Текст книги "Сирийский патруль"

Ну не для того же его отправили на Кипр, чтобы пристрелить или отдать на съедение местной собачке? Это можно было сделать и в Париже.

– Вам крупно повезло! – бросил Сэконд. – Не зря говорят на вашей исторической родине – «дуракам везет»… Ваше счастье, Козак, что фирма поручила разбор парижского ЧП именно мне, как вашему бывшему куратору.

Майкл развернулся к письменному столу. Открыл один из ящиков, достал хьюмидор; извлек из него сигару и каттер.

– Сигару? – не оборачиваясь, спросил он. – Алкоголь не предлагаю – понадобится трезвый ум.

– Благодарю, но я бы выкурил сигарету.

Майкл обрезал каттером кончик сигары. Щелкнул курок «кольта»; бывший наставник и куратор неспешно прикурил от огонька стилизованной под грозный пистолет зажигалки. Убрал в ящик «игрушку», вместо нее положил на столешницу пепельницу.

– Курите, – выпустив облачко дыма, сказал Сэконд. – Но ведите себя аккуратно, а то тварь и вправду может наброситься.

Иван находился где-то на середине своего рассказа о случившемся в Париже происшествии, как вдруг запиликал сотовый.

– Минутку, – Сэконд взял со стола смартфон, глянул на экран. – Я должен ответить… – Сказав это, он вышел из комнаты.

Последующие две или три минуты, проведенные Козаком наедине с «тварью», показались ему бесконечными. К счастью, это существо, которому вполне бы подошла главная роль в очередной экранизации сюжета про собаку Баскервилей, все это время так и оставалось в своем углу. Хотя и не сводило глаз с сидящего на стуле посреди комнаты субъекта…

Сэконд, открыв дверь, скомандовал:

– Ричи! Ричи, ко мне!!

Тварь вскочила на ноги и метнулась к хозяину.

«Ричи, – подумал Козак. – Ричи… Вот, значит, как зовут это «исчадие»….

Он тоже вышел в вестибюль. Достал из кармана платок, промокнул покрытое градинами пота лицо. Сэконд, обернувшись к нему, сказал:

– Мне нужно отъехать.

– А что со мной? – спросил Козак.

– Есть два варианта будущего, Иван…

Сэконд потрепал пса по лобастой голове; тот ответно, распустив брыли, лизнул его руку шершавым языком.

– Только жизнь и смерть, третьего не существует.

Глава 6
Москва

Из аэропорта «Домодедово» ее новый – но хорошо известный Анне по прежнему месту службы – куратор отвез сотрудницу в жилой комплекс «Алые паруса», где за ней еще с прошлого года закреплена жилплощадь – трехкомнатная квартира. В том же корпусе, этажом выше, находится, кстати, служебная квартира самого куратора. Приобретенная и оформленная в свое время по залегендированным документам на «Антонова Виктора Михайловича»…

Званцев пробыл у нее недолго, минут пятнадцать. То, что требовалось, он в основном сказал по дороге из аэропорта. Там же, в машине, передал Анне сотовый с ее старой SIM-картой и вбитыми в память контактными номерами – своим и Игоря.

Старший коллега проинструктировал сотрудницу, что именно следует говорить и делать, если ей вдруг позвонит или напишет ее «бывший», то есть Иван Козак. А также разъяснил, как следует вести себя, что ей следует говорить, если, что тоже не исключено, ей позвонит некто, кто захочет поговорить с ней о ее «бывшем» (а теперь, если она правильно поняла начальника, уже и не совсем бывшем гражданском муже).

Затем куратор, оставив ключи от машины, пожелал ей хорошенько отдохнуть. После чего покинул служебную квартиру, оставив сотрудницу наедине с пережитым в чужой стране за проведенные ею там дни и ночи, наедине с ее тревожными мыслями в связи с таинственным исчезновением одного нечужого ей человека.

В четверть третьего пополудни Анна спустилась в подземный гараж. Экипирована в соответствии с изменившимися обстоятельствами: на ней деловой костюм; под темно-синим пиджаком белая блузка. Вместо дамской сумочки – сумка-портфель. На ногах полусапожки на каблуке. Строгое, чуть приталенное классическое пальто от Elena Monti – его она несет в руке.

В последнее время она одевалась несколько иначе. Да и то: в таком наряде, как сейчас, журналист-фрилансер, под личиной которого она обреталась последние месяцы, в тех местах, которые она посещала, смотрелся бы, мягко говоря, инородным телом.

Но ей самой нравилось, как она выглядит сегодня, в данную минуту.

Единственно, что успела отвыкнуть от обуви на каблуках, поскольку при своем довольно высоком росте и с учетом поменявшейся в последние месяцы ситуации отдавала предпочтение обуви на низком ходу…

Она щелкнула брелоком сигнализации. Положила на сиденье сумку, аккуратно повесила пальто – на плечиках – над левой задней дверкой. Уселась в кресло водителя. И в этот момент из сумки донеслось пиликанье сотового.

Анна сверилась с экраном смартфона: номер не определился…

Сердце в груди учащенно забилось – а вдруг это Иван звонит?

– Да, слушаю.

– Здравствуйте, – прозвучал в трубке незнакомый мужской голос. – Анну можно к телефону?

– Кто спрашивает? – спросила Анна чуть дрогнувшим голосом.

– Меня зовут Николай…

– Николай? Гм… Извините, не могу вас узнать по голосу.

– Я вообще-то ищу Ивана Козакова… Он мне сильно нужен. Вы не могли бы передать ему трубку?

– Скажите, а откуда у вас мой номер… э-эээ… Николай?

– Так мне сам Иван его дал.

– Когда?

– Где-то с год назад это было… – после паузы сказал голос, в котором нет, нет, но проскальзывал южнорусский или украинский акцент. – Мы в одном месте служили, в одной фирме.

– Не могли бы вы уточнить, где именно вы служили «вместе»?

– В «песочнице»[8]8
  Песочница (англ. the sandpit, sandbox) – одно из жаргонных обозначений Ирака, распространенное среди военнослужащих США и Великобритании, а также сотрудников частных военных компаний.


[Закрыть]… если это вам шо-то говорит.

– Не поняла, о чем вы.

– Может, название города Баакуба[9]9
  Город в Ираке, центр мухафазы Дияла, расположен в 50 километрах от Багдада. События, связанные с этим городом, описаны в романе С. Соболева «Зашифрованная жизнь».


[Закрыть] вам знакомо?..

– Баакуба? Гм…что-то не припомню.

– Та неважно… Так шо, могу я с ним побалакать? С вашим мужем?

– Видите ли, Николай… – Анна вела разговор предельно осторожно. – Вряд ли что-то получится. Ивана здесь нет…

– А где он находится?

– Затрудняюсь сказать.

– Жаль… Я заезжал в ваш адрес в Белгороде. Микрорайон «Новый-два», так? Квартира на четвертом этаже… Я несколько раз приходил, но вас не застал.

– А этот адрес… в Белгороде, кто вам дал?

– Как кто? Сам Иван и дал его мне.

– Вот как?..

– Я с вашей соседкой разговаривал. Старушка. Она сказала, шо вы уехали куда-то…

– Я там действительно больше не живу.

– А мы можем встретиться? Куда мне подъехать?

– Я в другом городе. И я не знаю, чем вам помочь.

– Так вы с ним, наверное, переговариваетесь? Можете сказать, где сейчас Иван?

– Представьте себе – не знаю.

– Как так? – удивился собеседник. – И шо, не знаете, как с ним связаться?

– Понятия не имею.

Сказав это, она ни на иоту не покривила душой. Действительно, ни она сама, ни ее – и Ивана – кураторы в данный момент не знали доподлинно, где он находится и что с ним произошло после того, как он передал условленный сигнал «тревоги».

– Вы, наверное, мне не хотите говорить… – на другом конце линии послышался вздох. – Думал, шо увижу его… А если не увижу, то хоть узнаю от вас, Анна, х-хде его можно найти и как с ним связаться. Мне очень нужно поговорить с Иваном. Дуже надо.

«Мне он тоже очень нужен, – подумала Анна. – И я тоже хотела бы знать, «где его можно найти и как с ним связаться»».

– Вот что… – вслух сказала она. – Вы меня слышите, Николай?

– Да, говорите.

– Вы сейчас где находитесь?

– Я в пути: еду по трассе от Белгорода…

– Пришлите мне – на вот этот номер – СМС с вашей электронной почтой.

– Ага… Понял! Зараз вышлю!

– Если появится что-то от Ивана или если он сам позвонит, я вам сообщу.

Дорога до офиса «Антонова», расположенного в одном из зданий бизнес-центра «Сретенка», заняла около получаса. Звонить из машины куратору Анна не стала: ее номер стоит на «прослушке», так что он наверняка все слышал. А если и не слышал, а был, к примеру, занят чем-то важным, то она доложит ему о звонке лично, уже через несколько минут.

Полосатая стрела шлагбаума взметнулась перед бампером машины, которую местная охрана хорошо знает. Знакомый въезд под арку, где расположена служебная парковка. Анна поставила разъездной «Гелендваген» на штатное место – почти у самых ступенек служебного входа. Есть и второй вход, через парадное основного здания бизнес-центра, но сотрудники фонда обычно им не пользуются.

Выбралась из салона, прихватив пальто и сумку-портфель. На короткое мгновение остановилась у шлифованных, серо-розового мрамора, ступенек, разглядывая вывески.

Год с небольшим тому назад, когда куратор впервые привез ее сюда, на Сретенку, здесь имелась лишь одна вывеска: «Некоммерческий фонд «БУДУЩЕЕ БЕЗ НАРКОТИКОВ XXI».

Теперь, под основной, на стене у темно-вишневого цвета двери, красуется еще одна табличка. А на ней довольно мелкими буквами, так что прочесть, пожалуй, можно лишь с близкого расстояния, написано:

«Гуманитарный фонд "БУДУЩЕЕ БЕЗ ВОЙН XXI"».

Анне не пришлось звонить в массивную дверь, прикрытую козырьком: охранник, дежурящий в вестибюле, сам изнутри открыл дверь. Приязненно – но и вежливо – улыбнувшись, как старой знакомой, пропустил молодую женщину в служебный офис.

Она поднялась по лестнице на второй этаж. Левое крыло здания перегораживает массивная дверь. Продернула смарт-карту, выданную ей – возвращенную – куратором через считывающее устройство идентификатора. Вошла через открывшуюся дверь в закрытую для простых смертных часть офиса.

В освещенный мягким янтарным цветом коридор, в котором она оказалась, выходит шесть дверей. У одной из них крепкий мужчина лет тридцати в неброском костюме, орудуя отверткой, закрепляет на стене табличку. Она сразу узнала Игоря, референта Антонова (он же его личный шофер, охранник, местный завхоз и самое доверенное лицо куратора в фонде). Тот, увидев прошедшую в закрытую часть офиса молодую женщину, приязненно улыбнулся:

– Здравствуйте, Анна Алексеевна! Рад вашему возвращению.

– Здравствуйте, Игорь! Тоже рада вас видеть.

Игорь вкрутил последний шуруп. Затем, отступив шаг назад, удовлетворенно покивал головой.

– Хорошо выглядите, Анна Алексеевна, – сказал он. – Bellissima!..[10]10
  Красиво (итал.). Превосходно, отменно (англ.).


[Закрыть] – добавил Игорь, но так, что это можно счесть как похвалой внешнему виду визитерши и ее чувству вкуса, так и работе, которую он только что завершил. – Excellent!..

– Вы, как всегда, мне льстите.

– С тех пор, как вы уехали, кабинет пустовал. А вот теперь – порядок.

Анна прочла надпись на табличке:

Директор спецпрограмм фонда

Козакова Анна Алексеевна

– Оперативно, – она заставила себя улыбнуться. – Вот только с фамилией «директора спецпрограмм» вы напутали.

– Ничего не напутали, – из открывшейся двери напротив выглянул куратор. – Разоблачайтесь, Анна Алексеевна. И, если у вас нет других срочных дел, – Антонов усмехнулся, – милости прошу ко мне.

Глава 7

Анна прошла в кабинет, который занимала до середины апреля прошлого года. В его убранстве ровным счетом ничего не изменилось. На столе в итальянской вазе стоит букетик ирисов. Молодая женщина в эти минуты испытала сильнейшее дежавю…

Ей даже на какие-то мгновения показалось, что она не покидала этого офиса. Почудилось, что все то, чем она жила на протяжении восьми или девяти месяцев, ей приснилось.

Включая и ее последнюю по времени поездку в Сирию, включая ее столь внезапный отзыв и спешное возвращение на Родину.

Анна повесила пальто в шкаф-купе. Увидев собственное отражение в зеркале, покачала головой. Она немного привела себя в порядок: отмокла в ванне, сделала маникюр, покрасила и уложила волосы. Не мешало бы сходить в салон, но на это у нее не было времени. Его, времени, недоставало даже на то, чтобы хоть чуточку поспать.

– Звонок был от «соседей», – сообщил ей куратор, перешедший на «ты» сразу же, как только они остались наедине. – Звонили с Украины, из Харькова. Ты вела себя молодцом.

– Известно уже, кто звонил? Кто эти люди? И зачем им понадобился Иван?

– Есть кое-какие догадки и соображения, но об этом чуть позже. – Куратор указал рукой на кожаное кресло, а сам уселся напротив, через стол. – Присаживайся, Анна. Кофе? Чай?

На столе уже дымился кофейник. Хозяин кабинета налил кофе себе и гостье (которая уже таковой, по большому счету, здесь не является). Игорь вкатил в кабинет сервировочную тележку. Действуя быстро и четко, как заправский официант, поставил на стол вазу с фруктами, блюда с канапе и бутербродами. Открыл коробку дорогих швейцарских конфет – черных трюфелей. После чего – испарился.

– Угощайся, душа моя, – сказал куратор. – И вообще… чувствуй себя как дома.

Он первым, чтобы преодолеть возникший вдруг момент неловкости, взял с блюда бутерброд с лососем.

– Я так подозреваю, что ты сегодня еще ничего не ела. Я прав?

Он отправил бутерброд в рот. Прожевав, отпил кофе, после чего спросил:

– Удалось хоть немного поспать?

Анна вздохнула про себя. Она пробовала уснуть и даже около часа пролежала на постели, но не смогла сомкнуть глаз. «Это все нервы, – сказала она себе. – Да еще и с Иваном случилось какое-то происшествие…»

Механически помешивая ложечкой темную ароматную жидкость в чашке, не поднимая глаз, сказала:

– Спасибо, что дали время отдохнуть. И хоть немного привести себя в порядок…

– Ну, мы же не звери, – добродушно произнес куратор. – Анна, руководство отозвало тебя из командировки по моей просьбе. Заодно отозвали и коллегу, который был с тобой в этой поездке. Последнее сделано для того, чтобы твой отъезд не показался подозрительным.

– Я это уже поняла.

– Где вы были с Котовым в тот момент, когда Митрохин к вам дозвонился?

– В Масиафе.

– Любовались замком ассасинов[11]11
  В Масиафе находятся развалины замка XII века, построенного, по преданиям, сектой (орденом) ассасинов.


[Закрыть]?

– У нас там был запланирован день отдыха перед поездкой в Хомс. Утром позвонил Митрохин и распорядился ехать в аэропорт Латакии – «аллюр три креста»!.. Ну а ассасинов[12]12
  Ассасины (хашашины) – секта исмаилитов-назаритов, существовавшая на Ближнем и Среднем Востоке в Средние века. Известны своей жестокостью и бесстрашием, подкрепленными употреблением опиатов (гашиша). Во многих европейских языках слово «ассасин» является синонимом слов убийца, киллер.


[Закрыть] в тех краях и сейчас в избытке. Как и руин… их даже сильно прибавилось.

– Как добирались? Безопасна ли дорога до Латакии?

– Из Масиафа ехали на Банияс. Ползли с черепашьей скоростью, потому что по этому же шоссе к Хомсу от побережья перебрасывают части двух армейских бригад. Наш микроавтобус постоянно тормозила военная полиция… Блок-постов тоже много новых появилось. Если бы не двое местных ребят из «Мухабарат»[13]13
  Сленговое наименование военной разведки Сирии «Shu`bat al-Mukhabarat al-`Askariyya».


[Закрыть], взявшихся нас сопроводить, то мы могли бы застрять там капитально. И вряд ли поспели бы к вылету эмчеэсовского борта.

– От Банияса до Латакии добрались без проблем?

– Пулей просвистели – прибрежная трасса «М1» совершенно безопасна.

Анна вдруг вспомнила о подслушанном ею в салоне «Ил-76» разговоре двух беженок. Они с Котовым – в сопровождении двух прикомандированных «мухабаратовцев» – как раз и планировали в ближайшие несколько дней собрать инфу по «русским добровольцам». В том кровавом хаосе, который творится нынче в Сирии, может иметь место всякое. Уже зафиксированы случаи появления среди инструкторов и боевиков наемников из стран СНГ, и даже российских граждан. Среди стихийно созданных во многих населенных пунктах отрядов самообороны можно также найти тех, кто имеет двойное гражданство, кто сохранил российские корни.

Но так, чтобы на стороне одной из двух противоборствующих сторон сражался целый отряд, состоящий из россиян или «русскоязычных»? Да еще и оставляющий за собой кровавый след, как в Хомсе (по слухам) и в Алеппо (о чем она услышала от беженок)?.. Эту инфу надо было быстро проверить. Но, с учетом приказа начальства отбыть в Москву, проверять ее теперь будут уже другие люди.

– Ты что-то недоговариваешь, – расшифровав по-своему затянувшееся молчание сотрудницы, спросил куратор. – По вашей командировке в Сирию. Или мне показалось?

Анна хотела было рассказать о том подслушанном в самолете разговоре, но передумала. Во-первых, это всего лишь «бабский треп», слухи, не подкрепленные объективными данными. Во-вторых, она понимала, что куратор расспрашивает ее о командировке в Сирию отчасти из вежливости, отчасти из-за того, что хочет показать, что он в курсе, чем она занималась все последние месяцы.

– Не думаю, что я должна сейчас отчитываться о результатах нашей с Котовым поездки, – сказала она. – Анатолий и без меня доложит… кому надо. Ты мне лучше скажи, Вячеслав…

– На обратной стороне двери написаны мои ФИО, – перебил ее хозяин кабинета. – Перед тобой сидит Антонов Виктор Михайлович. Пожалуйста, будь внимательна к «мелочам».

– Виктор Михайлович, так что стряслось? – она уставилась на собеседника, на котором отлично смотрелся его новенький, с иголочки, костюм от Brioni. – Что с Иваном? Это самое главное, о чем я хотела спросить… А то все ходим вокруг да около.

– Сначала я спрошу. – Куратор подвинул к ней блюдо с канапе. – Ешь, Анна!.. Так вот…Ты как сама-то… не против?

Анна бросила на него удивленный взгляд.

– Не поняла… Не против – чего?

– Не против того, чтобы вернуться в наш… – он помолчал, выбирая слова, – в наш проект?

– А меня что, кто-то спрашивает?

– Я спрашиваю.

Антонов, не дождавшись ответа, сказал:

– Мне стоило большого труда уговорить начальство, – он поднял глаза к потолку, – чтобы тебя вернули из «агентства» и переподчинили нашему «направлению».

– То есть – тебе, Вяч… Виктор?

– Умная девочка.

– Я давно уже не девочка, Виктор Михайлович, – сухо заметила она. – Пора бы вам это понять.

– Знаю. Ты многому научилась за последнее время. Потому и настоял, чтобы тебя вновь подключили к нашему проекту.

Некоторое время они, не мигая, смотрели друг дружке в глаза. Анна не раз пыталась разгадать этого человека… Они знакомы уже почти шесть лет. Да, в мае будет ровно шесть. Званцев-Антонов старше ее и по званию, и по опыту. По возрасту старше не так уж и намного, на семь с хвостиком лет. Эта разница сейчас уже не представляется столь большой, как в первые дни их общения… Но вот что касается знаний и опыта, то здесь между ними настоящая пропасть.

Пропасть, которая с годами, сколько бы и чего вокруг нее ни происходило, остается такой же бездонной.

Собственно, этот человек и вел ее с того момента, когда она после окончания Воронежского института МВД, куда, к изумлению своих знакомых и сокурсников, Анна перевелась с третьего курса РУДН (Института иностранных языков), сама начала вести двойную жизнь. Конечно, все, что с ней происходило, не было чьей-то прихотью, не являлось каким-то случайным совпадением обстоятельств. Если бы не отец, в прошлом – вплоть до самой его гибели в Таджикистане в две тысячи третьем году – сотрудник Третьего управления ГРУ (страны Ближнего Востока и Центральной Азии), если бы не папа и оказанное им мощное влияние, и не среда, в которой она росла, то Анна вряд ли бы избрала себе тот крутой жизненный путь, напоминающий порой козью тропу в диких горах, по которому она сейчас карабкается.

Да и не взяли бы ее на нынешнее место службы, выверено, расчетливо проведя через службу в одном из областных главков МВД, затем в Воронежском облуправлении ФСКН, через иные полуслучайные, казалось, места и занятия, вроде этого фонда и «фрилансерства». Она бы занималась каким-то другим делом… если бы не то обстоятельство, что ее отец в свое время входил в касту самых заслуженных офицеров ГРУ.

И если бы не те люди, кто до сих пор помнят и чтут ее папу, кто принял участие и в ее судьбе.

Антонов, не дождавшись прямого ответа, мягко сказал:

– Я могу трактовать твое молчание как знак согласия?

– Тебе нужно было идти в бизнес, а не в разведку. – Анна скупо улыбнулась. – Умеешь уболтать клиента.

– Бизнес и разведка – это две стороны одного процесса, – усмехнулся куратор. – Вспомни историю семьи Ротшильдов…

– То же самое мне когда-то говорил папа.

– То, что я тебе сейчас скажу, не должно выйти за пределы этого кабинета, – чуть подавшись вперед, сказал Антонов. – Твой муж…

– Иван? Он мне ни разу не позвонил за последний год! – перебила его Анна.

– Ты знаешь – почему. Мы же изначально обо всем договаривались…

– Мне от этого не легче! – Анна достала из кармашка пиджака носовой платочек, промокнула уголок глаза. – Соринка… никак не могу проморгаться.

Сунув платочек обратно, она расстроенно произнесла:

– Я потому и перешла в «агентство»! Сидеть в этих вот четырех стенах… ждать редкой весточки… И понимать, что от меня ровным счетом ничего не зависит…

– Очень даже зависит, – сказал Антонов. – Взять хотя бы сегодняшний звонок.

– И что он, по-твоему, означает?

– Не исключено, конечно, что это очередная «проверка паспортов»[14]14
  Здесь: проверка биографии человека на предмет выявления его возможной принадлежности к той или иной спецслужбе и наличия «легендирования».


[Закрыть], – задумчиво произнес Антонов. – Но я склонен думать, что начинается новый раунд «большой игры».

– Большой игры? Это слишком общее и порядком затертое определение.

– У нас еще будет возможность об этом поговорить… Давай-ка вернемся к теме. Настораживает то, что наш общий знакомый сначала передал сигнал «тревоги», а затем не вышел на связь. Пароли для очередной банковской проводки им тоже не были запрошены… Возможно, Ивана ждут большие перемены. Если, конечно…

– Если что? – Анна тоже подалась вперед. – Если он… все еще жив?

Она вздрогнула, услышав разнесшийся по кабинету звук сотового телефона.

Куратор гибко поднялся из кресла. Подошел к письменному столу, на поверхности которого не было бумаг, но лежали три сотовых телефона; взял один из них. Сверившись с экранчиком, многозначительно посмотрел на Анну, после чего ответил на вызов.

– Здравствуйте, Викторджан! – донесся из трубки голос с заметным южным акцентом. – Это Султонбек вас беспокоит!..

Антонов бодро отозвался:

– Ассоламу аллейкум, дорогой друг, рад вас слышать!

Он и вправду был рад слышать голос одного из самых авторитетных выходцев из Таджикистана, бизнесмена, «мецената», поддерживающего материально общественный фонд «Точик диаспора» в Москве. И на то были причины: Султонбек Рахимбаев, родной брат застреленного год назад неизвестными Джамшеда Рахимбаева, сейчас единолично представляет интересы крупнейшего этнического наркоклана выходцев из Северной Согдии, из Худжанда, в прошлом – Ленинабада. Если кто-то и способен прояснить ситуацию с возникшим «затыком» в целом и по одному из посредников – Козаку – в частности – то это именно «худжандцы».

– Викторджан, у вас найдется минута?

– Султонбек, я весь внимание. Или вы хотите, чтобы мы встретились?

– Я буду рад увидеться с вами, Викторджан… Но сейчас у меня на прямой связи один человек. Он хочет с вами поговорить. Он спрашивает, могу ли я соединить его с вами.

– Что за человек? Я его знаю?

– Да, уважаемый, вы его знаете. Вы встречались с его дядей несколько раз. С ним самим вы тоже однажды виделись – в Париже.

– Как его зовут?

– Его зовут Юсуф.

– А! Помню его. Он, кажется, знает английский?

– Да, Иванджан, как на родном говорит! Но если вы хотите говорить по-русски… он его плохо знает… То я могу остаться на линии и быть переводчиком.

– Мы переговорим на английском. Хорошо, Султонбек, можете переадресовать звонок на этот мой номер.

– Спасибо, Иванджан…

В трубке что-то щелкнуло, затем прозвучал голос молодого парня:

– Здравствуйте, мистер Антонов! Это Юсуф!..

– Ассоламу аллейкум, Юсуф! Рад вас слышать.

– Дядя просит передать вам большой привет и самые наилучшие пожелания!

– Передайте уважаемому Фарходу благодарность и наилучшие пожелания с моей стороны… У вас все в порядке, Юсуф?

– К сожалению, не могу так сказать. Возникли проблемы, мистер Антонов.

– Уточните, о чем речь.

– Ваши люди еще четыре дня назад забрали… «посылку». А оплата за ее содержимое так и не была произведена.

Антонов криво усмехнулся. «Посылка», о которой говорит племянник Фархода Шерали, это не что иное, как девяносто килограммов чистейшего афганского героина. Героина, доставленного в Россию, в ЦФО по каналам действующих в последние годы заодно преступных этнических группировок. А именно, клана афганских «точиков» под началом Фархода Шерали и выходцев из Худжанда…

«Товар» действительно забрали «люди Антонова», как забирали подобного рода «посылки» раз или два в месяц на протяжении последнего года. Этот произведенный в Афганистане героин уже не попадет к мелкооптовикам, не будет распространяться драгдилерами, не будет калечить судьбы тысяч людей… Идет сложная, на грани фола, игра, в ходе которой приходится, в том числе, идти на материальные издержки. Но, как бы все ни сложилось в дальнейшем, уже одно то, что за год удалось аккуратно – очень аккуратно! – вывести, изъять с российского рынка примерно две с половиной тонны героина, самого страшного, самого опасного наркотика, полностью окупает те средства, которые потрачены в ходе осуществления продолжающейся и поныне тайной операции, проводимой ГРУ при поддержке других российских спецслужб…

Выдержав довольно продолжительную паузу, Антонов сказал:

– Юсуф, проблема с оплатой возникла не по нашей вине. Средства зарезервированы, но мы не смогли передать запароленные данные по платежам.

– Именно так мы и представляем себе возникшую проблему. Кое-что случилось… небольшой сбой.

– А вам известны детали, Юсуф? Может, вы уже знаете, почему произошел «сбой»?

– Могу твердо сказать, что он произошел не по нашей вине. Мы «посылку» – передали.

– И не по нашей, Юсуф. В процессе участвует третья сторона, сбой нужно искать у них.

– Мы тоже так думаем.

– Человек, которому мы должны были отправить данные, не вышел на связь, – продолжил Антонов. – И мы до сих пор не знаем, что именно произошло двенадцатого числа. Мы также не знаем, что с самим этим человеком… Его телефон отключен, он не выходит на связь.

– Я перед вами разговаривал с представителем «третьей стороны». Меня заверили, что с этим человеком…что с ним все в порядке.

Антонов облегченно перевел дух. Козак, по крайней мере, жив… Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не выдать голосом того, насколько он рад прозвучавшей новости.

– Вы уверены? – все же переспросил он. – Не хотелось бы вводить в схему нового человека.

– Понимаю.

– Сами знаете, Юсуф, как это все не просто…

– Уверен, что с нашим общим знакомым все в порядке. Однако в схему придется все же вводить еще одного человека, взамен выбывшего… Но это – не Иван. Так мне сказали.

– Что-то случилось?

– Незначительное происшествие, мистер Антонов. Но будет хорошо и правильно, если мы встретимся и кое-какие детали обговорим уже при личной встрече.

– Согласен.

– Так вы не против такой встречи?

– Рад буду увидеться с деловыми партнерами. И с вами лично, Юсуф, если вы будете присутствовать.

– Я обязательно буду.

– А представитель «третьей» стороны приедет?

– Да. И это будет человек, которого вы лично знаете.

– Других вариантов и быть не может!

– Я вас понимаю.

– А наш общий знакомый, через которого сообщались данные для проводок? Он тоже подъедет? Я должен с ним переговорить.

– Я в этом тоже уверен, мистер Антонов.

– Если не будет этого человека, или не будет представителя известной вам «фирмы», то наша встреча будет лишена практического смысла. Надеюсь, вы это понимаете, Юсуф?

– Да, понимаю.

– Где и когда?

– Чем скорее, тем лучше для нашего бизнеса, – сказал прекрасно владеющий английским молодой человек. – Кипр как место встречи подойдет? Конкретно – Ларнака.

– Ларнака? Да, конечно, – Антонов усмехнулся. – Для нас это уже почти родные места.

– Как вы смотрите на то, чтобы встретиться завтра, в четыре пополудни по среднеевропейскому времени?

– Завтра? – Антонов выдержал паузу. – Мне придется отменить кое-какие дела. И заказать чартер…

– Мы оплатим расходы на чартерный рейс в обе стороны.

– В этом нет нужды, Юсуф. Я не бедный человек и могу себе позволить. – Не удержавшись, Антонов подмигнул молодой женщине, которая, застыв в кресле, с живым интересом прислушивалась к разговору. – Я также надеюсь, что мы легко справимся с возникшими проблемами. Благодаря нашему партнерству мы все станем еще более… небедными. Запомнили, Юсуф, при каких условиях состоится эта наша встреча?

– Назовите их еще раз.

– Наш контрагент из известной вам фирмы должен подтвердить свой приезд на Кипр и прямое участие в нашей встрече.

– Я передам ваше пожелание. Думаю, вам позвонят или пришлют сообщение.

– И второе. В этот же день… то есть завтра, пятнадцатого, я должен встретиться с Иваном Козаком, – Антонов намеренно назвал имя, чтобы потом не возникло «непоняток». – На основании разговора с Иваном Козаком я сам решу, оставлять его в «схеме», или же придется вводить вместо него другого человека.

– Я вас понял, мистер Антонов. Все будет сделано.

– Спасибо за звонок, Юсуф. До встречи…

Несколько секунд, а может, и целую минуту в кабинете висела полная тишина. Наконец зазвонил телефон – один из тех стационарных аппаратов, что стоят на приставке у письменного стола.

Антонов снял трубку. Выслушав доклад, он осторожно положил ее на место.

– Засекли звонок, – сказал он негромко. – Звонили из Северного Кипра… – Он улыбнулся, но при этом выражение его лица осталось жестким. – Мой тоже, должно быть, отфиксировали. И убедились, что я говорил из Москвы…

– Что с Иваном? – спросила Анна. – Вы упомянули его имя.

– Жив и здоров твой Иван. Хотя подробностей, что там с ним стряслось двенадцатого числа, пока не имею.

Он неожиданно потер руку об руку, так, словно только что заключил выгодную сделку.

– Прекрасно… Просто камень упал с души. Вот такой расклад мне больше по душе…

Молодая женщина, дождавшись, когда куратор вновь сядет в кресло напротив нее, посмотрев на него в упор, сказала:

– Виктор Михайлович, вы несколько минут назад спрашивали, готова ли я вернуться в проект…

– Спрашивал. И расценил дальнейший ход беседы как знак согласия.

– Не совсем так. У меня будут условия.

– Условия? – Антонов бросил на нее пристальный взгляд. – Могу сразу сказать, что материальная сторона твоего служебного контракта будет пересмотрена. В сторону солидного увеличения, естественно.

– Я не о материальной стороне. Меня вполне устраивают прежние условия.

– А о чем тогда? Что за условия?

– Ну, не одному же вам ставить условия своим партнерам, – на этот раз уже Анна холодно улыбнулась. – Условие первое… Вы сообщите мне максимум информации об этом проекте. Мне надоело, что мной манипулируют, что меня продвигают втемную… Анна, сделай то, Анюта, сделай это…

– Это ты зря…

– А я… – она жестом показала куратору, что еще не закончила мысль. – А я все это время только хлопала глазами, как дурочка!

– Я введу тебя в курс всех наших дел… в разумных пределах, – сказал куратор. – Я уже получил санкцию от руководства касательно повышения твоего статуса и допуска. Так что можешь считать, что это твое условие – принято.

– Тогда второе условие…. и пока последнее.

– Внимаю.

– Ты возьмешь меня с собой в эту поездку… на Кипр.

Антонов, поразмыслив о чем-то, сказал:

– Если называть вещи своими именами, то я планирую отправиться на «стрелку».

– Я это уже поняла по твоим репликам.

– Это может быть небезопасно, Анна. Это только так кажется, что в курортном Кипре все спокойно…

– В тех краях, откуда я вернулась только что, далеко не курортная жизнь.

– Знаю.

– Там, представь себе, даже стреляют.

– И об этом наслышан.

– В том числе и по тем, на ком надет опознавательный жилет с надписью «пресса»… Кстати, тебе может пригодиться знаток восточных языков. Да и возможности личной встречи с одним нашим общим знакомым нельзя исключать. – Анна чуть убрала металла из голоса. – И последнее. Мне как женщине, как его гражданской жене, будет сподручней встретиться с «Козаком»… И пошептаться с ним при случае о нашем, интимном… наедине.