Текст книги "Претенденты"

Сергей Сизарев
Претенденты

Историко-приключенческий роман «Имперский кандидат» печатается в старой орфографии, по хеленмарскому изданию 2199 года, в сокращённом виде, с редакторскими комментариями, на средства НКО «Границы нараспашку» (входит в список общественных организаций с иностранным финансированием), минимальным тиражом, с ведома и дозволения восьмого охранного отделения по делам свободы печати.

Предисловие от редактора:

Данный роман написан в конце 22 века, когда авторы могли себе позволить много писать, а читатели – много читать. Сейчас, век спустя, ситуация отличается в лучшую сторону, посему в данном издании роман подвергнут серьёзным сокращениям. Некоторые главы приведены в кратком редакторском пересказе. Пытливый читатель может самостоятельно разыскать полную версию произведения, однако настоятельно рекомендуем получить на это благословение духовника, ибо чтение сие может оказаться не душеспасительным и не душеполезным.

Кандидат № 20:

Место, куда их привезли, воняло хлевом. Неудивительно, ведь хозяева были свиньями. Купол-времянку двадцати метров в диаметре делила пополам пластиковая перегородка. Дядюшку Римуса оставили в первой секции – рядом со шлюзом, а Илью отволокли во вторую – вожак решил разобраться с ним лично. Стариком занялись подручные – сквозь стену доносились его крики и их злобное похрюкивание. Из всех зверолюдей свиноморфы были самыми жестокими. Такими их создали драконы.

Илья не понимал, что произошло. Он и дядюшка были на перегоне между Седной и Плутоном, ждали окно полётов. Воспитатель вентилировал тему «подработать», пока не подвернётся подходящий транспорт, и вдруг – бац! – банда свиноморфов, инъекция сонного в шею, сутки в забытьи при чудовищных перегрузках, какой-то планетоид, сборный купол в кратере. И, похоже, сейчас их будут убивать.

Главарь похитителей – здоровенный свин двухметрового роста – грубо стащил с подростка скафандр – латаный-перелатаный. Дядюшка купил его на благотворительной распродаже. Мальчик остался в одном исподнем, пронизанном трубками охлаждения. Свиноморф деловито связал Илью и вздёрнул к потолку, растянув в струну верёвками. Получилась импровизированная дыба.

Подросток только начал приходить в себя. Свиньи держали его на сонном весь полёт – так базовые люди легче переносят перегрузки, да и возни с ними меньше. Глаза закрывались сами, так что приходилось делать усилие, чтобы смотреть. Верёвки резали запястья и щиколотки.

В помещении был большой стол, заваленный компьютерным оборудованием и оружием. Покопавшись в хламе, свин нашёл скатку и, смахнув на пол лишнее, развернул. Илья еле сдержал стон – это были пыточные инструменты. Судя по виду, их никогда не мыли.

Пока зверочеловек выбирал, с чего начать, в дверь деликатно постучали. Один из трёх подручных, оставшихся с дядюшкой Римусом, приоткрыл дверь, чтобы просунуть харю. На ней алели капли крови.

– Чего тебе? – буркнул главный хряк.

– Шеф, похоже, мы лоханулись и взяли не тех, – робко начал помощник. – Это какие-то бомжи. Базовый мусор с планетоидов. Кому такие могли перейти дорогу?

– Завали пятак, – рявкнул главарь. – Старик заговорил?

– Не затыкается. Права качает. Будто бы за него впишутся серьёзные рыла. Обещает, если добром отпустим, – озолотимся.

– Старики жесткие, – задумчиво заметил вожак. – Только печень есть и можно. Кончайте его и на вертел.

– А бомжонок? – свин в дверях кивнул на подростка.

– Я недолго, – пообещал главарь.

Подручный понимающе хрюкнул и закрыл дверь.

Развернувшись к Илье, свиноморф заметил, что тот очнулся и, похоже, слышал разговор. Главарь лениво ударил мальчика по голове – тот закачался на растяжках. Сознание покинуло его. Свину пришлось придержать безвольное тело, чтобы оно перестало мотаться.

Когда Илья снова открыл глаза, главарь склонил свою харю – гротескный симбиоз человеческих и свиных черт – к окровавленному лицу мальчика, чтобы сказать доверительно:

– Ты пойми, в душе я гуманист. Я люблю людей… Особенно кушать.

– Не убивайте. Я пригожусь, – прохрипел в ответ подросток. Мучитель приподнял бровь, что означало «продолжай».

Илья собрал силы в кулак. Его воспитателя прямо сейчас убьют… если уже не убили. Теперь решалась судьба самого мальчика. И второго шанса не будет.

– Я много чего умею. Быстро печатаю. Хорошо готовлю, особенно мясо. Работал костоправом в салоне для постлюдей. У вашего вида с возрастом есть проблемы со спиной. Я умею вправлять позвонки и суставы, делать расслабляющий массаж… Ещё я расторопный – на поручениях как молния, буду перетирать за вас со всякой шушерой из базовых и постов, шарю по понятиям, могу разводить лохов на деньги. Из серьёзного – ремонт любого снаряжения, чиню скафандры, системы жизнеобеспечения, вожу летающий транспорт. Поверьте, остальные боссы обзавидуются. Такой мальчик на побегушках в космосе не валяется. Ещё я стойкий к побоям – вам понравится… – Илья выпалил всё это скороговоркой, не сводя взгляда со свиноморфа.

Тот растянул губы в плотоядной ухмылке:

– Старика своего приготовишь?

– В самом лучшем виде, – не дрогнув, пообещал подросток.

– Значит, спину вправить можешь? Заманчиво… – вожак разогнулся, похрустел шеей, и вдруг спросил: – А чего за старика не просишь?

– Не сработает, – мрачно отозвался пленник.

Хряк покачал головой:

– Ты не дурак. Даже не знаю – презирать тебя или восхищаться… Я тебя попридержу пока. Может, и правда, не тех взяли…

– Я всё отработаю. Стану отличным капиталовложением.

– Будем посмотреть, – сказал свин и наотмашь хлестнул Илью по лицу: – Много болтаешь.

В дверь снова постучали, в этот раз настойчиво. Не дожидаясь разрешения, внутрь просунулся тот же свин, что и раньше, и прикрыл за собой дверь:

– Шеф, что-то странное на периметре. Сработали сейсмодатчики.

– Что? Мы же не привели за собой хвост… – начал главарь, но замолк, услышав звук сработавшего шлюза. В то же мгновение прогрохотали два выстрела. Это было как залп старинных пушек, затем повисла тишина. Свиноморфы в помещении застыли, поводя большими ушами. Помощник достал пистолет и осторожно потянул лапищу к двери, но – БАМ! – дверь разлетелась на куски. Голову свина снесло начисто – кровавые ошмётки облепили стенку купола. Из многочисленных отверстий, шипя, полез герметик – он застывал, заделывая пробоины. Похоже, нападавшие действительно использовали старинную пушку – сквозь дыру в двери вытекала вонючая пороховая завеса.

Главарь метнулся к столу и, укрывшись за ним, замер в ожидании, держа дверной проём под прицелом лазерного карабина. Оттуда послышался мерзкий смех, в котором звучало неприкрытое безумие.

Свин выпустил в перегородку очередь импульсов, прошивших её наискосок. Тут же из дверного проёма вынырнула чёрная фигура. Запрыгнув на стенку купола, она побежала по кругу, пользуясь преимуществами низкой гравитации. Илья, подвешенный в центре помещения, успел разглядеть в руках гостя здоровенную пороховую двустволку.

Вслед за фигурой вспыхивали попадания лазера – главарь свиноморфов обладал отличной реакцией, но фигура увернулась и выстрелила в ответ. Сноп картечи снёс хряку башку. Тот упал на четвереньки и побежал. Обезглавленное тело пронеслось мимо мальчика и, врезавшись в стену купола, развернулось, чтобы снова взять разбег. В этот раз оно врезалось в стол и поволокло его по комнате, чем и воспользовался нападавший. Прыгнув за спину хряку, фигура приставила стволы к заду обезглавленного главаря и спустила курки. Круп свина взорвался кровавым фонтаном. Подёргавшись, тело застыло.

В помещении висела пороховая гарь, оседало облако кровяных капель. Посреди полного разгрома стояла высокая молодая женщина с огромным ружьём, из стволов которого вытекал дым. Чуть погодя гостья бросила оружие на пол, скинув следом патронташ.

Илья, ставший свидетелем скоротечного и жестокого боя, во все глаза смотрел на свою спасительницу. Надежда вспыхнула в его сердце. Что, если дядюшка Римус ещё жив? Что, если их внезапным злоключениям конец, ведь у женщины была человеческая внешность, а не гибридная, как у большинства постлюдей.

Скафандра на гостье не было. Только облегающий комбинезон из полимерных чешуек, оставлявший голову открытой. Смоляные волосы волнами струились по плечам. Кожа незнакомки была молочно-белой. Женщина стояла боком, и её профиль был прекрасен: пышные ресницы, тонкий острый нос и маленькие бледные губы. На бедре она носила кварк-глюонный бластер.

Илья понял: доверь ему выбор, кому вызволять его из плена, о лучшем варианте он и мечтать не мог.

Похоже, он задерживал дыхание всё это время, и только теперь вдохнул, тут же закашлявшись от дыма. Незнакомка отреагировала молниеносно. С места прыгнув к мальчику, она выхватила нож и застыла рядом – лицом к лицу, приставив клинок к его горлу.

Их глаза встретились, и Илья с ужасом осознал, что ему конец. Её глаза не были человеческими. Они сияли как звёзды – радужка была покрыта сусальным золотом и инкрустирована бриллиантами, а зрачок имел вертикальный разрез, как у рептилии.

Такие глаза были признаком знатного происхождения. Хеленмарская элита. Самый радикальный сорт постгуманистов. Смертельный враг базовых людей – драконы пустоты. Гениальные психопаты, изжившие из себя всё человеческое ради благ постгуманизма – сверхострых чувств, сверхбыстрых рефлексов, бессмертия и вечной молодости. Не знающие жалости ни к базовым людям, ни к собственным слугам-уродцам, вроде тех же свиноморфов, ни даже к самим себе…

И вот одна из таких драконов сейчас стояла напротив. Если свиноморфов можно было заболтать, то…

Увидев, что мальчик привязан, женщина проверила узлы и растяжки. Оскалилась.

– Повиси пока, – проворковала она и вернулась к трупу главаря.

Легко подняв, закинула его на стол. Гравитация была низкой, но инерция никуда не делась, тем не менее, дракон двигала труп так, словно он ничего не весил. Женщина воспользовалась ножом, чтобы сноровисто вскрыть поясничный отдел свиноморфа. Вырезав кусок мяса, убрала в пищевой контейнер.

– Люблю этих поросят, – сказала она, заметив внимание мальчика. – Скрестить свинью и базового человека оказалось отличной идеей. Выносливей вас в разы. Жрут всё подряд, даже друг друга. Отлично выживают в загазованных пещерах планетоидов. Только и нужно немного кислорода да обогреватель… У особей, которые выбиваются в командиры, мясо нежнее. Меньше двигаются, лучше питаются. У них в спине настоящее сокровище – группа мышц, которые расслаблены почти всю жизнь. Стейк получается нежнейший.

Делясь кулинарными пристрастиями, женщина блаженно закатила глаза.

– Так, теперь тобой займёмся, – она перешла к Илье и, обойдя, деловито прощупала спину.

– Я всю жизнь тяжело тружусь, – пролепетал подросток. – Спины не разгибаю.

– Да ладно, – послышалось недоверчивое.

– Два года на Седне рубил метановый лёд плазменным кайлом. Стоял у станка. Грузил шаттлы на Орке…

Тут женщина прижалась ухом ему между лопаток.

– Вещай дальше, – велела она.

Илья облизал пересохшие губы. Страх сменился необычайным томлением. Аромат постгуманистки – манящий и пряный – дурманил мысли. Это их драконьи штучки – феромонами они могли подчинять других.

– Я очень полезный, – сказал Илья, выстраивая подходящую легенду. – Обучен прислуживать знати. Говорю на высоком хеленмарском. Могу петь и танцевать, развлекать благородную публику трюками. Могу быть приказчиком для зверолюдей, отлично управляюсь с лимузинами. Знаю бухгалтерию, техническое обслуживание дворцов и яхт.

– Хрипов нет, лёгкие здоровые, – ответила женщина, затем ощупала ему грудь и живот.

– Внутренние органы на месте, – деловито заметила она, и Илья похолодел – похоже, она считала его источником органов на продажу.

– По отдельности я недорого уйду. Гораздо больше можно выручить, если продать меня как гладиатора на подпольные бои или в бордель.

– Хозяйство целое? – тут же заинтересовалась дракон.

Илья замешкался. Хозяйство было на месте, даже более того, – драконьи феромоны сработали. В свои двенадцать подросток был хорошо развит.

– Я могу сама пощупать, но тебе не понравится.

– Там всё в порядке, – буркнул мальчик.

– Джек-пот, – хохотнула женщина.

Щёлкнул складной нож. Илья вздрогнул, ожидая удара в спину, но ему лишь разрезали путы.

– Пойдём, у меня тут корабль, – скомандовала дракон, направившись к остаткам двери.

– Ружьё не возьмёте?

– Зачем? Новое напечатаю, калибром поменьше – всё плечо отбила, – капризно скривилась женщина. Когда они оказались в другой половине купола, мальчик обошёл помещение в поисках воспитателя. Дядюшка Римус лежал на полу, рядом со своими мучителями. Они его потрошили, когда смерть настигла их самих.

Сейчас, в ярком свете потолочной панели, мёртвый воспитатель казался маленьким и старым. Илья захрипел, давя рыдания. За спиной выросла дракон.

– Две минуты на прощание, – сказала она.

– Я быстро, – с благодарностью кивнул Илья и склонился к дядюшке. Прикрыл ему глаза, снял с груди образок – убийцы не позарились на пластиковую вещицу – и надел сам.

– Покойся с Богом, – прошептал Илья.

Дракон кинула ему его скафандр:

– Одевайся.

Он подчинился. Затем она играючи закинула его себе на плечо и вышла через шлюз в безвоздушное пространство. Дракон была без скафандра, но не зря таких называли драконами пустоты – она была приспособлена к вакууму на уровне генов. Женщина побежала, а висевший на плече Илья разглядывал кварк-глюонник на её бедре. Его руки болтались в соблазнительной близости от рукояти, но он понимал – дракон не дура так подставляться. Наверняка, у оружия мысленное управление.

Она пронесла его несколько километров. Её корабль был похож на гигантского комара. Корпус состоял из жилого и двигательного отсеков, разнесённых двухсотметровой сварной конструкцией – всё, чтобы обезопасить экипаж от соседства с двигателем, вольно обращавшимся с пространством и временем.

Корпус стоял на восьми коленчатых ногах. «Комар» склонил жало к поверхности – по этой трубе они поднялись в тесный жилой отсек с единственным противоперегрузочным креслом. Дракон тут же пристегнула к нему Илью.

– У свиней хороший корабль. Вы могли бы его продать, – сказал подросток.

– Это у меня хороший корабль, – отозвалась женщина. – А их корыто я взорву вместе с куполом, как только взлетим.

– Раз вас не интересует добыча, значит, это была месть, – предположил Илья.

– Чего?

– Вы убили свиней из мести.

– В первый раз их встретила. И что-то мне подсказывает, что в последний.

– Тогда я не понимаю.

Дракон склонилась к нему, подключая шланги системы жизнеобеспечения к скафандру.

– Ты ошибся, решив, что меня не интересует добыча, – сказала она, смотря ему в глаза. – Я здесь только ради добычи… А теперь – приятных снов. Пускаю сонное.

Засыпая, он почувствовал, как навалилась страшная тяжесть. Час проходил за часом. Однажды, когда ненадолго наступила невесомость, Илья смог поднять голову и осмотреться – в задней части кабины были навалены мешки, на них лежала дракон. Её лицо было искажено гримасой долгого страдания. Кресло было только одно, и она отдала его пленнику. Заметив его взгляд, женщина отвернулась. А потом снова пришла перегрузка, и Илья провалился в сон…

Кандидат № 1:

Графен крался по тёмному коридору базы – пулемёт у плеча, «куда взгляд – туда и ствол». Прошло минут пять, как он расстался со своим звеном. Будь он кем-то другим, это решение сочли бы глупым, но он был Александром Графеном, так что товарищи сочли это очередным проявлением его легендарного героизма. Звено из трёх человек двинулось по одной развилке, Графен – по другой.

Базе было почти семьдесят лет – она относилась ко второй волне марсианской колонизации, когда государства-первопроходцы, опьянённые успехом первой волны «невозвращенцев», решили, что пришла пора для капитального строительства, с полным заглублением в почву. Активное применение автономных строительных роботов позволило создать в марсианском кремнезёме разветвлённую сеть туннелей и пещер, ставших – по завершении облицовочных работ – научно-промышленным поселением «Либерти Уан».

Установленный в центре ядерный реактор отапливал базу – по тоннелям тянулись трубы второго контура, поддерживавшие комфортную температуру. Поселению прочили светлое будущее, пока не случилась Первая хеленмарская война. Молодое постгуманистическое государство заявило о себе на геополитическом пространстве Солнечной системы, начав с атаки на Российскую Федерацию и союзные ей страны. Как и всё американское имущество, база «Либерти Уан» отошла Хеленмару, как самопровозглашённому государству-правопреемнику США. В следующие несколько месяцев, когда стороны обменивались термоядерными ударами, стало понятно, что о капитальном строительстве на Марсе придётся забыть – в условиях непрекращающейся гибридной войны постоянные здания было легко уничтожить, а их возведение обходилось слишком дорого. На смену подобным базам, по большей части погибшим в первые же часы конфликта, пришли временные колонии из быстровозводимых куполов, которые можно было перевозить с место на место, а в случае уничтожения – легко восполнить.

Что касается этой базы, то ей повезло – после хеленмарского демарша, когда на захваченных территориях взбунтовалось базовое человеческое население и Хеленмару пришлось переключиться с внешней экспансии на решение внутренних проблем, регион Кидония был уступлен Российской Федерации вместе с «Либерти Уан». Согласно мирному договору, поселение было признано объектом исторического наследия – символом второй волны колонизации. Население эвакуировали, оборудование вывезли, а саму площадку законсервировали – реактор перевели на минимальную мощность, температура в тоннелях упала до пяти градусов по Цельсию.

Пару раз за прошедшие пятьдесят лет базу посещали, чтобы загрузить в реактор топливо, починить протёкшие трубы и долить теплоноситель… Но три месяца назад спутники показали, как прогрелся слой кремнезёма над базой. Реактор вновь вышел на полную мощность, а температура в тоннелях поднялась до тридцати пяти градусов. Из трещин в грунте вырывался богатый кислородом пар. Кто-то снова сделал «Либерти Уан» пригодной для проживания.

На фоне возраставшей русско-хеленмарской напряжённости, с постоянными провокациями со стороны драконов, это уже не казалось удивительным – сейчас, когда всё, похоже, шло к Третьей хеленмарской, расконсервация старой базы, к тому же на чужой территории… Напоминало типичный драконовский ход.

Нужно было как-то реагировать, но уничтожение базы термоядерным ударом с орбиты не выглядело хорошим решением – всё-таки «Либерти Уан» числилась объектом всемирного наследия ЮНЕСКО. Было принято решение осуществить зачистку базы малыми силами. Решение принимали в узком кругу – только военные и силовики, не ставя в известность президента РФ и её либеральную клику – при текущей политике замирения с постлюдьми наверху никто не санкционировал бы столь решительных действий. Всё бы ограничилось очередной нотой протеста.

Так Графен и оказался в служебной командировке. Сердце его ликовало. Штабная работа для него, боевого офицера, была хуже всего – тоска смертная. А тут – дали пулемёт и крутись, как хочешь. Штурмовая группа – пятьдесят человек – разбилась на группки по три-четыре человека и через разные шлюзы синхронно проникла на территорию базы, не встретив никакого сопротивления. Это уже было странным. Командование предполагало, что трудности начнутся ещё на стадии десантирования, когда шесть челноков ухнули с высокой орбиты прямо вниз, на Кидонское плоскогорье, отстреливая ложные цели и совершая превентивные маневры уклонения – на случай, если противник откроет заградительный огонь с поверхности. Но враг бездействовал. ПВО молчала, если, конечно, вообще была.

Челноки жёстко сели, врубив в последний момент тормозные двигатели, и уже через полчаса отряды входили в шлюзы «Либерти Уан». Согласно плану операции, каждое звено должно было зачистить и удерживать свою часть базы. Графен взялся проверить бывший командный пункт поселения. Осторожно продвигаясь к своей цели по коридорам, едва освещённым аварийными лампами, он быстро понял, что шлем штурмового скафандра ему только мешает: снижает угол обзора и главное – в нём хуже слышно, несмотря на активные микрофоны. Графен знал, что воздухом базы можно дышать – они проверили его состав, как только вошли. Инструкция запрещала снимать шлем в бою, потому что ранения головы обычно смертельны, но Графен не собирался получать ранения головы – в особенности по вине шлема, ограничивавшего его органы чувств. Отстегнув шлем, он повесил его за спину. Так-то лучше! Теперь он слышал всё – собственные шаги на каменном полу, свист пара, вырывавшегося из прохудившихся труб, шелест вентиляции и мерные удары капель, срывавшихся с полотка. С помочью тактического прожектора, укреплённого под стволом пулемёта, он освещал встречавшиеся ему развилки и комнаты, вырубленные в камне. Когда хеленмарцы съезжали отсюда полвека назад, они забрали с собой практически всё – ободрали утеплитель со стен, смотали проводку, даже двери вывезли. Сейчас это было только на руку – если нет дверей и мебели, труднее устроить засаду. Те, кто разморозили базу, должны были привезти всё оборудование с собой, так что Графен сразу заметит современные вещи.

Первые следы вражеского присутствия она нашёл в комнате, примыкавшей к радиальному коридору, ведшему к центру базы. Он ещё не подошёл к дверному проёму, а уже унюхал – вот оно. Запах трудно было с чем-то спутать. Свиноморфы устроили тут сортир.

Едва ли бы хряки стали ходить до ветру далеко. Графен откинул тактический экран на запястье и высунул за угол объектив миниатюрного тепловизора – на экране отобразилась картинка. Ярко-красные трубы, чёрно-синий пол. Чисто. Так он стал проверять каждое ответвление тоннеля, пока не заметил засаду – за очередным поворотом стояла лазерная пушка, наверняка самонаводящаяся. Позади, в небольшом помещении, расположились свиноморфы – с такого удаления было трудно сказать, сколько их. Сгрудившись вокруг портативной плитки, они ели. Типичное их занятие. Наличие роботизированной пушки ослабило бдительность противника. До свиней было метров пятнадцать. Графен вытащил из подсумка пузырную гранату и, не выходя из-за угла, закинул хрякам, тут же отдёрнув руку. Лазерный луч запоздало мазанул по стене, раздалось удивлённое «хрю», громкий хлопок, а потом – долгий скрипучий звук, будто вели пенопластом по стеклу – это затвердели цианоакрилатные пузыри.

Графен высунул камеру – коридор вспучился пенящейся массой, поглотившей и свиноморфов, и пушку. Масса твердела на глазах, становясь прозрачной. Графен подошёл к самой границе пены. Комната была заполнена прозрачными пузырями – твёрдыми и хрупкими, как лампочки. Пушка силилась сдвинуть ствол, но клей держал крепко. Посреди помещения в нелепых позах висело три свиноморфа, не в силах пошевелиться и даже вздохнуть. Графен вскинул пулемёт и сделал три выстрела – из-за массивного глушителя они были бесшумны, только углепластиковые гильзы зацокали по полу. Пули пробили хрякам головы, оставив в пузырчатой массе каналы, по которым потекла кровь, Это было похоже на выдвигающиеся в сторону Графена красные стержни.

Он отвернулся и пошёл искать обходной путь. Через несколько суток пузыри деградируют от атмосферной влаги, и трупы опустятся на землю, если, конечно, раньше не прибудет команда зачистки и не промоет помещение тугой струёй ацетона.

Судя по снаряжению, свиноморфы были хеленмарскими военными. Но тогда почему их так мало? Графен проверил журнал вызовов – тот был пуст. Радиосвязь внутри базы работала плохо, но, похоже, другие отряды пока не встретили достойного сопротивления.

Сохраняя бдительность, Александр добрался до командного центра базы – пещеры сорока метров в диаметре. Кое-где подвесной потолок отвалился, обнажив марсианскую породу. За стенными панелями, частично снятыми, виднелись трубы и выпотрошенные лотки – повсюду валялись остатки изоляции. Разбитые экраны, сломанная мебель. В центре было расчищено немного места. Там стояли армейские ящики. Графен насчитал пять спальных мешков. Качество снаряжения – очень высокое. Наверняка, здесь ночевали офицеры. Графен поёжился – с драконами лучше не сталкиваться, особенно в тесных тёмных коридорах помещениях. Он мельком осмотрел вещмешки – мясные концентраты, вода в бутылках, запасные батареи к оружию, военная электроника, молитвенная фигурка Отца драконов Хаяо Кодзимы, боевые стилеты – заострённые кристаллические трубочки. Драконы втыкали такие в своих жертв, чтобы те истекали кровью.

Отойдя подальше, Графен закинул гранату в центр бивака – десятиметровая сфера вздулась по центу помещения, заскрипела, оседая, и вот в свете подствольного прожектора искрился огромный стеклянный одуванчик. Пыль от таких пузырей приводит к болезням лёгких, так что Александр поспешил дальше – перед ним открылся длинный зарешёченный коридор – это были тюремные камеры.

Поселение «Либерти Уан» должно было стать американским обществом в миниатюре. И если на родине сидел каждый тысячный, на Марсе за решёткой оказывался каждый сотый. Вне матушки-Земли социальные процессы протекают острее – и если в США преступника было проще застрелить на месте, то здесь каждый человек был на вес золота. Ровно столько стоит доставить колониста с Земли и обеспечить проживание. А в условиях, когда часто не хватает основного – помещений, воздуха, воды, еды и тепла – люди испытывают постоянный стресс, который не так-то просто снять. Тут нет природы, почти нет животных, выбор половых партнёров невелик и всё строго регулировано. Гражданские бунты первопоселенцев, бывших, по сути, невозвращенцами, показали, что самое страшное для колонии – стихийное восстание. На каждые сто жителей базы надо иметь, как минимум, две камеры, а лучше пять – таким был американский опыт колонизации.

Смотря на решётки, Графен поморщился – это не драконы придумали, они лишь воспользовались тем, что досталось им в наследство. Просто постлюди стали больше сажать и убивать – в Хеленмаре тюрьмы никогда не пустуют.

С пулемётом наперевес он пошёл, проверяя камеры, и скоро наткнулся на первых заключённых, а точнее – на их трупы. Они были убиты в спешке, несколько часов назад – одних упокоили выстрелом в лицо, другим перерезали горло, кого-то свежевали, вырезав крупные мышцы. Драконы были людоедами – они ели людей и зверочеловеков, и даже других драконов – не в ритуальных целях, а чтобы подкрепиться.

Похоже, хеленмарцы хозяйничали тут последнюю пару месяцев, раз успели обзавестись пленниками. Их держали голышом, так что, кто они и откуда, понять было сложно, но все они были базовыми людьми.

Миновав тюрьму, Александр попал в бывший кафетерий, ныне превращённый в пыточную. Ещё одна забава хеленмарской элиты. На пластиковых столах лежали внутренние органы, расфасованные по пакетам. Рядом стоял вакуумный упаковщик и радиационный стерилизатор – считай, готовый консервный заводик.

Помещение было заляпано кровью, со столов свисали ошмётки плоти. В центре комнаты, покачиваясь на цепи, висела девочка лет десяти – крюк входил под рёбра. Её освещал переносной прожектор, словно это была инсталляция на модной хеленмарской выставке.

Графена передёрнуло – во время войны ему многое пришлось повидать, но к мёртвым детям он так и не привык. Убрав пулемёт, он подошёл осмотреть тело. Оно могло быть заминировано, но ловушек он не нашёл.

Графен взял девочку под мышки и снял с крюка. И тогда она застонала – тихо-тихо. Александр чуть не выронил её от неожиданности, но осознав, что ребёнок жив, не стал медлить. Скинув с ближайшего стола всё лишнее, он уложил девочку на холодный сырой пластик и, вытащив из медицинского подсумка чудо-пластырь, запечатал им рану.

Девочка открыла небесно-голубые глаза, окружённые густыми ресницами. Обветренные губы прошептали «пить», и Графен напоил девочку из фляжки.

– Так холодно, – прошептала она, и Александр, достав из подсумка химическую грелку, подложил ей под бок.

– Как тебя зовут? – спросил он. Так его учили: в критической ситуации имя – это ключ к общению.

– Олеся, – ответила девочка слабым голосом.

– Откуда ты, Олеся? – спросил он.

– Луночарский сто двенадцать, – прозвучало как название какой-нибудь мелкой агрофермы или горняцкой станции, коих в округе было без счёта – Кидония была плотно заселена.

– Как ты попала сюда?

– Драконы напали. Убили маму, папу, брата… – девочка всхлипнула и протянула к Графену руки, словно хотела прижаться к нему. Он наклонился, и она обняла его голову.

– Как тебя зовут? – спросила она, и он ответил:

– Александр.

– Вот ты и попался, дебил! – сказала Олеся, а потом стиснула его голову так, что захрустели шейные позвонки. Графен попытался оторвать её от себя, но тут через его мозг прошёл электрически разряд. Он обмяк и повалился на пол. Девочка оказалась сверху. Свирепо скалясь, она прорычала:

– Александр Графен, дважды герой России, убийца драконов… Ты и вправду такой дремучий идиот, каким тебя показывают в наших сериалах? Ничего, сейчас я это исправлю!

Она притянула его лицо к своему. Её глаза больше не были цвета неба. Они были блестящими, как фольга, с вертикальным зрачком. Это были глаза серебряного дракона. Девочка впилась в его губы – её детское тело, теперь налившееся невероятной силой, вздрогнуло в рвотном позыве, и что-то густое, с металлическим привкусом, потекло ему в глотку, обжигая слизистую. Графен дёрнулся, но новый удар тока потряс его, заставив вытянуться. Мерзкая жижа втекала в него, казалось, бесконечно, но он, преодолевая боль и онемение, собрал силы, чтобы садануть дракона по голове – один раз, другой. Каким-то чудом он прервал этот извращённый поцелуй-кормление, столкнув её с себя – сначала коленями, потом ногами. Она рвалась к нему, истекая из пасти серебристой рвотой – с отрешённой яростью, словно это было ритуалом, который нельзя прерывать, а потом внутри Графена что-то вспыхнуло, испепелив разум, и он исчез в темноте, которая длилась тысячу лет и одно мгновение…

Когда Александр открыл глаза, он всё ещё лежал на полу пыточной – под затылок ему подпихнули какой-то свёрток. В голове шумело, в горло словно залили свинец, но он всё ещё был жив. Напротив, на складном стуле, сидела девочка-дракон «Олеся». Теперь она была одета в форму полковника сил спецопераций. Правую сторону груди покрывали маленькие металлические значки – боевые награды.

Не сводя глаз с Александра, дракон достала из кармана пачку и выудила тонкую сигарету, а потом свела большой и указательный пальцы – с треском вспыхнула плазменная дуга. Прикурив, девочка затянулась табачным дымом. Её лицо сохраняло ту же детскую невинность, как когда она изображала «Олесю», но теперь добавилась мрачная задумчивость взрослого.