Текст книги "Претенденты"

– Инвалиды, – прорычал Графен, придвинувшись к Астре. – Они погибли?

– Ой, ну как они погибнут? Они же главный источник заработка для загорелых людей. Они их эвакуировали, – оправдалась Астра. – Я даже им немного денег вернула, так как чувствовала вину, что бизнес-тренинг оказался короче, чем я планировала. Просто у меня такой зажигательный темперамент. И я не люблю, когда в меня стреляют.

Графен застонал, закрыв лицо ладонями. Случилось то, чего он опасался – Астра влипала в истории.

– Не думай, я не дура и не пользовалась своим настоящим лицом или голосом. Даже фигуру, рост и походку меняла всякий раз.

– Тебе не стыдно за то, что ты сделала?

– Это были плохие люди, а у плохих людей деньги отбирать не зазорно.

Астра распахнула свою сумочку и достала толстенную пачку вишнёвых пятисоток. Некоторые купюры были в пятнах крови. Тут был полугодовой доход Александра, а ведь Графен не бедствовал.

Она выбрала бумажку почище и протянула Графену:

– Что тут изображено?

Он посмотрел на купюру, и ему стало досадно.

– Даже не спрашивай.

– Я видела эту штуку на горизонте. Она просто колоссальная, выше облаков. Я обязательно должна на неё залезть. Это типа храм, как у вас принято, да?

– Нет. Неважно, – отмахнулся Графен.

– Я не слышала, что в Москве есть что-то такое. Я узнаю, что это, раз ты не хочешь говорить. Если это нарисовано на самых крупных ваших купюрах, вы должны гордиться этой штукой.

– На самом деле – нет, – пробубнил Графен и задал главный вопрос: – Что дальше? Что тебе от меня надо?

– Ну, – Астра смущённо потупилась. – Ты мой конфидент. Мы… ну, вроде как семья?

Графен глумливо рассмеялся:

– Семья? Ты – чудовище. Дракон. Ты сделала меня своим рабом. Семья, говоришь?

Девочка смотрела на него потерянным взглядом, а потом по щекам её потекли слёзы. Беззвучно рыдая, она отвернулась, сжавшись в комок у автомобильной дверцы.

– Я не верю ничему, что от тебя исходит. Этим слезам – особенно.

Астра вытащила из своей сумки пятисотку и шумно высморкалась, а потом бросила на пол салона.

– Я сняла квартиру… – начала она сбивчиво, прерываясь на утирание слёз и сморкание в купюры. – Недалеко от твоей работы. Я ни в чём не нуждаюсь. Всё, что я хочу – это чтобы ты иногда меня навещал. У меня тут больше никого нет.

– Ты же понимаешь, что я бы с удовольствием тебя убил? Или сдал начальству. Почему бы тебе не оставить меня в покое и не завести себе других друзей?

– Я понимаю. И ценю твою честность… Если я заведу тут друзей, мне придётся врать им о себе. Это не настоящая дружба. Это ложь. Я могу быть откровенна только с тобой, потому что ты знаешь, кто я. И ты можешь быть откровенен со мной, потому что тебе не нужно передо мной что-то из себя строить – я дракон. Что бы ты ни сделал, это не впечатлит меня. Вот ни капельки, потому что я лучше тебя во всём. Но я пойму тебя и поддержу, потому что у нас теперь одна общая ложь на двоих. И если мы будем сильны, умны и трудолюбивы, то многого добьёмся. Я обещаю. В человеческом обществе многие вещи вообще проще. Easy mode.

– Чувствуешь себя как лиса в курятнике?

– Скорее как образованный взрослый в школе для умственно отсталых.

– Надменная, как все драконы, – пробормотал Александр.

– Я? Ничуть. Я добрая и отзывчивая. Дать тебе денег, Графен? – Астра примирительно протянула ему половину пачки.

– Дай мне свободу, – резко ответил он.

Астра ехидно ухмыльнулась:

– Даже не думай, что я убью Марфу. Сам женился – сам себя освобождай.

– Только к семье моей не лезь! – зарычал Графен угрожающе.

– Я теперь твоя семья, – невозмутимо ответила дракон. – А сейчас вези меня на квартиру и отправляйся домой, пока Марфа не хватилась.

Графен ввёл адрес, который назвала Астра, и машина мягко взмыла в вечернее небо.

Александр чувствовал себя неверным мужем. Предателем Родины. Жалким хеленмарским холуём и драконьим прихвостнем, то есть всем тем, что презирал. Прошло две недели после их «счастливого воссоединения», как назвала это погибельное событие Астра. Сегодня он ушёл со службы пораньше, а вечером скажет, что задержался на работе.

Астра дала ему уродливые очки в чёрной оправе. Стоило надеть их, как они проецировали новое лицо поверх старого. Каждый раз это было немного другое лицо, но фальшивые лица роднили две детали – ужасная залысина и огромный нос картошкой. Очки как-то взаимодействовали с мозгом, поэтому у Графена менялась осанка и походка. Он горбился, выпячивал живот и шёл враскорячку. Астра говорила, что такая маскировка необходима, потому что Графена знала вся Россия. Если он будет ходить к ней в гости таким, какой есть, их быстро раскроют…

Ходить к Астре ему не хотелось, но, во-первых, она всякий раз канючила, чтобы он пришёл, а во-вторых, Графен подозревал, что она как-то контролировала его желания через имплант, потому что от мысли, что он снова её увидит, Графену становилось по-извращённому приятно. Это не имело сексуального подтекста – Александр не питал влечения к её подростковому телу, ещё не начавшему превращение в женщину, да так навсегда и оставшемуся детским. Физически, Астра была высокой, атлетически сложенной девочкой. Плотненькой, как хорошо кушающий, но очень спортивный ребёнок…

Беда была в том, что дракон пробуждала в Графене те плохие черты, от которых его в течение долгих лет брака отучила Марфа. Ему было тревожно возвращаться к привычкам молодости, когда он не думал о том, что подумают люди, а жил своей жизнью и делал, что хотел – без всякой ответственности. Ребячество, несерьёзность, инфантилизм – так это называла Марфа. Годами она лепила из него настоящего мужчину, ролевую модель для подрастающего поколения. Марфа гордилась получившимся результатом, и Графену это льстило. Он был счастлив считать себя достойным её скупой и строгой похвалы – верным мужем, заботливым отцом, умелым и чутким любовником… Единственное, чем была вечно недовольна Марфа, это его карьера. В свои тридцать семь Александр всё ещё был полковником и не рвался в генералы, хотя Папа Гендо намекал, что «Папа может». Не любил Графен ни политику, ни публичность. А любил воевать и убивать драконов. Эта единственная отдушина, пока не прикрытая заботливой женой, хоть как-то грела душу… Но тут в его судьбе появляется Астра, и всё коту под хвост!

Поднявшись на гравитационном лифте, Графен уже собирался открыть дверь, как за спиной кто-то образовался – Александр почувствовал движение воздуха и заметил игру теней, но двери других квартир не открывались. Стремительно развернувшись, Графен увидел перед собой бабушку – божий одуванчик.

Та аж подпрыгнула:

– Что ты пугаешь, дурак? У меня сердце слабое. Смерти моей хочешь?

– Для начала, здравствуйте. Вы кто будете? – спросил Графен.

– Я тётя Варвара, соседка вашей дочки Астрочки. Председатель домоуправления, чтобы вы знали.

За спиной «тёти Варвары» зияла открытая дверь в противоположную квартиру. У двери была антигравитационная подвеска – это объясняло, почему она была быстра и беззвучна, как снайперская винтовка.

– Очень приятно! – буркнул Графен. – Чем могу помочь?

– Вам, Валентин, очень повезло с дочерью. Мне непросто угодить – я человек старого воспитания, была медсестрой в Первую хеленмарскую, и умею воспитывать детей, так что скажу прямо – такой чудесной девочки я ещё не видела. Приветливая, обходительная. По хозяйству мне помогает. Я её даже с внуками оставляю, когда по делам отхожу. Я Астрочку в домоуправление уже определила – она теперь за помощь пенсионерам отвечает. Золотая у вас дочь. Депутатом вырастет, не меньше. Я знаю, сама сына-депутата вырастила. Теперь фабрикой владеет. Но вот вы скажите, почему дочку так редко навещаете?

Графен начал думать, что бы соврать, но оказалось, ответа не требовалось.

– Я, конечно, понимаю, супруга ваша умерла – сочувствую сердечно, да и работаете на трёх работах, чтобы дочке достойную жизнь обеспечить, ей ведь в сентябре в пятый класс, но можно было бы и почаще к ней приходить, а то она, бедняжка, скучает – только о вас и говорит!

Графен опять хотел что-то вставить, как управдом продолжила:

– Но вы не волнуйтесь. Я её в обиду не дам. Кормлю её домашним – ест она хорошо, как парень. Красавица вырастет, в теле будет. Как я, когда молодая была, но тогда тяжёлые годы были – Первая хеленмарская. Мы из «Ольги» на руках людей выносили, из огня и радиации, кого могли, прямо на месте чинили – у меня до сих пор полевая медицинская машинка на ковре висит, хоть сейчас иди людей штопать.

Александр понял, что попал – мозг лихорадочно искал выход из западни, но тут за спиной открылась спасительная дверь, откуда в розовой пижаме с узором из белых зайчиков выпорхнула дочурка Астрочка. Схватив папу за галстук, она притянула его лицо к своему и чмокнула его в обе щёки, потом повернула свою румяную щёку так, чтобы он чмокнул в ответ. И он чмокнул.

Тогда она метнулась к старушке и, обняв её мягко, но крепко, развернула.

– Тётя Варвара, вы же так простудитесь, в лёгком платье одном, а тут сквозняк. Я к вам ещё зайду, с папой только пообщаюсь. Вы не переживайте, я обо всём договорюсь.

Было чудно видеть, как легко девочка-дракон взяла управдома в оборот, хотя та сама могла взять в оборот кого угодно.

Сочась обволакивающей заботой, Астра довела соседку до её двери, что-то лепеча и прижимаясь к той всем телом. Тётя Варвара сомлела и дала себя увести. Через минуту Астра вышла из квартиры соседки и прикрыла дверь.

Потом схватила Графена за руку и утянула в свою съёмную квартиру. Там она отобрала у него пакет с продуктами и уже хотела в нем рыться, как обычно делала, но наверху лежало любимое клубничное эскимо, так что она схватила сразу три штуки и кинулась к дивану, чтобы приступить к вдумчивому поеданию. Квартира была однокомнатной – старинная «студия» пять на семь метров. Взяв пакет, Графен прошёл к холодильнику и достал банку «Космодесантского крепкого». С голографической этикетки смотрел он сам – играя мускулами, нарисованный Графен что-то говорил. Нажав на изображение, можно было услышать его голос «После жарких боёв в космосе я люблю пропустить с друзьями по баночке «Космодесантского крепкого». Оно крепкое, как я сам. Попробуй его, и почувствуешь вкус победы на губах». Далее женский голос скороговоркой рассказывал про вред алкоголя для беременных и прочую лабуду.

Марфа была категорически против того, чтобы образ мужа использовали для рекламы пива, потому что это пошатнёт его образ идеального мужчины, но Папа Гендо уговорил её – он был одним из владельцев завода, производившего «Космодесантское крепкое», так что они с Марфой сторговались на процентах с продаж. Пиво, кстати, было отменным – Папа Гендо, как пивной энтузиаст, следил, чтобы качество не падало. Имидж Графена не пострадал, даже напротив – он стал ещё ближе к народу…

Открыв банку, Александр осушил её одним махом.

– Ээээ! – протестующе начала дракон. – А если тебя Марфа запалит?

– Для меня одна банка как слону дробина, – отмахнулся Графен, но в её словах был резон – нюх у Марфы был, как у пудледемона, так что он добавил: – Скажу, что Папа Гендо меня остаканил. Она против потомственного директора ФСБ не попрёт.

Девочка-дракон отложила мороженое и требовательно протянула руку, сжимая и разжимая пальцы.

– Тебе нельзя, ты ж ребёнок.

– Ты не мой настоящий папа.

– Хочешь стать алко-Лолитой?

– Mind your own business so des ne? – огрызнулась она по-хеленмарски, и он метнул в неё банку. Астра выхватила её из воздуха – легко и изящно, словно та не летела с энергией выстрела из подствольного гранатомёта. Когда девочка открыла банку, хлестнула тугая пенная струя, и пиво полилось на пол.

– Фу! – поморщилась Астра, на которую, кстати, не попало, потому что она успела отскочить.

Из-за дивана вынырнул робот-пылесос и стал жадно всасывать лужу, пока не вытер пол досуха. Тогда он зарулил обратно под диван, где и затаился.

Отпив из банки, Астра скривилась:

– И это ты называешь «вкус победы»? Больше похоже на «горечь поражения»!

– Это хмелевая горечь. Ты ничего не понимаешь в пиве, – буркнул Графен и, достав из пакета объёмистый сверток, плюхнулся на край дивана – подальше от Астры. На стене висел огромный монитор – Астра обычно играла на нём в свои «леталки», – она оказалась фанатом космических симуляторов и часто в них зависала, но сейчас монитор был в режиме телевизора и показывал «Голос Хеленмара». На экране якобы житель Калининграда рассказывал, как хорошо и свободно жилось при драконах, но потом опять пришли русские оккупанты и отняли его свободы.

– И триста сортов колбасы из человечины, – рявкнул Графен. – Выключи это дерьмо. Мы его блочим на всех частотах. Откуда ты его берёшь?

– С хеленмарского спутника, – пожала плечами дракон. – А ты хочешь, чтобы я смотрела вашу пропаганду? Лучше буду вот это смотреть. Так привычней. Сейчас, погоди, зарядят про то, как голодает и мёрзнет Россия, пока москвичи жируют.

И действительно – репортаж перешёл к теме нищей русской глубинки. По раскатанной дорожной грязи полз ржавый бульдозер, в кабине которого тракторист грел руки над ведром с горящей соляркой. Стёкла были выбиты, а окна забраны решёткой. За бульдозером бежала стайка голодных детей, закутанных в обрывки теплоизоляции. Тракторист плакал оттого, что у него не было хлеба, чтобы им кинуть. Мёртвые поля раскинулись до горизонта. Внизу экрана горела надпись «NO COMMENTS».

– Я же говорила. Эта песня будет звучать вечно, – оскалилась девочка. – Потом они свернут на коррупцию столичных чиновников, затем на крах науки и засилье попов во власти. Продолжат тем, что «Энцелад наш» надо вернуть Сатурнианской Орбитальной Державности Обновлённого Мироустройства, иначе Хеленмар не снимет санкционную блокаду Весты.

Александр вздохнул и, найдя на диване палочку пульта, произнёс команду отключения. Экран погас.

Отведя взгляд, Астра наконец заметила его свёрток. Глаза её расширись от удивления:

– Графен, что это?

– Макрошаверма.

– Почему такая огромная?

– Потому что жизнь – дерьмо редкостное. Приходится заедать чем-то, сопоставимым по масштабу.

– Что случилось? – напряглась Астра.

– Ты, – ответил Александр.

Девочка раздражённо закатила глаза:

– Я серьёзно.

– Папа Гендо говорит, контры взялись за меня серьёзно. Ему стоит больших хлопот меня защищать. Он боится, что они решатся на похищение – утащат меня на один из своих секретных объектов и устроят полное ментальное сканирование, от которого мои мозги превратятся в форшмак.

– Что им надо? Ты ж герой, убийца пудледемонов и угонщик мант.

– В том и беда. Они обследовали манту и нашли в её памяти огромный закодированный файл, который им не удаётся стереть. Скопировать можно, стереть нельзя. Ещё у манты заблокирован механизм самоуничтожения – её нельзя взорвать, понимаешь?

– Погоди-погоди, – поморщилась Астра. – А зачем им что-то стирать из памяти манты? И зачем им её взрывать? Ваша военная контрразведка – она вообще на кого работает?

– Официально – на Российскую Федерацию, но в реальности – на Баронессу Харконнен.

– На госпожу президента?

– Да. Суоми-красавица, как главнокомандующий, рулит контрой, а контра вечно огрызается на ФСБ и Министерство. Этому противостоянию уже лет шестьдесят. С того раза, как либералы пришли во власть перед Первой хеленмарской. На Земле у контры позиции слабее, чем в космосе – это меня пока и спасает. У них ко мне вопросы. Возможно, они уже знают про тебя или узнают в ближайшее время.

– Это и вправду нервирует! Позже обдумаю, а пока надо зажевать, – девочка-дракон в одно движение оказалась рядом и, выхватив макрошаверму, стала жрать, по-звериному порыкивая и мотая головой.

Графен сходил к пакету и принёс ещё одну. Ему захотелось прихватить пива – вспомнить молодость, но он поборол соблазн. Хватит и того, что он съест вредную пищу. Марфа готовила ему по специальной диете – для мужчин под сорок, у которых с возрастом снижается тестостерон и поэтому они склонны к набору веса. У Графена тестостерон был как у юноши – он регулярно делал анализ крови, но Марфу не переспоришь – овощи, куриная грудка и рыба на пару, свежая зелень, никакого кофе и алкоголя… А шаурма была отменной, в красном марсианском лаваше, как он любил.

Доев свою, Астра буквально стекла на пол и лежала, раскинув руки и ноги.

– Я объелась, – жалобно простонала девочка.

– Как ты это делаешь? – спросил Графен.

– Двигаю диафрагмой так, чтобы больше влезало. Не поверишь, но через час я смогу съесть вторую.

– Я не про это, – отмахнулся Александр. – Общеизвестно, что драконы – социофобы и психопаты. Убийцы-людоеды. Как минимум, мизантропы, по типу того же Хаяо Кодзимы, вашего создателя.

– Ну да. И чего?

– Как ты вообще можешь общаться с той же соседкой?

– Это непросто, – Астра хитро улыбнулась. – Скажу по секрету, её весь дом терпеть не может, но многие её боятся, потому что у неё завязки с коммунальщиками и участковым. Она может создать проблему на ровном месте, и с удовольствием это сделает при первой же моей оплошности, так что я действую на опережение. Не можешь победить – возглавь. Я заранее купирую её недовольство, просчитывая игру на много шагов вперёд.

– Драконы так не умеют. Дракон бы её убил. Что ты за дракон такой?

– Специальный, – лукаво ответила девочка.

– Таких как ты много?

– Мало и становится ещё меньше, – погрустнела Астра. – Хеленмарские бонзы передумали нас выпускать, и теперь избавляются от тех, что успели произвести.

– Почему?

– Потому что они хотели драконов, которые социальны, но мы слишком хорошо умеем договариваться, особенно с людьми. На нашем фоне обычные драконы-социопаты смотрятся бледно, а ведь отказ от человечности в постгуманизме поставлен во главу угла. Поэтому человечные драконы не вписываются в эту систему, особенно, если они успешней, чем драконы обычные.

– Скажи, тебе нравится обманывать людей?

– Мне доставляет удовольствие всё, чем я тут занимаюсь. Но я не просто манипулирую. Мне нравится, когда меня ценят, поэтому я тоже стремлюсь быть полезной. В этом суть договорённостей. Я выигрываю больше других, потому что хорошо играю, но все стороны должны в итоге выиграть. Это игра с общим положительным результатом.

– Именно поэтому ты взорвала ту базу, когда мы взлетели?

– Ты прав. В моей игре выигрывают все стороны, кроме Хеленмара.

– За что ты так ненавидишь свою родину?

– Не спрашивай.

– И как ты будешь бороться с Хеленмаром?

– Ну уж точно не на поле боя. Я ведь не боец, если ты не заметил. Я заперта в теле ребёнка. Таким, как я, предназначалась роль командиров. Неотеническое командование – так нас называли. Бессмертные дети-командиры, способные брать под прямой контроль солдат противника – посредством внедрения имплантов. А лучше вражеских командиров, конечно.

– Ты уже в кого-то тут внедрилась кроме меня?

– Нет, – ответила Астра после заминки. – Я могу контролировать ограниченное число людей одновременно, к тому же производство наноботов для имплантов занимает продолжительное время. Так что никого я не контролирую. Да и выгодней сейчас использовать прикладную психологию и социальную инженерию, чем прямое управление – лучше я заболтаю человека, и он сделает, что мне нужно.

– Я погляжу, ты в себе уверена сверх меры, – усмехнулся Графен, и Астра, вдруг вскочив с пола, посмотрела на него сердито.

– Всё, что меня останавливает, так это детское тело. Была бы взрослой драконкой – ух! – половиной Москвы бы уже управляла!

– Почему только половиной?

– Потому что второй половиной крутит твоя жена Марфа. Она везде – в телеке, в журналах, в блогах. Встречи, интервью, статьи, публичные заявления. Она имеет мнение по всем вопросам, включая политику, экономику и религию. Тяжко трудится, пытаясь выжать всё по максимуму из твоей известности… потому что ты простак и не смог превратить блестящую военную карьеру в политическую.

– Я офицер и выше мелких политических дрязг. Я защитник Родины.

– И почему все российские офицеры так аполитичны? Ты прямо как этот ваш… Адмирал Колчак. Максимум, на что вас хватает – военная диктатура.

– Но у меня есть политическая жизнь, – возразил Графен.

– Разве это жизнь? Да, ты даёшь интервью, возносишь цветы на могилы людей, что были не так удачливы как ты и дали себя убить. Читаешь лекции на высших офицерских курсах. Ведёшь военно-патриотический блог… Но это не делает тебя самостоятельной политической фигурой. Потому что ты не фигура – по характеру. Ты подставка под фигуру. И на эту подставку пытается встать твоя жена. Потому что она фигура. Народ любит тебя. А значит они полюбят и её… Хотя она ни разу не рисковала собой в бою. Не убила ни одного дракона. Она просто жена героя-молчуна.

– Не лезь в мою семью, – снова предупредил Александр.

– Даже не думала, – Астра надулась и села на дальний угол дивана.

– Уходи, – бросила она оттуда.

– Да с удовольствием, – Графен поднялся с дивана, расправил плечи, поморщился:

– Курить охота. Я бросил, как женился, но иногда – просто караул! У Папы Гендо стреляю – он меня не сдаст, если что.

– У меня есть сигареты, – Астра повернулась к нему как ни в чём не бывало.

– Какие?

– Ваш «сатурн» в синей пачке и хеленмарские «мальборо» с автоподжигом.

– Куришь?

– Нет, я же не дура. Я могу себе любой наркотик синтезировать, просто мне не нужно. А сигареты для тебя держала.

– Что? – удивлённо переспросил Графен.

– Ну, вдруг ты курить захочешь. Ты ж сюда расслабляться и морально разлагаться ходишь. Тебе «сатурн» или «мальборо»?

– «Сатурн», – буркнул Александр.

Астра взяла из шкафа пачку и протянула ему.

– Зажигалка есть? – спросил Графен, и Астра свела большой и указательный пальцы – вспыхнула плазменная дуга. Он и забыл, что она так может.

Закурив, он выпустил дым в потолок.

Его неожиданно задели слова дракона о том, что он ходит к ней морально разлагаться.

Словно почувствовав это, Астра вдруг обняла его за пояс.

– Приходи ещё, Графен. Мне будет тебя не хватать.

Он не поверил ей ни на секунду, но всё равно был тронут.

– Мои лекции по пилотированию и тактике космического боя – просто фурор, – хвасталась Астра, когда Графен зашёл к ней в очередной раз. – В игровом сообществе у меня теперь влияние. Я типа эксперт. Мне зрители даже деньги переводят, когда на стрим оденусь пооткровеннее. Не надо клянчить на улице. Ты не думай, «Флай Килл Революшн» – не просто леталка, там можно встретить настоящих пилотов, которые так поддерживают навык. Это не какие-то там виртуальные миры полного погружения, в которых зависают подростки…

– Ох уж эти игры в войну, – неодобрительно скривился Графен. – В войну нельзя играть. В войну надо воевать. Единственная ставка – твоя жизнь. Всё остальное – ерунда.

– Я всё время забываю, что ты герой войны, – закатила глаза Астра. – Графен, я – государственный дракон. Война – наше предназначение. Но даже мы не считаем, что смерть – единственно приемлемая ставка. Высокопоставленные драконы – в общем, не такие, как я – имеют горячую репликацию: в укромных местах стоят криокапсулы с их клонами. Время от времени они помещают в этих клонов свежую копию своих воспоминаний. Если такого дракона убить, он обязательно возродится, чтобы отомстить. Богатые драконы сражаются, потому что убивать других – это весело. Смерть и связанные с ней хлопоты – всего лишь условность, временная задержка и неизбежная плата за неосторожность. Но это отнюдь не конец существования… Скажи, у тебя есть горячая репликация?

– Нет, конечно, – с презрением бросил Александр. – Я человек. Я православный. Ваши возвращенцы с того света – это противоестественно и против законов божьих. У них и души-то нет. Впрочем, откуда душа у дракона?

– Вот сейчас обидно было, – надулась Астра. – Я ведь даже не рыжая. Зачем ты так?

Александр не стал отвечать.

– С какого возраста ты в армии, Графен?

– С семи.

– Чего? – не поверила девочка.

– Я был суворовским курсантом, жил в интернате при училище. Если Первая хеленмарская чему нас и научила, так это тому, что военно-космических училищ много не бывает… – ответил Графен: – В четырнадцать я участвовал в своём первом сражении – массовая высадка десанта на Титан. Тогда нам запрещали говорить «погиб в бою». Надо было говорить «шагнул в бессмертие». Когда очередной курсант подходил к десантной рампе челнока, он салютовал сержанту и говорил «Разрешите шагнуть в бессмертие?», и тот отвечал «Разрешаю», и курсант выпрыгивал через люк… Ко второй неделе боёв нас осталось треть от роты. Мы, ещё мальчишки, теряли лучших друзей – таких же мальчишек. Мы уже не говорили «шагнуть в бессмертие». Мы говорили «наступить в бессмертие». Потому что это оно и было.

– Знакомая ерунда, – скривилась Астра.

– Твои товарищи тоже погибли в бою? – повернулся к ней Александр.

– Не твоё дело, – огрызнулась дракон. – Если бы они погибли в бою, я бы как-то это пережила. Посчитала, что они отдали гражданский долг и погибли во славу постчеловеческих идеалов. Когда-то нас кормили этой дрянью ложками, а мы послушно открывали рты, как птенцы в гнезде, жадно принимающие мамину отрыжку.

– Что-то случилось?

– Дерьмо случилось, – отговорилась Астра. – Так как тебе война, Графен? Оно стоило того?

Графен пожал плечами:

– Мне было четырнадцать, когда нас бросили в пекло. Я был худой, как палка.

– Это ты-то?

– Ага.

– И как ты так вымахал? Жрал трупы зверолюдей? В них полно гормона роста и тестостерона.

– Почти, – кивнул Графен. – Расширенный набор фронтового питания включал в себя растворимый белковый коктейль – для укрепления мускулатуры. Судя по этикетке, в его состав входила загадочная вкусо-ароматическая добавка «Ванилин-9». Вещество оказалось настолько ядрёным, что уже через неделю ванилью благоухало всё – мы сами, наш пот, одежда, даже испражнения. Этот запах перебивал остальные, висел внутри жилых куполов, бронетехники, кораблей. В итоге, тыловые части прозвали нас «ванильками». Мы не обижались – это была чистая правда… От этого коктейля мускулатура у нас действительно росла. Меня так вообще разнесло – масса так и пёрла. Вскоре я всех обогнал… Уже после окончания войны запах ванили пытались запретить официально – у ветеранов от него срывало крышу. Стоило бывшему космодесантнику, проходя мимо кондитерской, учуять до боли знакомый запах, как всё возвращалось – смерть товарищей, кровь, грязь, крики раненых, безрассудные атаки, разрывы снарядов, лазерные лучи над головой… Человеческая природа – удивительная штука. Никогда не знаешь, что твоё собственное подсознание откаблучит… Для меня Вторая хеленмарская закончилась двадцать лет назад, и каждое утро этой новой мирной жизни я начинаю того, что достаю с полки герметичный контейнер и, открутив крышку, делаю глубокий вдох. Запах «Ванилина-9» ударяет в ноздри, и всё возвращается – смерть товарищей, кровь, грязь, крики раненых, безрассудные атаки, разрывы снарядов, лазерные лучи над головой… Мне нравилось на той войне – я не хочу возвращаться.

– Да ты больной, Графен, – с одобрением отозвалась Астра. – Но иногда ты мне даже нравишься.

– Пошла ты, – отмахнулся Александр.

– Ты выжил в этом аду. Немногие сделали то же самое. Кстати, на хеленмарском телевидении ты появляешься иногда в сериалах про войну…

– Правда? – удивился Графен.

– Ага, там тебя зовут Сашка Пенопласт. Они высмеивают тебя, как могут, но это не умаляет того, что ты невероятно живуч и везуч – даже по меркам драконов, которые, в отличие от тебя, могут позволить себе горячую репликацию.

– Хотел бы я посмотреть эти ваши фильмы про меня.

– Лучше не надо, Графен, – хохотнула дракон.

– Хочешь посмотреть мой дембельский альбом? – вдруг спросил Александр.

– Чего?

– Ну, это…

– Я знаю, что такое дембельский альбом. Но он только у тех, кто не воевал. А у тебя фронтовой альбом, – Астра подсела поближе. – Показывай.

Графен достал палочку телефона и активировал голографический экран. Пробежался по настройкам и вывел изображение на настенный монитор.

– Марфа против того, чтобы эти фотографии попали в Сеть, но мне они нравятся.

Фотографии на экране, которые перещёлкивал Графен, показали типичную картину Второй хеленмарской, которая, по большей части, шла в открытом космосе и на спутниках планет-гигантов. Боевыми действиями на Земле стороны конфликта насладились ещё в Первую хеленмарскую, и договорились, что второго такого удара экология планеты не выдержит. А вот дальний космос – это сколько угодно. Там никакой экологии нет.

Астре было дико смотреть фотографии солдатского быта с другой стороны. Враг в быту – что может быть более смущающим зрелищем? Эти улыбающиеся лица. Многие из них – совсем ещё дети. Тощие, жилистые, в подростковых скафандрах, еле держат взрослые винтовки, а ведь эти винтовки предназначены для солдат в силовой броне – помести тяжёлого скафандра с экзоскелетом.

Тут они в легко возводимых куполах – готовят еду, стирают термобельё, играют в какие-то портативные видеоприставки, позируют для групповых фото. Молодой Графен – как инопланетянин. Уже почти два метра ростом, а сам худой как палка. Это, видимо, ещё до чудо-порошка, превратившего его в чудо-богатыря.

– Кто это всё время с тобой в обнимку? – спросила Астра, показывая на тощего парнишку пониже Графена.

– Пашка Гендовский.

– Погоди, это ведь…

– Точно. Он был сыном тогдашнего директора ФСБ – Павла Алексеевича Гендовского, которого враги режима звали Душитель свобод. Нам, мальчишкам, было тогда по четырнадцать. Мы все были друзьями не разлей вода. Кто же знал тогда, что Пашка сам станет директором ФСБ и примет от отца титул Душителя свобод? Когда нас забрали на фронт прямо из училища, Пашка быстро отличился – у него был талант к пыткам и допросам. Его вскоре от нас забрали – пошёл дальше по отцовской линии. Хотя воевал он не хуже других – смелый, наглый, хитрый… и безжалостный к врагам. Но друг он был просто отличный. Не зазнавался никогда… Теперь он мой начальник. Забрал меня в министерство из военной разведки – я в их спецназе был, миссии на вражеских территориях, с глубоким проникновением. Там мне ходу не давали, как я ни старался. Корхоненские выкормыши – вот они кто. Как я в ФСБ из МО перешёл, они вообще меня за человека считать перестали…

– Тебе нравится работать под началом Папы Гендо?

– Нравится. Он мне даже иногда повоевать разрешает. Всё-таки та операция на «Либерти Уан» проходила на нашей территории, а значит это дело ФСБ и Министерства, а не разведчиков или контры.

– В чём разница между ФСБ и Министерством? – спросила Астра.

– Это тебе Папа Гендо лучше бы объяснил, так как возглавляет оба ведомства. Так повелось перед Первой хеленмарской, когда к власти пришли либералы и создали в пику ФСБ министерство общественной безопасности – МОБ. Когда мы либералов из правительства выгнали и в войне победили, получилось, что есть две организации, которые делают одно и то же, и возглавляет их один человек – отец Пашки Гендовского. Он рассудил так: до увольнения в запас или отставку ты служишь в ФСБ, а сразу после – переходишь в МОБ. Министерство – это как дом престарелых для ФСБ, только в сорок мы ни фига ещё не престарелые. Раньше ФСБшникам приходилось искать себя на гражданке – в бизнес идти, в политику или криминал… Что, впрочем, одно и то же. А сейчас нас просто приписывают к Министерству и до семидесяти лет мы в своей структуре. Работаем замами, советниками, наставниками, кураторами, представителями, помощниками и экспертами по безопасности. А кто воевать горазд и в хорошей форме – для тех у Министерства есть свои ЧВК, для скользких заданий в этом вашем постгуманистическом аду.