Текст книги "Братство волков"

Глава 6
Понедельник
Краснореченск, Краснодарский край

Рабочая неделя для автомеханика Анатолия Деревянченко началась без долгой раскачки. Степаныч, владелец небольшой автомастерской, расположенной в гаражных боксах Пищекомбината, позвонил ему по сотовому в половине седьмого: «Толя, бегом в гараж, есть срочная работа!..»

Всю первую половину дня Степаныч, коренастый, лысеющий мужик лет сорока и его молодой помощник Деревянченко занимались ремонтом тормозной системы «пивзаводовского» рефрижераторного фургона марки «Соболь». Неисправность была не столько типовой, сколько типичной… Если бы раздолбай водитель чуть пораньше заметил, что у него не работает датчик сигнализатора аварийного падения уровня тормозной жидкости, и если бы он помнил, что эту самую жидкость надо периодически заливать в бачок, то и не было бы этой поломки.

Механики даже не стали подключать диагностическую аппаратуру. Пришлось менять гидроагрегат.

Анатолий объяснил молодому, его возраста, водителю, что надо делать впредь, чтобы избегать подобных вещей. Степаныч снял с водилы двойную таксу – за срочность. Шофер, помня, что в фургоне у него партия пива, которую следует быстро развезти по магазинам, и что еще три или четыре такие партии ожидают на складе пивзавода, не только безропотно расплатился, но и оставил механикам ящик темного пива.

Когда они остались вдвоем в гараже, Степаныч выдал молодому помощнику из полученного от водителя гонорара четыреста рублей. А также разрешил взять из ящика четыре бутылки пива.

«Не густо, – хмуро подумал Деревянченко. – Вот так всегда: в лучшем случае мне достается пятая часть от выручки за проделанную работу… Вот же жлобяра».

Около часа пополудни Степаныч сменил спецовку на клетчатую рубаху и пиджак.

– Анатолий, я в налоговую, – сказал он, усаживаясь в «десятку». – А потом в магазин запчастей, надо кое-что прикупить.

Заметив, что Деревянченко достал из пакета бутылку пива, он недовольно сказал:

– Вот этой бутылкой и ограничься! Приберись к моему возвращению в гараже – сам видишь, какой бардак!..

Анатолий уселся у входа на приготовленные для вывоза на свалку шины. День стоял очень теплый; душно, небо затянуто хмарью. Того и гляди, бабахнет гроза….

Развернул пакет с бутербродами, который ему сунула мать, когда он выходил из дому. Откупорил бутылку пива. Сделал несколько больших глотков. Пиво оказалось так себе: бархатистое, излишне перегазированное – наверное, СО2 в избытке добавляют – и с карамельным привкусом… Он доедал уже второй бутерброд, когда послышался рокот – хорошо знакомый ему звук «газелевского» 405-го двигла.

Да, так и есть: из-за угла соседнего гаражного бокса вывернул темно-синий грузовичок марки «ГАЗ-3302». Водитель остановил свой фургон на удлиненной базе рядом с ним, прямо у въезда в бокс.

Улыбаясь, Деревянченко встал с покрышек, служивших ему чем-то вроде кресла. Водитель «Газели», невысокий, плечистый, ширококостный парень лет двадцати пяти, одетый по погоде в шорты и майку без рукавов, открывающую его накачанные, татуированные предплечья, выбрался из кабины, подошел к нему, подал крепкую ладонь.

– Привет, Толян!

– Здорово, Константин!

– А ты неплохо, вижу, устроился, – с ухмылкой, открывшей ряд крупных белых зубов на загорелом лице, сказал водитель «Газели». – Пивком в рабочее время балуешься?

– Клиент угостил. Утром «пивзаводовский» фургон обломался, так мы его со Степанычем ударно отремонтировали… Хочешь пива?

Крепыш снял бейсболку, почесал в стриженом затылке. Что-то взвесив про себя, сказал:

– А что, давай по пивку! Мне сегодня уже не сидеть за рулем… машину хочу у вас тут оставить. Да хоть бы и рулить – когда мы боялись гаишников?! Неси!

Деревянченко вынес из бокса две бутылки: себе и своему старому знакомому. Он держал пакет с пивом в холодке, поэтому напиток еще не успел нагреться. Откупорив, передал одну крепышу в бейсболке. Тот не захотел париться на улице; прошли в бокс, где заметно прохладней, чем снаружи.

Анатолий протер тряпкой сиденье пластикового кресла. Кивком пригласил товарища присаживаться, а сам устроился по обыкновению на составленных друг на друга шинах, накрытых куском брезента.

Некоторое время молча дегустировали напиток. С Костей Быстровым они знакомы с детства: живут в соседних домах, да и разница в возрасте у них небольшая, каких-то полтора года. Костян тоже служил срочную, по военной специальности водитель-механик БМП (в том числе и поэтому им всегда найдется о чем поговорить)… Но связывает их и многое другое. В одно время, еще до призыва, они оба входили в местную молодежную группировку, известную как «химики» – по названию городской команды, имеющей своих фанов, играющей в региональной лиге и проводящей матчи на одноименном стадионе. Там же, рядом с этим стадионом, в парке, на открытой площадке в летний сезон работала дискотека. Это еще одно тусовочное место для молодежи из окрестных кварталов. Они оба тоже провели там немало времени – снимали девчонок, бухали, когда было что выпить, не раз участвовали, особенно Костян, в разборках с молодежью из этнических групп…

Быстров совсем недавно еще входил в местный моб «питбулей», известной группировки националистического толка, проведшей в регионе несколько громких акций. Но вскоре «питбулей» посадили, пришив им «экстремизм»… Но такие, как Быстров, не пострадали: кто-то, у кого имелись такие возможности, помог им избежать ответственности, помог выйти сухими из воды.

В последнее время Костян работал на городском рынке, числился там контролером или что-то вроде того. За рынок все последние годы шла затяжная война с «бабаями» – так зовут местных бизнесменов неславянской национальности. В настоящее время городской рынок, как и большинство торговых баз, вроде бы полностью перешел под контроль бывшего костяка группировки «химиков», многие члены которой, повзрослев, стали авторитетными предпринимателями, депутатами, муниципальными чиновниками.

Быстров тоже приподнялся, хотя и не так высоко, как те, что были постарше, поумнее, поразворотливей его. Как те, кто, пройдя в свое время школу молодежных банд, сумел вовремя скорректировать свой жизненный путь, предпочтя ежедневному бухлу, волочением за девчонками и дракам с кавказской молодежью учебу в ВУЗе, работу в бизнесе или в госструктуре, карьеру, собственное дельце. Но для своих двадцати пяти, если брать по местным меркам, он крепко стоял на ногах. Анатолий с месяц примерно назад был у него в гостях: Костя купил двухкомнатную с холлом (пусть и не в центре, но все же). Отремонтировал, завез мебель. И машина у парня теперь есть своя – джип «Дастер», тоже б/у, но в нормальном состоянии.

Именно от Быстрова Анатолий получил сведения, что вскоре у местного винно-водочного завода, принадлежащего известному в их краях выходцу из Майкопа Тимуру Ахмедову, сменится владелец. Он же посулил, намекнув на близость к тем, кто получит этот куш, кто будет принимать потом решения, устроить друга детства на новое место, на хороший оклад в мастерские завода, как только оттуда уберутся «бабаи»…

Костян, запрокинув голову, влил в себя сразу половину бутылки. Некоторое время прислушивался к вкусовым ощущениям, затем изрек свой вердикт:

– Вот же дерьмо!..

– Да, пиво так себе, – согласился Анатолий.

Посмотрев на оставшуюся в бутылке жидкость, Быстров некоторое время колебался, допивать ли. Но потом решил все же добить оставшееся…

– Бабаи совсем оборзели, – вытерев губы, сказал он. – Шайзе… – Он посмотрел, что написано на этикетке осушенной им только что бутылки. – Мастика, а не пиво! – Взяв за горлышко, поставил ее у ножки пластикового кресла. – Да еще и не вот чтоб ледяное, – сказав это, он вытер липкие пальцы о нижний край майки. – Достали черножопые… эту пивоварню тоже они держат.

– Да, чучмеки охренели, – подхватил тему Анатолий. – Сами все решили, взяли и отгородились!

– Ты это о чем?

– Да замуровали проезд, – Анатолий вяло кивнул в ту сторону, где всего в нескольких шагах от них виднеется перекрывающая проезд в том направлении довольно высокая, вровень с крышами гаражей, стена из серых газобетонных блоков. – Ты ведь тоже к нам проехал не как раньше, напрямую от дороги к главной проходной пищекомбината?

– Верно, – сказал Быстров, – пришлось объезжать… С той стороны тоже поставили забор… Ворота заперты, я видел.

– Какое-то время назад абреки купили здесь несколько гаражей. И соорудили тут стену, чтобы к ним никто не мог без спроса заехать.

– Я ведь о другом, брат, совсем о другом, – отвалившись на спинку кресла и расставив широко ноги в кожаных сандалиях, сказал Быстров. – Ты о последних разборах с бабаями слышал?

– Краем уха, – осторожно сказал Деревянченко. – Поговаривают, драка была у ночника? В прошлую субботу вроде бы? Не в эту, точнее, а в позапрошлую?

– А! – Быстров махнул рукой. – Ну, так это мелочь. Муха Ахмедов со своими приятелями приехали попонтоваться.

– Племянник Тимура, владельца водочного бизнеса?

– Да, он самый… Мухамадин.

– Он вроде в Краснодаре в последнее время живет?

– Учится там в универе… – Быстров криво усмехнулся. – Ему только недавно двадцать исполнилось, а уже пальцы гнет, как взрослая зверушка. Далеко пойдет… если не остановить вовремя.

– А что там было, в ночнике?

– Да обычный беспредел. Приехало молодое зверье на трех тачках… уже после полуночи. Укуренные, злые, борзые! Стали к двум девчонкам приставать, которые там в программе.

– Обычная для них программа.

– Двое охранников вступились, так их стали избивать прямо в клубе!

– А менты?

– Стояла там патрульная тачила, у клуба, но они даже носа не высунули!

– Да, все как обычно…

– Ну, охранник успел позвонить. Наши ребята из «Гефеста»… там ночью трое дежурят…

– Из Чопа?

– Да. Взяли «помпы», позвонили еще кое-кому из наших и поехали в клуб. Этих девчонок отбили… Муха и его джигиты, когда наши стали подъезжать, испугались…

– Такое за ними тоже водится. Смелые, когда налетают стаей на одного или двух.

– Но на этом не кончилось, как ты сам понимаешь.

– Что, было продолжение?

– Да, молодые бабаи «стрелу» забили. Причем договаривались встретиться и перетереть без огнестрела. Тот же Муха поклялся чуть не на Коране, что они будут без оружия.

– Бабаям нельзя верить на слово!..

– Слушай дальше. В среду вечером из Краснодара ихних машин десять выехало… И местные тоже планировали подключиться. Соответственно, и наш моб собрался… Я, кстати, звонил тебе по городскому… твой сотовый не отвечал…

– В среду?

– Хотел предложить и тебе присоединиться. Ну, хотя бы в качестве водилы. Хотя, помня, как ты по молодости в махачах участвовал и как показал себя с лучшей стороны, думаю, и сейчас бы пригодился в качестве бойца. Тем более, что мы не голыми руками с ними боремся. Как мимимум «травматик» бы ты получил. И деньги бы заработал… хорошо за эти вот акции платят!

– Говоришь, Костян, на сотовый не дозвонился? – Деревянченко облизнул нижнюю губу. – Батарея сдохла… но сейчас все работает.

– Так вот, матушка твоя сказала, что ты уехал куда-то на два или три дня…

– Хм… И чем закончилась эта разборка? Которая была в среду?

– Ты что, правда не слышал? – удивленно спросил Быстров. – Вижу, отстал совсем от общественной жизни… а она у нас тут бьет ключом!

– Да у меня сейчас… – Деревянченко замялся. – Короче, с девчонкой одной…

– И что? Серьезно у тебя с ней?

– Думаем уже вскоре заявление подавать… Так чем закончилась «стрела»?

– Стрельбой закончилась… Двое наших получили огнестрельные. Но раны нетяжелые… Одному мочку уха срубило, другому руку у предплечья оцарапало.

– А бабаи? У них как?

– По нашим прикидкам – четверо раненых.

– Неплохой итог.

– Они первые, кстати, начали. Ну так, как бы для устрашения… сначала в воздух несколько раз пальнули. Над головами. А потом – по тачкам начали садить. Мы, соответственно, ответили! Ну… и пошла заруба!

– А где это было?

– Возле кургана, на выезде на краснодарскую трассу.

– А!.. Понятно. А что полиция?

– Вмешалась… Омоновцев даже на двух автобусах подвезли… Если бы не это и если бы не задержали на въезде несколько машин с молодыми бабаями и не развернули их, то могло бы и хуже закончиться… Для них, конечно, – Быстров оскалил белые зубы. – Мы-то были готовы к любому повороту.

– Так на том все и закончилось? Пришел «лесник», как говорится в анекдоте, и всех разогнал?

– Не, они еще бузили… Несколько машин с молодняком поехали в центр. Туда же, к «ночнику». И сам Муха на «Лексусе» туда же подъехал.

– Захотелось продолжения?

– Да, мало люлей им выписали, приехали за добавкой. – Быстров, сняв бейсболку, стал ею обмахиваться. – Духотища… наверное, к вечеру ливанет.

– И что было дальше?

– Менты на этот раз жестко включились, – сказал Быстров и вдруг подмигнул (давая понять, что он-то знает больше, но не все может сказать). – Одну их тачку заблокировали возле «ночника»… Абреков, их там трое было, вытащили, отдубасили и мордами уложили на асфальт! Отобрали у них «травматики», ножи и биты…

– Другое дело… давно бы так!

– Остальные абреки – врассыпную! Ровно так, Толян, как это бывает, когда вдруг не по-ихнему, когда менты не вписываются за них, а делают свое законное дело.

– А племянник Тимура Ахмедова? Что он?

– Сам Муха, говорят, едва ноги унес.

– Круто взялись, я вижу.

– По его «Лексусу» даже стреляли!

– Менты?

– За джипом, за рулем которого предположительно был сам племяш нашего водочного короля, погнались две патрульные тачки. Уже на окраине его почти нагнали. Там была изрядная пальба…

– Что, Муха и его дружбаны-абреки в ментов стреляли? – удивился Деревянченко.

– Нет, наоборот. Это полицаи по ним палили! Сначала предупредительные… потом типа по колесам!

– Типа?

– Поговаривают, – Быстров чуть понизил голос, – что по «Лексусу» хорошо так попали! Сам Муха вроде как живой, и даже ни одной царапины. Но кого-то зацепили… И ходят такие слухи, что наповал!…

– Вот это да… – Деревянченко уставился на знакомца. – Но это вот… форменный беспредел… оно ж не сойдет им с рук?

– Абрекам?

– Ну да. Потому что сколь же можно?

– Будь спокоен, – Быстров добродушно усмехнулся. – На этот раз бабаям не отвертеться. Трое ихних сейчас в краснодарском СИЗО сидят… Еще четверых или пятерых в связи с этими событиями подали в розыск.

Анатолий после выпитых им двух бутылок пива ощущал приятную расслабленность. Даже некоторое головокружение – пиво хотя и не очень вкусное, но крепкое. И в такой душный день, как нынешний, очень даже шибает в голову.

– А это все не связано ли как-то с водочным бизнесом? – спросил он.

Быстров поднес к губам толстый, с обгрызенным ногтем палец.

– Ша, Толян, не гони волну. – Он вновь заговорщицки подмигнул. – Голова, вижу, у тебя варит… Но достаточно того, что прозвучало. – Он поднялся. – Ну, о главном-то я пока не сказал.

– Про тачку? Так я и сам понял.

– С тачкой этой – проблемы, – Быстров, казалось, не слушая его, кивнул в сторону гаражного проема, через который была видна кабина «Газели». – Ты что-то в прошлый раз не то сделал, Толян… Коробка барахлит! Ну а задняя вообще выпадает.

– Я же говорил, что не надо «Крафт» ставить. И что лучше сразу установить «САКС» и ставить синхронизаторы на 1-ю и 2-ю!..

– Это ваши с Степанычем дела, – перебил его Быстров. – Я ему, кстати, звонил, он сказал, что привезет новую коробку…

– Да, он недавно уехал.

– Работа не то чтобы срочная, но денька через два-три хотелось бы забрать машину…

Быстров передал автомеханику автобрелок с ключами. И тут Деревянченко вдруг сказал то, чего говорить, в общем-то, не собирался:

– А я так и подумал… еще в субботу вечером… что ты привезешь эту тачку к нам на ремонт.

– Не понял? – Быстров бросил на него удивленный взгляд. – А почему ты так подумал?

– Так я ж видел вас.

– Че-т ты гонишь, Толян! В субботу вечером? Где?

Уловив некое сомнение или даже недоверие в словах своего старого знакомого, Деревянченко торопливо произнес:

– Да когда вы в парк заезжали со стороны братской могилы!.. Я там с девчонкой своей сидел неподалеку… на лавочке. – Он усмехнулся каким-то своим мыслям. – И, знаешь, еще прежде, чем увидеть фургон, я уже опознал…

– Что опознал? Не понял…

– Да «Газель» эту, – Деревянченко хлопнул ладонью по нагретой кабине. – По звуку движка… И еще по тому, как хреново работает сцепление.

– И что именно ты видел? – странным голосом поинтересовался Быстров. – Пока не врубаюсь, о чем ты… Спрашиваю чисто из интереса.

– Так я тоже хотел спросить, – Деревянченко ухмыльнулся. – Что это был за прикол с… гробом?

– С гробом? – Быстров сузил глаза. – Что-то я не понимаю, Толян, тебя… Какой такой гроб?

Анатолий, поняв, что сказал лишку – наверное, пиво в голову ударило, – махнул рукой.

– Да ладно, проехали.

– Нет-нет… ты давай договаривай!

– Говорю же… показалось, – Деревянченко уже и сам не рад был, что затронул эту тему. – Может, кто-то другой это был… Короче, замнем.

– Ну, ты меня с кем-то спутал, Толян. Ладно. А ты был, значит, со своей девчонкой? – Быстров вновь дружелюбно усмехнулся. – Как зовут-то?

– Галина.

– Галя? Это молодая продавщица из углового маркета недалеко от твоего дома?

– Нет… она учится в колледже на воспитателя.

– Она тоже видела… этих… с гробом? И машину, на которой привезли его?

– Не-а… ничего она не видела… мы сразу же ушли.

В этот момент запиликал сотовый – звонили Быстрову. Крепыш достал из кармашка шорт мобильник, посмотрел на дисплей, ответил на вызов.

– Подъезжаешь уже? – сказал он, выслушав звонившего. – Да, надо объехать… Да, там бабаи проезд забором перекрыли! Жду.

Сунув сотовый обратно в карман, он сказал:

– Товарищ за мной сейчас подъедет.

Спустя две или три минуты к гаражу подкатил джип – бэушный кореец «KIA» серого цвета. Деревянченко шапочно был знаком с владельцем этой машины: он тоже из «химиков», но старше их с Костяном лет на пять. Работает в охранном предприятии «Гефест». Анатолий махнул этому мужику, тот ответно, не выходя из салона, поприветствовал его, нажав на сигнал. Быстров уселся в кресло пассажира. Водитель сдал кормой… Уехали.

Анатолий открыл вторую створку гаражных ворот. Он собирался сесть в «Газель», завести движок и аккуратно вкатить в бокс и поставить машину на яму. Но в этот момент вновь послышался звук автомобильного двигателя.

Деревянченко удивленно посмотрел на вышедшего из подкатившего к гаражу серого джипа Быстрова.

– Кость, чего вернулись? Может, забыл чего?

Быстров, смерив его каким-то странным взглядом, протянул ладонь.

– Дай-ка ключи. Надо еще кое-куда съездить… перевезти груз. Так что коробку поменяете в другой день.

Анатолий передал ему ключи от «Газели». Вскоре обе машины скрылись за углом правого ряда боксов. Деревянченко пожал плечами, потом стал разматывать поливальный шланг – до конца рабочего дня надо сделать в боксах влажную приборку.

К шести вечера Степаныч так и не вернулся в мастерскую. Анатолий несколько раз звонил старшему на сотовый, но механический голос в трубке твердил одно и то же: «Абонент временно недоступен».

Он умылся в пристройке, переоделся в чистую одежду, запер все, что следовало запереть, и включил сигнализацию. У Степаныча есть еще два комплекта ключей, один при себе, другой – дома. Торчать далее здесь, ждать, когда он объявится, нет смысла. Тем более в этом нет смысла, что и работы никакой нет – оставлять «Газель» в боксе Быстров почему-то передумал…

Деревянченко пока еще сам не решил, идти ли ему домой пешком или же лучше подъехать на автобусе от пищекомбината – пять остановок. Вдруг запиликал его старенький сотовый телефон. Он подумал, что это Степаныч ему перезванивает, но в трубке прозвучал девичий голосок:

– Толя, привет! Это я…

– Привет, Галчонок, – обрадованно произнес Анатолий. – Ну что, занятия уже закончились?

– Толя… – странным голосом сказала девушка. – Я тут хотела поговорить… кое о чем. Хочу тебя увидеть… сегодня.

– Конечно, Галчонок, – жизнерадостно сказал Деревянченко (он вспомнил о четырех сотенных купюрах, лежащих в заднем кармане брюк). – Подходи к кафе на Ленина… туда, где сидели в субботу.

– Лучше ты приди к общежитию, – сказала Галка. – Я выйду к тебе.

Анатолий уже сразу по ее лицу понял: что-то произошло.

– Ты чего, Галчонок? – удивленно спросил он. – Чего такое похоронное выражение?

Девушка взяла его под руку; некоторое время они шли молча по тротуару – в сторону живой изгороди, за которой находился проход к братской могиле и далее к аллеям, ведущим в глубь парка.

– Так что случилось? – спросил Анатолий. – Что молчишь-то?

Девушка неожиданно остановилась.

– Толя, может… может, в полицию позвоним?

Анатолий изумленно уставился на нее.

– В полицию? А… а на какую тему?

– Как на какую? На тему того, что мы здесь видели!

– А что мы видели? – недовольно сказал Деревянченко. – Выброси все это из головы, Галчонок.

– Легко сказать.

– Пошли лучше посидим в кафешке… выпьем вина, съедим по мороженому…

Он увлек подругу за собой. Вскоре, оставив парк справа, молодые люди свернули на параллельную Ленина улицу и пошли в сторону кинотеатра «Космос», где находится еще одно летнее кафе.

– Сегодня весь день только и разговоров, что про этот гроб… – нарушила молчание Галина. – И по местному радио говорили…

– А что именно?

– Говорили, чтоб позвонили в полицию, если кто-то что знает об этом. Еще говорят, что в городе… в нескольких местах… на стенах домов… нарисовано… эм-м…

– Что нарисовано? – Деревянченко остановился, и она тоже. – Че-т я не пойму, о чем вообще речь?!

– Вот то самое, что было на гробе нарисовано, – полушепотом сказала Галина. – Волчья голова. Та самая, Толя.

– Волчья голова? – переспросил Анатолий. – Откуда знаешь, что… что «та самая»?

– Так я ж сама ходила смотреть…

– Когда?

– В обеденный перерыв…

– А куда ты ходила?

– В парк… На летней площадке… на сцене прямо… на щите… или на экране, не знаю, как правильно сказать… кто-то нарисовал волчью морду. – Она развела руки в сторону. – Вот такого размера… Издалека видно, – девушка судорожно вздохнула. – Там полиция все оцепила. Ближе чем на сто метров никого не подпускали. Но я, хоть и совсем близко не смогла подойти, всю ж эту морду хорошо разглядела.

– И что? Точно такая?

– Да. С этими… патронами от пистолета вместо передних клыков.

– Не от пистолета, – думая о своем, механически произнес Деревянченко. – Пистолетные патроны… они такие… короткие и округлые. А то были винтовочные – длинные, заостренные. – Выпалив это, он вдруг спохватился. – Что, правда такая же картинка?

Галина перекрестилась.

– Только больших размеров – метр примерно в диаметре… Зеленой краской нарисована! Или струей из баллончика.

– А почему не пускали? Зачем приехала полиция? Это как-то объясняли?

– Говорят, какой-то ящик нашли.

– Ящик? Еще один гроб?

– Нет, не гроб, Толя. Люди говорили, ящик тот не деревянный, а картонный…

– И что?

– Какой-то мужчина… а там народ собрался… вот мужик и заявил, что за саперами даже посылали.

– Ничего себе.

– А потом полицейские велели покинуть парк. И вот только недавно, час назад, туда опять стали пускать людей.

– Хм… – Деревянченко почесал в затылке. – Я как-то все это пропустил.

– Так про гроб еще вчера по местному радио что-то говорили. И по кабельному – тоже. Ты разве не слышал?

– Я ж тебе говорил, что в воскресенье поеду с родителями на дачу?

– Да, я помню.

– Ну вот. В девять вернулись… я сразу лег спать. М-да… вот это новости..

Они прошли еще квартал или два; и вдруг оба сбились с шага. Впереди, у кинотеатра «Космос», что-то происходило… В ту сторону промчались, освещенные тревожными всполохами, одна за другой две полицейские машины. С перекрестка – и туда же – свернула еще одна полицейская машина.

На улице стало вдруг как-то шумно из-за раздающихся сразу с нескольких сторон ревунов и сигналов подъезжающего к месту событий служебного транспорта…

Подойдя ближе, они остановились на тротуаре, где уже собралась кучка зевак. К небольшой площади перед кинотеатром свернул автобус с полицейской символикой. Из передних дверей выскочили двое в форме; у одного на поводке овчарка. Эти поспешили сразу к входу к кинотеатр….

На глазах у собравшихся возле кинотеатра прохожих сотрудники полиции стали разворачиваться в двойную цепь… И уже вскоре вдоль нее, как по коридору, из фойе первого этажа – прежний сеанс закончился, а новый еще не начался – потянулась цепочка граждан…

Анатолий услышал, как один из них, парень лет семнадцати, прижимая в уху сотовый телефон, на ходу с кем-то говорил (очевидно, с родными):

– Не волнуйтесь, мы уже вышли. Да, вроде бы звонок был… говорят, что бомба в зале…

Деревянченко и его девушка двинулись между домами и уже вышли на параллельную улицу. Отсюда хорошо виден задник кинотеатра с двумя дверями, откуда обычно выходят граждане после окончания сеанса. Молодые люди, возможно, не заметили бы ничего особенного и прошли бы мимо, если бы не стоявшая там, освещенная всполохами от включенного проблескового маячка, полицейская машина… На стене – между этими двумя закрытыми дверями – была хорошо видна нарисованная кем-то, вероятно, струей из баллончика, оскаленная волчья голова с острыми винтовочными патронами вместо клыков.

Потрясенные увиденным, они некоторое время шагали молча – шли обратной дорогой, в сторону общежития педагогического колледжа. Когда миновали живую изгородь у братской могилы, Галина дрогнувшим голосом сказала:

– Толя, ты же говорил, что вроде узнал тех, что привезли гроб…

– Нет-нет, – торопливо сказал Деревянченко. – Наши пацаны, на кого я подумал… Нет, это фигня… Не может такого быть!

– Ох-х, Толя… как-то мне не по себе. Может, все же позвоним?

Деревянченко, бросив на подругу хмурый взгляд, сказал:

– А что мы скажем ментам? Мы ж ничего толком не видели…

– Кое-что видели. И слышали.

– Если расскажем, так нас же сделают крайними, как это у ментов часто бывает.

– Думаешь?

– Выброси из головы! Все, Галчонок… давай больше на эту тему не будем говорить.

Они провели вместе еще около получаса неподалеку от Галкиной общаги. Гуляли по переулкам, целовались, старались выбросить из головы дурные мысли.

Наконец попрощались. Увидев, что Галина скрылась в общежитии, Деревянченко зашагал в сторону дома. В голове у него после разговора с подругой и после увиденного возле кинотеатра «Космос» все как-то перемешалось… Сюда же до кучи приплетались мысли о Быстрове, о всех тех вещах, что тот рассказал ему сегодня в гараже. Анатолий не был, кстати, так уж уверен на все сто, что в ночь с субботы на понедельник он видел именно Быстрова. Лицо одного парня было закрыто шарфом или платком… Ну а другого он и вовсе толком не рассмотрел, он видел лишь силуэт.

Может, и «Газель» не та, на которую я подумал? Мало ли в городе и окрестностях «соболей» и «газелей»?

Напряженно думая, Деревянченко шел прямым путем к родительскому дому. Погода быстро портилась; над городскими кварталами, подсвеченные в разных местах отраженными бликами, нависли темно-фиолетовые, почти черные тучи. Прошел мимо школы, в которой когда-то учился… Стало совсем темно; так темно, как редко бывает в июне. Анатолий уже видел торец своей пятиэтажки, видел огни соседних многоэтажек; осталось пройти через небольшой пустырь, и он окажется в родном дворе.

Еще прежде, чем он опознал идущего наискосок по пустырю мужчину, прозвучал знакомый голос:

– Толян?! Ты, что ли?

– Костя?

Деревянченко с удивлением посмотрел на подошедшего к нему крепыша.

– А ты чего тут? – спросил он, остановившись. – Твои родаки давно отсюда съехали..

– Да так… – странным голосом сказал Быстров. – Одного знакомого решил повидать.

– А! Ну ладно…

Ветвистая молния прочертила небо; и тут же над головами оглушительно треснуло.

– Вот это да! – пробормотал Анатолий. – Гроза начинается! Ну… я побежал?!

– Секунду, Толян… Скажи-ка… кому ты рассказал о том, что видел в ночь с субботы?

– О чем, о чем? Не понял тебя.

– О гробе… ну и о «Газели», которую видел в парке.

– Никому не рассказывал… Да и чушь это все.

Анатолий, услышав шаги за спиной, резко обернулся. Но ни среагировать, ни разглядеть того, кто подошел с тыла, он не успел: что-то обжигающе холодное впилось в его плоть!..

– Теперь уже точно не расскажешь!..

Деревянченко придушенно захрипел; ему нанесли еще несколько ударов ножом в спину и печень… Через минуту на пустыре, поливаемом шипящими струями ливня, остался лишь один лежащий навзничь парень с торчащей из спины рукоятью ножа.