Текст книги "Сирийский патруль"

– Псу как будто нехорошо… Вы что, не видите, что он задыхается?

– Смотрите на меня, а не на эту тупую тварь!

Когда их взгляды вновь пересеклись, Майкл продолжил беседу.

– Денежные выплаты по контракту разделены на три категории. Это, в общем, типовой подход.

– Не понимаю, к чему вы клоните.

– Первая категория – базовый оклад. Вторая – надбавки к базовому окладу, включая командировочные и выплаты за нахождение в зоне боевых действий, или иные подобные надбавки. И третья категория выплат – бонусы от руководства. Так?

– Вы хорошо информированы, Майкл.

– Даже лучше, чем вы можете себе представить… Сколько сейчас у вас на банковских депозитах? Речь именно о выплатах по контракту?

– Вообще-то, Майкл, это мои деньги.

– Хотите, чтобы я назвал порядок цифр?

– Как вам угодно. Я не сомневаюсь, что вам доступна информация о моих банковских счетах. Однако все еще не понимаю, к чему вы клоните.

– Сейчас поймете…

Пес теперь уже хрипел сдавленно, захлебываясь в крови и блевотине. Тело этого крупного зверя сотрясла еще одна серия судорог…

В какой-то момент он подобрался весь, при этом как-то странно уменьшившись в размерах. Попытался рывком подняться…

И тут же рухнул, завалившись набок.

В комнате на некоторое время установилась тишина. Потом Сэконд, как ни в чем не бывало, продолжил разговор.

– У вас на «базовом» счету сейчас примерно…пятьдесят две тысячи евро. На втором счету сумма втрое меньше… Кстати, почему так мало денег за «боевые»? Или вы их успели потратить?

– Раз вы все знаете о моем бюджете, Майкл, то должны знать и о том, что кое-кто заставил меня снять деньги с данного счета… Это было еще год назад.

– Полагаю, Доккинз вас обобрал? И вы так легко расстались с заработанным потом и кровью?

– Не сказал бы, что «легко». Но мистер Доккинз умеет находить нужные аргументы. – Иван посмотрел на затихшего пса, потом на собеседника. – Не знаю, жив ли он сейчас.

– Кто, Ричард? – Майкл быстро притушил стальной высверк, который появился было в его глазах, когда он услышал это имя. – Давайте лучше продолжим разговор о деньгах. Итак, третий ваш счет предназначается для перевода на него «бонусов». На этом счету сейчас накопилось… – Майкл поднял глаза к потолку, как будто именно на нем отображается строка с выпиской из банковского счета. – Два миллиона четыреста восемьдесят четыре тысячи в европейской валюте.

– Вы умеете считать не хуже, чем это делал Жан Луи.

– Два с половиной миллиона евро… Можно было бы купить себе домик на Кипре вроде того, в котором мы сейчас находимся. – Сэконд усмехнулся. – Ну, разве чуть скромнее, без бассейна. Тогда оставшегося хватит на несколько лет безбедной жизни.

– Неплохая идея, Майкл. Я подумаю об этом на досуге.

– Есть только одна загвоздка, дружище.

– Какая? Считаете, мне еще рано уходить на пенсию?

– И это тоже. Но в данном случае речь о другом.

– Я весь внимание.

– В документе, Козак, прописано, что с «бонусного» счета вы сможете снимать деньги лишь по окончании действия контракта. До какового – окончания – осталось еще около полугода.

– Все верно.

– Итак, у вас есть возможность наблюдать поступление средств на счет, но вы не можете снять с него ни одного «ойро».

– Надеюсь, что доживу до этого светлого дня. Хотя, конечно, меня несколько напрягает, что я не могу пока свободно обращаться с уже заработанными деньгами.

– Я могу вам помочь решить этот вопрос, – сказал Майкл. – Уверен, что при соблюдении вами некоторых условий и личных договоренностей, руководство фирмы пойдет навстречу и разблокирует этот ваш банковский счет, открыв доступ к осуществлению транзакций. Иными словами, мы можем перезаключить контракт с вами на более выгодных для вас условиях.

– Каковы эти условия?

– Я как-то советовал вам выбрать для себя сторону. Или, если угодно, человека, за которым вы пойдете в огонь и воду и который будет вам за это благодарен. Помните?

– Помню. Это было в Баакубе, где погибли или были ранены почти все сотрудники нашей «миссии».

– Но вы-то живы?

– Как и вы… Ладно, что говорить о прошлом. – Козак покосился на околевшего у него на глазах пса. – Давайте лучше о будущем.

– Ближайшее будущее таково… Сегодня мы проводим переговоры. – Сэконд посмотрел на часы. – Из Москвы обещался прибыть представитель известного вам фонда. Я с ним беседовал по телефону, думаю, их чартер уже в воздухе, уже в пути на Кипр.

– Представители поставщиков будут?

– Будут, – Майкл усмехнулся. – Один из них привез вас вчера из аэропорта на эту виллу.

– Чего следует ждать от этих переговоров? И как мне себя вести?

– Про причины сбоя московскому представителю расскажу сам. Если спросит вас, скажете – «не знаю, не в курсе».

Иван кивком подтвердил, что в этой части ему понятно, как себя вести.

– Я так полагаю, вам сообщат набор парольных комбинаций или иные подробности такого рода. Но главное, они захотят убедиться, что вы живы, невредимы и можете дальше работать в этой схеме.

Иван был настолько рад услышанному, что едва справился с мускулами лица.

– Понятно, – сказал он.

– Не стану скрывать, что у вас будет при себе мини-диктофон. Его вам даст Джейн. Вы должны будете все время держать его в кармане брюк… А еще с вами будет кейс.

– С жучком, – скупо усмехнулся Иван.

– Это обычные меры предосторожности…

Они проговорили еще около пяти минут, после чего Сэконд нажал на кнопку, встроенную в торец столешницы. Дверь тут же открылась, как будто Оскар и не уходил.

– Оскар, дружище, с Ричи случилась беда.

– Вижу, сэр.

– Он подавился… – Майкл сказал это, глядя на Козака. – Такое случается с теми, кто пытается проглотить разом слишком большой кусок. Вы со мной согласны, Оскар?

– Да, сэр. Собака подавилась куском мяса, сэр.

– Позовите коллегу, унесите пса… в подвал. Ну а когда вернетесь, ночью, отвезите и где-нибудь закопайте.

Спустя еще минут десять на вилле все пришло в движение.

Иван и Жанна забрались в джип, за руль которого сел Оскар. Когда они выезжали с участка, Сэконд и Юсуф все еще находились в доме.

И еще несколько любопытных деталей подметил Иван – как и в тот раз, когда его привезли сюда.

У дома появилось два незнакомца – с характерно оттопыренными полами пиджаков и вставленными в ушные раковины динамиками. Похоже, Майкл чего-то опасается…

На выезде, у зеленой арки, стоял точь-в-точь такой же джип, как тот, на котором они только что выехали с участка – Land Cruiser цвета оливы. Более того: у этого внедорожника такие же дорожные номера, что и у их транспорта. Один в один.

Джип с тремя пассажирами – если считать водителя – миновал здание «сторожки» с мачтой, на которой гроздями висели следящие телекамеры. На развилке за поселком Оскар свернул. Но почему-то свернул не на ту дорогу, по которой они ехали от КПП, а на другую, объездную.

На турецкой стороне острова движение левостороннее, как и на греческой. Иван, пристроив кейс у ног, откинулся лопатками на сиденье. Он сидит за спиной у Оскара, слева от него на заднем же сиденье расположилась дама, умеющая готовить весьма острые блюда. Они ехали молча. Возможно, таковы инструкции, полученные Джейн, – по дороге не открывать рта. А может быть, она сама догадывается, что ее бывший соотечественник сейчас обвешан микрофонами-жучками, как новогодняя елка игрушками.

Иван задумчиво покивал головой. Через каких-то пару часов он увидит кого-нибудь из московских товарищей.

Немногое он сможет сказать в таких условиях… Надо быть очень осторожным, надо следить за каждым словом.

Но главное он все же постарается донести – Иван Козак сделал еще один шаг по выбранному опасному маршруту, он только что поднялся еще на одну ступень.

Глава 10
Москва – Латакия

Анна припарковала «Гелендеваген» на стоянке возле пассажирского терминала бизнес-класса «Внуково-3». Приподняв манжету светло-серого пиджака, сверилась с щедро инкрустированным бриллиантовыми камушками циферблатом наручных «Картье» – пятнадцать минут второго пополудни. Она прибыла на место на четверть часа раньше назначенного ей куратором времени. Все, кто работает с Антоновым, знают, что этот человек не терпит необязательности и особенно опозданий. Так что лучше приехать загодя, чем опоздать хотя бы на одну минуту.

Она посмотрела в зеркало заднего обзора. Ее с вчерашнего дня неназойливо опекают сотрудники фонда: джип с двумя мужчинами в штатском въехал на стоянку сразу же вслед за ее машиной и остановился неподалеку. Выходить из внедорожника эти люди не стали; их задача – сопроводить Козакову от комплекса «Алые паруса» до аэропорта и понаблюдать, не следит ли кто сторонний за ней и ее служебным транспортом.

Эти часики, что сейчас у нее на руке, она, кстати, надела по просьбе Виктора Михайловича (чтобы не допускать проколов в «мелочах», Анна теперь даже про себя называла куратора по его залегендированному имени-отчеству). Оказывается, они лежали все это время в сейфе в ее кабинете. Cartier с сапфировым циферблатом, с украшенным бриллиантами золотым ободком. Стоимость, с учетом малого количества выпущенной партии, составляет не менее пятидесяти тысяч евро (по оценке знатока «ювелирки» референта Игоря). Коробочка с часами была ей поднесена в качестве «небольшого презента» на прошлый Новый год, когда они с Антоновым встречались в ресторане La Tour d’Argent («Серебряная башня») с двумя дельцами, выходцами из Центральной Азии. Одного из них, Джамшеда Рахимбаева, уже нет в живых; вместо него делами «худжандского» клана нынче заправляет его брат Солтанбек – именно он позвонил вчера на сотовый Антонову. Вторым на том предновогоднем ужине в одном из самых фешенебельных и дорогих ресторанов мира, был не кто иной, как Фарход Шерали, человек с большими связями в Кабуле и не только, глава одного из крупнейших афганских наркокартелей.

Анна открыла дамскую сумочку. Достала пудреницу с зеркальцем. Глянулась в него, проверила, все ли в порядке с макияжем и прической. Антонов вчера отпустил ее пораньше (да у него и самого были еще какие-то дела). Анна успела наведаться в салон, расположенный в комплексе «Алые паруса». Ее со вчерашнего вечера никто не тревожил; не было звонков ни от Ивана, ни от странных субъектов вроде вчерашнего «Николая», ни от своих коллег. Она, наконец, смогла выспаться; поэтому чувствовала себя сегодня вполне сносно.

Убрав косметичку, молодая женщина достала из сумочки загранпаспорт. Открыла его, посмотрела на фотографию самой себя трехлетней давности. В графе фамилия значится – Козакова/Kozakova… В графе имя – по-русски – Анна Алексеевна; на английском лишь имя – Anna.

Последний раз, если верить этому документу, она выезжала из страны в конце января минувшего года. В паспорте стоит отметка, сделанная на терминале в парижском аэропорту имени Шарля де Голля о выезде из Франции от двадцать седьмого января прошлого года. Более свежие по времени отметки о пересечении границы отсутствуют.

Зато имеется шенгенская виза во Францию – Etats Schengen – сроком на девяносто суток. Виза действует с тринадцатого февраля…

Как удалось так быстро разжиться свежей шенгенской визой, да еще и в отсутствие самой владелицы паспорта?.. Это секрет фирмы, которым Антонов – или кадровики ГРУ – вряд ли захотят делиться даже с ней, человеком, проверенным по части умения держать язык за зубами.

Анна задумчиво покачала головой. В апреле прошлого года, когда ее перевели из фонда в «агентство» и направили для продолжения службы к Митрохину, она, посоветовавшись с руководством, заказала новый комплект документов. Она тогда изъявила желание взять себе девичью фамилию матери – Рощина. Документы выправили оперативно – за три дня. В этом новом паспорте, врученном ей полковником Митрохиным, – а не сотрудником паспортного стола, как это произошло бы в случае с простым смертным, – не содержалось отметок о ее единственном замужестве. В нем также отсутствовали записи о ее прежних местах проживания (а она была прописана сначала по адресу общежития МВД в Воронеже, а затем, после переезда в Белгород, уже на пару с Иваном, и приобретения в этом облцентре в собственность квартиры, по белгородскому адресу)…

Про себя Анна решила, что в проект, чьим куратором является Званцев-Антонов, она более не вернется. Она попросту не видела себя там – ни в качестве чьей-либо жены или соломенной вдовы, ни в роли сотрудницы некоего фонда, созданного спецслужбами под Званцева-Антонова и с каким-то дальним прицелом.

Но она ошиблась, прошлое не захотело отпускать ее. Возможно, она сама что-то недоделала, где-то недоработала. А может быть, она слишком много и часто думала о человеке, к которому успела сильно привязаться. О человеке, с которым ее связывало не только общее задание, но и нечто большее, что-то личное, человеческое.

Надо быть правдивым с собой: она постоянно думала – и думает – о том, кто сейчас находится за несколько тысяч километров от нее. Анна не раз ловила себя на мысли, что за прошедший с момента их расставания в пригороде Парижа год она так и не нашла замену Ивану, не нашла человека, который был бы так же близок и интересен ей, как Козаков.

Не только не нашла, но даже и не искала.

Анна убрала загранпаспорт в сумочку. Этот документ, как и старый гражданский паспорт, как и водительские права, дожидались ее, как выяснилось, все в том же сейфе в ее кабинете офиса на Сретенке.

Она сама удивлялась тому, как легко ей далась обратная трансформация. Как легко она вернулась в свою прежнюю личину – боевой подруги и гражданской жены Ивана Козакова, известного в узких кругах в качестве наемника, сотрудника ЧВК «Армгрупп» Ивана Козака.

За минуту до назначенного времени на стоянку вкатил глянцево-черный Mercedes S 500. Анна взяла в одну руку светлый плащ и сумку-кейс, на левое плечо повесила дамскую сумочку. Заперла машину, поставила ее на сигнализацию. Из «Мерседеса» выбрался Антонов – он приехал сам, без водителя. Одет в деловой костюм. В руке кейс, на сгибе локтя плащ. Увидев Козакову, поприветствовал ее взмахом руки.

– Здравствуй, Анна! – Подойдя к молодой женщине, он осмотрел ее всю от носков туфель до макушки с мелированными прядями волос. – Отлично выглядишь.

– Я прошла предполетный «дресс-код»?

– Еще бы!

– Или ты опасался, что я приеду в аэропорт в ковбойке и кроссовках?

– Не обижайся, – Антонов обезоруживающе улыбнулся. – Ты меня знаешь – все должно быть «под контролем». Нам уже вскоре придется общаться с людьми, замечающими любую мелочь. И это тот самый случай, когда встречают по одежке.

– Значит, мы все же летим на Кипр?

– Конечно. Иначе зачем бы мы сюда приехали?

Они прошли в одно из помещений ВИП-зоны. Ожидавший их там сотрудник ФПС взял загранпаспорта, проштамповал и тут же вернул документы их владельцам.

– Счастливого пути!

Антонов поздоровался за руку с ожидавшим их возле «птички» первым пилотом. Анну он представлять не стал. Они поднялись по трапику на борт арендованного сроком на сутки Falkon-10. Пилот закрыл люковую дверь, затем занял свое место в кабине.

Тонко зазвенели двигатели. «Джет» вырулил на полосу. Уже через минуту, получив добро на взлет, небольшое воздушное судно стремительно взмыло в серое стылое февральское небо.

– Как ты, Анна? – поинтересовался Антонов, когда самолет прекратил набор высоты. – Наверное, отвыкла от таких маленьких «пташек»? Можешь отстегнуть ремень.

В интерьере салона превалирует теплый мягкий янтарный цвет. Никаких приступов клаустрофобии Козакова не испытывала. Салон «Фалькона», изначально рассчитанный на восьмерых пассажиров, переделан для комфортабельного размещения четверых. Очень удобные кожаные кресла, которые легко можно трансформировать в кровать. Учитывая то, что их здесь двое и что в полет с ними не отправилась даже бортпроводница, места более чем достаточно.

И уж всяко лучше, чем битком набитый «Ил-76», в салоне которого ей довелось лететь из Латакии в Москву в компании с беженцами…

Антонов поднялся из кресла. Присев возле привинченного к полу комода из красного дерева, открыл один из ящиков. Достал оттуда две пары домашней обуви De fonseca – мужскую и женскую. Надорвал упаковку, передал женскую пару Анне.

– Примерь…

– Вот спасибо, – Анна сняла туфли и сунула ноги в мягкие новые тапки. – Мой размерчик!

– Не возражаешь, если я сниму пиджак? Если желаешь, можешь снять свой – в салоне, как видишь, тепло.

Анна сняла пиджачок, оставшись в одной светлой блузке. Передала шефу, тот повесил его на плечики.

– Выпьешь что-нибудь? Минеральной воды? Сока?

– Спасибо, пока не хочу.

– Подогреть сэндвич? Бутерброды?

– Из тебя получился бы неплохой бортпроводник, – сказала она, смягчив булавочный укол улыбкой. – Я перекусила перед тем, как отправляться во Внуково… А почему с нами Игорь не полетел?

Мужчина, переобувшись в тапочки, опустился в кресло.

– Игорь и еще двое наших вылетели из Шереметьево обычным авиарейсом. Они будут в Ларнаке часа на три раньше нас. – Антонов посмотрел на часы. – Думаю, они уже на месте.

– Могу я задать вопрос, Виктор?

– Сколько угодно, – Антонов усмехнулся. – Мы находимся на высоте в несколько тысяч километров. Пилоты нас не слышат, а кроме нас двоих, в салоне никого нет.

– Тебе позвонил представитель… третьей стороны? Или прислал сообщение?

– Позвонил еще вчера, в половине шестого вечера. Мы договорились о встрече и еще обговорили кое-какие детали.

– Ты спрашивал у него про Ивана?

– Да. Спросил, в порядке ли «посредник», через которого мы осуществляли проводки. Он сказал, что с Козаком все в порядке. И что мы сможем с ним поговорить в Ларнаке.

– И это все?

– Большего он не сказал, а я не стал слишком уж детально расспрашивать.

– Почему? Разве тебе не интересно узнать, что там у них произошло? И чем вызван этот сбой по части осуществления текущей банковской операции?

– Конечно, интересно. Но нельзя терять осторожность… – Помолчав немного, Антонов продолжил: – В существующей схеме Иван Козак – компромиссная фигура. Нам удалось повернуть так, что инициатива по выдвижению его кандидатуры принадлежала изначально не нам, а клану Шерали.

– То, что сложился такой расклад и что удалось войти в этот «бизнес», заслуга Ивана.

– Во многом – да. Но и мы подыграли, мы воспользовались подвернувшимся шансом. Кандидатура Козака – как доверенного лица – устроила также его нынешних работодателей.

– Кто именно тебе звонил? Что ты знаешь об этом человеке?

– Не только знаю о нем, но и лично с ним знаком… Мы с ним трижды встречались в прошлом году: в Стамбуле, в Праге и в том самом месте, куда сейчас летим.

– Вот как? А я о нем знаю?

– Ты о нем наверняка слышала. Помнишь, Иван в прошлом году, когда вы встречались с ним в последний раз, передал тебе микрокассету с надиктованным им докладом о своей иракской и афганской эпопеях? Он там перечислил всех сотрудников «Армгрупп», с кем ему довелось пересекаться за отчетное время. Как живых, так и тех, кто к тому моменту был уже мертв или числился в «пропавших без вести».

– Именно я доставила в Москву эту запись, – напомнила Анна, – а затем и распечатала ее.

– Человек, который мне позвонил, числился в списке Козакова «пропавшим без вести»… – Антонов усмехнулся краешком губ. – За день до того, как ты встречалась с Иваном, взлетел на воздух служебный транспорт одной местной охранной структуры, аффилированной с «Армгрупп»… Козаков и один из наших сотрудников были очевидцами этого ЧП… Они и сами тогда едва не попали под раздачу.

– Мне Иван тоже рассказывал, что случилась какая-то разборка. И что в результате этого инцидента, возможно, погиб его бывший босс.

– Так вот, он – не погиб. Скорее всего, имела место инсценировка. Человеку было по каким-то причинам выгодно, чтобы его посчитали мертвым… Но это лишь моя гипотеза.

– Уточни, Виктор, о ком идет речь? Иван, сколько помню, самое большое внимание в отчете уделил двум субъектам – неким Майклу Сэконду и Ричарду Доккинзу, старшим офицерам багдадской и кабульской «миссий».

– Доккинз, если ты помнишь, засветился на прошлый Новый год в «Серебряной башне», когда мы встречались там с Шерали-старшим и Рахимбаевым.

– Прекрасно помню. Он сидел за одним из соседних столиков в компании с сногсшибательной блондинкой. – Она улыбнулась. – Но пялился он почему-то все время не в ее декольте, а на меня.

– Так ведь было на что смотреть…

– Позже, когда мы уже ехали в «Риц», ты просветил меня, что это был не кто иной, как Ричард Доккинз, старший сотрудник «Армгрупп», один из боссов нашего Ивана… Это он тебе звонил?

– Нет. Мне позвонил Сэконд… Даже если бы этот субъект не представился сразу, я бы его опознал по голосу и по манере разговаривать… Кстати, он неплохо говорит по-русски.

– В отчете Ивана и об этом сказано.

– Почему не спрашиваешь, кто интересовался тобой в Белгороде? Тобой и Иваном?

– Считай, что спросила.

– Опуская массу деталей, скажу главное. Пробивали вас серьезно, с попытками подхода к некоторым сотрудникам административных и силовых органов Белгородской и Воронежской областей. Не обо всем мы пока знаем, потому что пустили это все отчасти на самотек…

– Почему? Как это понимать?

– Так, как я сказал, – спокойно отреагировал Антонов. – Если за дело берутся мастера и если под задачу выделен соответствующий бюджет, то интересующие их сведения они добудут. Определят круг людей, кто может обладать сведениями про Икс или Игрек, будь то сотрудники паспортного стола, участковый, соседи или бывшие сослуживцы. Найдут подходы к большинству из них, аккуратно выспросят, так, что иные и не поймут, с кем они имеют дело и чем именно вызван интерес к Иксу или Игрек…

– Поэтому вы сидели все это время сложа руки?

– Чем пытаться латать или перекрывать дырявую во многих местах трубу, опасаясь протечек, лучше самим слить нужную инфу… Которая, как мы поняли уже хотя бы по сделанному на твой сотовый звонку Николая, достигла адресата.

– А кто он, этот Николай? Что-нибудь известно уже о нем?

– Кое-что удалось выяснить. Ради экономии времени вновь опущу некоторые подробности. Так вот. Этот субъект по меньшей мере трижды приезжал в Белгород в течение января и уже в нынешнем месяце. Это подтверждается сведениями, полученными по каналам ФПС. Его, кстати, выделила ваша соседка, женщина уже пожилого возраста, которую он взялся расспрашивать… И которой он показался до того подозрительным, что она взяла да и позвонила по оставленному ей номерку.

– Вера Михайловна, должно быть, его «засекла»? – Анна рассмеялась. – Моя бывшая соседка? Вот уж «миссис Марпл»!.. И что выяснили?

– Его фамилия – Бойко. Бойко Николай Федорович. Или, по-украински – Мыкола.

– Бойко, – задумчиво произнесла Анна. – Бойко… знакомая фамилия. – Она щелкнула пальцами. – Вспомнила! В отчете Ивана упомянут некий Бойко. Но его звали… то ли Петр, то ли Васыль…

– Петр.

– И он, тот упомянутый Иваном наемник, погиб. Причем, сколько помню, его убили свои же.

– За время занятий «журналистикой» ты не растеряла своих лучших качеств, – одобрительно сказал Антонов. – Во всяком случае, идеальная память осталась при тебе…

Некоторое время они молчали, думая о своем.

Вибрация в салоне почти не ощущалась. Тихий слаженный рокот двигателей нисколько не мешал разговору; двум пассажирам, комфортно расположившимся в креслах, даже не приходилось напрягать голосовые связки.

– Год прошел, как я оттуда съехала, – задумчиво произнесла Анна. – А Иван и того раньше. С чего бы вдруг взялись «проверять паспорта»?

Она подняла глаза на куратора.

– Ведь в прошлом уже копались в наших биографиях?.. И просветили нас, а особенно Ивана, как на рентгене – до костей. Какие есть соображения на этот счет, Виктор?

– Есть два возможных объяснения тому, почему вновь взялись за вас с Иваном.

– Первое?

– Проверку могли инициировать в связи с перемещением Козака на другую должность.

– В рамках все той же «Армгрупп»?

– Да.

– То есть проект тайных поставок крупных партий героина от Шерали с оплатой через кипрские и прочие офшоры с откатом «Армгрупп» может быть закрыт?

– Не думаю. Он им выгоден, если брать чисто денежную сторону вопроса, – Антонов угрюмо усмехнулся. – А другая сторона дела, поверь мне, их интересует менее всего. Просто могут поставить вопрос о замене Козака на кого-нибудь другого.

– Тогда в чем смысл?

– Не исключено, что нашего общего знакомого, хорошо зарекомендовавшего себя, продвинут в иерархии «Армгрупп». Для крупных ЧВК подобные перемещения не исключение, но правило. Кадровики в таких случаях усиленно проверяют анкеты потенциальных кандидатур… Кстати, мы заинтересованы именно в таком сценарии.

– Заинтересованы, чтобы «Армгрупп» перевела Ивана на другое направление? Я правильно поняла?

– Да. Он делает крайне полезную работу, но мы предпочли бы, чтобы он вернулся в одно из действующих в горячих точках подразделений этой ЧВК.

– А кто его заменит в «схеме»?

– Мы попытаемся продвинуть другого своего человека. Но сделать это нужно так, чтобы не навредить Ивану…

Анне потребовалось некоторое время, чтобы переварить полученную от куратора информацию. Антонов, воспользовавшись паузой, прогулялся к мини-бару. Достал бутылку охлажденной воды «Эвиан», разлил по пластиковым стаканам. Козакова, сделав глоток воды, бросила взгляд в чуть затемненный светофильтром иллюминатор. Их небольшой самолет сейчас находился где-то в небе над Балканами; внизу, в разрывах между облаками кое-где видны блекло-зеленые и коричневатые пятна земной поверхности. Она перевела взгляд на Антонова.

– Кое-что прояснилось. Кое-что. Но общая картинка происходящего размыта, как вид из иллюминатора.

– Задавай вопросы, Анна. У нас еще есть время до прилета в Ларнаку.

– Зачем убирать из «схемы» Ивана, если все складывается так удачно, как ты изобразил? Зачем заменять его другим человеком?

– Потому что он нужен нам в другом месте. И в другом качестве.

– Если я тебя правильно поняла, то благодаря этой тайной операции удалось сэкономить минимум ярд «зелеными»?.. Ибо таковыми бы были суммарные потери, не перехвати вы…

– Мы, – поправил ее Антонов. – Мы, Анна.

– …контроль за поставками в Россию одного из крупнейший наркокланов?

– Да, это так. Тем не менее я бы предпочел, чтобы Иван вернулся в свое прежнее качество – действующего сотрудника «Армгрупп», желательно с повышением по должности. На его нынешнее место мы сможем подобрать кандидатуру. А вот попасть туда, где мы бы хотели его видеть и откуда хотели бы получать максимум инфы, кроме «Козака» вряд ли сможет кто-нибудь еще из наших.

– Но ведь на этом направлении продвигали не одного только «Козака».

– Будем и дальше предпринимать такие попытки. Но Иван зашел так далеко, как никто. Связи у него нынче такие, каких нет ни у одного нашего агента. И сама тема, внутри которой мы бы хотели иметь своего человека – в лице «Козака» – даже более доходная, чем наркоторговля.

– А разве есть такая? Кроме банковской деятельности?

– Да, конечно, – лицо Антонова сделалось серьезным. – Самый прибыльный из всех существующих бизнесов наряду с упомянутым тобой – война.

Анна, медленно кивнув, спросила:

– А какое второе объяснение тому, что кто-то заинтересовался Иваном и мною? Ты говорил, что таких объяснений может быть два. С первым мы разобрались… более или менее.

– Второе объяснение таково – некто разыскивает нашего общего знакомого.

– Зачем?

– К примеру, потерял из виду. Вот и пытаются вызнать, используя ранее уже известные каналы, где именно в данное время находится Иван и можно ли его быстро найти. Как ты сама убедилась вчера, пытаются выйти на Козака и через тебя.

– Кто, по-твоему, за этим стоит?

– Такого рода операции по сбору инфы в чужой стране, да еще такой, как наша, может позволить себе лишь нерядовая структура.

– Спецслужба одной из западных стран?

– Скорее всего, это довольной крупный чин из все той же «Армгрупп».

– Но как такое может быть? В «фирме» же хорошо знают, где находится в данный момент их сотрудник?!

– В этой лавочке, как представляется, торгуют и легальным товаром, и контрабандным, и бог весь чем еще. Там заплелись интересы всех крупных акторов… Все крупнейшие спецслужбы западных стран имеют там своих людей.

– То есть тот, кто ищет Ивана, он из бывших «армгрупповцев»? Такова твоя версия?

– У них, как и у нас, «бывших» не бывает. Но существуют разные уровни доступа, есть своя иерархия – явная и тайная.

Анна внимательно посмотрела на куратора.

– У тебя, вижу, вызрела какая-то догадка? – спросил она.

– Думаю, что Козака и его нынешние связи пытается нащупать тот, кому Сэконд перебежал дорогу… – задумчиво сказал Антонов. – Тот человек, с которым я год с небольшим назад встречался в Праге.

– То есть… Ричард Доккинз?

– Бывший сотрудник американской РУМО, кстати…

– Его ведь взяли в оборот, как указал в отчете Иван?

– Николай Бойко, тот самый, что приезжал в Белгород, а не далее, как вчера, звонил тебе… Он – старший брат Петра. По некоторым сведениям, служил наемником в одной из частных военных компаний. Не исключено, что и сейчас там служит.

– В этой самой «Армгрупп»?

– Да.

Теперь уже настала очередь задуматься Анне.

– Помню, в надиктованном Иваном отчете меня зацепила одна странная вещь, – сказала Анна после взятой на размышления паузы.

– Что именно привлекло твое внимание?

– Речь о допущении, сделанном самим Иваном…

– Каком?

– Он предположил… так и сказал – «я предполагаю…», что эта вот «частная армия» отнюдь не монолитная компания. Что внутри у них имеются какие-то разногласия, какие-то конкурирующие группировки.

– Это британо-американская компания, – уточнил Антонов. – Или американо-британская, что не меняет сути. На словах англосаксы выступают единым фронтом. Но интересы и взгляды образовавших одну из крупнейших военных компаний мира лиц и структур могут быть по ряду направлений разными. И даже – взаимоисключающими.

– Ты предполагаешь, что внутри самой этой «фирмы» существует конфликт интересов?

– Наверняка. И мы должны этим воспользоваться.

Анна, представив себе, что уже через каких-то два или три часа она увидится с человеком, о котором думала все это время и который не шел у нее из сердца, несмотря на длительную разлуку, пропустила несколько фраз, произнесенных куратором.

– Хватит витать в облаках, – строго сказал Антонов, заметив эту ее рассеянность. – Учти, это не просто «свидание»…Тут надо держать ушки на макушке!

– Так я слушаю, – спохватившись, сказала Анна.

– Я предложил им на выбор два места, где мы могли бы встретиться и «перетереть» наши вопросы. В качестве первого варианта фигурирует офис нашего киприотского юриста господина Георгиадиса.

– Того, кто представляет интересы фонда в этом островном государстве?

– Да. И учти, что этот господин не подставное лицо.

– Он – не наш человек?