, предпринимателей, спортсменов, художников, артистов, продюсеров, режиссеров, автогонщиков и, разумеется, мафиози.

Елена и Николай старались держаться друг друга, но вскоре потерялись и понеслись в потоке старых и новых знакомств, как щепки разбитого штормом корабля, которые несет к скалистому берегу.

Голова Елены кружилась от впечатлений, комплиментов, выпитого вина и ощущения грядущей катастрофы, оставшегося после разговора с Бисконти.

Она точно знала, что Роберто еще раз подойдет к ней в конце вечера и обязательно произойдет нечто неприятное. Искала глазами в толпе силуэт Николая в белом смокинге и успокаивалась.

– Как вам мой вечер? Извините, Елена, все время отвлекают гости, – улыбка Бисконти напоминала гримасу голодного льва.

Елена отчетливо видела окровавленную морду, отражение своего испуганного лица в зрачках хищника, его медленные, вальяжные, зачаровывающие движения перед последним броском и удар тяжелой лапой, ломающий хребет.

А потом он возьмет жертву, болтающуюся, как тряпичная кукла, перекинет за спину и понесет в укромное местечко рвать ее зубами.

«Он же по гороскопу Лев», – попыталась успокоить себя Елена, но безуспешно.

Видимо, Роберто обладал ко всем своим прочим достоинствам еще и даром гипноза. Или она видела то, чего не замечают другие. А когда понимают, что случилось, то становится поздно.

– Я покажу вам свои личные апартаменты, – сказал Бисконти.

Она послушно пошла следом за ним, даже не оглядываясь на поредевших гостей. Многие уже разбрелись по широкой лужайке и исчезли в темноте, за шеренгами белеющих каменных колоссов – мускулистых красавцев, сверхлюдей, представляющих собой символы совершенства, здоровья и силы – в духе Итальянской империи.

Пройдя через анфиладу залов, Бисконти открыл покрытую позолотой дверь.

– Это моя гардеробная. Здесь не только мужская одежда, но и платья лучших дизайнеров мира. Вы можете примерить любое из них.

Гардеробная напоминала Большой зал Екатерининского дворца в Царском Селе. Платья подсвечивались изнутри и отражались в зеркалах.

– Каждое платье – это судьба, – сказал Роберто. – Вы выбираете судьбу, и я подарю ее вам, Елена.

«Это похоже на сказку. Если бы не тот злосчастный разговор, я бы согласилась».

– Нет, Роберто. Я не могу. Слишком много трагичных судеб. Вдруг мне не повезет?»

Видение вернулось. Лев зевнул и облизал рот шершавым языком. Откинул гривастую голову назад и поднял лапу. Из пасти пахнуло вонью – сырым мясом, запекшейся кровью и какой-то тухлятиной.

Бисконти цепко схватил Елену двумя руками за плечи и резко потянул к себе. Сзади зашуршали платья, как будто забили крыльями тысячи летучих мышей.

Елена попыталась освободиться и только пискнула. У Бисконти оказалась железная хватка.

В последний момент она вырвалась из цепких объятий, оставив в руках изрядный клочок своего платья. Судя по кряканью, которое издавал Бисконти, он пропустил удар в самое больное место, и это не наполняло его счастьем.

Елена бежала по залам, придерживая обрывки материи. Бросилась в первую попавшуюся дверь и оглянулась. Она стояла под боковой стеной палаццо. Впереди, в какой-то сотне метров, кажется, располагалась автостоянка. Оттуда доносились звуки хлопающих дверей, людские голоса и шелест шин по гравию.

Елена попыталась придать приличный вид лоскутам ткани, которые некогда были платьем. Сделать это оказалось совсем нетрудно, поскольку вечернее платье не отличалось избытком материи и на отдельных участках скорее походило на купальник.

Сложнее было справиться с лицом. Зеркало Елене не требовалось. Она и так живо представляла – выглядит как женщина, вырвавшаяся из объятий маньяка. Без комментариев.

Поправив одежду и волевым усилием взяв себя в руки, Елена направилась к автостоянке. Слишком решительным шагом.

Она прошла первую аллею, заставленную автомашинами, вторую и неожиданно увидела Николая, который с довольным видом усаживался в знакомый автомобиль.

– Постойте, не уезжайте!

– А мне сказали, что вы остались в палаццо на ночь, – удивился Николай. – Мне тоже предложили, но я спешу.

Елена ничего не ответила. Она побледнела и, не говоря ни слова, бросилась на заднее сиденье.

– Понятно, – сказал Николай.

Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Они проговорили всю ночь. Елена рассказывала Николаю свою жизнь – встречи, разочарования, открытия. Он перебивал ее и говорил о своем. Потом спрашивал и опять говорил.

Хочет ли она его? Само собой разумеется. Но времени для секса не оставалось. Нужно было так много сказать друг другу, во всем разобраться. Словами, мимикой, взмахами рук отшвырнуть прочь все больное, подлое и ненужное.

И только к утру, опустошив себя до самого дна, они успокоились и занялись любовью. Медленно, наслаждаясь каждым движением, каждым вздохом, погружаясь в бесконечную, откровенную и сладостную дрожь.

Елена еще спала, когда Николай тихо, чтобы не будить ее, взял телефон и, оглянувшись, так же тихо пробрался с ним в ванную.

Бисконти ответил сразу свежим и довольным голосом человека, совершенно умиротворенного, с безмятежной совестью и здоровым желудком.

– Здравствуй, Роберто.

– Какой сюрприз, Николай! Только взошло солнце, а ты уже на ногах. Как впечатления, самочувствие? Жаль, что не остался с нами. Приезжай сегодня вечером.

– Роберто, Елена мне все рассказала.

– Тысячу раз говорил себе, что нельзя верить женщинам. И каждый раз попадаюсь на их удочку, – сказал Бисконти после некоторой паузы.

– Я имею в виду историю с кредитом, – уточнил Николай.

– Все понял. Это было несерьезно. Я проверял, можно ли доверять Елене в коммерческих делах, – быстро ответил Бисконти.

Его реакции и находчивости можно было позавидовать. Впрочем, без этих качеств он вряд ли заработал бы свои капиталы. Или украл их.

– Роберто, я хочу, чтобы мы поняли друг друга. Если у Елены будут неприятности из-за этой истории – любые неприятности, или вдруг появятся трудности в бизнесе, ей придется рассказать всем влиятельным людям в Москве о твоем предложении. И я подтвержу ее слова. Она под моей защитой. Зачем тебе, каро амико, терять российский рынок из-за недоразумения? На свете столько красивых женщин.

Николай намекнул Бисконти на вполне достойный выход из щекотливой ситуации, подсказывая, что шантаж можно легко объяснить. Если вообще такие объяснения потребуются.

Ну возжелал известный всему свету мачо завоевать еще одну красивую женщину, уложить в свою постель или куда он там их укладывает. Это только делает честь мужчине, особенно в южных странах.

«У него большие яйца» – лучший комплимент.

И прозвучавшая в словах Николая угроза не будет столь обидной, хотя, конечно, придется понаблюдать за этим жуликом. Благо, что у банка «Омега-Групп» имеется филиал в Италии.

А заодно стоит проверить все контракты, заключенные с шустрым пацаном Бисконти. И посмотреть, а с кем он дружит. И против кого. Много открытий ждет пытливого исследователя на этом пути. Теперь уже ясно.

– Вижу, что ты сам хочешь заняться этой истеричкой, – излишне громко рассмеялся Бисконти. – Ха-ха-ха! Придется уступить мою добычу, Николай. Я уже не молод.

– Вот и я о том же. Умудрен опытом и здравым смыслом.

– Но я ожидаю встречной любезности с твоей стороны, – строго и с достоинством заметил Бисконти.

– Обсудим при встрече.

«Жди-жди. Обещала лиса курей не драть. Но вообще он молодец. Я еще и должен остался», – подумал Николай.

– Но ты понял, Роберто, никаких продолжений этого разговора и никаких проблем для Елены. Хотелось бы сохранить нормальные деловые отношения.

– Не переживай, Отелло! Я обещаю. И забудем об этом, – сказал Бисконти.

Николай принял душ и посмотрел на часы. До рейса на Москву оставалось достаточно времени. И не обязательно спешить на ближайший рейс.

Зачем, собственно? В любом случае нужно заказывать два билета.

Он осторожно пристроился на краешке кровати, чтобы не разбудить Елену. Однако она открыла глаза и сонным голосом прошептала:

– Это ты, дорогой, что случилось?

– Все в порядке. Уже ничего не случится.

Елена блаженно улыбнулась и потянула его к себе. Нежно, но настойчиво.