Текст книги "Охота на крыс"

Итак, он находится сейчас в здании, где некогда размещался Гудермесский райвоенкомат. Вернее, в его подземной части, где чеченцы еще в самом начале девяностых годов, перепланировав подвальные помещения, превратили их в тюремные камеры. С тех пор хозяева «объекта» успели поменяться несколько раз, но во все времена, кто бы здесь ни хозяйничал, тюряга эта всегда пользовалась самой дурной славой.

Да, ему довелось побывать здесь примерно с полгода назад. Тогда шла активная фаза спецоперации «Охота на волков». Ситуация была очень сложной: повторялось все самое худшее, что имело место во время первой чеченской. В середине декабря, когда дела приняли критический оборот, в особенности не ладилось со взятием Грозного. «А-центр» предпринял, как всегда тайно, под личиной других ведомств и учреждений, ряд скоротечных, но жестоких, а потому весьма эффективных акций по «кавказскому вопросу». Два подразделения спецназа ГРУ, к примеру, а также укрупненная бригада ФСБ взялись разом крушить механизм незаконных поставок оружия, продовольствия и медикаментов, которые потоком шли на Северный Кавказ под самой различной маркой. Самый большой бизнес делали коррумпированные чины МВД и МО, призванные решать по роду службы вопросы материально-технического снабжения, а также федеральные чиновники разных уровней, связанные с «восстановлением Чечни» и реанимировавшие выгодную для многих идею воссоздания чеченской милиции.

Работали тогда Шувалов, Бушмин и K° как проклятые. Задержанных в разных концах Чечни, и даже за ее пределами, людей доставляли в Гудермес. Здесь, в этих самых подвалах, их потрошили спецы из госбезопасности, и тут же начиналась облава на персон, которые в ходе зубодробительных допросов удавалось нарыть убойный компромат. Стены и пол в помещениях, где велось дознание, были сплошь забрызганы кровищей и блевотиной. И уже только под Новый год Бушмин уразумел истинный смысл происходящего: в Кремле должна была произойти смена власти, очень многое было поставлено в те дни на карту, а потому в злокозненной Чечне, на которую нынче смотрит весь мир, следовало навести такой «порядок», чтобы там хоть какое-то время было тихо и покойно, как на заброшенном деревенском кладбище.

Тогда многим бизнерам, делающим чистоган на крови и чужих страданиях, пришлось очень туго. Но что, спрашивается, изменилось с тех пор? Лишь то, что их места заняли другие личности, сам же «бизнес» расширился, выйдя на внушительный международный уровень. В той же «фирме» дело нынче поставлено так, как и не снилось никому еще шесть месяцев тому назад.

Свято место, как известно, пусто не бывает. Оружейный (и не только) «бизнес» подмяла под себя организация Джабраила. А в тюремных камерах появляются новые персонажи, такие, как «майор Михайлов».

Это ли не ирония судьбы?

Бушмин выкурил сигарету. Но так и не успел переключить мысли на иную тему, связанную с очень любопытной личностью, неожиданно засветившейся в этих краях в компании с Абдуллой Малехом, – в коридоре послышался топот шагов, а следом в двери открылась небольшая квадратная амбразура.

– Эй ты, шкура чеченская! – донесся до него грубый мужской голос. – Не сдох там еще?! Ну-ка, мордой к стене!!

Глава 12

Сразу трое мордоворотов, экипированных в форму спецназа Минюста, отконвоировали задержанного в довольно просторное по здешним меркам помещение, где, восседая за столом, его дожидались знакомые уже Бушмину персонажи – «гэбист» и «законник».

– Присаживайтесь, Михайлов, – сухо произнес фээсбэшник. – Разговор у нас к вам будет деловой и конкретный. Сразу уточню: хотелось бы обойтись без мер физического воздействия… Кто-нибудь один останьтесь, остальные двое перекурите пока в соседнем помещении.

Пара бугаев усадила подследственного на табурет, но не вплотную к столу с дознавателями, а у противоположной от них стены. После этого они убрались за дверь, готовые по первому зову явиться обратно. Помимо них, в подземной тюряге находилось еще с полдюжины сотрудников, причем скорее всего это были подчиненные «гэбиста», которые всю ночь напролет выбивали показания у бушминских «отбойщиков».

Бушмин незаметно огляделся. Помещение успели прибрать и проветрить. Цементный пол кое-где не успел даже высохнуть: по-видимому, недавно здесь прошлись мокрой тряпкой. Стены, выкрашенные масляной краской ядовито-зеленого цвета. Под потолком ярко горит забранный в решетку светильник. Кронштейн в углу помещения, где стационарно крепится видеокамера, пустует, самой камеры тоже не видать – кажется, записывать допрос на видео они не собираются. Решили по какой-то причине ограничиться аудиозаписью: Андрей засек, как чекист включил записывающую аппаратуру, спрятанную в выдвижном ящике стола.

– Ваши подельники вели себя неумно, – сказал фээсбэшник, лениво пригладив ладонью и без того прилизанную, волосок к волоску, прическу. – Упирались как бараны! И что мы имеем?

– Мы имеем их свидетельские показания, – сказал «законник», – уличающие вас, личность, скрывающую свою настоящую биографию под вывеской некоего Андрея Михайлова, в совершении целого ряда преступных деяний…

В доказательство «важняк» продемонстрировал с полдюжины записанных кассет и тощую папку с исписанными от руки листами писчей бумаги. На его округлом щекастом лице при том наблюдалось такое важное и даже горделивое выражение, как будто он показал только что все разом несколько десятков томов некоего уголовного дела, с четкой доказательной базой и блестящей, для обвинительной стороны, судебной перспективой.

Бушмин продолжал безмолвно восседать на табуретке, задумчиво опустив голову, держа руки на коленках. За ним внимательно наблюдал оставшийся в помещении охранник, громадный даже на фоне нехлипкого рослого Бушмина. На боку кобура с пистолетом, в руке дубинка, которой он, как бы смиряя нетерпение, легонько похлопывал себя по открытой ладошке.

– Ты ж не такой бар-ран, как твои подельники? – риторически вопросил чекист. – Все равно выложили, что от них требовалось! И про то, что ты якшаешься с младшим Чермоевым, и как вы на «эмчеэсовской» «вертушке» летали с неделю назад в район Ца-Ведено и там захоронили в яму какие-то ящики, и еще многое другое… Михайлов он, видите ли! Ты что, за дебилов нас держишь?! Или хочешь, чтобы и тебя покалечили?! Давай-ка, дружок, лучше веди себя с нами по-хорошему! Нам не хотелось бы ломать такого цветущего мужика, как ты… Мы ведь не садисты, верно?

– Вчера были арестованы Колыванов и еще двое сотрудников из Представительства, – уточнил «законник». – Твоего здешнего начальника скорее всего этапируют в Москву, а с остальными велено особо не церемониться… В принципе нас интересуют птицы более высокого полета, нежели ты, майор! И если ты не последний дурак, если ты хочешь выкарабкаться из дерьма, сохранив при том не только жизнь, но и здоровье, то советую тебе быть предельно откровенным с нами!

– Да, не стоит нам пудрить мозги! – кивнул «гэбист».

«Гэбист» этот, а он носит полковничье звание, появился в штате Управления ФСБ по Чечне всего недели три-четыре тому назад, поэтому Андрей почти ничего о нем не знал. Но, судя по тому, как он нахраписто действует, у него здесь полномочия примерно такие же, как те, что имел Сергей Шувалов в пору своего пребывания в должности спецпредставителя ГРУ на Северном Кавказе.

«Законник» какое-то время работал в воссозданной Прокуратуре Чечни, доводилось как-то видеть его в Моздоке, в свите высоких начальников. Полковник юстиции, следователь по особо важным делам Военной прокуратуры, из Северо-Кавказского управления…

– Итак… – сотрудник ФСБ хлопнул ладонью по столешнице. – Имя, фамилия, год и место рождения?

– Михайлов Андрей Михайлович, тысяча девятьсот семидесятый, Балашиха Московской области.

– Нам нужна твоя настоящая биография! – сказал «важняк». – Назови свои настоящие имя, фамилию, год рождения, ну и так далее!

– Михайлов Андрей…

Удар пришелся в плечо. Охранник влепил ему ногой, с полуразворота.

Андрей аккуратно смайнался на пол.

– Усади его обратно!

Чекист, о чем-то задумавшись, полез в карман за сигаретами. Выдвинув один из ящиков, достал пепельницу, закурил, потом пасмурно посмотрел на «подследственного».

– Закуришь, майор? Дать тебе сигарету?

– Я привык свои курить.

Бушмин достал из кармана мятую пачку, внутри которой лежали зажигалка и две надорванные сигареты. Закурил.

– Ну так что? – «Законник» потеребил двойной подбородок. – Будем его ломать?

Андрей никак не мог врубиться, кто из этих двоих «злой» гестаповец, а кто «добрый». Кажется, оба они «добренькие»…

– Успеется, – выпустив колечко дыма, сказал сотрудник госбезопасности. – Займемся для начала его «легендой», здесь тоже есть вопросы… Ну что ж, Михайлов так Михайлов! Давай, майор, рассказывай о себе! Как ты попал в Управление физзащиты, где раньше служил, кто тебе «протежировал», ну и так далее…

В отличие от некоторых людей Бушмин был наделен способностью думать и говорить одновременно. Причем говорить он мог об одном – в данном случае он неторопливо излагал свою «легенду», – а думать совершенно о другом, о каком-нибудь предмете, совершенно не связанном с самой темой разговора.

В настоящий момент он думал о человеке, которого так неожиданно для себя повстречал на территории горной Чечни, в компании чеченца Чермоева и давно уже здесь обретающегося иорданца Малеха.

Ровно двое суток назад он имел возможность воочию лицезреть не кого иного, как Мухаммед-эд-Дина, одного из лидеров организации «Хезболлах» и одного из наиболее влиятельных деятелей радикального спектра всего исламского мира.

Для Бушмина это было настолько же удивительно, как если бы он вдруг повстречал в здешних лесах африканского льва.

Что делает здесь, в Ичкерии, что в переводе с тюркского означает «внутренняя страна», личность такого калибра? Особенно сейчас, в данный момент времени, спустя всего лишь неделю с небольшим после того, как была наяву реализована едва ли не самая значительная мечта его жизни?

Среда, 24 мая… Утром в 06.00 за спиной последнего израильского солдата закрылись ворота № 93. Тем самым закончились двадцать два года оккупации Израилем южных территорий Ливана, причем семнадцать лет из них во главе всей борьбы стояла организация «Хезболлах».

Почему он оказался здесь, на Кавказе, а не там, где его товарищи и единомышленники сейчас празднуют победу над своим заклятым врагом? У таких важных шишек, как он, там нынче много работы. Нужно ведь организовать массовые расстрелы ливанцев, которые поддерживали «оккупационный режим», организовать чистки среди офицеров армии Южного Ливана, оборудовать новые базы, рекрутировать новых «гази» и «шахидов», снабдить «воинов ислама» оружием и продолжать дальше давить на ненавистных всему арабскому миру израильтян.

А Мухаммед, вместо того чтобы находиться где-то в Бейруте или на том же юге Ливана, непонятно с какой целью бродит по горам Чечни, притом наряжается как рядовой моджахед и присутствует при переговорах заместителя Хаттаба с одним из сотрудников некоего Джабраила…

Верзила опять ударил ногой. Обозвал «чеченской шкурой».

– Поднимите его! – скомандовал «гэбист», которому уже надоело играть в кошки-мышки. – Покажите ему, что сталось с его подельниками! И сразу назад!

Верзила и двое его приятелей, вдруг успевшие нарисоваться в комнате для допросов, устроили ему небольшую «экскурсию» по своим подземным владениям. Открыли по очереди две камеры, где доживали свой век несчастные побратимы Мафусаила. Он старался особо не смотреть на избитых до полусмерти мужиков, но все равно заметил, что у одного был выбит глаз, а у другого, кажется, вообще был проломлен череп.

– Ну что, хрен моржовый! – раздраженно сказал «гэбист», когда все заняли прежние места. – Теперь ты врубился, что никто здесь с тобой шуток шутить не собирается?!

В этот момент неожиданно заработала портативная рация, принадлежавшая, как догадался Бушмин, сотруднику ФСБ.

– Без меня не начинай, – сказал тот «законнику». – Сейчас я выясню, в чем дело, и вернусь.

Он вышел в коридор, а вместо него в помещении появились два мужика в темно-синих комбезах, причем лица их скрывали шлем-маски. Кивнув «тюремному спецназу», чтобы те выметались из комнаты, они застыли с двух сторон от табурета с сидящим на нем допрашиваемым и стали хрустеть пальцами – разминали, очевидно, ручонки для предстоящей работы.

По всей видимости, это и есть «потрошители». Наверняка именно они ломали тех двух. Бушмин, услышав этот зловещий хруст, подумал, что дела начинают принимать худой оборот.

И что теперь ему делать? Начинать крушить здесь все и вся? Или позволить этим костоломам превратить его в свежепрокрученный фарш?

Еще не факт, что у него получится освободиться.

Но дело даже не в этом. Он не имеет права совершать такие вот безумные действия. Это будет глупо, непрофессионально и даже преступно по существу. Если он начнет дергаться, то провалит все на фиг! Такого он не мог допустить, пусть даже эти начнут резать его на куски.

Плохо, что он не успел сообщить кому следует о появлении в здешних краях одного из лидеров «Исламского трибунала». Он не рискнул связываться с Ханкалой, где для него оборудован «шлюз» в Разведупре, или с той же Москвой по обычным каналам связи из здания комендатуры в Шали – боялся перехвата. И, как сейчас выяснилось, правильно сделал, что поостерегся.

И еще одна мысль успела проскочить в голове, пока «мальчики», подобно пианистам, разминали свои неслабые клешни. Он подумал о том, что коль его переговоры с чеченцами и арабами оказались результативными и ему даже удалось выбраться от них живым и невредимым, то это, взятое все вместе, означает, что он в некоей иерархии поднялся как бы еще на одну «ступеньку».

Иными словами, он имеет все шансы уже в скором времени выйти лично и непосредственно на самого Джабраила, миновав многих его доверенных людей.

Фээсбэшный полковник отсутствовал минут пять. Вернувшись, склонился к «законнику», прошептал ему что-то на ушко, потом ткнул указательным пальцем в сторону «подследственного».

– Отведите негодяя в камеру! И… дайте ему что-нибудь из еды!

Андрей, которого опять передали на руки «тюремщикам», облегченно перевел дух. Он не слышал, о чем шептались эти двое, но пришел к выводу, что уже вскорости эти милейшие люди будут иметь какие-то отношения с его «крышей». Причем не исключено, что их взаимоотношения будут весьма далеки от дружеских.

Не обращая внимания на ругань, команды и лязганье затворов, он вошел в камеру и спокойно уселся на топчан.

– Ты такой умный, да?! – прошипел возникший на пороге «гэбист». – Весь такой из себя… х-р-р-р! Для тебя все только начинается! Из оружия, которое ты передал чеченцам, убивают наших солдат и офицеров. За такие вещи тебя следовало бы шлепнуть на месте, как рвут на части чеченских сук! Но это слишком легко и просто! Так вот… Вскорости здесь появятся спецы, рядом с которыми даже мои костоломы могут отдыхать…

Глава 13

На протяжении двух последующих суток Рейндж и K°, сменяя друг дружку, осуществляли визуальное наблюдение за «объектом». Нет, хвостом за Эльзой Бартельс они не ходили, париками и солнцезащитными очками не пользовались и плащи свои наизнанку не выворачивали. Находясь от нее на необходимом расстоянии, фиксировали появление немки в тех координатах, которые были просчитаны ими уже заранее.

Как и предположил Леон, Бартельс, закончив деловые переговоры с местным банкиром и погостив у него для приличия какое-то время, перебралась из «замка» в отель «Хилтон», где для нее еще неделей ранее по звонку из Гамбурга был забронирован на четверо суток номер «люкс». По Лимасолу и его окрестностям Эльза передвигалась на ярко-красном «Феррари» в компании с девицей лет двадцати пяти. Престижная тачка, как удалось выяснить, принадлежит гостеприимному банкиру-киприоту, а компаньонка Эльзы является лицензированным сотрудником организации МАТ[5]5
  МАТ – Международная ассоциация телохранителей.


[Закрыть].

Для оперативных нужд сотрудникам «А-центра» понадобилось также снять однокомнатную «флэт» в центре города, такие просторные квартиры, где комната, гостиная и кухня нераздельны, называются здесь, как и в Англии, «студио». И взять напрокат еще две легковых машины, с тем чтобы у каждого члена команды имелась для разъездов своя тачка.

Марго и Вика, помимо того что имели контакт с арендодателем жилплощади, засветились пару раз перед соседями: по «легенде», они должны были разыгрывать из себя влюбленную лесбийскую пару.

Помимо контакта с влиятельным банкиром, Бартельс имела встречу с неким Константином Ионидисом, проведя около часа в его городском офисе, а затем около четырех часов пробыла в загородной резиденции киприота. Из картотеки, прилагавшейся к компьютеризованному досье на Бартельс, стало кое-что известно и об этом деятеле. Ионидису пятьдесят четыре года, он полковник греческой армии, в начале девяностых перебрался на Кипр. В свое время были отмечены его попытки реанимировать Национальную организацию кипрских борцов, в ее новой модификации ЭОКА-3, но затем он охладел в своих патриотических чувствах и целиком переключился на «оружейный бизнес». Тесные связи с коллегами по бизнесу в Дамаске, Бейруте, Афинах и североафриканских странах. Именно он лоббировал на Кипре скандально известную сделку по закупке и поставкам на остров российских комплексов ПВО «С-300», на чем, надо полагать, поимел свой комиссионный процент.

Пока что Рейндж и K° пользовались наработками коллег. Требовалось же придумать что-то свое, оригинальное, дабы обеспечить надежный контроль за всеми передвижениями и контактами подружки немецкого оружейного магната.

Вот когда пригодилась информация о том, что у Эльзы Бартельс, этой продвинутой современной «бизнес-вумен», имеются в наличии некие слабости и нетрадиционные привычки…

Марго наведалась в коттедж уже под вечер. Приняла душ, набросила на себя короткий атласный халатик, затем усадила «старшего брата» на стул посреди гостиной и, вооружившись внушительным набором косметики, принялась деятельно превращать своего клиента в «милягу-паренька».

Рейндж по ходу устроенной над ним экзекуции нетерпеливо ерзал на стуле, костеря себя в душе последними словами, – на фига, спрашивается, ему это было нужно? Агентессы сами придумали план, ну и пусть себе пашут на знакомом им «поле»! Какой черт дернул его за язык: «Я с вами пойду!» Захотелось со стороны проследить, как удастся их затея.

Вот и подчинись и терпи над собой форменное надругательство.

– Марго… Вот то, что ты сейчас со мной вытворяешь, это обязательно делать, да?

– Вы сами напросились, шеф, – сказала грудным голосом Марго. Она попеременно брала с передвижного столика то щипчики и пинцет, то кисточку, то баночки с гелями и кремами. – У вас от природы мужественная внешность, Влад. Сейчас мы это дело подкорректируем…

– Скорее так отрихтуешь мне «фейс», что родная мама не узнает!

– Зато «фейс-контроль» вы пройдете без проблем.

– Так я и так л-легко пройду! Наклею полтинник ихних фунтов вышибале на лобешник, и вперед!

– Нет, так не пойдет, – Марго энергично покачала головой, рассыпав по плечам копну пшеничных волос. – Заведения, в которые мы собираемся наведаться, оч-чень специфичны… Пройти-то вы пройдете, здесь все-таки свободная страна, но будете привлекать к своей особе ненужное внимание.

– Ладно, – неохотно протянул Рейндж. – Вы лучше меня рубите в таких делах, вам и карты в руки.

Собственные руки он благоразумно подсунул под себя, борясь с собственной похотью. Халатик у Марго был ого-го! Когда агентесса прохаживалась вкруговую подле «кресла», на манер опытного мастера в элитном парикмахерском салоне, то черный струящийся шелк облегал, оттенял, подчеркивал попеременно те или иные детали ее соблазнительной фигуры. Полы халатика, доходящего лишь до середины бедер, были прихвачены лишь узеньким шелковым пояском. По его прикидкам, на Марго из нижнего белья были лишь трусики, потому что когда она склонялась над ним, делая какие-то манипуляции с его прической или бровями, то он мог почти целиком разглядеть в вырезе халата нежные, идеальной формы, полушария ее грудей.

Иногда она случайно касалась упругой грудью его предплечий или спины, временами стройная женская ножка соприкасалась с его бедром. В такие мгновения его одолевало одно искушение: хотелось дернуть за кончик пояска, распустив узел, а потом посмотреть, что из всего этого получится.

– Марго, ты очень красивая девушка.

– Я знаю, Влад. Но все равно спасибо за комплимент.

– Никакой это не комплимент. Я констатирую голые факты. Для того это сказано, чтобы ты не подумала вдруг, что я какой-нибудь идиот или, скажем, педик.

– Я так не думаю. И Вика, насколько мне известно, тоже так не считает. Кстати, вы говорили ей уже, что она «красивая девушка»?

– Да. Я вынужден соблюдать паритет.

Он помолчал немного, дожидаясь, пока Марго закончит втирать в его гладковыбритые щеки какую-то пахучую мазь, затем продолжил:

– Вы с Викой не только симпатичные девушки, но еще и большие умницы. Мне, как «старшему брату», полагается быть брюзгой, постоянно делать вам замечания, наставлять по каждому поводу – короче, учить «жизни». Глупость! Жизнь сама всему научит…

– Звание «умниц» еще надо заслужить, – рассудительно сказала Марго. – Вот как вы, к примеру. Чтобы заполучить такой статус, как у вас, даже пяти университетских образований недостаточно. Еще что-то должно к этому прилагаться.

– У нас необязательно быть доктором наук.

– Но вы же где-то учились? Если не секрет, где именно? У вас, Влад, довольно оригинальные взгляды на жизнь.

– Меня отыскали в школе для слабоумных. А учили там очень простым вещам: бей в лобешник первым, и тогда ты всегда будешь в выигрыше…

Они выкурили одну сигарету на двоих, после чего «косметолог» стала наводить окончательный глянец на свое «творение».

– Марго?

– Да, Влад?

– Хочу спросить одну вещь. Да вот не знаю, удобно ли…

– Мы свои люди. Спрашивайте поэтому о чем угодно. Вас интересует, когда у меня месячные?

– Кхм… Вообще-то я привык иметь дело исключительно с мужиками.

– Там, куда вы отправитесь, их будет полным-полно!

– А… Этих-то? Да я их ненавижу всех! Если какая-нибудь падла посмеет пальцем ко мне прикоснуться, урою на месте!

– Вот этого делать не надо, – ласково улыбнувшись, сказала Марго. – Они люди нежные, добрые, отзывчивые… Стоит такому столкнуться с грубостью, как он тут же закатит истерику… Так о чем вы хотели меня спросить, Влад?

Она стояла вплотную к нему, продолжая что-то делать с его лицом, так что взгляд его снова скользнул за вырез, где волнительно подрагивали «лунные холмы».

– Ну… У некоторых девушек грудь бывает идеальной формы…

– И вы подозреваете, что это результат хирургического вмешательства? Что девушка, дабы соблазнять особей противоположного пола, накачала себе груди силиконом?

– Я этого не говорил.

– Но наверняка подумали про себя… А в чем, собственно, проблема? Всегда можно выяснить, как все обстоит на самом деле…

Марго отстранилась, затем прошлась вокруг «клиента», критическим взором оценивая результаты своей работы.

– Хороший мальчик… Полагаю, Влад, вы сегодня будете пользоваться завидной популярностью.

Пока Марго переодевалась в своей комнате – ей еще предстояло заехать на городскую квартиру, а оттуда уже в ночной клуб, – Мокрушин хмуро разглядывал в зеркале свою преображенную до неузнаваемости образину.

Он задумчиво провел ладонью по высветленному ежику волос, коснулся сережки, вернее, клипсы, прикрепленной к мочке уха, затем одернул нелепого покроя пиджак, который вдобавок еще был чудовищной леопардовой расцветки.

Ну и ну! Пришлось перелицеваться в гребаного гомика!