Текст книги "Королевский стрелок"

– Заткнись, Нестеров!

– Захотел, видите ли, чтобы его ввели в состав учредителей! Меня, говорил, вот-вот сократят… Потому что несколько штатных единиц упраздняют! Так я, говорит, готов войти в ваш с Римасом Мажонасом бизнес. Вложусь, мол, своими наработанными связями и возможностями!

– Прекратите, Нестеров, – сухо произнес сотрудник «тройки». – Ваши воспоминания в этой части никому не интересны.

– Ну так и мне этот ваш базар тоже не интересен!

– Да? А вам разве не интересно будет узнать, что с вас, по-видимому, будут сняты обвинения в части организации взрыва на вилле в Паланге?

Стас приподнял правую бровь.

– О как?! Гм… А чего тогда держите меня здесь? Ну я пошел тогда, да?

– Сядьте обратно на стул! – рявкнул Монкайтис. – Иначе опять окажетесь в наручниках!

– Да, обвинение в убийстве с вас, вполне возможно, будет снято…

– Вполне возможно… По-видимому… – Стас скривил губы. – Это какой-то детский сад! Если есть что предъявлять – предъявите!

– Полиция и наши люди просмотрели видеозаписи, – продолжил сотрудник «тройки». – Ваши показания в той части, которая касается вашего и Ирмы Мажоните приезда в Палангу, в целом подтверждаются. Есть вопросы, есть нюансы, их еще в ходе следствия надо будет прояснить. Но об этом поговорим в другой раз. И я бы, Нестеров, не советовал вам ломать здесь комедию!

– И клеветать вдобавок! – вставил реплику Монкайтис.

– Вы капитально влипли, Нестеров! Мы специально не включаем пока записывающую аппаратуру, надеясь на ваш разум, на ваше…

– Благоразумие, – подсказал Монкайтис.

– Если в ходе следствия и выяснится, что вы, Нестеров, не причастны к взрыву на вилле «Rokos»…

– А вот его-то на пару с русским там и хотели взорвать!

– …то останутся еще и другие обвинения! – закончил коллега Феликса.

– Какие именно? Огласите весь список.

– Шпионаж в пользу иностранного государства…

– И государственная измена, – добавил Монкайтис. – Кстати, по этим двум статьям ты вполне можешь огрести пожизненное!

– Поэтому, Нестеров, мы и предлагаем вам сделку! Вы нам рассказываете все, что знаете о Завальном и его московском патроне…

– Иванов Евгений! – уточнил Феликс. – Он к тебе сюда в Вильнюс приезжал!

– Ну и что из того? – Стас пожал плечами. – Разве этот человек находится в списках разыскиваемых Интерполом лиц?

– Это не довод!

– К нам, в Литву, как я понимаю, он тоже легально въезжает! Мы с ним коллеги… Так что ничего странного или криминального в такого рода знакомствах я не вижу!

– Вы не поняли, Нестеров! – теперь уже сотрудник «тройки» повысил голос. – Речь идет о национальной безопасности! О том, что некая группа лиц, к которой и вы, кстати, имеете отношение, располагает материалами, представляющими, с одной стороны, угрозу нашей стране, а с другой…

– Мы бы хотели заполучить через тебя эти материалы! – сказал Феликс.

«Блин… Похоже, у этих гэбистов съехала крыша, – тоскливо подумал Стас. – Помешались на почве русофобии и шпиономании…»

– Ты, Нестеров, может, будешь утверждать, что твоя фирма не выполняла заказ одного… – Феликс пожевал губами, подбирая нужное выражение. – Одной высокопоставленной, скажем так, особы?!

– Вот про это, Нестеров, ты тоже должен нам все рассказать! И про заказ клиента по прозвищу Diana… Нас эти моменты очень интересуют!

– А не много ли на себя берете? – процедил Стас. – Вы, господа, часом не спутали времена и эпохи? С какого рожна я должен предоставлять вам конфиденциальную информацию о своих клиентах! И где доказательства тех преступлений, которые, по вашим словам, мне инкриминируются? Меня что, взяли с поличным? Прихватили при передаче какой-то хрени российскому консулу или атташе? Или у меня нашли секретный архив, который я годами собирал на литовских политиков и бизнесменов? Ну и ну… Чушь.

У Монкайтиса запиликал сотовый. Он вышел из помещения. А когда вернулся спустя минуты три, лицо у него было красным и потным, как будто он только что выскочил из сауны.

Подойдя к коллеге, он наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Тот с изумлением посмотрел на Феликса.

– Как это? – полушепотом сказал он. – Что за ерунда?

– Я и сам толком не понимаю… Но приказ, – Феликс поднял глаза к потолку, – исходит прямо оттуда!

– Что, даже без подписки о невыезде? Вот так взять и отпустить?! А на каких основаниях?!

– Ордер на его арест, как мне только что сказали, опротестован в городском суде! Сейчас подвезут в изолятор соответствующую бумагу!

Монкайтис в сердцах махнул рукой. Потом нажал кнопку, расположенную на столешнице, вызывая местного сотрудника.

– Ладно, Нестеров, погуляй пока! – прошипел он. – О нашем разговоре забудь! А будешь еще клеветать, мы найдем способ закрыть тебе рот.

После визита на хутор «чужих», подбросивших, вероятно, в одну из хозпостроек сумку с какими-то документами, и столь же внезапного появления Баси Ставицкой, сообщившей зловещие новости, Слон порывался немедленно выехать в Вильнюс.

Но бывшая стажерка, а ныне полноценный член их небольшой команды, резонно рассудила, что если Мажонас заявится в дежурную часть городского комиссариата в том виде, в котором она его здесь застала, то никакого толка от этой затеи не будет. Наоборот, лишь приумножит неприятности. Бася с трудом уговорила Римаса ехать на следующий день.

Изначально детективное агентство «Nesterov & Partners», штат которого на первых порах составлял всего четыре человека, размещалось в одном из довольно ветхих зданий Старого города, входившего некогда в состав еврейских кварталов Вильно.

Предыдущие два-три года были тучными для того бизнеса, которым занимались Нестеров и его партнер Римас Мажонас, в прошлом сотрудник отряда ARAS[9]9
  ARAS (в переводе с литовского – «орел») – спецподразделение, отряд СпН МВД Литвы, аналог российского СОБРа.


[Закрыть]. Штат фирмы весной прошлого года достиг трех десятков человек. Cамо агентство пришлось разделить на два подразделения: детективное агентство и охранное предприятие, офис которого и вся материальная база находились в арендованном помещении в районе Антакальнис.

Начиная с осени прошлого года дела у них шли все хуже и хуже. Если раньше, до кризиса, у Стаса не было отбоя от клиентов, то теперь, наоборот, за клиентурой надо было гоняться. Содержать два офиса в это сложное время стало крайне накладно.

Старое помещение пустовало: прежние хозяева съехали, а нового постояльца найти пока не удалось.

Стася повернула под арку. «Опель», а также следующий за ним «Патфайндер» проехали проходной двор и выбрались на параллельную улочку. И тут Стася вдруг дала по тормозам!

Мажонас, не ожидавший от нее столь резких движений, едва успел среагировать. Да и то не был до конца уверен, что из-за неуклюжих действий Ставицкой «не поцеловал» в корму их служебную тачку.

Выбравшись из машины, осмотрел транспорт. Нет, вроде не зацепил… Передний бампер джипа оказался в считаных сантиметрах от кормы «Опеля»!

– Баська! Ты это… Поаккуратней!

Не получив ответа, поискал глазами боевую подругу. В «Опеле» ее не было.

– Барбара?! Ты где?

Откуда-то послышался приглушенный голос Ставицкой:

– Тихо. Я здесь…

Мажонас наконец увидел девушку. Ставицкая находилась по другую сторону ряда машин, припаркованных вдоль тротуара. Он подошел к ней.

– Бася, что за дела?!

– Это она!

– Что? Где?!

– Тихо, тихо… В машине никого нет! Но они могут быть где-то рядом.

Мажонас только сейчас обратил внимание на джип KIA черного цвета, припаркованный на этой улочке в ряду других легковых авто.

– Римас, глянь сюда!

Слон переместился на тротуар. Бася, присев на корточки, рассматривала горизонтальную царапину на левой передней скуле «корейца». Эта царапина длиной около метра была совсем свежей…

– Курва мать!

– Что?! Это та самая тачка?!

– Да!

– Уверена?

– На все сто! – Бася показала на пустой паз для крепления зеркала заднего обзора со стороны водителя. – Гляди! Я ему тоже зеркало снесла! И эта царапина. У меня тоже бок ободран!

– Бася, у тебя в «Опеле» должен быть спецнабор! В бардачке!

– Ты хочешь вскрыть их машину?

– Угадала. Но сначала давай-ка отъедем. А потом я вернусь.

– Среди бела дня? А сигнализация? А телекамеры? Тут повсюду следящие камеры! Полиция нарисуется раньше, чем ты успеешь осмотреть салон. Да и что ты собираешься там найти?

– Хотелось бы с ним пообщаться! И спросить, за каким лешим он приезжал ночью на хутор? А еще поинтересоваться, не он ли оставил сумку с документами в сарае. И какую цель при этом преследовал. Короче, есть о чем с ним побазарить!

– А если он не один?

– Ну и что ты предлагаешь?! Тебе разве не хотелось бы узнать, что это за люди?!

– Очень! Но у нас и без них сейчас проблем хватает! Кстати, нам не обязательно торчать тут, на улице, чтобы узнать, кто хозяин этого самохода! Достаточно, что мы теперь знаем госномер джипа! У нас же есть база данных по всем транспортным средствам!

Слон обнял девушку и неловко поцеловал в щеку.

– Ты не только красивая, Баська! Но еще и умная…

– Скажешь тоже, – Ставицкая вдруг покраснела. – Придем в офис, попробую пробить по базе владельца. Вот если получится, тогда и будешь мне комплименты расточать!

«Опель», а вслед за ним и «Патфайндер», проехав еще квартал, свернули под арку. Парковаться пришлось во дворе одного из домов, расположенных по соседству с зданием, где находился старый офис агентства.

Они прошли через уставленный машинами двор к офису. Бася вдруг остановилась как вкопанная.

– Курва мать!

– Чего ругаешься?

– Ну я и тупая!

– Некоторые о тебе другого мнения. В чем дело?

– Я же совсем забыла, о чем мне Петрович говорил! Он сказал, что полиция опечатала оба офиса!

Мажонас от огорчения сплюнул.

– Ладно! Раз уж мы сюда приехали, давай произведем рекогносцировку!

– Чего произведем?

– Разведку! Осмотрим поляну. Ты иди через парадное! Поднимешься на наш этаж. И посмотришь, опечатана ли дверь!

– А ты?

– А я попробую попасть в наш офис через черный ход!

Слон, доставая на ходу из кармана куртки связку ключей, подошел к металлической двери, за которой находилась лестница запасного выхода. Найдя нужный ключ, Римас отпер замок. Дверь удалось открыть не без труда; по-видимому, этим входом уже давно никто не пользуется.

Он оказался в темном пыльном помещении, где пахло известью, цементом, плесенью и мочой. Держась рукой за холодную шероховатую стену, осторожно ступая, добрался еще до одной двери. Она оказалась запертой. Вернее, была заколочена досками. Под ногами что-то звякнуло… Нагнувшись, Мажонас нашарил рукой какую-то увесистую железку… Ага, это арматурный прут! То, что нужно!

Действуя арматуриной, как фомкой, он отодрал доски, освобождая себе проход. На лестнице отсутствовали перила, но Мажонаса такая мелочь не смутила. Он поднялся на третий этаж. Остановился возле мощной «сейфовой» двери. Подсвечивая себе узким снопиком прикрепленного к брелоку «лазерного» фонарика, внимательно ее осмотрел. Никаких следов взлома или бумажек с печатями. В какой-то момент Слон даже засомневался, есть ли в его связке нужный ключ. Ага, один из длинненьких «штырей» подошел! Два оборота – готово!

Римас потянул дверь на себя. К счастью, она открывалась вовне.

До его слуха неожиданно донеслись мужские голоса.

– Что это за звук?

– Какой звук?

– Ты не слышал?

– Нет… Все, хватит трындеть! Давай свяжем ее, что ли?!

«Что это? – промелькнуло в голове у Мажонаса. – Похоже, в офисе кто-то есть! Полиция? Может, оставили пост? Или даже устроили засаду?! Но на фига это нужно?!!»

Из-за шкафа донеслось чье-то пыхтение. Прозвучал матерок – на литовском, а затем и на русском:

– На хер ты ее сюда привел?!

– А что было делать?! Она хотела дверь отпереть! Уже ключи доставала. Ну я и прихватил ее!

– «Прихватил»… И что теперь?! Куда ее девать?!!

– Млять! Откуда я знаю? Ты старший, ты и решай!

Мажонас изо всех сил толкнул платяной шкаф от себя, и он с грохотом повалился на пол…

Теперь он мог и видеть этих двух субчиков, которые невесть зачем забрались в офис агентства. Крепкие, рослые парни! Оба в «гражданке», а лица скрыты под шлем-масками. Один из них сидел верхом на Басе. Ставицкая с кляпом во рту и вывернутыми назад руками лежала на полу, прижатая весом этого чужака. Другой стоял у окна с закрытым жалюзи. Когда повалился шкаф, он слегка присел от неожиданности, потом, быстро придя в себя, откинул полу куртки и расстегнул поясную кобуру.

Мажонас одновременно с ним рванул из подмышечной кобуры свой зарегленный «глок».

– Брось оружие! – рявкнул Римас. – Бросай ствол, кому сказано!

Слон выстрелил первым. Но не в воздух, а почти прицельно! Пуля, пройдя в сантиметре слева от головы мужика в маске, ударила в окно. В офисе вновь, ударяя по ушам, громыхнули выстрелы! Послышался звон оконного стекла: одна из пуль, просвистев над макушкой чужака, попала точно в центр рамы.

«Если они из полиции или из органов, – промелькнуло в голове у Слона, – то мне будет полный абзац!..»

– А ну в темпе, бросай оружие! – заорал Мажонас. – Я с крутого бодуна! А потому за себя не ручаюсь!

Мужик в маске нехотя кинул пистолет под ноги.

Мажонас направил ствол на другого.

– Эй ты, бугай! А ну слез с девушки!

Тот зачем-то полез в боковой карман ветровки.

– Не балуй! А то щас грохну!

Держа голову повернутой к Мажонасу, второй медленно вытащил руку из кармана. В ней была зажата дискета. Далее случилось то, что несколько озадачило Мажонаса: этот тип сломал дискету пополам! Затем переломил еще раз каждую из половинок…

Спустя несколько секунд ситуация в офисе поменялась с точностью до наоборот. Теперь уже оба чужака лежали на полу, лицами вниз. На одном из них верхом сидела Бася Ставицкая. Пыхтя от усердия, мешая воедино польские, русские и литовские ругательства, она связала бугаю руки сзади тем самым обрывком провода, которым он несколькими минутами ранее пытался связать ее саму!

Мажонас озадаченно скреб стриженную почти под ноль голову. Документов у этих чужаков не было. Только два ствола и набор отмычек. И дискета, которую разломал у него на глазах бугай.

– Кто такие? – спросил он. – Фамилия, имя, место работы? И не изображайте тут глухонемых!

Он присел на корточки. Взяв за край маски двумя пальцами, стащил ее с головы одного из налетчиков.

Левая половина лица у этого мужика была залита кровью. Одна из пуль, выпущенных Мажонасом для острастки из «глока», отсекла ему верхушку уха, содрав по ходу и кусочек кожи на виске.

– Сука! – процедил мужик. – Ты же мог меня убить!

– Запросто! Ведь предупреждал, что я с крутого похмела! Неделю бухал, теперь вот руки трясутся! Так что тебе повезло, считай, в рубашке родился!

– А вот тебе не повезло! – подал реплику бугай. – Эй ты, сучка! Полегче!! Больно ж, мать твою!

– Ты мою мать не трогай, курва! – Бася треснула кулаком по мощному загривку. – Будешь знать, как полициянтом прикидываться! Ты представляешь, шеф?! Он на площадке четвертого этажа караулил!

– На стреме стоял?

– Да, типа того! Я его поздно заметила… А он на меня пушку наставил!

– Я таких мудаков еще не видел! – вновь подал реплику подстреленный. – Ты даже не представляешь, что теперь будет!

– Почему? Отлично даже представляю! – Мажонас пнул его с носка по ребрам. – Я вас сейчас, ребятки, допрашивать буду! И поскольку я себя не очень хорошо чувствую, то допрос будет скорым и резким!

В этот момент запиликал сотовый. И тут же кто-то нажал на кнопку дверного звонка.

– Ирма звонит! – глянув на экранчик сотового, сказала Бася. – Ответить ей?

– Да, конечно. Только про этих вот… – Слон кивнул на распростертых на полу мужиков, – ничего пока не говори!

Он поморщился: кто-то нажал кнопку дверного звонка и не отпускал ее…

– Дурдом! – процедил Мажонас. – А все из-за того, что мне не дали опохмелиться!

В дверь наконец перестали трезвонить. Но зато откуда-то снизу, из колодца двора, донесся усиленный динамиком голос:

– Внимание всем, кто находится в офисе агентства! Это полиция! Приказываю сложить оружие! И выходить по одному из офиса на лестничную площадку!

Бася от неожиданности едва не выронила сотовый.

Она подошла к разбитому выстрелами окну. И успела, прежде чем отшатнулась, увидеть, как из микроавтобуса выскакивают «тяжелые» – спецназовцы в полной экипировке!

– Не высовывайся! – крикнул Мажонас. – А то еще подстрелят!

– Курва мать!

Ставицкая прижала мобильный к уху.

– Алло! Бася?! – донесся встревоженный голос Ирмы. – Куда ты подевалась?

– Я здесь… Пока еще.

– Бася, ты слышала, что я сказала?!

– Слышала.

– Ну так езжайте с Римасом ко мне. Тут у нас интересный такой поворот намечается. Мне понадобится ваша помощь!

– Э-эээ… Ирмочка, дорогая…

– Да что у вас там происходит?!

Бася покосилась на Мажонаса. Посмотрела на двух мужиков, которые по-прежнему лежали связанными на полу офиса. Потом на разбитое окно, через которое доносился лязгающий металлом голос…

Прерывисто вздохнув, она сказала:

– Ирмочка, мы, наверное, не сможем пока! Тут какие-то курвы вломились в наш офис!

– Что?!!

– Да. Двое. А теперь вот полициянты еще приехали… И я так думаю, что они сейчас будут нас с Римасом арестовывать.

Подследственного Костина доставили в следственную часть СИЗО в первом часу ночи.

Это было против всяких норм и правил. Прокурорские продолжали творить беспредел. По крайней мере, в отношении Костина.

В уже знакомом ему кабинете находились трое: важняк Михеев и двое оперативников. Крепыша и его коллегу Алексей тоже узнал. Именно эти двое в ходе вчерашнего допроса вкололи ему какой-то препарат. Что-то из разряда нейролептиков: тиопентал-натрий (пентатол), или скополамин, или более современный препарат ультракороткого действия, оказывающий специфическое воздействие на сознание и волю допрашиваемого…

В кабинете горела лишь настольная лампа. Михеев уселся в кресло. Щелкнул замками портфеля, вытащил диктофон, положил перед собой на столешницу. Лицо у него какое-то больное, желто-серое. Под глазами залегли тени, лысеющий лоб прорезали морщины…

Остальные двое пока находились как бы в тени (в прямом и в переносном смысле). Крепыш, у которого хрипловатый голос, оседлал стул – он устроился позади Костина. Его коллега, брюнет лет тридцати, с перебитым носом боксера, стоял у стенки возле окна, подпирая ее литым плечом…

– Ну что, Костин, продолжим нашу беседу. Вчера вы дали интересные показания…

– Вранье, – процедил Алексей. – Никаких показаний я не давал!

Крепыш неспешно приподнялся со стула, подошел сзади, со спины, к закованному в наручники подследственному, двинул коленом по хребту.

Алексей качнулся, коротко простонал – умеет, гад, делать больно!

– Давай, Костин, соображай! Помогай нам, слышь?! И не вздумай тут изображать из себя тугодума! А то ты у меня в натуре тормозом станешь!

Михеев положил на стол кожаную папку, извлек из нее несколько листов. Бегло пролистнул, затем передвинул по столу к подследственному.

– Что это? – разлепив пересохшие губы, спросил Костин.

– Протокол допроса. И еще записанные с твоих слов признательные показания.

Михеев положил авторучку поверх стопки листов бумаги с набранным на компьютере текстом.

– В чем это я признался?

– В убийстве двух граждан. А именно, Синицына Артема Владимировича и Решко Максима Игоревича. Распишись на каждой странице! И в конце тоже.

– Чушь. Бред сивой кобылы…

– Ты находился в состоянии аффекта. Я уже распорядился относительно проведения судебно-психиатрической экспертизы! Ее результаты будут «правильными». Считай, Костин, что это услуга с нашей стороны. Ты – нам, мы – тебе.

– Я не давал признательных показаний.

– Что ты нам тут голову морочишь?! Бери ручку, подписывай!

– Я не стану ничего подписывать.

Над ухом прозвучал хрипловатый голос старшего опера Глотова.

– У тебя чего, Костин, реально разум помутился? Тебе дело предлагают! При таком раскладе получишь по приговору минимум! Подписывай давай!

– Да пошли вы… Сами знаете куда.

Михеев, криво усмехнувшись, поднялся на ноги.

– Глупо себя ведешь, Костин! Не бережешь собственное здоровье. И нам нервы портишь! Ладно, как знаешь. Я тут отлучусь на несколько минут. А вы, коллеги, растолкуйте гражданину подследственному, что ему следует быть посговорчивей!

Костин пришел в себя от резкого запаха нашатыря.

Двое оперативников подняли его с пола и усадили обратно на металлический табурет.

Алексей понятия не имел, сколько времени он пробыл без сознания.

Он лишь запомнил тот момент, когда кто-то из этих двух нахлобучил ему на голову пакет.

А потом он стал задыхаться. Потом чернота, беспамятство…

Некоторое время Костин хватал воздух открытым ртом, он даже не сразу понял, чьи это хрипы он слышит. Во рту ощущался противный железистый привкус. Голова горела.

Окружающая действительность воспринималась им в каком-то искаженном виде. Находящихся в кабинете людей он воспринимал так, словно перед ним ожили персонажи картин художников-импрессионистов…

Ему задавали какие-то вопросы. Чужие голоса, как ему показалось, навечно поселились в его черепной коробке.

– Значит, на вопросы пока не желаем отвечать? Ладно, зайдем с другого боку! – сказал Михеев. – Вернемся на несколько суток назад. А именно, к тому эпизоду, когда тебе позвонил «стукач» и попросил срочной встречи! Сначала прослушаем фрагмент записи.

Михеев взял со стола диктофон. Достал из внутреннего кармана микрокассету – это копия той, что была изъята из служебного сейфа старшего оперуполномоченного УФСКН Костина.

Вставил кассету, включил воспроизведение.

В кабинете зазвучали мужские голоса.

– Спасибо, что пришел, командир!

– Спасибо в стакан не нальешь… Артем, надо иметь очень веский повод, чтобы позвонить мне в субботу вечером и потребовать срочной встречи! Что стряслось?

– Кажется, я запалился. Вчера работал на фасовке в ночную смену!

– Где? У кого?

– На пакгаузе у «фармакомовцев»!

– На том, что в порту?

– Э-э… Я о другом хочу сказать… Две фуры встали под разгрузку…

– Слушай! Ты мне тут мозги не компостируй! На каком пакгаузе?! И что за фуры!

– Да погоди, командир! Я же сам тебе позвонил… Расскажу все, что знаю… Но не дави на меня, ладно?

– Артем, как у тебя с памятью? Ты часом не забыл, кто тебя от статьи отмазал?! Ты пока не отработал!

– Я стараюсь, командир! И я пришел к тебе сегодня не с пустыми руками!

– Ну-ну… Посмотрим. Присаживайся сюда, на лавку! И рассказывай, что у тебя на этот раз стряслось!

Михеев поставил запись на паузу.

– Костин, где ты встречался с этим своим «стукачом»? И когда? Назови время и место. И еще… Кому ты давал прослушивать эту вот запись, которую ты сделал во время встречи со своим «сексотом»?

– Гы… – Костин ухмыльнулся. – У тебя лицо фиолетового цвета.

– Слушай… Не дуркуй тут! Отвечай на поставленные вопросы! Где и когда ты встречался с Синицыным в последний раз?! Если, конечно, не считать того раза, когда ты его застрелил, а перед этим еще и подверг пыткам!

– Гы-гы… А теперь похож на арбуз! Не-еее… На свеклу! Не знал, что у свеклы бывают глаза и уши!

Глотов пнул подследственного мыском ботинка по щиколотке.

– Сейчас сам в репу получишь!

Михеев, обменявшись взглядом с оперативником, продолжил общение с подследственным.

– Костин, мы знаем больше, чем ты думаешь! Нам удалось установить, что ты встречался со своим агентом по прозвищу Студент в ночь с субботы на воскресенье! Могу назвать и точное место – городской парк возле Литовского вала!

«Оп-па… – промелькнуло в голове у Костина. – А вот это уже крупный прокол, гражданин следователь! В той записи, что я сделал «на всякий пожарный» по ходу встречи с Синицыным, в записи, которую вы изъяли из моего сейфа, нет ни слова о том, где мы с ним беседуем… Тэк-с… И что из этого следует? Блин… Голова совсем не соображает… Что они вкололи на этот раз? Капитально пробирает… О чем важном я сейчас думал? О чем?! Ах да! О том, что разговор состоялся в парке, знали лишь двое! Кто-то реально пытал Синицына… Что-то хотели у него вызнать! И многое выпытали! И этот «кто-то» точно – не я! Значит…»

Глотов опять пнул его ногой – на этот раз попал по коленке.

– Помогай нам, Костин! Вспоминай! Рассказывай! Мы твои друзья! Ты среди своих! Но как мы можем тебя отмазать, если ты ничего не рассказываешь?!

– Алексей, – Михеев подался чуть вперед. – Мы реально хотим тебе помочь! Скажи, Студент открыл тебе, где именно находится тот пакгауз, где он похитил ампулы с неким препаратом?

– Ты – вампир, да? Гы… Пьешь кровь у простых смертных?! Вурдалак! Оборотень!

– Отвечай на вопрос.

– Это ты убил Студента? И выпил всю его кровь?! Или этот… друг твой? Банда кровососов! Упыри.

– Костин, хватит ломать комедию!

– Хрипатый! Почему у тебя рожа белая?! А губы в кровище! И еще… еще эти… клыки!

Послышался звонкий звук затрещины.

– Костин, ты роешь себе яму! – прошипел Михеев. – И не только одному себе! Ты же за собой еще кучу народу потянешь!

– Чур меня, чур! Крест святой… Божия печать… Всем ненавистникам молчать!

– Так ты будешь отвечать на вопросы? Или предпочтешь сдохнуть?! К примеру, от сердечного приступа?

Костин вдруг заговорил.

Голос его был хриплым, срывающимся. Временами он переходил на свистящий шепот, и тогда присутствовавшим приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова…

– В королевстве, где все тихо и складно…

– Не понял, Костин? – Важняк уставился на подследственного. – О чем речь?

– Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь…

– Что ты несешь?!

– А тем временем зверюга ужасный, коих ел и коих в лес уводил…

– Какой такой «зверюга»?! Не понимаю.

– А в отчаявшемся том государстве, как войдешь, так сразу наискосок…

– Что это с ним? – удивленно спросил важняк. Он посмотрел на Глотова. – Это какие-то выплески? Аллюзии? Как это понимать?

– Песня вроде такая есть, – подал реплику опер Мухин, коллега Глотова. – Где-то слышал. Хотя и не уверен.

– В бесшабашной жил тоске и гусарстве…

– Костин, ты в своем ли уме?! – прошипел важняк. – А ну прекрати! Здесь тебе не концерт!

– …бывший лучший королевский стрелок…

– Костин, отвечай на вопросы! Кто дал тебе заказ на «фармакомовских»?

– …а не то тебя – раз-два – и в тюрьму…

– Кому ты звонил в Москву?! Кому из своих сослуживцев?!

Подследственный вдруг забормотал:

– Стена…стена…стена…стена…стена…стена… стена…стена…

– Прекрати дурить, Костин?! У кого ампула?!

– Стена…стена…стена…стена…стена…стена… стена…стена…

Бормотание наконец смолкло. Подследственный перестал реагировать на вопросы. Сидел, прикрыв глаза, временами заваливался то назад, на спину, то вбок. И если бы его вовремя не подстраховал оперативник, придерживая сзади за плечи, то Костин наверняка свалился бы на пол.

Со стороны происходящее в одном из следственных кабинетов СИЗО № 1 выглядело бы, наверное, жутковато. Но присутствующие здесь служивые, а именно важняк Михеев и двое оперативников, один из которых, Иван Глотов, вернулся в кадры УВД самого западного российского региона лишь месяц назад, видели в своей богатой на события жизни еще и не такое.

Михеев собрал бумаги со стола. Спрятал их в папку, а ее сунул в портфель. Туда же он убрал и диктофон, предварительно выщелкнув из него микрокассету с ценной записью.

– Что-то не сработала на этот раз «фармацевтика», – устало, ворчливым тоном сказал он. – Плохо. Очень плохо. И про рыжую пока так ничего и не узнали!

– Если она приныкалась где-то, значит… Значит, она что-то знает, – сказал Глотов. – Иначе давно бы уже объявилась!

– Может, ее эти, из наркоглавка, как-то предупредили? – высказал догадку другой опер. – Или того круче – держат эту Панову где-то в своем конспиративном адресе?!

– Такой вариант тоже исключать нельзя, – задумчиво произнес Михеев. – Но поиски следует продолжить. И это не моя прихоть! – Важняк криво усмехнулся. – Мы с вами, коллеги, люди служивые. Что скажут, то и будем исполнять!

– Меня тут одна мыслишка посетила, – сказал Глотов. – Странно, что препарат на него не подействовал. – Он кивнул на подследственного, который, раскачиваясь, как хасид во время молитвы, опять принялся что-то тихо и невнятно бормотать себе под нос. – Средство-то верное, надежное!

– Так в чем тогда загвоздка? – спросил Михеев. – Почему у нас с ним ни-че-го не вытанцовывается?

– Я тут намедни его служебную анкету просматривал… Интересовался его биографией.

– Ну? И что там привлекло твое внимание, Иван?

– Указано, что он служил срочную…

– Да, я в курсе.

– И номер воинской части прописан. А вот ВУСа, военно-учетной специальности, и соответствующего кода там нет.

– И что?

– Военного билета, кстати, мы не нашли среди его документов, когда обыскивали съемную квартиру!

– Не пойму пока, к чему ты клонишь.

– Я к тому веду, что он, возможно, служил в спецуре!

Второй оперативник согласно кивнул.

– А это вполне вероятно! Кадровики из Мин-обороны – те еще затейники! Если он проходил срочную в каком-нибудь спецподразделении…

– В спецназе ГРУ, к примеру… – Глотов вытащил из кармана пачку сигарет, но затем, передумав, сунул ее обратно. – Он там мог получить спецкурс! У них есть свои методики, как противостоять допросам с использованием фармакологии даже под наркогипнозом…

– Если он прошел такой спецкурс, – дополнил коллега Глотова, – то колоть его при помощи наркоты бесполезно! Только время потеряем!

– Придется тупо прессовать! – Глотов стукнул кулаком в ладонь, имитируя хук справа. – Он, конечно, твердый орешек! Ну ничего. Мы с Анатолием и не таких обламывали!

Михеев застегнул портфель. Бросив мрачный взгляд на Глотова, сказал:

– Я проконсультируюсь по этому вот вопросу… – И повторил сказанное уже не раз прежде: – Мы люди служивые – что скажут, то и будем исполнять!

Важняк нажал на кнопку вызова.

– На сегодня мы закончили, – сказал он сотруднику СИЗО, вошедшему в кабинет. – Уведите его обратно в камеру! И еще раз напоминаю: те инструкции и распоряжения, которые вам давались в отношении этого подследственного, должны соблюдаться неукоснительно!

Старший инспектор ДГБ Монкайтис лично сопроводил человека, которому еще полчаса назад инкриминировались самые тяжкие статьи УК, до въездных ворот, рядом с которыми был оборудован КПП.

На лице у Феликса застыло примерно такое же выражение, какое бывает у кошки, только что упустившей из когтей добычу: смесь раздражения, негодования и разочарования.

– Я тебе просто удивляюсь, Нестеров! – процедил он, когда они миновали турникет. – Ты просто «кассандра» какая-то! В огне не горишь и в воде не тонешь!

– Саламандра, – уточнил Стас. – Тебе, Феликс, надо больше читать. Хотя… Сказано ведь – «во многих знаниях – многие печали».

– Вот-вот! – сердито сказал Монкайтис. – Тоже мне, умник тут выискался!

Они остановились на площадке – уже за пределами СИЗО Лукишкес.

– Ну так что? Я могу идти? И ты даже не попросишь меня уплатить хоть какую-то цену за обретенную свободу? Ты меня удивляешь, Феликс.

– Цена свободы – вечная бдительность, – в голосе гэбиста, бывшего однокашника, прозвучало ехидство. – До следующего свидания, умник.