Текст книги "Шаг в небо"

Сергей Слюсаренко
Шаг в небо

Сыграй свою роль. Свою, не чужую. Ту, от которой зарыдает небо.

ПРОЛОГ

Через полчаса утро растворит ночную тьму. Тревожно побелеет свод небес, очерчивая стволы деревьев. Но ещё раньше начнут свой разговор птицы. И не надо будет при каждом звуке ночного леса хвататься за меч.

Крепостная стена пока неразличима в темноте. За стеной Зло. Зло будет повержено. Иначе зачем здесь я? Важно дождаться истошного зова зверя Ангевара – сигнала к началу боя. Но пока лишь утренняя роса покрыла меч и латы. И только напряженное дыхание моих воинов тревожит ночную тишину. Нас десять латников и я, маг Синего меча.

Сердце в предчувствии близкой схватки забилось гулко и редко. Вот уже звезды начали исчезать в светлеющем над головой небе. А потом пришел вопль Ангевара. Но для моих бойцов не надо было никакого сигнала – они чувствовали мир каждой частичкой души. Я успел лишь сжать рукоять Синего меча – Инденура, а крики латников уже распороли тишину спящего леса. В крепости раздались суетливые команды. А они проспали!!! Как стая боевых котов мы ринулись на приступ. Зря они рассчитывали на крепость дубовых ворот. Моя магия сильнее.

– Аперипор!!! – заклинание вылетело из моих уст, разрывая хитроумные запоры на воротах.

Анго, мой оруженосец, не соблюдая никаких правил, ринулся первым в щель разверзающихся ворот. Мальчишка! Сколько раз ему повторять! Удар меча поперек груди свалил его глубокий в крепостной ров. Нельзя идти на штурм вражеских укреплений без магии. Анго, Анго, надеюсь, ты останешься жив.

В распахнувшиеся ворота высыпалась горсть вражеских латников. Они надеются отбросить нас назад. Яркие плюмажи, униформные латы, не чета нашей, потертой в боях амуниции. Конечно, богатство Донгура, главного мага замка, известно всем. Но не деньги рубятся на мечах. Легким пассом я окружил себя защитной сферой. По правилам я не имею права участвовать в поединках с не-магами. Но не-маг всегда может вонзить мне в спину кинжал.

Зофо был лучшим фехтовальщиком у меня в отряде. Его манера боя изящна и эффективна. Сбить с толку противника и сделав вид, что спина не защищена, приманить еще одного. Потом перехватить удар глубокой отмашкой за спину. И потом изящным вольтом поразить сразу двоих. Те, кто был не знаком с его искусством, всегда попадались на этот трюк. Но…

– Командор! Я бросаю тебе вызов! Не надо тратить силу своих вассалов! – раздалось с крепостной стены.

Донгур все-таки решился. Редкая схватка кончается битвой Магов. Куда проще разобраться силами простолюдинов – латников. А тот, кто проиграл в схватке магов – перестает быть магом навсегда. И сила его переходит к победителю. Но не время праздновать труса, я верю в силу своей магии? Моя рука, скрытая до сих пор складками мантии, поднялась вверх, пальцы сложены в двойной крест. Знак, знакомый только трубачу-сигнальщику и Мастеру. Печальный звук корнета-А-пистон остановил бой. Нехотя опустили мечи воины – мои соратники и защитники крепости Зла. Сигнал «Всем – Стоять» – строг и не терпит промедления. Как всегда неведомо откуда, вышел Великий Мастер. Его роскошная свита шла чуть позади.

– Браво, браво, – Мастер говорил, не повышая голоса. Кто захочет – услышит. А кто не захочет, тот не придет сюда. – Вы поступили, как настоящие воины! Давно не было у нас боя магов. Что же, Донгур, Черный маг седьмого Холма, и ты Командор, светлый маг Синего меча. Выходите на битву!

Бой магов понятен только посвященным. Здесь нет ни жаркой рубки на мечах, ни изящных движений, ни напряжения противостояния. Здесь борьба знаний, борьба внутренней силы. Я первым вышел на место поединка. Я, Командор, маг первой ступени, только за день до этого посвященный, впервые в бою во главе отряда, был вынужден принять бой от самого Донгура. Бой, которого, пожалуй, не видел никто из моих латников.

Мастер стоял, окруженный свитой. Ива стояла ближе всех к Мастеру. Ива, я не ждал такого от тебя… Но я Маг. И мне все человеческое чуждо.

Врата замка со злобным скрежетом распахнулись, выпуская на место боя Донгура. Его белая мантия, вышитая, как сплетничали, настоящей золотой нитью, развивалась в легких струйках утреннего ветерка. Длинные, черные как смоль волосы, перехваченные серебряным обручем, струились, словно змеи по белой ткани мантии. В руках Донгур сжимал восточный меч, покрытый вязью тайных заговоров. Конечно, в простом бою такой меч разрежет мой Инденур как соломинку, но кто же я без магии?

– Донгур! Черный маг! – мой голос гремел над утренним лесом, – готов ли ты принять честный бой от меня, Командора, светлого мага, теперь и с соблюдением всех правил магического боя? Готов ли ты пасть в бою?

Я произнес обязательную формулу вызова.

– Да, Командор, я… – начал Донгур формулу ответа. Но тут у меня в кармане зазвонил сотовый.

Глава первая

– Вашу мать!!! – взревел Великий Мастер, Гоша Пыльцын. – Я, что зря вас, придурков предупреждал? За звонок мобильника во время игры – на хер!

– Ой, Гоша… – меня бросило в жар от смущения и стыда.

– Я тебе не Гоша! Игра не окончена!

– Прости, Мастер, я в твоей власти, – это была формула подчинения.

– Иди ты на…, – Гоша не считал нужным в этой ситуации придерживаться им же установленных правил, – тоже мне, воин, пере…м-э-э…портил всю игру! – и продолжил уже обращаясь ко всем:

– Я, Великий Мастер, объявляю бой магов оконченным. Победил Донгур в примапрове. Бой продолжают латники.

Донгур, он же Сашка Сотников, старый мой приятель, строго придерживаясь роли, подошел и разломал мой меч об колено. Ну конечно, он купил за немереные бабки свой «японский меч» в Центральном «Воен-Охоте». А мой Инденур, хоть и четких линий, но все равно сделан из липы.

На поляне сошлись латники. Неловко размахивая палками, которые они называли мечами, воины пытались огреть друг друга по железкам, имитирующим латы. Ну что же, обычная ролевка. На фиг я связался с ними? Конечно, Ива так захватывающе рассказывала об играх, что я и сам поверил в то, что это настоящая жизнь, настоящая романтика. Вон в прошлую, первую для меня игру, мне так повезло, что я разгадал весь путь великого Имама и был удостоен звания мага. Гоша, пожимая мне руку после игры, сказал, что у меня большие перспективы.

Короче, сегодня я облажался. Глупо так.

Пока народ обустраивался в лагере, перед самой разборкой игры я, наконец, решился выяснить, кто же мне звонил. Ну, конечно, родители. Они в отпуске, в Ялте. Чтобы не пугать их неотвеченым звонком, я позвонил и выяснил, что там все хорошо, много народа, очень жарко и все дорого. Естественно, у них все дорого, а я после их звонка в полном дерьме. Хотя, кто мешал мне выключить телефон? Сам виноват.

Вечер пришел с тихим потрескиванием сосновых веток в костре. И, хотя наш лесной лагерь ещё не угомонился, еще бегают туда-сюда не вышедшие из своей роли маги и орки и прочие упитанные эльфийки, еще гремит кованым железом в ближайших кустах Черный Рыцарь, отправившийся по нужде и потерявший равновесие в орлиной позе, но что-то вечное и спокойное уже накрывает наш маленький мирок. Я не стал участвовать в разборе, который устроил с присущей ему серьезностью и въедливой иронией Пыльцын. Понятно и так, что он скажет. Я занялся костром возле моей палатки. Ну, не совсем моей. Нашей. Палатку мы брали на троих, я и мои два старых приятеля по университету. Сашка Андрукович и Толик Марченко. Ива сказала в прошлый раз, что хорошим тоном будет привести с собой на игру пару проверенных друзей. Сашка с Толиком с удовольствием согласились побегать по лесу и «посмотреть на этих придурков», как сказал Толик. Но, не смотря на скепсис, в игру они влились самозабвенно. Я сам видел, как Сашка в бою лупцевал сосновым мечом того самого Черного Рыцаря, что все ещё гремел в кустах, по железным бокам. А теперь, после разборки игры, после похвал и критики Пыльцына, все разбредаются по палаткам. Ужин готовить, костры разводить. А я уже развел.

– Ну и как, сильно меня Мастер поимел на разборках? – спросил я моих приятелей.

– Да выкинь дурное из головы, – Сашка всегда был трезвомыслящим. – Он вообще про тебя не вспоминал. Отметил, что игра прошла почти хорошо. Ну и всякое такое. Я не следил.

– А почему не следил? – я слегка удивился. – Ведь разбирали, что и как, в следующий раз могли бы опыт этой игры учесть.

– Я лучше в следующий раз пойду с секцией спортивного ориентирования. – Толик так и не понял смысла ролевки. Он вообще, был любитель разных видов спорта и мечтал стать мастером. Спорта, разумеется. – Ты извини, оно, конечно, весело было палками помахать, но мне ваша игра вроде книжек с фантастикой. Чушь собачья и никакого смысла.

– Ага, в спортивном ориентировании много смысла, – мне стало обидно и за игру и за фантастику. Хотя мне нравилась книжка «Военная топография», валявшаяся дома со старых времен, и хорошо её изучил. В лесу не потеряюсь.

– Да ты что! – Толик прямо взвился. – Ведь это прикладной вид спорта. В армии пригодится, не подумал? А если война?

– С кем война? С американцами? – Рассмеялись мы с Сашкой.

– А ну вас! – Толик не захотел развивать тему. – Лучше давайте сосиски жарить. Жрать охота!

Сосиски жарили, насадив на длинные палочки, прямо над огнем. В пламени они быстро чернели и теряли съедобный вид, но пахло вкусно.

– Да оставь несколько, – остановил я не в меру разошедшегося Сашку. Он норовил зажарить сразу все. – Ива придет, тоже захочет.

– С чего ты взял, что она сюда придет? – Сашка ляпнул то ли от простоты душевной, то ли действительно хотел расправиться со всеми сосисками сам.

– Ну а куда же она придет? – не очень уверенно возразил я. – Она же моя девушка, чего ей после игры где-то там…

– По-моему тебе о-о-очень сильно мозги морочат, – ну, что они все, сговорились? Толик вот теперь! – Она там так на мастера этого залипла. Так что, давай лучше выпьем, а то как-то не того.

Я не люблю водку. И вообще, лучше пепси ничего нет. Сосиски, преданные огню, побросали в кастрюльку с томатным соусом, достали вилки, пластиковые стаканчики и устроили пир. Я конечно, для виду выпил с ними, но только для виду.

– Мужики, а вот если честно – я неожиданно для самого себя начал разговор – Вот у нас вроде все в жизни нормально, ну более-менее. А тянет на такие необычные игры. Где вроде как война, схватки, там маги и …

– Меня – не тянет – безапелляционно сообщил Толик, – интересно было посмотреть, что тут за народ собирается.

– Ну не тянет, хрен с ним – слегка раздраженно выпалил я. Тут в голову пришла мысль такая… Тревожная и добрая, а он сразу… – Не тебя, так других. Почему мы тут вообще сидим? Ну, я не могу сказать… Мне пока кажется, что чем больше мы будем в эти игры играть – тем спокойней наша реальная жизнь будет. Ну… в общем, мне тут нравится.

– Ты, как всегда, сумбурен и невнятен, – заключил Сашка – Только все это не жизнь, а так. Вроде издевательства. Вот какие мы благородные и честные. Рыцари без страха и запора. А на самом деле… Каждый должен за себя стоять! Добро оно порождается силой!

Не знаю почему, наверное, из-за того, что я так и не смог выразит словами то, что хотел, так ни до чего внятного мы и не договорились. Как всегда ржать стали…

Пока мы возились с едой, пока болтали ни о чем, стало совсем темно. Лес словно тихонько подкрался к нам ближе и окружил наш костер. Вот потому я и люблю костер, лес, лето. Но сегодня было как-то не так. Не приходило то чувство, когда хочется просто смотреть на огонь и молчать.

– Я пойду, посмотрю, что там народ делает, – сказал я, поняв, что мне не очень интересно просто так сидеть перед костром.

– Ага, пойди, пойди, так ты свою Иву и найдешь, – Сашка, как выпьет, совсем несносный становится. – Тебе подсказать, где искать?

– Не зуди! – а что я ещё мог сказать?

Ночь преобразила лагерь. На большой поляне, даже можно сказать, на очень большой поляне, мерцали костры. Они освещали подступивший лес магическим светом. Странно, уже не было ни волшебников, ни воинов, ни игрушечной борьбы добра со злом – всего того мира, созданного игрой, но именно сейчас магия и волшебство царили над лагерем. Тени играли в красноватых отсветах костров, голоса были приглушенные и неразборчивые. И даже девичий смех казался смехом легкомысленных русалок. Или, наверное, дриад. Нет, точно, эльфиек! Тонких, и волшебных. Не то, что толстая Алла-Нитроэмаль. Я от нее еле отвязался.

Самый большой костер был, естественно, у стойбища мастеров. Там уже, судя по всему, трапеза подходила к концу, и кто-то теребил струны гитары.

Я надеялся, что постою чуть в тени и уйду. А чего мне тут смотреть? На то, как Ива склонила голову на плечо Пыльцыну? И слушает, как тот поет про Город Золотой? Ну, подумаешь, хорошо поет. И слушают его все зачарованно.

– О, Командор, чего прячешься! – Пыльцын что, в темноте видит? Или я все-таки на самый свет вылез? – Слушай, возьми гитару, спой! А то все я, да я! Давай, народ просит.

Интересно, кто ему сказал, что я могу? Да, что я там могу. Так, имитация. Со слухом у меня, говорят, не очень. Вернее слух есть, но вот связать его с тем, что я пытаюсь петь… Я бы не стал, но тут Ива вдруг:

– Ой, точно, спой! Ту, про город детства! Она мне так нравится!

Может, я и не прав был про Иву? Ей отказать, конечно, я не мог. Песенку я эту сам как-то сочинил. Ну, настроение такое было.

 
Размороженный снег
Развороченный след
Через эти врата
Больше выхода нет
Здесь живые не те
И не помнят о нас
Вместо наших домов
Только мертвый каркас
 
 
Здесь на липе давно
Нету слов о любви
Как светящийся газ
Вверх взлетели они
Как расслабленный дождь
Через солнечный круг
Мы бредём по стране
Умирающей вдруг
 
 
Где же память о нас
Разве так уж смешно
Мы ушли навсегда
Это было давно
В темноте на свету
Мы бредем наугад
И опять и опять
Лишь потерянный ад.
 

Странно как-то. Под эту песню я на мгновение забылся и представил себе, а вдруг и вправду – человек возвращается к родным местам, а там все не так. Все страшно и неправильно.

– А про что эта песня, я не поняла! – опять эта Алла, эльфийка по кличке Нитроэмаль, тут как тут! – Там у них, что война была, и все умерли? Это ты сам, наверное, такую глупость написал. Как это так – искать потерянный ад? Надо рай искать. И газ какой-то. Чушь, в общем. Может, это тебя газы мучают? Ребята, а кто наливает?

Ну конечно, мне понятна её злая ирония. Я бы на ее месте не обращал внимания и не расстраивался. Подумаешь, я её игнорирую. Я же не называю её в глаза Нитроэмалью! Только Нитанаэлью. Ну, найди себе кого-нибудь. У меня другие интересы, должна понимать. И тут я увидел, что на месте, где только что сидел Пыльцын с Ивой, никого нет. Ушли. Ну и я ушел.

Я сгреб тихонечко из палатки свои вещи в рюкзак и пошел на станцию. Палатку Сашка с Толиком заберут. Там подремал на лавочке в ожидании первой электрички, которая шла домой. Сквозь сон я почувствовал, как ко мне подошла какая-то собака. Видимо тут на станции живет. Пес постоял возле меня, посопел и ушел. Ему было неинтересно.

Глава вторая

Мой город просыпается поздно. Наверное, такая привычка у всех столичных городов. Вот – шесть утра, а улицы почти пусты. Конторы, заполонившие центр, открываются к девяти, правительственные офисы и того позже. Так что по улице я шел один. Говорят, что много лет назад в это время ездили поливочные машины. Причем, всегда и в одно и то же время. Ещё говорят, что они могли любого подбросить, куда надо, за пятьдесят копеек. Но, наверное, это сказки. Сейчас приду домой и завалюсь спать. Отосплюсь за все два дня этой дурацкой ролевки. Хотя, если бы я отключил мобильник, я бы, скорее всего, по-другому думал. Но, тоже не факт. Все равно настроение было бы не очень, Ива все равно ушла бы с Мастером. Ну, может, мне не так было бы противно. А тут…

Неужели я на самом деле такой никчемный? Ведь шло все хорошо, ещё немного и я бы победил, а вот нет, глупость сделал. Девушка, которая мне так нравится, и так мне дорога, вообще меня клоуном, судя по всему, считает. Может, я просто глуп и многого хочу? Вот – Аллу обидел. А она хоть дура, а, наверное, добрая и начитанная. Может, я не свое место в жизни хочу занять? Сидел бы сейчас в палатке с этой Эмалью, анекдоты неприличные ей бы рассказывал… Меня, почему-то передернуло от этой мысли. Особенно, когда я представил её смех. Хотя, зачем я так думаю? Вон, учусь в универе, не последний студент, и друзей много, и вроде все нормально. Человек как человек. Как все. Зря это я так рефлектирую. Я шел и думал о ерунде! Лучше бы посмотрел, как хорошо в утреннем городе. Солнце уже вылезло из-за домов и отражалось в мокром асфальте. А ведь он мокрый! Значит точно – поливали. А до дома уже просто два шага.

Дома хорошо. Тем более, когда ты там один, и никто тебя не дергает. Вон – на журнальном столике куча газет. И можно не складывать их, как положено. И посуду помою потом. Ту, ещё позавчерашнюю. Сейчас вот телик включу – утренние новости как раз, под них засну. Буду спать, сколько захочу! По телевизору были действительно какие-то занудные новости. О встрече президента с ветеранами движений. О том, как премьер-министр ходил в резиновых сапогах по полям колхозов и хвалил возможный урожай… Как раз поспать. Так просто, лежа напротив телевизора на диване, не раздеваясь, просто отдыхать…

– …исключает возможность ошибок в предстартовой подготовке. Тем более что катастрофа произошла уже после отделения последней, разгонной ступени, – голос диктора, очень строгий, вырвал меня из приятного сна.

Я посмотрел на часы – ого! Уже одиннадцать. Вот это придавил хоря. Вот выспался, и все стало на свои места! Никаких глупостей в голове. Только есть хочется. Срочно на кухню.

Что я могу точно сказать, так это то, что мне осточертела, за две недели отсутствия родителей, яичница. Надо ветчины купить потом. Не сейчас. Сейчас есть хочется совершенно по зверски. Нет, яичницу тоже лень – съем сырое яйцо. И пепси ещё есть бутылка неоткрытая в холодильнике. Сделал варварское блюдо – накрошил хлеба в чашку с сырым яйцом, посолил – поперчил и вернулся к телевизору. Что они там про орбиту говорили?

А по телевизору показывали экстренные новости. Бегущей строкой, в нижней части экрана, сообщалось: «Гибель на старте космического корабля „Заря-36“. Ведутся поиски спасательного модуля».

И говорящая голова диктора. Судя по всему, в новостях только об этом и говрят и непрерывно повторяют то, что говорили только что.

«Сегодня в девять часов четырнадцать минут по московскому времени в силу невыясненных причин произошла авария орбитального блока космического корабля „Заря –36“. По сообщению пресс-атташе ЦУПа именно в это время, при переходе аппарата на околоземную орбиту прервалась связь с экипажем. Последние данные телеметрии не передали никаких нарушений в работах систем корабля. Ведутся поисково-спасательные мероприятия. Наш собственный корреспондент передает из ЦУПа.»

Сменилась картинка и на экране возникла легкомысленная девица с микрофоном. Она стояла на фоне безликого административного строения, и, после краткой паузы, начала рассказ:

«Весь Центр сейчас находится в шоке. Самый надежный корабль в истории земной космонавтики погиб. Мне удалось поговорить с одним из ответственных лиц, имя свое он попросил не разглашать, и он мне рассказал подробности. Так вот, я пересказываю его слова (дальше читая по бумажке). Корабль как раз выходил на расчетную орбиту, и все было в порядке. Уже появилась связь после разгонного отрезка старта, на экранах была отличная картинка с борта. И после этого все исчезло. Как будто корабль исчез. Как ска…»

Тут, на этих словах исчезла и сама корреспондентка. Вернее, полностью исчезло изображение. На синем экране телевизора надпись – «нет сигнала». Пощелкав пультом управления, я выяснил, что столичный канал «3+2» есть, официальный 1-й есть. А ни одного московского нет. Опять, небось, не заплатили за ретрансляцию. Как всегда – на самом интересном месте! А наши местные все зудят про урожай и битву за газ. А тут такое делается! Может, все-таки скажут? Вон – скоро полдень, время новостей. Я остановился на первом местном канале. Новостей долго ждать не пришлось. И начались они странно. Диктор испугано пролопотал, что по техническим причинам отключены все спутниковые системы связи и поэтому новости пройдут по сокращенной программе без сообщений от их корреспондентов. И потом стал бубнить как обычно про новости нашего города. И реклама, реклама… Ну, наши, как всегда, в своем репертуаре. Самим лень собирать информацию, вечно чужое пересказывают, а как источник пропал – так и сказать нечего.

Ну, а Интернета нет, что ли? Как-то я неправильно себя веду, словно мозги набекрень. Поиграл в магов и забыл о цивилизации. Компьютер загрузился почти мгновенно. Но вот Интернета как раз и не было. Ну, естественно, какой Интернет, если нет спутниковой связи. А ведь мой кабель, судя по контракту, идет куда-то именно на спутниковый канал. И тут я понял – ведь все очень просто, чего я суечусь. Погиб корабль на взлете, теперь все космические системы проходят контроли всякие, перенаправляются на сбор необходимой информации. Наверное так, ведь ситуация совсем экстраординарная.

Но радио-то есть! Я был прав, когда не дал выбросить старый добрый ламповый Телефункен. Родители позволили мне сохранить эту рухлядь. Я его под тумбочку для принтера использовал. И иногда крутил ручку настройки в коротковолновых диапазонах. Прислушивался, как мне казалось к голосу вселенной, ну или как минимум планеты. Так, наверное, в старые времена диссиденты, ловя своими приемниками запрещенные голоса всякие, думали что они слушают свободный мир. А слушали на самом деле, специально для них подготовленную чушь. Ну, почти чушь.

Радио работало. Как обычно шумы, морзянка, громкие арабские и китайские голоса. Я их не понимаю. Я только французский в школе учил. Впрочем, я по радио его тоже не особенно. Они как-то невнятно говорят в жизни. Нужна практика, чтобы понимать их хорошо, нужно с носителями языка общаться. Наверное, во Францию ездить. Но это как-то совсем далеко от реальности. Ага, вот удалось поймать и по-русски. Лучше бы я этого не ловил.

«По последним данным из строя выведены все имеющиеся на орбитах Земли системы коммуникации, а также военные и научные системы. Жители Калифорнии наблюдали фантастическую картину схода с орбиты гигантской Международной космической станции. Обломки упали в океан. Правительство США выражает соболезнования семьям космонавтов и астронавтов, погибших в сегодняшних, страшных катастрофах. Неизвестная до сих пор организация „Племянники внуков Сейфа Абу Зу Язана“, объявившая себя боевым крылом Аль-Каиды слева, уже взяла на себя ответственность за этот теракт, в один миг лишивший Землю средств орбитального базирования. Постепенно восстанавливаются системы наземной связи, замороженные в последние годы за ненадобностью». Голос диктора потонул в шумах.

Вот это да. Вот это съездил я на ролевку! Пока мы там мечами махали, тут такое! Хотя, я думаю наши игры тут не причем. Происходящее вызывало, почему-то непонятный, тревожный восторг. Как будто что-то действительно нереальное происходит вокруг. Хотя очень жалко людей.

А пока я лазил в эфире, припав ухом к хриплому динамику, начал подавать слабые признаки жизни Интернет. На первом же ожившем сайте было написано, что благодаря нечеловеческим усилиям системных администраторов удается восстанавливать локальные сегменты сети. Связь через спутники исключена, и весь трафик идет совершенно неоптимальным путем – через радиорелейные линии, через телефоны, неучтенные кабеля и прочее. Но постепенно начинает работать. И на каждом доступном сайте объяснения, почему нет связи с орбитальными средствами. Одно безумнее другого. Почему нет связи – понятно. Ведь все поломалось и, кроме того, все привычные средства связи исчезли. Крупные аппараты попадали на Землю, мелкие сгорели прямо на орбитах. Как на низких, так и на геостационарных. И никакие террористы тут не причем. И еще – крупными буквами: «Земля подвергается вторжению извне». И еще: «Все войска приведены в полную боевую готовность». Все войска – это наши или вообще – все? А пепси кончилась. Мне почему-то подумалось, что навсегда. Что уже не будет не только пепси, но и еще чего-то, очень важного. И ещё я подумал – почему моё сознание так легко и просто воспринимает происходящее? Почему я могу спокойно слушать новости, которые ещё вчера показались бы совершенно невероятными?

Обычный телефон работал. Хотя ни до Толика, ни до Сашки я дозвониться не смог. Ну конечно, они к вечеру приедут. До родителей я, естественно, дозвониться не смог. Хотя сотовые телефоны не работают через спутники и почему молчат, непонятно. Иве позвонить? Да нет её ещё дома. А нет, она уже дома!

– Ой, Андрей! Ты куда пропал? Ты чего распсиховался? Что за глупости! – Ива, по-моему, всерьез на меня обижалась.

– Ну, ты ведь сама ушла. Да и скучно мне было там. Одному.

– Ну что ты такое говоришь! У меня дела были. Я же должна была следующую игру обсудить. Я же хочу мастером попробовать!

– Мастером? В игре новой? А ты не знаешь, что делается кругом? – я не хотел говорить ни про мастеров, ни про игру.

– Нет, не знаю, а что делается? Я как приехала утром, так спала. Ты меня разбудил. А что делается?

– Да все спутники сожгли в космосе. Уже говорят, что вторжение на Землю, – я опять себя поймал на мысли, что ещё утром скажи мне кто-нибудь такое…

– Это ты игру новую придумываешь? – рассмеялась Ива. – Но тебе далеко ещё до мастера! Учиться надо. Мастер, он же должен все сам сначала пережить…

– Ива, а давай встретимся? Погуляем. Поболтаем.

– Давай, только не сейчас. Я ещё от игры не очухалась. Завтра, да?

– Конечно.

– Пока-пока…

Трубка пикала отбоем, а я думал, что я все-таки мнительный. Ну, нельзя же так! Я уже чуть ли не собственностью Иву считал. А ей тоже нужно общение и вообще…

Повесив трубку, я собирался пойти опять к компу, посмотреть, что в Интернете говорят о событиях. Но телефон сразу же заверещал веселым вызовом. Оказалось Толик – только приехал. Он уже был в курсе и видел все по телику. Он ещё в электричке от пассажиров узнал и про «Зарю», и про спутники. И хотя у Толика не было инета дома, о происходящем он знал не меньше моего. Впрочем, во вторжение он не поверил, или не захотел обсуждать и сказал, что у военных тоже есть средства все спутники завалить в миг. И, что, наверное, это все-таки террористы. И потом рассказал, как вчера поздно, когда я исчез неизвестно куда, был скандал. Ива почему-то поссорилась с Пыльцыным и потом зареванная полночи сидела возле нашей палатки. Но про меня не спрашивала. А я, дурак, шлялся где-то по лесу.

По телевизору выступал сам Президент. Он выражал солидарность соседней России в связи с гибелью экипажа «Зари» и Международной станции. И говорил о сплочении в борьбе с врагом, откуда бы он ни был. И что мы всегда и всюду… И ещё три кило разной ерунды. Но ни слова не сказал, кто же враг. Он говорил о том, что вся история человечества создала нашу цивилизацию, как систему высокоорганизованных институтов, которые невозможно разрушить. И наша цивилизация – это пример гуманности и взаимопомощи и, мы все как один и каждый тоже – как все. Я это слыхал уже раз десять от него. А потом позвонили родители и сказали, что сотовый у них отрубился, но они следят за событиями по радио и много народа и жарко. И чтобы я был осторожен, а то могут упасть обломки спутников. Я не понял до конца – они шутили или нет. Хотя к вечеру новости по телевизору стали уже более спокойными, и никто не говорил о вторжении. И действительно, что за чушь? А потом я спохватился и побежал в магазин через дорогу, почти перед закрытием купить хоть что-то съедобное. Там выяснилось, что все консервы раскупили. Я в шутку спросил про спички и соль. Оказалось, их тоже продали все. Откуда у людей такие инстинкты?

Среди ночи меня разбудила сирена. Я никогда раньше её не слышал так, чтобы на весь город, громко и безысходно. Она кричала как одинокий зверь, который понял, что он остался совсем один на земле. Взвыв несколько раз, сирена замолкла. Наверное, проверяли, работает ли. А мне стало страшно. Выплыл страх из детских кошмаров, безотчетный и такой – липкий и непреодолимый.