Текст книги "Последний выстрел Странника"

Глава 8

18 апреля. Таиланд

Не знаю уж, является ли это простым совпадением, или же Диспетчер спланировал дальнейшее с учетом того, что он выяснил уже на месте, в том числе и с учетом обнаруженных при мне документов, банковских карт и кассовых чеков, но из аэропорта Koh Samui – USM я вылетел тем самым рейсом, на который у меня имелся заблаговременно заказанный и оплаченный через е-банк билет.

В аэропорт USM я добирался на такси, вызванном к тому небольшому отельчику в Натхоне, в окрестностях которого меня высадили всего за несколько минут до этого. И, надо сказать, с первых же мгновений вновь обретенной свободы я убедился, что логистика – если уместно применять этот термин в моем случае – была продумана в мелочах и деталях знающими толк в подобных делах людьми.

Таксист доставил меня в USM буквально «на флажке».

Стоило только приехать на пару минут позже, и я не успел бы пройти регистрацию…

Я сдал дорожную сумку в багаж (ее даже не осматривали), протянул тайке в униформе свой «тикет». Маленькое здание аэропорта, напоминающее буддийскую пагоду, к этому моменту было почти пустым; пассажиры моего рейса уже находились на площадке в зоне ожидания.

Я оказался одним из последних, кто прошел регистрацию. За мной – замыкающими – через терминальчик торопливо прошествовала пара тайцев средних лет, с виду семейные люди.

Двухмоторный ATR 72 компании Bangkok Airways, несущий на фюзеляже цветистую тропическую окраску, а внутри его экипаж, меня и еще семьдесят пассажиров, взмыл в воздух. Я попытался мысленно переключиться на что-то, что отвлекло бы меня от происходящего со мной же. Было бы неплохо – и полезно для организма – вздремнуть на часик. Две последние ночи в силу сложившихся обстоятельств я провел без сна и из-за этого – но не только – ощущал себя разбитым. Нервная система у меня достаточно устойчива к внешним воздействиям, я человек тренированный. Но всему, видимо, есть предел. Перенесенное мною за минувшие сутки с небольшим основательно выбило меня из колеи, расстроило мои внутренние самонастройки; так что о том, чтобы расслабиться и подремать на борту лайнера, несущего меня и прочих пассажиров на своих крыльях в столицу Королевства Таиланд, не могло быть и речи.

Я даже не пытался вычислить, кто из семидесяти пассажиров, поднявшихся на борт самолета, пасет меня. Это может быть кто угодно; по меньшей мере половина пассажиров выглядят как европейцы, есть среди них и молодые люди, и мужчины постарше. Не исключаю и того, что они вообще не сочли нужным сажать на этот бангкокский рейс своего человека, исходя из простого резонного соображения – «да куда он денется».

Но в одном я не сомневался: с той минуты, как меня высадили близ отеля в Натхоне, я нахожусь под их неусыпным и неустанным контролем.

Мой рассеянный взгляд устремлен в иллюминатор; водная гладь Сиамского залива меняет свой цвет по мере набора высоты с изумрудного на ультрамариновый.

Я пытаюсь думать о чем угодно, только не о том, что произошло в эти последние тридцать с небольшим часов. Я изо всех сил стараюсь не думать о том, какими могут быть последствия. Но мне не удается отвлечь себя от тяжелых мыслей, у меня не получается обмануть самого себя.

Под крыльями набравшего высоту самолета проплывают в прогалах облаков фрагменты земной поверхности; ну а у меня в голове разматывается событийная лента, частично склеенная, смонтированная мною же самим из фрагментов лишь недавно пережитого.

Разговор наш продолжился там же, близ расположенных на берегу дикой бухты бунгало. Но уже тет-а-тет, без верзилы, на руке у которого я заметил часы Seiko – тот, предварительно прищелкнув меня наручниками к флагштоку посреди площадки, на какое-то время отошел в сторонку.

Я, признаться, полагал, что наличие трех трупов, каждый из которых и все вместе взятые можно легко повесить на меня, являются достаточной гарантией – для них – того, что я уже не соскочу с крючка, что из меня теперь можно вить веревки.

Но я ошибся.

Янусу, похоже, недостаточно было одного лишь моего слова, одного моего обещания выполнить некую работу, о сроках, природе и характере которой я и сейчас могу только догадываться. Ему было недостаточно – почему-то – и того, что мне теперь, по сути, некуда деваться; ведь если я где-то накосячу, если я взбрыкну, то немедленно всплывет эта история, всплывут трупы, всплывет моя личность в связи с этим кровавым кошмаром… И тогда меня реально ждет кромешный ад, о котором говорил Диспетчер, – в этом я и сам нисколько не сомневался.

То есть вполне достаточно уже того, что было сделано. Даже с избытком.

Но Янус продолжал меня прессовать.

– Если я вас правильно понял, вы дорожите этой женщиной? – выслушав меня, сказал Диспетчер. – Признаться, удивлен…

– Чем именно вы удивлены? Тем, что я не хочу, чтобы из-за меня под раздачу попал другой человек?

– А разве вас раньше волновали такие вещи, как жизни других людей? От кого я это слышу?

Я пожал плечами, поскольку на такого рода вопросы предпочитаю не отвечать.

– Из того, что я о вас знал до настоящего момента, – продолжил своим хрипловатым голосом Янус, – ничто не указывало на ту метаморфозу, которая с вами случилась. Я ведь считал вас одиночкой-нелюдимом, осторожным… даже сверхосторожным человеком и закоренелым циником. В сущности, именно за эти качества, если оставить в стороне ваши профессиональные навыки, мы вас и ценили. А тут… такой неожиданный разворот.

Помолчав немного, Янус спросил:

– С какой стати вы решили изменить своим правилам? Вы ведь прежде действовали так точно и выверенно, что не оставляли даже нам, при наших возможностях, шанса узнать о вас что-либо сверх того, что вы сами сочли нужным сообщить.

– Не ваше дело, – сказал я севшим голосом.

– Ошибаетесь, – тут же отреагировал Янус. – Я должен понять, годитесь ли вы по-прежнему для нашей работы. Вы перестали выходить со мной на связь…

– Вы об этом уже говорили.

– На что вы ответили мне, что решили «уйти из бизнеса»?.. Причем мне об этом вы сообщили только тогда, когда мы вас застукали в этом идиллическом местечке в компании с этой молодой женщиной. А она, кстати, ничего… симпатичная. Где вы с ней познакомились?

– Давайте лучше поговорим о деле. Я поставил условие…

– Удивляюсь вашей наглости. И с трудом подавляю в себе желание отдать приказ на вашу ликвидацию.

– Вы бы не отправились лично в такую даль, если бы я вам не был нужен. – Во рту и в горле у меня настолько все пересохло, что я уже не говорил, а шамкал, как беззубый немощный старик. – И не устраивали бы здесь этого кровавого шоу. Просто послали бы спеца… типа меня. И тот аккуратно решил бы возникшую проблему. Или просто оставили бы Странника в покое, а нашли бы другого человека или других людей. В конце концов, на одном мне свет клином не сошелся.

– Вижу, что вы еще не растеряли способности мыслить логично и рационально. Напомните еще раз ваше условие?

– Жизнь этой женщины в обмен на выполнение вашего задания. Я также сильно покривлю душой, если скажу, что и сам тороплюсь умирать.

– Задание не из легких, не из простых, – уточнил Янус. – Но вы, учитывая вашу квалификацию – справитесь. Почему не спрашиваете про гонорар?

– Про гонорар?

– Странник, может, вы не только влюбились, но еще и стали бессребреником?

– Отнюдь. От денег, конечно же, не откажусь. Просто ждал, когда вы сами эту тему поднимете…

– О деньгах чуть позже. Так что у вас с этой вот женщиной? – Янус кивнул в сторону бунгало. – Вы что, влюблены в нее?

– Ни о какой влюбленности речи не идет. – Я натужно усмехнулся. – Тот самый циничный расчет, о котором вы говорили как об одном из моих личностных качеств.

– Поясните, о чем речь.

– Если случится худшее, если ее приговорить прямо сейчас… причем не суть, кто ее мочканет, ваши ли подручные или я… то ее труп все равно повиснет на мне. Не так ли?

– Три жмура или четыре – какая разница. – Янус криво ухмыльнулся под маской. – Все они будут числиться вашими жертвами… Если, конечно, вы попытаетесь взбрыкнуть.

– Это вам без разницы, Янус. А меня с этой женщиной видели в Натхоне…

– И что из того? Какая-то кривая у вас нынче логическая цепочка выстраивается… не улавливаю!

– Мы провели в отеле почти сутки… вместе, имеется в виду. Прислуга нас может вспомнить. Мы также общались в одном из местных ресторанчиков, там были посетители, не говоря уже про обслугу.

– Надо же, как вы были неосторожны.

– Ну нельзя же прожить всю жизнь, будучи на стреме, – угрюмо заметил я. – Не ошибаются только мертвые… Так вот. Если что-то пойдет не так, полиция легко свяжет мою личность с этой женщиной.

– Безусловно. – Янус кивнул. – Вот сейчас вы мыслите в верном направлении. Такое вполне может случиться, если вы надумаете совершить какую-нибудь глупость.

– Это первое… И второе. Раз уж горячка первых минут нашей столь неожиданной для меня встречи схлынула, то скажу следующее… Она, эта женщина, для меня что-то вроде страховки. Ну, или индикатора…

– Чего-чего?

– Индикатора ваших намерений. Пока она будет жива и пока у меня будет возможность знать – объективно! – что с ней все в порядке, знать, что вы выполняете свои обещания, то и я, со своей стороны, буду спокоен за свою шкуру… В какой-то степени, естественно.

– Так, так… продолжайте.

– И, соответственно, я тогда сделаю все от меня зависящее, чтобы исполнить свою часть нашего уговора. Сделаю это, твердо зная, что вы держите слово. Теперь вам понятно, Янус, почему я так настаиваю на том, чтобы вы сохранили жизнь этой женщине?

На какое-то время повисло молчание. Диспетчер добрую минуту сверлил меня взглядом сквозь вырезанные в маске щели. Обдумав еще раз все хорошенько, он изрек:

– Добро, Странник, мы сохраним жизнь вашей спутнице.

– И вы гарантируете, что не станете ее зачищать после того, как я выполню работу для вас?

– Даю слово.

– Она ведь ничего не знает такого, что бы могло представлять угрозу для вас и ваших деловых партнеров… – Я счел нужным еще раз подчеркнуть этот немаловажный момент. – Она не видела пока трупов, она не знает, что именно здесь произошло. Она реально не в теме…

– Да, это так.

– Думает, наверное, что сюда нагрянула настоящая полиция… И что это всё какое-то недоразумение, что после допроса в полиции выяснится, что мы ни в чем не виновны… ну и так далее.

Я замолчал, решив, что не стоит слишком пережимать, что сказанного вполне достаточно.

– Вы ей что-то рассказывали о ваших занятиях?

– Я ведь не враг самому себе.

– Надеюсь…

– Ничего я ей не рассказывал сверх обычных курортных побасенок… Повторю – она не представляет никакой угрозы. Это случайный… совершенно сторонний человек.

– Если выполните работу качественно, Странник, гарантирую, что ее освободят. А теперь давайте перейдем от слов к делу… С чистенькими ручками вы у меня отсюда не уйдете.

– К какому делу? – опешил я. – Мне казалось, мы обо всем договорились?

– Да, но любой уговор вдвойне крепок, если он скреплен кровью.

К нам подошел верзила в камуфляже. Он открыл наручник – тот браслет, что был продет через металлическое ушко на штыре флагштока.

– Шагай к дому! – скомандовал он, при этом уперев мне ствол меж лопаток. – Не к вашему… к соседнему!!

Край горизонта уже отчетливо высветился, и если бы не прибрежная скала, прикрывающая, экранирующая с востока от лучей восходящего солнца эту небольшую бухту, то на песке, на мшистых, с лениво колышущимися при слабой волне космами водорослей валунах вдоль берега, уже играли бы первые солнечные блики…

Из-за дальнего угла бунгало вывернул еще один рослый мужик в камуфляжной форме и в маске. Мы остановились у открытой двери. Этот второй расстегнул поясную кобуру. Рукой, затянутой в тонкую перчатку, потянул из нее пистолет без обоймы; переложил в левую руку, держа рукоятью вперед.

У него имелась еще и наплечная кобура – из левой подмышки торчала рукоять пистолета. Из нее он достал свой второй ствол – это был «глок». Удерживая меня на мушке «глока» – но зайдя сбоку, а не спереди, – он вдруг вытянул ко мне левую руку с тем пистолетом, который он извлек из поясной кобуры и который держал рукоятью вперед.

– Сделаешь «контрольный»! – сказал он на русском. – Стрелять с порога! По паре выстрелов на старика и его подругу!.. И не вздумай шутить!!

– Зачем сверлить в них дырки? – беря у него из руки точно такой же «глок», как у него, процедил я. – Они уже на том свете успели по паре косяков забить…

– Не умничай! – Сказав это, он достал из кармашка тужурки с надписью POLICE обойму и передал ее мне. – Встань на порог… кому сказано!

Я подчинился. С этого места мне были видны оба – и Питер, и его подруга жизни Джоан. Женщина лежала так близко, что я мог разглядеть в свете ночника красную ниточку на запястье ее правой руки, не прикрытой, в отличие от тела, большим банным полотенцем.

– Зарядить оружие, приготовиться!

Я механически вставил обойму. И столь же рефлекторно, словно находился в стрелковом тире, подал голос:

– Готов!

– Внимание!.. Огонь!

Происходящее, конечно, мне было не по душе. И не в последнюю очередь оно мне было не по душе потому, что меня в этот момент – стоящего с пистолетом на пороге бунгало – снимала камера, зажатая в руке у Януса.

Я понимал, что у меня нет иного выхода. Если не сделаю того, что от меня требуют, то могут убить эту женщину. Для начала.

Я прицелился в лежащее всего в трех-четырех шагах от порога тело, метясь в прикрытую лишь частично, так, что видны коротко стриженные седые волосы, голову.

И выстрелил самовзводом…

Спустя всего несколько минут после этого неприятного эпизода из домика вывели Нику. На ней, на голове, красовался непроницаемый полотняный мешок. Один из «полицейских» вел ее, удерживая за локоть, другой нес вещи, упакованные в чемодан и небольшую сумку.

В который уже раз за эту кровавую сумасшедшую ночь у меня к горлу подкатил комок… Но я все же нашел в себе силы, чтобы подать реплику:

– Ника, все будет хорошо… Положись на меня… и ничего не бойся!..

Она, услышав мой голос, остановилась. Повернула голову в мою сторону… Но ее тут же втолкнули в салон уже знакомого мне микроавтобуса.

Скользнула, закрываясь, боковая люковая дверь. Глухо заурчал движок. В этот самый момент мне на голову надели точно такой же полотняный мешок, и я уже не видел, а лишь слышал, как фургон с Никой покатил по дороге через расщелину, смахивающую на заячью губу, в сторону приморского шоссе…

Я не без труда стряхнул эти совсем еще свежие, не пережитые толком воспоминания.

В динамике прозвучала команда «Пристегнуть ремни». Бангкок – первый пункт проложенного не мною маршрута.

Самолет пошел на посадку.

Глава 9

Бангкок

Я получил свой багаж в зале прибытия аэропорта Don Muang, некогда международного, а теперь специализирующегося на внутренних линиях.

Забросив сумку на плечо, выбрался на стоянку.

На часах – мне их вернули – одиннадцать утра.

Через прогалы в облаках проглядывает солнце. Здесь, в отличие от курортного Самуя, царит влажная липкая духота. На табло указано, что температура окружающей среды составляет +28 по Цельсию.

Я достал из бокового кармашка сумки пачку сигарет и зажигалку. Как только прикурил, зазвучал телефонный сигнал. Мою трубку, ту самую, что я приобрел уже здесь, в Таиланде, они отобрали. По окончании инструктажа Янус вручил мне сотовый: это был «самсунг» несколько устаревшей модели, без камеры, но вполне исправный; вот по нему-то мне сейчас и названивали.

Я прикрепил гарнитуру.

– Слушаю!

В трубке, снабженной скремблером, послышался механический голос, в котором сейчас никто не смог бы узнать или даже определить хрипловатый говор того человека, с которым я виделся совсем недавно.

– Странник, это Янус! Как прошел полет?

«Раз я ответил на твой вызов, – подумал я, – значит, самолет благополучно приземлился. И тебе об этом наверняка уже доложили…»

Но вслух я сказал другое:

– Нормально прошел. Я в аэропорту, жду указаний.

– Вы свой лопатник уже успели исследовать?

– Портмоне? Да, посмотрел.

– Обратили внимание на ключ?

– Обратил.

– Еще раз посмотрите, на месте ли ключ.

Разговаривая с Янусом, благо, гарнитура оставляет руки свободными, я извлек из борсетки портмоне с лейблом Lacoste из светло-коричневой кожи. Открыв его, достал из одного кармашка небольшой плоский ключик с основанием из синего пластика, о назначении которого я пока ничего не знаю.

– Основание из синего пластика? На нем выдавлены цифры… – Я присмотрелся, повернув ключ так, чтобы на него падал дневной свет. – Единица, двойка и семерка.

– Да, это он, – вновь зазвучал в ухе механический голос. – Сейчас вы возьмете таксомотор и отправитесь в центр.

– Я могу взять любую машину?

– Не «любую машину», а любой из таксомоторов, стоящих на паркинге.

Я обратил внимание, что на паркинге у терминала местных авиалиний в данный момент стоят лишь два свободных такси.

– Какой адрес назвать? Минутку, у меня плохая память на тайские названия.

Я открыл кармашек сумки, намереваясь достать оттуда записную книжку и ручку.

– Ничего не нужно записывать, – сказал механический голос. – Попросите отвезти вас на главпочтамт.

– Эммм… General Post Office?

– Да, именно этот адрес назовите таксисту.

– И что дальше?

– Запоминайте. Зал абонентских почтовых ящиков… он на первом этаже в левом крыле почтамта.

– Понятно.

– Номер ящика обозначен на ключе, вы только что его назвали.

– И это мне понятно.

– В ящике найдете инструкции касательно дальнейшего. Отбой связи.

Хотя трехдневный праздник тайского Нового года – Сонгкран, вызывающий большой наплыв туристов, да и самих тайцев в столицу, завершился воскресным вечером, у меня, когда мы въехали с севера в столицу, сложилось впечатление, что все эти толпы – миллионы! – людей никуда из Бангкока не уехали, что праздник продолжается. Кстати, если кто-то считает, что в Москве безбашенные водители, то я советую такому человеку приехать в Бангкок. По-моему, здесь мало кто имеет представление о ПДД, включая уличных полицейских-регулировщиков. Да и пробки здесь на каждом втором перекрестке, на каждой второй площади или развязке.

Тем не менее никто из местных не выходит из себя, не выскакивает из машины с битой или с травматикой, не пытается излить накопившееся раздражение, злость, усталость на других участников движения.

Мы движемся в сплошном потоке разнокалиберного транспорта в сторону центра. Почти из любой точки Бангкока видны красноватые и изумрудные черепичные крыши буддийских храмов, по-местному ватов. Здесь их около полутысячи, как совсем небольших, почти незаметных среди современной застройки, так и величественных строений, вроде Храма утренней зари (ват Арун) с его шестидесятиметровой башней в камбоджийском стиле. Водитель таксомотора – таец средних лет – спокоен, улыбчив; он не выказывает и доли того нетерпения или раздражения, которое выказал бы его московский коллега в подобной ситуации. Девяносто процентов населения Таиланда поклоняются Будде; избранный ими для поклонения бог не велит им сердиться, гневаться, совершать в отношении живых существ непотребные поступки. Они, то есть тайцы, постоянно улыбаются не оттого, что у них не хватает каких-то шариков в голове. Они так приветливы внешне не оттого, что весь мир для них окрашен в радостные цвета, к примеру, синий, изумрудный и оранжевый, подаренные им Буддой. И не оттого не сходят улыбки с их круглых лиц, что они не видят плохого вокруг, или не ищут возможность срубить деньжат, довольствуясь малым, или сами не совершают порой плохих поступков. Нет. Они поклоняются светозарному Будде, и это накладывает на каждого свой неизгладимый отпечаток.

А мы, люди, приехавшие с Запада или с европейского Востока – который за последние двадцать лет стал диким западом, – мы, такие, как я или Диспетчер, поклоняемся иным ценностям. Наш бог – Золотой Телец, наша цивилизация – Молох, мы продаемся и покупаемся, как товар в гипермаркете, мы каждый за себя, мы палачи – и мы жертвы.

Таксомотор подкатил к большому приземистому зданию, которое казалось особенно старомодным и мрачным на фоне возвышающейся над кварталом футуристической сине-зеленой башни C.A.T. Telecommunications Building. Всего в полусотне метров отсюда находится набережная реки Чао-Прайи. Водитель сказал по-английски, вернее, на «тайглише», что здание, в котором находится главпочтамт, построено в тридцатых годах прошлого века и называется оно – Bang Rak Post Office Tower. А также добавил, что любую информацию об оказываемых услугах можно получить в первом же зале, где имеется стенд и конторка информационной службы.

Я так и не смог ему улыбнуться ответно; мышцы лица отказывались почему-то выполнять эту нехитрую процедуру – раздвигать губы в улыбке. Зато, когда рассчитался с водителем батами, отмерил ему щедрые чаевые.

Вытащил из багажника свою средних размеров дорожную сумку, повесил на плечо. Это, кстати, не очень здорово, таскаться по городу с дорожной сумкой, но меня никто не спрашивает, удобно ли мне то или иное. Меня ведут по маршруту, сообразуясь с замыслами, целями и задачами, о которых мне пока не известно ровным счетом ничего. На вопрос тайца, не обождать ли ему меня, я отрицательно покачал головой и направился по каменным ступеням к парадному входу с сине-желтыми дверями.

Внутри, в огромном гулком помещении, царила прохлада. Я сверился с информационным стендом, затем зашагал в нужном мне направлении.

Будь обстоятельства иными, ни за что не согласился бы на то, чтобы использовать почтовые абонентские ящики для коммуникаций. В таких местах слишком людно. Как вложение, так и изъятие из абонентского ящика может быть зафиксировано третьей стороной. И лица, пользующиеся этим небезопасным даже в прежнюю эпоху методом обмена какими-то предметами и информацией или для передачи дензнаков, могут тоже быть засвечены, отфиксированы – при помощи фото– или видеоаппаратуры. Не суть важно, в какой стране происходит дело, в Таиланде ли, в России или где-то еще. Для такого субъекта, как я, общение с заказчиком через «классическую» почту совершенно недопустимый вариант. Это – голимый непрофессионализм, это – палево.

Но обстоятельства нынче таковы, каковы они есть. Не я выбираю способы общения с работодателями, а они поступают так, как считают нужным.

Потому что я у них – на крючке.

Я вошел в большой мрачный зал, обстановка и убранство которого, по-видимому, не менялась со дня постройки бангкокского главпочтамта. Нужная мне секция оказалась у стены справа от входа.

Я остановился у этой секции. Нашел глазами ящик, обозначенный цифрами 127. Достал из борсетки, закрепленной на поясе, портмоне с эмблемой крокодила. Открыл его, извлек ключ. Кроме меня, в зале – в разных местах – находится не менее дюжины людей, включая служащего в униформе у входа.

«А если ко мне подойдут и спросят, какого хрена я открываю ключом ящик, зарегистрированный на какого-то другого человека?.. Что мне на это ответить? И как в этом случае себя вести?»

Несмотря на эту посетившую меня тревожную мысль, я все же вставил ключ в замочную скважину ящика, находящегося на уровне моей грудной клетки, и провернул его. Потянув за ручку, легко открыл дверку. Внутри, в ящике, на дне его, лежит конверт – обычный почтовый конверт без марки и каких-либо надписей.

Я взял этот конверт и, не сходя с места, стал исследовать его содержимое.

Внутри обнаружились три снимка.

На верхнем запечатлен фрагмент фасада здания постройки 60—70-х годов прошлого века. Видны окна заведения, расположенного на первом этаже, хорошо видна дверь с прикрепленной на тросиках чуть наклонно над нею вывеской:

Chili’s Grill & Bar Restaurant

The Oval Room.

На обратной стороне этого снимка значится адрес заведения:

Sukhumvit Road, 20-th soe.

Я запомнил адрес и название заведения, после чего убрал эту карточку вниз, открыв тем самым для просмотра второй снимок. На нем запечатлены – как я сразу понял – внутренности этого ресторанчика. Видна длинная стойка в форме полуовала, видны также два ряда столов, один из которых, у самого дальнего от входа окна, отмечен маркером – поставлен крестик.

Я перевернул снимок, но с обратной стороны на нем не содержалось никаких записей. Да и не было в том нужды: даже тупице должно быть понятно, что этот столик обозначен крестиком неспроста.

Я стал изучать третий снимок. На нем запечатлен мужчина лет тридцати европейской наружности и ничем не примечательной внешности. Человек этот был мне совершенно незнаком. Он в светлой рубашке, но без галстука, у него довольно обыденное лицо, лишенное каких-либо примечательных особенностей вроде родинки, веснушек или горбоносости; его каштановые волосы зачесаны на пробор; узкая щеточка усов, глаза прикрыты очками с притемненными линзами. Это что еще за фрукт? Похоже, именно с ним мне предлагают встретиться…

Перевернув фото, я увидел две надписи, вверху и внизу оборотной стороны.

Верхняя гласит – Dennis.

Когда я прочел нижнюю надпись, меня бросило в холодный пот.

Внизу на оборотной стороне третьей карточки, черным по белому, крупными буквами начертано:

DELITE.

Послышалась трель телефонного звонка. Как я не выронил снимки на пол, когда на весь зал, как мне показалось, разнеслись эти звуки, и сам не знаю.

Я быстро захлопнул дверку ящика и, не забыв прихватить фото и ключ, направился мимо сотрудника в униформе к выходу из зала. Разговаривать с позвонившим мне человеком пришлось на ходу.

– Слушаю, – сказал я.

– Запомнили адрес? – прозвучал в наушнике hands-free механический голос. – А также то, как выглядит человек, с которым вам предстоит встретиться, и как его зовут?

– Да, запомнил. Но…

– Что-то не ясно?

«Если мне предстоит “делитнуть” этого кадра, – подумал я, – что изображен на фото, то не голыми же руками? А где инструмент? Опять же, мне что, предлагается мочкануть этого Dennis’а средь бела дня, в заведении, где сейчас наверняка до фига народа?..»

Но эти мысли я решил оставить пока при себе. Тщательно подбирая слова, чтоб не брякнуть чего лишнего, я сказал:

– Непонятно, как истолковать надпись на третьем снимке, сделанную черным маркером.

– Самым прямым и непосредственным образом… То есть вам следует уничтожить эти снимки. Порвите их на клочки и выбросите в урну.

– Понял, – я облегченно перевел дух. – Понял, – повторил я. – Так и сделаю.

Я поискал глазами мусорную корзину или урну. Найдя таковую в зале рядом с информационным стендом, порвал снимки и, как было велено, клочки выбросил в урну.

– Сейчас вы возьмете такси и немедля отправитесь на указанный вам адрес, – вновь зазвучал в ухе механический голос. – По прибытии попросите таксиста обождать вас. Сумку с вещами оставите в таксомоторе, в заведение ее брать не следует.

Я вышел из этого мрачного здания на улицу; на меня вновь навалилась духота. Из ряда припаркованных поблизости машин, сдав кормой, выехал таксомотор: желтый верх, зеленый низ. Мне даже не нужно было сверяться с номерами, чтобы понять, что это тот самый транспорт, который привез меня сюда, на главпочтамт, из аэропорта Don Muang.

Я сошел по ступеням; открыв заднюю дверцу, забросил внутрь сумку, затем уселся сам.

– Не было других пассажиров? – спросил я, чтоб хоть что-нибудь сказать.

– Не было, – обернувшись, сказал таец, одарив меня приязненной улыбкой. – Я так и подумал, что дождусь здесь вас… Куда вас отвезти?

С большой долей вероятности можно предположить, что он не хуже меня знает тот адрес, куда меня следует отвезти. Но не я придумал правила игры, в которую меня втягивают, и не мне их нарушать. До того момента, пока я сам не разберусь в сути происходящего, я не собираюсь давать этим людям малейшего повода для недовольства.

– Мне нужно в Сукхумвит-роуд, в район Двадцатой сое…

Хотя указанная мною водителю улица считается одной из самых длинных в мире, а днем уличный трафик в Бангкоке густой, насыщенный, как и в любом другом азиатском мегаполисе, поездка наша оказалась не такой уж продолжительной.

Через полчаса мы уже были в районе 22-й сое – там находится местный Вашингтон-сквер.

Следующий переулок – наш…

Таксист подкатил к зданию, расположенному на другой стороне улицы и чуть наискосок от нужного мне (парковка впереди вся забита машинами). Я достал портмоне, чтобы заплатить за уже проделанный путь и дать задаток с тем, чтобы он меня обождал здесь. Но таксист-таец, обернувшись, порадовав меня очередной широкой улыбкой, сказал:

– Потом расплатитесь. Я вам верю. Да и вещи ваши остаются в машине…

Я сверился с наручными часами: половина второго.

У нормальных людей сейчас обеденный перерыв. Я бы тоже не прочь подкрепиться. Тем более что из заведения доносятся довольно аппетитные запахи.

Фасад и само заведение выглядят ровно так, как они запечатлены на снимках. Но, только подойдя к двери, я понял, почему Янус велел мне оставить вещи в машине.

Вход в ресторанчик оборудован рамой металлодетектора.

Здесь же, на входе, в небольшом вестибюле, дежурит коротко стриженный, крепкого телосложения мужчина в штатском, одетый в темные брюки и белую рубашку с бейджем на нагрудном кармане. Охранник…

Визит в это заведение с дорожной сумкой наверняка показался бы подозрительным. А так я спокойно прошел через арку металлодетектора. Местный секьюрити, смерив меня взглядом, продолжил ритмично работать мощными тренированными челюстями, пережевывая очередную пластину жвачки.

Похоже, мое появление здесь не вызвало не то что подозрения, но и малейшего интереса у этого типа, обладающего внешностью и габаритами бройлерного янки.

Я оказался прав в своих предположениях: в это обеденное время в заведении оказалось полно народу.

Не притормаживая у входа, но и не слишком поспешая, направился к тому столику, что был отмечен на снимке крестиком. И сразу увидел того, кто запечатлен на одном из снимков, с которыми я ознакомился на местном главпочтамте.

Мужчина этот сидел за отмеченным на фото столиком, лицом к входу. Увидев меня – и дождавшись, когда я подойду, – он широко улыбнулся, как старому знакомому, после чего чуть привстал и протянул мне ладонь.

– Hi, Sergej! I’m glad to see you!

Не могу сказать, что я был рад его видеть. Хотя бы потому, что понятия не имею, кто он такой и на какую тему мы с ним здесь будем общаться.

Сделав над собой усилие, я выдавил:

– Hi, Dennis!..

– How are you?

Я бы мог порассказать кое-что о том, как я нынче поживаю; но все же решил ограничиться стандартным:

– How are you?

На этом, собственно, обмен любезностями и приветствиями закончился. Dennis – или как там его в реальности зовут – указал на свободный стул напротив. Я немедленно уселся. Каких-либо приборов, посуды, закусок и даже напитков на нашем столике не было. Возможно, этот человек уже пообедал. Или же ожидал знакомого – то есть меня – чтобы сделать заказ.