Текст книги "Титановая гильотина"

Глава 5
Жалко парня, а как подумаешь, так и черт с ним!

Черная «Ауди-80» дежурила в Новом микрорайоне с шести часов утра. Дома здесь были преимущественно трех серий: пятиэтажные, о четырех подъездах, сложенные из красноватого кирпича, панельные девятиэтажки с двумя подъездами и серые четырнадцатиэтажные башни-»монолиты». Во двор, где была припаркована подержанная иномарка, выходили подъезды двух пяти– и одного девятиэтажного здания. Как раз в последнем, на четвертом этаже, в съемной однокомнатной квартире в данное время проживал объект наблюдения.

Постепенно стало развидняться. Заступил на вахту день: угрюмо-мрачноватый, как работяга, которому после вчерашнего бодуна приходится тащиться на работу. Низкое, затянутое хмарью небо напоминало серо-сталистую «губку», бракованную партию металла, отправляемую литейщиками обратно на переплавку. Со стороны речпорта донесся басовитый гудок речного ледокола, окалывающего торосящиеся льдины, начинающие потихоньку, к весне, напирать на круглые бетонные предмостные «быки»; сам же новый автомобильный мост, переброшенный в этом месте через Волгу, был в это раннее воскресное утро почти свободен от проезжего транспорта…

В салоне «Ауди» расположились трое мужчин. В кресле водителя сидел довольно крупный парень лет тридцати, одетый в куртку «пилот», распахнутую на груди. У него было удлиненное лошадиное лицо и стылые блекло-серые глаза, лениво полуприкрытые тяжелыми веками. Строго говоря, данный субъект не принадлежал к блатному миру, что не мешало ему, однако, обзавестись собственным прозвищем – Лом (фамилия его была Ломов). Двое остальных сидели на заднем сиденье: бывший сослуживец и ровесник Ломова Валерий Фомин, одетый в черную утепленную кожанку и в черной же вязаной шапочке, надвинутой по самые брови, располагался позади водителя, а справа от него устроился домушник Блоха, он же дважды судимый за квартирные кражи двадцатишестилетний гражданин Медведкин, откинувшийся из зоны всего полтора месяца назад.

– А вот и он! – заметив вышедшего из крайнего слева подъезда девятиэтажки мужчину, сказал Ломов. – Паршивая у них, однако, служба… даже по выходным приходится пахать.

– У нас не лучше, – отозвался Фомин, засекая время по наручным часам. – Что-то он рановато сегодня? Еще только четверть восьмого утра…

Они проследили, как объект уселся в свою тачку, припаркованную напротив подъезда. Через минуту «Опеля» уже и след простыл; «Ауди» же осталась стоять, где стояла, поскольку Ломов и Фомин действовали строго по плану – Блоху, конечно, вообще в расчет брать не стоит, – в соответствии с которым они должны были решить задачу чисто технического характера.

– Выждем для верности пару-тройку минут, – сказал Лом. – Ну что, Блоха? За сколько управишься?

Медведкин был одет в просторную серую куртку – под нее была пододета рабочая жилетка с простеганными кармашками для хранения необходимого в его профессии инструмента – и вязаную шапочку. Низкорослый, гибкий, как подросток, худощавого телосложения, он имел еще вдобавок ко всему золотые руки. Блоха был известен в узких кругах тем, что он мог подобрать – или заново изготовить – ключи практически к любому дверному замку. Работал чаще всего в одиночку, на вооруженный разбой никогда не шел, предпочитая чистить облюбованные им «адреса» в отсутствие хозяев; после двух-трех дней подготовки он был способен проникнуть в нужную ему квартиру, открывая без труда дверные замки, как будто это была его собственная хата.

Засыпался он дважды, и оба раза по собственной глупости: в первый раз его замели на том, что в «адресе» сработала толково сделанная какими-то спецами сигнализация, наличие которой он прохлопал, во второй он сунулся с краденым к одному местному барыге, а тот, как выяснилось вскоре, вовсю сотрудничал с криминальной милицией.

– Ну так че? – Блоха бросил беспокойный взгляд вначале на водителя, затем на сидящего рядом Фомина. – Нижний я еще вчера смог открыть! Верхний замок у него – «француз»…

– Но ты с ним справишься, конечно? – спросил Ломов. – Тебе ж это как два пальца об асфальт!

– Ну что тут гадать, – пожал плечами домушник. – Я заготовок нафигачил… может, что-то сразу подойдет. А нет, так я придумаю что-нибудь на месте.

– Действуй только аккуратно, Блоха! – сказал Фомин. – Смотри не засветись… а то на раз башку оторву! В хату не входить! Подберешь ключи – и сразу назад! Ну все, пошел…

«Ученого учить, только портить, – усмехнулся домушник, подымаясь по лестнице на четвертый этаж. – Работы там на раз плюнуть… Вот только неясно, на какой хрен им сдалась эта хата? Вряд ли там можно разжиться чем-нибудь ценным. Да и мужички эти, что остались в «Ауди», никогда прежде, кажется, не специализировались на квартирных кражах…»

Поэтому Медведкина сейчас более всего интересовало не то, справится ли он с заданием, а другое: заплатят ли они ему обещанные четыреста баксов за эту в сущности плевую работенку или все же кинут, показав вместо гонорара дулю с маслом?

Но деваться все равно некуда: не та эта публика, на чьи просьбы и пожелания можно было бы ответить отказом…

Блоха поднялся на нужную ему лестничную площадку. Большинство жильцов дома в это раннее воскресное утро еще дрыхли. На площадку выходили двери трех квартир, нужная ему была посередке. Блоха нагнулся, делая вид, что завязывает распустившийся шнурок, прежде коротко прозвонив в «адрес». На его звонок, как и следовало ожидать, никто не отреагировал (мужик этот, что уехал на «Опеле», проживает здесь, по полученным сведениям, один). Справившись со шнурком, он выпрямился, чутко прислушиваясь к сторонним звукам. Выплюнул на ладонь комок жвачки, разделил ее на два комочка и тут же залепил ими дверные «глазки» соседних квартир…

– Быстро он, однако, справился, – сказал Ломов, увидев выбравшегося из подъезда наружу низкорослого парня. – И пяти минут не прошло…

Блоха пересек уставленный машинами двор и уселся в черную «Ауди».

– Готово, – сказал он. – Кому отдать ключи?

– Мне! – протягивая ладонь, сказал Фомин. – Соседи тебя часом не засекли?

– Не… вы че?! – Медведкин обиженно шмыгнул носом. – Я ж того… не первый день замужем.

Фомин сверился с наручными часами.

– Придется малость обождать… Хотя бы полчаса для верности. Сигнализации там быть не должно, но мало ли что…

Бросив косой взгляд на домушника, Фомин сказал:

– Хороший ты парень, Блоха… Но если что-то пойдет не так, лично выдерну тебе ноги!

Наведавшись в чужой «адрес», Фомин тоже пробыл там недолго. Тонкие кожаные перчатки он снял лишь после того, как уселся в салон «Ауди». Ломов сразу же завел движок и стал потихоньку выбираться из заставленного легковушками двора.

– Молоток, Блоха! – похвалил домушника Фомин. – Оба замка вскрыл легко, как будто «родными» ключами пользовался…

– Так это… может, высадите меня? – шмыгнув носом, сказал тот. – И это… Мы ж еще насчет бабулек договаривались?

– Сиди пока! – строго сказал Фомин, тут же, впрочем, забравшись рукой во внутренний карман куртки. – Есть еще одно дельце, где нам понадобится твоя помощь! А пока вот держи… заработал!

Вытащив из кармана четыре стодолларовые купюры, он перегнул их пополам и передал Медведкину.

– Вот спасибо, граждане начальники… – обрадованно сказал тот, пряча гонорар в один из кармашков поддетой под куртку жилетки. – Есть работа, говорите? Ну так я завсегда к вашим услугам…

– Ну а куда ты на хрен денешься, курвец, – с усмешкой сказал Лом. – Тебя ж опять у барыги с краденым застукали?! А тебя добрые люди не только отмазали, но и на денежную работу поставили, чтоб ты, Блоха, помогая нам, смог и для себя заработать…

Миновав район Заречья, черная «Ауди» выбралась на пригородное шоссе. Около получаса они ехали молча, только ветер посвистывал за стеклами машины. «Ауди» свернула с шоссе на гравийную дорогу, ведущую к функционировавшему здесь некогда военному полигону, который нынче превратился в заросшую мелкими деревцами и кустарником пустошь.

Бросив беспокойный взгляд в боковое стекло, а затем и на необычно молчаливого Фомина, Медведкин спросил:

– А куда это мы едем? Это… здесь же нет поблизости жилья?

– Твои сведения устарели, Блоха, – косо взглянув на него, сказал Фомин. – Пока ты чалился в зоне, тут неподалеку небольшой коттеджный поселок люди подняли…

– Со стороны полигона нам сподручнее всего будет туда подъехать, – подал реплику со своего места Ломов. – Немного, правда, придется пешочком пройтись. Подойдем поближе, понаблюдаем, как там и что, на месте все и решим…

– А что за работа? – спросил домушник. – Я это… в сельской местности никогда прежде не работал.

– Да есть у нас тут одно дельце, – неопределенно хмыкнув, сказал Фомин. – Не суетись, Блоха, скоро ты сам все узнаешь.

Едва «Ауди» затормозила на схваченной морозцем проселочной дороге, в ту же секунду на запястьях изумленного и напуганного таким поворотом домушника защелкнулись металлические браслеты.

– Неплохой, однако, фокус, да, Блоха? – придерживая его за шиворот, сказал Фомин. – Думаешь, один только ты умеешь ловко ручонками работать?..

Лом неторопливо выбрался из машины, обошел ее, открыл дверцу и одним рывком, без видимых усилий, выдернул Медведкина из салона «Ауди».

– Вы че?.. – не на шутку всполошился домушник, до которого наконец дошло, чем может завершиться это дельце. – Я ж понимаю… у меня завсегда рот на замке!

Лом оттащил его шагов на десять от машины, затем, подбив ноги, свалил на землю – лицом вниз. В руках у него невесть откуда оказалась удавка, каковую он, прижимая коленом свою жертву к земле, сразу же набросил на шею Медведкину.

– Так оно будет надежнее, – просипел он, чуть разведя руки с концами удавки в стороны и с натугой выбирая слабину. – А то еще сболтнешь что-нибудь лишнее…

Они сняли со свежеиспеченного жмура вначале куртку, а затем и жилетку с инструментом. Эту самую жилетку – не забыв извлечь из кармашка четыре сотенные купюры – они решили выбросить где-нибудь по дороге. От прежних времен здесь остались какие-то бетонные сооружения вроде дзотов, в одно из них через дыру в плите железобетонного перекрытия сбросили Медведкина (труп обнаружат разве что к лету, да и то если какие-нибудь бомжи наткнутся, а они в ментовку ни за что не просигнализируют о такого рода находке).

– Все, Лом, двигаем обратно! – распорядился Фомин. – Надо доложить шефу, что по нашей части… все на мази!

Глава 6
Пора, пора! Рога трубят…

Воскресенье, около полудня

Время «Ч», если верить анонимному источнику, скрывающемуся за псевдонимом Иван Иванович, должно было наступить в два часа пополудни. До Новомихайловска, на восточной окраине которого еще в конце восьмидесятых годов прошлого века был возведен и запущен в эксплуатацию огромный – даже по прежним сверхиндустриальным советским меркам – титано-магниевый комбинат, от облцентра было не более часа езды. Посовещавшись, журналисты решили выехать чуть пораньше, с тем чтобы осмотреться, освоиться на местности и выбрать себе максимально удобную – желательно также безопасную – позицию для «натурной» видеосъемки.

Стрингерам, как это иногда случается, подфартило уже в самом начале этой предпринятой ими на свой страх и риск поездки (хотя сами они о том какое-то время даже не догадывались).

Маркеловский «Фольксваген» двигался по Волжскому бульвару в сторону нового автомобильного моста, когда вдруг раздался – быстро нагоняя их – вой милицейской сирены.

– Освободите вторую полосу! – донеслось из динамиков поравнявшегося с ними гаишного «Форда». – Пропустите спецколонну! Всем держаться левой бровки!..

«Форд», горя синим пламенем проблесковых маячков, миновав последний перед въездом на мост перекресток, тут же прибавил скорость. Вслед за ним двигалась целая вереница машин: сначала джип «Лендровер» с затемненными стеклами, затем подряд три крутые иномарки, «шестисотый» «мерс», «BMW» седьмой модели и «СААБ», опять джип, следом темно-синий микроавтобус с надписью на бортах «КОНТОРА СУДЕБНОГО ПРИСТАВА», за ним автобус «ПАЗ» с какими-то одетыми в камуфляж бойцами, а потом еще два микроавтобуса, один темно-синего, другой кирпичного цвета – оба марки «Форд», с затемненными стеклами…

Маркелов, словно ужаленный, подпрыгнул в своем кресле, зыркнул в зеркало заднего обзора, затем круто переложил руль вправо и тут же, едва не задев плетущуюся впереди «Газель», вымахнул на все еще свободную вторую полосу, успев пристроиться в корму идущего замыкающим в спецколонне микроавтобуса.

– Ты что, сдурел, Маркелов?! – несколько удивленная такой прытью, поинтересовалась Анна. – Какого черта ты вытворяешь?

Она испуганно обернулась, пытаясь разглядеть через боковое стекло, не заметил ли кто их отчаянного маневра и не попытается ли кто-нибудь обрубить этот непрошеный хвост.

– Напряги свои мозги, Нюра! – Маркелов, на мгновение повернув голову к ней, осклабился. – Прикинь, детка, куда эти хмыри с мигалками так торопятся! Даст бог, все будет путем… вот что бы ты, спрашивается, без меня делала?!

Поначалу Маркелов и сам далеко не был уверен в правильности собственной догадки, но скоро выяснилось, что колонна автотранспорта, в чьи ряды без спроса влились и стрингеры на своем «Фольксвагене», под прикрытием нескольких милицейских машин движется именно в сторону Новомихайловска.

Всю дорогу они так и держались в хвосте колонны, идя в ней предпоследними – замыкала выезд еще одна милицейская машина, устроившаяся по корме вишневого микроавтобуса уже на выезде из облцентра.

Примерно через час после старта этого импровизированного пробега голова колонны – а следом и все остальные машины – уже в прямой видимости трехметровой высоты стен ТМК, за которыми виднелись огромные серые, словно присыпанные золой, цеха и агрегатные установки, где-то всего в километре от центральной проходной комбината уткнулась в импровизированное заграждение – поперек дороги здесь были развернуты два стареньких автобуса «Икарус» и с полдюжины прицепов от большегрузных машин.

Возле этих отнюдь не случайно возведенных здесь баррикад собралось человек примерно 120–150. В основном это были граждане самой мирной наружности, причем едва не половину толпы составляли женщины. В руках некоторых граждан виднелись самодельные плакаты: «РУКИ ПРОЧЬ ОТ КОМБИНАТА!», «ГУБЕРНСКИЕ ВЛАСТИ! ХВАТИТ ТОРГОВАТЬ РОДИНОЙ!» и еще как минимум один – не слишком уместный здесь, – свежий антивоенный призыв: «Буша в тюрьму, войне – конец!»

Возле толпы прохаживалось с десяток милиционеров – некоторые экипированы в броники поверх бушлатов и вооружены автоматами, – и по их хмурым, озабоченным лицам что-то не было видно, что они так уж сильно рады прибытию спецколонны и своих коллег из областного города Н-ска.

Маркелов, почему-то понизив голос до шепота, произнес:

– Нюра… камеру… быстро!

Зеленская перегнулась через кресло в салон, вжикнула «молнией» синей дорожной сумки, хотела было вытащить оттуда рабочую камеру, но тут же – с учетом обстоятельств – все переиграла и передала напарнику портативную «Сони».

Они предполагали, что колонна, выдвинувшаяся из облцентра, будет на какое-то время задержана здесь, на подступах к комбинату, и что, вполне возможно, у этих импровизированных баррикад вспыхнет потасовка, но время для решительной разборки, кажется, еще не пришло…

Несколько ментов, сошедшихся возле баррикады, о чем-то накоротке посовещались, затем двое из них, осуществлявших сопровождение колонны – оба были в полковничьих чинах – и пытавшихся говорить со своими новомихайловскими коллегами эдак свысока, нажимая на начальственные басы, дружно развернулись и несолоно хлебавши уселись в передовой милицейский «Форд». Тут же, как по команде, пришла в движение вся колонна – вначале на обочину дороги и далее на присыпанное снежком поле выкатил мощный «Лендровер», а вслед за ним, огибая по дуге препятствие, а заодно и собравшуюся там толпу, тронулись с места и остальные машины.

– Нет, не умеют наши люди строить баррикады, – невольно вздохнув, прокомментировала зрелище Зеленская. – Однако, думаю, добром все это не закончится…

И словно в подтверждение ее слов, митингующие попытались забросать камнями и железками «вражескую колонну», пустившуюся в объезд столь неискусно возведенной ими преграды; два или три булыжника угодили в борта и корму вишневого микроавтобуса, но ни один из них, к счастью, не высадил стекла и не причинил никакого вреда внедрившимся в ряды «захватчиков» столичным журналистам.

Это была, как уже вскоре выяснилось, лишь легкая прелюдия к основным событиям.

Огромная асфальтированная площадка перед проходной комбината, используемая, очевидно, как служебный паркинг и как стоянка для маршруток и рейсовых автобусов, была теперь запружена толпой: по прикидкам Маркелова, здесь собралось не менее двух тысяч человек. Плюс к этому от ближайшего жилого микрорайона, напоминая издалека черную, растянувшуюся километра на четыре гусеницу, местами жиденькую и даже пресекающуюся, а местами и плотную, к комбинату по дороге, снабженной тротуаром и велосипедной дорожкой, подтягивались еще немалые толпы горожан.

Прибывшая из губернского центра колонна, наткнувшаяся на этот живой щит, оказавшийся более действенной преградой, нежели устроенная на подъездной дороге баррикада, несколько смешав свои ряды, вынуждена была парковаться на относительно свободной от людей стоянке для маршрутных микроавтобусов. Косить далее под одного из крутых губернских парнишек, продолжать и далее изображать «своего среди чужих» у Маркелова более не было желания; к тому же это было отнюдь не безопасно. Поэтому он не стал ломиться поближе к проходной вслед за истошно сигналящими ментовскими машинами, навороченными иномарками и громоздкими джипами, а спокойненько объехал по краю площадку и припарковался уже в ряду машин, которые, надо полагать, принадлежат местным, вставшим на защиту комбината людям.

– Прикинь, Нюра, какой облом их здесь ожидает, – закуривая сигарету, сказал Маркелов. – Вряд ли они гадали, что здесь так до хрена соберется народу…

– Да, что-то у них не срослось, – покивала головой Зеленская. – Конечно, воскресный день они не случайно выбрали. Рассчитывали, наверное, что на комбинате будет минимум народа… Но нынешний менеджмент голыми руками, по всему видно, не возьмешь. В металлургии и оборонке сейчас ведь тоже немалые деньги прокручиваются, и просто так, без борьбы, они столь лакомый кусочек не отдадут московской «энергетической мафии» и ребятишкам из «СибАла»… Да и местные работники, как видишь, настроены совершенно определенным образом… так что по-хорошему они вряд ли своего добьются.

До здания центральной проходной от места их нынешней стоянки было примерно метров сто. Здание своей формой напоминало стеклянный куб, расчерченный на крупные клетки полосами серебристого металла (надо полагать – титана). Внутри «аквариума» заметно какое-то брожение… там и сям мелькают фигурки людей, одетых в камуфляжную форму. На площадке перед проходной посреди собравшейся здесь толпы стоит грузовик с отброшенными бортами; какие-то люди, вооруженные мегафоном, пытаются использовать его в качестве трибуны.

Позади и чуть правее места парковки «Фольксвагена» – если скользнуть взглядом вдоль бетонной стены, – примерно в полукилометре отсюда находится еще одна проходная для грузового автотранспорта. Еще дальше находится сквозная железнодорожная ветка, надежно перекрытая сейчас створками металлической брамы. У проходной для большегрузного транспорта маневрируют две фуры – очевидно, охрана таким вот способом намерена заблокировать на время и этот проезд.

– Все, Нюра, сейчас начнется… – сказал Маркелов. – Давай-ка махнемся местами! Ты садись за руль, а я попробую заснять на камеру этот бедлам…

Они быстренько «рокирнулись». Маркелов открыл переднюю дверцу со стороны кресла пассажира. Продел кисть руки в специальное крепление, затем, привстав на порожке, используя его в качестве возвышения, и чуть облокотясь рукой о верхний край приоткрытой дверцы, принялся снимать людской муравейник, собравшийся возле импровизированной трибуны, «аквариум» и ту часть площадки, где разместился автотранспорт приезжих и где к этому времени было уже выставлено милицейское оцепление.

– Атас, Володя! – быстро произнесла Зеленская. – Прячь камеру! Запри дверцу! Кажется, нас заметили…

Из черной «Ауди-80», припарковавшейся несколькими секундами ранее всего в десятке шагов от «Фольксвагена» московских журналистов, наружу выбрались двое мужчин крепкого телосложения.

Они коротко посовещались о чем-то, стоя у машины, затем один из них, одетый в черную утепленную кожанку, огибая митингующую толпу, направился в ту сторону, где, прикрытый милицейским кордоном, разместился транспорт прибывших из губернского центра людей. Другой же, в куртке «пилот», с крупным вытянутым, заканчивающимся тяжелой челюстью лицом, подошел к «Фольксвагену», зыркнул на дорожные номера – номерная серия, удостоверяющая принадлежность транспорта к московскому региону, вроде как случайно была заляпана грязью, – после чего постучался костяшками пальцев в боковое стекло микроавтобуса.

Маркелов приспустил стекло.

– Огоньку, брат, не найдется? – выковыривая сигарету из пачки, лениво поинтересовался незнакомец.

– Прикурить? Эт-то запросто…

Маркелов просунул руку в проем и щелкнул ему навстречу своим безотказным «Ронсоном».

– Благодарствую, – прикурив, незнакомец несколько секунд нагло пялился на Маркелова и его сидящую за рулем подругу. – А ты это… браток… по делу здесь или как?

– Ага! – сказал Маркелов, пряча зажигалку в карман. – Или как…

– Что-то я тебя раньше не встречал, – продолжая бесцеремонно разглядывать его, сказал субъект с лошадиным лицом. – Ты вообще-то чьих будешь, браток? Из местных? Или все же «нашенский», из губернских?

– Из «зареченских» я, приятель, – осклабившись, заявил Маркелов. – Что-то и я тебя припомнить не могу…

– Надо же, как интересно, – несколько притворно удивился тот. – А я-то думал, что меня здесь каждая собака в лицо знает…

«И не мудрено с такой рожей запомниться, – подумал про себя Маркелов. – Неужели какая-то местная «знаменитость»? Блин… пристал как банный лист к заднице!»

– Я че, браток, интересуюсь, – процедил тот. – Ты вроде как на камеру решил тут… все заснять? Так хотелось бы, знаешь ли, выяснить, кто тебе такую установку выдал?

Неизвестно, чем бы закончился этот неприятный для журналистов эпизод, но верзила вдруг круто развернулся и, щелчком отбросив недокуренную сигарету, уселся в свою черную «Ауди-80»… мигом завел движок и тут же куда-то отъехал, оставив стрингеров в полном недоумении.

Возможно, причиной тому послужило появление «ГАЗ-31», которая припарковалась только что по другую сторону от «Фольксвагена», но через одну машину от микроавтобуса.

Из «волжанки» вышел мужчина лет тридцати с небольшим, одетый в расстегнутую на груди темную куртку (из-под распахнувшейся полы на мгновение выглянула коричневатая кобура с торчащей рукоятью пистолета). Он неожиданно остановился и несколько секунд в упор смотрел через лобовое стекло на сидящую в кресле водителя молодую женщину. У этого совершенно не знакомого Зеленской мужчины было гладко выбритое, волевое лицо и пристальные – показавшиеся серо-голубыми – глаза. Он как-то странно – почудилось, что укоризненно, – покачал головой, затем, спустя короткое время, пропал из виду, смешавшись с бурлившей на площадке людской толпой.

– Ну и чего они все ждут? – недоумевающе произнес Маркелов. – Так и будем торчать здесь без дела? А где же «драйв»?!

И тут же, словно в ответ на его замечание, неспокойно колыхнулась человеческая толпа, прижимающаяся к смахивающей на аквариум проходной, и в разных концах площадки заголосили клаксоны, смешиваясь с тревожными, пронзительными звуками автосигнализации.