Текст книги "Меченые"

Глава 2
ОЖСКИЙ ЗАМОК

Ярл Гольдульф Хаарский принимал в своем замке дорогого гостя, Альрика, владетеля Нидрасского. Дубовый, грубо сработанный, стол был завален кусками мяса, в высоком кувшине плескалось отличное красное вино, привезенное с далеких, почти сказочных островов и стоившее прижимистому ярлу немалых денег. Не по первому разу были осушены кубки, однако сотрапезники, люди крепкие, не чувствовали опьянения.

Ярл Гольдульф, грузный мужчина средних лет, с одутловатым лицом, заросшим по самые ноздри рыжей бородою, подлил вина в опустевший кубок своего гостя.

– Легко сказать – разрушить Башню. Сил-то, может, и хватило бы, да разве наших владетелей сдвинешь с места, тем более против меченых.

– Почему? – Владетель Нидрасский, молодой светловолосый мужчина, небрежно выплеснул остатки дорогого вина на пол, – Башня вас грабит, убивает ваших людей, увозит ваших женщин, а вы даже пальцем не шевельнете, чтобы разрушить змеиное гнездо.

– Ты забыл, владетель, что у нас здесь не благословенный Бург, а граница. Сегодня мы разрушим Башню, а кто завтра прикроет наши земли? Башня – это наш щит против кочевников и стаи. Пять лет назад, когда пали их лучшие сотни и в Башне остались одни крикуны, мы бы их как котят передавили. Не скрою, было, такое желание. Шептались мы об этом между собой, но на открытое выступление не решились.

Ярл поднялся из-за стола и в волнении заходил по залу. Альрик, откинувшись на спинку кресла, не спеша потягивал вино из богато украшенного серебром кубка, волнение хозяина его удивило.

– Я тебе кое-что сейчас покажу, владетель, но никому об этом ни слова.

Гольдульф достал из сундука и поставил на стол тяжелый ларец. Два слитка величиной с кулак годовалого ребенка тускло блестели на его дне. Бесцветные глаза владетеля Альрика алчно сверкнули.

– Золото! – выдохнул он. – Откуда?

Хаарский осторожно прикрыл крышку, спрятал ларец в сундук и долго гремел ключами.

– Было тут днями. Поймали мои люди одного человечка, крепостного Башни по прозвищу Слизняк. Крутился он вокруг замка, и, как мы заподозрили, неспроста. Гунар, царство ему небесное, хороший был воин, схватил его в охапку – и ко мне. Тряхнули мы этого крепостного и целых два слитка золота вытрясли. Возились мы с ним долго, но полученные от него сведения того стоили. Есть за Змеиным горлом большой город, из того города пришли люди и поселились среди духов. Они дали ему это золото, чтобы он свел их со здешними благородными людьми, минуя Башню. Слизняк обещал, но, вернувшись домой, заробел. Известное дело: дознаются меченые – не жить ему. Вот он и кружил вокруг моего замка – и хочется, и страшно. Совсем уже было решил бросить слитки в озеро, да тут мои люди его прихватили. А еще сказал крепостной, что ждать его будет дух на болотах. Послал я с парнем Гунара и Свена, да не выгорело дело. То ли Слизняк сплоховал, то ли молчуны его проследили, только сгинули все трое.

– А кто они, эти пришельцы, о которых говорил крепостной?

Захваченный рассказом Нидрасский придвинулся к столу и даже отставил кубок с вином в сторону.

– Не в пришельцах дело, дорогой Альрик. Золото – вот что важно! Золото, которое есть у духов и которое прилипает к рукам меченых.

– А если самим попробовать пробраться на острова, к духам?

– Башня крепко стережет границу, благородный Альрик. Мышь не проскользнет. Да и где они, эти острова? Озеро Духов, по слухам, необъятно.

– Да, – протянул владетель, – чудно вы здесь живете.

– Приграничье, – пожал плечами ярл. – У нас здесь свои законы.

– Так может быть, стоит обратиться к королю Рагнвальду?

– Нет, владетель, король нам не помощник. Башня у нас под боком, а до короля много верст. Наши владетели сейчас против меченых не пойдут, и я не пойду. Много меж нами крови пролито, а все же Башня не только от стаи и кочевников оберегала, но, случалось, и от Нордлэнда. Охотников до нашего добра в ваших краях хватает, не обессудь на резком слове, благородный друг. Да и слаб сейчас король Рагнвальд, ему бы со своими горлопанами совладать, где уж в наши-то дела соваться. Сами будем думать, владетель, тишком да ладком оно надежнее. Думаю, эти люди Слизняком не ограничатся и в своих поисках мой замок не пропустят, он самый ближний к границе.

Замок ярла Хаарского, владетеля Ожского, полновластного хозяина десятка деревень и полутора тысяч мужицких дворов, возвышался на пологом холме. Вокруг замка по равнине раскинулись деревеньки, а у самого горизонта темнела громада Ожского бора, который тянулся на сотни верст и заканчивался где-то у самого моря. Замок был окружен глубоким рвом и радовал глаз величавостью своих стен, сложенных из огромных глыб еще в стародавние времена. В сторожевой башенке над воротами томились воины ярла, прячась от неожиданно жаркого в эту весеннюю пору солнца. Мост через ров был опущен, и по нему лениво бродили куры.

– Сейчас бы подремать где-нибудь в холодке, – тяжело вздохнул разморенный жарой Густав.

– Давай, – отозвался конопатый, как перепелиное яйцо, Харни, – Старый Ролло тебя разбудит.

– Не каркай, – Густав не спеша поднялся и глянул на дорогу. Зрелище, открывшееся его взору, было, видимо, настолько волнующим, что он вздрогнул и, обернувшись к напарнику, прошипел испуганно: – Меченые.

Харни бросился вниз по крутым ступенькам, словно его ужалили. Густав спустился не торопясь, сохраняя чувство собственного достоинства. Время в запасе у него еще было. В воротах он появился в самый раз и, положив руку на рукоять тяжелого меча, исподлобья глянул на одетых в черное всадников:

– Зачем пожаловали?

Меченые придержали коней. Видимо, прибыли они все-таки с добрыми намерениями и не пожелали устраивать скандал на пороге чужого жилища.

– Смотри, какой грозный воин, – усмехнулся Бес. – Колода колодой, а туда же, за меч хватается.

Всадники обидно засмеялись. Гунар собрался было огрызнуться, но его остановил Туз, поднявший руку:

– Скажи ярлу, что прибыл сержант Башни с посланием от капитана.

К воротам широким шагом приближался старый Ролло, следом почти бежал Харни. Десятка два воинов ярла на всякий случай вышли во двор, опоясавшись мечами. Однако демонстрация силы не произвела на меченых особенного впечатления, они не спеша въехали в замок.

– Ярл ждет тебя, сержант. – Ролло гостеприимно махнул рукой и слегка склонил в знак приветствия голову.

Туз бросил поводья коня Рыжему и, сопровождаемый Бесом и Сурком, направился вслед за Ролло. Воины ярла, толпившиеся во дворе, провожали его недобрыми взглядами. Меченые презрительно кривили губы.

– Большой курятник, – заметил Волк, оглядывая стены замка.

– Курятник большой, да петухи в нем квелые, – с издевкой протянул Ара.

Воины ярла глухо зароптали, но связываться с мечеными не рискнули – себе дороже.

Ярл Гольдульф горделиво восседал в дубовом кресле с высокой резной спинкой, лицо его было торжественным и мрачным. Владетель Альрик расположился поодаль от хозяина, всем своим видом показывая, что происходящее его волнует мало. Два воина стояли за спиной Гольдульфа, еще десять их товарищей, широко расставив ноги, положив ладони на крестовины мечей, стыли истуканами по обеим сторонам зала.

– Привет тебе, ярл Хаарский и владетель Ожский.

Туз приблизился почти вплотную к помосту и не поклонился. Подобное поведение посланца Башни не предвещало ничего хорошего. Меченый, сохраняя строгость на лице, протянул письмо хозяину замка. Читать ярл не умел. Он вопросительно посмотрел на Альрика, но тот лишь плечами пожал.

– Прочти сам, сержант, у тебя глаза помоложе.

Туз усмехнулся, взял бумагу и принялся читать:

– «Тебе, ярл Хаарский, владетель Ожский, от капитана Башни привет. Твои люди, Свен и Гунар, тайно вторглись на запретные земли и учинили разбой. На небе им Бог судья, но на землях Приграничья хозяин я. Кланяюсь тебе, ярл, их головами».

При этих словах Бес выступил вперед, развернул сверток, и к ногам Гольдульфа покатились две головы. Хаарский побледнел, но не шелохнулся. Воины у стен заволновались, послышался звон мечей. Туз даже бровью не повел в их сторону и продолжал читать, как ни в чем не бывало:

– «В возмещение ущерба, причиненного Башне, беру с тебя, ярл, по десять девок за каждую голову. Лось, капитан Башни. В лето от конца мира 546-е».

Туз закончил читать под возмущенные крики воинов, свернул послание и протянул Хаарскому. Ярл не пошевелился. Багровый от гнева, не в силах вымолвить ни слова, он сжимал толстыми пальцами рукоять кинжала, отливающего золотом и серебром на алом, словно кровью облитом, кафтане. Выручил хозяина Ролло: вынырнув из-за спины Гольдульфа, он с поклоном принял послание.

– Ярл Хаарский, владетель Ожский, благодарит тебя, первый сержант Башни. Ответ будет утром. Проводите гостей.

Туз круто развернулся через левое плечо и покинул зал вместе с двумя своими товарищами. Тяжелый шаг подкованных сапог меченых гулом отозвался под сводами замка. Ярл Гольдульф содрогнулся и в беспамятстве сжал кулаки. Лицо его из багрового стало серым.

– Опомнись, ярл, – заговорил старый воин, как только гости удалились. – У Башни триста головорезов в седлах, а у нас и сорока не наберется. А каждый меченый пяти наших стоит в бою.

Хаарский медленно приходил в себя. Жестом он отпустил воинов и отдал несколько коротких распоряжений Ролло, которых призадумавшийся Альрик не расслышал. Старый воин просветлел лицом, судя по всему, Гольдульф внял его советам.

Оставшись наедине с гостем, Хаарский тяжело поднялся с кресла, подошел к столу и залпом осушил кубок.

– Ну что, владетель, видел, как мы тут живем?

– Перерезать глотки этим соплякам, поднять владетелей и разгромить Башню!

– Горяч ты, благородный Альрик, – горько усмехнулся Гольдульф, – Слышал, что сказал Ролло? На одного меченого таких воинов, как мои, пятеро надо. Этот смазливый сержант на моих глазах развалил пополам Гольфрида Норангерского. Того самого Гольфрида, которого сам король Рагнвальд боялся. О его головорезах у вас в Нордлэнде легенды складывали. А год назад у Расвальгского брода полсотни меченых посекли дружину Норангерского в капусту.

Альрик призадумался. О Норангерском он, конечно, слышал, более того, был с ним знаком, и знаком неудачно. Во всяком случае, о его скоропостижной кончине не скорбел. Да что там Альрик, весь Нордлэнд и королевский двор вздохнули с облегчением, узнав о бесславной кончине мятежного ярла.

– Не верю, что такой мальчишка против пяти воинов устоит.

– Устоит, владетель. Против их мечей наши будто стеклянные. Их панцири ни стрела, ни меч не берут. Видел у них по два меча за плечами – и левой, и правой рукой бьются одинаково. Я с мечеными первый раз столкнулся двадцать лет назад, а до сих пор помню все, словно это было вчера. Сосед наш, владетель Свен, дочь свою отдавал за вестлэндского ярла. Все шло ладом да рядом. Молодых уже повели в опочивальню, а мы за столы сели, чтобы осушить прощальные кубки. Вбегает тут слуга Свена и кричит – меченые невесту похитили! Мы спьяну прыгнули на коней и бросились в погоню. Набралось нас человек пятьдесят, рьяных и храбрых. Настигли мы похитителей на краю Ожского бора, тоже десять их было, не старее нынешних. Половина нас на той поляне полегла. Меня, кобыла спасла, резвее ее в округе не было. Вот так, владетель.

– А невеста?

– Сгинула в Башне, – вздохнул ярл. – Кто говорит, что сама себя порешила, а кто – умерла при родах. Владетель Свен поседел в одну ночь.

– А ребенок?

– Видимо, мальчик родился, потому что девочку непременно бы родственникам отдали. А ты думал, откуда меченые берутся – наши бабы и рожают их на наши головы.

– А на поединках они дерутся?

– Сколько угодно. От драки они сроду не бегали, тем и живут.

– Моему Ульфу равных в Нордлэнде нет, – задумчиво проговорил владетель. – Если к нему еще двух крепких ребят добавить, как думаешь, устоит твой меченый?

Глаза ярла Гольдульфа блеснули надеждой: Ульф добрый воин, а нагловатого сержанта не мешало бы проучить. Хаарский обернулся к вошедшему Ролло:

– Трое справятся с красавчиком из Башни?

– Я бы еще добавил двоих.

– Ну, ты хватил, старик! – возмутился Нидрасский.

– Как знаешь, благородный владетель, – пожат плечами Ролло. – Коли тебе воинов не жалко – ставь троих.

– Спорю на лучшего жеребца из своей конюшни против золотого перстня с твоего пальца, Альрик, что меченый одолеет твоих людей.

– Согласен. Ни один воин против троих не устоит, будь он хоть трижды меченый.

– Что ж, – усмехнулся Гольдульф в ответ на горячность молодого друга, – поручим Ролло все уладить.

Меченые вольно расположились за столом в одном из залов Ожского замка. Вели они себя вполне пристойно. То ли получили строгий наказ от сержанта, то ли еще мало выпили. Пять воинов ярла Гольдульфа словно бы невзначай забрели на огонек и стояли теперь тесной группой, подпирая и без того крепкие стены. Меченые не замечали или делали вид, что не замечают откровенного надзора. Ролло подсел к Тузу:

– А что, сержант, не выпить ли мне с вами за компанию?

– Тебе, старый пьяница, лишь бы выпить, а уж с меченым ли, с чертом ли – все равно! – сердито бросила Берта, прислуживавшая за столом.

– Тихо! – цыкнул на нее Ролло. – Не твоего ума дело.

Выходка жены сбила старого миротворца с мысли, и он утерял нить едва начатого разговора.

– Беда с бабами! Всегда завидовал меченым.

Эти слова Ролло, однако, произнес шепотом, чем развеселил Туза и сидевшего рядом Беса, приобнявшего за талию помогающую матери девушку.

– Твоя дочка?

– Ваша она, – отозвался Ролло. – Берта ее из Башни в подоле принесла.

Бес тут же убрал руку и смущенно откашлялся. А на недовольный взгляд Берты и вовсе пожал плечами:

– Предупреждать надо, старая.

– Это я старая? – взвилась та. – Ах ты, молокосос паршивый.

Бес едва успел перехватить летящий в голову кубок:

– Я пошутил. Может же человек сослепу ошибиться.

Берта, сердито ворча, собрала посуду и гордо удалилась, уводя с собой дочь. Бес послал им вслед воздушный поцелуй, девушка в ответ показала ему язык.

– Владетель Нидрасский усомнился, что один меченый стоит в бою пяти воинов.

– Десяти, – поправил Бес.

– Может, и так, – не стал спорить Ролло. – Но нордлэндцы тоже неплохие бойцы.

– Иными словами, владетель желает со мной драться?

– Не совсем так. Он выставляет против тебя троих. Но ты, конечно, волен отказаться. Либо выдвинуть встречные условия.

– Выдумал, старый дурак, – вмешалась Берта, ставя на стол полный кувшин вина взамен опустевшего. – Где это видано, чтобы на поединках один дрался против троих.

– У владетеля в дружине крепкие ребята, – негромко заметил Сурок. – И поединки в Лэнде не в диковинку.

– Не пугай сержанта, – сверкнул глазами из-под длинных ресниц Бес. – Мужик всегда мужик, неважно, из деревенской он конюшни или за городским владетелем дерьмо убирает.

Меченые громко засмеялись. Ролло помрачнел, но смолчал. Дружинники ярла, стоявшие поодаль, переглянулись.

– Хороший петух сначала дело справит, а уж потом кукарекает, – заметил Харни куда-то в пространство.

Теперь уже смеялись дружинники – Харни оказался молодцом, дал сдачи меченым. Бес вспылил, но Туз удержал его:

– Завтра мы проверим, какого цвета кровь у этих петушков.

Меченые налегли на вино, голоса зазвучали громче. Обсуждались в основном условия поединка и возможные достоинства воинов владетеля. В победе своего сержанта никто из меченых не сомневался.

Рыжий, мало увлеченный разговором и еще меньше – вином, с восхищением разглядывал развешанные по стенам картины. Ничего подобного он не видел никогда в жизни.

– Бес, – толкнул он товарища в бок, – что это за человек в панцире?

Меченые с пьяным изумлением уставились на городскую диковинку. Чего только не придумают праздные владетели, чтобы себя развлечь! Хотя справедливости ради надо заметить, что девушка, изображенная на холсте, стоила того, чтобы на нее упал взгляд меченого. Другое дело ее возлюбленный. По мнению Беса, как боец он ничего из себя не представлял.

– Это рыцарь. – Гильдис, дочь ярла Хаарского, привлеченная шумом, появилась в зале и сейчас с интересом разглядывала меченых. – А это дама его сердца. Они выпили любовный напиток и стали неразлучны.

Гильдис была разочарована юным видом непрошеных гостей. Сколько рассказов ходило в просвещенном Бурге о дикарях-меченых, а на поверку оказалось, что это самые обыкновенные молодые люди. И ничего ужасного или таинственного в них нет. Во всяком случае, на первый, весьма придирчивый взгляд. Разве что одежда непривычна глазу: черная, выгодно облегающая молодые стройные тела. А еще эти странные рога над плечами. Порядочные люди носят меч у пояса. Если бы Гильдис встретила сидящего во главе стола русоволосого синеглазого меченого где-нибудь в Бурге, то, скорее всего, приняла бы его за благородного владетеля.

– Отравились, значит, – сделал неожиданный вывод Рыжий под общий смех.

– Ты ничего не понял, мальчик. – Гильдис улыбнулась и бросила взгляд на синеглазого сержанта.

– Какой я тебе мальчик! – обиделся Рыжий. – Я меченый! Сама-то ты много поняла? Да он ей панцирем всю кожу до костей снимет, и все дела.

– Хозяйка, – вмешался в разговор Ара, – он у нас желторотый птенец, ты о любви со мной поговори.

Гильдис смеялась вместе со всеми, хотя этот непривычно черноволосый меченый ей не слишком понравился. Уж очень нагловато-откровенным был его взгляд. А рыжий мальчик забавен в своем стремлении подражать черным коршунам. Гильдис вновь встретилась взглядом с сержантом. Глаза у него были удивительно синими и смотрели на нее с восхищением, так ей, во всяком случае, показалось. Было бы, наверное, любопытно перемолвиться словом с приграничным дикарем, но уж больно шумная в зале собралась компания, и дочери ярла Гольдульфа не следовало задерживаться здесь надолго.

Туз почувствовал присутствие постороннего в комнате, но глаз не открыл, а лишь нащупал рукоять меча в изголовье.

– Эй, сержант.

Шепот был горячим, девичьим, и он, удивленный не на шутку, открыл глаза. Лунный свет, падающий из узкого окна, слабо освещал комнату, в которой меченые устроились на ночлег. Туз видел лишь затылок храпящего рядом Сурка, а всех остальных скрывала темнота. Девушка стояла рядом, положив руку ему на плечо:

– Тихо.

Туз без труда узнал ее – дочь Берты. Он приподнялся на не слишком удобном ложе:

– Что тебе нужно?

Девушка прижала пальцы левой руки к губам, а правой рукой указала на выход. Туз пожал плечами, но последовал за ней, осторожно обходя спящих товарищей. Ночной визит его удивил. Марта была родом из Башни, и, по суровым законам меченых, он мог прикоснуться к ней разве что взглядом. Наверняка девушка об этом знала. Туз на всякий случай проверил, как вынимается из ножен кинжал. Ярл Гольдульф славился в Приграничье своим коварством. Да и дружинникам Ожского замка не за что было любить меченых.

– Иди за мной, – шепнула ему Марта на ухо.

– Зачем?

Но девушка, не сказав больше ни слова, взяла его за руку и увлекла за собой. Туз двигался почти в полной темноте, то и дело натыкаясь на твердые углы и тихонько поругиваясь. Кто бы мог подумать, что господский дом Ожского замка столь велик. Казалось, что темным переходам не будет конца. Шли они уже целую вечность, и Туз начал терять терпение.

– Сюда. – Марта подтолкнула его в спину.

Туз неожиданно для себя оказался в ярко освещенной светильниками комнате и невольно прикрыл глаза. Марта исчезла за пологом, сержант насторожился, проклиная себя за легкомыслие, но вскоре облегченно вздохнул и отпустил рукоять кинжала – перед ним стола Гильдис, дочь ярла Хаарского. Несколько минут хозяйка и гость с интересом разглядывали друг друга. Туз не был особенно удивлен. Наверняка своевольной скучающей девчонке захотелось поближе познакомиться с меченым. Гильдис была в алом платье, отчего ее бледная кожа казалась еще бледней. Алый был цветом Хаарского дома, но сержанту наряд дочери ярла не понравился. Хотя сама девушка была недурна: зеленоглазая, с целым водопадом медных волос, небрежно рассыпанных по плечам. И ростом она удалась, и статью. Тузу не раз доводилось бывать в замках Приграничья, так что опыт общения с благородными дамами он уже приобрел. Тем не менее, надо признать, что Гольдульф Хаарский души не чает в своей дочери – такой роскошной обстановки сержанту видеть еще не доводилось. Ложе прямо слепит позолотой. И уж, наверное, оно помягче того, которое предложили в этом замке меченому сегодня ночью.

– А правда, что вас дьявол метит? – Голос ее дрогнул от страха и любопытства.

– Правда, – усмехнулся Туз. – Только наших дьяволов молчунами зовут.

Меченый расстегнул рубаху. Под левым соском на его груди темнел размытый силуэт Башни. Гильдис приблизилась к нему почти вплотную. Пахло от нее цветами и еще чем-то волнующим и нежным.

– И это все?

– А ты хотела бы увидеть больше? – В глазах сержанта вспыхнули насмешливые огоньки.

Гильдис смутилась и отступила на несколько шагов. Бледные щеки ее порозовели, спеси поубавилось, и смотрелась она сейчас гораздо лучше, чем в первый миг свидания.

– Тебя убьют завтра. Я слышала, как отец говорил об этом с владетелем Нидрасским.

– И ты обольешь слезами мою могилу?

Гильдис возмутилась – что он, собственно, воображает о себе, этот меченый?! Да, она пригласила его, быть может, не в самое подходящее время, но вовсе не для того, чтобы выслушивать разный вздор.

– А для чего же?

Похоже, этот синеглазый негодяй воображает себя неотразимым. Но это даже не смешно. Благородная Гильдис встречала таких блестящих кавалеров, рядом с которыми этот мальчишка выглядит неотесанным мужланом. Взять хотя бы Альрика Нидрасского, возможно он не столь смазлив, но благородство происхождения, умение держать себя в обществе искупает многое.

– У Берты был сын, брат Марты. – Гильдис пристально посмотрела на Туза. – Он остался у вас в Башне.

Туз помрачнел. Густые брови сошлись у переносицы. Лицо сразу же потеряло половину своей привлекательности, стало жестким и неприветливым.

– Это она тебя просила?

– Нет, я сама.

– Забудь об этом, – холодно сказал сержант. – У меченого есть только одна мать – Башня и другой быть не может.

– У тебя нет сердца, меченый, – возмущенно фыркнула Гильдис. – Разве ты не хотел бы узнать, кто твоя мать?

– Хватит, девушка! Пустой разговор.

Лицо его стало бледным от ярости. Гильдис, однако, не испугалась, а пожалела его. Видимо, сама того не желая, она задела в его душе струну, которой касаться не стоило вовсе. Надо же, а казался таким спокойным и холодным, как камень зимой.

– Почему вы не живете как все люди?

– Мы живем как умеем и по-другому не хотим.

Оба замолчали, недовольные друг другом. Эта самоуверенная девчонка, полезшая в дела, ее совершенно не касающиеся, раздражала Туза, но уходить ему почему-то не хотелось.

– В Нордлэнде живут иначе? – выбрал он нейтральную тему для разговора.

– Бург прекрасен, – встряхнула Гильдис медными волосами. – А у вас здесь скучно, как в склепе.

– Хочешь, я тебя украду? – К Тузу вернулось хорошее настроение. – Будет о чем рассказать подружкам в Бурге.

Гильдис отпрянула, уж слишком по-дьявольски у меченого засверкали глаза. Вот еще негодяй.

– Не бойся, я пошутил.

– Вы уже сотни лет шутите так с нашими девушками, и, кроме горя и слез, они ничего от вас не получили.

– Конечно, меченый – это не городской щеголь-владетель вроде того, который гостит у вас в замке.

– Какое дело меченым до наших гостей?

– Меченым до всего есть дело, – надменно бросил Туз. – Вдруг твой отец готовит заговор против Башни.

Гильдис стало не по себе. Этот мальчишка вовсе не был так безобиден и добродушен, как ей показалось вначале.

– Альрик Нидрасский – один из самых могущественных владетелей Нордлэнда, близкий друг короля Рагнвальда.

– Тем более, – жестко отозвался Туз.

Зря она его пожалела. Смотри, как оскалился, того и гляди вцепится в горло, не в ее, конечно, но все равно страшно. Сколько благородных владетелей пало от руки меченых – не пересчитать. И этот не лучше других. Молодость проходит, а черная душа остается. Недаром же в народе говорят, что у меченых вместо сердец камни. Пора было заканчивать этот затянувшийся разговор, и без того Гильдис позволила себе слишком многое, Чего доброго этот приграничный мужлан вообразит, что он интересен дочери ярла Хаарского.

– Спасибо, что пришел.

– Всегда к твоим услугам, – усмехнулся сержант.

Гильдис презрительно скривила губы и исчезла за порогом. Туз беззвучно засмеялся ей вслед.

С раннего утра Ожский замок гудел, как потревоженный улей. Воины с азартом спорили о шансах противников в предстоящем поединке. Подавляющее большинство склонялось к мысли, что меченый не устоит. Однако были и такие отчаянные спорщики, которые ставили на сержанта в тайной надежде, что меченому поможет сам дьявол. Стало известно, что ярл Гольдульф поставил на Туза своего лучшего боевого коня. Это обстоятельство внесло смятение в умы спорщиков. Но конопатый Харни высмеял маловеров:

– Чтобы досадить меченым, ярл готов отдать всех коней из своей конюшни.

Легкомысленного Харни поддержал и более основательный Густав:

– Коня ярл и так уступил бы гостю.

– И не только коня, – многозначительно добавил Харни и указал глазами на окна покоев дочери хозяина.

Плотники еще не успели закончить помост, предназначенный для ярла и почетных гостей, а группы возбужденных зрителей уже толклись во дворе, переругиваясь и отчаянно споря. Наконец, когда возбуждение достигло наивысшего предела, появились ярл Гольдульф и владетель Нидрасский. Следом шли воины владетеля, среди которых выделялся Ульф, оруженосец благородного Альрика, блондин приятной наружности, высокого роста и крепкого телосложения. Оба его товарища выглядели ему под стать. Все трое были облачены в длинные кольчужные рубахи, почти достигавшие колен. Головы воинов защищали остроконечные шлемы.

Меченые, стоявшие отдельной группой почти у самых ворот замка, о чем-то заговорили между собой. Видимо, и на них вооружение приезжих воинов произвело впечатление. Один Туз оставался совершенно спокойным. Одет он был в кожаную куртку, но многие знали, что в эту куртку были вшиты пластины, которые не брали ни меч, ни стрела. Голову сержанта украшал черный берет, на котором красовался ненавистный всем золотой знак в виде Башни. Туз был вооружен двумя мечами, висевшими, по обычаю меченых, у него за спиной крест на крест, и кинжалом, узким, как шило.

Воины владетеля выстроились в ряд. Ульф стоял впереди товарищей: гладкий щит его блестел на солнце, а у пояса висел внушительных размеров меч. Его товарищи выглядели не столь роскошно, но заметно было, что люди они бывалые и опыта им не занимать. Симпатии большинства зрителей были на их стороне – слишком уж велика была впитанная с молоком матери ненависть к меченым.

Туз подал знак Ролло, назначенному распорядителем, что к поединку готов. Ульф скорчил презрительную гримасу. Условия поединка – втроем против одного мальчишки – он считал унизительным для своего достоинства. Громко, чтобы слышали окружающие, он сказал своим товарищам:

– Оставьте меченого мне, я покажу этому приграничному крысенку, что такое настоящий воин.

Его слова вызвали бурю одобрения среди зрителей. Из толпы послышались оскорбления в адрес меченых. Ярл поднялся с места и сердито глянул на своих людей, крики немедленно прекратились.

– Начинай, – махнул рукой Гольдульф старому Ролло.

Гильдис с интересом наблюдала за происходящим. Поединки не были для нее в диковинку – в городе она не раз наблюдала жестокие схватки признанных бойцов. Правда, на буржской арене всегда сражались один на один, а эту схватку и поединком назвать было нельзя. Неужели этот самоуверенный человек действительно рассчитывает на победу?

– Пропадет мальчишка, – вздохнула Берта, стоявшая подле госпожи.

Жалела она, конечно, меченого. Гильдис же на него была сердита. И не стала бы горевать, если бы Ульф с товарищами проучили как следует этого невежу. Но ей почему-то не хотелось, чтобы с синеглазым случилось серьезное несчастье. Сердце ее билось в это утро значительно быстрее, чем обычно, и вовсе не праздное любопытство было тому причиной. За все это время меченый так ни разу на нее и не взглянул, и его подчеркнутое равнодушие возмущало Гильдис более всего.

Ролло подал сигнал к сближению. Марта слабо, охнула и тут же покраснела под насмешливыми взглядами соседей. Противники начали сходиться. Ульф шел быстро, перебросив щит в левую руку, а правой сжимая обнаженный меч. Его товарищи отстали шагов на десять. Туз приближался к противникам медленным шагом, не вынимая мечей из ножен.

– Меченый, – крикнули из толпы, – прогуляться вышел?

Словно в ответ на этот дерзкий выкрик, Туз неожиданно ускорил шаги, потом вдруг прыгнул высоко вверх, и ударом ноги слева в голову над щитом, опрокинул Ульфа на землю. Его уцелевшие противники едва успели обнажить мечи, когда меченый вдруг воспарил над их головами огромной черной птицей. Один из воинов каким-то чудом успел подставить под удар его узкого, чуть изогнутого меча щит, другой, менее расторопный, рухнул на землю с перерубленным горлом. Толпа ахнула.

– Хороший удар, – похвалил сержанта Бес.

Уцелевший воин стал медленно отступать к помосту, явно напуганный столь стремительным натиском. Меч в его руке слабо подрагивал, а сам он растерянно озирался по сторонам, ища поддержки в притихшей толпе.

– Брось оружие, – крикнул пожалевший его Сурок.

Туз взмахнул руками, делая вид, что вновь готовится к прыжку. Его противник в ужасе отпрянул к помосту и выронил из руки меч. Владетель Нидрасский скрипнул зубами – это было уже не просто поражение, а позор. Ярл Гольдульф с неискренним сочувствием похлопал гостя по плечу:

– Меченые.

– Не стоит огорчаться, друг мой, дьяволу проиграть не зазорно.

Слуги ярла подхватили не пришедшего в сознание Ульфа и его убитого товарища и потащили их со двора под насмешливые замечания меченых. Гильдис была потрясена и сбита с толку. Поединок длился всего ничего, многие и ахнуть не успели. Что же он за человек, этот меченый? Нет, не зря о них так много говорят. Колдовство или не колдовство, но для нормального человека это слишком. Она рассчитывала перекинуться с ним словом, но он прошел мимо, головы не повернув в ее сторону. Какое невежество, подобных людей нельзя пускать в приличное общество! А отец разговаривает с ним, как с равным. Впрочем, здесь, в Приграничье, меченые полные господа, и благородным владетелям приходится мириться с их наглостью.

– Я пришел за ответом, ярл. – Туз слегка склонил голову, приветствуя владетелей.

– Здесь не место для серьезного разговора, – ответил Гольдульф и хлопнул в ладоши: – Эй, вы, проводите гостей к столу. Кровь, пролитая в честном поединке, не помеха веселой пирушке.